Текст книги "Конечная История (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Свиридкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

   – Располагайтесь, – не стирая с маленького толстого лица фальшивую, кислотную улыбку, пригласил присесть на подставляемое долгожданному гостю полуразвалившееся кресло министр.

   – Пожалуй, нет – окинув всегда все замечающим взором "место посетителя", сер Генри отступил от заботливого хозяина на шаг назад.

   – Ваша воля, – Юфелий, звякнув медалями, отставил кресло, все-таки развалившееся при новом касании пола. – Беда! Беда! – изображая глубокое негодование, всплеснул руками министр, как будто толстый пингвин взмахнул не приспособленными для полета крыльями. – Может винца? Вижу – Вам нужно. Сейчас позову...

   – Не надо, ваше превосходительство, может, сразу приступим к делу? – отступая, следователь уперся в неровную холодную стену, что значило, что все-таки придется "принять ближний бой" с таким замечательным человеком. Несмотря на обвешанность орденами, трудно было не заметить, насколько грязны его одежды. Нет, разнообразных наборов одеяний ему было предоставлено более чем достаточно, да и ванная комната присутствовала на этаже, однако все свои "лишние" костюмы он умудрился спрятать, а куда – никак не мог вспомнить, а выстирать тот единственный, который вот уже второй месяц на нем, он не мог, во-первых, потому что не умел, во-вторых, потому что боялся снять с него свои награды – кто-то ведь внезапно может их похитить! Ванну он не принимал по этой же самой причине, так что благовония, им источаемые, с трудом перебивались даже самыми качественными духами.

   – О! Конечно! – Юфелий все-таки подобрался к серу Генри. "О, Создатель! С таким министром безопасности никакая другая опасность не нужна!" – пытаясь подавить отвращение, мысленно стонал следователь по особо важным делам. Не известно, чего этим добился министр, но он этого явно добился, ибо сразу же, развернувшись, отошел к столику, сел на размещенное за ним кресло и, важно положив руки перед собой на стол, продолжил, переменив свой мерзко-обыденный тон на деловой и наконец-то спрятав свою отвратительную улыбку, от чего его лицо стало еще более надутым. – Этой ночью кто-то отравил первого советника Его покойного Величества. Доступными нам силами мы так и не можем выследить дерзкого преступника.

   – А почему вы решили, что он именно отравлен? – с некоторым облегчением сер Генри вопросительно посмотрел на поигрывающего пальцами министра, поспешно "поправляя" свою "первую маску", чуть было не слетевшую от массированной "атаки" Юфелия.

   – А потому, что следов крови никто не обнаружил, ран на теле тоже нет, а придворные маги утверждают, что наш дорогой советник обладал отменным здоровьем.

   – И чего же вы хотите и к чему такая секретность? – сер Генри теперь наконец-таки говорил свободно, однако, на случай если министр начнет "убеждать", он начал медленное отступление к двери, удачно оставленной открытой.

   – Вас рекомендовали, как лучшего в своем деле, потому вас и вызвали из вашего Лизвилля. Вы ведь знаете, какое расстояние от Лизвилля до столицы? Мы за кем попало бы не посылали гонца за тридевять земель. Не разочаровывайте нашу славную Империю в моем лице.

   – Что ж, свою задачу я осознал, однако, к чему секретность, можно было бы в письме изложить все, а так – мы только теряем время. – следователь уже нащупал правой пяткой дверной проем (оборачиваться он не решался).

   – Могут возникнуть народные волнения по этому поводу, так что секретность необходима. Чего мы от вас и требуем. Никто, кроме стражи и всего комитета министров, ничего не знает и не должен узнать, даже слуги.

   – Какие могут быть волнения, если народу глубоко наплевать на политические преступления? На этом ведь и построено благополучие нашей славной Импери...

   – Так или иначе, утечки информации быть не должно... Всякое может случиться... – он значительно взглянул прямо в глаза серу Генри, словно говоря: "Я – начальник, мне – виднее", – и сразу же вновь переменился в лице, опять изобразив эту мерзостную улыбку. – Ну, а теперь, может, винца?

   – Нет уж, извольте приступить, – следователь по особо важным делам раскланялся и скрылся в дверном проеме. "Кабинет советника на втором этаже", – донеслись ему вослед, отражаясь от серого камня коридора и звеня, слова министра государственной безопасности.

   Подошедши к запертой двери, ведущей на лестницу между этажами, он постучал. Секунду спустя послушался скрежет проворачивающегося ключа. Дверь отворилась. Встречающий на пороге все тот же стражник с злобно-довольной ухмылкой тихо спросил, оскалив желтоватые зубы: "Понравился?"

   Сер Генри, ничего не отвечая, а лишь с явным неудовольствием взглядом измерив стражника, быстро прошел мимо, вниз по лестнице. Он даже не заметил, как его тугой кошелек после столь "тесного" общения с таким замечательным человеком, как министр государственной безопасности, странным образом похудел монет на пятьдесят, если не на больше...

XXI

   ...Бурлящий поток сметающей все на своем пути воды впивался, разбиваясь на тысячи переливающихся самоцветов, в громадный, разрезающий его надвое валун, стоящий на самом краю гигантского водопада. Этот камень – есть последнее, что встает на пути у нескончаемого, бешеного потока в мире том. Дальше – мутная пенящаяся вода срывается вниз, в бесконечность. Здесь уходит в небытие река, несущая все воды Фенрота, дабы вновь родиться далеко на востоке, на другом краю.

   На камне том, что клином разбивал единое на части, возвышалась печальная фигура в подранном, посеревшем от пыли и грязи плаще с красным подбоем, раздуваемом безжалостным ветром, и в измятой шляпе с потрепанным красным пером, стремящейся, подчиняясь воющему потоку воздуха, сорваться с его головы и устремиться в бездну.

   В невиданном ранее изумлении, восхищении и непонимании находился д'Эрмион. Немыслимо. Огромная бело-желтая луна, изрытая многочисленными ударами небесных камней, на усыпанном звездами небе манила к себе, просила, даже приказывала, сделать всего один шаг в никуда, дабы исчезнуть вместе с потоком реки. Здесь умирает день и на смену ему рождается ночь. Здесь особенно ощущается могущество и гениальность Творцов, непостижимость их задумки и ничтожность творений. Это край... край мира, где должно закончить свой путь все, зародившееся на востоке.

   "Ужели это конец? – застыв на месте, он взглядом и мыслью уходил в бездну. – Дальше пути нет. Обратной дороги – тоже. За что? Чем я провинился перед всем миром, что сейчас должен сгинуть в пропасти?! Да, обманывал и не раз, но никого и никогда не погубил... О, Создатель! Почему?.. – порывы ветра гнали его вперед вслед за потоком, он пошатнулся. – Нет выбора... Даже если пытаться доплыть до берега, бушующий поток увлечет меня за собой... Выхода нет... Пусть будет, что должно!..".

   Он, подталкиваемый свирепствующими потоками воздуха, сделал шаг вперед и... провалился в бездну, в непроглядную тьму, в никуда... Шум воды пропал, ветер стих, звезды и луна скрылись за черной пеленой – все пропало... он пропал...

XXII

   ...Сер Генри благополучно преодолел лестницу и уже шел по коридору второго этажа замка. В отличие от третьего этажа, разоренного министром безопасности, второй оказался более живым. Из-за разных дверей доносился шум, возня и другие признаки жизни, на углах сера Генри встречали золотые статуи атлантов, гербы, разнообразные картины смотрели с каменных стен, освещаемых десятками факелов. Даже стражник у двери не был таким жутким и у проходящего мимо следователя попросил прихватить что-нибудь из кухни, также находящейся на втором этаже. По стоящему в воздухе запаху заранее готовящегося ужина сер Генри легко ее обнаружил и, на минутку заглянув, успел продегустировать жареную курочку и прихватил пару свежих помидорчиков для стражника. Передав их "заказчику", ожидавшему чего-то более значительного, но все равно поблагодарившему, следователь по особо важным делам направился по месту назначения – в кабинет первого советника.

   Повернув резную ручку массивной дубовой двери, сер Генри осторожно заглянул через образовавшуюся щель внутрь. Убедившись, что никого нет в кабинете (тело он также не обнаружил), он толкнул дверь вперед и вошел в уже знакомую нам комнату. Солнечные лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь замутненные стекла окон, рисуя причудливые узоры на полу. Тело вынесли еще утром, через десять минут после обнаружения, однако больше ничего не тронули, дабы не мешать следствию, так что все находилось строго на своих местах: кубок с остатками вина – возле ножки стола, бутыль, снова не закупоренная – на столе, серебряная статуэтка – на полу, отбитая голова – рядом, ослабевший огонек – в камине.

   "Итак, чем его можно было отравить? – следователь начал тщательный обход и осмотр места преступления. – На столе стоит вино, на полу валяется чаша – значит, вино, – подойдя к столу, он взял бутыль и, повертев в руках, поставил ее обратно. – Бутылка пустая, никаких опознавательных признаков (этикеток, надписей) – нет, по толстому слою паутины можно судить о том, что ее очень долго где-то прятали. Где? – на секунду он остановился и, постукивая костяшками пальцев по крышке стола, вновь обвел взглядом помещение. Внимание его привлек случайно попавшийся на глаза шкаф с бумагами, он подошел к нему и открыл дверцу. – Бумаги разложены не ровно, вовсе не ровно, будто бы искали что-то. Варианта два: либо отравитель пробрался сюда после смерти советника и что-то искал, либо сам советник что-то искал. Первого быть не может, иначе бы перекопали весь кабинет, значит... – движением руки он сбросил с полки шкафа все бумаги на пол – они скрывали за собой еще три бутылки, тоже заросшие паутиной. – Так и есть, здесь он его и прятал. Но что ж получается? Отравитель знал про тайник, и у него был доступ к кабинету в любое время. Очень интересно..."

   – Доброго вам здравия, господин следователь, – сер Генри вздрогнул и, перепугавшись, спотыкаясь, но удержавшись на ногах только потому, что успел схватиться за дверку шкафа, от тяжести и важности следователя даже слегка наклонившегося, обернулся – в дверях стоял один из придворных магов, седовласый старец в бело-синих одеяниях.

   – Как же вы меня напугали, – выдохнул сер Генри, обретая устойчивость и отпуская начавшую трещать дверцу.

   – Только не прогневитесь на меня, старого. Шел мимо, вижу – дверь в кабинет мертвого открыта. Думал, силы темные какие-то слетелись на смерть его.

   – Силы темные, значит... – задумался сер Генри. – Нет, ни в коем случае... А откуда вам известно, что это кабинет мертвого?

   – Так это всем, кто в замке живет, известно, особенно нам – ведь замок живой, – маг погладил свою белую бороду.

   "И зачем нужна такая секретность, когда все и так все знают. Видать, совсем с ума сошел министр..." – сер Генри перевел взгляд с мага на пол и краем глаза отметил особо черное, выделявшееся на черном камне пятно возле статуэтки с отбитой головой.

   – Скажите, а что это может быть? – обратился к собравшемуся уходить магу следователь, указывая на пятно.

   – Темные силы, – маг развел руками и снова собирался уходить, как сер Генри вновь его остановил, спросив, где был убит Его Величество. – В башне, господин следователь, в башне Удачи, – придворный маг наконец-таки смог уйти.

   "Темные силы, значит, хм, – следователь с трудом присел и внимательно рассмотрел странное пятно. – Кто-то же должен был его оставить. Хм, оно как будто бы является частью пола, а не нанесено на него. Да и причем тут эта статуэтка, да еще и безголовая? Ох ты, а она тяжелая, и что это может быть? Пятно... Пусть кто-то и вошел сюда, значит, отравленный его видел. Этот кто-то оставил такое странное пятно и статуэтка... И как статуэтка может быть связана? Хотя... Этот кто-то, вероятно отравитель, мог оглушить этой статуэткой советника и, пока тот был без сознания, мог подсыпать яд в вино... Нет, такого быть не может, ведь тогда были бы хоть какие-то следы крови. Не понятно... В любом случае никто не мог подмешать яд, кроме самого советника или лиц, имеющих доступ к его кабинету. Хотя каких лиц? Вряд ли слуги знали, где он хранит вино. Получается, что он сам себя травил? Или хотел отравить кого-то, но перепутал бутылки и сам отравился? Не понятно... А статуэтка? Может, он ее просто со злости разбил, неудачный день или еще что? Или он хотел ею ударить кого-то, наверное, того, кто пришел и оставил это пятно. В общем, ничего не ясно... Надо бы заглянуть в эту башню, как ее, Удачи. Тьфу ты, назвали бы просто северная, западная или еще какая-нибудь..."

   Сер Генри вышел из кабинета погибшего при столь странных обстоятельствах первого советника и направился к лестнице, дабы подняться на эту проклятую башню Удачи и хоть там найти какую-нибудь зацепку.

XXIII

   ...Бескрайняя каменная шахматная доска растянулась от горизонта и до горизонта. Тысячи, миллионы, бесконечное множество вычищенных до блеска клеток не несли на себе ни единой пылинки.

   Д'Эрмион очнулся. Он лежал пластом на двух смежных черной и белой клетках. С трудом поднялся он и, шатаясь, осмотрел сперва все вокруг, потом себя на наличие повреждений: его заляпанные грязью сапоги и штаны, посеревшая, а когда-то белая рубашка, подранный и грязный жилет, со скрытым под толстым слоем грязи фамильным гербом, плащ не менее целый, чем жилет, – все было вычищено и восстановлено, словно никогда еще не подвергалось перенесенным повреждениям. Обнаружив шляпу (все еще на голове), снял ее: следов встречи с грозным Афниаром – как ни бывало. Некогда утраченные драгоценные камни вновь заняли свои законные места, и распушенное кроваво-красное перо купалось в их блеске.

   Дышать было тяжело, ибо воздух здесь был особо чист ,так что д'Эрмиону, привыкшему к городской пыли, было не комфортно. Мягкий и приятный свет же не раздражал глаза. Он поднял взгляд выше: небо было полностью затянуто белоснежными, пушистыми облаками.

   Краем глаза заметил он, что кто-то направляется к нему, и незамедлительно взгромоздил шляпу на голову и, покачивая пером, зашагал навстречу. Фигура быстро приближалась, и можно было видеть, что этот некто одет во все белое: туфли, брюки, расстегнутый пиджак, поверх белой рубашки с кармашком, цилиндр. Шел он абсолютно бесшумно. Через пару секунд он находился достаточно близко, что можно было разглядеть и лицо – незнакомец был поразительно похож на д'Эрмиона.

   – Мы – проводники, – произнес незнакомец, улыбаясь и снимая цилиндр (волос и прическа также соответствовали).

   – Оч-чень п-приятно, – запинаясь, прошептал д'Эрмион, пребывая в невиданном доселе исступлении. Белый надел цилиндр обратно, продолжая искренне улыбаться.

   Секунду спустя позади нашего героя послышались шаги и постукивание чем-то. Он обернулся: к нему направлялся еще один неизвестный, но во всем черном: туфли, брюки, также расстегнутый пиджак, но уже поверх серой рубашки с золотыми пуговицами и без кармашка, черный котелок на голове. В левой руке, обтянутой черной кожаной перчаткой, у него была трость с золотым оконечником (видимо, ею он и постукивал). Правую руку он держал в кармане пиджака. Лицом также походил на нашего героя.

   – Проводники-с, – прошипел второй, подавая бледную тяжелую руку, при этом ехидно ухмыляясь.

   – П-приятно... оч-чень... – д'Эрмион уже не знал, паниковать ему или нет. Он уже начинал думать, не сошел ли он с ума, но руку пожал.

   Белый занял место справа от нашего героя, черный же – слева.

   – Да-м, последний раз мы принимали гостей столетий десять назад, – начал черный, достав из внутреннего кармана пиджака трубку, набив ее и закурив.

   -Да-да, милейший, – подхватил "д'Эрмион в белом", – но какая пренеприятнейшая физиономия была у последнего, вы помните? – судя по всему, обращался он к "котелку".

   – У этого – не лучше, – усмехнулся "д'Эрмион в черном", выпуская колечко табачного дыма. – Заметьте, прошлый раз был за мной.

   Так и не определив, что ему предпринять, наш герой принял самое мудрое решение, какое только могло прийти в такой момент в голову – он потерял сознание.

XXIV

   У стражника у двери второго этажа сер Генри узнал, как кратчайшим способом попасть в башню Удачи, и был приятно удивлен тем, что именно те лестница, на которой, собственно, он в этот момент находился, и ведет в злополучную башню. За такую очень полезную и относительно приятную информацию следователь даже наградил стражника двумя золотыми монетами. Однако вскоре оказалось, что ее относительно близкое расположение омрачается высотой башни. В замке можно насчитать пять этажей. На первом, как и полагается, тронный зал и покои Его Величества, со второго по четвертый – кабинеты министров (чем выше значимость государственного лица, тем ниже этаж), на пятом же располагаются комнаты слуг. Ну, а про кухню на втором уже было сказано. Но ведь были же еще и башни. И каждая возвышалась над пятым этажом еще на минимум десять метров (та самая башня Удачи – на двадцать). В башнях же располагаться могло все, что только душе угодно: от комнат уединения (как в той чертовой башне) до лабораторий придворных магов. Так что не трудно представить состояние сера Генри, привыкшего к сидячей работе, когда он все-таки дополз до комнатки на самом верху злополучной башни.

   Дверь не была заперта и, тяжело дыша, сер Генри буквально ввалился в комнатку и упал на все еще мягкий ковер. Пролежав минут пять, уткнувшись лицом в мягкий ворс, следователь по особо важным делам все-таки собрался с силами и поднялся.

   Ничего, абсолютно ничего с посещения д'Эрмиона в этой комнате не изменилось. Только тело убитого убрали. Западное окно после побега "убийцы" так никто и не заменил. Ковер, пропитавшийся кровью, отмывать или выбрасывать также никто не собирался и вряд ли соберется, несмотря на то, что прошло уже почти четыре дня. Так что положение вещей для следствия было наиприятнейшим.

   Наконец, справившись-таки с собой, сер Генри приступил к своим прямым обязанностям, а именно: осмотреть место происшествия.

   "На ковре, в центре комнаты, засохшая лужица крови, – шатаясь на ходу, следователь обошел кровавое пятно. – Значит, зарезали. А где же орудие преступления? А это что такое?.. – рядом с пятном он заметил еще одно – вытянутое, продолговатое черное пятно, похожее на тень от какой-то палки или... ножа. Он попробовал тронуть пятнышко – его черный след лег ему на руку, но, как только он ее убрал, пятно вернулось в свое первоначальное состояние, не оставив никаких следов на руках сера Генри. – Действительно, тень. А где же предмет ее отбрасывающий? – он подошел к письменному столику у окна. Лучи медленно остывающего к вечеру солнца достаточно освещали комнату. – Так, отгоревшая свеча, какая-то куча бумаг, некогда их сейчас разбирать... перо в чернильнице, несколько клякс на крышке стола... Хм... писали что-то в спешке. Нож для бумаг... Очень интересно. А почему это нож не дает тени? Чернильница дает, а нож – нет. Вроде бы на солнце смотрят, да и полдень уже давно прошел. Посмотрим... – он аккуратно убрал ножик во внутренний карманчик своего пиджачка. – Что ж, больше ничего интересного, похоже, нет..."

   Он вздохнул абсолютно неудовлетворенно – ничего не понятно, впереди лестница, одно хорошо – вниз идти легче.

   Через пятнадцать минут сер Генри спустился на самый первый этаж и уже вышел через ворота, и перешел через мост соединяющий замок с остальным миром, на все еще оживленные городские улицы. Величественная тень замка Его Величества накрывала улицу и сера Генри в том числе. Он поднял взгляд на уходящую весь башню Удачи, пронзающую своим шпилем медленно плывущие облака.

   Сер Генри прошел вдоль рва с зубастыми буро-зелеными чудовищами, обошел замок слева и оказался на том самом месте, где начал свой побег д'Эрмион. Он вновь посмотрел вверх: солнце, медленно, но верно катящееся к горизонту, глядело на него; разбитое окно башни с трудом было различимо отсюда, но сер Генри был уверен, что именно сюда должен был упасть главный подозреваемый, и был прав. Он осмотрел место: ни следов, ни крови, ни обрывков одежды – ничего.

   – Как интересно... Не мог же он взять и раствориться, – сер Генри решительно не знал, что делать дальше. Он вспомнил про ножик, обнаруженный в башне. Он вытащил его из кармана и поднял перед глазами: даже здесь, утопая в вечерних солнечных лучах, ножик не проявлял ничего особенного. Следователь, печально выдохнув, опустил взгляд вниз на землю и в ужасе выронил нож из руки: он увидел тень свою в соответствующей позе, но держащую в руках вовсе не нож для бумаг, а свою собственную голову. Нож выпал и вонзился острием в землю. Сер генри попятился назад, не оборачиваясь, он перевел дрожащий взгляд на свою ладонь, секунду назад сжимавшую предполагаемое орудие преступление и... оступившись, он сорвался в ров, где его, словно приведенные неведомой волей, ждали беспощадные королевские крокодилы... Кровавый закат ознаменовал еще одну смерть... А он так и не заметил пропажи денег из его кошелька...

   Сера Генри после непродолжительных и безрезультатных поисков посчитали без вести пропавшим, не найдено было абсолютно ничего. Ночью же, когда были обнаружены стражники-утопленники, отправившиеся в погоню за предполагаемым преступником, все сомнения министров и придворных магов отпали – именно он повинен во всех этих жутких смертях, он же, наверняка, и отравил первого советника и он же причастен к исчезновению сера Генри. Для д'Эрмиона, как для исключительного случая, решено было отменить какой-либо срок давности, найти его живым или мертвым, живого – предать смерти на месте, мертвого – сжечь и прах развеять над рекой, поиски не прекращать до обнаружения. Во что бы то ни стало!.. Сменилось, по меньшей мере, восемь правителей, но поиски продолжаются и по сей день...

XXV

   – Ну почему, почему всегда такая реакция? – до сознания нашего героя долетал тот сладкий, успокаивающий голос, принадлежавший "белому д'Эрмиону". Он с трудом разомкнул глаза. По небу все так же белой плотной пеленой ползли облака. Д'Эрмион лежал навзничь на холодном камне той самой шахматной доски.

   – Да что ты с них возьмешь, Альфо, – проскрежетал второй. – Они ведь всего хотят, но ничего, никогда не делают!

   Черный и белый находились здесь же, рядом с ним. Белый расхаживал вокруг лежащего, размахивая руками, тем самым выражая свое полнейшее недовольство свалившимися, в прямом и переносном значении, обстоятельствами. Черный же совершенно спокойно расселся на кресле и, закинув ногу на ногу, курил свою трубку в виде головы какого-то непонятного чертика и постоянно перекладывал свою трость из руки в руку.

   – Не скажи, Франий, – белый на секунду остановился, измерил взглядом черного и продолжил нарезать круги. – Если б они ничего не делали, у нас с тобой не было бы такой замечательной работы.

   – Со скуки помереть можно с такой работкой, – Франий отбросил свою трость куда-то в сторону – не долетев до пола, она растворилась в воздухе – и придвинулся вместе с креслом поближе к лежащему на спине д'Эрмиону. – Вот почему нас приставили именно к этому мирку? В созвездии Горгоны, знаете ли, посетители косяками прут! И каждый, заметь, каждый расскажет что-нибудь: какую-нибудь байку, легенду, анекдот, в крайнем случае, а некоторые, ты только представь, Альфо, тамошним Проводникам рецепты эликсиров разнообразных продавать пытаются! А здесь... здесь за четыре тысячи лет всего третий... И ни один еще ничего так и не рассказал. Вот я не понимаю, либо они все такие умные и знают, что нам и так все известно, либо они, наоборот, абсолютно ничего не знают, – он печально вздохнул и выпустил пару колечек табачного дыма. – Мне так наскучило ваше общество, Альфо, но, увы, я не могу уйти, равно как и вы. А еще... Смотрите-ка – очнулся!

   Белый незамедлительно кинулся поднимать незваного, но очень желанного гостя.

   – И все-таки, Франий, – он усадил постепенно приходящего в себя д'Эрмиона на неизвестно откуда взявшийся табурет и нахлобучил ему на голову его слетевшую шляпу. – Если они так реагируют, то почему сюда идут? Неужели о нас в этом мире нигде не значится ни единой книги, ни единого слова?! Это же ужасно!

   – Да не читают они просто этих книг. Им государство запрещает. Да и сами-то они далеко не все читать умеют, – Франий усмехнулся и, на мгновение обнажив свои желтовато-золотые зубы (заметим, что клыки его разительно отличались от человеческих, да и зубов у него, если посчитать, гораздо больше чем тридцать два), изверг еще оно колечко, странным образом напоминавшее корону, и спрятал трубку во внутренний карман своего пиджачка.

   – Честно говоря, мне кажется, все дело в плохом пищеварении. Вот ведь как, они по нескольку дней голодают, пока доберутся до края своего мира. И на фоне истощения мы имеем потерю сознания.

   Как только разум нашего героя встал на место и мысли сошлись с окружавшей его действительностью, его сознание породило не менее мудрый вопрос, чем предыдущее решение: "Извините, но кто вы такие?" – спросил он, однозначно давая понять, что о том, каким является правильный ответ, он даже не может догадываться.

   – Ужасно, Франий, ужасно! – Альфо подскочил к своему товарищу (брату-близнецу, другу, знакомому, просто близнецу – д'Эрмион еще не решил однозначно) и поднял его, таща за рукав, с кресла:

   – Мы не представились, не объяснились! Вот в чем причина всех бед!

   – А вы сами не можете? Без меня? – "черный д'Эрмион" тщетно пытался отбиться от прилипшего к нему белого. – А и... все равно, не отстанешь.

   Он отцепил от рукава руку белого, выпрямился во весь рост, поправил котелок на голове и, выхватив из воздуха свою трость, оперся на нее:

   – Позвольте нам представиться. Этот тошнотворный тип, – он махнул левой рукой в сторону белого. – Альфо. А ваш покорный слуга, – он отвесил полупоклон. – Франий. Мы – Проводники связанного с Фенротом Междумирья, однако мне лично больше нравится "Демоны Подсознания".

   – То есть как "Демоны"? – боязливо спросил д'Эрмион. – те самые?..

   – Нет, не те. Почему всегда "те"?! – перебил его Франий. – Те жгут миры и убивают все живое. Нам же это не интересно. Мы те, которые, как осмелился выразиться один ученый древности, живут в людях. Вы читали его книгу "Скрытые души"? – д'Эрмион отрицательно покачал головой. – Ну, нет, так нет. Он писал, что в каждом человеке живет по два беса. И каждая парочка отличается от других, живущих в иных людях. Это все – Ерунда и бред старого сумасшедшего! Нас с Альфо на вас всех всего двое. И ни в ком из вас мы вовсе не живем, мы не смогли бы просто существовать в столь крохотном и хрупком вместилище. Мы обитаем здесь, в Междумирье и ведем людей на путь, им предначертанный, – д'Эрмион ничего не понимал, но слушал все равно внимательно. – А, потому что мы обязаны, по закону этого глупого мира, являться исключительно в образе того, кому являемся, еще один какой-то глупый и больной на голову человечек обозвал нас Воплощенной Совестью. Надеюсь, я доступно объяснил? – д'Эрмион автоматически кивнул, и Франий удовлетворенно уселся обратно в кресло.

   – Скажите, можете ли вы мне объяснить, что было со мной... – д'Эрмион не успел договорить.

   – От самого начала? – усмехнулся черный.

   – Нет, с того последнего, что я помню...

   – Конечно, конечно! – вмешался Альфо. – Давайте ж, однако, приступим к тому, ради чего мы все здесь собрались, а по пути мы вам, уважаемый, все подробнейшим образом расскажем, – он поднял д'Эрмиона с табурета и встал справа от него. Франий тоже поднялся и остановился по левую руку от д'Эрмиона, совершенно так же, как и в самом начале.

   Они двинулись вперед (вернее по диагонали). Франий шагал по белым клеткам, Альфо же шел по черным. Куда они направлялись, сказать невозможно, так как вся доска во всех точках была абсолютно одинакова. Да и вообще не ясно, двигались они с места или так и шагали на месте.

   – Вы перенесли краткосрочную неполную смерть, при этом вам увеличили продолжительность жизни искусственным путем на неопределенный срок, – начал обещанное разъяснение Альфо, глядя куда-то вдаль и не сбавляя шага. Д'Эрмион не успел даже задать ожидаемый вопрос, даже подумать об этом не успел, как черный перенял инициативу своего товарища и предупредил только зарождающийся вопрос:

   – Как?! Неужели вы не читали "Занимательное чародейство" Страдамуса Магнезинна?! Рекомендуем – лучшее собрание сочинений, освещающее все стороны магической сущности вашего мира, правда, также не лишенное ошибок и крупиц откровенного бреда. О, вы бы только видели, что этот талантливый глупец написал про элементарные энергии. Самое интересное то, что в его фантазию до сих пор все верят! И да, можете не задавать вопросов – они все нам известны. На все мы дадим ответы в порядке очереди... Так... о чем это я? Ах, сигарку или бокал вина?

   – Франий! – прямо в котелок черного поразила молния, однако никаких последствий не наблюдалось – он только слегка задымился. – Потом будешь соблазнять гостя своими мелкими утехами!

   – Хорошо, хорошо, мог бы просто бросить в меня камень. Зачем все эти спецэффекты? – Франий вытер слегка закоптившееся лицо платочком, таким же черным, как и все его одеяние. – Вот, смотрите, – он раскрыл на ходу неизвестно откуда взявшуюся толстенную книгу в ветхом переплете, на перелистываемых пожелтевших от древности страницах проносились всяческие колдовские термины и формулы, сопровождаемые причудливыми рисунками. Он остановился на шестьсот тринадцатой странице. – Том четвертый "Темные силы и энергии". Ага! Параграф пятый "Ресуррект и его виды", пункт седьмой. Вот! Читайте: "Неполной краткосрочной смертью называют смерть, при которой жертва была возвращена к жизни не более чем через две минуты после потери оной". Ах, цифры уже устарели – по последним данным бессмертный человеческий разум окончательно и безвозвратно покидает тело спустя две минуты и двадцать три секунды – живучее вы стали, однако. Смотрим дальше: "...Характерные свойства: жертва не теряет собственной воли, в момент перенесения усиливается усваиваемость снадобий непредсказуемого характера. Возможны провалы памяти и галлюцинации, а также другие незначительные отклонения. Формула та же, что и для русурректа в нормальных условиях". Так что – все элементарно и просто. А вот в следующем параграфе есть одна очень занимательная формула для...

   – Франий! – Альфо резко выбил из рук своего товарища книгу, мгновенно обратившуюся в пыль. – Не отвлекайся.