Текст книги "Честь и предательство"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Клузанаманн и Болдан ушли. Лэннет краешком глаза заметил, что Касид изнывает от нетерпения. Как только они остались одни, лейтенант буквально взорвался:

– Мне и в голову не приходило, что вы поступите со мной так! – Он говорил тихо и нарочито спокойно, но его голос дрожал от гнева. – Вы бросили штаб, оставив меня командовать! Можно было хотя бы предупредить!

Он был прав, и его упрек достиг цели. Лэннет не знал, что сказать. Какими словами можно оправдать свое подспудное, неодолимое желание всегда быть на кончике острия? Кто поймет его жажду риска, которая и прежде не давала ему покоя, а к этому времени достигла такого накала, что Лэннет уже начинал всерьез сомневаться в своей способности удержать ее в узде? Кто поверит, что офицер, облеченный личным доверием императора, живет в мире, моральные и эмоциональные основы которого рушатся, стоит лишь к ним прикоснуться?

Однако, чтобы объяснить все это Касиду, Лэннету пришлось бы признаться и в том, что его решение присоединиться к людям Бендила было продиктовано импульсом, неожиданным порывом. Его решение оказалось ошибочным, как, впрочем, и все его оправдания, все его действия.

В то же время он почти не сомневался, что в следующий раз поступит точно так же.

– Если бы я погиб, вы и об этом узнали бы в самую последнюю секунду, – заметил он. – И кому бы вы стали жаловаться тогда? Вы купили билет на этот корабль, и теперь только от вас зависит – оставаться ли на орбите или совершить переход.

Он отправился восвояси, вновь и вновь мысленно повторяя свой ответ. До сих пор он ни разу всерьез не задумывался о том, что может погибнуть. Он знал, что смертен, но не чувствовал этого душой. До сих пор смерть была уделом других людей. Но во время разговора с Касидом эта возможность встала перед ним с ужасающей отчетливостью.

Глава 31
▼▼▼

Наблюдая за рассветом, лишавшим десантников прикрытия темноты, Лэннет гадал, что ждет его крохотную группу, когда вторжение будет наконец обнаружено. Но более всего ему не давала покоя мысль о том, что ждет его самого, когда об операции станет известно вышестоящему начальству. По мере того, как поднималось солнце, Лэннет чувствовал себя все более обнаженным и уязвимым. Какая гримаса судьбы – исповедовать религию поклонения свету, но жаждать тьмы!

Кое-кто поспешит назвать его маневр предательством. Среди этих людей может оказаться и Кейси.

Задолго до восхода солнца корабли принца начали семафорить, извещая друг друга об исчезновении Стрелков, Однако радиовызовов не последовало. Это обстоятельство хотя бы отчасти подняло настроение Лэннета; он понял, что Кейси запретил использовать радиосвязь, чтобы по мере возможности сохранить в тайне высадку десанта.

Обвинение в измене поставит императора в щекотливое положение. Если действия Лэннета предотвратят более масштабный, открытый конфликт, значит, он был прав. Кому придет на ум утверждать, что мир хуже войны?

К несчастью, в окружении Халиба, по всей видимости, есть немало влиятельных людей, для которых слово «мир» наполнено смыслом, отличным от общепринятого. Людей, готовых отстаивать свою точку зрения до последней капли крови Стрелков.

Почувствовав, что им овладевает подавленность, которая зачастую приходит по окончании боя, Лэннет заставил себя сосредоточить внимание на окружающей местности.

С крыши открывался великолепный вид на город и его предместья, пробуждаемые к жизни восходящим солнцем. До сих пор вокруг царило тревожное спокойствие. Люди, вставшие с рассветом, вероятно, были взволнованы отсутствием теле– и радиопередач, но сейчас было слишком рано, чтобы эта тревога получила сколь-нибудь значительный общественный резонанс. Стрелки, расположившиеся на холмах, находились слишком далеко от торных путей. Даже третье отделение, засевшее в здании, было скрыто от постороннего взгляда. Лэннет посмотрел на часы. Через несколько минут центральная телестудия Тебеса должна пустить в эфир заранее составленный текст с сообщением о подавлении мятежа. Если диктор студии откажется его прочесть, это сделает Болдан.

Лэннет еще раз сверился с картой. В ярких лучах солнца цвета изображения казались поблекшими. От первоначального намерения разрезать якорные цепи байдаканских кораблей пришлось отказаться из-за нехватки времени, однако флот был надежно заблокирован. Позиции первого и второго отделений простирались до береговой линии порта Тебеса. Ракетометы сержанта Зант были установлены у самого уреза воды и держали под прицелом мятежные корабли и всю гавань. Третье отделение, занявшее оборону на здании администрации, замыкало полукруг. Расположение орудий на крыше как нельзя лучше обеспечивало огневую поддержку. Уязвимые с воздуха, они тем не менее могли с успехом противостоять обычным электромобилям. В распоряжении Изначальной Гвардии имелись сверхзвуковые машины, невидимые для радаров, но на Паро их не было. Лэннет подошел к ракетомету и провел ладонью по его длинному стальному стволу, оплетенному кабелями. В его облике Лэннету чудилось нечто от насекомого – такая фантазия могла явиться только здесь, на планете кровожадных мух, жуков и прочей многоногой и крылатой нечисти. Вести беглый огонь из этих ракетометов было невозможно. Их пятидесятимиллиметровые снаряды выбрасывались из дула со скоростью шестьсот метров в секунду. Точность стрельбы была невысока, орудия то и дело перегревались. Взрыв снаряда, застрявшего в раскаленном стволе, грозил превратить в клочья сам ракетомет, обслугу и практически все, что находилось в радиусе тридцати метров.

Прогнав мрачные мысли, Лэннет посмотрел в сторону дока, от которого отчалили катера звена Малых судов с людьми Бендила на борту. Катера направились к байдаканским кораблям, высоко подняв белые флажки. Из люков кораблей высыпали паровианские моряки, с изумлением рассматривая приближавшуюся процессию. Самые опытные и проницательные оглядывали берег в поисках противника, отрядившего эти крохотные дерзкие скорлупки. У ракетометов встала прислуга. Большинство орудий были наведены на катера, невзирая на белые символы мирных переговоров. Другие ощупывали своими жерлами сушу, замирая на каждом подозрительном предмете и затем поворачиваясь дальше. Несколько ракетометов взяли на мушку крышу, на которой находился Лэннет.

Бендил плыл к самому крупному кораблю, на котором, как полагал Лэннет, держали свой флаг старшие офицеры противника. Едва Бендил начал подниматься по веревочному трапу, Лэннета окликнул Клузанаманн:

– Капитан! В городе поднялась суматоха! Нас обнаружили!

Лэннет торопливо приблизился к Клузанаманну, который стоял у края крыши, обращенного в глубь острова. Перегнувшись через ограждение, он увидел большую толпу людей в разношерстном обмундировании, осторожно приближавшихся к зданию администрации.

– Их много, но они сами не знают, что делают, – сказал Клузанаманн. – Те, что идут впереди, довольно умело пользуются укрытиями, но основная масса вышагивает, словно на утренней прогулке. Тем не менее им не составит труда взять в плен наших людей в телецентре на той стороне улицы. Не пора ли дать им приказ возвращаться?

– Думаю, не стоит, – отозвался Лэннет. Сам того не замечая, он поднес ладонь к зигзагообразному шраму и задумчиво провел по нему пальцами. – Смотрите, толпа остановилась! – Он повернулся, указывая в сторону гавани, и отрывисто кивнул. – Все ясно, старший сержант. Бендил уже на флагмане, и я ничуть не сомневаюсь, что его капитан приказал задержать наступление пехоты, пока длятся переговоры. Первым делом Бендил должен был сообщить, что мы захватили все ракетометы Тебеса и нацелили их на корабли. Люди, которые находятся сейчас в порту, вряд ли захотят, чтобы мы их обстреляли.

Клузанаманн бросил взгляд на часы.

– Только что началась теле– и радиотрансляция. Сейчас здесь станет жарко.

– Если не вмешается Кейси, – заметил Лэннет. Между мысами у выхода в океан паровианские корабли поднимали паруса. Распускаясь в лучах поднявшегося солнца, их полотнища казались белоснежными на фоне сине-черной воды, только начинавшей принимать дневной оттенок. Перед кораблями вскипели серебристые буруны. Увидев, что они отворачивают от входа в гавань, Лэннет с облегчением вздохнул.

Бендил спустился по трапу в свой катер. Невидимый с борта паровианского судна, он подал Лэннету тайный сигнал, подняв кверху большой палец. Стрелки, собравшиеся вокруг Лэннета, радостно закричали. Лэннет велел им умолкнуть.

– Это только начало, – сказал он и, словно откликаясь на его слова, вспыхнули огоньки радиомодуля. – Капитан Лэннет слушает.

В ответ донесся угрюмый недовольный голос. Электронные помехи лишь усиливали это впечатление.

– Говорит Мэллен, свободный гражданин Паро, без чинов и званий. Ваш посланник утверждает, будто бы мои корабли находятся под прицелом ракетометов и что вы наводнили город своими людьми.

– Ракетометчики на холмах проспали вторжение, капитан Мэллен. Мы, Стрелки, очень рады этому. Наши чувства разделяют принц Кейси, король Дерус и император Халиб. Они желают вам мира. – Вновь это слово. Лэннет произнес его без заминки, так же, как все остальные, хотя оно едва не застряло у него на языке.

– Мы знаем, что означает мир в устах вашего императора. Наш король отказался нацепить на себя собачий ошейник, и мы следуем его примеру. Я не хочу понапрасну проливать кровь. Ваш человек сказал, что вы готовы обсудить создавшееся положение.

– Я отлично знаю, о чем он говорил. Об обсуждении не было ни слова. Насколько я понимаю, вы сейчас сидите у рации и пытаетесь связаться с ракетометчиками. Или вы уже заметили, что их места заняли Стрелки? Впрочем, это не важно. Мы тоже не хотим воевать. Я повторяю предложение моего эмиссара: снимите орудия с кораблей и погрузите их на наши катера. И еще одно. Свяжитесь с людьми, которые приближаются к зданию администрации порта, и велите им разойтись по домам. Оставим переговоры принцу Кейси и вашему руководству.

– Я должен посоветоваться со своими товарищами. Подождите.

Возникшая пауза затянулась, и Лэннет начал нервничать. Корабли Кейси лавировали у входа в порт. Лэннет видел, что с каждым поворотом они приближаются к гавани. В конце концов Лэннет, ожидавший подвоха со стороны Мэллена и в той же мере опасавшийся, что Кейси в любой момент может войти в бухту и разрушить хрупкое равновесие, вызвал флот по радио. К его разочарованию, Кейси отказался ответить ему лично. От имени принца говорил полковник Падайон. Торопливо, вопреки всему надеясь, что Мэллен вот-вот выйдет в эфир, Лэннет описал сложившуюся ситуацию.

– Насколько мы понимаем, никто из ваших людей не пострадал? – осведомился Падайон.

– Одного из наших ранил водяной жук. Несколько человек получили царапины и кровоподтеки.

– А со стороны мятежников?

– Почти все были застигнуты спящими. Они практически не оказали сопротивления и отделались ушибами. Передайте принцу Кейси – мы очень рады тому, что сумели избежать кровопролития.

Когда Падайон вновь заговорил, Лэннет буквально физически почувствовал, что тот улыбается:

– Принц Кейси поздравляет вас с героической победой над беспомощным врагом. Но он всегда считал, что ослушников надобно наказывать. Всегда. Он сожалеет, что вы упустили возможность показать мятежникам, что любая угроза правопорядку влечет за собой кару. Он спрашивает, готовы ли вы исправить свою оплошность.

Радиомодуль, лежавший на ладони Лэннета, казался ему раскаленным. Когда замигали огоньки, сигнализировавшие о том, что его вызывает Мэллен, Лэннет едва не уронил аппарат.

– Простите, сэр. Я буду говорить с капитаном Мэлленом, – бросил он Падайону и, переключив канал, сказал: – Капитан Лэннет слушает. Вы готовы принять наши условия?

– Мы предлагаем перемирие, капитан. В знак доброй воли мы снимем ракетометы с трех наших судов. В ответ мы требуем очистить здание администрации.

Лэннет закрыл глаза, заставляя себя дышать глубоко и спокойно. Ему нестерпимо захотелось схватить Мэллена за горло. Пока Кейси, словно взбешенный зверь, мечется у входа в гавань, этот слабоумный торгуется, словно тупоголовая деревенщина, не сознавая, сколь близка катастрофа.

– Вы знакомы с нашими условиями. Мои орудия и все захваченные нами ракетометы нацелены на вас. Через пять секунд я открываю огонь.

Лэннет досчитал до трех, когда Мэллен заговорил вновь. Даже сквозь помехи Лэннет узнал язык Весенних Листьев:

– Мы согласны, капитан. Отныне наш конфликт становится делом моей личной чести. Мы еще увидимся с вами. Пусть нас рассудит сталь.

– Буду рад с вами встретиться, капитан. Я отправляю за ракетометами еще несколько катеров. Заставьте разойтись толпу, осаждающую здание, иначе мы немедленно перенацелим свои орудия на город. Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше. Заранее благодарю за содействие. – Вновь переключившись, Лэннет заговорил с Падайоном, шагая к стене, обращенной к городу: – Установлено перемирие, сэр. Капитан Мэллен согласился демонтировать свои ракетометы. Толпа, собравшаяся вокруг моего командного поста, уже рассеивается.

– О каком перемирии вы говорите? Перед вами мятежники. Мы требуем полной капитуляции. Передайте им это.

– Не могу, полковник. Паровианцы пообещали разоружиться. Нарушив договоренности, мы втопчем в грязь свои имена и вынудим их отречься от клятвы. Мы покроем себя позором. – Лэннету оставалось лишь надеяться, что Кейси его слышит. Мнение Падайона ни в малейшей степени не интересовало его, но соображения чести и достоинства лягут на плечи принца тяжким бременем. Какое решение он примет? Малейшее проявление враждебности, любой опрометчивый поступок – и вся планета превратится в бурлящий котел гражданской войны.

Послышался хриплый голос Падайона:

– Вы несете всю полноту ответственности за так называемое перемирие. Сообщите главарю мятежников, что корабли принца входят в порт.

Несколько самых храбрых тебианцев выглядывали из-за углов и из окон, рассматривая приближающийся флот. Убедившись в том, что ракетометы не стреляют, все больше горожан выходили к набережной, занимая удобные для наблюдения места. С огромным облегчением Лэннет почувствовал, что настроение толпы изменилось. В своем обращении он напирал на тот факт, что Кейси выполняет поручение короля. Личная популярность принца в народе оказалась весьма ценным козырем.

При появлении Кейси над гаванью пронесся робкий приглушенный гул, похожий на шум ветра. В нем чудилось колебание. Кейси взмахнул рукой. В ответ на его жест воцарилась звенящая тишина. Он спустился в люк и с невероятной быстротой появился вновь, в королевском облачении бирюзово-зеленых тонов Паро. Он ловко поднялся по веревочной лестнице грот-мачты и оказался на высоте шести метров над палубой. Держась за лестницу одной рукой, он вновь приветственно помахал толпе.

Послышались ответные крики, казавшиеся слабыми и нерешительными на фоне враждебного молчания. Кейси просунул ногу между перекладинами и, зацепившись коленом, замахал обеими руками. Его смех едва доносился до берега, но в нем слышались юный задор, порыв и пренебрежение опасностью.

На сей раз толпа закричала громче.

Люди капитана Мэллена прекратили разгружать ракетометы и смотрели на принца. Они молчали, но Лэннет был готов поклясться, что заметил улыбки, белозубо сверкнувшие на их лицах, тут же вновь ставших серьезными.

Стрелки, находившиеся на крыше, присоединились к ликованию, с радостью и облегчением улыбаясь Лэннету. Они гордились своими свершениями, радовались тому, что опасности и напряжению пришел конец. Дело сделано, и никто серьезно не пострадал. Они смеялись, хлопали друг друга по спинам, обнимали друг друга за плечи. Они начали хором скандировать:

– Кей-си! Кей-си!

Люди на улице подхватили клич. Вскоре имя принца загремело вдоль всего берега.

Вглядевшись в даль, Лэннет увидел своих людей на холмах. Они вышли из укрытия и радовались вместе со всеми. Лэннет подумал, видит ли его Кейси, но решил, что сейчас ему не до того. Для принца наступил звездный час. Народ Паро чествовал его, приветствуя человека, одно появление которого превратило мятеж в согласие.

Своим триумфом Кейси был всецело обязан Стрелкам. Лэннет боролся с охватившим его ревнивым чувством. Почему никто не приветствует людей, сделавших возможным это лицедейство на потеху толпе? Куда девался князек, отказавшийся говорить с самым верным своим сторонником, когда обстоятельства складывались не в его пользу?

Лэннет пристыдил себя, проклиная минутную слабость, затмившую его разум. Настоящий мужчина никогда не завидует другу.

Глава 32
▼▼▼

Облаченный в роскошную мантию, Кейси в сопровождении полковника Падайона и Матилисы вошел в конференц-зал столицы Байдаки и принял величественную позу. Матилиса и Падайон мгновенно исчезли, словно испарились, оставив принца одного практически на пороге. В дверях тут же встали два самых рослых Стража.

Матилиса и Падайон отправились в небольшой совещательный кабинет у дальнего конца стола. Там уже сидели Лэннет и капитаны транспортных судов. Шепнув что-то полковнику, Матилиса скользнула к Лэннету и, улыбнувшись ему, спросила:

– Вы не предложите мне присоединиться?

– А вы не боитесь, что вас обвинят в связях со мной?

В глазах Матилисы отразилась целая гамма чувств. Она наклонилась к Лэннету, не желая, чтобы ее вмешательство в размолвку между принцем и его подчиненным стало достоянием чужих ушей.

– Попробуйте взглянуть на случившееся с его точки зрения. Вы ослушались Кейси и без разрешения начали боевые действия против его народа. Вы обеспечили успех нашей миссии, но поставили принца в неудобное положение. Дайте ему шанс спасти свое лицо.

– Он требовал, чтобы я напал на тех же самых людей. Я спас их жизни.

– Кейси понимает это. Своими действиями вы показали, что он заблуждался. Неужели вы ожидаете немедленной благодарности? – в голосе Матилисы зазвучало раздражение.

Ее бесспорная правота ничуть не улучшила настроение Лэннета. Вдобавок ему показалось, что Кейси бросил на них взгляд.

– Вряд ли принцу приятно видеть вас рядом со мной, – сказал он. – Я не хотел бы еще больше озлоблять его.

Матилиса вздернула голову:

– Я ему не принадлежу. Вдобавок его друзья – мои друзья.

– Передайте Кейси, что я его друг.

– Значит, и мой тоже.

Лэннет сделал вид, что не расслышал ее слов.

Кейси расхаживал у торца длинного стола. Его лицо словно постарело; на нем появилось сосредоточенное выражение. При взгляде на него Лэннет подумал о срезанных цветах, тщательно ухоженных и еще красивых, но уже тронутых увяданием. Даже Члены Совета тридцати, незнакомые с характером принца, почувствовали что-то неладное. Они беспокойно зашевелились, сохраняя молчание.

Наконец Кейси прервал затянувшуюся паузу. Он выхватил меч из украшенных драгоценными камнями ножен отточенным движением, казавшимся особенно яростным. Далее последовала серия выпадов, еще более сложных и угрожающих. Члены Совета восторженно зашептались. На шее Лэннета дыбом поднялись волоски, зигзагообразный шрам нервно задергался. В выражении лиц и жестах паровианцев он угадывал подтверждение тому, что видел в порту – воплощение надежд и чаяний народа, связанных с блистательным принцем.

Лоб Кейси блестел от испарины, его грудь бурно вздымалась. Едва он закончил упражнения, члены Совета как один вскочили на ноги, одобрительно крича и аплодируя.

Лэннет сделал вид, будто разделяет их ликование. Он кричал и хлопал вместе со всеми, стыдясь собственного притворства. Кейси был листком, покорным ветрам, над которыми он был не властен. Долго ли еще жители Байдаки будут прославлять принца, прежде чем поймут, что он всего лишь марионетка Люмина?

Выпрямившись и приняв царственную осанку, Кейси приблизился к столу и занял место во главе. Стражи торопливо помогли ему справиться с массивным креслом и встали за его спиной, сжимая рукояти клинков.

Рассудительная речь Кейси оказала на членов Совета не меньшее впечатление, чем его фехтовальное искусство. Он объяснил, что Лэннет получил приказ отправиться в рейд, чтобы восстановить власть короля, не вступая в конфликт с разгневанной оппозицией. Кейси выразил уверенность в том, что его слушатели, как истинные воины, оценят дерзость этого замысла и согласятся с необходимостью обеспечить мирный ход переговоров. Кровопролития удалось избежать; честь и достоинство жителей Байдаки не пострадали. Имперские чиновники, повинные в бедах Тебеса, будут заключены под стражу от имени Деруса; единый народ Паро сам будет определять судьбу своей планеты.

О Стрелках не было сказано ни слова. Кейси говорил только о Стражах. Они должны были занять здание администрации порта и примыкающий склад. Кейси потребовал удалить «излишний контингент», дабы избежать контактов местных жителей с «личностями, чуждыми обычаям и традициям Паро».

Лэннету показалось, что ему закатили тяжелую оплеуху. Жаркий гневный румянец бросился ему в лицо. Он с удивлением почувствовал, что скорее уязвлен, чем рассержен. Выслушав приказ Кейси вывести подразделение Стрелков из города, отданный холодным, неприязненным тоном, Лэннет понял, что их дружба всерьез подорвана.

Он не стал тратить время на возражения и предпочел обратиться к чисто хозяйственным вопросам. Он настоял на том, чтобы за взводом было сохранено все имущество и боевое снаряжение. Он установил сроки выдачи денежного довольствия; отныне деньги могли разве что спровоцировать пристрастие к азартным играм, однако поступление жалованья означало бы, что Стрелки все еще находятся под покровительством империи. Также Лэннет наметил график пополнения припасов и получил заверения в том, что его будут строго соблюдать. Повинуясь наитию, он потребовал снабдить взвод строительным оборудованием и инструментами. Ничуть не стыдясь своей дерзости, он попросил гарантий не у Кейси и Паро, а у Матилисы и Люмина. Им руководили соображения чистой логики; любой конфликт с Паро давал Кейси повод нарушить достигнутые договоренности, в то время как Матилиса, а значит, и Люмин, нуждающиеся в военной поддержке, наверняка захотят привлечь Стрелков на свою сторону.

Спустя три дня, в течение которых Кейси не давал о себе знать ни единым словом, электромобили со Стрелками на борту опустились в долине Вайи, и только теперь Лэннет в полной мере осознал коварство принца, отправившего их в изгнание. Новый лагерь располагался в десятке миль от Тебеса, вокруг не было ни одного населенного пункта. Так называемая «долина» представляла собой древний чашеобразный провал в горном массиве. Во многих местах его стены были совершенно отвесными и достигали в высоту сотен метров. Прочие склоны также были недоступны, а с окружающим миром долину соединял единственный путь – узкая расщелина, по дну которой бежал ручей. Он, однако, не мог осушить долину, и дно провала занимало топкое болото с островками. Для обитания был пригоден лишь один из них – относительно сухая полоска земли у основания склона, покрытая густыми джунглями.

Долина Вайи как нельзя лучше подходила для диких форм жизни Паро. Здесь обитали мириады различных насекомых. Они ползали, летали, плавали, порхали. Они жужжали, скрипели и гудели. Некоторые пели приятными голосами. Иные стонали, словно терзаемые нескончаемой пыткой. Прибытие почти двух сотен ходячих питательных блюд явилось для них подарком небес. Спустя несколько минут после высадки в Вайи долину заполнили изощренные проклятия в адрес Паро, ее насекомых, ее народа и неблагодарного принца Кейси.

Единственным спасением стали рудники. Склоны гор были испещрены давно заброшенными штольнями. Многие из них располагались на определенной высоте, и добраться до входа в них можно было только по лестнице либо с помощью веревок. Каменно-лавовый массив пронизывали туннели, соединявшие шахты между собой.

Как и на борту «Аякса», Лэннет немедленно загрузил людей работой. Они спиливали деревья и изготавливали подпорные столбы для штолен, вырубали в их стенах жилые помещения и закрытые позиции для орудий. На «Аяксе» они трудились, спасаясь от скуки. Здесь, в Вайи, работа спасала их от насекомых. Темные закоулки лабиринтов казались настоящим раем – после того, как оттуда были выкурены прежние обитатели.

В течение первых двух недель изгнания единственной ниточкой, связывавшей долину с окружающим миром, был радиоприемник Лэннета, сообщавший скудные отрывочные сведения о событиях в Тебесе. Однако в конце месяца одним прекрасным утром Стрелки проснулись и не поверили своим глазам. Словно по волшебству, из ведущей в долину расщелины показалась передвижная лавка с буфетом и баром. Ее быстро развернули, наполнили товарами и распахнули двери для посетителей. На этом чудеса не кончились. Спустя несколько часов после завершения строительства в долину явились девицы легкого поведения и установили еще один такой же домик в живописной рощице на другом берегу ручья. Капрал Болдан еще не успел протрубить зорю, а крохотное непритязательное заведение уже было готово принять в свое лоно уставших, измученных людей, чьи карманы оттопыривали бесполезные бумажки, а сердца ждали ласки и общения.

Женщины-ракетометчицы кипели негодованием. Уязвленные до глубины души, они были готовы дать отпор незваным гостьям. Сразу после побудки Лэннет пригласил их в свою комнату. Он напомнил, что не потерпит беспорядков во вверенном ему подразделении, но не станет запрещать любовные утехи, покуда те не влияют на боеготовность взвода. Зант спросила, какое отношение к любви имеют проститутки, и Лэннет терпеливо объяснил, что его интересует лишь одно – способность солдат сражаться. До тех пор, пока их выучке и здоровью ничто не угрожает, командование не будет вмешиваться в их личную жизнь. Еще он призвал своих слушательниц быть более терпимыми, и те, мгновенно уловив скрытый смысл его слов, нахмурились, крепко стискивая зубы. Лэннет повел их в лагерь девушек знакомиться. После процедуры взаимного представления, которая более всего напоминала схватку на мечах, Лэннет выразил надежду, что дамы сумеют заставить солдат вести себя хотя бы до некоторой степени цивилизованно. Выстроившись в две шеренги лицом к лицу, женщины меряли друг друга ледяными взглядами, которые ни один мужчина не выдержал бы дольше, чем раскаленный уголек на ладони. Растерянно улыбнувшись – сначала своим воительницам в мешковатой полевой форме, потом девицам в ладных комбинезончиках, туго обтягивавших их прелести, – Лэннет бросил через плечо, что оставит их на время, чтобы они могли поближе познакомиться. Час спустя он вернулся забрать ракетометчиц в лагерь. Улыбаясь и с умудренным видом кивая, он выслушивал их теплые отзывы о новых подругах.

К облегчению Лэннета, девушки делали вид, будто бы не замечают, до какой степени ему не по себе.

Прошло две недели. Торговец становился все более молчаливым и явно сторонился своих покупателей. Зато его соседки, назвавшие свой домик «Хижиной Бикини», были говорливы сверх всякой меры и служили неиссякаемым источником сведений о жизни Байдаки. Их сплетни во многом противоречили информации, которую Лэннет получал по официальным радиоканалам. Зная о том, что Кейси находится в Тебесе, он относился к их пылким повествованиям об алчной невоздержанности жрецов Люмина и жестокости паровианских королевских войск с изрядным скептицизмом. К его неудовольствию, слухи продолжали циркулировать в лагере, будоража солдат. Тем не менее он не пресекал их, давая девицам возможность оттачивать свой профессионализм; мужчинам нравится чувствовать себя защитниками, даже когда их отношения со слабым полом носят неизбежный характер грубой коммерции.

Однако порой в сплетни вкрадывались крупицы по-настоящему ценных сведений. Девицы по роду своих занятий были связаны с людьми, знавшими о внутренних делах Совета больше, чем даже его члены. Располагая целым рядом примеров подобной осведомленности, Лэннет завербовал обитательниц «Хижины», создав из них импровизированную разведывательную сеть.

Это была нелегкая задача. Большинство женщин уже давно утратили навык общения с мужчинами, которое выходило бы за рамки торговли специфическими услугами. Когда Лэннет предложил платить им за то, что они просто поговорят с кем-нибудь, девицы насторожились. Лэннет пустил в ход все свое красноречие. Он выразил обеспокоенность по поводу будущего Паро и в особенности – Байдаки; он поклялся в своих дружеских чувствах к Кейси, признаваясь, что его тревожит нынешний союз принца и Матилисы. Рискуя навлечь на себя гнев власть предержащих, Лэннет заявил, что не верит ни чиновникам, присланным на Байдаку императором, ни представителям Люмина.

Лэннета не только приняли как друга, союзника и работодателя, но и пожелали выразить свое одобрение, забросав его предложениями, от которых у него раскраснелись уши, взмокла спина и подкосились колени. Уже в который раз его уход из «Хижины» более всего напоминал позорное отступление.

Воодушевленные своей ролью тайных борцов за свободу, девушки назвали себя «Агентами Под Покровами». Лэннет был немало смущен, услышав, с каким пылким наслаждением они упоминают термин «проникновение», двусмысленность которого до сих пор даже не приходила ему на ум.

Через несколько дней после очередного «крещения» одна из лазутчиц принесла известие о том, что Нэн Бахальт просила разрешения посетить Вайи и получила отказ. Запрет исходил от полковника Падайона. По слухам, причины, побудившие Бахальт к решению отправиться в долину, разгневали полковника, и тот заявил, что Стрелки останутся там до тех пор, пока насекомые и болезни не погубят их до единого, а черви не съедят все, кроме их скелетов и оружия. Вскоре последовало другое сообщение: оставшись одна дома и полагая, что ее никто не видит, доктор Бахальт плачет.

Не дожидаясь следующего утра, Лэннет отправился в Тебес. Он шел пешком, понимая, что единственный электромобиль, оставшийся в его распоряжении, будет замечен и обездвижен, едва поднимется в воздух, чтобы совершить незапланированный полет. Дорога отняла немало времени. Лэннет замечал любопытные, порой даже испуганные взгляды, которыми его провожали местные жители. Стражи, без дела слонявшиеся вокруг здания портовой администрации, смотрели на него со страхом и враждебностью своры собак, которые не решаются напасть до тех пор, пока не убедятся в том, что противник не может дать отпор.

Лэннет вошел в приемную Падайона, вспотев от жары и долгой ходьбы. Ему нравилось это ощущение. Испарина словно смазывала кожу, и мышцы двигались плавно и энергично. Сердцебиение наполняло силой все тело Лэннета, проталкивая кровь по жилам, и он при каждом шаге уверенно впечатывал ступни в пол.