Текст книги "Честь и предательство"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Глава 6
▼▼▼

Немногим более часа спустя в доме Лэннета появился посол Паро, невысокий худощавый мужчина в национальном костюме – ярко-красной широкой мантии вычурного покроя и свободных белоснежных шароварах, заправленных в высокие черные башмаки. Его сопровождали два полковника Изначальной Гвардии. Рядом с послом они выглядели необычайно рослыми, а их форма – облегающие туники и темно-синие брюки с черной оторочкой – казалась едва ли не аскетически простой. На фоне их внушительных фигур посланник буквально терялся, но это ощущение тут же исчезло, стоило ему заговорить. В его голосе и словах чувствовались властность и возмущение:

– Вы не оправдали наших надежд, капитан. Сначала мне сообщили о болезни принца Кейси, а по пути сюда я узнал о сгоревшей деревне, которую вы, судя по всему, покинули непосредственно перед тем, как занялся пожар. Мы потребуем от вас подобающих объяснений. А теперь будьте добры проводить меня к его высочеству.

Лэннет отдал честь и, бросив взгляд поверх плеча одного из полковников, увидел взвод гвардейцев, которые выгружались из транспортного электромобиля. Лэннета охватил гнев, однако он моментально понял, какая задача поставлена перед бойцами, и успокоился. Солдатам вменялось в обязанность не подпускать к дому сотрудников Информационного бюро. Теперь Кейси был огражден от назойливых расспросов; представители прессы отлично знают свое ремесло, и их вполне удовлетворят сведения из официальных источников Гвардии. Лэннет предпочел бы замять дело, но понимал, что публике нужно что-нибудь сказать, и безоговорочно одобрял основополагающий принцип средств массовой информации: говорить ровно столько правды, чтобы подтвердить наличные факты.

В первых рядах прибывших шествовала Матилиса, ослепительно-прекрасная и женственная. На ней был многослойный наряд, такой же, что носила Солнцедарительница, однако окрашенный в цвета, приличествующие подчиненным – голубой и желтый. Золотисто-медовые волосы девушки разметались на ветру; она являла собой воплощение юной животворящей весны и приковывала к себе трепетное внимание окружающих. Она улыбнулась Лэннету весело, дружески. Внезапно ее лицо изменилось до неузнаваемости. Какое-то мимолетное мгновение она смотрела прямо ему в душу, минуя его сознание, отвергая его укоренившиеся представления о самом себе. Лэннету хватило одного мгновения, чтобы понять, почему Кейси готов отдать жизнь за Матилису.

У Лэннета пересохло во рту. Он гадал, заметили ли окружающие этот пронизывающий взгляд жрицы, и не почудилось ли это ему самому.

– Вы хорошо себя чувствуете, капитан? – осведомился посол голосом, в котором смешивались тревога и раздражение.

Лэннет встрепенулся и выпалил:

– Мой дом тесен, посол. Но если вас не смущают его размеры, будьте моим гостем. И ваши сопровождающие, разумеется.

Легкое движение губ, похожее на улыбку, смягчило лицо посла.

– Солнцедарительница требует, чтобы к принцу допустили его советницу по религиозным вопросам. – Повернувшись к Матилисе, он жестом предложил ей войти. Переступая через порог, она вновь метнула на Лэннета взгляд. На ее безупречно изваянном лице выделялись густые брови и полные губы. Кожа девушки казалась нежной и мягкой, словно лепестки розы. Взор ее ярко-синих глаз мог показаться наивным, но в нем угадывалось нечто хищное.

Ошеломленный, Лэннет пытался собраться с мыслями. Он впервые видел женщину, в которой столь непостижимым образом сочетались бы внешняя беззащитность и предательское вероломство. Он со стыдом признался себе, что его влечет к Матилисе. Однако куда более сильным чувством, которое она ему внушала, был страх.

Его лучший друг боготворил эту женщину.

Впервые в жизни Лэннет усомнился в крепости своего духа.

Посол тем временем продолжал:

– …следственная группа уже на пути к деревне. Вы не заметили чего-нибудь необычного?

Вернувшись мыслями к происходящему, Лэннет вспомнил скорчившиеся фигурки кейпов, обезображенный труп хозяина гостиницы.

– Ничего особенного, – отозвался он, протискиваясь мимо посла и полковников. На мгновение его руки коснулась ладонь Матилисы. Склонившись над бесчувственным Кейси, она с упреком спросила:

– Как же это получилось, капитан? Что с принцем?

– Какой-то вирус. Не желая распространять заразу, мы решили остановиться у меня.

– Пусть его осмотрит наш врач, – потребовал посол.

– Кажется, вы намерены действовать в обход официального представителя Люмина? – ледяным тоном осведомилась Матилиса.

Посол раздраженно взмахнул рукой, не отрывая взгляд от Кейси:

– Пригласите своего человека. Как бишь его?.. Бахальт?

– Не «его», а «ее». Доктор Нэн Бахальт – женщина.

– Это не имеет значения.

Матилиса залилась гневным румянцем, но оставила реплику посла без ответа. Отрывистым голосом она произнесла несколько слов в микрофон, пристегнутый ремешком к ее запястью. В комнате появилась жрица Люмина в белоснежной накидке с красной и золотистой отделкой. Следом за ней шагал паровианский представитель в такой же одежде.

В помещении воцарилась атмосфера холодной вежливости. Посол и Матилиса делали вид, что не замечают друг друга. Врачи кружили вокруг Кейси, словно две собаки, нацелившиеся на одну и ту же кость. Лэннет с удовольствием смотрел на жрицу Люмина. У нее была темная глянцевитая кожа, иссиня-черные волосы, на лице с правильными чертами выделялись сверкающие внимательные глаза. Ее облик поражал утонченным изяществом, но на нем лежала печать холодной отчужденности. Лэннет невольно сравнивал ее с морем под ночным звездным небом.

Она отвернулась от Кейси, застав Лэннета врасплох. У нее был именно такой голос, каким он его представлял: звучный, чуть хрипловатый.

– Вряд ли недуг принца связан с естественными причинами. Полагаю, его отравили.

Лэннет напрягся всем телом.

Паровианский врач мягким снисходительным тоном отверг предположение коллеги:

– На нашей планете с ее более суровыми условиями такое случается нередко, доктор. Мы – бедный народ, живем в тесном единении с природой. Подобные испытания выпали и на долю этих двух джентльменов в Заказнике. – С той же снисходительностью он посмотрел на Лэннета. – Я ведь предупреждал вас, молодые люди. К счастью, принц Кейси отличается крепким здоровьем. Покой и хорошее питание исцелят его; он может остаться здесь до тех пор, пока не поправится.

По настоянию посла охрана принца была поручена паровианским солдатам. Один из полковников Гвардии поманил к себе Лэннета.

– Вы считаете себя отважным воякой, но действовали, словно зеленый новобранец. Как вы могли не заметить пожар, охвативший целую деревню? Оглянувшись через плечо, вы непременно увидели бы огонь.

Лэннет захлопал глазами с видом совершенной невинности.

– Вы правы, полковник. Стрелки никогда не оглядываются. Они привыкли встречать врага лицом к лицу.

Полковник побагровел и прошептал:

– У вас куда больше врагов, чем вы думаете.

Лэннет с улыбкой смотрел вслед уходящим гвардейцам. К нему подошла доктор Бахальт.

– Отравление банжером грозит тяжелыми последствиями, в том числе – психическими расстройствами, – без лишних слов заявила она.

– Впервые слышу… Как вы назвали это вещество?

Бахальт остановила его жестом, полным сдержанного гнева.

– Терпеть не могу ложь и отговорки, – произнесла она, понизив голос. – Любой стоящий врач прекрасно знает этот перечный запах. Принц буквально пропитался им. В конце концов, он друг вам или нет?

– Кейси – мой друг, – ответил Лэннет, сделав ударение на последнем слове.

– Тогда будьте откровенны со мной – ради его же блага. Обратите внимание на судорожное подергивание его век, на скрюченные пальцы. Взгляните на кожу под ногтями. Она почти белая. Губы и мочки ушей того же цвета. Банжер весьма специфический яд. Его действие напоминает симптомы отравления некоторыми видами спор.

На мгновение профессионально-невозмутимое выражение ее лица сменилось отвращением. Однако Бахальт столь быстро взяла себя в руки, что Лэннет не обратил на это внимания.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Изменение поведенческих реакций. Принцу Кейси снятся кошмары. Проснувшись, он не сможет их вспомнить, но будет вести себя крайне неуравновешенно. Возможно, им овладеет печаль, даже подавленность. Или, наоборот, беспричинное веселье. Бледность кожных покровов свидетельствует о нарушении кровообращения. Порой жертвы отравления банжером теряют силы и координацию движений.

По спине Лэннета разлился холодок. Он вспомнил, как вел себя Кейси наутро после схватки, вспомнил череду эмоций, с которыми пришлось бороться ему самому.

– Вы очень много знаете о банжере, – сказал он. – Откуда?

Бахальт моргнула, при этом ее веки затрепетали – точно так же, как у Кейси.

– Я участвовала в одном исследовании, – натянутым голосом отозвалась она. – Это было давно.

– Почему сотрудники императорской медицинской службы заподозрили, что принц был отравлен?

Бахальт сузила глаза:

– Я врач дворцового госпиталя. То, что сегодня дежурю именно я, медик, знакомый с симптомами, – чистая случайность.

– Сколько вас?

– Трое. – Бахальт фыркнула, вздернула голову и с вызовом посмотрела на Лэннета. – Не вздумайте допрашивать меня, капитан. Оставьте эти штучки для людей, которым выпало несчастье служить под вашим началом. Если состояние принца ухудшится, свяжитесь со мной. Если, конечно, сумеете определить, что он нуждается в помощи.

Лэннет уже намеривался произнести ответную колкость, но его отвлек посол, собравшийся уходить. Машинально обменявшись с ним приличествующими случаю фразами, Лэннет огляделся, разыскивая Матилису. Склонившись над Кейси, она гладила его по виску, тревожно хмурясь. Посмотрев вслед уходящим, она сказала Лэннету:

– Я искренне рада тому, что вы избежали отравления. Лесничий говорит, что вам пришлось буквально тащить Кейси на себе, когда вы вышли к хижине. Вы сослужили Люмину и империи добрую службу.

Смущенный ее близостью и рассерженный тем непривычным, тревожащим воздействием, которое она на него оказывала, Лэннет предпринял неловкую попытку отшутиться:

– Я лишь выполнял свой долг, мэм.

Матилиса поморщилась.

– Долг и ничего, кроме долга, не так ли? Я надеялась, в походе у вас найдется время подумать о том, что в жизни есть место и другим чувствам. Остается лишь позавидовать вашей самоуверенности и целеустремленности. – Она торопливо шагнула через порог и, повернувшись к Лэннету, скрестила руки на груди. – Неужели вы ничего не видите? – С этими словами она двинулась прочь плавной походкой, шелестя переливающимся платьем и чуть заметно потряхивая золотисто-медовыми волосами.

Перекрывая это видение, мысли Лэннета обратились к Астаре. Он вспомнил ее изящную, не подвластную возрасту фигуру. Она тоже упрекала его в слепоте. Но почему его внутреннему взору явился именно этот образ, неясный и зловещий?

Глава 7
▼▼▼

Утром на третий день после возвращения в Коллегиум Лэннета разбудили шум льющейся воды и голос, что-то радостно напевавший. Он нахмурился, но тут же уткнулся лицом в подушку, упрекая себя за то неудовольствие, которое вызвало у него веселье близкого друга.

Он уселся в кровати, стараясь не выдавать своего раздражения, хотя это было непросто. Чрезмерная эмоциональность Кейси, вызванная отравлением, всерьез грозила их дружбе. Еще больше их взаимной холодности способствовало постоянное, назойливое присутствие Матилисы. Она появлялась ранним утром и уходила ночью, когда наступала пора спать.

Лэннет сказал себе, что его нынешнее раздражение никак не связано с лукавыми взглядами женщины и ее двусмысленными намеками. Какая-то часть его сознания была готова согласиться с этим, но в глубине души Лэннет понимал, что обманывает сам себя. До сих пор он любовался красотой юной жрицы с безопасного расстояния. Плотское влечение, которое она столь внезапно ему внушила, ошеломляло его, сбивало с толку. Едва ли не с сожалением он признался себе, что за эти три дня Матилиса не сказала ничего, что выдавало бы ее чувства столь же откровенно, как то восклицание, которое она обронила у постели бесчувственного Кейси. Порой, вспоминая это мгновение, он приходил к выводу, что Матилиса отлично знает, сколь глубоко поразила его сердце, и теперь, не торопясь, растравляет его раны, уверенная в своей грядущей победе. Но иногда те же самые воспоминания оставляли у Лэннета ощущение, что все его догадки – лишь плод фантазии.

Из ванной комнаты вышел обнаженный до пояса Кейси. Широко улыбаясь, он похлопал себя по щекам, втирая в кожу лосьон.

– У меня все прошло, – сказал он и закружился в шутовской пляске.

Лэннет моментально позабыл о своих спутанных мрачных мыслях. Перед ним стоял его лучший друг. Лэннет вспомнил учебные схватки, напряжение мышц, биение отважных сердец, дышавших гордостью и силой. При виде Кейси, застывшего в комической позе, он словно окунулся в доброе славное прошлое. Однако к нему тут же вернулись сомнения. Сколько раз за минувшие дни он видел этот прямой, незамутненный взгляд и говорил себе, что Кейси пошел на поправку! Но нелепые выходки юноши неизменно сокрушали вспыхнувшую было надежду.

– Что именно? – невозмутимым тоном осведомился Лэннет.

– Я здоров. Организм очистился от яда.

– Ты и прежде говорил мне об этом. Когда у тебя эйфория, ты готов поверить чему угодно. Так что не обольщайся раньше времени, хорошо?

Посерьезнев, Кейси опустился в кресло.

– Тебе не понять, что это такое, – заговорил он. – В голове словно поселяется нечто… не голос, нет – скорее, какое-то стремление. Оно толкает тебя на глупые поступки, и ты не в силах ему противостоять. Но теперь оно исчезло, я знаю.

– Хотелось бы верить тебе, Кейси. Очень хотелось бы.

– Я причинил тебе много неприятностей. Прости меня, Лэн. Я вел себя словно набитый болван. Но теперь этому пришел конец.

– Ты хочешь сказать, что отныне не будешь делать глупостей?

Кейси выдавил кривую улыбку.

– Как гласит поговорка, близкие люди видят друг друга насквозь. Если со мной что-нибудь случится, ты заметишь это первым. Но насколько я могу судить, моя голова работает как положено.

Лэннету показалось, что с его плеч свалилась огромная тяжесть. Он глубоко, с давно забытым наслаждением вздохнул.

– Твое выздоровление как нельзя кстати. Через два-три часа я выступаю с показаниями перед следственной комиссией. Теперь и ты можешь принять участие в разбирательстве. Дело о сгоревшей деревне близится к концу.

Кейси нахмурился:

– С минуты на минуту здесь появится Матилиса.

– Что ж, займи гостью, пока я буду принимать душ.

– С нетерпением жду возможности рассказать ей, как хорошо я себя чувствую. Что слышно о ходе расследования?

– Капрал Болдан, мой верный сыщик, говорит, что вину за все случившееся свалили на хозяина гостиницы.

– А как же Астара? Неужели ее не нашли?

– О ней даже не упоминали.

– Но если они узнают, что она там была?

– Не узнают, если мы не скажем.

– Мы обязаны рассказать о ней! – заспорил Кейси. – Ей нужно помочь! Она может оказаться в опасности – одна, в пещере!

– Ее там нет. – Лэннет встал и двинулся прочь.

– Откуда ты знаешь? Она не умеет летать.

Лэннет вошел в ванную комнату. В его голосе, гулко отражавшемся от кафельных стен, невольно прозвучало неудовольствие:

– Люди, подобные ей, совершают вещи, которых остальным не понять. Вдобавок я не хочу, чтобы Люмин копался в моих… связях с Взыскующим. Прошу тебя – ни слова об Астаре.

Кейси изумился. Слово «связь» обозначало куда более тесные отношения с запретным культом, чем он подозревал.

Лэннет захлопнул за собой дверь. Оказавшись наедине с собой, он прижался лбом к холодной стене, медленно, раздраженно постукивая по ней огромным кулаком с побелевшими костяшками пальцев. Подставив тело жалящим струям воды, он пробормотал:

– Будь ты проклят, Кейси. Ты заставляешь меня почувствовать себя стариком. Ты моложе меня меньше чем на десять лет, но ничего не понимаешь.

Мучительные вопросы теснились в его голове. До какой степени должен быть близок жизненный опыт людей, чтобы они могли считаться друзьями? Нужно ли, чтобы Кейси в полной мере постиг человеческую лживость и двуличие, привык к воплям умирающих, научился определять, сколько осталось жить человеку с выпущенными кишками? Какова мера жестокости, неблагодарности и алчности, которые двое мужчин должны проявить по отношению друг к другу, чтобы считать себя «близкими» людьми, «видящими друг друга насквозь»?

Лэннет намылился и принялся с силой растираться мочалкой.

Завернувшись в полотенце, он вышел из ванной и замер на месте, увидев капрала Болдана, стоявшего рядом с Кейси. Двое Стрелков обменялись быстрыми понимающими взглядами. Лэннет молчал, ожидая доклада.

– Капрал говорит, что заседание Комиссии перенесено в штаб-квартиру Изначальной Гвардии, – сказал Кейси.

– Проклятие! – Лэннет натянул форменную рубашку и сдернул с вешалки брюки. – Кто отдал этот приказ?

– Сам командор Этасалоу, – ответил Болдан.

Пока Лэннет одевался, в комнате царила тишина. Кейси смотрел на него, удивляясь тому спокойствию, с которым капитан воспринял дурную весть. Казалось, его куда больше беспокоят складки на брюках и мундире, нежели грядущее решение Комиссии, которое вполне могло погубить его карьеру. Сам принц лихорадочно размышлял, перебирая возможные варианты развития событий. Больше всего он опасался, что кто-нибудь узнает о том, что он проспал отчаянную схватку Лэннета с кейпами. В глубине души он понимал, что ни в чем не виноват, но от этого ему было не легче.

На его родной планете воина, покрывшего себя позором, ожидал бы королевский приказ с требованием совершить ритуальное самоубийство.

Дерус. Кейси невольно обратился мыслями к брату. Даже если Дерус поверит рассказу об отравленном бренди, он может обернуть события той ночи к собственной выгоде. Впрочем, это было бы бессмысленно. На висках Кейси выступил пот. Дерус знает, что он никогда не станет оспаривать его власть. Во всяком случае, должен знать.

* * *

Охранники, стоявшие у входа в серое каменное здание, тщательно сняли отпечатки пальцев и просканировали радужные оболочки глаз пришедших. Кейси и Болдан буравили стражей оскорбленными взглядами. Лэннет воспользовался заминкой, чтобы осмотреть одно из немногих зданий имперской администрации, в которых он еще не бывал. По утверждениям пропагандистов Гвардии, оно было выстроено в стиле древних замков легендарного Дома. Зубцы на стенах и цилиндрические башни годились только для обороны в случае непосредственного штурма. Современное оружие в считанные минуты сровняло бы «замок» с землей. Лэннет словно наяву представлял себе, как сверхзвуковые ракетометы с легкостью пробивают бреши в гладких отполированных лазером гранитных блоках.

В сопровождении четырех охранников Лэннет и его спутники вошли в здание. Тут их ожидало очередное унижение: гвардейцы носили наплечные кобуры с плазганами. Болдан то и дело издавал гневные восклицания, обращаясь к капитану и принцу. Кейси шагал, кипя от злости, вздернув подбородок и сузив глаза. Лэннет размышлял о причинах столь вопиющей враждебности. Этасалоу никогда и ничего не делал просто так.

Внезапно голос Кейси оторвал его от раздумий. На шее Лэннета дыбом поднялись волоски. В словах принца он уловил специфическое выражение и ритм. Еще ни разу Кейси не говорил при нем таким тоном, но Лэннет знал эту манеру, которая в традициях Паро называлась Речью Весенних Листьев. Прислушиваясь к голосу принца, Лэннет в полной мере осознал значение этого термина. Язык Весенних Листьев отличался холодной формальностью, слова произносились в замедленном темпе, пониженным голосом, с особым ударением. Эта перемена была почти незаметна для уха чужаков, но грозила им весьма серьезными последствиями. Лэннету на ум пришло сравнение с затишьем перед бурей, с лесом, тревожно бормочущим что-то на едва заметном ветру. Обратившись к языку Весенних Листьев, Кейси явно давал понять, что он уязвлен до глубины души. Теперь любое неудачно сказанное слово, неправильно понятая улыбка могли спровоцировать бешеный взрыв. Однако внешне принц оставался совершенно невозмутимым.

– Меня все больше удивляет щедрость командора Этасалоу, – говорил тем временем Кейси. – Судя по началу церемонии, в конце нас ждет весьма обильный стол. Я не премину ответить ему такой же любезностью. – Он с издевкой воспроизвел тщательно культивируемый акцент командора, произносившего свою фамилию с легким придыханием на среднем слоге: «Этас-ха-лоу».

Лэннет промолчал. Он боялся Этасалоу и не стеснялся признаться себе в этом. Командор ненавидел Стрелков, а во всей империи не нашлось бы более влиятельного, злопамятного и неразборчивого в средствах человека.

Уже само здание его штаб-квартиры внушало посетителям невольную робость. Хитросплетение мрачных коридоров было похоже на необъятный лабиринт. В стенах на равных промежутках виднелись массивные двери. Отсутствие надписей на них оставляло впечатление таинственного безликого могущества. Свет маленьких канделябров тусклыми пятнами падал на каменные стены и пол. Эхо шагов разносилось по коридорам сбивчивым ритмом.

На одном из перекрестков навстречу группе вышли еще два охранника. Небрежно отдав честь, они с явным вызовом потребовали предъявить пропуска. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Лэннета. Он смерил ближайшего стража неподвижным ледяным взглядом.

– Уж не собираетесь ли вы обыскать меня? Только попробуйте – и я разнесу вот эту дверь вашей безмозглой головой. – Он шагнул вперед, и охранник побледнел. – Открывайте, – велел Лэннет. – Иначе я дам волю гневу. Вам придется вставить новые зубы, а вашу физиономию не узнает даже родная матушка.

Дверь распахнулась настежь. Лэннет вошел в узкое длинное помещение без окон. Тяжелая дверь с глухим стуком закрылась за его спиной. Ослепленные лучами трубок дневного света, трое пришедших обвели комнату прищуренными глазами.

У дальней стены стоял простой стол. За ним в креслах с прямыми высокими спинками сидели командор Этасалоу и три офицера Гвардии.

– Никакая это не Комиссия, а кучка законченных мерзавцев, – пробормотал Кейси, стоявший рядом с Лэннетом. – Вся банда в сборе: командор и его заместитель, Управляющий Вед, а вон тот дегенерат с накачанными мышцами – шеф охранной службы Орек.

– Кейси, ты взвинчен до предела. Будь добр, держи себя в руках.

Более всего Лэннета пугали не люди за столом и не колючие, полные самомнения взгляды, которыми они мерили представшую перед ними троицу, а пухлые книги, лежавшие перед каждым из них. Это было «Уложение о порядке», единый свод законов для всех вооруженных формирований империи.

Словно угадав мысли Лэннета, Болдан хрипло зашептал ему на ухо:

– На кой дьявол им «униженные и поротые», капитан? Мы что – арестованы?

Оставив вопрос капрала без внимания, Лэннет выступил вперед и отдал честь:

– Капитан Лэннет и капрал Болдан явились по вашему приказанию, командор. Принц Кейси прибыл в согласии с вашей просьбой.

Командор поднялся на ноги. В отличие от остальных офицеров, носивших темно-синие мундиры Гвардии, он был облачен в костюм жреца Люмина. Он был самым низкорослым из четырех, но фанатический блеск глаз и величественная осанка командора затмевали даже его красочное одеяние, состоявшее из оранжевой рубахи с открытым воротом и длинными рукавами, брюк чуть более теплого оттенка и легкого желтого плаща, заканчивавшегося чуть ниже пояса. Его талию перетягивал отполированный до блеска кожаный ремень с пряжкой, усыпанной топазами в серебряных оправах.

– Капитан Лэннет, вам предоставляется возможность избежать судебного разбирательства, – хорошо поставленным голосом заговорил он. – Как вы, вероятно, слышали, у нас нет улик, которые связывали бы вас с пожаром в деревне лесорубов. И тем не менее, как вы объясните тот факт, что в двух домах, в том числе в гостинице, где вы провели ночь, были обнаружены трупы кейпов, четыре из которых, как показала патологоанатомическая экспертиза, погибли от ранений, а не от огня? Как вы считаете, откуда у них оказался аппарат, погубивший остальных во время сна?

Прежде чем ответить, Лэннет выдержал паузу. Он ждал, что командор упомянет об электронных имплантах. В комнате повисла зловещая тишина. Наконец Орек насмешливо осклабился и сказал:

– Двое из них были ранены в спину. Не сомневаюсь, что это дело рук нашей залетной пташки, юного принца. Все знают, что удар сзади – любимый прием паровианцев. Остается лишь выяснить, каким образом вы заманили в гостиницу этих вонючих тварей. – Он широко улыбнулся Кейси. – Догадывались ли вы, что все они – самцы? Или вам это было безразлично? Ходят слухи, что в вашей семейке получили распространение тайные пороки…

Лэннет толкнул Кейси локтем и торопливо шепнул ему:

– Орек тебя провоцирует.

Только однажды он видел на лице Кейси это выражение – когда ранил его в руку во время тренировки, и яростный нрав паровианского аристократа взял верх над благоразумием.

Кейси разразился гневными восклицаниями, в которых Лэннет разобрал лишь два слова:

– …День Памяти!

Чувствуя, как его внутренности стягиваются тугим клубком, Лэннет с мольбой протянул руки к Этасалоу:

– Командор, принц Кейси…

– Тишина! – оборвал его Этасалоу. – Вы будете говорить, только когда вам прикажут. – Он повернулся к Кейси и холодно произнес: – День Памяти? Я не понимаю вас.

Верность дисциплине и отчаяние заставили Лэннета умолкнуть. Проклятые слова произнесены, и теперь уже ничего нельзя поправить. Глаза судей горели торжеством. Гнусное оскорбление имело целью заманить принца в ловушку, и наивный юноша не сумел ее разгадать.

Кейси ткнул пальцем в сторону Орека и заговорил на языке Весенних Листьев, выдававшем его непоколебимую решимость:

– Прародитель учил нас, что бесчестный человек не имеет права жить. Господин Орек только что уронил свою честь и должен умереть. Как аристократ Паро я желаю сойтись с ним в смертельной схватке на Дне Памяти и убить этого негодяя.

Улыбка застыла на лице Орека, превратившемся в каменную маску. Извилистая голубая вена, пульсировавшая на его горле, стала красной.

– Похоже, правосудие все-таки свершится, капитан, – сказал Этасалоу, обращаясь к Лэннету. – Многие люди уверены, что расплата за их злодеяния никогда не наступит, а если это и произойдет, они будут отвечать только перед своей совестью.

– Я могу вызвать вас, командор. И ваших коллег тоже.

Темнокожая рука потянулась к «Уложению» и раскрыла его на странице с закладкой.

– Забавное совпадение. Ожидая вас, я просматривал статьи, относящиеся именно к этому ритуалу. Закон совершенно ясно указывает, что даже вызов на бой во время Дня Памяти должен иметь под собой вескую причину. Вас ни в чем не обвиняют, и, принимая во внимание ваше возбужденное состояние, мы готовы снисходительно отнестись к любым оскорблениям, которые вы, возможно, пожелаете высказать. Дело завершено именно так, как того пожелал бы Прародитель. Дуэль между лучшим учеником в классе боевых искусств Стрелков и признанным мастером Изначальной Гвардии… Великолепное соотношение сил! Я думаю, об этом сражении будут слагать величественные поэмы. Вы свободны. Вас ждут упорные тренировки.