Текст книги "Оберег"
Автор книги: Дмитрий Сорокин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
"В Навь я, что ль, попал? А, правильно. Меня кто-то долбанул, я умер и теперь я в царстве мертвых" – сокрушенно подумал Руслан.
– Во многом ты прав, как ни странно. – произнес прозрачный старик. – Тебя действительно долбанули, причем предательски, сзади, а потом еще покуражились: кости мало что в муку не размололи, да еще и порезали изрядно... И ты умер. Только сейчас ты не в мертвом царстве, а в самом что ни на есть живом. Так что здесь ты ошибся.
– Как это? Так я теперь мертвяк?!
– Опять ошибка. Ты жив, как и прежде. Тихо. Тихо, не рыпайся. Ходить ты только через час сможешь! В общем, был ты мертвый, стал живой. Вот и весь сказ.
– Дедушка, не заговаривай мне зубы! Так быть не может! Только боги властны над смертью... Э, а ты, часом, не бог? – спросил Руслан испуганно.
– В каком-то смысле, может быть, и бог. Вернее, был им когда-то. – пожал плечами призрак.
– Так кто ты таков-то?
– Ну, ладно, времени у нас еще много, так что можно и языки почесать... Я – Deus ex machina, как сказали бы ученые латиняне, а по-нашему, по-простому дух из деревяшки. Да, из твоего нового, кривого во все стороны оберега. Это я его создал в незапамятные времена, тебе и представить трудно, как давно это было!
– Так ты из Старых Волхвов?!
– Да, теперь нас называют именно так... Но придержи пока свои вопросы, времени у нас предостаточно. Пока сила возвращается к тебе, можно и поговорить. Я был очень даже неплохим колдуном, говорю тебе без ложной скромности. Много таких оберегов я в свое время наделал, про один из них тебе недавно филин рассказывал. Тот, кстати, был одним из самых бесполезных, а то и вредных: засадить степь ананасами, превратить стадо овец в стаю волков и так далее. Любил я тогда пошутить! – ухмыльнулся старик. – А тот, что у тебя на шее – это мой самый первый. Видишь, кривой какой? Правильно, первый блин всегда комом выходит. Долго мучился я с ним, прежде чем сделал. И весь остаток жизни на собственной шее протаскал – уж больно сжился я с этой раскорякой за те пятнадцать лет, что мастерил и зачаровывал ее... А потом, когда я умер, мой младший брат умудрился взять какую-то часть моей души и поместить в оберег. Мы с ним, помнится, полжизни обсуждали такую возможность, вот он и попробовал. И ведь получилось! Жалко лишь, что колдовал я еще не очень хорошо, когда мастерил эту штуку, так что некоторые рычаги работают не совсем так, как планировалось...
– Так как они работают-то? А то я про три только точно и знаю, а два вроде и вовсе ничего не делают...
– Делают, делают, можешь мне поверить. Смотри: этот, клюв, что ты первым повернул, дает понимание всех языков, причем не только звериных, но и людских тоже. Так что теперь ты хоть с греком, хоть с басурманином каким общий язык завсегда найдешь. Длинный переносит на большие расстояния во мгновение ока, его ты тоже уже испробовал. Здесь, кстати, первая неполадка: я хотел, чтобы он переносил, куда владелец оберега пожелает, да что-то там недоколдовал, так что может он тебя зашвырнуть аж на край земли, весь остаток жизни домой возвращаться придется. Пользуйся им только в случае самой крайней нужды, ладно? Третий, что ты с волхвом молодым крутил, работает превосходно: если ты его повернешь вместе с каким человеком, то связь между вами устанавливается на веки вечные: придет он тебе на помощь, когда нужда в том будет, где бы он ни находился, и наоборот, ты тоже поможешь ему в нужный час. Так что с Молчаном ты еще встретишься. Четвертый опять не совсем исправен: изначально, он должен был просто помогать читать движения звезд, чтобы рассчитывать... А, ладно, все равно вряд ли поймешь, это уже волховские премудрости. Короче, вместо этого он просто свергает слабые звезды с неба, как я понимаю. Ну да ничего, вдруг да пригодится? Пятый рычаг ты использовал совершенно правильно, и, что важно, вовремя: не сделай ты этого, лежать бы тебе здесь мертвым, и я бы тебе ничем не мог помочь. Этот рычаг вызывает меня. Повернуть его надо трижды, как ты и сделал. Только младшенький мой братец, когда вселял меня в этот оберег, тоже чего-то не сдюжил, или напутал... В общем, больше трех раз я в мир выходить не могу. В первый раз я в ту же ночь замолвил за тебя князю словечко...
– Это еще зачем? – нахмурился Руслан. – Не привык я, чтобы мне другие дорогу прокладывали! Все, что мне нужно, я возьму сам!
– Это еще как сказать... Ведома мне судьба твоя, Руслан. И по всему так выходило, что князь, коему служишь ты верой и правдой, должен был узнать о предначертанном тебе, чтобы беды не случилось. Вот я и расстарался.
– Тогда уж и мне скажи, что ждет меня.
– Нельзя. Неужто не понимаешь?
– Ладно, нельзя – так нельзя. Князю, значит, можно... Ладно.
– Второй раз я вышел сейчас, чтобы вернуть тебе жизнь.
– Да, а как ты это сделал? Живая вода?
– Нет, просто старые, давно забытые заклинания. Кстати, нет худа без добра: ни один колдун тебя теперь не учует, для всех них ты отныне мертвый. Ну, а если, сочтя мертвым, подчинить своей воле тебя кто попытается, то и здесь ничего не получится, потому как на самом деле ты живой. Вот оно как бывает. Надеюсь, что больше ты не дашь себя так подло убить, потому что остался мне только последний раз.
– Добро, благодарю, Деус, или как там тебя... А остальные отростки?
– Шестой не то чтобы сильно полезный... По крайней мере, в скитаниях воинских. Все, что он делает – это исполняет заветное желание твоего друга, когда повернешь. Как работает – не знаю, честно говоря: друзей-то у меня никогда не было...
– А последний?
– А вот про последний я тебе пока ничего не скажу, сам в свое время все и узнаешь. Надеюсь, что в третий раз я выйду в мир, когда тебе нужно будет использовать седьмой рычаг... И тогда, может быть, я еще раз сумею тебе помочь.
– Слышь, Деус, а почему ты решил мне помогать?
– Ну, не то, чтобы лично тебе – вообще любому, кому достанется мой оберег... Просто я прожил долгую жизнь, занимаясь магией ради магии, ремеслом ради ремесла, а в это время много зла творилось по всей земле. Я многое умел, мог бы помочь противостоять этому злу, но я его не замечал – мне ни до чего не было тогда дела... А когда я понял, что непротивление злу – это тоже зло, и, если с ним не бороться, то мир ждут страшные времена, было уже поздно: силы покидали меня, я умирал. Полжизни я мечтал вселиться в эту деревяшку, чтобы просто наслаждаться возможностью бесконечной жизни рядом с чудесами, но в последний момент я понял, что со злом все-таки нужно бороться. Жаль, возможностей у меня не очень много. Так что, богатырь, на тебя вся надежда. Ну, как себя чувствуешь?
– Сейчас узнаю. – прокряхтел Руслан, вставая на ноги. – Ух, Кощей тя язви, ни одной целой косточки...
– Не было. – уточнил старик. – Это просто они еще помнят эту боль. На самом деле все они целехоньки. Потерпи, скоро пройдет.
– Куда денется. – процедил Руслан сквозь зубы, делая шаг. Тут же лицо его скривилось еще сильнее, он пошатнулся и упал.
– Потерпи еще немного. Силы еще не все вернулись к тебе.
– Я не могу терпеть! Мне еще Милу выручать! Ежели ее упырь не задрал...
– Не задрал, увели ее. Но все равно раньше, чем силы вернутся, ты ее не выручишь. Так что жди.
Руслан выругался сквозь зубы, но послушно сел и вставать пока больше не пытался.
– Кто хоть напал на нас, не знаешь?
– Насколько я понимаю, мы сейчас в землях вятичей, так что, скорее всего, это они и были.
Богатырь кивнул. Вятичи с князем не ладили, дань платить не желали...
– А что ж так гарью-то несет?
– Погоди, скоро узнаешь. А мне пора – на сей раз мое время в мире живых истекло. Бывай здоров, Руслан-богатырь, и старайся больше не подставляться.
– Помогай тебе боги, старый волхв...Спасибо за все.
Старик коротко кивнул и растаял в воздухе. Руслан остался сидеть посреди тракта, перегороженного двумя поваленными елями, нетерпеливо дожидаясь возвращения силы.
Глава 7.
Окончательно сила вернулась лишь после наступления темноты. Руслан с удовольствием потянулся, встал, слегка размялся. Тело реагировало, как и прежде. Убрал перегородившие путь-дорогу деревья. Еще попробовать пару-тройку упражнений с мечом... Только тут витязь заметил, что остался без оружия. Даже кинжал с пояса сняли. Придется еще и оружие отбивать у вятичей... А их немало здесь притаилось: вон, следов-то сколько. Что ж, добро, по следам и пойдем...
Деревня вятичей оказалась довольно большой: дюжины четыре дворов, окруженных общим частоколом. Ворота, конечно, закрыты, но у Руслана и в мыслях не было ломиться через ворота. На одном из откосов он нашел забытую кем-то из напавших веревку, и теперь планировал вовсю ей воспользоваться. Выбрал ель покрепче да погуще, да чтоб поближе к частоколу стояла, залез, притаился в ветвях. Стал осматриваться, изо всех сил напрягая глаза. Повезло: эта часть деревни выглядела довольно пустынной. Сразу за частоколом была изба, но на эту сторону не выходило ни единого окна. Возле избы стояла полувысохшая сосна. И хвала богам! – примерно на пять локтей выше частокола ствол некогда раздваивался, но второй – то ли молния отхватила, то ли еще что, – был обломан. Руслан прикинул на глаз расстояние, приловчился и бросил особым образом свернутую веревку, собираясь накинуть петлю на обломок. Промазал. Сердце забухало где-то между ушами: а ну, как заметят? Кажется, обошлось. Вытянул вервь назад, снова тщательно смотал, примерился, бросил. Получилось! Затянул петлю, подергал. Прочно! Закрепил второй конец веревки, полез, в душе взывая ко всем богам: только б не заметили! Когда уже до спасительной сосны осталось не больше трех саженей, снизу послышался шум. Руслан замер. Из избы вышел какой-то мужик, справил малую нужду, постоял немного в задумчивости и вернулся обратно. Наверх так и глянул ни разу. "Пронесло!" – и Руслан полез как мог быстро. Добрался до сосны, сел на развилку, сильно дернул за веревку. Хитрый узел развязался, богатырь смотал веревку, закинул моток на плечо, стал медленно спускаться, стараясь не шуметь. Последний сухой сучок подвел: сломался с громким хрустом, и Руслан обрушился на двор с высоты чуть более человечьего роста. На шум тут же прибежал давешний мужик.
– Эй, кто здесь? Чего надо?
– Да вот, дяденька, жисть не мила стала, удавиться решил! – плаксивым голоском сообщил Руслан, гадая, что будет дальше.
– Удавиться?! Сам себя жизни лишаешь?! Род свой позоришь?!! Вот я тебе сейчас покажу!! – рванулся к нему "дяденька".
– Покажешь, конечно, покажешь – приговаривал Руслан, сворачивая ему шею. Мужик бесформенным кулем осел на подтаявший снег. Витязь затащил его в сени, вошел в избу, огляделся. Судя по беспорядку и затхлости, нарвался он на бобыля. Вздохнул с облегчением: не мог представить, как душил бы руками баб да ребятишек, пусть даже и вражеских. На столе нашел заскорузлый огрызок свиной ноги, сожрал тут же: с утра не емши, а смерть и возвращение к жизни – это вам не пуд орехов! С оружием у бобыля оказалось туговато: давно не точеный меч да пара ножей. Руслан прикинул ножи на ладони: далеко до совершенства, конечно, да и поточить их тоже не мешало бы, но, ежели метнуть посильнее, то чем Ящер не шутит? Вооружившись, и не забыв свою веревку, богатырь выскользнул во двор.
Три ближайшие избы оказались пустыми, в них, конечно, кто-то жил, просто сейчас отсутствовал. Руслан подкрепился сметаной и хлебом, да поменял бобылев меч на более ладный и ухоженный. "Воинственные ребята эти вятичи, – подумал он, – эвон, мечей у них сколько! Плохо дело...". В третьей избе он разжился крепким луком и колчаном со стрелами. В двух следующих избах были только бабы с детьми, и Руслан не стал туда соваться: чего ради переполох подымать? Всему свое время, в том числе и переполоху. Далее располагался дом старосты, и пьяный гвалт, доносящийся оттуда, был слышен издалека. Руслан осторожно, стараясь держаться в тени, подошел поближе. Свесившись с крыльца, извергал содержимое своего желудка какой-то тщедушный мужичок. Один удар по голове – и он отправился если не к праотцам, то уж на длительный отдых – это точно. Второй стоял в сенях, глаза его расширились при виде Руслана, рот открылся для крика... Голова отделилась от шеи после мощного удара и влетела в светлицу. Там враз все стихло. Таиться больше не имело смысла. Руслан переложил меч в левую руку, в правую взял нож, неспеша вошел. За грубо сколоченным столом, заваленным яствами пополам с объедками, сидело с два десятка мужиков. Во главе стола громоздился тот самый здоровяк, что угостил Руслана днем своей дубиной. Сзади. Очень честно! При виде дружинника многие пооткрывали рты и выпучили глаза, а верзила медленно стал подыматься с места. Руслан отчетливо наблюдал шевеление волос на рыжей башке.
– Я... я же убил тебя! В муку, в пыль растер! Шкуру твою собачью на ремни порезал! ("Так вот отчего спина так болела!" – недобро оскалился Руслан). Ты и из Нави пришел за мной?!
– Не из Нави. Но за тобой. – ответил витязь, швыряя нож. Спустя мгновение рыжий так же медленно садился с затухающим взором, не в силах дотянуться дрожащей рукой до рукояти ножа, торчащей чуть выше кадыка.
Пока не спало оцепенение, Руслан успел зарубить троих. Он твердо решил, что пришел сюда не драться, а убивать, так что не было места для ритуальных почестей противникам. За подлость надо платить. С четвертым пришлось повозиться, но недолго, пятый и шестой почти не пытались защищаться. Седьмой сопротивлялся, и еще как! Ему даже удалось слегка задеть Руслана своим мечом, поцарапав витязю щеку. Но продержался он тоже недолго. Пока Руслан рубился с восьмым, остальные сумели разбежаться и теперь поднимали шум по всей деревне. Витязь сильным ударом выбил меч из рук противника и схватил его за горло:
– Куда девку дели, ящерово семя?! Девку, что со мной была?!
– В подвале она... – прохрипел несчастный и умер, пронзенный мечом.
Руслан быстро проверил избу. Кроме немолодой уже женщины, смотревшей на него пустым взглядом безумицы или слепой, никого не оказалось.
Со скрипом открыв ляду, Руслан крикнул в подвальную тьму:
– Мила! Мила, ты здесь?
– Руслан?! Ты жив?!!
– Ходить можешь?
– Да!!!
– Бегом сюда, времени у нас нет!
– Только руки связаны!
– Тогда подходи сюда и поднимай руки вверх! Ну, быстро!
– Здесь я!
– Вот и славно. – пробормотал богатырь, вытаскивая Милу за руки. Миг – и веревки перерезаны. Девушка повисла на его шее и заплакала.
– Мила, не время! Кругом враги! Надо мотать отсюда, причем быстро! – в углу он нашел свой меч, видать, рыжему глянулся добрый клинок. Кинжал Милы присвоил один из тех, кого зарубил Руслан. Богатырь схватил кочергу, хорошенько пошуровал в очаге, затем решительно выгреб горевшие дрова на пол. Надеюсь, займется. Уходим!
Они выскочили из избы. На крыльцо взбегали двое: один с мечом, второй с дубиной. Руслан расправился с ними быстро.
– Мила, куда дели наших лошадей?
– Староста забрал. Этот, рыжий который. Вот его конюшня.
Возле конюшни их ждали: пятеро вятичей, вооруженные чем попало, пошли в атаку всем скопом. Руслан зарубил одного, одновременно пырнул ножом второго. Мила с диким визгом вонзила свой кинжал в грудь третьего. Оставшиеся двое достались богатырю: одного он пронзил, а когда не смог быстро вытащить из тела застрявший меч, сумел быстро повернуться к последнему, сломать руку, занесшую уже меч для удара, и свернуть ему шею.
– Хозяин! Живой! Вот это новость! – радостно заржал Русланов конь.
– Живой, живой, конячка ты моя! Только если отсель быстро не ускачем, живыми вряд ли останемся! Как еще через ворота прорываться будем... Мила! Ты мечтала о мече, помнится? На, держи, этот вроде полегче... Будут наседать, отмахивайся, авось отобьемся. Вперед!
Из дома старосты уже валил дым. Руслан и Мила вскочили в седла, помчались к воротам. У ворот, как ни странно, не было никого кроме маленького сморщенного старичка. Криво ухмыляясь, он щелкнул пальцами, и из-за ближайшей избы вышла ватага упырей. Богатырь прищурился, прикидывая, с которого начать и вообще, чем все это может кончиться. Ничего хорошего не предвиделось. Одолеть одного-то упыря не очень просто, а их тут полдюжины...
– Руслан, я слышала, упырь у них тут один всего. Остальные – морок. Этот сморчок у ворот – местный колдун... – Мила не договорила. Не дожидаясь, пока настоящий упырь в компании своих призрачных собратьев подойдет слишком близко, Руслан молнией метнулся к воротам и обрушил удар меча на голову колдуна. Тот настолько не ожидал такого поворота, что и не подумал как-то защищаться. В рядах упырей произошло некоторое смятение, потом пятеро растаяли в вечернем воздухе, а глазищи оставшегося засветились злобным торжеством. Богатырь швырнул ему труп колдуна, и чудовище с визгом накинулось на останки своего былого повелителя. Руслан распахнул ворота.
– Ходу, Мила, ходу!
– Да сколько угодно! – они, наконец, вырвались из деревни. Преследовать их никто не пытался. Дом старосты горел.
Тем временем зима все-таки решила рискнуть и попробовать вернуться: заметно похолодало, небо заволокло тяжелыми тучами, пошел крупный мокрый снег. Злой ветер кидал снежинки путникам в лицо, приходилось щуриться.
Едва заметной тропкой выбрались на тракт. Руслан не рисковал искать другие пути: слишком свежи были в памяти воспоминания двухлетней давности: ловушки и прочие гадости, устраиваемые вятичами дружинникам. Еще через час миновали остывающее пепелище – вот откуда днем тянуло гарью... Когда остановились чуть перевести дух, Мила рассказала:
– Эту весь дружинники спалили вчера. Отказываются вятичи дань платить, вот русы и лютуют. Кто здесь выжил – побежали к соседям, это туда, откуда мы только что вырвались... Те озлобились, решили на тракте засаду устроить. Только русы, видать, то ли в другую сторону пошли, то ли не по тракту, так что вместо них мы с тобой в засаду угодили... Тут они на тебе и отыгрались... Как ты жив остался?! В корчме тебе меньше досталось, и то сколько я с тобой маялась... Заколдовали тебя с тех пор, что ли? И когда успели?
– Да вот успели... – пробурчал Руслан, и, заметив обиженный взгляд Милы, поспешно добавил: – потом расскажу, шибко долгий рассказ получится, а у нас времени нет. Пора ехать дальше. Пока мы в вятичских землях – покой нам вряд ли светит. Они, в общем-то, ребята незлобивые, только киевлян с новгородцами отчего-то не любят... Оп-па, слышишь конский топот?
– Да, слышу... – растерянно отозвалась Мила после небольшой паузы. – Кто это?
– Не знаю. Но их много. – помрачнел витязь. – И догоняют, сзаду едут. Может, погоня?
– Кто знает... Что будем делать?
– Наперегонки мы с ними, пожалуй, скакать не станем. Быстро с дороги, за деревьями спрячемся.
Так они и поступили. Едва ветки, пропустив их, перестали качаться, на тракте показались всадники. Было их с сотню, ежели не поболее.
– Стой! – послышался крик.
– Ну, чего там?
– Какого хрена?!
– Кто остановил?!
– Воевода остановил! – раздался знакомый рык воеводы Ветробоя по прозвищу Большие Уши. – Цыц всем! Здесь след кончается, а далеко по лесу они уйти не могли. Во дурни! Доброе дело сделали, а удирают, как нашкодившие коты...
– Молчи. И даже не дыши. У него слух, как у лиса. – едва слышно прошептал Руслан. Встречаться с соратниками после бахвальства на пиру ему не хотелось. Еще бы: грозился колдуна, что в теплых землях живет, в Киев чуть ли не в суме заплечной принести, а сам объявился далеко на полночь от Киева.
– Слух у меня даже лучше, чем у лиса. Кто бы ты ни был, добрый молодец, выходи. Вместе с сотоварищем своим. Клянусь Перуном, нет зла в наших намерениях! – Руслан крякнул досадливо, помялся миг – а что, если крутануть тот длинный вырост оберега, "рычаг", как обозвал его Дух-Из-Деревяшки, и унестись отсюда далеко-далеко, чтоб только товарищам в глаза не глядеть? Нет, не честно. И, вздохнув, Руслан вышел на тракт, ведя коня в поводу. Мила со своей кобылкой робко плелась следом.
– Исполать тебе, воевода Ветробой. Исполать и вам, други. – поклонился богатырь.
– Руслан Лазоревич?! – обалдел воевода. – Ты что тут делаешь?! Ты ж на полудень колдуна ловить пошел! Как же ты здесь оказался? И что за девка с тобой?
– Это Мила, она из Новгорода в Киев едет отца искать. Я ее по дороге... встретил.
– Он меня у разбойников отбил! – набравшись храбрости, пискнула заробевшая было при виде стольких воев сразу, Мила.
– Ого! И сколько их было, тех разбойников, а? – весело спросил молодой витязь Бус Сорочье Перо, прозванный так за воистину сорочий язык. Но воин он был добрый и с хорошей удачей, так что достоинства в нем перевешивали недостатки. – Слышьте, други, пока колдун Черноморд и орда кагана Хичака ждут – не дождутся, когда наш Руслан придет их громить и крушить, а князь наш Владимир Красно Солнышко никак не может решить, какую из своих многочисленных дочерей выдать за него замуж, он на полночь от Киева красных девиц от кучи разбойников спасает! Вот это да! Так сколько ж их было? Трое? Пятеро? Или сразу дюжина?
– Девять. – буркнул Руслан, потупив взор.
– Ага, а потом еще пять! – добавила Мила. "Что б ей не помолчать...", подумал Руслан с тоской.
– Вот как? Интересно, интересно... Так все-таки, Руслан, почему ты здесь? – спросил Ветробой.
– Это долгая история, совершенно колдовская...
– Так, ясно, согласно последнему княжьему указу все колдовские истории сначала волхвам рассказывать положено, а уж как дальше – это им решать... Но хоть мне-то, воеводе своему, вкратце расскажешь? Совсем коротенько...
– Да не послушался я, дурак, бабу-ягу, вот и занесло меня в Ижорские земли – вдохнуть не успел. Теперь аж оттуда за колдуном иду... А что там Сорочье перо говорил про печенегов?
– Истинную правду, Руслан. – вздохнул воевода. Этот твой Черноморд слямзил жену у кагана Хичака непримиримого, тот и отправился мстить. А князь, как спрознал про то, говорит: мол, как хорошо, что Руслан наш Лазоревич в ту степь направился! Вот он нам, дескать, и колдуна притащит, и голову Хичака заодно. А я его, дескать, за такие подвиги великие на дочке на своей женю. Вот. И не шутил, между прочим: еще за седмицу до того поскакали гонцы в Новгород за старшими княжескими дочками... Ты чего это с лица такой взбледнувший, Руслан?
– Да вот прикидываю, сколько мечом махать придется, чтобы голову Хичака добыть и свою при этом не потерять... И за это к тому же жену получить, да еще и княжну в придачу! Оно, конечно, честь великая и все такое, но лучше уж я сам себе жену сыщу. – если бы Руслан посмотрел сейчас на Милу, то заметил бы, как засветились загадочным блеском глаза девушки.
– Да брось, Лазоревич! Мы полночи мчимся по твоим следам, чтоб поясно поклониться герою великому, а ты тут то краснеешь, то бледнеешь.
– Да какой я, к Ящеру, герой?! Позволил дать себе по башке на дороге, потом вот Милу отбил, ну, покрошил там кое-кого... Это что, великие подвиги, воевода? Добро бы змей там какой, а то изо всей нечисти – один упырь завалящий, да и того в живых оставил, не до него было...
– Ну, с упырем Ярополк Светозарович совладал без особых хлопот... А теперь слушай, что ты на самом деле сделал, Руслан. Вятичи в эту зиму, похоже, последние мозги пропили. По крайней мере, глупость они сделали несусветную. Все свое наиболее ценное добро в одну деревню свезли и там хранили. Посчитали, что уж коли там колдун с ручным упырем объявился, то русам и не подступиться. Узнали мы об этом, когда вчера весь спалили – ты видел, у тракта стояла. Один там был... – Ветробой брезгливо поморщился, – сильно шкурой своей дорожил. Все как на духу выложил. Ловушек, правда, вокруг не счесть, больше половины наших полегло бы там. Так этот ценитель собственной шкуры нам тропку неприметную показал, и вышли мы к частоколу без потерь. Разве что проводника невзначай потеряли, так и что с того? Ну, частокол ребятушки по бревнышку в миг единый раздергали, врываемся, смотрим, а работа наша кем-то уже сделана: половина бойцов порублена в капусту, старостин дом горит, ворота настежь. Приходи и бери деревню голыми руками! Ну, кто там у них с оружием был, тех ребята успокоили быстро. Мы по избам: что, мол, тут у вас за чудеса творятся? А они все в голос давно уже воют: мол, приходил едва ль не сам Радивой Проклятый, всех мужиков поубивал, дом старосты пожег и фьюить! Только его и видели! Мы по амбарам шасть – все вятичское барахло на месте. Ух и богатую же взяли дань! Вятичи теперь с голым задом сами под крылышко Владимира проситься придут! Ну, посмотрели мы на это дело, я сотню с обозниками оставил добро грузить, а сам с ребятами – по следам неизвестного героя. Надо ж хотя бы знать, кто нам так споро пособил! А оказалось, что ты. Там и твоя доля есть, между прочим. Не менее пяти гривен, я думаю!
– Ух, воевода, голова кругом идет... Да и устал я смертно... Может, ночлега поищем?
– А чего его искать? – изумился Ветробой. – Ребята, слушай мою команду: ставить лагерь, ночевать будем здесь. Зажечь костры. У кого есть жратва, делиться с другами. А ежели кто запас мед али вино в мехах, то в общий котел лить: сегодня Руслана Лазоревича чествуем за доблесть его немалую!
Утром Руслан отозвал воеводу в сторонку.
– Пора мне, воевода. Ты еще пока дождешься остальных, да с обозом и дорога не быстрая. К тому же, вам скоро на Любеч поворачивать, а напрямик быстрей мне выйдет. Что дорог там почти нет, то не беда, давно привык. А поспешать мне надобно: уж если там еще и печенеги, то, мыслю, сперва мне следует колдуна прихватить, чтобы им не достался, а далее уж смотреть, чего с этими степными харями сделать можно... Только просьба у меня к тебе, Ветробой Бориславич: девчонку я на твое попечение оставлю. Проводи ее до Киева, лады? И присмотри, чтоб из наших кто ее не обидел, маленькая же совсем...
– Добро, Руслан. И что ехать решил, добро, и что о девке заботишься. Доставлю до Киева в лучшем виде. Отца, говоришь, ищет?
– Да, он, вроде как, в княжьей старшей дружине, если я правильно понял.
– Нда? Я там, кажись, наперечет всех знаю. Не сказывала, звать-то как батьку ее?
– Сказывала. Владимиром. – Руслан поначалу не понял, отчего воевода выпучил глаза.
– Откуда она, говоришь? Из Новгорода? Видишь ли, Лазоревич, я лично в Киеве знаю только одного человека, связанного с княжьей старшой дружиной, носящего имя Владимир и могущего иметь дочь, а то и не одну, в Новгороде. Не догадываешься, кто бы это мог быть?
– Да нет, как-то не припомню я таких людей...
– Ой, храбр ты и силен, Руслан, – захохотал Ветробой, – а вот ума, извини, не много нажил. Это ж князь наш, Владимир Красное Солнышко!
– Оп-паньки... – только и нашел, чего сказать Руслан.
– Уж если она дочь князя, так я ее тем более пуще глаза беречь буду. Ладно... Ой, уморил... Ну, да хватит. Пора прощаться. Решился – так езжай. Бывай, Руслан-богатырь.
– Помогай тебе Боги, Ветробой Бориславич.
Прощание с Милой было далеко не таким ладным. Оба больше молчали, не глядя друг на друга. Руслан так и не решился рассказать Миле, что отец ее, скорее всего, сам князь Владимир; Мила же не решилась открыться Руслану, что она княжеская дочь. Он сказал ей, что пора ему ехать обещание свое исполнять, и тогда она спросила:
– А ты всегда обещания исполняешь?
– Всегда. Иначе нет мне чести.
– Тогда обещай мне, что вернешься.
Он окинул ее пристальным взглядом, стараясь впитать, запомнить образ этой милой девочки, вместе с которой они пережили несколько приключений, которых на самом деле вполне можно было бы и не пережить, не случись тогда Руслану перепить на пиру... И ответил:
– Я вернусь. Обещаю.
Она кивнула, вздохнула, повернулась и побрела, опустив плечи. И он пошел было уже к коню, да взвился вдруг, словно подстреленный, срывая на ходу с шеи округленную кривую деревяшку с лучами на манер солнечных.
– Мила! Мила!!!
Она остановилась, оглянулась, посмотрела на него непонимающе.
– Вот, возьми в руки и поверни эту штуку. Нет, вот эту. Молодец, отлично! Ну, вот теперь точно все.
– А... А что это было?
– Это? Это так... на счастье.
– На чье, твое или мое? – в ее синих глазах промелькнули былые озорные огоньки.
– На наше. – Руслан водворил оберег на место. Людмила кинулась к нему, припала к груди.
– Береги себя.
– Непременно. Все, Мила, Милуша, мне пора. Долгие проводы – лишние слезы. И не смотри мне вслед. До встречи.
– До встречи. – всхлипнула Мила.
Он легко впрыгнул в седло, конь послушно затрусил рысью, и вскоре и он, и его всадник скрылись за поворотом. Если бы Мила не послушалась Руслана, и бежала за ним, до последнего мига глядя вслед уезжающему, она бы увидела, как богатырь... исчез. Просто растворился в наполненном весенней свежестью воздухе. Вместе с конем.
Глава 8.
– Опять та же хреновня! – обреченно вздохнул конь, и тут тьма, нахлынувшая на мгновение, рассеялась. Руслан огляделся. Никакого тракта не было и в помине, а было болото, по которому еще плавало множество осколков льда, крохотный островок суши и Молчан, отчаянно сражавшийся с тремя оголодавшими за зиму жряками. Его способ расправы с этими почти неуязвимыми тварями удивил Руслана донельзя: волхв сильно избивал жряков посохом, заставляя вставать на дыбы от ярости, затем, стоило зверю чуть приоткрыться, как он получал мощный тычок концом посоха в единственное уязвимое место под страшной пастью с четырьмя челюстями и лишался жизни. Двух страшилищ волхв уделал прямо на глазах остолбеневшего Руслана, пятерых, видать, еще до того, но видно было, что он устал, а из болота тем временем вылезали еще трое, и Молчану приходилось туго. Хотя и орудовал он своим самшитовым посохом с невероятной быстротой, но спасало его только то, что за зиму жряки ослабли и утратили изрядную долю силы и ловкости.
– Чего стоишь истуканом? Пособи! – прохрипел волхв, угощая чудище добрым ударом промеж выпученных глаз. Руслан спохватился, спешился, подбежал на помощь, на бегу доставая меч. Вдвоем дело заладилось, и за четверть часа они угомонили оставшихся хищников.
– Уф! – вытер рукавом пот со лба Молчан, – давненько я так не развлекался! Ты-то откель здесь взялся, друг сердешный?
– А я почем знаю? Ехал себе по дороге, никого не трогал, вдруг – бац! И я здесь. Смотрю, а тебя уже забижают...
– А со мной и того веселее вышло. Собрался я поутру из лесу выходить. Ну, скарб свой в мешок сложил, шкуру на плечо набросил... Кстати, где она? А, вон, валяется. И только посох в руки взял – в глазах потемнело, сердце застучало... Ну, думаю, удар. С чего бы это, интересно, на двадцать третьем-то годе жизни? Но тут зрение возвращается и зрю я, витязь ты мой хоробрый, что я вовсе не в лесу своем, а в каком-то зловонном болоте по пояс. Ну, выбрался на островок, а тут следом за мной и эти красавчики полезли. Остальное ты видел. Так вот до смертных колик мне любопытно, Руслан, что ты по этому поводу думаешь, а?
