Текст книги "Приятные вещи (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Я в который раз злился на себя, одновременно поражаясь происходящим в моём теле странностям. Столь сильного сексуального возбуждения и жажды интимной близости я не испытывал и в ранней молодости, а для девяностолетнего старика такая похотливость, нарушающая все грани разумного, являлась полной дикостью. Я мог, конечно, всё свалить на Эгора, который, исцеляя моё тело и поддерживая его в здоровом состоянии, мог внести любые изменения. Мог бы списать на постоянное воздействие элир, теперь содержащейся в моём никак не приспособленном к магии теле. Также могли возникнуть побочные эффекты от приёма совершенно диких доз ветеринарных препаратов, которыми я накачивал себя, чтобы избавиться от лишнего жира.

Но как мужчина я обладал множеством присущих нам комплексов и фобий. Одной из таких фобий являлась боязнь мужской несостоятельности, так что своё повышенное либидо я радостно принимал всей душой, совершенно нелогично продолжая злиться на недостаток контроля при виде полуобнажённых женщин.

А когда наступал вечер и мы расходились по нашим домам, я срывался как на Кенире, так на и присоединяющейся к нам Незель. А потом мы, разгорячённые и уставшие, засыпали друг у друга в объятиях только для того, чтобы здесь, в Царстве богини, всё повторилось снова и снова.

* * *

Пребывать во сне, над которым у меня нет контроля, являлось совершенно новым опытом. Или же старым, совершенно забытым, чем-то из прошлой земной жизни или рабского существования в Цитадели, о котором я не хотел больше вспоминать. Я просто шёл по улицам Нирвины, ощущая какую-то странную нормальность ситуации, несмотря на понимание, что на самом деле я нахожусь почти в тысяче миль от столицы. Мои ноги несли меня в непонятном направлении, но опять-таки, во сне одолевало ощущение, что я прекрасно знаю, куда иду. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что следует перехватить контроль, что изначально не стоило позволять Кенире использовать на мне божественную силу, но она ушла даже раньше, чем смогла оформиться окончательно. Встречные прохожие имели размытые лица, обретающие чёткость при наведении на них взгляда, и точно так же выпадающие из памяти, стоило посмотреть куда-то ещё.

Сон являлся моим миром, местом, в котором я чувствовал себя дома, просто потому что тут в моей душе всегда пела сила Ирулин, поэтому я не испытывал ни толики страха или беспокойства, лишь ощущение гармонии и правильного положения вещей. Ноги принесли меня в Рассветный Квартал, в один из хорошо знакомых особняков, пусть во сне его очертания текли и менялись. Сами по себе распахнулись ажурные ворота, сквозь которые я прошёл без малейшего удивления, прошёл живописными дорожками, обрамлёнными аккуратно подстриженными растениями, форма и цвет которых менялись, когда внимание отвлекалось на что-то ещё. Я добрался до двери особняка и она тоже сама собой открылась. Миновав холл, я поднялся по лестнице на первый этаж и пошёл по изгибающемуся коридору. Тут в реальности я никогда не был, так что стены и пол тоже текли и шли рябью, то подёргиваясь дымкой, то обретая кристальную резкость. Подойдя к одной из дверей, я на этот раз потянул за ручку. Дверь открылась и я шагнул вовнутрь.

Комната, в которой я оказался, обстановкой почему-то напоминала одну из роскошных спален дворца Раэ, в ней стояла огромная кровать, стены украшали изысканные шпалеры и гобелены, а пол покрывал пушистый ковёр. Огромное панорамное окно вело на обширную террасу, вид с которой почему-то показывал не столицу Королевства или Нирвину, а бескрайний освещённый закатным солнцем океан. Я оторвал взгляд от морской глади и перевёл взгляд на кровать. За балдахином, сделанным из полупрозрачного шёлка, мелькнуло какое-то движение. Подойдя поближе, я отвёл в сторону тонкую ткань, и тут сила, управляющая моим телом куда-то ушла, а ко мне снова вернулась способность двигаться самостоятельно.

Я широко улыбнулся. На кровати среди тонких скомканных простыней лежали, обняв друг друга, две прекрасные женщины. И обоих из них я знал. Одной из них была хозяйка особняка, Высшая Целительница Диршада Мульчарн, а второй – Людена, жрица храма Мирувала, с которой я беседовал несколько дней назад.

– Кенира, а тебе не кажется, что не стоит играть с силой богов? – наклонив голову, любуясь красотой обоих женщин, и пытаясь понять, кто скрывается под каждой личиной, спросил я. – Каждый раз, когда мы это проделывали, результат выходил непредсказуемым.

– Не будь занудой, Ули, – сказала Диршада. – Оба раза вышло просто отлично! Я не только стала жрицей, но ещё и получилось затащить в нашу постель Незель!

Я ухмыльнулся, причём, не только воспоминаниям, но и тому, что Кенира не удержалась и открыла своё инкогнито, несмотря на все старания, отрезающие меня от течения сна и не дающих ощутить кто есть кто через реликвию Фаолонде.

– К тому же я до сих пор немного сердита на храм Мирувала, – подхватила Людена. – Не только на то, как их бог обошёлся с моей мамой, но и за отказ в помощи тебе самому. Так что если эта жрица получит немного новых ощущений, ей пойдёт только на пользу.

Людена сжала свою грудь, пропуская соски между пальцами и иллюстрируя о каких ощущениях идёт речь.

Я ошарашенно перевёл взгляд с неё на Диршаду, совершенно запутавшись. Они обе говорили, как могла бы говорить только Кенира, так что либо она управляла по очереди обоими телами, либо одна из подруг просто морочила мне голову.

Увидав мои затруднения, обе девушки весело засмеялись, ухватили меня за руки и повалили на кровать. Костюм диверсанта, в котором я почему-то ходил по городу, подёрнулся дымом и исчез, так что на простыни упало уже моё обнажённое сорокашестилетнее чрезмерно мускулистое тело, существующее лишь в Царстве моей богини.

– Ладно, не буду больше скрывать, – сказала Людена, подарив мне довольную улыбку. – Кенира – это я.

Я улыбнулся в ответ, испустив лёгкий вздох облегчения. Решать ребусы я никогда не любил.

– И я тоже признаюсь, – добавила Диршада. – На самом деле Кенира – это я!

Девушки вновь весело засмеялись. Не став больше терпеть это нахальство, я зарычал, ухватил их в охапку и, прижав к себе их тёплые упругие тела, подарил страстный поцелуй сначала одной, а потом другой. Довольные произведённым эффектом, они столь же страстно поцеловали в ответ меня, а потом и друг друга.

Мне стало не до того, чтобы разгадывать какие-то загадки, так что я схватил за стройные ноги ближайшую из них, которой оказалась Людена, рухнул на спину, и, усаживая её на себя сверху, резко и нетерпеливо совершил акт богохульства, вымещая на жрице действительно скопившееся раздражение от посещения её храма. Диршада приподняла Людену за талию и медленно опустила вниз, после чего стала ласкать той грудь и покрывать поцелуями шею, одновременно помогая правильно двигаться.

Время потеряло любое значение. Людену сменила Диршада, потом ту вновь Людена. Роскошные покои сменились берегом океана, тенистой рощей, оживлённой улицей города и даже тронным залом королевского дворца Раэ. Мы меняли позы, оживляя каждую фреску из храма Фаолонде и придумывали новые, пользуясь изменчивостью сна и непостоянством его физических законов. В какой-то момент Диршада превратилась в Лексну, и на этот раз угрызения совести по поводу осквернения дружбы с Ксандашем мучить меня ни капли не стали.

А потом произошло то, от чего я застыл каменным истуканом: когда повернулся, чтобы ещё раз обнять Людену, оказалось, что лицо мне щекочет копна коротких седых волос, а к груди прижимаются два огромных упругих полушария. Увидев перед собой собственную тёщу, я резко отшатнулся. Проблема заключалась не в том, что она меня не привлекала, скорее наоборот, слишком привлекала. Но некоторые сексуальные фантазии должны остаться фантазиями и дальше, ведь всегда есть грани, которые переступать не стоит. Я ухватил Мирену за плечи, отстранив от себя, пытаясь что-то сказать, высказать всё, что вертелось у меня на языке. Но огромная грудь вновь предательски колыхнулась, и я застыл, любуясь этой полнотой и упругостью, напряжёнными сосками и чётко очерченными ареолами. Мой взгляд скользил вниз, по тонкой талии, бархатистой гладкой коже, стройным бёдрам и аккуратной ямке пупка. Я поднял глаза, упиваясь совершенством её прекрасного лица, всё так же удерживая Мирену за плечи, забывшись, как я частенько забывался, глядя на её дочь.

– Кенира, – наконец, хрипло выдавил я, – ты переходишь все грани…

Увы, этот сон до сих пор находился под её контролем, а я, увлёкшись близостью с подругами, забрать нити управления даже не попытался. Подчиняясь новому внешнему воздействию, сознание поплыло, тело принялось действовать по своей воле, и, вместо того, чтобы продолжить гневную отповедь, я привлёк Мирену к себе и впился поцелуем в её влажно поблескивающие губы.

Как и в прошлый раз, когда Кенира приняла облик Ирулин, я проявил неподобающую слабость. У меня словно слетели все тормоза, я повалил Мирену на простыни, раскинул в стороны её руки, сделал то, о чём мечтал ещё с ритуала исцеления – вжался лицом в её грудь, ощущая её упругое тепло, посасывая и прикусывая напряжённые соски. Сзади раздался звонкий смех и к моей спине прижалось ещё одно тело. Я повернул голову и увидел, что вместо Лексны предо мной снова появилась Кенира, а я оказался зажат между мамой и её дочкой, двумя самыми прекрасными женщинами, которых я когда-либо встречал в жизни.

Я попытался вмешаться в течение сна, просто чтобы понять, кто принял чей облик: превратилась ли Кенира обратно в саму себя, а шалость устроила Незель, либо же Кенира надела личину собственной мамы, а Незель поддержала это издевательство над одним ничуть не страдающим от такого обращения паладином. Однако моя попытка перехватить управление наткнулась на неожиданное препятствие: Кенира явно не хотела позволить мне получить лёгкий ответ на устроенную ею головоломку. Внезапно стены и кровать распались струйками дыма, сила притяжения пропала, а Мирена притянула меня к себе и поцеловала. Мне стало абсолютно наплевать, кто из них кто, я полностью отдался страсти, позволяя себя вести и исполнять чужие фантазии, как, впрочем, уже делал неоднократно.

Мирену сменила Кенира, затем меня окружили две Кениры, которые сменились близнецами с обликом Мирены. Я всё так же не имел понятия кто из них кто, но это не имело ни малейшего значения, я овладевал ими обоими, отдавая не только страсть, но и любовь, распиравшую меня изнутри.

Понятия не имею, сколько это длилось, несколько десятков минут или долгие месяцы, когда мы с Кенирой, одной из них, достигли кульминации одновременно. Яркая вспышка, полыхнувшая в моём сознании, оказалось, затронула и окружающий сон. Облака разметало во все стороны, окружающее пространство изогнулось водоворотом, который засосал нас троих и выбросил в реальность – нашу уютную виллу на прекрасном тропическом острове. Я пытался проморгаться, понять, что именно происходит, точно так же резко поднялась с кровати Кенира, удивлённо округлив глаза.

Я проследил за её взглядом, повернувшись назад, после чего застыл и сам. Медленно, словно презрев законы гравитации, с кровати поднималась Незель. Длинные белокурые волосы разлетелись во все стороны и колыхались, словно жрица находилась под водой. Её тело окружала алая аура, неярко освещающая спальню и придающая ей вид фотолаборатории во время проявки и печати фотографий. Яркие голубые глаза Незель теперь не имели ни белков, ни радужной оболочки – их заливал такой же алый свет. И, скажу откровенно, от такого зрелища сердце сразу же упало в штаны. Разумеется, было понятно, что я вижу проявление божественной силы, к тому оттенок этого света был знаком по её храму, но у меня, землянина, возникали ассоциации с чертями и адом.

– Ули, Кенира, – радостно засмеялась Незель, продолжая испускать свет из глаз, – спасибо, спасибо вам! Я чувствую его совсем рядом, чувствую так близко, как никогда в жизни!

До сих пор пребывая в ошарашенном состоянии, я просто смотрел на Незель, приоткрыв рот. Наверное, от идиота меня сейчас отличало только то, что по крайней мере изо рта у меня не стекала струйка слюны. Однако Кенира ничуть не растерялась, она весело рассмеялась, вскочила с кровати, невзирая на момент близости с богом, коротко обняла Незель, а потом спокойно прошла в угол спальни. Там она начала рыться в куче вещей, которые мы вытащили из контейнеров, но так и не удосужились убрать, найдя гораздо более увлекательное занятие. Наконец, Кенира нашла Шванц, погребённый под несколькими легкомысленными платьицами и пушистыми полотенцами, отряхнула зацепившиеся за мушку трусики от купальника и сунула Незель в руки.

Я вздохнул. Винтовку я достал сразу, как только мы прилетели, собираясь дать Незель её освятить. Но две прекрасные женщины, находящиеся рядом, заставили меня полностью забыть даже о настолько важных вещах.

– Раз он сейчас рядом, – сказала Кенира, улыбнувшись, – тогда шепни ему пару словечек и за Ули!

– С радостью! – вновь засмеялась Незель в ответ. – О, господин мой, великий Фаолонде, Владыка Сердец, Единитель Судеб, тот, кто связывает тела и души, кто вершит судьбы и сплетает нити любви и желаний! Я призываю тебя благословить этот предмет, не оружие, но инструмент, не средство убийства, но ключ к разгадке тайн, связующее звено межу искателем знаний и неведомым. Окажи человеку, который столь дорог твоей жрице, свою бесконечную милость!

Алое сияние, окутывающее тело Незель, перетекло в на Шванц и словно впиталось в его тёмный металл. Незель протянула мне оружие и я, опомнившись, вскочил с кровати, подошёл к ней и с благодарностью его принял. Но как только я взял винтовку в руки, жрица обмякла и рухнула бы на пол, не подхвати мы с Кенирой её под руки и не уложи аккуратно на кровать.

– Похоже, для неё это оказалось чересчур, – заметил я, подкладывая подушку под голову Незель.

– Не беспокойся, – громко засмеялась Кенира, – Я знаю способ, которым ты сможешь ей помочь. Очень угоден её повелителю!

★☆★☆★

• «от такого зрелища сердце сразу же упало в штаны» – (jemandem) rutscht das Herz in die Hose, аналог «душа в пятки».

Глава 7
Солнечный день

Разумеется, «помощь» я оказал, но, конечно же, лишь после того, как Незель пришла в себя. А потом, когда мы расслабленно лежали на кровати, попивая из тонких бокалов принесённой мною с кухни вино, я решил всё-таки утолить своё любопытство. Это не был ни первый раз, ни десятый, когда мы с ней занимались любовью, и пусть раньше произошло нечто похожее, вследствие чего я получил свой глаз, но тогда подобных спецэффектов не наблюдалось.

Будучи священником своей богини, я не раз углублял с ней связь, но там тоже отсутствовали какие-либо внешние проявления. Хотя, конечно, откуда мне знать? Ведь в это время я всегда спал.

– Понимаешь Ули, – серьёзно начала Незель, но тут же тонко захихикала, когда Кенира начала щекотать ей бока. – Я всегда… Алира, ну перестань, я серьёзно! Помнишь, что произошло в наш первый раз?

Я, вспомнив ту судьбоносную встречу в храме, расплылся в самодовольной улыбке.

– Да нет же, я вовсе не про это! – рассмеялась Незель. – Хотя да, мне тоже было очень хорошо. Сейчас я говорю о своём повелителе. Помнишь, что я тебе тогда говорила?

Мне не хотелось ни думать, ни вспоминать, я просто любовался ею и Кенирой, чувствуя себя самым счастливым мерзавцем двух миров.

– И всё же? – не отставала Незель.

– По поводу первых снов ты сказала, – напряг память я, – что мы с Кенирой так сильно любим друг друга, что когда она приняла твой облик, часть этой любви досталась и тебе. Ну а потом в храме мы не особо говорили, так как нашли занятие намного приятней.

– Тогда вы были вместе, ваша любовь пылала ярким костром. А я находилась рядом с вами, наслаждаясь теплом этого костра. Кое-что при этом было направлено и на меня. И даже в меня! Ты, Ули, любишь называть себя похотливым старикашкой, но похоть – тоже аспект Права моего бога. И в совокупности с любовью к Алире, часть которой досталась мне, этих чувств тогда оказалось достаточно, чтобы я словно пробила невидимый барьер.

– А теперь ты пробила ещё один барьер, – констатировала Кенира. – И намного более серьёзный.

– Верно, – кивнула жрица. – Я не могла и предположить, что наша с тобой штука, попытка разыграть Ули, приведёт к такому результату. И, честно говоря, я немного теряюсь в догадках, почему его поток любви был направлен на нас обоих одинаково сильно.

– О, это просто! – звонко засмеялась Кенира. – Мне действительно удалось отрезать Ули от изнанки сна, а он оказался достаточно деликатным, чтобы не отбирать контроль силой. Так что он на самом деле не знал, кто из нас двоих я!

– И кто из вас двоих был кем? – спросил я, пользуясь моментом.

– Это был… это был… это был секре-е-е-ет! – сказала Кенира и высунула язык.

– То есть выходит, что Улириш думал, что перед ним ты, а значит и выплеснул на меня всю свою любовь без остатка. Знаете, я могу к такому привыкнуть. Хочу к такому привыкнуть!

– Прости, Незель, но я действительно хотел бы, чтобы мои чувства к тебе… – начал я, но меня тут же перебила Кенира.

– Ули, просто заткнись! Конечно повторим! И будем повторять часто, да хоть каждую ночь.

– Алира права, – поддержала её Незель, – ты слишком склонен разводить трагедию без особых причин. Кенри, как ты там говорила?

– Что Ули – настоящая королева драмы, есть такое выражение у него на родине.

– Не у меня, а у американцев, – буркнул я немного обиженно.

– Как скажешь, – отмахнулась Незель. – Порой ты недооцениваешь себя так сильно, что это перестаёт быть милым, а становится неприятным. А мы, женщины, любим приятные вещи.

Кенира отобрала у меня бокал, наклонилась с кровати, и поставила на пол рядом со своим. Да, я иногда бываю тугодумом, но такой намёк мог бы понять даже полный тупица. Так что я подкатился под бок к Незель, заниматься более приятными вещами.

А потом, когда первые лучи Эритаада осветили гладь океана, мы все вместе вышли на террасу, любоваться рассветом, слушать шум утреннего прибоя и смотреть, как волны мерно разбиваются об риф, чтобы тут, на песчаном пляже, превратиться в мягкое спокойное колыхание, успокаивающее и навевающее на мысли о вечных вещах.

Ну а как только утро полностью вступило в свои права, я, сгорая от нетерпения, отправился испытывать Шванц, чтобы попытаться понять, удалась ли затея вообще, не просчитался ли я, будут ли божественные силы работать со столь странным артефактом, или же я обзавёлся максимально неудобной палкой, которой можно ткнуть в монстра, лишь подойдя вплотную.

В одних шортах я выбрался на берег, высматривая любое живое существо. Легче всего было, конечно же, выстрелить в кого-то из людей, но мне претила сама мысль стрелять в друзей или наводить оружие на живого человека, не сделавшего мне ничего плохого. Увидав у самого берега на небольшой глубине нечто, похожее на морского ежа, я радостно кинулся к нему и ткнул стволом Шванца, испытывая искреннее любопытство, жаждая и одновременно опасаясь результата. У меня не было боязни повредить артефакт солёной водой не только из-за внедрённой в него рутины самовосстановления, но и из-за структуры гидрофобности, которую я добавлял именно на случай, если одним из требуемых монстров окажется морской обитатель.

Результат вышел… ну, можно сказать интересным. Как только оружие коснулось ежа, как я ничего не почувствовал. Вот только это было очень активное «не почувствовал», не отсутствие ощущений, а ощущение отсутствия. Морской ёж, глупая безмолвная тварь, не обладал никакой магией, даже её зачатками, теперь я это не предполагал, а знал точно. Из этого можно было сделать вывод, что реликвия всё-таки работала, как минимум на расстоянии прямого контакта.

Чтобы проверить главное свойство, ради которого я приложил столько усилий, конструируя плетения и дорабатывая внутреннее строение винтовки, я принялся внимательно осматривать берег. В это время Кенира и Незель, прихватив с собой бокалы и бутылку, внимательно осматривали меня.

Наконец, я плюнул на осторожность, решив не беречь ресурс собственного разума, и вскинул оружие, прицеливаясь в одну из чаек, вернее, птиц, похожих на чаек, летающих где-то в полумиле от берега. Мой искусственный глаз видел птицу в самых мельчайших подробностях, так что я приложил к плечу Шванц, навёл ствол в нужную сторону, прикидывая баллистику пули и требуемое упреждение, пытаясь всё устроить так, чтобы максимально сократить время работы форсажа, а значит, и разрушение мозга.

Сначала я не понял, что же именно случилось. Просто определённый момент ощутил ничем не подкреплённую, но твёрдую уверенность, что если я выстрелю сейчас, то попаду. Ошарашенный, я замешкался, и чувство быстро пропало. С тех пор, как я попал в мир, где существует магия и обитают живые боги, у меня ни разу не возникало желания списать что-то непонятное на игру воображения, усталость или подступающее возрастное слабоумие. Поэтому я тут же начал исследовать этот феномен.

Обшарив глазами берег, я заметил краба, спешащего по своим крабьим делам, пробираясь между камнями. С этого расстояния мне не нужно было даже особо целиться, лишь повернуть ствол в нужную сторону и, не прикладывая к лицу, прикинуть направление. Как и следовало ожидать, мне ничего не померещилось. Как только ствол оказывался нацелен в нужную мишень, что-то начинало мне говорить, что выстрел окажется удачным. Это не было ещё одним чувством, типа ощущения магии или божественной силы. Просто возникала твёрдая уверенность, что я попаду.

Если вспомнить отношения богов со временем и вероятностями, то можно было смело предположить, что на точность выстрела не повлияют ни препятствия, ни порывы ветра, ни резкая смена направления убегающей или же наоборот атакующей целью. И что если точный выстрел окажется невозможен, то эту уверенность и не получится испытать.

Чтобы проверить свои догадки, я высмотрел ещё одну чайку, летящую так далеко, что даже для моего искусственного глаза, правда, без активации увеличения, она выглядела размытой точкой. По моим прикидкам расстояние было две мили, около четырёх земных километров, и я даже не знал, умеют ли на таком расстоянии земные снайперы поражать цели даже с теми современнейшими снайперскими винтовками, оборудованными мощной оптикой, которые в своей безумной гонке вооружений подарил наш полный войн двадцатый век.

Мне пришлось лечь на землю, упирая Шванц в один из обточенных волнами валунов, а потом долго наводиться, пытаясь подобрать то одно-единственное направление, в котором пуля пересечётся со сравнительно небольшой птицей. И мне это, разумеется, не удалось, слишком много факторов пришлось бы принимать во внимание. Тогда я активировал форсаж. Мир снова замедлился, расцвёл множеством невидимых маркеров и неощутимых вспомогательных линий, обозначающих векторы, траектории и степени приложения сил. Из ствола Шванца вырывался тонкий луч, который при отдалении от среза расходился в стороны, превращаясь почти что в конус. Разум показывал мне предполагаемое течение ветров, влажность и давление воздуха, баллистику пули и компенсацию её падения с учётом наложенных магических структур. Но на двух милях это всё походило, словно я хочу нащупать птицу прожектором, так силён был разлёт.

Затаив дыхание я начал нащупывать цель, пытаясь найти место в этом расплывчатом пятне, где мой прогноз и вероятность поражения совпадают. И, к моей досаде, это место обнаружилось за пределами прогнозируемой области, на добрый ярд выше. Не раздумывая и не давая себе времени потерять цель, я отдал магическую команду. Раздался тихий звук, мягкая, почти несуществующая отдача прижала к моему плечу приклад, и снова ничего не произошло. Но на этот раз я не спешил, лишь активировав увеличение на глазе, разглядывал чайку.

Прошло чуть больше четырёх секунд, как птица, размеренно махающая крыльями, сбилась с ритма, закувыркалась в воздухе, лишь для того, чтобы пролетев вниз несколько ярдов, вновь выровнять полёт и, яростно махая крыльями, приняться удирать прочь. Одновременно с этим в моей душе возникла полная уверенность, что у этой птицы нет тоже ни крупицы магии, а значит, для меня она полностью бесполезна.

– Ну что, Ули, вышло? – спросила Кенира, подходя ко мне поближе.

Увы, мой разум до сих пор был занят, но не такими скучными вещами, как математика, а кое-чем гораздо более приятным. Обе девушки не стали радовать возможных зрителей обнажёнными телами, а надели купальники. И белая ткань столь оттеняла смуглую кожу моей любимой, что эффект выходил гораздо сильнее, чем если бы она бегала голышом.

Одним из украшений на её шее являлась реликвия Фаолонде, так что она прекрасно понимала мои чувства, поэтому демонстративно повернулась ко мне одним боком, потом другим, а затем поднесла ко рту бокал и сделала небольшой глоток.

– Ну так что? – повторила она. – Для тебя я буду позировать хоть целый день, но интересно!

– Не могло не сработать! – уверенно заявила Незель. – Особенно после моей близости с господином!

– Эй, я думал, у тебя была близость с нами! – улыбнулся я. – Ну ладно, ладно. Всё получилось. Причём, намного лучше, чем я когда-либо мог бы предположить. Жаль, что нигде поблизости нет монстров. Надо спросить коменданта, у может у военных найдётся пара боевых химер.

– Но для чего? – удивилась Кенира. – Ты можешь выстрелить в меня.

Я мотнул головой. Я прекрасно понимал, что даже без мощной магии Кениры, способной теперь отклонить и артиллерийский снаряд, иллюзорная пуля причинила бы ей не больше вреда, чем той птице. Но от самой мысли навести оружие на любимую женщину, даже в шутку, к горлу подкатывала тошнота.

Кенира снова поняла моё состояние и солнечно улыбнулась, посылая мне ответный поток любви.

Незель вздохнула, подошла поближе и просто взялась рукой за ствол.

– Пожелай! – сказала она просто.

Я удивлённо поднял глаза, а затем мне действительно стало интересно. И тут же разум омыла яркая волна появившегося из ниоткуда знания. Я внезапно ощутил, что её магия пусть и не слишком сильна, но Незель умеет ею хорошо управлять, что развита она равномерно, но лучше всего – стихийные преобразования в свет и огонь. И, главное, я чувствовал за плечами у Незель огромную мощную фигуру, настолько большую, что стань она видимой, плечи ушли бы за облака.

Кенира, увидев моё ошарашенное лицо, улыбнулась и подошла ближе с явным намерением повторить.

Но сделать ей это не дали. Со стороны ступеней, спускающихся к нашим домикам, послышался чей-то окрик. Я повернул голову, увидев молодого парня, которого я знал – он являлся одним из помощников коменданта. Увидев, что привлёк моё внимание, парень сложил руки рупором и закричал прямо со ступеней:

– У нас уже всё готово!

* * *

Главная цель, ради которой я согласился отправиться в отпуск, была женитьба. И пусть мы были всегда рады видеть Незель, но то, что жрица Фаолонде могла заключать браки, признаваемые любым государством, играло не последнюю роль. Пусть у меня имелось неограниченное количество денег, но какие-либо пышные церемонии я устраивать не собирался. В этот мир я попал сравнительно недавно, почти не завёл знакомств, так что все люди, которых я хотел видеть и которым был небезразличен я, прилетели прямо со мной. Кенира, как и Мирена, являлись точно такими же новоприбывшими, и если я провёл половину жизни в Цитадели Ашрад, то местом их заточения являлся остров Огенраэ. И до них, как и до меня, никому дела не было. А от тех, кто просто мечтал поговорить с нами по душам, укрывали реликвии Керуват.

Теперь я являлся обладателем силы, которой не владел никогда раньше – силы денег. И всеми силами желал решать свои проблемы именно с помощью их. Мне не хотелось ни о чём заботиться, забыть про все переговоры и приготовления, нанять человека, который бы это сделал за меня. Но, конечно, столь важное событие, как собственная свадьба, пускать на самотёк я не собирался, так что понимал, что всё равно придётся держать руку на пульсе.

Сделать этого мне не дали. Кенира прямо заявила, что мне следует отдыхать, а не ввязываться в очередной проект, сколь бы важным он ни был. Что сама церемония значения не имеет, так что она будет рада, если Незель просто заверит наш брак прямо тут, на пляже, а может даже и находясь с нами в одной постели. И Кенира, как будущая жена, запрещает мне даже просто думать об этой теме, что надо, я узнаю и так.

Я, конечно, не планировал с нею соглашаться, но, увы, оказался бессильным против женского коварства. Они с Незель прекрасно знали, как меня можно отвлечь, на что переключить моё внимание. Незель не всегда оставалась в моей постели, иногда куда-то убегала и Кенира, за тем, чем занимается Хартан и семья Ксандаша я почти не следил, так что не знал, какие делишки обтяпываются за моей спиной. В итоге появление этого молодого офицера оказалось для меня полнейшим сюрпризом. Узнав, что времени хватает, что церемония чуть позже полудня, ровно в шесть, я принялся собираться. Каких-то особо парадных и вычурных нарядов я себе так и не купил, но у меня имелось кое-что гораздо лучше даже королевских одеяний.

С тех пор, как мы уладили все проблемы с преступными группировками, я выкроил время, чтобы отдать комбинезон из Цитадели в ещё одну переделку. Его окончательно подогнали по фигуре, убрали раздражающие швы и заново покрасили в более ровный и глубокий цвет. В другой мастерской провели схожую процедуру с моими ботинками. И теперь комбинезон, в котором я когда-то напоминал безумный фиолетовый воздушный шар, стал выглядеть не просто прилично, а напоминал теперь полётный костюм офицера Люфтваффе. Но решающее значение для меня имели вовсе не внешний вид или стоимость. Именно в этом костюме я познакомился с Кенирой, именно в нём попал к ней в рабство, в нём обрёл окончательную свободу и преодолел с ней множество испытаний. Даже когда мы впервые занимались любовью, именно его Кенира помогала снимать с моего всё ещё жирного тела.

Переодевшись, я бросился искать Кениру, но её нигде не было. Ничего не говорила и реликвия Фаолонде – но это значило лишь то, что моя невеста удалилась дальше двадцати метров. Однако мои поиски прервала Лексна, беспрекословным тоном велевшая успокоиться и не портить сюрпризы. Я, конечно, мог бы попытаться найти её с помощью искусственного глаза, но это было бы по-настоящему глупо. Лексна хитро улыбнулась и отошла от двери, делая приглашающий жест.

Выбравшись из дому, я последовал за ней вверх по ступенькам, сгорая от любопытства. Но на все вопросы та лишь усмехалась себе под нос и отвечала односложно, причём, ответы сводились к тому, что я всё узнаю и сам. Мы прошли по дорожкам, минули несколько жилых странно тихих корпусов, пересекли безлюдный парк, свернули возле такой же пустой столовой, которой в это обеденное время следовало бы кишеть людьми. Происходило что-то необычное, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не приняться выяснять что случилось.