Текст книги "Неистовый (ЛП)"
Автор книги: Дж. Б. Солсбери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
ДВЕНАДЦАТЬ
АЛЕКСАНДР
Заставляю себя оставаться в постели так долго, как только мог.
Проснувшись в два часа ночи и обнаружив женщину топлес у камина, мое сердце чуть не выскочило из груди при виде этого зрелища. Как болтать сырым мясом перед голодным львом, так и мое тело реагировало на вид ее полных женских изгибов в свете огня. Ее темные волосы спадали на обнаженную кожу, и с воспоминанием об их мягкости, свежими в моей памяти, в сочетании с жаждой узнать, были ли и другие части ее тела столь же мягкими, я хотел взять ее, как будто она принадлежит мне.
Ее глаза умоляли меня прикоснуться к ней. Она предложила мне свое тело, и я был так близко. Очень близко.
Я никогда так плохо не контролировал свои сексуальные импульсы.
Но это все, чем они всегда были – импульсами.
То, что произошло прошлой ночью, было совсем другим. То, что я почувствовал, было навязчивым влечением, одержимостью и жаждой обладания, которые выходили далеко за рамки удовлетворения сексуальной потребности.
Я не мог сказать ей, что на самом деле чувствовал. Слова, которые кричали в моей голове, были иррациональными и несправедливыми.
Я спас тебе жизнь, так что теперь твоя жизнь принадлежит мне.
Приобретение – это то, чем я занимаюсь. Обладание легко понять. Вещи, люди, отношения – либо они мои, либо нет.
Опасная мысль. Потому что то, чем я владею, не может быть отнято у меня. Не без ужасных последствий.
Мне нужно, чтобы она носила это кольцо как напоминание, что она принадлежит другому.
Конечно, тот мужчина недостоин ее, но мне нечего предложить ей, кроме защиты на этой горе.
Солнце уже взошло, и снизу, из хижины, не доносится никаких звуков. У меня есть хороший шанс улизнуть и отсутствовать как можно дольше, чтобы не проводить слишком много времени в тесном контакте с ней.
Ее присутствие наэлектризовывает. Это действует на все мои нервы, хорошие и опасные. Джордан заставляет меня хотеть крушить вещи, но также заставляет улыбаться. Даже когда мне хочется придушить ее, я ловлю себя на том, что смеюсь.
Если небо будет ясным, я сегодня немного прогуляюсь. И если все пойдет хорошо, я немедленно составлю план, как вытащить ее отсюда. Когда на земле лежит снег, это рискованно. Но риск застрять с ней в хижине гораздо хуже. Я не смогу долго держать свои руки подальше от нее.
Как можно тише я выскальзываю из постели и спускаюсь по лестнице. Отказываясь смотреть туда, где она спит, я надеваю ботинки и хватаю куртку, когда вижу фланель, которую вчера бросил ей, лежащую на полу рядом с моим стулом.
Какого хрена?
Поднимаю рубашку, рядом лежит ее кольцо. Кладу оба предмета на стол и опускаю взгляд, направляясь к двери, но глупо думать, что я смогу выйти, не позволив себе взглянуть на нее.
Мой взгляд падает на ее спящую фигуру, и мое тело замирает.
Она все еще топлес. Бинты, поддерживающие ее торс, все еще отброшены в сторону. Она лежит на здоровом боку, подложив руки под щеку. Ее темные волосы лежат вокруг нее, как нимб, а длинная спина обнажена до штанов. Я представляю, каково было бы провести губами по ее спине, лизать, кусать и оставлять красные отметины на ее коже.
Я стону и проклинаю себя в голове, ругая свой слабый контроль.
«Уходи. Уходи! Убирайся отсюда, пока не наделал глупостей».
Делаю шаг к двери и закрываю глаза.
– Не делай этого, – шепчу я себе.
На хрен.
Я возвращаюсь к столу, хватаю фланель и прикрываю ею ее обнаженную спину, прежде чем выбежать за дверь.
Мне удается держаться подальше большую часть дня. Я поднимаюсь на гребень, откуда могу хорошо рассмотреть небо и посмотреть, не приближается ли что-нибудь зловещее. Я ем полевые цветы и корень индийского огурца, который нахожу на своем пути, но во второй половине дня чувствую необходимость вернуться за какой-то реальной пищей.
Солнце садится, и по мере того, как я приближаюсь к хижине, мои шаги омрачаются тревогой.
У нее будет миллион вопросов. Не слишком ли много просить, чтобы мы просто игнорировали друг друга на оставшееся время нашего заключения?
Я скажу ей, что небо выглядит ясным, а ветер слабым. Снег начинает таять, но не настолько, чтобы увидеть лесную подстилку. Скажу, что мы можем спланировать поход через пару дней. Может быть, это удовлетворит ее настолько, что она забудет все, что произошло прошлой ночью.
Стряхиваю снег с ботинок, когда подхожу к двери, и делаю глубокий вдох, прежде чем открыть ее. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы снять куртку и ботинки, чтобы избежать области вокруг дровяной печи. Женщина еще не начала засыпать меня вопросами, что должно означать, что она все еще злится из-за прошлой ночи.
Решив, что пора готовить ужин, я беру кастрюлю и наполняю ее водой. Мне придется поставить её на плиту, поэтому готовлюсь к визуальному нападению ее сердитых глаз. Я оборачиваюсь и… ее там нет.
Заглядываю за дровяную печь, даже забираюсь на свою кровать, но хижина пуста. Мой желудок сжимается.
Джордан ушла.
Наверное, она спустилась к озеру. Ее куртка исчезла, ботинки тоже, даже вязаная шапочка, которую я позволил ей надеть, тоже исчезла. Уверен, что она…
Чего-то еще не хватает.
Моя винтовка.
Забираюсь обратно на кровать и ныряю за коробкой с патронами, но ее нигде нет.
– Черт возьми!
Она ушла. Сама.
И она понятия не имеет, где находится.
Двигаясь как можно быстрее, я собираю еду, воду и фонарик. Тянусь за курткой, и мой взгляд цепляется за стол. Фланель исчезла.
Кольцо – нет.
Крошечный драгоценный камень поблескивает в тусклом солнечном свете.
Уже почти стемнело, и она там одна.
Клянусь богом, если найду ее живой, то я убью ее.
ДЖОРДАН
Карта указывала на запад.
Я помню. Мы смотрели карту вместе с Линкольном, он указал на выход из гор и сказал: «Мы идем на запад».
Одевшись в столько слоев одежды, сколько смогла, с термосом воды и парой энергетических батончиков, которые нашла, обыскивая кровать Гризли, я отправилась в путь, следуя за заходящим солнцем. Я также взяла с собой его винтовку и патроны для двойной цели – защиты и сигнализации всем, кто может быть поблизости.
Идея уйти имела смысл после того, как я проснулась одна в хижине и провела часы, которые казались днями. В безумной спирали чувства отверженности, одиночества и безнадежности я решила, что лучше умру здесь, чем застряну в хижине еще на один день.
Но когда наступает темнота, и я прижимаюсь к основанию дерева, я сомневаюсь в правильности своего выбора.
Небо безоблачно, и в просветах крон деревьев появляются миллиарды звезд. Почти полная луна приносит немного света, но тепло поможет мне пережить то, что наверняка будет долгой ночью. Мне удается найти несколько полусухих сосновых иголок, но вся древесина, которую я смогла найти, промокла насквозь.
Без огня я устраиваюсь на ночь в одиночестве, и ничто, кроме моих мыслей, не составляет мне компанию. У меня нет карты и нет способа определить время, поэтому не знаю, как долго я шла и как далеко зашла. И когда ночь простирается передо мной, я не имею ни малейшего представления о том, сколько часов мне придется ждать до утра.
С винтовкой, прислоненной к моей здоровой руке, я плотнее натягиваю капюшон куртки на лицо и утыкаюсь носом в ее тепло. Раньше я думала, что лес оживет от шума ночных существ по ночам. Правда в том, что все становится смертельно неподвижным, так что даже малейший ветерок в соснах или трепет птичьих крыльев усиливается и заставляет меня подпрыгивать. Несмотря на то, что сердце колотится от нервного адреналина, мои веки тяжелеют. Я закрываю их между приступами паники от какого-то невидимого шепота в черной дали.
Думаю о горячем душе, теплой постели и полноценной еде, и мои глаза закрываются, когда я погружаюсь в комфорт того, что должно произойти.
Мое тело становится невесомым. Я задыхаюсь, просыпаясь, как раз в тот момент, когда моя спина грубо прижата к дереву. Лицо Гризли, искаженное яростью, находится в нескольких сантиметрах от моего, и его кулаки так глубоко впиваются в мою куртку, что у меня сжимаются легкие. Носки моих ботинок ищут опору на земле. Я карабкаюсь и тянусь за винтовкой, но это бессмысленно. Он меня удерживает.
– Отпусти меня! – Я пытаюсь толкнуть его тело, ударить по рукам, толкнуть туловище, но все напрасно. Мои лучшие усилия пропадают впустую против его размера и мускулов. – Ах, ты, сукин сын! Ненавижу тебя! Отпусти меня…
Его зубы впиваются в мою нижнюю губу. Я кричу от боли.
Он выпускает прокусанную плоть с диким рычанием.
– Этот рот причинит тебе боль.
– Отвали! – Я чувствую вкус крови на губе и плюю ему в лицо.
Выражение его лица меняется, все еще яростное, но немного мягче. Его язык высовывается и слизывает мою слюну с губ.
– Это было храбро. – Гризли прижимает свой лоб к моему и тяжело дышит, как будто он бежал сюда.
– Что ты делаешь? Отстань от меня!
Мужчина быстро встряхивает меня.
– Мне нужно, чтобы ты увидела меня, – говорит он с низким рычанием.
Мое сердце колотится, голова кружится, и я не могу удовлетворить потребность легких в большем количестве кислорода.
– Ты ненормальный!
– Ты сводишь меня с ума. – Он снова прижимается своим лбом к моему, а затем отстраняется, все еще крепко держа меня за куртку. – Мы возвращаемся в хижину.
Его твердый взгляд заставляет меня бросить ему вызов.
– Я иду на запад.
Гризли наклоняет голову, и я наблюдаю, как выражение его лица медленно тает от гнева до безразличия.
– Ты умрешь.
Я качаю головой.
– Запад – мой путь отсюда. Не лги мне!
– Через две мили ты врежешься в скалу. Если направишься на юг, то пройдешь еще пять миль, чтобы обойти её. На север, восемь. – Его хватка на моей куртке ослабевает. – Чтобы быстро выбраться, нужно идти на восток, поднимаясь на высоту на шестьсот метров, затем на запад. Это самый быстрый маршрут.
Я бью его по рукам, и на этот раз мужчина отпускает меня.
– Почему ты просто не сказал мне об этом раньше?
Гризли поднимает винтовку с земли и, выпрямившись, смотрит на мою распухшую нижнюю губу.
– Ты не спрашивала. – Он достает из заднего кармана фонарик, щелчком освещает землю и уходит, зная, что я последую за ним.
Мои ноги дрожат от нашего напряженного обмена, и мое предательское тело завелось от ощущения его грубой бороды на моей коже и его зубов на моей губе. Я никогда не была девушкой, которая наслаждается грубым сексом, но что-то есть в Гризли, в том, как он смотрит на меня, как будто легко может уничтожить меня самым красивым способом, его грубая мужественность и собственнический взгляд… И каждая часть меня просто умоляет об этом.
Мне нужно, чтобы ты увидела меня.
Я вижу его. И мне нравится то, что я вижу.
Мужчина отвергает меня, потому что считает себя опасным. Возможно, он даже сделал что-то ужасное и прячется здесь. Или сделал что-то, из-за чего чувствует себя ужасно, и отказывается позволить себе комфорт настоящего дома или получать удовольствие от женщины, которая предлагает ему это.
Осознание этого должно было бы напугать меня, но вместо этого мне любопытно узнать больше.
Не то чтобы это меня касалось. Через несколько дней мы выберемся отсюда и разойдемся в разные стороны. Все мои вопросы останутся тайной, и, в конце концов, я забуду о человеке, который спас мне жизнь… дважды.
– Как ты меня нашел?
Его ботинки почти не шуршат по снегу для человека его роста. Даже мои шаги громче.
– Выследил тебя.
– Как?
– Твои следы привели меня прямо к тебе, – говорит он, его голос полон неодобрения.
Он надеялся, что не сможет найти меня? Желал, чтобы я исчезла из его жизни?
– Я прошла много миль…
– Две.
– Я шла за солнцем.
– Ты ходила по кругу.
Я останавливаюсь.
– Нет, не может быть.
Гризли тоже останавливается, но не оборачивается.
– Так и есть. – Светит фонариком сквозь деревья, якобы показывая направление, в котором я пришла, описывая дугу.
Он прав. Я бы умерла здесь одна.
Я следую за ним до хижины. Время сокращается вдвое, только доказывая, что я ходила по кругу. Деморализованная, уставшая и сбитая с толку, я топаю внутрь и слышу, как за мной закрывается дверь тюремной камеры.
Снимаю куртку и бросаю ее на пол, где буду спать еще бог знает сколько ночей. Я чувствую, что мужчина все еще стоит у двери, не двигаясь. Когда смотрю на него, вижу, что он изучает меня. Его глаза обводят контуры моего тела.
– Прости. Мне нужна была одежда. – Я двигаюсь, чтобы снять его фланелевую рубашку и спортивные штаны, которые надела поверх джинсов.
– Оставь себе. Они тебе понадобятся, когда мы уйдем.
– И когда именно это произойдет?
Мужчина смотрит в сторону, как будто решает в уме математическую задачу.
– Завтра я займусь подготовкой, поохочусь. Мы уйдем на следующий день.
– Обещаешь?
Гризли прищуривается.
– Даю слово.
– Отлично. – С тяжелым вздохом я опускаюсь на пол, даже не заботясь о том, что дровяная печь едва теплая.
– Ложись на мою кровать. – Он сбрасывает куртку и возвращает винтовку на прежнее место на стене. – Я буду спать здесь, внизу.
– Нет, спасибо. – Последнее, что мне нужно – это быть окруженной его землистым, восхитительным ароматом, в то время как мое тело все еще гудит от возбуждения из-за его рта на моем.
– Там, наверху, теплее. Комфортнее. – Он снимает ботинки, и я понимаю, что не сняла свои. – Тебе понадобится пара хороших ночей отдыха для похода.
Я не отвечаю.
– Иди туда, или я сам тебя туда уложу.
– Перестань командовать мной! – Встаю на ноги, расшнуровываю и пинаю ботинки, затем снимаю фланель, спортивные штаны и джинсы, оставаясь только в термобелье.
Я стараюсь не обращать внимания на то, что его взгляд не отрывается от меня. Стараюсь не замечать, как его глаза темнеют и замирают на моей груди, как будто он заново переживает предыдущую ночь. Между моих бедер покалывает и сжимает, и, не желая получить очередной отказ, я поднимаюсь по лестнице на платформу кровати.
ТРИНАДЦАТЬ
АЛЕКСАНДР
Спустя несколько часов после того, как она поднялась по лестнице, чтобы лечь спать, я лежу на полу и смотрю в потолок, ожидая, когда Джордан заснет. Я слышу шорох постельного белья, когда она ворочается, каждое пробормотанное ругательство и раздражённые вздохи.
Она не одна. Мое собственное тело чувствуется так, словно его подключили к проводу под напряжением. Моя кровь слишком горячая, а кожа слишком тугая, и во мне шевелится тревожная энергия. Я набросился на нее сегодня вечером, причинил ей боль, как и боялся. Обнаружив ее одну, спящую у дерева без огня и полностью застигнутую врасплох, я потерял последний контроль над собой. Я укусил ее, как животное. Подумать только, единственное, чего она действительно должна бояться, – не зверей в лесу, а меня. Джордан была права, назвав меня сумасшедшим. Я рад, что она наконец-то видит, что я не белый рыцарь.
Мои мысли резко обрываются, когда я слышу шорох с платформы кровати, за которым следует скрип ступеней лестницы. Могу сказать, что женщина пытается быть тихой, когда медленно спускается вниз. Ей не нужно прилагать усилий. Все во мне, от мозга до паха, и каждая клеточка между ними была одержима мыслями о ней.
Когда ее ноги в носках касаются деревянного пола, я закрываю глаза, чувствуя, как воздух вокруг меня меняется, когда Джордан движется по хижине. Она снова схватит винтовку? Попытается бежать к двери?
Я не лгал, когда сказал, что она должна спать в моей постели, чтобы лучше выспаться, но опустил детали моего наблюдения за ней, чтобы убедиться, что женщина снова не исчезнет.
Ее шаги почти бесшумны, когда она приближается к двери. Жар обжигает и накапливается в моем животе, пока я жду, слушая, как она надевает куртку и ботинки. Я буду продолжать охотиться за ней. Каждый раз, когда она будет убегать, я буду выслеживать ее. Но если она действительно хочет выбраться отсюда, то есть вещи, которые должны быть сделаны в первую очередь, и я не могу заниматься ими, когда вынужден продолжать спасать ее жизнь.
Я вздрагиваю от ощущения теплой тяжести на моих бедрах. Мои глаза распахиваются, и я пытаюсь сесть, но замираю, когда вижу, что она сидит у меня на бедрах.
– Молчи, – твердо говорит она. – Мне нужно кое-что сказать.
Не зная, заговорит ли она или приставит нож к моему горлу, я приподнимаюсь на локтях и готовлюсь отбросить ее, если понадобится. Я киваю.
– Я не могла уснуть. – Ее темные волосы вьются вокруг лица, щеки пылают от жара дровяной печи, а нижняя губа распухла от моего укуса. Это дерьмо не должно вызывать у меня такого удовлетворения, как сейчас. Я больной ублюдок.
Мой взгляд падает на то место, где вершина ее бедер встречается с моим членом, и он набухает под джинсами.
– Я кое-что поняла, пока была там, наверху, в окружении твоего запаха и думала о наших последних нескольких неделях.
– Ближе к делу, – рычу я. – Я не известен своим самообладанием.
Джордан облизывает распухшую губу, и я задаюсь вопросом, осознает ли она, что сделала это.
– Я тебе нравлюсь.
– Что?
– Да, нравлюсь. – Она кладет руку на мою грудь и наклоняется вперед, чтобы немного приблизить свое лицо. Я втягиваю воздух от трения о мое тело. – Несмотря на то, что тебя раздражают мои разговоры и вопросы, ты все же кормил меня, ухаживал за мной, учил делать приманки и терпел часы игры в «Войну».
Мой пульс учащается.
– И хотя ты пытался скрыть это, когда я мыла тебе голову, – шепчет она, – я видела, что с тобой сделали мои прикосновения.
Чувствую жар на лице.
– Ты можешь это отрицать. Можешь сказать, что ты просто ведешь себя как порядочный человек, и то, что я видела, было просто реакцией одинокого мужчины на прикосновение женщины. – Выражение ее лица становится серьезным. – Но ты отправился за мной сегодня вечером. Ты привел меня домой.
Домой.
Бл*дь.
– Ты мог бы отпустить меня и навсегда умыть руки. – Ее брови сошлись на переносице. – Почему ты этого не сделал?
Я изучаю отметину на ее губе, гадая, готова ли она к правде. Моей правде.
Женщина наклоняется, прижимается своей грудью к моей, и ее волосы создают завесу вокруг нас.
– Мне кажется, я тебе нравлюсь.
– Ты ошибаешься. – Потому что я не способен на те чувства, о которых она говорит.
Джордан моргает, отстраняется достаточно, чтобы заглянуть мне в глаза, и я вижу в ее глазах отторжение.
– Ты сказал, что никогда не лжешь.
– Не лгу.
Она полностью откидывается назад, ее круглая попка в центре моих бедер.
– Тогда что это было в лесу? Зачем ты пришел за мной? Почему ты… – Она проводит кончиками пальцев по нижней губе.
Я подталкиваюсь, чтобы сесть, и Джордан с глухим стуком падает в пространство между моими бедрами. Наклоняю голову, провожу рукой по ее волосам и хватаю ее за затылок.
– Ты нажимаешь на каждую кнопку, которая у меня есть, не заботясь о последствиях.
– Последствиях?
– Я плохой человек. – Приближаюсь губами к ее, вдыхая ее прерывистое дыхание и чувствую прилив силы от желания, которое вижу в ее глазах. – Веришь ты в это или нет, это правда.
Джордан пытается прижаться своими губами к моим, но я использую хватку на ее затылке, чтобы удержать. Вместо того чтобы хныкать или умолять, она придвигается ближе, обхватывает ногами мою талию и сжимает.
Я стону от ощущения, что она хочет меня, нуждается во мне, притягивает меня ближе. Несмотря на те части меня, которые она видела – гнев, иррациональное одержимость, отсутствие сочувствия, – Джордан все еще хочет меня.
– Я больше не буду тебя предупреждать.
– Хорошо, потому, что это начинает раздражать. – Женщина снова тянется к моим губам, и на этот раз я позволяю ей приблизиться достаточно близко, чтобы коснуться моих, прежде чем отстраняюсь.
– Поцелуй меня, – шепчет она.
Я крепче сжимаю ее и тяну голову назад, чтобы обнажить ее горло. Провожу губами по ее коже, вдыхая аромат. Ее запах выстреливает прямо мне между ног. Хватаю ее зад и крепче прижимаю к себе, и тихий стон срывается с моих губ.
– Я хочу тебя, – выдыхает она.
Мои веки закрываются от звука отчаяния в ее голосе. Знание того, что она хочет меня, заставляет всю кровь в моем теле течь на юг.
– Уверена? – Я облизываю ее горло до губ и жду ответа.
Расплавленные стальные глаза под тяжелыми веками смотрят на меня, прежде чем женщина наклоняется и прижимается губами к моим. Ощущение, похожее на легкий электрический шок, пронизывает мою кровь, и когда ее язык скользит по моему, я почти задыхаюсь от контакта. Мягкая, гладкая и теплая, она целует меня с нежностью, которую я никогда раньше не чувствовал в поцелуе.
Я думал, что испытал все виды поцелуев – голодные, робкие, даже злые, – но этот медленный, осторожный и разрушительный.
Джордан наклоняет голову и держит меня в плену, облизывая и покусывая мои губы. Рукой скользит по моему плечу, ногтями впиваясь в мою голову. Мурашки пробегают по моей коже, когда женщина запускает пальцы в мои волосы.
Она прерывает поцелуй, и я ловлю ее губы, не готовый отказаться от них. Я проглатываю ее удивленный смешок, и она толкает меня в грудь.
– Подожди, – шепчет она. – Помоги с рубашкой.
Я хватаюсь за подол и тяну вверх, чтобы она смогла вытащить руку, а затем голову, прежде чем осторожно стянуть ее с руки на больной стороне. Огонь освещает ее обнаженный торс, и я откидываюсь назад, чтобы полюбоваться видом.
Ее бедра оседлали мои, ладонь прижата к моему колотящемуся сердцу, и я смотрю на ее обнаженную фигуру. Своими широкими бедрами, тонкой талией, упругой грудью и темными волосами она напоминает мне картину Жана-Леона Жерома «Рождение Венеры». Богиня на столе для подношений.
Быстро стягиваю с себя рубашку и отбрасываю ее в сторону. Ее глаза вспыхивают, когда она смотрит на мою грудь, и кончик ее языка пробегает по поврежденной мной коже губы.
Она напоминает себе о моей жестокости?
Я прижимаю ее к себе и переворачиваю так, чтобы она оказалась на спине, а мои бедра оказались между ее бедрами. Держа свой вес в стороне, чтобы не повредить ее все еще заживающие ребра, погружаюсь в сладкую бездну ее рта.
Моя кровь гудит от адреналина, отчаянной потребности взять то, что я хочу, быстро и сильно, чтобы утолить это неутолимое желание. Я целую ее подбородок до горла, покусываю чувствительную кожу ключицы и провожу языком вниз к соску. Джордан выгибает спину, а затем задыхается от боли, когда движение пронзает ее ребра.
Отстраняюсь и смотрю на ее раскрасневшиеся щеки и приоткрытые губы. Глаза сухие.
– Постарайся не слишком двигаться.
– Я пытаюсь. – Ее ленивая улыбка настолько сексуальна, что спереди мои штаны становятся еще теснее. – Трудно не делать этого, когда твой рот на мне.
– Старайся усерднее. – Я опускаю губы к ее другому соску, облизываю тугой кончик, а затем дую на него. – Я не хочу причинять тебе боль. – Снова. Я съеживаюсь при воспоминании о губе между моими зубами и вкусе ее крови, и мой член твердеет, вызывая волну стыда.
Женщина хватает меня за затылок и притягивает обратно к своей груди.
– Не останавливайся.
Я прячу улыбку на ее коже и не торопясь ласкаю её своим ртом. Ее нежное дыхание становится прерывистым, и крошечные звуки, которые срываются с ее губ, наполняют мои уши и подпитывают мое желание большего.
Облизываю ее тело, возвращаясь ко рту, и она целует меня с таким же голодом, как и я. Джордан протягивает руку между моих ног и хватает стояк через штаны. Я отрываю свои губы от ее и шиплю, когда вспышка удовольствия толкает мои бедра вперед. Так хорошо. Расстегиваю пуговицу на джинсах и освобождаюсь для нее, нуждаясь в ее руке больше, чем в воздухе в легких.
Мой стояк тяжело падает в ее ладонь, и я глубоко целую ее, пока Джордан ласкает меня. Накрываю ее руку своей в молчаливой просьбе, чтобы она двигалась медленно, чтобы растянуть удовольствие, пока оно не станет больше похоже на боль. Эротическое наказание, которого я жажду.
Просовываю руку в ее термоштаны, отодвигаю трусики и нахожу пылающий жар и влажную кожу. Скольжу пальцем внутрь, и ее тело содрогается подо мной.
Наши губы встречаются, и поцелуй подобен керосину на открытом огне. Ее движения ускоряются, и хватка становится крепче.
– Медленнее. – Я держу ровный темп между ее ног, удерживая женщину на грани.
– Я не могу, – она рычит и кусает меня за губу.
Отрываю свой рот от ее, и Джордан тянется за мной. Оставляю последний поцелуй на ее губах, прежде чем встать на колени, чтобы снять с нее штаны.
Женщина сдергивает их с ног, и мое сердце тяжело колотится под ребрами, когда я вижу ее в постели из шкур, купающуюся в оранжевом свете огня. Ее грудь беспорядочно поднимается и опускается, а бедра трутся друг о друга с беспокойной потребностью.
Бл*дь. Ни один из нас не сможет двигаться медленно. Не сегодня.
Дрожащими руками стягиваю джинсы по бедрам.
– У меня инъекция.
Перевожу взгляд на ее глаза.
Щеки женщины вспыхивают еще сильнее.
– Контрацепция.
Защита. Конечно, она беспокоится о том, что я сделаю ее беременной. Что бы ни случилось между нами на этой горе, это останется на этой горе. Она не хочет иметь живое, дышащее напоминание обо мне на всю оставшуюся жизнь.
– Я никогда раньше не занималась сексом без презерватива. – Ненавижу, что ее дыхание, кажется, нормализуется.
– Я тоже. – Никогда даже не задумывался об этом. До сих пор.
Презерватив или нет, ничто, кроме апокалиптической катастрофы, не смогло удержать нас от того, чтобы поддаться дикой сексуальной потребности, охватывающей нас.
Джордан протягивает мне руку.
– Тогда иди сюда.
Я опускаюсь на локоть с ее здоровой стороны, хватаю ее за бедро и поворачиваю к себе. Наклонившись, закидываю ее бедро на свое. Влажное тепло между ее ног касается верхней части моего члена, и я двигаю бедра в нежном дразнящем движении.
Она стонет.
– Потрясающе.
Я продолжаю двигаться взад и вперед, поглаживая ее своей твердостью, раздвигая головкой члена ее складочки и снова отступая. Мы целуемся и двигаемся вместе, пока я не чувствую медный привкус крови у нее во рту.
Провожу пальцем по ее губе и показываю ей красное пятно на большом пальце.
– У тебя кровь.
Она поднимает голову, чтобы взять мой большой палец зубами, а затем засасывает его так глубоко, как только возможно. Затем закрывает глаза и стонет, в то время как ее язык творит волшебство до самого кончика.
– Так горячо, – бормочу я и продолжаю двигаться между ее ног, на этот раз, погружая кончик в нее. Я заменяю большой палец указательным и средним. – Глубже.
В тот момент, когда мои пальцы касаются задней части ее горла, я толкаю бедра вперед и полностью вхожу в неё. Прижавшись головой к моему бицепсу, Джордан сосет мои пальцы, пока я вхожу и выхожу из нее. Быстрее, сильнее. Вид ее губ, обернутых вокруг меня, полоса ее крови на моей коже, и безжалостная влажная хватка ее тела разрывает мой слабый контроль.
– Довольно. – Вынимаю пальцы из ее рта и перекатываюсь на нее сверху.
Ее колени ударяются о мои ребра, когда женщина полностью открывается для меня. Упираюсь ладонью в пол, чтобы удержать свой все от ее ушибленных ребер, и двигаю бедра вперед.
Джордан кричит и царапает мне спину. Удовольствие и боль заставляет меня балансировать на грани здравомыслия.
Я вырываюсь и снова врезаюсь в нее.
– Скажи, если это слишком.
– Еще… – Ее пятка впивается мне в спину, подталкивая меня вперед в безмолвной мольбе.
Вдавливаю ее в неумолимый деревянный пол. Моя голова кружится от эйфории, когда я высвобождаю самую жесткую сторону себя. Проклятия слетают с моих губ, и я становлюсь еще более возбужденным, когда мой грязный рот заводит ее. Она не только принимает меня, но и наслаждается моей самой уродливой стороной.
Ее внутренние мышцы сжимаются, а затем трепещут. Джордан прикусывает губу. Я готовлюсь к ощущению, которое, знаю, приближается, готовлюсь к тому, что оно отправит меня через край. Она кончает. Я зажмуриваюсь и замедляю темп. Изящная хватка ее тела заставляет мое сердце биться так быстро, что, боюсь, оно просто остановится.
Со вздохом ее ноги безвольно опускаются по бокам от меня. Ее ногти отпускают мою спину и бегут длинными, успокаивающими ласками вверх по позвоночнику.
– Ты в порядке? – удается мне выдохнуть.
Ее кривая улыбка и тихое гудение говорят мне все, что мне нужно знать.
Я зарываюсь лицом в ее горло и сосу, и медленно снова начинаю двигаться между ее бедер. Она такая мокрая и скользкая. Двигаюсь с длинными, протяжными толчками, и женщина снова задыхается подо мной и двигается вместе со мной, встречая каждый толчок движением бедер. Доставляя удовольствие, преследуя свое собственное, мы раскачиваемся в унисон, как волны, приливы и отливы, пока мое освобождение не закручивается у основания моего позвоночника.
В голове у меня становится светло, мышцы дрожат. Покалывание между ног усиливается. Я закрываю глаза, еще раз сильно толкаюсь, затем вырываюсь. Сжимаю в кулак свой стояк, когда мой оргазм пронзает меня насквозь. Звезды перед глазами, комната наклоняется, и я забываю дышать, когда удовольствие разрывает меня на части.
Я падаю рядом с ней, пытаясь отдышаться, и когда открываю глаза, вижу, что Джордан смотрит на меня с жаром, которого я никогда раньше не видел ни у одной женщины. С голодом, который говорит, что я показал ей то, что она хочет, а затем оставил ее ни с чем.
– Я еще не закончил с тобой, – говорю я и приподнимаюсь на локте.
Ее голый живот скользкий от моего освобождения. Я погружаю в него пальцы, вожу по ее коже, получая болезненное удовлетворение от этого зрелища.
– Я вся горю, – говорит она дрожащим шепотом.
Провожу влажными пальцами между ее ног, и мы оба стонем от соприкосновения моей влаги с ее.
Ее колени раскрываются, и я не торопясь дразню и потакаю ей, пока она мне позволяет. Снова и снова смачиваю пальцы, используя свое удовольствие, чтобы усилить ее.
Джордан извивается под моей рукой.
– Поцелуй меня, – выдыхает она.
– Нет. Я хочу посмотреть.
Ее руки сжаты в кулаки по бокам. Мышцы напряглись. Внутренние мышцы начинают пульсировать, и она закрывает глаза.
– Посмотри на меня.
Я удерживаю ее взгляд и ласкаю жестче. Ее глаза вспыхивают. Спина выгибается над полом, и Джордан шипит то ли от боли, то ли от удовольствия – не могу точно сказать. Женщина хватается за грудную клетку, и я прикусываю язык, чтобы не рявкнуть на нее, чтобы она не двигалась. Ее оргазм, кажется, длится несколько минут. Затем ее тело обмякает, ноги смыкаются, и Джордан прижимается ко мне.
Я лежу рядом с ней, мои веки тяжелеют и стараюсь не думать о том, что, черт возьми, только что произошло.
Липкость на моих пальцах напоминает мне, что нужно привести ее в порядок. Поднимаюсь, натягиваю джинсы, хватаю кусок ткани и смачиваю, затем поворачиваюсь и поражаюсь обнаженной женщине, лежащей на полу моей хижины.
Я ухмыляюсь, думая о том, что сказал бы мой дедушка, если бы узнал, что мы только что сделали в его любимой охотничьей хижине.
– Позволь мне, – говорю я и сажусь на корточки рядом с ней, перекатывая ее на спину, чтобы я мог очистить ее живот.
