Текст книги "Замена (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Гровель раздраженно отвернулся, прикрывая глаза костлявой ладонью, а Бродерик, напротив, весь подался вперед, глаза его заблестели, и губы растянулись в хищной усмешке.

Вокруг Радульфа образовался круг пустоты – оруженосцы, уже имевшие возможность видеть подобное представление, чуть отъехав в стороны, невозмутимо сидели в сёдлах, оружие обнажил лишь Эмиль, да и то больше по привычке, чем ожидая реальной опасности.

– Эмиль, – Бродерик пружинисто спрыгнул на землю, – помоги мне!

Вдвоём они стащили бьющееся в конвульсиях тело несчастного барона с лошади, вынесли его с дороги и опустили в густую траву.

– Сработало, – довольно осклабился Бродерик, поднимаясь с колен. – Теперь главное – успеть показать Бешенного королю, пока колдун не явился за ним во второй раз. Отдохнем немного, пока этот несчастный в себя приходит. До столицы уже недалеко, и если Хильдерик не отправился на очередную охоту, мы должны успеть это сделать.

Когда Радульф пришел в себя, все уже успели перекусить, а некоторые, особенно расторопные, в числе которых оказались Бродерик и Эмиль, даже немного вздремнуть. Гровель всё это время хмуро просидел на одном месте.

– Ну что, Радульф, тяжело? – Ядовито спросил Бродерик, вынимая кляп из баронского рта. – Не шипи, меня этим не испугаешь. Яблоко хочешь?

Барон молчал. По его подбородку текла нитка жидкой слюны, он всё ещё тяжело дышал, а тело его сотрясала крупная дрожь.

– На вот, – по-крестьянски обтерев плод полой рубахи, Бродерик протянул обещанное яблоко пленнику. – Не мучь себя голодом. Сегодня к ночи уже в Мериде будем. Кушай, Радульф.

Глава 16. Гровель, Бродерик, Хорст

Хорст вторую ночь сидел перед открытым настежь окном и пялился в усыпанное звездами небо, тщетно силясь отыскать в их замысловатых узорах ответы на терзавшие его мысли. Собственно, мыслей было немного: всего две – что делать дальше со свалившимся на него торговым домом «Гровель и Гровель», и как вновь увидеть прекрасную дочь коннетабля? Эти мысли причудливо переплетались, иногда затмевая друг друга, иногда отступая на задний план, испуганные каким-нибудь ночным звуком вроде колотушки уличного обходчика, но неминуемо возвращались, не позволяя Хорсту ни на минуту сомкнуть покрасневших глаз. Да еще эта вдова Сесе-Секо из Зельдистана! Что с ней делать – Хорст совсем не знал! Рене притащил от племянника Езефа второе письмо, в котором вдова называла Гровеля «благодетелем» и «надеждой» и просила «не оставлять ее в беде». Ей, видите ли, для того чтобы перевезти деньги из Керокко требовалось снарядить караван с охраной! А это как не крути, ведь путь неблизкий и опасностей полно, выходит сотен на пять лотридоров нужно раскошелиться. Бедняжка прибыла сюда с одним из сыновей и без единой монеты! Как только добралась? Все-таки Езефы оказались не такими мерзкими, какими выглядели при первом знакомстве: приютили несчастную, дали кров и какой-никакой, но стол. Пятьсот монет – это, конечно, дороговато, но зато потом, овладев вдувушкиными «денурганами» можно будет такой шорох на всю страну навести! Рене говорил, страшна она, темна как ночь и губы что у того упыря – толстые, надутые! Кольцо в носу с палец толщиной! Но деньги! Деньги! Такие деньги любую дурнушку сделают красоткой! Хотя, конечно, до дочери коннетабля этой вдовушке далеко. Да и стара она. Два сына опять же. Однако, нужно будет караван собрать! Ну и что, что с деньгами поедет старший ее сын? Как там его? Гогондо? Даст же Всеблагой имечко! Пусть едет, сама-то она с младшеньким здесь останется. Нужно будет ее к себе перевезти. Хоть и говорил Рене, что она человеческого языка совсем не разумеет – старший сын за нее говорит, как-нибудь справимся с содержанием высокой гостьи! Размыслив таким образом, Хорст задумался: к кому из караванщиков обратиться? Наверное, нужно будет узнать у тех же самых Езефов, кто из караванщиков самый надежный? Деньги-деньги-денежки! Везде только о них и говорят! Может быть, зря он сразу отдал целых полторы сотни монет на обустройство вдове? Ладно, Всеблагой отметит это как жест сострадания, нужно только не забыть, чтобы, когда ее сынок вернется с «денурганами», вдовушка все возместила!

Внезапный шум в ночи прогнал назойливые думы, тем более, что, кажется, в этот раз он раздался во дворе купеческого дома. Послышались голоса – еле внятный бубнеж разбуженного Хавьера, и ровный, требовательный, уверенный в своем праве рык, показавшийся Хорсту очень знакомым. Он меланхолично выслушал короткий диалог, в котором не разобрал ни слова, пропустил мимо ушей звук смачной оплеухи и последовавшие за ней топот и скрип ворот, поглощенный образом юной герцогини, и вновь обратил внимание на происходящие в доме события только тогда, когда за дверью заскрипели половые доски, поддаваясь чьей-то мощной поступи.

Кто-то постучал в дверь, и Хорст, тяжело выныривая из своих грёз, мрачно посоветовал посетителю:

– Пошли вон!

– Ага, сейчас, – из-за двери донесся смешок, а следом за ним произошло сразу несколько событий: во-первых, дверь непостижимым образом открылась. Как-то вся сразу, так, чтобы уже не закрываться – она упала на пол у противоположной от проема стены комнаты. Во-вторых, вынесший дверь удар, от которого дрогнули стены – от кровли до фундамента, оказался оглушающее громок: скорее всего, он разбудил всех вокруг – не только домочадцев, но и соседей, вызвав в Хорсте мгновенную вспышку яростного раздражения. А в-третьих, и именно это не позволило Хорсту броситься по привычке на нарушителя спокойствия с кулаками – на пороге возникла ухмыляющаяся рожа… самого Хорста!

– Будь здоров, купчина! – Весело прорычал вошедший, бесцеремонно усаживаясь на расстеленную кровать.

Хорст беззвучно открыл рот – он, прежде владевший этим телом, вольготно расположившимся на белой перине, никогда не представлял себе насколько оно большое. Если бы в детстве, наслушавшись бабкиных сказок, он встретил на дороге человека таких размеров, то никто и никогда не смог бы его переубедить, что он узрел не великана. Он, никогда не видевший себя прежнего со стороны, всякий раз удивлялся, почему незнакомые ему люди предпочитают убираться прочь с его пути. Теперь ему стала понятна причина их поспешного бегства, потому что человек таких габаритов, несмотря на трогательную улыбку и добрый взгляд внимательных глаз, вызывал в других суеверный ужас.

Следом за великаном в комнату вошел согбенный годами старец, стрельнувший острыми, как коса, глазками по сторонам. Дед застыл каменным идолом перед Хорстом – тем, который всё ещё сидел у окна, придирчиво оглядел его неряшливый наряд, презрительно поджав нижнюю губу.

С первого этажа донесся возмущенный голос Эльзы:

– Я пожалуюсь прево! Уж он-то на вас управу найдет!

Кто-то в ответ мрачно посоветовал няньке заткнуться.

– Рене, – не обратив внимания на совет, заливалась Эльза, – Рене! Где этот гадкий мальчишка? Хавьер, тогда ты! Беги к господину прево, скажи, что на нас напали, пусть высылает сюда стражу! И где эти чертовы оглоеды, которые весь день слонялись по дому и жрали наши припасы? Они же обещали нас охранять!

– Во дворе лежат, – ответил кто-то, чей голос было не разобрать. – Стонут. Жалобно так.

Хорст, все еще сидевший перед окном, медленно начал подниматься.

– Сидеть! – Старик устало и вместе с тем властно махнул рукой.

– Ну, вы пока знакомьтесь, а я порядок наведу, – второй Хорст, Хорст-большой, деловито вскочил с кровати, выглянул к лестнице и гаркнул: – Эмиль! Если хоть одна сволочь поднимется выше первой ступени, или покинет стены этого дома, я лично повышибаю мозги всем, кто мешает нам разговаривать! И сделай так, чтобы бабы заткнулись! Можешь зарезать парочку, этого племени не жалко.

Он вернулся к помятой постели и, не снимая сапог, вытянулся на ней во весь свой немалый рост:

– Мягко, – прокомментировал здоровяк свои ощущения окружающим. – Ладно, наверное уже пора объяснить происходящее уважаемому купцу Первой гильдии Гровелю? Или все-таки крестьянину Хорсту? Конечно же, Хорсту! Ну да, Хорсту. Пора объяснить, кто мы такие и почему ворвались к нему среди ночи, да, Ганс?

Старик медленно кивнул.

– Желание на берегу реки загадывал? – Просто спросил здоровяк, устраиваясь на перине.

– Какое желание? – Хорст сидел на своём стуле недвижимо, пораженный напором и хозяйской уверенностью обладателя его прежнего тела.

– Это уж тебе виднее – какое. – Хохотнул громила и подмигнул, – Не стесняйся! Загадывал, значит. И стал купцом Гансом Гровелем.

Хорст растерялся: тщательно оберегаемая им тайна стала известна ещё кому-то! Видимо, он изменился в лице, потому что громила улыбнулся так, словно нашел подтверждение своим заявлениям.

– Не бойся, мы все трое теперь в одной лодке. Я тоже не всегда имел такое… такое большое тело. А дедушка, перед тобою стоящий, вот он и есть настоящий Ганс Гровель. Запутанно как-то звучит, да, Гансы? Давайте начнем с представления. Итак, я – крестьянин Хорст, ранее известный в миру как маршал Бродерик. Вот этот достойный человек, – он показал пальцем на старика, чтобы было понятно всем, – маршал Бродерик, до недавнего времени отзывавшийся на имя Ганс Гровель. Ну и оставшийся участник нашего приключения – Ганс Гровель, несколько дней назад крутивший хвосты быкам. И звали его тогда Хорстом. Вроде ничего не напутал?

– Правильно, – старик, устав стоять, величественно прошествовал к стоявшему в углу креслу.

– Бродерик? – Переспросил Хорст. – Тот самый? Маршал Бродерик, герцог Лана? Непобедимый?

– Он и есть, – просто ответил Бродерик. – Маршал, герцог, Непобедимый. Можно продолжать?

– Маршал Бродерик! – Глаза восхищенного Хорста стали напоминать оловянные плошки: стали огромными и тускло засветились. – Мы же ещё детьми играли «в Бродерика и кочевников», «в Бродерика и нечестивых», «в Бродерика и…»

– Хватит, – оборвал его помолодевший маршал. – Потом расскажешь, как ты ждал этой встречи. Теперь, давайте продолжим наши дела. Ганс, ты не против?

– Нет, – старик, удобно расположившийся в своем любимом кресле, расслабленно кивнул.

– Вот и отлично! – Потер руки Бродерик. – Вот что думаю: чтобы впредь не путаться между собой, и нечаянно не напугать посторонних, предлагаю закрепить имена за носящими их телами. Я буду Хорстом, ты Гровелем, а дед останется Бродериком. Согласны?

Ответом ему было молчание, прерываемое сиплым дыханием маршала. Потом из угла раздалось недовольное:

– Я не дед! Но пусть будет так.

– Вот и славно! Итак, Хор…, тьфу, Ганс, тебя, наверное, мучают догадки – уж не хотим ли мы отобрать твое нынешнее тело, дом, деньги, если они ещё остались, и остальные преимущества, полученные тобой?

– Ага, – нынешнему Гровелю (а теперь, чтобы и нам не запутаться, мы тоже будем называть наших героев соответственно предложению Хорста-Бродерика) стало на самом деле интересно, зачем явились эти люди.

– Наверное, я тебя расстрою, но ответа на этот вопрос нет. И чтобы его получить, мы были вынуждены три дня натирать задницы о сёдла. К тебе, уважаемый, ехали.

– А я ничего не знаю, – развел руками Гровель. – Ничего не докажете!

– Давай-ка сначала. Итак: берег реки, два войска готовятся к сражению. Я молю Всевышнего о даровании мне ненадолго молодости. Потому что твердо рассчитывал погибнуть в том сражении. Дальше – Мерид: купец Первой гильдии Ганс Гровель, разоренный своим нечистым на руку партнером, желает власти, чтобы покарать обидчика. Всего лишь дня на три. Что в итоге? Я молод, и не сложил голову, он стал маршалом, и прошло уже четыре дня. Что там с твоим желанием?

Гровель наморщил лоб, тщательно вспоминая слова, сорвавшиеся тогда с губ и после некоторого усилия начал бормотать:

– Господь-вседержитель, забери меня отсюда! Хоть куда, лишь бы подальше! Я отслужу, как посчитаешь нужным! Молиться буду о славе твоей, только забери меня отсюда, Господь великий, милостивый! – Он на мгновение замолчал, припоминая, что еще что-то говорил о количестве молитв, но здесь память отказала ему в своих услугах, и лже-купец виновато добавил, – вот что-то такое говорил.

Хорст, присевший на кровати, и Бродерик, поднявшийся из кресла, смотрели друг на друга, осмысливая сказанное, и на лицах их проступало недоумение.

– И всё? – Спросили они в один голос.

– Ну да. Даже не выругался. – Гровель пожал плечами.

Повисла непродолжительная пауза, пока двое гостей придумывали толкование его словам, а Гровель соображал, чем ему это грозит.

– Однако, – первым раскрыл рот нынешний Бродерик. – Сумасшествие какое-то! Почему?

Хорст сначала левой рукой почесал свой затылок, потом, когда это не помогло – правой. Рук оказалось недостаточно, чтобы решить задачу, и он изрек:

– Недоступны пониманию дороги, которыми ходят боги. И все же, – вновь возвращаясь к образу деловитого парня, заметил он, – нам, любому из нас, нужно быть уверенным, что обратное превращение, если оно возможно, не окажется столь же внезапным. Согласны?

Гровель быстро кивнул, соглашаясь, а Бродерик, оглаживая бороду о чем-то напряженно размышлял: на его лбу, и без того похожем на кору столетнего дуба, морщины собрались волнами. Наконец и он согласился:

– Да, это так. Значит, старый план в силе?

– Какой план? – Проявил любопытство Гровель.

Хорст недоуменно посмотрел на купца, вспомнил, что тот ещё ничего не знает о принятом решении искать колдуна и терпеливо объяснил:

– Мы с Бродериком немного поразмыслили и сошлись в том, что ответ на наш вопрос могут дать только эльфийские мудрецы или орочьи шаманы. К ним нам и предстоит вскоре отправиться.

– А-а-а, – понимающе протянул Гровель, – вон как! Я-то чем могу помочь? Коней вам дать?

Хорст несколько долгих мгновений непонимающе смотрел на Гровеля, потом почти беззвучно расхохотался. К нему присоединился Бродерик – из темного угла раздались звуки, напоминающие те, что издает собака, поперхнувшаяся сладкой костью. Гровель молчал, искренне недоумевая, что могло вызвать такое веселье.

– Молодец! Ну вот молодец! – Сквозь смех заявил Хорст. – Держу пари, что дела у этого барышника в полном порядке!

– Да, кстати! – Встрепенулся в своем кресле нынешний Бродерик. – Я во дворе видел людей Езефа. Что здесь происходит с моим хозяйством? Менялы уже, поди, всё описали?

Гровель поерзал на табурете, соображая, стоит ли отчитываться перед бывшим хозяином, но под вопросительным взглядом Хорста не смог удержаться и похвалился:

– Дела в порядке. У меня не забалуешь. Думаю вот ещё воловьими шкурами заняться. Говорят, зольно-дубильные мастерские теперь на подъёме.

– Чего? Как это в порядке? – Опешил старик. – Что ты сделал?! Как это дела могут быть в порядке, если ещё два дня назад нужно было отдавать лихву по займам!! Где ты взял деньги?! А! Понимаю-понимаю-понимаю… Продался Езефу и Сальвиари? Точно! – Он схватился за голову. – Молчи, молчи, землекопская рожа! Всё, что собирали Гровели четыре поколения! Всё! Он всё отдал этим негодяям!

– Не отдавал я ничего! – Пробился сквозь его причитания Гровель. – Сами принесли и ещё спрашивали – не мало ли?

Довольный Хорст следил за диалогом купцов – прежнего и нынешнего – с нескрываемым удовольствием. Он уже понял, что крестьянин совсем не так прост, как ему представлялось ранее, и это открытие почему-то наполнило его сердце радостью – такой же, какая много лет назад возникла в нем, когда его старший сын победил на своем первом турнире.

– Кто принесли? Сальвиари? Езеф? – Распалялся Бродерик. – Где это видано, чтобы эти падальщики несли деньги своим жертвам? Что ты несешь!

– Спокойно! – Хорст решил вмешаться в спор. – Спокойно, господа негоцианты! Сейчас Ганс сам, толково и по порядку расскажет, как так случилось, что менялы пошли ему навстречу. Да, Ганс? Отлично! А уважаемый Бродерик будет при этом молчать, пока Ганс не закончит. Да, господин маршал? Ну вот и славно. Начинай, Ганс.

– Ну, в общем, сначала так всё и было, – шмыгнув носом, заговорил Гровель. – Пришли эти люди, стали угрожать, требовать возврата долгов. Шумели. Потом я попросил Рене всё посчитать. Или сначала я попросил, а потом пришли эти люди? А, неважно! Словом, когда я сообразил, что очень скоро у меня могут отобрать всё – Рене пришлось хорошенько побегать. Он вообще молодец, всё сделал правильно. А самое главное, именно он объяснил мне, каким образом я получил займы у менял! Н-да, чтобы я без него делал? Так вот, перво-наперво я поговорил с Аароном Пти и Иеремией Флоддом.

– Кто это? – Спросил Хорст.

– Нотариус с адвокатом, – пояснил Бродерик, внимая откровениям недавнего крестьянина.

А тот продолжал:

– Не знаю, зачем ты платил им деньги? Эти прощелыги не дали мне никакого толкового совета – только грозили долговой клеткой, вякали что-то о том, что они много раз предупреждали. Словом, когда они уехали, я понял, что дела-то совсем плохи! И тогда я вспомнил опись моего имущества, которой тыкал мне в нос пройдоха Флодд. Вот здесь в голове что-то щелкнуло, и я понял, как мне выйти из положения!

– И как же? – Хорст довольно улыбался, глядя на Гровеля.

– Я поехал к менялам и предложил им новую сделку! – Видя, как затихли слушатели, Гровель выдержал паузу, затягивая интригу. – Я сказал им: господа, если вы желаете получить назад взятые у вас деньги, вы должны дать мне ещё столько же!

– Что?! – Хорст приложил к уху ладошку, думая, что ослышался.

– Бред какой-то! – Хлопнул себя по тощим коленям руками Бродерик. – Никогда не поверю, что Сальвиари вот так просто взяли и дали тебе еще пятьдесят тысяч!

– А я и не говорил, что это было просто! – Возмутился Гровель. – Совсем непросто! Сначала они смеялись надо мной! Опять грозили долговой клеткой, распродажей имущества, королевскими галерами… Как же они выли всего через час!

– Не тяни, – поморщился Хорст.

– Не буду, – Гровель встал со своего табурета, потянулся, расправляя занемевшие руки и ноги. – Ты же помнишь, как брались займы? – Спросил он у Бродерика.

– Конечно, – кивнул тот, – сначала под залог моих монет, потом, когда золото было истрачено, залогом выступили имеющиеся табуны, потом те табуны, что были выкуплены на займы…

– Ну да, Рене мне это все объяснил. И я объяснил это Сальвиари. Но он, что-то быстро посчитав, отмахнулся от предупреждения, сказав мне, что этот риск учтен в ставках. Не знаете, что это такое?

– Потом. Рассказывай. – Бродерик весь подался вперед, прислушиваясь к словам хитрого крестьянина.

– Ладно, потом, так потом. Ну так вот, я, сидя напротив хохочущего мне в лицо Джузи Сальвиари, вызвал Хавьера и велел передать Карлу и Жакому, чтобы начинали кормить лошадей желтой волчанкой.

– Они же сдохнут! – В один голос воскликнули Бродерик и Хорст, оба считавшие себя знатоками в коневодстве.

– Конечно сдохнут, – согласился Гровель. – Да не просто сдохнут, а их мясо будет отравлено, а шкуры высохнут и полопаются. Ни для мясников товара, ни для кожевенников. Словом, если бы это случилось, то уже к полудню от табунов остались бы только копыта. Зато очень много копыт! Ну, само собой, Хавьер-то знал, что я отдам такой приказ и сделал вид, что исполнен решимости привести его в действие. А бедняга Джузи всё еще смеялся… До тех пор, пока я не начал рассказывать ему в самых точных подробностях, что происходит со скотом, обожравшимся волчанкой. Вот тут-то его ослиная морда вытянулась и смеяться пришлось мне. Он быстро сообразил, что пока лошади живы – есть надежда на возврат монет, а когда они сдохнут, никакой надежды не останется. Мне даже не пришлось сообщать ему, что дом я решил сжечь.

– И он поверил тебе?

– А как ему было не поверить, когда я стал рассказывать, что с детства ненавижу этих животных! В их навозе мне пришлось ковыряться чуть не с самого рождения! А как они меня кусали и лягали! А папенька, старый Готфрид, вместо того, чтобы наказывать скотину, давал мне подзатыльники! Я долго терпел этих четырехногих – пока они кормили меня – но теперь, когда наконец-то выпала возможность поквитаться с ними, я нипочем не упущу случай! Ведь всё равно очень скоро они перестанут быть моими. Так зачем мне страдать одному?

– И ты бы на самом деле сделал это? – Спросил Бродерик.

– Когда говорил с Сальвиари, я был просто уверен в этом!

– Силен, – покачал головой Хорст. – а дальше что было?

– Он ползал передо мной на коленях, пока я не согласился на ещё один, он назвал его «льготным», займ. Не знаете, что это значит? Потом я послал Бриана в догонку за Хавьером отменить свой приказ – Джузи даже дал ему какого-то мула для быстроты. Потом был Езеф. Этот долго не хотел верить. Пришлось скормить его ослу целую четверть волчанки – чтобы убедился, что в моих словах только правда.

– И что?

– Как и должно было быть. Сдох осел, – печально вздохнув, сообщил Гровель. – Единственная скотина, пострадавшая от отравы, и та не моя. Потом были Ротсворды, но те согласились сразу, едва услышали, что Сальвиари уже разослали людей собирать долги. Даже не пришлось перед ними Хавьера с Брианом гонять взад-вперед. А на утро пришли их люди, принесли деньги. Я даже посчитать ещё не успел, сколько там.

– Ну, как тебе новый хозяин? – Спросил Хорст у Бродерика.

– Да какой это хозяин? – Огрызнулся тот. – Мошенник это! Почище Сальвиари и Езефа! Что он теперь с деньгами делать будет? И с лошадями? А лихва представляешь какая? И где бы он столько волчанки набрал, чтобы всех перетравить?

– Да будет тебе, – улыбнулся Хорст. – Не ревнуй. Твое же добро парень спасал! И спас! А ты собирался Борне на плаху отправлять. И займ новый – льготный. Сколько там сверху положено вернуть?

– Пятую часть, – ответил Гровель. – Через полтора года.

– Не верю, – упрямо замотал головой Бродерик. – Таких чудес не бывает. Скорее бараны научатся вышивать золотой канителью, чем ростовщик умерит свою жадность!

– Однако, стоит поискать в округе таких баранов, можно здорово разбогатеть, – пошутил Хорст. – Это все?

– Ага. Почти.

– Ладно, история эта весьма занятна и поучительна, но она совсем не отменяет нашего основного дела. Так вот, Ганс, вынужден тебя огорчить: ты поедешь с нами!

– К колдунам? К эльфам и оркам?

– Да.

– Нет, я не могу, – Гровель снова уселся на табурет и напустил на себя траурный вид.

– Почему это? С хозяйством вместе с Бродериком, – Хорст кивнул головой на кресло, – разберетесь, назначите кому из приказчиков что делать, и в путь! Коняг твоих всё одно ещё долго не продать – до новой войны. Её-то я вам устрою, но после. Или мы ещё чего-то не знаем?

– Я не могу, – тоскливо повторил Гровель.

– Да почему?!

– Я… Я, кажется, влюбился, – нехотя признался Ганс. – Даже подумать не смею, что оставлю её одну в этом городе! Вокруг столько опасностей!

– Сердечные дела-а-а, – понимающе протянул Хорст. – И кто же твоя избранница?

– Вам-то что за дело?

– Да устроим тебе свадьбу в три дня, всего забот-то! Если сватом выступит сам маршал Бродерик Ланский, кто посмеет ему отказать, а? – Хорст победно посмотрел на Гровеля.

– Посмеют… – Купец по-детски шмыгнул носом и сгорбился на табурете, живо теперь напоминая персонажа постановок уличных театров с намалеванными на щеках слезами – вечную жертву неразделенной любви.

– Это кто же? Уж не в королеву-мать ты влюбился, а?

– Нет, не в неё.

– Ну, не томи, – Хорсту на самом деле стало любопытно, что за недоступную красотку сумел отыскать Гровель. – Я уже весь сгораю от нетерпения. Как её зовут?

– Екатерина Борне. – Признался купец, испуская ещё один печальный выдох.

– Что?! – Опять одновременно вскричали Хорст и Бродерик.

– Она же пигалица ещё! Ребёнок! – Возмутился Хорст. – На коленях у меня кукол спать укладывала недавно…

– Она дочь моего злейшего врага! Её отец почти разорил меня! – вторым голосом поддержал его Бродерик.

– Ну и что? Мне-то он ничего не сделал. – Резонно возразил Гровель. – И не ребёнок она уже. Когда они были-то, эти куклы?

– Да недавно совсем, лет… В тот год, когда Хильдерику королевским указом было велено стать совершеннолетним. Еще, помнится, Большая королевская охота по этому случаю была, и там мы с Борне так навкушались молодого солтерийского, что наутро проснулись в каком-то овраге. А когда в себя пришли, то поехали к нему в теткин замок. Теткин, потому что достался их роду от брака брата его прадеда с баронессой Д' Эрвинь. Помню эту красотку… Вот там с юной Екатериной я и встретился. Да, получается – лет девять-десять назад, – машинально подсчитал Хорст. – Тьфу, старый пень! Действительно ведь – не ребенок. Ей сейчас должно быть лет восемнадцать, да?

– Ага, наверное, около того, – Гровель думал о чем-то другом. – Так что не могу я с вами ехать, пока не придумаю, что мне с этим делать. Зачем вам в дороге вечно ноющий спутник, больше смотрящий назад, чем вперед? Ведь не станете же вы меня связывать?

Молчание, повисшее в комнате, послужило ему ответом. Так продолжалось довольно долго: Бродерик указательным пальцем рисовал в воздухе замысловатые узоры, Хорст двумя руками чесал то лоб, то затылок, а Гровель лишь протяжно вздыхал.

– Ладно, – вдруг сказал Бродерик. – Утром мы с Хорстом навестим её папашу. Может, чего нового для себя узнаем. Жаден он как десяток Сальвиари. Но, боюсь, даже это нам не поможет. И, Хорст, давай переночуем здесь – всё же это мой родной дом. Уважь старика.

– Хорошо, – задумчиво отозвался здоровяк. – Только нужно Эмиля предупредить, чтоб людей там не покрошил почем зря. И с Радульфом что-то придумать. Здесь подвал глубокий есть? Там наш барон будет недоступен для колдуна.

– Есть, – ответил Бродерик. – Там рыжий такой среди прислуги бродит. Хавьером зовут. Он покажет.

– Какая странная штука жизнь, – размышляя вслух, Хорст вышел из комнаты. – Заслуженный маршал, гроза врагов и надежда трона, бегает на побегушках у двух зажравшихся купчиков! Даже хуже – у купчика и влюбленного в герцогиню крестьянина! Рассказать кому – ни за что не поверят!

– Но это еще не все причины, по которым я не могу ехать. – Заявил Гровель.

– Мы еще что-то упустили? – Уже переступивший порог Хорст вернулся.

– Ну да. Здесь это…

– Что? – Нарочито спокойно поинтересовался Бродерик, на самом деле начиная уже закипать от буйной деятельности своего нового товарища.

– Ну это… Вдова Сосо-Секи. Или Секи-Сосо… Мариам.

– Какая еще Мариам Сосо?! Секи? Тебе одной невесты мало, ты еще какую-то вдову нашел?!! – Вскричал Бродерик.

– Давай-ка подробнее, – снова устраиваясь на кровати, попросил Хорст.

Гровель опять тяжело вздохнул и, как не хотелось удержать ему при себе столь интересное предложение вдовы министра из далекой варварской страны, но желание показаться значительным перевесило. Купец поведал друзьям печальную историю побега вдовы королевского министра вместе с казной самого короля Зельдистана Мгебе Зая Третьего. И о ее позавчерашнем неожиданном предложении самому, без сомнения, известному и успешному купцу Мерида заняться размещением этих столь солидных средств.

– Полтора миллиона денурганов? – По окончании повествования переспросил улыбающийся Бродерик, держась за живот.

– Много, да? – Довольно ухмыльнулся негоциант. – Одни комиссионные на тридцать тысяч золотом потянут!!

Бродерик ничего не ответил, но откинувшись в кресле, расхохотался так, будто только что услышал самую смешную шутку на свете.

Хорст и Гровель недоуменно переглядывались. Им была непонятна причина внезапного веселья, но останавливать маршала они не спешили. Впрочем, смеялся он недолго. Внезапно замолчал и, почти нежно глядя на Гровеля, спросил:

– А чтоб привезти сюда всю эту золотую гору, вдову нужно немножко поддержать, да? Сотни на три лотридоров, ага?

– На пять, – машинально уточнил Гровель. – А откуда ты знаешь?

– Мне ли не знать?! Ух, насмешил, – борода герцога победно встопорщилась. – Хорошо, что мы приехали, а то бы..

– Да что не так-то? Что за загадки? – Возмутился купец.

– Я тоже не понимаю, – присоединился к нему Хорст. – Разве не велит нам Всеблагой оказывать помощь всем нуждающимся? Ее покойный муж, конечно, преступник, но если то, что я слышал о короле Мгебе Третьем правда хотябы на четверть, то поделом ему! Я бы помог.

– Нуждающимся, да? – Уточнил маршал. Голос его был почти ласков.

– Ну да. А разве нет?

– Мошенничество это!! – Победно проорал Бродерик, брызжа слюной во все стороны. – Нет никаких миллионов короля Мгебе Зая Третьего! Зельдистан самая нищая страна на свете! А такие письма еще сто лет назад получали всякие алчные недоумки! Некоторые верили! И оставались без кровью заработанных денег! Денурганы, надо же! Уф… разволновался что-то я. Позавчера, говоришь, предложение поступило?

– Да, – все еще ничего не понимая, ответил Гровель. – Почему мошенничество?

– Ты же не успел ничего еще сделать? – В интонациях Бродерика было больше утверждения, чем надежды.

Гровель немного замялся, но посмотрев на внимающего Хорста, сознался:

– Полторы сотни я ей передал.

– Этого и следовало ожидать, когда деревенщина начинает воображать себя негоциантом, – сварливо заявил Бродерик. – А кто дела этой вдовы ведет?

– Племянник Езефа, Радзел. Ему я деньги передавал.

Бродерик обхватил руками свою седую голову и заскрипел:

– И здесь Езефы!

– Да в чем дело-то? – Хорст уже окончательно запутался и хотел ответов.

– Это старинное мошенничество, – начал объяснения маршал. – Вот такому негоцианту приходит письмо с предложением гор золотых. Но только чтобы их получить, нужно кое-что потратить. Конечно, суммы затрат несравнимы с получаемым капиталом, и легковерный идиот соглашается. А обещанные богатства на поверку оказываются небесными облаками, пустотой, бабкиными сказками! И денежки пропадают в далеких далях! Некоторые идиоты еще едут во всякие Зельдистаны, выяснять судьбу золотых гор. Хе!

– И что?

– Их хватают и требуют выкуп! И приходится балбесам еще раз оплачивать свою глупость! Но я этого так не оставлю! Завтра же едем к этим мошенникам. Я им устрою и Сосо и Секе, тварям!

Посмеиваясь злорадно (любой, увидавший его в эту минуту, несомненно решил бы, что герцога обуял Нечистый), он вышел из комнаты, вслед за ним направился Хорст, а оставшийся Гровель чесал затылок и соображал – как можно было так легко попасться на такую простую побасенку?