Текст книги "Неистовый (ЛП)"
Автор книги: Дж. Б. Солсбери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
В лифте тихо, и я краем глаза замечаю, что мужчина практически вибрирует от напряжения. Когда двери лифта открываются, я следую за ним через вестибюль к ожидающей нас машине. Александр добирается до двери раньше Джеймса и резко распахивает ее передо мной. Я врываюсь внутрь, и он следует за мной.
Воздух в машине такой густой, что трудно дышать. Приоткрываю окно. Думая, что Александр предпочел бы не обсуждать личное семейное дерьмо в присутствии Джеймса, я держу язык за зубами, пока мы не возвращаемся в его пентхаус.
– Хочешь поговорить об этом? – говорю я, следуя за ним в спальню.
Мужчина снимает свитер и направляется к гардеробной, не отвечая мне.
В этом нет ничего удивительного.
Следую за ним в гардеробную и сажусь на кожаную скамейку, пока он переодевается из элегантной одежды во что-то более повседневное.
– Что Август имел в виду, сказав, что ты изменил свой имидж?
По-прежнему никакого ответа, но движения становятся немного более агрессивными, когда мужчина натягивает тренировочные штаны и бросает брюки в корзину.
– Что значит жизнь за жизнь?
– Хватит! – рычит он. Его глаза дикие, а зрачки поглощают любой намек на ореховый, делая их черными. – Я не собираюсь обсуждать это с тобой. – Мужчина хватает пару черных спортивных туфель и проносится мимо меня.
– Подожди, куда ты идешь?!
Его единственный ответ – хлопанье входной двери.
ДВАДЦАТЬ ДВА
АЛЕКСАНДР
– Ты так и не лег спать прошлой ночью, – говорит Джордан, наливая сливки в свой кофе.
Я не отрываю глаз от экрана ноутбука.
– Нет.
Я вижу, как она на мгновение замирает, а затем продолжает готовить кофе.
– Куда ты ушел?
– Подальше отсюда.
– Подальше, – повторяет она с резкостью в голосе.
Она убирает сливки, а затем пересекает кухню, чтобы встать на противоположной стороне острова. Ноутбук захлопывается у меня в руках, и Джордан предстает передо мной с улыбкой на лице, но при этом не выглядит счастливой.
Женщина держит свою кружку двумя руками и наклоняет голову.
– Две минуты твоего времени.
Я свирепо смотрю на нее.
– Где ты был?
– Ты задаешь слишком много гребаных вопросов, – рычу я.
– Ты избегаешь многих гребаных вопросов.
– Я ходил в спортзал.
Ее брови сходятся вместе.
– Куда?
Я подбородком указываю на дверь.
– С другой стороны от лифта.
– И что потом?
– Принял там душ, вернулся домой и немного поработал. – Предугадывая ее следующий вопрос, я отвечаю на него прежде, чем она успевает задать: – Я проспал несколько часов на диване в своем кабинете.
Она издает жужжащий звук.
– Почему не лег в постель?
– Потому что.
– Это не ответ.
– Это тебя не касается…
– В самом деле? – Она с такой силой хлопает кружкой по столешнице, что жидкость выплескивается через край. – Я беспокоилась, поэтому это, безусловно, касается меня. Что, черт возьми, произошло прошлым вечером?
Поворачиваю голову, смотрю в окно и чертовски хочу оказаться где угодно, только не здесь. Почему она настаивает на том, чтобы задавать так много проклятых вопросов? Почему не может просто довольствоваться тем, что я ей даю?
Джордан тяжело вздыхает.
– Когда мне было тринадцать, моя мать однажды вышла из нашего трейлера. – Она завладела моим вниманием. – Уехала со своим дилером и отсутствовала целый месяц. Я была одна в том дерьмовом трейлере, выпрашивая еду у соседей и подбирая любую случайную работу в трейлерном парке, чтобы заработать достаточно денег для торгового автомата. Когда она вернулась, знаешь, какими были ее первые слова?
Я не отвечаю, в основном потому, что застрял, представляя ее девочкой, испуганной, голодной и одинокой, и мне это не нравится.
– Она посмотрела на меня и сказала: «Господи, ты все еще здесь?». – Джордан ставит локти на стол и опирается на скрещенные руки. – Я говорю тебе это, потому что понимаю, каково это – иметь испорченного родителя.
– Что ты сделала? – Обычно я не очень люблю слушать жалостливые истории людей. Мне никогда не нравились люди, которые играют роль жертвы. Но она говорит о своем прошлом не так, будто жалеет себя или ищет сочувствия. Она говорит все это очень буднично.
– Я убралась оттуда так рано, как только смогла. Оставалась у друзей, пока не исчерпала их гостеприимство и, наконец, оказалась в величайшем городе мира.
Джордан выпрямляется во весь рост и потягивает кофе.
– Уход – для меня не вариант.
– Ты не ладишь с отцом?
– Ладил, когда он впервые взял меня к себе.
– Взял тебя к себе? – выдыхает она. – Откуда?
– В основном приемные семьи. Моя мать покончила с собой, когда мне было шесть лет.
Она скользит рукой по столешнице ко мне, как будто хочет прикоснуться, но мои руки сжаты на коленях.
– Мне так жаль. Почему приемная семья?
– Имени Августа не было в свидетельстве о рождении. Государство пыталось выследить моего биологического отца в течение многих лет, пока я переезжал из дома в дом и в конечном итоге в детскую психиатрическую больницу.
– Что? – шепчет она.
– Они проверяли меня, чтобы попытаться выяснить, что со мной не так, почему я не разговаривал и почему у меня были эти эмоциональные вспышки. В конце концов, они нашли Августа, и он вел себя так, будто никогда не слышал о моей матери. Затем пришли результаты тестов, и стало понятно, что я одарен, у меня IQ гениального уровня… Он взял меня к себе и относился ко мне как к своему единственному и любимому сыну, что бесило близнецов. Они безжалостно дразнили меня. Август сказал им, что обменяет меня на них, и они окажутся в дурдоме вместо меня.
– Ну и мудак.
Она не ошибается.
– С тех пор они стали ко мне добрее.
– Уверена, что так оно и есть. У меня возникло чувство, что они обижены на тебя. Теперь я понимаю, почему. Август использовал тебя как инструмент дисциплины. – Она щурится. – Но это не объясняет, почему ты не можешь уйти. Ты больше не ребенок, которому нужен дом.
– Когда отец взял меня к себе, он занимался коммерческой недвижимостью. В тринадцать лет я начал проектировать здания и инфраструктуру для развлечения. Я не мог контролировать свой нрав, поэтому не ходил в традиционную школу. У меня были частные репетиторы, но я был умнее большинства из них. В пятнадцать лет я проектировал здания, и Август вложил в меня деньги и основал «Норт Индастриз».
– Значит, ты чувствуешь себя в долгу перед ним?
– Не только перед ним. У нас работает более тридцати пяти тысяч человек по всему миру.
– Срань господня, – шепчет она.
Я киваю.
– Теперь ты понимаешь.
– Да.
– Хорошо. Мы закончили? Мне нужно в офис. – Я встаю и беру свой ноутбук.
– В офис? Сегодня же воскресенье.
– Я работаю каждый день недели.
– Почему?
Что за странный вопрос.
– А почему нет?
Она вздыхает.
– О, ну, не знаю, может взять день, чтобы подзарядиться? Отдохнуть? Повеселиться немного?
Я чувствую, что хмурюсь.
– Мне ничего этого не нужно.
– Всем требуется отдых! – Ее серые глаза искрятся чем-то озорным. – Дай мне сегодня показать тебе.
Я уже качаю головой.
– Я не могу.
– Во второй половине дня?
– Нет.
Она задумчиво жует нижнюю губу, и ее лицо снова загорается.
– Тогда сегодня вечером. – Что бы она ни увидела в моем лице, это заставляет ее нахмуриться. – Да ладно, ты не можешь взять отгул на один вечер?
– Я могу быть дома в шесть.
– Четыре.
– В пять тридцать.
Она протягивает руку.
– Сойдемся на пяти?
Черт, она такая милая. Я никогда не видел, чтобы человек был так взволнован из-за такой малости. И, черт возьми, если это не заставляет меня почувствовать себя немного легче. Я пожимаю ей руку.
– Договорились.
– Ура! – Она огибает остров и бросается на меня. Крепко обнимает меня за талию, прижавшись щекой к моей груди. – Ты не пожалеешь об этом.
Я обнимаю ее в ответ и прижимаюсь носом к ее волосам. Она всегда так хорошо пахнет.
– Уверен в этом.
Джордан откидывает голову назад и прижимается губами к моим губам. Это ощущение посылает волну тепла вниз по моей спине, собираясь между ног.
– Мне нужно идти, – говорю я, а затем наклоняю голову для глубокого поцелуя.
На вкус она как кофе и зубная паста, сочетание, которое я бы не счел заманчивым, но на губах Джордан ощущается как рай.
Ее руки скользят по моей спине и вниз, хватая меня за задницу.
– Могу я соблазнить тебя остаться?
Прижимаю ее спиной к острову и снова целую. Посасываю ее язык, сжимаю ее губу зубами и рычу, когда женщина тает рядом со мной. Еще один долгий, глубокий поцелуй, и я хватаю ее за волосы, чтобы разомкнуть наши губы.
– Но мы договорились на пять часов.
Она разочарованно фыркает.
– Отлично. В пять. А теперь иди, пока я не сорвала с тебя одежду и не набросилась.
Я отступаю и поправляю брюки.
– Прибереги это на вечер.
– Нет. – Подпрыгивая, она обходит остров к своему кофе. – У меня другие планы на сегодняшний вечер.
Не могу поверить в то, что чувствую, но мне трудно уйти. Так вот какими должны быть воскресенья? Секс на кухне, за которым следует день… чего? Даже когда я нахожусь в хижине, у меня есть список вещей, которые нужно сделать – вода, дрова, еда. А когда у меня заканчиваются дела, я делаю приманки, охочусь, делаю ловушки для рыбы. Редко бывает период простоя.
Не знаю, что задумала Джордан, но она меня заинтриговала.
Я вхожу в свою парадную дверь ровно в пять часов. Первое, что замечаю – все огни выключены. Второе – запах чего-то вкусного, готовящегося на кухне.
– Стой, где стоишь! – Голос Джордан доносится из темного пространства. – Иди в свою комнату и переоденься. Надень то, что я разложила для тебя на кровати.
Это по-детски и бессмысленно и я почти говорю это, но прикусываю язык. Я прилагаю все усилия, чтобы не сказать первое, что приходит мне в голову. У меня не всегда получается, но я стараюсь.
Кладу свои вещи и ослабляю галстук. На кровати разложены термо-рубашка и спортивные штаны. Я переодеваюсь и возвращаюсь в темную гостиную, но на этот раз, когда я вхожу, там не так темно. Журнальный столик и секционный диван отодвинуты в сторону, чтобы освободить пол перед камином, и гора одеял брошены рядом в кучу.
– Добро пожаловать на ночь в лесу! – Джордан стоит у газового камина, раскинув руки, одетая в одну из моих фланелевых рубашек и серые спортивные штаны.
Я готовлюсь к приливу собственнической ярости, когда вижу, что на ней мои вещи, но этого не происходит.
– Видишь это? – Она указывает на потолок, где миллионы светящихся точек сияют, как звезды. – Мы как будто вернулись в хижину.
Я замечаю пакет с зефиром, шоколадными батончиками и крекерами.
– Ладно, может быть, не совсем так, как в хижине. – Джордан берет меня за обе руки и подводит к груде подушек и одеял. – Почему ты молчишь?
– Ты все это сделала? – Я замечаю маленький проектор, который светит точками света прямо вверх. – Где ты его нашла?
– Ты слишком много думаешь. – Она тянет меня вниз на одеяла, затем тянется назад, чтобы схватить кучу мягких подушек, и пихает их мне под спину. – Ложись и расслабься. – Поворачивается, достает бутылку газированной воды из ящика со льдом, открывает крышку и протягивает ее мне. – Итак, есть два правила. Никаких разговоров о работе и никаких мыслей о работе.
– И что мы будем делать, просто сидеть здесь и смотреть на огонь?
– Ты что, шутишь? Нет. – Она вскакивает и показывает устройство, похожее на белую коробку. – Ты научишь меня ловить рыбу.
– Что это?
Она резко поворачивает голову.
– Это игровая приставка, не самая последняя и лучшая модель, но после трех ломбардов это все, что я смогла найти.
– Ломбарды?
– У тебя сегодня много вопросов. – Джордан нежно целует меня. – Теперь понимаю, почему тебя это так раздражает. – Она подмигивает и возвращается к устройству. – Она подержанная. И не смотри на меня так. Ты будешь удивлен, что можно найти по выгодной цене. – Она протягивает мне что-то похожее на белый пульт от телевизора с круглым ремешком на конце. – Это для твоего запястья, чтобы ты не потерял удочку.
Я потираю лоб, чувствуя себя глупо из-за того, что не подумал о ее финансовом положении раньше.
– Я должен был дать тебе карточку или немного наличных.
– Ни за что. Это за мой счет.
Джордан устраивается рядом со мной, пока игра включается на большом плоском экране. После краткого урока о том, как играть в эту игру, мы начинаем соревнование по рыбной ловле. Как и в реальной жизни, ее навыки отстой, но Джордан, похоже, нравится, когда ей надирают задницу в игре.
Она приготовила тушеное мясо, овощи и рис со специями, похожее на то, что мы ели в хижине. Мы едим на полу, откинувшись на подушки и глядя на огонь. Когда заканчиваем, мы готовим смор7 на пропановой горелке, а затем снова заваливаемся в одеяла и смотрим, как звезды отражаются на потолке.
– Я все еще в шоке, что ты никогда раньше не пробовал смор, – говорит она, слизывая шоколад с пальцев. – Хотя трудно представить, как Август поджаривает зефир над костром.
– Он понятия не имеет, как зашнуровать шнурки без помощи прислуги.
– Тогда кто научил тебя ловить рыбу, разводить костры и довольствоваться уборной на улице?
– Мой дед, Марлин Норт. Тот охотничий домик его собственность. По крайней мере, так было до тех пор, пока он не умер восемь лет назад.
– Мне жаль. – Она успокаивающе потирает круги на моей груди. – Похоже, он был гораздо лучшим отцом, чем Август, гм… без обид.
Я крепче прижимаю ее к себе.
– Так оно и было. Август начал отсылать меня с Марлином на несколько недель в то время, когда не мог справиться с моим нетипичным поведением. Все заметили, что, возвращаясь оттуда, я становился спокойнее, уживчивее. С тех пор я возвращаюсь туда каждый год.
– Думаю, я должна поблагодарить Марлина. В конце концов, если бы тебя не было там, я бы…
– Хм. – Она права, и мне неприятно думать о мире без нее.
– Это была судьба.
Судьба. Я не верю в неё. Мы сами создаем свою судьбу, и это включает в себя последствия наших ошибок. Вместо того чтобы говорить все это, я решаю сменить тему.
– Как продвигается поиск работы? – спрашиваю я, и Джордан поворачивается и кладет подбородок мне на грудь, чтобы посмотреть на меня.
– Это твой способ не думать о своей работе? Думая о моей?
– Может быть. – Дотрагиваюсь пальцем до ее губ, затем наклоняю голову, чтобы поцеловать ее, ощущая вкус шоколада у нее во рту.
Она улыбается, затем снова кладет голову мне на грудь.
– Не очень хорошо.
Я ненавижу побежденный звук в ее голосе.
– О какой работе ты мечтаешь?
– Хм, хороший вопрос. Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше.
Моя грудь раздувается, зная, что я первый.
– Не осуждай меня, но… Я действительно люблю ресторанный бизнес. Люди идут в ресторан, чтобы расслабиться и отдохнуть. Мне нравится атмосфера. Думаю, что моя мечта – когда-нибудь управлять им.
– Ты подавала заявление на должность управляющего?
Она смеется.
– Нет. У меня даже нет диплома колледжа. Конкуренция такая… – Она выдыхает воздух. – Одна мысль об этом ошеломляет.
– Каким рестораном ты хотела бы управлять? – Я провожу пальцем по ее спине.
– Шикарным местом с видом на реку. Что-то в Трайбеке или Гринвич-Виллидж. С лучшим стейком и устрицами в городе. А бар будет длинным и круглым, чтобы люди могли смотреть друг на друга. Я никогда не понимала, почему в барах люди сидят лицом к стене. Небольшая сцена для джазового оркестра, который будет играть по выходным.
– Звучит неплохо.
Из ее описания у меня в голове складывается дизайн. U-образные стены, которые помогут направить звук, и экологически безопасные материалы на стенах для акустики и атмосферы. Шестеренчатый бар с очагами личного покровительства и патио, предназначенное для использования солнца для тепла и энергии. Когда структура собирается воедино, я обрисовываю ее на ее спине.
Она вздыхает и глубже зарывается в мой бок.
– Можно тебя кое о чем спросить?
Мой палец застывает. Кладу ладонь ей на спину и чувствую, как учащается ее сердцебиение. Что бы женщина ни собиралась спросить, это заставляет ее нервничать.
– Когда у тебя были последние серьезные отношения?
Я слепо смотрю в потолок, гадая, как ответить на этот вопрос, не солгав. Хочу сказать правду, но есть секреты, которые я обязан хранить по закону. Воспоминание о той ночи вспыхивает в моих глазах. Крики. Кровь.
– Давным-давно.
– То есть… годы?
Я утвердительно хмыкаю.
– Конечно же, ты не обходился без… гм… сексуального удовлетворения в течение многих лет.
– Нет, но все мои встречи были больше похожи на деловые сделки, а не на отношения.
Ее мышцы напрягаются рядом со мной.
– Ты хочешь сказать, что платил за женщин? – Когда я отвечаю недостаточно быстро, она продолжает: – Ты платил за секс?
– Да.
Все ее тело, кажется, сдувается. Она разочарована, и я ее не виню.
– Как давно это было?
– В последний раз?
Джордан кивает. Я замечаю, что она не сделала попытки поднять голову, чтобы посмотреть на меня во время этого разговора.
– За несколько месяцев до нашей встречи.
Ее тело напрягается.
– А до этого?
– Почти каждая женщина, с которой я был, была профессионалом.
Это привлекает ее внимание, она садится и смотрит на меня.
– Ты серьезно.
– Я всегда серьезен.
Ее хорошенькое личико кривится от отвращения.
– Почему? Ты сексуальный, успешный парень. Женщины, должно быть, сами вешаются на тебя. Ты не должен платить.
– Мне и не нужно. Я хочу.
– Почему? – Отвращение на ее лице выглядит так, будто я только что сказал ей, что ем щенков.
– Все совсем не так. Я не занимаюсь сексом со всеми ними.
Она закатывает глаза.
– О, это заставляет меня чувствовать себя намного лучше.
– Почему это должно заставить тебя что-то чувствовать? Они были до тебя.
– Ты нанимаешь проституток…
– Сопровождение.
Она закрывает глаза.
– Сопровождение. – Когда ее глаза снова открываются, женщина выглядит обеспокоенной. – Когда у тебя в последний раз были настоящие отношения с женщиной, за которую не нужно было платить?
– С тобой. – Надеюсь, ответ ее удовлетворит.
– До меня.
Я должен был догадаться, что этого не произойдет. Моя челюсть напрягается.
– Не бери в голову. – Она снова прижимается ко мне и обнимает за талию. – Твое молчание – достаточный ответ.
– Ты потеряла ко мне уважение. – Я знаю, что это так. Слышу это в ее голосе.
Джордан не отрицает этого.
– Мои социальные недостатки не позволяют мне иметь обычные отношения.
– Как ты называешь то, что происходит между нами?
– Это временно.
Она отстраняется от меня, чтобы сесть, подтягивает колени к груди и обхватывает их. Язык ее тела кричит, что я причинил ей боль.
Приподнимаюсь на локте.
– Это тебя расстраивает.
– Да.
– Я пытаюсь. Но это только вопрос времени, когда я отпугну тебя. Я не могу это контролировать.
– Поэтому ты платишь за женщин?
– Платил. И да. Меньше осложнений и эмоциональных встрясок. Я нахожу, что деловыми отношениями легче управлять, чем личными.
Она облизывает нижнюю губу и кивает.
– Думаю, в этом есть смысл.
– Ты злишься?
– Я ценю твою честность. – Грустная улыбка приподнимает уголок ее рта.
Я нахожу это в ней очаровательным.
– Даже если тебе будет больно?
– Да. – Она выдыхает и улыбается. – А теперь, как насчет матч-реванша в рыбалку?
Ее слова – булавка к воздушному шару, который надулся у меня под ребрами. Я выдыхаю, благодарный за облегчение.
– Готова к пари?
– Зависит от обстоятельств. – Она приподнимает бровь и наклоняется. – Это будет грязно?
– Очень.
Она протягивает мне руку, и я пожимаю ее.
– Я еще не сказал условия.
Джордан нежно целует меня и шепчет:
– Мне все равно. Если это грязно, я не могу проиграть.
Услышав, что я использую эскорт как для бизнеса, так и для плотских удовольствий, она все еще здесь и смотрит на меня, как на десерт. Вот каково это – чувствовать себя счастливым.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
АЛЕКСАНДР
Мы с Джордан легко впадаем в рутину, когда я ухожу рано и работаю весь день, а она тратит свое время на поиски работы. Я возвращаюсь домой поздно, и если она не спит, мы проводим несколько минут, делясь впечатлениями о прожитом дне, а затем делимся своими телами. Если она спит, я иду в спортзал, принимаю душ, а затем ложусь рядом с ней в постель.
Сегодня все будет по-другому.
Я приглашаю Джордан на свидание. На настоящее свидание. Первое настоящее свидание за очень долгое время.
– Ты действительно не собираешься сказать мне, куда мы едем? – спрашивает она со своего места, склонившись над столешницей в ванной, пока умело наносит тушь на ресницы. Я внимательно слежу за каждым штрихом и рассчитываю уравнения изгибающего момента и поперечных сил – в нанесении макияжа задействовано много техники.
Ее серые глаза встречаются с моими в зеркале.
– Почему ты смотришь на меня, как на математическую задачу?
– На самом деле, так оно и есть.
Она убирает тушь и поворачивается ко мне лицом.
– Что это за выражение у тебя на лице?
– Я не привык, чтобы в моей ванной комнате была женщина, и я никогда не видел, как женщина готовится к выходу. – Я окидываю ее взглядом – от черных ботинок на каблуках до кашемирового платья, облегающего изгибы бедер, талию и выпуклости груди. Ее волосы убраны назад от лица, давая мне полный обзор ее шеи. Изящные золотые серьги свисают с мочек ушей, которые я хочу зажать между зубами. – Мне это нравится.
Ее щеки вспыхивают.
– Я счастлива, что могу развлечь тебя. – Она берет меня за руку и прижимается губами к моей щеке. – Итак, куда мы направляемся?
– Хорошая попытка. – Я провожаю ее из пентхауса и благодарен за то, что она держит меня за руку, пока мы спускаемся на лифте и проходим через вестибюль. Джордан отпускает меня только для того, чтобы сесть в машину, где Мерфи ждет у открытой задней двери.
– Мисс Уайлдер, вы сегодня прекрасно выглядите. – Он вежливо опускает подбородок и не сводит глаз с ее лица. Умный парень. – Мистер Норт.
– Мерфи, – говорю я и задерживаюсь перед ним, пока Джордан садится на заднее сиденье. – Выглядишь счастливее, чем обычно.
Он пытается скрыть улыбку и терпит неудачу.
– Забавно, я думал о вас то же самое.
Чтобы мое лицо не расплылось в глупой ухмылке, я хмурюсь.
Мерфи прочищает горло, и его губы дергаются.
– Сэр. – Он жестом приглашает меня забраться внутрь.
Я проигрываю битву с выражением лица и чувствую, как мои губы приподнимаются в уголках. Хорошо, ладно. Да… я счастлив. Да. Я позволил этому чувству осесть и мог бы привыкнуть к этому.
– Бродвейское шоу, – выпаливает Джордан, как только моя задница опускается на сиденье.
– Нет.
– Ужин и кино.
Я качаю головой и чувствую, как мои губы еще больше растягиваются в улыбке.
– Нет.
Она поджимает губы, смотрит в окно и поворачивается ко мне.
– Концерт!
– Нет.
Она резко откидывает голову назад и стонет.
Ее настойчивость в том, чтобы выяснить, что это за сюрприз, обычно взбесила бы меня, но я ловлю себя на том, что мне это нравится. Желание прикоснуться к ней непреодолимо. Провожу рукой по ее бедру, кашемир такой же мягкий, как и ее кожа под ним. Огонь искрится в ее глазах, когда Джордан смотрит на меня, и сексуальное напряжение плотно сжимается между нами.
– Позже, – рычу я в основном себе, как напоминание о том, что она заслуживает большего, чем ночь обнаженной страсти. Джордан заслуживает свидания.
После той ночи, которую она подарила мне с рыбалкой и имитацией звездного неба, я хотел отплатить ей тем же. И учиться на ее примере означало, что мне нужно планировать вечер в соответствии с ее интересами, а не своими собственными.
Мерфи подъезжает к маленькому вечернему клубу в Гарлеме, и я наблюдаю за Джордан, чтобы уловить момент, когда она все поймет.
Ее взгляд останавливается на неоновой вывеске, и она подпрыгивает на сиденье.
– Джаз-клуб? – Ее руки обвиваются вокруг меня, и сила отбрасывает меня назад. – Это потрясающе. Спасибо.
Задняя дверь открывается, и женщина вылезает из машины. Я беру ее за руку и иду впереди, потом ловлю себя на том, что останавливаюсь. Она терпеть не может, когда я тяну ее за собой, поэтому я жду, пока она догонит меня, а затем иду рядом к двери. Я открываю ее для нее, и когда аромат сочного мяса и выдержанного ликера сочетается с нежной волной джазового квартета, ее лицо сияет, как солнце.
– Это невероятно. – Джордан выгибает шею, разглядывая коричневые стены и кроваво-красную мебель. На стенах висят черно-белые фотографии легенд джаза и их нацарапанные подписи, и она останавливается, чтобы изучить каждую из них.
– Телониус Монк, Диззи Гиллеспи, Чарли Паркер. Не могу поверить, что никогда здесь не была.
Хостес ведет нас в отдельную кабинку перед левой стороной сцены. Глаза Джордан широко раскрыты и так сосредоточены на музыкантах, что она спотыкается о ножку ближайшего стула. Я обнимаю ее за талию как раз вовремя, чтобы удержать в вертикальном положении, и она хихикает и прячет лицо у меня на груди.
– Это было бы неловко.
Я хочу сказать ей, что живу в мире, где слишком большое значение придается совершенству. Даже в своей собственной жизни я не ожидаю от себя ничего меньшего. Вот почему я нахожу ее недостатки освежающими. Джордан говорит все, что у нее на уме, в той степени, в какой рискует вывести меня из себя. Я нахожу это качество столь же привлекательным, сколь и опасным.
Ее сияющие глаза прикованы к группе, и когда наша официантка подходит, чтобы принять заказ на напитки, Джордан моргает, как будто ее только что вернули в реальный мир. Я беру на себя смелость заказать ей бокал вина, чтобы она могла вернуться к рассматриванию группы.
Планируя это свидание, я не представлял, каким удобством будет живая музыка. Ей не пришлось заполнять молчание между нами миллионом вопросов о моем прошлом, и я имел честь наблюдать, как лицо Джордан светится от удовольствия, когда играет музыка.
Наша еда прибывает как раз в тот момент, когда группа делает перерыв, и снова я благословлен видением, как красивая женщина поглощает вкусную еду, ее рот слишком полон, чтобы расспрашивать.
– Ты должен попробовать эти гребешки, – говорит она и подносит вилку к моим губам.
Обычно я не отношусь к тому типу людей, которые делятся едой, делятся чем-то на самом деле, но я ловлю себя на том, что наклоняюсь, когда Джордан подносит вилку к моим губам. Действие кажется таким простым и в то же время таким интимным. Ее глаза встречаются с моими, и она, приподняв брови, ждет моей оценки.
– Невероятно. – Я подражаю ее поведению и предлагаю ей кусочек моего стейка.
Я подношу вилку к ее губам и смотрю, как она жует, закрыв глаза. Тихий стон срывается с ее губ.
– Так вкусно.
Мы опустошаем наши тарелки, и это еще одна вещь, которую, как я заметил, делает Джордан, чего не делает большинство женщин – она съедает всю свою еду. Интересно, это побочный продукт того, что она в детстве обходилась без еды?
Официантка убирает наши тарелки и освежает напитки.
– Теперь, это то место, где я хотела бы работать, – говорит она, ее лицо все еще выражает благоговейный трепет. – Музыка, еда, клиенты приходят за тем, чтобы расслабиться и отдохнуть.
– Я могу видеть тебя в таком месте.
Ее улыбка становится ярче, как будто я только что сделал ей самый лучший комплимент.
– Не обслуживать столики, а владеть таким заведением, как это.
– Нет. – Джордан качает головой, но не может скрыть румянца. – Ни за что. Я ничего об этом не знаю. У меня нет образования…
– Опыт. Талант. Навык. Эти вещи могут превзойти образование.
– Ты действительно так думаешь? – Джордан закусывает губу, и я действительно хочу, чтобы она этого не делала. Я не любитель публичных показов, но привлечение внимания к ее рту вызывает во мне желание положить ее задницу на этот стол и сожрать ее, не заботясь о том, кто смотрит.
– Я никогда не лгу.
Ее улыбка мягкая и немного дрожащая.
– Знаю. Это одна из вещей, которые я люблю в тебе. – Ее глаза расширяются, и взгляд падает на мою грудь. – Не то чтобы я тебя люблю, но…
Группа возвращается на сцену, и ее слова прерываются аплодисментами окружающих нас людей. Мои брови хмурятся, пока я обдумываю ее слова. Любовь – это эмоция, которую я не способен ни почувствовать, ни распознать. Похоть, одержимость и влечение – это все, что я могу предложить. Я уже говорил ей, что то, что у нас есть, временно. Она не может ввязываться в отношения со мной вслепую. Я был откровенен в том, кто я такой. И все же Джордан произнесла слово «любовь».
Было ли ее признание обмолвкой? Или то, что она действительно чувствует?
Я хмурюсь и смотрю, как играет группа, думая, что Джордан нужно еще одно напоминание о том, что я не типичный мужчина.
ДЖОРДАН
Я словно выплываю из клуба, рука об руку с Александром, единственной твердой силой, удерживающей меня, когда переигрываю эпическую ночь, которую только что пережила. Вино заставляет меня чувствовать себя свободно, и я напеваю последнюю песню, которую играла группа Blue is Green Майлза Дэвиса, всю дорогу до машины.
– Похоже, вечер удался, – говорит Мерфи, глядя на мою ленивую, довольную улыбку.
– Самый лучший вечер на свете. – Я крепче сжимаю руку Александра и поднимаю глаза, чтобы увидеть, что он сердито смотрит, как будто застрял в собственной голове, обдумывая то, что я сказала ранее. Так не пойдет. Я приподнимаюсь на цыпочки, потянув его за руку, чтобы поднести свои губы к его уху. Вместо того чтобы что-то прошептать ему, я высовываю язык и облизываю его щеку. Его хмурое выражение лица трескается, и он смотрит на меня с удивлением. Я улыбаюсь так, что, надеюсь, это выглядит соблазнительно, а не небрежно. Его глаза останавливаются на моих губах. – Хотела посмотреть, так ли ты хорош на вкус, как пахнешь.
Он хмурится и отпускает меня, чтобы усадить на заднее сиденье машины, в то время как Мерфи пытается скрыть свою ухмылку.
Александр забирается в машину, вытирая щеку, которую я лизнула.
– По крайней мере, ты больше не задумчивый.
Его взгляд падает на меня.
– Я вовсе не задумчивый.
– Так и было. – После того, как я уронила бомбу со словом на «л», он выглядел так, будто его затянули в корсет на два размера меньше – жесткий, неуютный и задумчивый.
– Я хорошо провел время сегодня вечером, – говорит он, и слова звучат так, как будто его учили, что это правильные слова, которые нужно говорить после свидания, независимо от того, чувствует он это на самом деле или нет.
– Послушай, я знаю, что происходит. Это из-за слова на «л», которое я обронила ранее. Это просто вырвалось, ясно? Знаешь, что еще я люблю?
Мужчина вздрагивает при этом слове.
– Красную лакрицу. И не спрашивай меня, почему. Я не знаю. Я все еще пытаюсь понять, какой это вкус, но съем целую коробку и не буду чувствовать ни малейшей вины. А также люблю полотенца, все еще горячие из сушилки. Люблю весну в городе. И запах дизельного топлива смешанного с океанской водой. И мне нравится ощущение, когда пишешь хорошей качественной шариковой ручкой по бумаге.
Он, кажется, совершенно сбит с толку моим списком.
– Не зацикливайся на этом слове, Гризли. – Я утыкаюсь ему в плечо. – Для такого большого парня ты легко пугаешься.
