Текст книги "Неистовый (ЛП)"

Автор книги: Дж. Б. Солсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

ДЖОРДАН

Прошло два дня с тех пор, как я в последний раз видела Александра.

Поплакав, я умылась и спустилась вниз, но обнаружила, что он ушел. Он взял свои туалетные принадлежности, и пропал один из его чемоданов в шкафу. Мне интересно, есть ли у него другая квартира в городе или он живет в отеле. Может быть, спит у одного из своих братьев. Меня не должно волновать, где он ночует, и все же я не могу не задаться вопросом, лучше ли ему спать без меня.

В понедельник я связалась с Билли Брейди, который, казалось, был взволнован моим звонком. Он попросил меня встретиться за обедом в его ресторане в Челси на следующий день.

Когда спускаюсь взять такси, чтобы ехать на собеседование, я нахожу ожидающего меня Джеймса.

– Мисс Уайлдер, – говорит он и открывает заднюю дверцу черного представительского автомобиля. – Куда?

– Я собиралась взять такси, – говорю я и чувствую себя странно, когда мои губы изгибаются, потому что я уже несколько дней не улыбалась.

– В этом нет необходимости. – Он жестом приглашает меня забраться внутрь. – Я с радостью отвезу вас туда, куда нужно.

Переминаюсь с одного высокого каблука на другой. Сегодня я выбрала костюм в клетку от Александра Маккуина, надеясь, что дизайнерская одежда повысит мою уверенность в себе, но я чувствую себя самозванкой.

– Мистер Норт знает, что ты предлагаешь меня подвезти?

Его улыбка становится немного грустной.

– Он настаивал.

Мои глаза горят, но я сдерживаю слезы, потому что на мне тонна туши, и я не хочу появляться на собеседовании с Билли Брейди, похожей на енота.

– Спасибо, Джеймс. Ресторан Билли Брейди в Челси на Восьмой авеню. – Я забираюсь в машину, и в меня врезается запах одеколона Александра. Я опускаю окно и едва удерживаюсь, чтобы не высунуть голову наружу, как собака, чтобы избежать пьянящего запаха кедра и душистого перца.

Сосредотачиваюсь на глубоком дыхании и мысленно провожу генеральную репетицию собеседования на работу. Есть ли другие претенденты? Будет ли их резюме лучше?

«Опыт. Талант. Навык. Эти вещи могут превзойти образование».

Сосредотачиваюсь на словах Александра, и хотя знаю, что скучать по нему неправильно, я не могу контролировать тупую боль, которую приносят воспоминания.

– Приехали, – говорит Джеймс, подъезжая к ресторану.

Мы договорились о позднем обеде, когда ресторан будет закрыт между тремя и пятью часами. К счастью, здесь нет толпы людей, и Джеймс может подъехать прямо к двери.

– Я буду здесь ждать, когда вы закончите, – говорит он из моей открытой двери, пока я вылезаю из машины. – Удачи, мисс Уайлдер.

– Благодарю.

Ресторан в основном пуст, за исключением нескольких сотрудников, накрывающих столы к вечерней смене.

– Джордан, – приветствует Билли, направляясь ко мне из кухни. Он одет в черную униформу шеф-повара. Его яркая и очаровательная улыбка, приятная внешность делают его похожим на знаменитого телевизионного шеф-повара. – Я рад снова тебя видеть. – Он наклоняется и целует меня в одну щеку, потом в другую. Очень по-европейски.

Его одеколон слишком сладкий, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание.

– Я тоже рада тебя видеть. Спасибо за эту возможность. Ресторан великолепен. Мне нравится непокрытая кирпичная кладка.

Его глаза танцуют, как будто ему нравится смотреть, как я говорю.

– Надеюсь, ты голодна.

– Я всегда голодна.

Он жестом велит мне идти впереди него через ресторан. Я слегка подпрыгиваю, когда чувствую его ладонь на своей пояснице.

– Ты выглядишь так, будто готовил, – говорю я в надежде избавиться от дискомфорта, который испытываю.

Мужчина ведет меня в полутемный винный погреб, в центре которого стоит единственный стол.

– Я работал в обеденную смену. Стараюсь делать это так часто, как только могу. – Мужчина отодвигает для меня стул, а затем предлагает взять мое пальто.

– Спасибо.

Он вешает мое пальто на крючок.

– Я подумал, что мы могли бы поговорить о делах, покончить с этим, а потом сможем поесть, и ты сможешь оценить, хорош ли я во всей этой кулинарии. – Он подмигивает и садится напротив меня, и интимная обстановка заставляет меня чувствовать себя немного неловко. – Расскажи мне о своей последней работе официантки.

– Хорошо, но, пожалуйста, не делай поспешных выводов.

Я рассказываю ему о своих годах в «Чабби», которые он, к счастью, находит скорее забавными, чем дрянными.

Билли объясняет свои планы относительно нового ресторана, что он хочет, чтобы он был менее пафосным, и что, по его мнению, я идеально подхожу.

– Зарплата конкурентоспособна. Сомневаюсь, что в городе можно найти что-нибудь получше. Полная ставка. Бонусы. Чаевые должны быть непристойными. – Его взгляд задерживается на моем лице слишком долго, отчего моя кожа становится горячей. – У тебя будет выбор смен.

Я должна была бы подпрыгивать на своем месте от волнения при такой возможности, но чувствую себя подавленной, немного оцепеневшей и очень отчаявшейся. Мне нужно выбраться из дома Александра, и у меня нет других вариантов.

– Это прекрасно. Я была бы рада возможности показать тебе, на что я способна

В его глазах мелькает что-то, что застает меня врасплох, но это исчезает так быстро, что я думаю, что мне показалось.

– Давай поговорим о переезде.

Боюсь, что именно здесь вся сделка развалится. У меня нет денег, чтобы переехать в город, не говоря уже о том, чтобы уехать из города.

– Я уезжаю послезавтра, чтобы начать работу по найму персонала. Если хочешь начать работу немедленно, я был бы признателен за помощь в найме.

– Ты имеешь в виду переезд в Аризону через два дня?

Его улыбка застенчива.

– Понимаю, что это слишком быстро, но мне действительно нужна помощь. Я снимаю дом рядом с рестораном. Пять спален. Там остановятся так же новый шеф-повар, а также руководитель проекта, и, если хочешь, для тебя найдется достаточно места.

– Я думала, что у меня будет немного больше времени, чтобы принять решение, время для планирования.

– Ты можешь приехать позже, но если хочешь начать зарабатывать зарплату, у тебя есть выбор. – Он поднимает палец. – И бонус, ты полетишь на частном самолете, а не на коммерческом.

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Бабочки борются с предупреждающим шепотом – большинство вещей в жизни, которые кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой, обычно плохо заканчиваются.

– Я приму это как «да». – Билли встает из-за стола. – А теперь мы празднуем. – Он приносит бутылку вина и наливает мне в бокал.

– Никогда раньше собеседование на работу не заканчивалось праздничным вином.

Мужчина подмигивает.

– Добро пожаловать на работу к Билли Брейди.

Он исчезает на кухне и приносит две тарелки с искусно выставленными ребрышками. Еда восхитительна, и разговор в основном односторонний, когда Билли рассказывает о том, как началась его любовь к кулинарии. Он делится историями о том, как рос во Флориде, а я держу свои детские истории при себе. За десертом и после второго бокала вина он поднимает тему благотворительного мероприятия.

– Я заметил тебя тем вечером и надеялся, что у меня появится шанс познакомиться. – Он протягивает кусочек шоколадного мусса. – Ты должна попробовать.

Я не решаюсь откусить кусочек с его вилки, но говорю себе, что мужчина немного эксцентричен, и теперь, когда я согласилась работать на него, мне лучше привыкнуть к этому. Я откусываю кусочек.

– Восхитительно.

– В любом случае, когда я увидел тебя на аукционе, я рискнул.

Я вежливо улыбаюсь, не зная, как ответить, и откусываю кусочек своего десерта – хлебного пудинга.

– Ты действительно красивая женщина.

Я чуть не задыхаюсь и жадно глотаю воду, чтобы смыть густую сладость во рту.

– Прости, но… – Я откладываю вилку и складываю руки на коленях. – Я чувствую, что линии становятся немного размытыми.

Билли наклоняет голову, кажется, забавляясь.

– Твои намерения относительно меня чисто профессиональные, верно?

– Конечно.

– Просто твои комплименты и, – я обвожу рукой комнату, – все это. Все кажется более интимным, чем профессиональным.

Он тихо хихикает.

– Для меня еда – это романтично. Есть, пить хорошее вино – это своего рода эротический опыт. Прости меня за то, что я увлекся.

«Эротично? Может быть, ему нужно увидеть, как я ем чизбургер. В этом нет ни черта эротичного».

– Хорошо. – Я уверена, что как только мы окажемся в хаосе открытия нового ресторана, все станет более профессиональным. Я кладу салфетку на стол рядом с тарелкой. – Мне пора идти. У меня много дел, если планирую послезавтра вылететь в Аризону.

– Да. – Он встает и хватает мое пальто.

Вместо того чтобы повернуться к мужчине спиной, чтобы он мог помочь мне надеть его, я беру его и накидываю на предплечье.

– Я так рад, что ты согласилась работать со мной, – говорит Билли, провожая меня до двери. – Ты не пожалеешь об этом.

Я оборачиваюсь и протягиваю ему руку, чтобы избежать еще одного поцелуя в обе щеки.

– Я с нетерпением жду этого.

Он пожимает мне руку, слегка нахмурившись.

– Напиши мне свой адрес, и я попрошу водителя забрать тебя и отвезти на аэродром.

Я хочу, чтобы Джеймс отвез меня, но кажется неправильным, чтобы сотрудники Александра отправили меня в мою новую жизнь, поэтому я соглашаюсь.

– Я так и сделаю. Еще раз спасибо.

Билли открывает мне дверь, и Джеймс, видя, что я иду, открывает заднюю дверцу машины, чтобы я могла проскользнуть внутрь.

– Как прошло собеседование? – спрашивает Джеймс, когда мы отъезжаем от ресторана.

– Отлично. – Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю аромат Александра, зная теперь, что мое время с ним истекает. – Я получила работу.

– Ты не слишком рада.

Подняв взгляд, вижу в зеркале заднего вида обеспокоенные глаза Джеймса и заставляю себя улыбнуться.

– Очень рада.

– Хорошо. – Я вижу хмурое выражение его лица. – Тогда поздравляю.

Я подпираю подбородок руками и смотрю в окно, чувствуя тяжесть в груди.

– Спасибо.

АЛЕКСАНДР

Склонившись над цифровым чертежным столом в своем офисе, набрасываю новый дизайн для проекта Линдквиста в Дубае.

В понедельник после благотворительной акции он позвонил и попросил создать дизайн, и этот проект – желанное отвлечение. Я работал над ним днем и ночью в течение последних четырех дней. Если бы миссис Миллер время от времени не напоминала мне, чтобы я поел и принял душ, я бы, вероятно, грязным умер от голода.

– Мистер Норт, – раздается голос миссис Миллер из динамика моего настольного телефона.

Я уже несколько дней держу дверь закрытой и велел ей входить только по приглашению. В основном, чтобы защитить ее от потенциального словесного нападения или, что еще хуже, от необоснованного увольнения. Я был на взводе с тех пор, как в последний раз видел Джордан, сильнее, чем когда-либо прежде. И с каждым днем без нее я все больше чувствую себя на грани срыва. Поэтому мне лучше избегать общения с людьми.

– Что?

– Хейс направляется к вам.

– Я занят.

Она откашливается.

– Сэр, он просто привез вам кое-какие документы, которые вы просили.

Я поднимаю глаза от своего рисунка и смотрю на непрозрачную стеклянную стену. Неужели всего несколько недель назад я прижимал Джордан к этой стене, впивался губами в ее губы, а она разваливалась в моих объятиях? Тупая боль внутри меня пульсирует от всего, что у меня было, и всего, что я потерял.

– Он может оставить их у вас.

– Я дам ему знать.

Я возвращаюсь к дизайну и проклинаю Хейса за то, что отвлек мое внимание, потому что это заставляет меня думать о Джордан.

Я попросил, чтобы никто не произносил ее имени рядом со мной, и сказал Джеймсу, что я не хочу никаких новостей, кроме того, чтобы сообщить мне, когда я могу вернуться домой. Каждый раз, когда звонит мой телефон, я боюсь, что это он скажет мне, что она ушла. Единственная хорошая вещь, за которую я должен держаться – это знание того, что Джордан все еще занимает мой дом. Хотя для нас невозможно быть вместе, я хочу, чтобы она могла остаться в моем пространстве навсегда.

– Ты что, издеваешься надо мной? – говорит Хейс из-за моей двери, стуча кулаком по стеклу. – Открывай, придурок!

– Нет.

– Да ладно тебе, Алекс. Ты не можешь вечно сидеть взаперти в своем офисе. Жизнь продолжается.

«Могу, если захочу».

– Ты ведешь себя как ребенок.

С этим не поспоришь.

– Открой дверь, или я попрошу техников взломать ее.

Я отхожу от стола и отмыкаю дверь.

Он входит, когда я топаю обратно к своему столу. Я рад, что Хейс позади меня, потому что, если я его увижу, мне захочется стереть самодовольное выражение с его глупого лица.

– Ты здесь живешь?

Я не отвечаю, потому что он ясно видит подушку и одеяло на диване.

– Ты знаешь, что можешь снять отель или…

– Мне здесь нравится. Здесь тихо, и я могу работать.

– Ты хоть немного спишь?

– Иногда.

Он кладет папку на мой стол.

– Вот окончательные документы на ту собственность в Трайбеке.

Я поднимаю глаза ровно настолько, чтобы взглянуть на папку.

– Для чего тебе она? – Брат смотрит на меня так, будто пытается прочитать мои мысли. – Я знаю, что это не жилье из-за зонирования.

Я не могу оторвать взгляд от папки. Помещение идеально подходит по размеру и расположению, прямо на Гудзоне. Я заплатил намного больше запрашиваемой цены.

– Алекс!

Поднимаю взгляд на него.

– Не волнуйся об этом.

– Я волнуюсь. От тебя исходят флюиды Говарда Хьюза. У нас несколько больших проектов в работе, ты не можешь позволить себе слететь с катушек.

– Я в порядке, – говорю я сквозь стиснутые зубы, и в животе поднимается гнев. – Если бы ты оставил меня в покое, я бы занялся делом!

Хейс едва моргает от моей вспышки.

– Ясно. – Он сужает глаза. – Может быть, долгий уик-энд в горах поможет?

Упоминание о хижине заставляет мою голову кружиться от образов Джордан. Ее карточные игры и снежки. Ее постоянные вопросы и торжествующая улыбка, когда удавалось спровоцировать меня на ответ. Ее тихое дыхание, когда она спала, и обнаженное тело, когда она прижималась ко мне… Черт. Женщина проникла в мое самое безопасное место, и от нее не избавиться.

На моем столе звонит телефон.

– Мистер Норт…

– Не сейчас!

– Алекс, успокойся. – Хейс вскакивает со своего места и сгибается над телефоном. – В чем дело, Диана?

Он впивается в меня взглядом, чтобы я рискнул рявкнуть на него, и я хочу этого. Любой предлог, чтобы разобраться с этим болезненным чувством в моей груди, причинить кому-то боль, чтобы я не был одинок в этой агонии. Может быть, тогда я получу некоторое облегчение.

– Только что звонил Джеймс.

Мое сердце перестает биться.

– Она ушла, сэр.

Глаза Хейса расширяются.

Мои руки вцепляются в край стола.

– Вот черт. – Хейс бросается в дальний конец офиса.

С первобытным ревом я переворачиваю красное дерево на бок, и компьютерные мониторы с грохотом падают на пол. Поднимаю свой стул и швыряю его в стеклянную стену. Стекло разбивается с неприятным треском. Я пинаю диван, швыряю кофейный столик и каждую лампу, пока не остается только мой брат.

– Ты закончил?

Я направляюсь к нему.

– Бросать больше нечего.

Страх окрашивает его лицо.

– Что? Нет, чувак, отойди к черту.

Мои руки сжаты в кулаки по бокам. Мужчина поднимает руки, готовый защищаться.

– Хейс, – рычу я. – Пусть Мерфи подготовит вертолет. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери.

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

ДЖОРДАН

Я никогда раньше не летала на частном самолете, и это все, что я себе представляла, и даже больше. Всего нас шестеро – Билли, шеф-повара Робби и Анна, его деловой партнер Трент, а также Джулиана, которая является руководителем проекта строительства.

– Так эпично, – говорит Робби, потягивая шампанское и разглядывая плюшевый салон самолета. – Я чувствую себя Пи Дидди.

Я наслаждаюсь моментом, отдыхом от последних нескольких дней мучительной печали, и выпиваю полбокала шампанского. Пузырьки дорогого напитка ударяют мне в голову, и мне легче убедить себя, что уход – это правильно.

Моя мама не смогла полюбить меня.

Линкольн тоже не смог.

Александр не может любить меня и отказывается даже пытаться.

Возможность с Билли в Аризоне – лучший вариант для меня. Если никто больше не будет любить меня, то самое меньшее, что я могу сделать – это любить себя.

Это была моя внутренняя мантра, когда я упаковывала свою одежду и уходила из пентхауса Александра.

Смотрю в окно, как наш багаж грузят в грузовой отсек.

– За новые начинания. – Билли садится рядом со мной и стукает бокалом о мой бокал.

– Новые начинания. – Я делаю глоток, чтобы скрыть хмурость.

– Эй. – Он наклоняется, и я чувствую его дыхание у своего уха. – Я хочу тебе кое-что показать. – Мужчина роется в кармане пальто и достает черную бархатную коробочку размером с колоду карт. Открывает крышку, и внутри оказывается бриллиантовый браслет, который он купил на благотворительном аукционе. – Мы победили.

Мой желудок сжимается, когда Билли берет меня за руку и застегивает браслет на моем запястье.

Его взгляд поднимается и останавливается на моем лице.

– Красиво, – тихо говорит он.

– Билли, это кажется неправильным. – Как будто он только что надел наручники на мое запястье.

– Я не боюсь рисковать.

Его слова задевают истину, которая звучит в моей душе, но я не могу точно сказать, почему.

– Эй, – говорит Билли, вырывая меня из моих мыслей. – Это всего лишь браслет. Не переусердствуй. – Подмигивает он. – Я примерял его на себя, но на мне он выглядит глупо. Считай это бонусом. – Он прижимается ко мне плечом. – Эй, Анна! Какова была ставка на то, сколько времени потребуется, чтобы добраться до Аризоны?

Я слушаю, как он игриво общается с другими женщинами, и пинаю себя за то, что слишком много читаю в его подарке. Он мог бы отдать его какой-нибудь другой женщине, но зачем? Я была с ним, когда он делал ставку на него, так что самым логичным человеком, которому он мог бы его подарить, была я.

Я часто ловлю себя на том, что делаю это, когда дело касается Билли. Я постоянно оправдываю его поведение, которое заставляет меня чувствовать себя неловко. Однажды я слышала, как кто-то сказал, что оправдание – это просто ложь.

Ложь самому себе.

Пилот обращается к нам с передней части самолета:

– Мы взлетаем через десять минут.

Новая жизнь. Я сглатываю комок в горле. Я уже иду.

АЛЕКСАНДР

Когда я был ребенком, терапевт использовал экспозиционную терапию, чтобы помочь мне справиться с моей социальной тревогой. У меня не столько была социальная тревога, сколько я был неспособен адекватно взаимодействовать с другими. Ее решение состояло в том, чтобы записать меня в государственную школу, думая, что со временем я адаптируюсь и научусь мирно сосуществовать вместе со своими сверстниками.

Через день меня исключили за то, что я на обеде отправил двух детей в больницу. Я больше никогда не ходил по школьным коридорам.

Вернувшись в хижину на пять дней, я чувствую то же самое зудящее сопротивление экспозиции. Только оно включает в себя утопление в воспоминаниях о ней. Ни внутри, ни снаружи маленькой хижины нет ни одного места, которое не напоминало бы мне о Джордан. Ее улыбка, звук ее голоса, ее ворчание и стоны, когда она пыталась преодолеть свою боль. Озеро, книги, чертова дровяная печь. Джордан словно цепляется за каждую поверхность, как призрак. Первые пару дней я не мог справиться с воспоминаниями и проводил время от рассвета до заката, охотясь только для того, чтобы держаться подальше. Потом я наткнулся на овраг, где нашел ее, и понял, что избавиться от воспоминаний о ней безнадежно, потому что место, где она живет, находится в моей голове. Единственный способ спастись от нее – это смерть, и боюсь, что даже тогда она останется со мной.

Экспозиционная терапия – мой единственный вариант. Я заставлял себя оставаться в хижине, сидеть на шкурах, на которых она спала неделями, читать книги, которые она читала, и бездумно пялиться на нелепые приманки, которые она делала. Сидя в одиночестве, я жду возвращения в нормальное психическое состояние.

Кручу на кончике пальца кольцо обещания, которое ей дал ее бывший. Я даже не знал, что Джордан оставила его здесь, но это было первое, что я увидел, когда вошел в хижину. Я намереваюсь превратить каждую минуту, проведенную без нее, в сущий ад.

Я говорю себе, что отпустить ее было правильным поступком. Единственным бескорыстным поступком в моей жизни. Я думал, что добрые дела должны были помочь дающему чувствовать себя хорошо, но все, что я чувствую, опустошение. Как будто я вырезал какой-то жизненно важный орган, который заставит меня медленно истекать кровью, пока я не умру.

Она спросила меня, смогу ли я полюбить ее, и я сказал ей правду.

Она заслуживает того, чтобы у нее был мужчина, способный на такую любовь, в которой она нуждается.

Ему лучше надеяться, что я никогда не встречу его, потому что переломаю ему обе ноги, чтобы он не смог преследовать нас, когда я украду ее обратно.

Нет!

Я должен преодолеть эти нелепые заблуждения. Без меня ей будет безопаснее. Я могу причинить ей боль. Но даже когда эти слова проникают в мой разум, моя душа полностью отвергает их.

Вся моя психика – полное дерьмо.

Я продолжаю вращать кольцо, и маленький камешек ловит свет от окна. С каждым поворотом он словно подмигивает мне. Снова и снова.

Звук вертолета вдалеке привлекает мое внимание. Вертолеты не редкость в ясные, хотя и холодные дни, как сегодня, поэтому я внимательно прислушиваюсь, не пролетит ли он мимо.

Я сказал Хейсу, что мне нужна, по крайней мере, неделя. Он не явится раньше, если это не будет чрезвычайной ситуацией.

Звук вертолета становится громче, и я слышу, как он садится рядом. Потираю отросшую бороду на лице. Я еще не готов уезжать отсюда. И когда я вернусь, мне придется столкнуться с моим пустым пентхаусом, где свежи воспоминания о Джордан. Где на моих простынях все еще остался ее запах.

Звук вертолета становится громче, прежде чем я слышу, как он отдаляется, как будто приземлился всего на минуту, чтобы снова взлететь.

Какого черта?

Выхожу из хижины и вижу ярко-желтый вертолет, исчезающий вдалеке.

Боковым зрением замечаю движение. Из-за линии деревьев появляется человек. Я щурюсь и делаю глубокий вдох.

Она здесь. Или у меня гораздо хуже с головой, чем я думал.

– Привет, Гризли, – говорит Джордан, сокращая расстояние между нами. Она одета для холодной погоды, на ней вязаная шапочка с большим пушистым бубоном на макушке. Ее брови сошлись на переносице. – Уже забыл меня?

Я моргаю и чувствую, что подаюсь вперед.

– Джордан?

Ее губы изгибаются на концах.

– У тебя не галлюцинации.

– Что ты здесь делаешь?

– Ты дважды спас мне жизнь. Я пришла, чтобы отплатить за услугу.

– Моя жизнь… – Я качаю головой в надежде, что это движение поможет мне разобраться в своих мыслях. – У меня нет никаких проблем.

– Останемся каждый при своем мнении. – Ее взгляд задерживается на моих губах, и я хочу поцеловать ее, но знаю, что не могу. Я отпустил ее. Заставил уйти.

«Она не принадлежит мне».

Я внутренне рычу и скрежещу зубами от собственных мыслей.

– Кто привез тебя сюда? – Потому что мне нужно знать, кого убить… или поблагодарить, в зависимости от того, что произойдет дальше.

Она тычет пальцем через плечо.

– Ах, это? Туристическая компания. Я даже не была уверена, что ты будешь здесь, но увидела дым из трубы в воздухе. Ты должен знать, что Мерфи безумно тебе предан и не выдаст твоего местоположения или не согласится привести меня к тебе.

Я убью его за это. Подожди, что? Нет.

– Так что я подумала, что туристическая компания должна быть знакома с этим районом. Я объяснила, как могла, где находится твоя хижина, и они поняли, где тебя найти. Потребовалась небольшая взятка в виде очень дорогого бриллиантового браслета. – Она раскидывает руки. – Та-дам. И вот я здесь.

– Тебе не следует быть здесь…

– Мы можем на этом остановиться? Мы оба знаем, что я именно там, где мое место.

Я теряю дар речи, потому что ей каким-то образом удалось вырвать слова прямо из моей души и оставить меня ни с чем.

Джордан обхватывает себя руками.

– Становится холодно. Мы можем войти внутрь?

Я киваю и отступаю в сторону.

Она снимает пальто и вешает его на крючок у двери так небрежно, как будто входит в свой собственный дом.

– Я не знала, что буду чувствовать, вернувшись в это место.

Я внимательно наблюдаю за ней, когда она проводит рукой по столу, смотрит на спальный чердак, затем подходит и встает перед дровяной печью.

Затем переводит взгляд на меня.

– Здесь все кажется по-другому, не так ли?

Она права.

– Жизнь в городе кажется такой большой, но здесь это похоже на… приглашение увидеть детали.

Мне никогда бы не пришло в голову так выразиться, но она права. Работа, комфорт, обязательства… все это затуманивают мое зрение, и легко забыть то, что действительно важно. Мир и ясность заключаются в простоте.

– Почему ты на самом деле здесь, Джордан?

Она стягивает с головы вязаную шапочку и сжимает ее в руках. Ее серые глаза сверкают в свете огня.

– Я летела в Аризону, когда меня осенило. Рисковать кажется неправильным, но это не значит, что риск не оправдан…

Я все еще оправляюсь от удара, который она нанесла, направляясь на противоположный конец страны.

– Что?

Она кусает губу, а я безуспешно пытаюсь не пялиться.

– Самый большой риск может привести к самой большой награде. Я хочу сказать, что мне не нужно, чтобы ты меня любил. – Она продолжает теребить пальцами шапку. – Не думаю, что я даже поняла бы, если бы ты это сделал. Я эмоционально слепа, беспомощно ищу ту связь, которая называется любовью, но я бы не узнала ее, если бы нашла, потому что ее у меня никогда не было. Что мы знаем о любви? Кто показал нам, как она должна выглядеть? Наши родители? Наши бывшие?

– Это ужасные примеры.

Она делает шаг ближе.

– Вот именно. Но это то, что у нас есть. Конечно, ты не любишь меня и никогда не полюбишь. Когда любовь была добра к нам? То, что у нас есть, лучше. То, что у нас есть, сильнее. Я не знаю, как это назвать, и можем ли мы вообще дать этому имя, но я чувствую это. Каждой частичкой своей души я чувствую это. И хочу верить, что ты тоже это чувствуешь.

Мое сердце колотится, а голова кружится от силы ее слов. Возможно ли, что то, что она говорит, правда? Что то, что у нас есть, выходит за рамки такого обыденного и повседневного, как любовь?

– Я чувствую себя иррациональным и рассеянным, и все остальное, что не должно быть хорошо, но… – Я делаю глубокий вдох.

– Так и есть.

Я киваю.

– Так и есть. То, что я чувствую, дико и страшно, и это заставляет меня думать, что ты не в безопасности рядом со мной. Это заставляет меня чувствовать, что в любой момент я могу сойти с ума и сделать что-то ужасное.

– Это похоже на риск, и все же ты не сделал ничего, кроме как заботился обо мне. Ты спас мне жизнь, вылечил мои раны, дал мне кров, одежду, еду и деньги, и, боже мой, Александр, поделившись своей самой постыдной тайной, ты оказал мне доверие. Ты все время предостерегаешь меня словами, но своими действиями ты только заботишься обо мне. Теперь ты это видишь? Ты говоришь, что не любишь меня, но ты любишь меня с того самого дня, как мы встретились.

Я качаю головой.

– Я наговорил ужасных вещей…

– Чтобы защитить меня. Ты говорил ужасные вещи, потому что хотел защитить меня от того, чего боялся. Даже в своей жестокости ты заботился обо мне.

Я тру лицо, голова кружится.

– Все так запутано.

– Да уж.

Она подходит ближе.

– Это грязно и, вероятно, нездорово, но это мы. Это наше. – Джордан откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня. – И я хочу сохранить это. Хочу попробовать. Потому что даже в наши худшие времена я чувствовала себя более желанной и лелеянной, чем с кем-либо еще за всю мою жизнь.

– Мне так жаль. – Стыд за то, что я ей наговорил, тяжким грузом ложится на мои плечи, и я боюсь, что могу рухнуть. – Я пытался оттолкнуть тебя. Ты не заслужила того, что я тебе наговорил.

– Да, это отстой. Если ты больше не будешь пытаться оттолкнуть меня, тогда, думаю, этого больше не повторится, верно?

– Я бы предпочел, чтобы мне отрезали язык, чем использовать его, чтобы причинить тебе боль.

Джордан ухмыляется.

– Давай не будем увлекаться. – Она входит в мое пространство и обнимает меня за талию, кладя руки мне на поясницу. – Мне нравится твой язык.

Вот и все. Я склоняюсь над ней, обнимаю и прижимаю ее крошечное тельце к своему. Теперь, когда она снова в моих объятиях, боюсь, у меня не хватит сил отпустить ее. Я так сильно нуждаюсь в ней, так сильно жажду ее. Я умру, держа ее вот так, пока мое сердце продолжает биться.

Это не любовь. Что-то гораздо более сильное.

– Нам нужно поговорить о том, что случилось с Бренди.

Мои глаза распахиваются, и моя хватка становится крепче.

Я должен был догадаться, что наше примирение было слишком легким.