Текст книги "Честь и предательство"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Глава 10
▼▼▼

Едва репортеры Информационного бюро ринулись к изгороди, стремясь занять место в первых рядах, из императорской ложи хлынули гвардейцы. В их поведении Кейси почудилась угроза, и он напрягся, собираясь с силами. Он одержал честную победу. Гвардейцы не вправе нападать на него. Почему бездействуют Стрелки? Они стояли вокруг, сияя безмятежными улыбками.

Кейси огляделся и увидел Лэннета, который мчался к нему, выкрикивая, словно безумный:

– Император! Это традиция! Он лично приветствует победителя дуэли наравне с теми, кто выиграл право заключить Имперский брак! Да что с тобой? Император появится с секунды на секунду. Ты можешь стоять?

Кейси с трудом постигал смысл его слов. Ну конечно! Император сам поздравляет победителя, это знает каждый.

Ему хотелось одного – лечь и уснуть.

Гвардейцы выстроились в две шеренги лицом друг к другу, освободив проход для императора. Августейшее приветствие…

Кейси попытался незаметно для окружающих вложить меч в ножны. Сколь бы разумным ни представлялся такой шаг, совершить его было не так-то просто: острие не желало попадать в отверстие. Наконец Лэннет сообразил, в чем дело, и помог Кейси сунуть клинок в чехол.

В дверях показался император, двигаясь торопливым шагом в сопровождении приближенных. В их толпе Кейси заметил желтое одеяние командора Этасалоу. Рядом с ним шествовала Солнцедарительница в столь же ярком наряде. Все придворные облачились сегодня в самые роскошные костюмы. Они тянулись за разодетым в золото и серебро императором, будто хвост за кометой.

По мере приближения к Кейси улыбка императора сменилась выражением хмурой озабоченности.

– Вы ранены тяжелее, чем я думал. На таком расстоянии… – Он слабо взмахнул в сторону трибун и тут же, приняв повелительный вид, бросил через плечо: – Вы двое, проводите принца к моей железнодорожной ветке. Солнцедарительница, пришлите туда электромобиль медицинской службы. Пусть принца со всей возможной скоростью доставят в дворцовую клинику и предоставят заботам моего личного врача.

Пока император отдавал распоряжения, на поле высыпала толпа служителей, которым вменялось в обязанности восстанавливать газоны и беговые дорожки, поврежденные в ходе состязаний, а также устанавливать, ремонтировать и убирать с поля оборудование. По традиции, которая уходила корнями во времена, предшествовавшие Великому Расколу, эти люди участвовали во всех праздниках галактического масштаба. Они носили белые робы с черными горизонтальными полосами, фуражки и узкие черные маски, которые прикрывали лишь глаза.

В согласии с тем же обычаем, во время Дней Памяти служителей сопровождали три клоуна в такой же одежде, но с красочными полосами, металлизированными ради вящего эффекта. Блеск костюмов придавал им комическое сходство с придворными.

Клоуны появлялись перед зрителями только по окончании дуэлей. Один из них носил цвета победителя. Он становился в торжествующие позы и с напыщенным видом расхаживал по полю, помахивая блестящим игрушечным мечом. Второй, одетый в цвета проигравшего, с не меньшим искусством изображал хандру и уныние, волоча клинок по траве. «Победитель» время от времени оглашал воздух надменно-язвительными восклицаниями, «проигравший» отвечал ему горестными стонами. Они обменивались притворными ударами и выпадами, то и дело спотыкаясь и падая на задницу; лучшие из них с удивительной точностью воспроизводили настоящую схватку, закончившуюся минуты назад. Третий клоун в костюме с серебристыми полосами, похожем на белые наряды судей, ни на шаг не отступал от первых двух, изображая блюстителя справедливости; как правило, именно он становился объектом шуток и издевательств «воинов». Забавные эскапады ряженых скрашивали необходимую, хотя и донельзя скучную процедуру замены дерна и прочих косметических мероприятий.

Кое-кому из зрителей подобная насмешка над проигравшим, зачастую погибшим бойцом казалась оскорбительной, но большинство явно предпочитали следить за веселым спектаклем, нежели за однообразными действиями служителей.

При виде блестящих одеяний и комических ужимок клоунов у Кейси, и без того обессиленного, закружилась голова, содержимое желудка подступило к горлу. Увидев санитаров с носилками, вбегавших в дверь, он почувствовал себя значительно лучше. На мгновение его заворожила быстрота, с которой выполнялись приказы императора. Можно было подумать, что медики отправились в путь, едва закончилась схватка. Свита императора значительно замедляла их продвижение. Кейси покачнулся и без сил опустился на носилки. Словно сквозь туман, он услышал голос Халиба:

– Поправляйтесь, принц. Вы нужны империи.

Последним, что увидел Кейси, было лицо Лэннета. Он горделиво улыбался, но в его глазах сквозила тревога. Его взгляд помог принцу сдержать стон.

Глядя вслед носилкам, Халиб сказал Лэннету, понизив голос:

– Не вздумайте вновь спрятать Кейси в своем доме, капитан.

– Я не прятал его, Возвышенный. Я лишь хотел уберечь от заразы окружающих… – Лэннет смущенно умолк.

Халиб с добродушной насмешкой посмотрел на него.

– Да, именно так мне доложила доктор Бахальт. Она официально подтвердила диагноз паровианского специалиста. – Император повернулся спиной к свите и вперил взгляд в лицо капитана. – Думаю, вы солгали. И Бахальт тоже. И тем не менее, я доверяю вам. Вы спасли герцога Энтаба не потому, что он мой племянник. А знаете, почему я так решил? Вы не пытались извлечь пользу из своего поступка. Любому властителю нужны преданные люди. Кажется, я нашел одного такого.

Развернувшись, он двинулся прочь. Лэннет был до такой степени ошеломлен, что даже не отдал толком честь.

Халиб вяло взмахнул рукой. По этому сигналу его свита расступилась. Отвешивая поклоны и пятясь задом, придворные скользили между застывшими в неподвижности гвардейцами, будто сверкающие жемчужины между зубцами расчески. Повинуясь беззвучному приказу, гвардейцы повернулись лицами к выходу на поле и торопливо двинулись вперед.

Нападение произошло на глазах Лэннета. Едва телохранители обратились спинами к императору, клоуны ринулись к Халибу. Их мечи зловеще сверкали. «Судья» в серебристом костюме держал в руке боевой кинжал.

– Ложись! – рявкнул Лэннет, набрасываясь на них. Он рассчитывал своим криком привлечь внимание солдат и гражданских. Но император Халиб был так уверен в своей безопасности, что даже не шелохнулся. Его спасла лишь неловкость нападающих. Двое их них столкнулись друг с другом и налетели на императора, отбросив его назад. Третий уже занес кинжал для удара, который в иных обстоятельствах оказался бы смертельным, но его клинок пронзил пустоту.

Убийцы накинулись на Лэннета с бешеной яростью, которая заставила его похолодеть еще до того, как он отразил первый размашистый удар. Они орудовали клинками так, словно пробивались сквозь густые заросли, почти не глядя на капитана и всецело сосредоточив внимание на императоре. Скользнув вправо, Лэннет уклонился от удара и занес меч. Лезвие со свистом рассекло воздух, угодив в горло «судьи». Он отпрянул, и в его глазах, уже тронутых печатью смерти, появилось озадаченное выражение.

К этому времени гвардейцы и Стрелки оправились от потрясения. Толпа солдат захлестнула оставшихся в живых убийц.

Халиб не отрывал взгляд от кинжала, выпавшего из пальцев мертвого клоуна. Лэннет, отнюдь не уверенный в том, что опасность миновала, занял позицию между охраной и свитой, держа меч наготове.

– Не трогайтесь с места, Возвышенный, – бросил он через плечо. – Подождите, пока уляжется беспорядок.

Командир Стрелков, юный лейтенант, выкрикивал приказы, одного за другим выталкивая своих людей из общего столпотворения. Они неохотно оставили избитых, растрепанных клоунов на попечение гвардейцев.

Из толпы застывших в ужасе придворных выступил командор Этасалоу. За ним, едва не наступая на пятки, шла Солцедарительница. Лэннет попытался преградить им путь мечом, но двое высокопоставленных жрецов Люмина вперили в него недовольные взгляды. Все же они замедлили шаг и, приблизившись к императору, засыпали его вопросами.

Халиб успокоил их и тут же добавил голосом, от которого по спине Лэннета разлился холодок:

– Командор Этасалоу, двое из нападавших уцелели. К тому времени, когда я сяду завтра за полуденную трапезу, вы должны выяснить, каким образом они проникли на Стадиум и кто их нанял. Мне нужна полная исчерпывающая информация. Завтра в полдень.

Халиб двинулся прочь, и Этасалоу согнулся в низком поклоне. Солнцедарительница отступила в сторону, склонив голову ровно настолько, насколько это приличествовало даме.

Выпрямившись, Этасалоу произнес, обращаясь к спине удаляющегося императора:

– Как прикажете, Возвышенный. Но завтра в полдень… – Халиб остановился. Этасалоу поморщился и просительным тоном добавил: – Быть может, вы дадите нам чуть больше времени…

Скользнув по его лицу внимательным взглядом, император повернулся к Лэннету, и тот вытянулся в струну:

– Капитан Лэннет, завтра вечером вы обедаете со мной. Электромобиль прибудет к вашему дому в половине седьмого. – Он развернулся, прежде чем Лэннет успел ответить. Отдав честь, капитан услышал, как Халиб кричит: – В чем дело? Мы празднуем День Памяти! Немедленно начинайте состязания!

* * *

Лэннет в считаные минуты добрался до дворцовой клиники. К удивлению капитана, там его ожидал приказ явиться в операционную. Он еще больше изумился, увидев за прозрачной стеной помещения Нэн Бахальт, в одиночестве трудившуюся над глубокой раной, которую Орек нанес Кейси в последние мгновения своей жизни. Кровотечение уже остановилось, и края раны отчасти затянулись молодой кожей. Другими, менее серьезными повреждениями, еще только предстояло заняться. Бахальт бросила на Лэннета короткий взгляд и, не отрываясь от работы, заговорила голосом, звучавшим в динамиках резко и отрывисто:

– Я пригласила вас сюда, потому что нам нужно научиться доверять друг другу.

– Разве я говорил, что не верю вам? – Лэннет произнес эти слова с нажимом, выдававшим их истинный смысл.

На лице женщины дрогнул мускул, но она тут же взяла себя в руки.

– КБГ принца Кейси возвращается на Паро. Я тоже лечу туда в качестве представителя Люмина.

– Кейси на все лады расхваливает свою родную планету. Однако я не понимаю, каким образом наше взаимное доверие связано с путешествием, которое вы намерены совершить. Уж не хотите ли вы, чтобы я замолвил за вас словечко перед принцем?

– Я не нуждаюсь в вашей протекции, – отрывисто бросила Бахальт и глубоко вздохнула, успокаиваясь. – Разве вам не сказали? – озадаченно произнесла она, возвращаясь к работе.

– Что именно? Что-нибудь насчет Кейси?

– Вас назначили советником его брата Деруса.

Лэннет удивился, но все же уловил невысказанный подтекст:

– Король умер?

– Я полагала, вы уже знаете. Император получил известие буквально за минуту до отправления на Стадиум. Я надеялась, что кто-нибудь сообщит вам об этом. – Она отвела взгляд от Кейси и пробормотала: – Видимо, я ошиблась. Извините.

– Вы ни в чем не виноваты. Кто велел вам впустить меня сюда?

– Никто. Я решила, что вам будет нелишне увидеть меня в деле. Я неплохой врач и хочу, чтобы вы убедились в моих способностях. В определенном смысле нам предстоит работать рука об руку. На благо империи.

– А если операция пройдет неудачно – например, вы занесете инфекцию либо у Кейси обнаружится аллергическая реакция и он впадет в кому, – у вас будет свидетель, который подтвердит, что вы действовали строго по наставлениям. Неужели вы надеялись, что к моим словам прислушаются? И что я стану вас защищать?

Нэн широко распахнула глаза, в которых мелькнула затаенная обида, тут же уступившая место гневу.

– Вот как? Вы – защищать меня? Ничуть не бывало. Наоборот, я хотела уберечь от неприятностей вас. Не прошло и месяца с тех пор, как принц получил огромную дозу банжера, а теперь он вдобавок тяжело ранен. Кто знает, какое воздействие окажет на него яд, а уж тем более – телесные повреждения? Банжер воздействует на сознание; какими последствиями это грозит? Вы отрицаете, что принц был отравлен, но анализ крови выявил следы банжера. Я хотела уберечь вас от обвинений в предательстве, но теперь у меня нет никакого желания помогать вам. Я сделаю для Кейси все, что смогу, но ради вас не шевельну даже пальцем. Вон отсюда, надутый заносчивый болван! Уходите!

Лэннет, не колеблясь, отправился восвояси. Солдатская служба давно научила его, что, если приходится отступать, нужно делать это быстро и по возможности организованно. Он с досадой подумал, что успел совершить все ошибки, какие только можно было сделать в данных обстоятельствах. Пришло время спасаться бегством.

Гневные слова Бахальт по-прежнему звучали в его мозгу. Лэннет не останавливался до тех пор, пока не покинул территорию дворца. Поймав электротакси, он молча отправился домой, терзаясь теми же вопросами и сомнениями, которые мучили его весь день.

Он облачился в парадный мундир, приготовившись к аудиенции если не внутренне, то хотя бы внешне. Едва рядом с его домом появился электромобиль императора, из окон высунулись изумленные лица соседей. Впервые после разговора с Бахальт Лэннет нашел в себе силы криво ухмыльнуться. Эмблема правящей династии представляла собой красно-голубую комету с таким же хвостом. Кричаще-яркий символ на борту позолоченного электромобиля казался вопиющим свидетельством роскоши и безвкусицы. На взгляд Лэннета, он больше всего напоминал колымагу жестянщика с Сирака, однако, стоило экипажу появиться в жилом квартале, все транспортные средства в радиусе нескольких миль были дистанционно обездвижены либо направлены окольными путями. Водитель тронул машину так плавно, что Лэннет не заметил движения. Вспомнив лихую езду капрала Болдана, он еще раз чуть заметно улыбнулся.

Лакей в строгой ливрее, красных панталонах и голубой накидке провел Лэннета через украшенные драгоценными камнями бронзовые ворота дворца. Второй принял его шляпу. Первый спросил, не угодно ли ему проследовать в императорские покои и, прежде чем двинуться по коридору, застыл в почтительном ожидании, как будто его всерьез интересовало, захочет ли гость принять приглашение либо предпочтет уйти.

В отличие от электромобиля внутреннее убранство дворца поражало истинным великолепием, лишенным показного блеска. Уже сама архитектура сооружения с его арками и сводами безупречных пропорций внушала невольное восхищение. Всюду, куда ни падал взгляд, вошедшего окружали предметы искусства. Здесь были античные картины – портреты первых колонистов и пейзажи планет, какими они были до появления человека. В других работах отражались события современности.

Охранник, встретивший Лэннета у дверей трапезного зала, с откровенным уважением отдал ему честь. Лэннет понял, в чем тут дело. Боевые офицеры редко допускались во дворец, и ни один из них до сих пор не удостаивался приглашения на обед в обществе императора.

– Капитан! – послышался голос Халиба, стоявшего у окна в дальнем углу зала. Император взмахнул бокалом, указывая на стойку бара, который отделял его от гостя. Лэннет хотел было отказаться, желая сохранить ясность мышления, но подумал, что поступить так было бы неучтиво. Вдобавок отнюдь нелишне подбодриться порцией спиртного. Он наполнил бокал крепким нью-бурбоном, добавил кубик льда и приблизился к императору.

Мужчины соприкоснулись бокалами и пригубили напитки.

– Как дела у вашего друга? – спросил Халиб.

– Он поправится, Возвышенный. Когда я видел его в последний раз, доктор Бахальт заканчивала обрабатывать самую тяжелую рану. – Лэннет с изумлением смотрел на императора. Несколько часов назад трое убийц стояли перед ним на расстоянии вытянутой руки, а он спокойно попивает виски и осведомляется о здоровье Кейси с таким видом, будто покушение – самое заурядное событие. Вероятно, отбор на протяжении четырнадцати поколений его предков все же сделал свое дело.

Император вопросительно вскинул бровь:

– Вы не дождались завершения процедур?

– Я не видел причин задерживаться.

– Хм-мм… Что вы думаете о докторе Бахальт?

– Она опытный умелый специалист.

– Ей предстоит лететь на Паро. И вам тоже.

Лэннет ничем не выдал охвативших его чувств. Годы беспрекословного подчинения как нельзя лучше отточили его самообладание. Одни приказы доставляют удовольствие, другие – нет, но их все равно приходится исполнять.

– Командор Изначальной Гвардии не хотел отправлять вас туда, – продолжал император. – Откровенно говоря, я с ним согласен. Речь идет скорее о политической, нежели военной миссии.

– Люмин следит за каждым, Возвышенный. Прошу вас, не заставляйте меня следить за Кейси.

– Я прекрасно знаю, какие задачи выполняют те или иные службы империи. – От ледяного тона Халиба Лэннета бросило в жар, из-под мышек заструился пот. Взгляд императора смягчился. – Я хочу, чтобы вы помогли принцу и народу Паро. Мои представители на этой планете оказались в опасности. Нам известно о заговорах против правителей, даже против моего трона. События нынешнего дня – наглядное тому подтверждение. Паро является одним из опорных пунктов мятежников. Там что-то затевают; не знаю точно, кто и что именно. – Он улыбнулся и хлопнул Лэннета по плечу. – Сегодня я собственными глазами убедился в том, что вы пользуетесь заслуженной репутацией. Вы нужны мне на Паро.

– Я рад, что вы остановили на мне свой выбор, Возвышенный. Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.

Отставив бокал, император жестом поманил Лэннета за собой. Слуги распахнули двери. Высотой в два человеческих роста, они все же не достигали потолка, расписанного картинами битв далекого прошлого. Лэннет едва успел окинуть завистливым взглядом суровые исполненные достоинства лица солдат, когда его внимание отвлекло движение в комнате за открытыми дверями. Халиб улыбнулся, взмахом руки приветствуя женщин, сидевших за столом.

– Вам предстоит тесное сотрудничество с этими двумя дамами, – сказал он. – Поэтому я решил пригласить их. Это самая удобная возможность отыскать наилучший способ уберечь от неприятностей нашего общего друга, принца Кейси. Вы согласны со мной?

Рядом с Солнцедарительницей сидела Матилиса. Невзирая на разделявшее их расстояние, Лэннет без труда прочел в глазах девушки ее мысли, чувства и желания.

Ресницы Лэннета дрогнули. Своим взглядом Матилиса не просила и не умоляла. Она требовала.

Глава 11
▼▼▼

Лэннет понимал, что друзья и знакомые будут до конца жизни расспрашивать его о событиях нынешнего вечера. Он запомнил череду блюд и напитков, тяжесть массивного столового серебра, хрупкость посуды, невероятную мягкость салфеток из настоящего шелка, производимого только на Илионе единственным предприятием в Галактике. Лэннет велел себе не думать о рабском положении ткачей и тех доходах, которые приносила продукция фабрики властителю планеты и чиновникам имперской администрации.

Трапеза поражала своим великолепием. Каждое блюдо было настоящим произведением искусства, в равной степени услаждая вкус и взор. Лэннет обратил внимание на одну особенность меню. Все, что подавалось на стол, было приготовлено в кулинарных традициях Атика и только из местных продуктов – от густого остро приправленного супа и салатов из водорослей до пинфрутового пирога. Даже бесчисленные марочные вина были выработаны исключительно из плодов, выращенных на планете. Главным блюдом была говядина. Невероятно редкое лакомство, наследие легендарного Дома, говядина из-за своей баснословной цены была доступна лишь немногим. Однако та, которую приготовили сегодня, считалась еще более изысканным яством; ее поставляли личные фермы императора.

Лэннета поражала тщательность, с которой были продуманы мелочи, каждая из которых заключала в себе тонкий смысл. Все предметы промышленной выделки были завезены сюда с других планет – илионский шелк, геренский фарфор, пилозианское серебро. В канделябрах, сработанных на Агамеме, горели изящные свечи производства далекой Хайры. Стоимость доставки этой утвари на космических кораблях покрывала сумму жалованья офицера Стрелков за весь срок службы и пожизненной пенсии, но Лэннет отогнал недостойные мысли. Эти предметы предназначались не только для нынешней трапезы, и, выбирая каждый из них, Халиб руководствовался особыми соображениями.

Традиционные блюда Атика символизировали вызов, брошенный человечеством природе планеты. Халиб словно говорил: «Этот мир – наш. Мы сделали его таким своими собственными руками». Выбрав в качестве основного блюда говядину, император провозглашал себя звеном, связывающим нынешнюю Галактику Гомера с древним Домом.

Думать об этом было намного приятнее, чем обсуждать неясные, вероятно, весьма преувеличенные слухи о мятеже и предательстве. По мере того как обед близился к концу, беседа принимала деловой характер. Халиб и Солнцедарительница завели разговор о проявлениях инакомыслия на Паро. Они оценивали вероятные последствия восшествия Деруса на престол, пытались предугадать, что сулит тот или иной политический шаг. Сидя напротив Матилисы, Лэннет внимательно прислушивался к каждому их слову.

Матилиса откровенно заигрывала с ним – то и дело бросала взгляды из-под опущенных ресниц, а когда Лэннету приходилось обратиться к ней напрямую, отвечала с чрезмерной поспешностью и едва скрываемым пылом.

Лэннет уже спрашивал себя, что делать, если кому-нибудь придет на ум стравить их с Кейси, воспользовавшись нежными чувствами принца, когда голос Солнцедарительницы оторвал его от размышлений:

– …капитан, если ситуация на Паро обострится, не уничтожат ли мятежники графитовые копи?

Лэннет едва не пропустил ее слова мимо ушей. Заметив его растерянность, Матилиса таинственно улыбнулась, прикрыв губы салфеткой. Почувствовав ловушку, Лэннет помедлил, делая вид, что обдумывает вопрос, потом сказал:

– Сомневаюсь. Паровианцы возвели прекрасные оборонительные сооружения. Оба главных острова планеты буквально пронизаны траншеями и подземными ходами.

Казалось, жрица удовлетворена его ответом. Она подалась вперед:

– Как вы считаете, они действительно хотят выйти из состава империи?

Лэннет вновь выдержал паузу, уловив очередную улыбку Матилисы, хотя даже не догадывался, что именно она означает.

– Принц Кейси не претендует на трон. Я не слышал от него даже намека на то, что он – или кто-либо другой – собирается поднять восстание. Он уважает некоторых чиновников, презирает других. Он – честный, достойный человек и желает своему народу только добра.

Подняв изящный хрустальный бокал, наполненный до краев восхитительным десертным вином из провинции Вигэм, Халиб с улыбкой произнес:

– Выпьем за принца Паро. Вы дали ему столь отменную характеристику, капитан, что в моей душе зашевелилась ревность.

Лэннет пригубил напиток.

– Принц – мой друг, – сказал он. – Надеюсь, что, если будет нужда, он разделит мою судьбу, а я, в свою очередь, готов защищать его до последней капли крови. С другой стороны, я дал клятву на верность императору, а присяга превыше всего, даже дружбы.

На лице императора отразилась задумчивость. Он осушил бокал и, опустив его на стол, побарабанил ногтями по хрусталю, издав негромкий мелодичный звук.

– Вы затронули болезненный вопрос, капитан. Вам, как и мне, доводилось посылать людей на верную смерть. Как вы себя чувствовали при этом?

– У меня нет слов, чтобы описать те мучения, которые я испытывал. Единственное, что позволяет нам справиться с этим – вера. Думаю, даже император не исключение. Мы должны верить в свою правоту, иначе сойдем с ума.

– А как же наемники?

– Я никогда по-настоящему их не понимал. Думаю, они верят только в себя. Это чувство знакомо любому профессионалу. Но я не хотел бы полагаться только на него. Я не хотел бы оказаться в полном одиночестве.

Халиб вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Любой командир обречен на одиночество. Вопрос лишь, в какой степени. Но я согласен с вами в отношении к вере. Назовите ее кодексом, идеалом, религией – здесь уместно любое из этих слов.

Солнцедарительница просияла:

– Именно в этом суть величия Люмина. Мы несем людям веру.

Халиб кивнул, все еще погруженный в размышления.

– Итак, мы едины в главном, – заговорил он внезапно оживившимся тоном. – Судьбу принца Кейси нельзя пускать на самотек. Надеюсь, капитан, с вашей поддержкой он станет великолепным руководителем.

Лэннет понял, что беседа подошла к концу. Однако этикет не позволял императору даже намекнуть на то, что аудиенция завершена. Гости должны были сами найти предлог откланяться, причем такой, чтобы хозяин мог выразить сожаление по поводу их ухода.

– Прошу прощения, Возвышенный, но завтра меня ждет много дел, – сказал Лэннет. – Мне необходимо хорошо выспаться.

– Вы собираетесь покинуть нас? Очень жаль, капитан. Однако я сам возложил на вас эту заботу и должен отнестись к вам с пониманием. – Он поднялся, взял Лэннета за локоть, словно намереваясь проводить его до дверей, и повернулся к женщинам. – Солнцедарительница, я хотел бы обсудить с вами несколько вопросов о положении церкви на Паро. Прошу вас с Матилисой ненадолго задержаться.

Солнцедарительница склонила голову и отвела взгляд.

– Я думаю, Матилисе было бы нелишне познакомиться с капитаном поближе. Объединив имеющиеся у них сведения о принце, они могли бы сообща выработать наилучший способ оказать ему поддержку.

Император согласно взмахнул рукой.

– Капитан, надеюсь, вам не составит труда по пути домой проводить Матилису к ее обители? – спросила Солнцедарительница.

– Ни малейшего, – отозвался Лэннет, сохраняя ледяное спокойствие.

Девушка грациозно скользнула к Лэннету и, взяв его под руку, улыбнулась императору.

Поклонившись, они подошли к двери, которая внезапно распахнулась настежь. Им навстречу метнулся встревоженный лакей, едва не сбив их с ног. Он испуганно отпрянул, но быстро взял себя в руки и выпалил, обращаясь к императору, стоявшему в глубине зала:

– Во… Возвышенный… Прошу прощения, сир… Он говорит, это очень важно. Вопрос жизни и смерти.

– Кто?

– Командор Этасалоу, Возвышенный. Он испрашивает аудиенции.

– Впустите его. Матилиса и Лэннет, останьтесь. Думаю, речь идет о сегодняшних беспорядках на Стадиуме.

Неизменно сдержанный и опрятный… Этасалоу казался в этот миг ошеломленным и растрепанным. Беспокойно шевелящиеся пальцы и нервное подрагивание головы выдавали в нем крайнюю степень тревоги. Его речь по-прежнему была безупречной, но он произносил слова чуть отрывисто, звенящим от возбуждения голосом:

– Возвышенный, арестованные – уроженцы Дельфи, два года назад иммигрировавшие на Атик. Все трое устроились работать на Стадиум порознь, но примерно в один и тот же срок. Тот, которого убил капитан Лэннет, всю свою жизнь был стадионным служителем. Из двух оставшихся один работал водопроводчиком, другой – плотником. Оба нанимались на должность служителя, но приемная комиссия, прослушав их, предложила им стать клоунами. На первый взгляд их бумаги в порядке, но, вне всяких сомнений, без подлога не обошлось. Мы продолжаем изучать их личные дела.

– Иными словами, покушение задумывалось уже давно. Вы допросили их?

Темное лицо Этасалоу превратилось в каменную маску.

– Возвышенный, они утверждают, будто бы знакомы только по работе. Следствие продолжается.

– Они расскажут вам, кто стоит за их спиной, – уверенным тоном отозвался Халиб. – Вы уже начали их допрашивать?

Голос Этасалоу зазвучал еще пронзительнее:

– Только одного, Возвышенный. Он умер. Мы не успели применить к нему силу и пытки. Такого в моей практике еще не бывало. Клянусь, мы не убивали его. Позвольте посвятить вас в курс дела. Не забывайте, они – дельфийцы, жители планеты, на которой зародился культ Взыскующего.

Император смотрел на него с едва сдерживаемой яростью.

– Вы погубили одного из убийц? После того, как я потребовал… Мы немедленно отправляемся в вашу штаб-квартиру! – По всей видимости, Халибу на ум пришла какая-то мысль, и он гневно фыркнул, потом повернулся к Матилисе. – Вам не место в камере пыток, моя дорогая. Дворецкий распорядится доставить вас домой. Солнцедарительница и капитан Лэннет, вы поедете со мной.

Матилиса покорно кивнула и отвернула голову. Только Лэннет увидел ее отражение в зеркале. Он сам не знал, чего ожидать, но злобная мина, мелькнувшая на лице девушки, изумила и встревожила его. Матилиса тут же ушла.

Император, не мешкая, двинулся следом.

– Чутье подсказывает мне, что это дело не ограничивается обычным покушением. А мои инстинкты никогда меня не подводили, – заговорил он, обращаясь к Этасалоу, потом оглянулся через плечо, и Лэннет увидел суровое, безжалостное выражение на его лице. – Смотрите и учитесь, капитан Стрелков, – добавил Халиб. – Меня и всех нас опутывают сетью зла. Я непременно выясню, кто ее раскинул и кто дергает за нити. Мы еще посмотрим, кто в конце концов окажется охотником, а кто – жертвой. Сегодня вы спасли мою жизнь, как прежде – жизнь моего племянника. Сейчас вы увидите тех, кто поднял на меня руку, и узнаете, кто эти люди.

* * *

На сей раз Лэннет прошел в штаб-квартиру Изначальной Гвардии совершенно беспрепятственно. Он и его спутники поднялись на эскалаторе в медицинский отсек, окна которого выходили во внутренний дворик. Внизу в непроглядной тьме скользили тускло светящиеся шары охранной системы, установленные на самодвижущихся платформах, снабженных мини-радарами и датчиками тепла, которые удерживали их на заданной высоте и не позволяли им сталкиваться с людьми, стенами и ветвями деревьев. Увидев эти хрупкие устройства, абсолютно никчемные в неприступной цитадели Гвардии, Лэннет искренне удивился. Приземистые, едва по пояс человеку, платформы почти не давали света и метались по территории, словно беззаботно порхающие мотыльки.

Посетители прошагали по короткому, ярко освещенному коридору, и Этасалоу распахнул перед ними дверь с надписью «Следственный изолятор».

Они увидели арестованного, который сидел в массивном деревянном кресле, пристегнутый широкими кожаными ремнями. С него сняли яркий костюм клоуна и обрядили в мешковатый желтый комбинезон. Из-за кресла, отвешивая низкие поклоны, выступил невысокий следователь в сером. Лэннет торопливо отвернулся. В этом бесцветном безликом человечке было нечто гадкое и омерзительное.

Поначалу хладнокровие и невозмутимость пленного внушили Лэннету уважение, но более внимательный взгляд убедил его в том, что он ошибся. Перед ним сидел погруженный в себя, безразличный к окружающему человек. Его мертвенные глаза равнодушно скользнули по лицам пришедших.

Откуда-то сбоку появился жрец Люмина, врач в белом одеянии с ало-золотой вышивкой. Он поклонился императору, потом Солнцедарительнице и, вытянувшись в струнку перед Этасалоу, громко проговорил: