Текст книги "Конечная История (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Свиридкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

   На Айзека погрузили серебряную балку. Он крякнул, получил пинок чуть ниже спины и потащился с нею туда же, куда ранее оттащил 27 хрустальных кирпичей, 15 хромированных плит и 9 ведер: 5 ведер с волшебным цементом и 4 – с зачарованными гвоздями. Он послушно плелся, но зацепился за уроненную кем-то трубу, оступился и повалился под тяжестью своей ноши на каменный пол Междумирья.

   – Нет! Хватит! С меня все! – возопил он, неспособный подняться. – Я останусь здесь, и никто мне заставит меня! Не могу!

   На балке, под которой распластался Айзек, возник Франий.

   – Вставай, болван, коли жить хочешь!

   – Не могу! Не буду! – Айзек продолжал вопить и ударять полупрозрачным кулаком по полу.

   Спрыгнув на пол, Франий схватил Айзека за шею и, вытащив его из-под балки, бросил в кучу строительного мусора.

   – Попытайся понять, жалкое создание. Тебе выпала честь быть Здесь! Не обратиться в прах, не висеть на стене в спальной Их Величества, а быть, почти что жить Здесь, в месте, где правит истинная справедливость! Тебе позволено стать творцом нового мира, где будет царить закон и порядок, где не будет угнетенных, где будут все равны и одинаково счастливы! Тебе, ошибка природы, будут благодарны миллионы. И ты не хочешь?! Ты не можешь?! Будь по-твоему! – не дожидаясь ответа, Франий выхватил из воздуха пистолет и выстрелил Айзеку между глаз – призрачный Айзек с треском разлетелся на сотни сгорающих в воздухе осколков.

   – Перерыв – 2 минуты! – объявил Франий. – Потом всех, кто не может или не хочет, сожгу лично! Обещаю, это будет невероятно мучительно.

   Он достал голубую прозрачную пластину и подвесил в воздухе перед собой. В ней с каждым мгновением все отчетливее виднелся зал, где Их Величество собирались принимать вечернюю трапезу...

XIV

   Гримнир находился в зале один. Он казался крохотной букашкой на фоне громадных каменных сводов, пылинкой упавшей на край гигантского обеденного стола. Такие люди как он, наделенные почти безграничной властью, чувствуют себя крайне одинокими во вселенной. Их все боятся, делают вид, что крайне счастливы их видеть, а на самом деле желают скорейшей и мучительной гибели. С ними при встрече не говорят даже о погоде, а за одним столом на протяжении нескольких часов будут просто молчать, виновато пряча глаза; даже семья у таких людей является лишь необходимостью для продолжения правящего рода... Кто-то сказал, что власть развращает. По-моему, это не то слово. Она просто губит, уничтожает изнутри. Человек наделенный властью создает себе тысячу врагов, озлобляется, впадает в отчаяние и в любом случае гибнет. Хотя бывают исключения, если он решает разделить свою власть – тогда у него есть возможность дожить до вполне счастливой старости, однако править он уже не будет, это будут делать его приближенные. Есть мнение, что это самый лучший вариант. Даже не знаю. Думаю, все зависит от приближенных...

   Перед Гримниром лежали два конверта. С обоих были неосторожно сорваны гербовые печати, так что письма были надорваны. В обоих значилось почти одно и то же: Властители Северных пределов и Восточных областей, как и лорд Айзек, требовали признания суверенитета их владений.

   "Что же это происходит? – Гримнир ходил из стороны в сторону, хватался за голову, ощупывал корону и тяжело вздыхал, убеждаясь, что он пока еще правитель. – Я же не тиран, я не душил их налогами, не заставлял беспрекословно восхищаться... Да, казнил за малейшую провинность... Но кто идеален?.. Или они, наоборот, считают меня слабым, недостойным правителем? Да! Они жестоко ошибаются! Я им всем головы пообрубаю!"

   Дверь с треском распахнулась, и в зал вбежал гонец с желтоватым пакетом. Их Величество обратил на него пустой взгляд. Гонец, почтительно поклонившись, оставил пакет на ближайшем ко входу краю стола и побежал проч.

   "Неужели еще один... – по спине Гримнира побежали мурашки, дрожа всем телом, спотыкаясь, он нерешительно пошел к пакету. Он двигался медленно, осторожно, как будто бы в там была бомба, готовая взорваться в любую секунду. – О, Создатели... только бы не опять..."

   Дрожащими пальцами он прикоснулся к сухому, хрустящему пакету и тут же отдернул руку, будто бы обжегся. Он оббежал взглядом зал, как бы ища кого-то, кого можно было заставить прочитать и кому, если там такие же плохие новости, можно отрубить голову, но, не найдя никого, Гримнир, несколько осмелев, взял пакет, прижал к сердцу, пытаясь подключить никогда у него не водившиеся экстрасенсорные способности, и, ничего не почувствовав, резко сорвал печати и выудил древесного цвета лист бумаги, исписанный кривым почерком наместника Их Величества в Западных владениях. Гримнир опустил лишенный всякой надежды взгляд на пляшущие строчки и, скользнув лишь по двум словам "требуем" и "признать", выронил листок, плавно упавший на каменный пол...

   Часы на башне Гармонии забили семь часов вечера. И с каждым ударом лицо Их величества становилось все бледнее. Он поплелся к своему месту во главе стола, оступаясь и падая. Задыхаясь, он, добравшись до кресла, повалился на него. С седьмым ударом примерно над серединой стола, в полутора метрах над его блестящей поверхностью, зажглась синяя звездочка, быстро разрастающаяся и превращающаяся в прозрачную голубую пластину, наклоненную к Их Величеству.

   – Что за колдовство? – простонал Гримнир.

   Пластина потеряла прозрачность и засияла. На ней начали проступать контуры чьего-то лица. Проявились черные впадины глаз, искривилась в злобной улыбке трещина рта, и пластина заговорила голосом Франия:

   – А! Они раздавлены! Уничтожены! Ничего не могут сделать! Всемогущий властитель грандиозной империи не способен помешать краху всего того, чего добивались сотни предыдущих королей и императоров.

   – Кто ты такой?! – возопил Гримнир.

   – Ха! Ему интересно, кто Я! – стены замка задрожали. – Я лишь пешка в игре Высших Сил, а ты – пылинка на доске!

   – Да как ты смеешь! Мои маги в два счета найдут тебя, и тогда уже никакие преграды не помогут! Назови себя, мерзавец!

   Но Франий его не слушал:

   – Они всегда хотят, чтобы перед ними преклонялись, почитали их! А когда все вот-вот рухнет, они не хотят в это верить. Думают, что это все лишь страшный сон! – закачалась люстра, громадный стол медленно заскользил к дверям. – Нет! Это не сон, Ваше Величество! А самое страшное сейчас то, что войска Северных, Западных и Восточных земель уже движутся сюда, чтобы разорвать на части сердце хваленой Империи! Но и это еще не все: все подвластные Вам отряды уже отбыли по ВАШЕМУ приказу навстречу войскам Южных земель! Ха! Вы здесь одни! ОДНИ! Против трех армий!

   – Н-но... я н-не отдавал... – Их Величество стали белыми как мел.

   – Можете не беспокоиться: Я уже отдал! -Франий залился дьявольским смехом. Раскачивающаяся люстра с грохотом полетела на пол. – Забавно, Вы не находите? А когда все три придут сюда, они перегрызут друг другу глотки. Но спешу Вас огорчить: Вам не придется насладиться моментом – голову Вам снимут уже сейчас! – глаза-впадины Франия-проекции загорелись багровым пламенем, он уставился прямо в беспорядочно бегающие глаза Гримнира, пытающегося спрятаться от этого испепеляющего взора, и рявкнул:

   – Убить!

   Двери с грохотом слетели с петель и рухнули на покрывающийся трещинами пол. В зал, надвигая шляпы-котелки на горящие огнем в полумраке глаза, каждым шагом вдавливая дубовые двери в трещащий камень пола, вошли двое копий Франия. Оскалив ряды золотых зубов, они выхватили из наполнившегося пылью воздуха мечи-трости и двинулись к прижавшемуся к спинке стула Их Величеству. Гримнир судорожно выдвинул потайной ящичек со своей стороны стола, нащупал холодный металл лежащего там всегда наготове пистолета, вытащил его и, зажмурившись, пальнул в сторону приближающихся неприятелей. Их Величество приоткрыли левый глаз: один из подступающих схватился за лоб и рассыпался.

   – Было бы очень занятно, да вот пуля всего одна! – стены замка снова тряхнуло. Оставшийся из двух неприятелей остановился, его рассекла вертикальная трещина, он разделился на две половинки, немедленно достроившиеся до целых. Гримнир попробовал произвести еще один выстрел, но голос был прав – пуля оказалась последняя.

   Незваные гости преодолели уже половину стола. Они шли с обеих его сторон, разрубая на части и отбрасывая попадающиеся на пути стулья. Внезапно откуда-то сверху прогремел второй выстрел – говорящая пластина разлетелась на мелкие осколки. Гримнир схватился за глаз – в него попало осколком. Люди в черном подняли головы: на балконе возник Гильберт. Он перевесился через перила и спрыгнул в зал. Двойники немедленно переключились на него и уже потянулись в сторону за начавшими сплетаться в воздухе серебряными пистолетами, но не тут-то было. Гильберт навел свое оружие на одного из них, и, недолго раздумывая, длинное черное дуло выплюнуло очередную пулю. Пораженный в плечо противник схватился за место ранения и, уставив горящие глаза на стрелка, растаял в воздухе. Второй же снова разделился, и они оба, перерубив стол, отбросили обе его части в стороны, освобождая проход к их новому противнику.

   Гримнир мерно стонал – это единственная форма поддержки, какую он мог сейчас оказывать. Из-под ладони, закрывающей глаз, медленно выползали капли крови. Гильберт зарядил и пальнул снова – закончилось все так же: один исчез, другой раздвоился. Выход он видел только один: поразить обоих двойников одновременно. Противники, не дожидаясь, пока Гильберт снова будет готов стрелять, выхватили свое оружие и направили два черных металлических глаза на, ринувшегося под защиту отлетевшей к нему части стола, Гильберта. Пули очередью застучали по покрытой лаком древесине, нанося непоправимый ущерб (зачарованное оружие не нужно было перезаряжать, поли, вгрызаясь в крышку стола, тут же испарялись).Щепки летели во всю. Двойники не прекращали огня. Их величество, не переставая стонать, посмотрел целым глазом на прячущегося за тем, что осталось от королевской мебели, и надеющегося на чудо Гильберта и, совершив невероятное усилие, бросил ему свой пистолет. Гильберт подхватил его и без промедлений принялся заряжать. Ждать было нельзя: королевский стол не бетонная стена – долго не продержится.

   Неприятели разили в одну точку. Откуда бы ни пытался выглянуть Гильберт, туда сразу же переводился огонь и там же и оставался. Тогда Гильберт пошел на невероятно самонадеянное решение: он стащил левый сапог и высунул его слева. Металлические глаза переместились, и, как только снова начали палить, Гильберт осмелился выглянуть – пистолеты дернулись к нему, но опоздали: он успел пальнуть с двух рук и попасть. Двойники выронили оружие. Один схватился за ногу, другой – за сердце, и оба, злобно фыркнув, рассыпались.

   – Гильберт! – позвал Гримнир, взвывая от боли. Гильберт бросился к нему и, подхватив сползшего на пол императора, усадил его обратно на кресло и поправил съехавшую на ухо корону.

   – Позвольте, я Вас отнесу к Фильмине, – предложил Гильберт, – я видел. Она была здесь.

   – Кто еще остался в замке? Скажи! Кто?

   – Я видел только магов и Фильмину, еще Зильвена – в подземельях. Ваше Величество, я настаиваю, идемте к Фильмине. Она поможет...

   – Нет! Оставь! Я сам... – Гримнир поднялся. С его окровавленной прикрывающей искалеченный глаз руки закапала алая королевская кровь. – Беги, Гильберт! Как можно быстрее! Уходи!

   – Как же я могу?..

   – Живее! Если все правда... Если он не лгал... – Их Величество, скрипя зубами, поплелся к лестнице. – Нагони королевский отряд. Они не могли уйти далеко. Скажи, чтоб возвращались... Они будут здесь, в лучшем случае, через три дня... А в худшем... – он осекся и, ступив на первую ступеньку, в последний раз повернулся к Гильберту. – В худшем – они будут здесь уже завтра к вечеру... и все разрушат... Поспеши!– Гримнир, хватаясь свободной рукою за перила, стал взбираться по лестнице, провожаемый взглядом оставшегося возле кресла Гильберта. Он отчетливо слышал, как император шептал себе под нос, шипя от боли: "Предатели... все покинули... передушу всех и каждого..." Он остановился на балконе и, уставившись слезящимся глазом на бездействующего Гильберта, вскричал:

   – Живее! Или отруби себе голову!

   Гильберт послушно склонил голову и выбежал через выбитые двери...

XV

   Гильберт, кинув последний взгляд на проснувшихся при его появлении стражников, из-за своей природной лени и безответственности так и не узнавших о том, что происходило внутри замка, ступил с подъемного моста на вымощенную камнем дорогу. Он оглядел многочисленные маленькие деревянные дома, из которых только час назад выходили люди, чтобы наконец увидеть расчистившееся от туч небо, и из зашторенных окон которых сейчас не струился свет. Все как один, окна были темны, ни одного звука не доносилось из них, на улицах не было ни единой живой души. Нигде... никого... Лишь холодный ветер гонял по переулкам мокрые комья пыли да вчерашние номера газет... Город словно вымер в одночасье.

   Со стороны догоравшего последние минуты заката веял холодный ветер. Он нес с собой скорую гибель когда-то великой империи, а сейчас ожидающей минуты, когда растормошенные преследующим какие-то свои, ему одному известные цели злодеем местные правители разорвут ее на части, а потом перегрызут друг другу глотки за наиболее лакомый кусочек.

   Гильберт уже брел куда-то. Его сапоги, левый из которых был изодран бесследно исчезнувшими пулями, то и дело попадали в лужи, с шипением разбрызгивая следы прошедшего дождя. Он бы шел быстрее, даже бы летел как ветер, если бы знал куда."А может быть, никуда не ехать? – такая мысль вдруг мелькнула у него в голове. – Бросить все! К чертям все эти поручения, необходимости и важности! Вскочить на коня и прочь – домой, под прочную крышу, подальше от всех, – он поднял глаза и устремил взгляд в небо: ни единой звездочки не было на нем, будто бы кто-то, пока тучи затмевали обзор, похитил все звезды, и лишь один старик-месяц глядел на мир свысока. – Нет, нужно... нужно ехать... Все началось с Айзека... Только к нему мог быть отправлен отряд..." – он проходил мимо мрачной серой покосившейся будки с не менее покосившейся вывеской "Бюро ритуальных услуг. Закопаем быстро и качественно. Гарантия – 8 лет. По субботам скидки!" Остановился и через мутное исцарапанное стекло взглянул на громоздкий, топорной работы гроб с кривой, абсолютно несимметричной крышкой. "Ужели и меня ждет такой же... – подумал он. – Для короля, наверное, поизящнее заготовили... если вообще заготовили... К Айзеку, определенно... В Южные земли... Определенно по главной дороге!" Определившись, куда же, наконец, он движется, Гильберт развернулся на 180 градусов и направился к конюшням, ибо надо же было как-то догонять ушедший уже далеко вперед отряд элитных королевских карателей.

XVI

   Пока Гильберт, взявший единственную оставшуюся хромую кобылу и отобравший у бегущего, как бегут крысы с тонущего корабля, Зильвена набитую всякими полезными и бесполезными предметами сумку, мчался во всю мочь той самой кобылы, Юрм, вольный техномаг, шут предпоследнего Их Величества и просто интересный человек, бродил в пределах Иллийского леса в поисках вдохновения для своих новых чудес. На его счету были такие творения, как: шариковая ручка-пулемет с радиусом поражения в десять метров, стул-самолет, способный парить в двадцати сантиметрах над землей, стрела-бумеранг, возвращающаяся к своему отправителю после поражения цели с той же скоростью, лазерная шпага, заряда батарейки которой хватало только на один удар, и еще много других диковинных штук, которые, несомненно, могли бы изменить мир к лучшему, если бы пользовались спросом. Все эти новинки слишком уступали в соотношении цены и качества, были бесполезными или просто опасными, однако Юрм не отчаивался и продолжал творить.

   Он брел по залитой лужами протоптанной тропинке, время от времени останавливался и осматривал через занятное, чем-то напоминающее подзорную трубу устройство, заменяющее ему правый глаз, встреченное дерево. Сейчас он остановился возле огромного приблизительно восьмидесятипятилетнего дуба: листвы на нем почти не было, как и на всех деревьях на Фенроте, не сумевших укрыться от дождя, по размякшей коре пробегали обожженные шрамы.

   Откуда-то стало доноситься противное все нарастающее жужжание, подобное жужжанию надоедливых насекомых, так и норовящих влететь в рот или в ухо. Юрм скинул с плеча лямку пухлой, набитой всякими всячинами коричневой сумки, беглым взглядом своей трубки определил, куда ее можно поставить, да так, чтоб не в лужу, и, найдя более или менее сухой островок на тропинке, установил сумку на него. Жужжание становилось непереносимым. Юрм, закатав рукав своей пятнистой красно-зеленой "рубашки", если можно так назвать ту чудо-одежду, которая была на нем, запустил руку в сумку и, изрядно в ней покопавшись, таки вынул источник этого омерзительного жужжания. Это был маленький прямоугольный коробочек с крошечной антенкой, который неустанно мигал одной фиолетовой лампочкой и жужжал, как бы чего-то требуя. Юрм тряханул коробок пару раз, потер его об штанину и, когда от этих действий коробок успокоился, поднес его к уху, отодвинув пальцем мешающийся локон огненно-рыжих волос.

   – Юрм, – прохрипел коробок, – слышно?

   – Еще как, Зибельман Аутфиросич, еще как! – звонко и почти весело отозвался Юрм. – Какими судьбами? Я же Вам, вроде бы, своего кода не давал.

   – Да мы сами нашли, по частоте кристалла, – голос из коробка усмехнулся, – не так-то и много людей ходят с магическими кристаллами в спичечных коробках.

   – Виноват, буду исправляться.

   – Слушай, Юрм, мы тут посовещались и решили тебя с собой взять. Ты же ведь не собираешься оставаться на Фенроте?

   – О чем это Вы, Зибельман Аутфросич? – удивился Юрм. – Что случилось, и куда вы собираетесь?

   – Ничего хорошего, ничегошеньки, – голос из коробка начал похрипывать и прерываться. – Тот-кого-никто-не-знает-но-все-боятся появился. А это, сам знаешь, ни к чему хорошему не приведет. Бежать надо. Как можно быстрее.

   – Куда бежать? Я что-то Вас плохо понимаю.

   – У Вимбилдана брат в Зазеркалье полвека назад сбежал. Сегодня в полночь обещал открыть путь. Зеркало мы уже приготовили, оно большое – все без труда протиснемся. Приходи к нам в башню, если только не захочешь остаться.

   – Спасибо, Зибельман Аутфросич, я подумаю и приду.

   – Только не затя... – раздался выстрел, и коробок выбило из рук Юрма. Он обернулся в сторону, откуда, как ему показалось, стреляли: Из почти ночной темноты, из-за сухого, корявого, похожего на древнюю сгорбившуюся старуху серого деревца вышел человек в отливающем в лунном свете серебром черном костюме. Глаза его сияли алым огнем, под острым носом красовалась кривая ухмылка, тонкая нижняя почти белая губа была чуть отвернута слева, открывая вид на три золотых зуба.

   Вдруг чья-то тяжелая рука опустилась на левое плечо Юрма. Его будто бы обожгло. Он рефлекторно попробовал вывернуться, но не смог, потому только лишь повернул голову: к нему слева подобрался точно такой же, с совершенно таким же выражением лица, как и у того, который вышел из-за дерева, тип. Он впился своими тонкими острыми пальцами в плечо Юрму так, что тот аж взвизгнул.

   – Не покалечьте! – крикнул кто-то сзади, но Юрм не мог посмотреть: первый из появившихся двойников подобрался к нему и схватил его за правое предплечье, затем оба неизвестных взяли Юрма подмышки и оторвали от земли – они были выше его примерно на две головы. Все это произошло так быстро, что Юрм даже не успел опомниться, как что-то холодное и непременно тяжелое опустилось ему на голову, кто-то третий, наверняка, тот, кто только две секунды назад кричал из-за спины, обвил шею Юрма ледяными пальцами, затем последовали два резких движения по и против часовой стрелки, хруст шейных позвонков и свернутая шея...

   – Выше поднимете! – скомандовал обошедший их и представший перед навсегда поникшим головой Юрмом Франий. Он был одет как обычно, только трости при нем не было.

   – Первый раз пробую, так что не уроните! -он, взявшись двумя пальцами за полу своего котелка, отшвырнул его в сторону, после чего сделался совершенно плоским, а затем превратился в дымчатое человекообразное темное облако с двумя горящими багровыми фонарями на месте глаз и шагнул в повисшее между двумя его двойниками обмякшее тело Юрма.

   Все замерло. Движение даже самого легкого ветерка остановилось. Так длилось пару минут до тех пор, пока рыжая голова Юрма внезапно не дернулась и не прохрипела не своим голосом.

   – Меня не будет два дня. За это время ничего не случится, – голова тяжело поднялась, и горящий тем же багровым пламенем, но медленно угасающий единственный живой глаз устремились в ночь.

   – Опустите...

   Копии освободили тело Юрма из захвата, и оно, упав на ватные ноги, повалилось бы на землю, если бы двойники его не удержали.

   – Дьявол!... Мало того, что через эту штуковину ни черта не видно, так придется еще прогуляться... – глаз почти погас и стал совсем таким же голубым, какой был у еще живого Юрма, да и голос вернулся почти прежний.– Вперед! До утра нужно научиться ходить, а вам еще потом умереть, пытаясь прикончить этого болвана... – и медленно, придерживаемый двойниками Франия, Юрм на гнущихся и подворачивающихся ногах двинулся дальше по тропинке...

XVII

   Гильберту, покинувшему черту города, пришлось преодолеть, по меньшей мере, километров пятьдесят, прежде чем он смог найти единственное убежище, которое еще не успел бросить хозяин и в котором можно было передохнуть и спокойно провести ночь, что было крайне необходимо, ибо он уже вторые сутки не смыкал глаз. В роли убежища выступил придорожный трактир "В добрый путь...", славившийся просто огромными и ужасно больно кусающимися клопами, а так же тем, что никто из живых его никогда дважды не посещал, ибо второй визит обычно оканчивался трагично.

   К моменту прибытия Гильберта, Сильбье, хозяин заведения, а по совместительству еще и единственный из обслуживающего персонала, домывал кружку за только что ушедшим последним посетителем. Журчала вода из крана.

   Гильберт, скрипя старыми половицами, медленно, стараясь не производить много шума, подошел к барной стойке и, оглядев мрачное и весьма однообразное убранство главного помещения, бряцнул по установленному специально для вызова персонала крохотному медному колокольчику.

   Закрутили вентиль крана, так что журчание воды сменилось лишь раздражающим звуком периодически падающих капель, и кто-то торопливо заскрипел со стороны проема, ведущего на кухню. Обтирая мокрые руки об заляпанный жирными пятнами когда-то белый, но сейчас больше серый фартук, старик Сильбье прошел за барную стойку и, опершись на обе руки и асинхронно водя серо-коричневыми усами-щетками, уставился на гостя. Они бы могли глядеть друг на друга вплоть до скончания времен, но Гильберт нарушил молчание:

   – У Вас можно остановиться до утра?

   Сильбье пробурчал что-то невнятно себе под нос, но потом, увидев золотые нашивки государственного служащего, сказал:

   – Конечно, выбирайте любую комнату – все равно никого нет...

   – А?..

   – Завтрак будет... – старик указал на лестницу в углу, ведущую на второй этаж к комнатам. – Прошу Вас. Проходите...

XVIII

   На утро, отведав плохо прожаренного кролика, обитавшего в морозильнике в погребе Сильбье последние три месяца, и расплатившись одной золотой монеткой с профилем сто тридцать пятого Их Величества, Гильберт поспешно покинул заведение. Сильбье то ли от врожденных бескорыстия и желания помочь, то ли от желания произвести благоприятное впечатление на значимую особу ночью успел накормить, напоить и даже вымыть лошадь Гильберта, однако оценить это тот смог уже после того как рассчитался (старик даже немного приуныл, но виду не подал).

   Путь Гильберта лежал дальше: имперский отряд встал временным лагерем близ деревеньки Холмгорь, что в одном дне пути от Исть-Курганы, ближайшей к сердцу Империи области Южных Земель. Там, в приграничной деревне Верхнегрязь, отряд должен был начать нести добро и справедливость – мародерствовать по слову Их Величества, которого, собственно, он не давал. Там же, но чуть глубже в Южные Земли, их должна была встретить Южная армия и всыпать им по самые уши, а потом дальше двинутся в центральные районы, дабы просто грабить и убивать, без каких-либо благочестивых намерений. У Гильберта оставалось полтора дня, чтобы нагнать карателей-самоубийц и попытаться убедить их вернуться (собственно говоря, это абсолютно бессмысленно, ибо те толпы, что движутся к столице, все равно вырежут всех, зато они проживут на два дня дольше).

   На дороге к Северопьке Гильберт свернул на лесную тропу, по ней он рассчитывал срезать и нагнать отряд, наверняка, не отважившийся пройти через наполненный всяких тайн и загадок Иллийский лес, уже к сегодняшнему вечеру.

   Тропа медленно становилась все уже. Деревья, обрамляющие ее, все больше тянулись друг к другу лишенными листвы ветвями, и свет восходящего солнца все меньше и меньше проникал между ними.

   Лошадь Гильберта, на сколько это было возможно, шла рысью. Впереди ожидала развилка: направо дорога вела к деревне Холмгорь, которую уже как четыре часа имперский отряд покинул; уходящая же налево тропинка шла наперерез, как раз туда, где Гильберт и предполагал настигнуть карателей. Внезапно со стороны правой тропинки раздался дикий крик: "На помощь!" Недолго думая, Гильберт пришпорил лошадь, и та, как могла, понеслась вперед.

   Замелькали деревья. Встречные потоки воздуха трепали куртку. Вдруг что-то с грохотом вывалилось перед ним, напугав лошадь. Она резко затормозила и встала на дыбы, скинув своего не успевшего спохватиться наездника. Потом загремели выстрелы то с одной, то с другой стороны. Животное испуганно заржало и, получив два залпа смертоносного свинца в шею, повалилось на землю. Поднявшись, Гильберт смог увидеть, что тем чем-то, что возникло пред ним, приведя в такое неудобное состояние, оказался невысокий рыжий человечек, запутавшийся в своей подранной коричнево-красной одежонке, которая, в свою очередь, запуталась в лямках его пухлой сумки. У него над головой просвистели еще две пули. Гильберт схватился за саблю, слетевшую с пояса во время падения, и, обернувшись, увидел одного из стрелявших: человек в черном костюме, запылившемся, видимо, от погони, показался из-за ствола засохшего дуба. С дьявольской гримасой, не поддающейся никакому описанию, на лице он навел на усыпанный капельками грязи лоб Гильберта маузер и готов был в любой момент лишить его жизни.

   – Ложись! – завопил рыжий, и оставляющее за собой в воздухе чугунное ядро, пронесшись в двух сантиметрах над правым плечом Гильберта, сорвало голову с незадачливого стрелка, тут же превратившегося в кучку пепла.

   Из сумки, на которой, как на резвом скакуне, восседал не вовремя появившийся рыжий человечек, торчала смотрящая как раз туда, где уже лежал развеиваемый пепел, блестящая полая труба, над которой поднимался серебрящийся дымок.

   – Там еще! – крикнул рыжий, указывая в противоположную сторону. Там был еще один стрелок, но он медлил, и известно почему: как и те в замке, он собирался развалиться на две части, но как-то не особо активно, будто бы чего-то ждал. Его промедлением и поспешил воспользоваться Гильберт. Пока трещина шла по мертвенно-белому лбу стрелка, наш герой в три семимильных шага успел подобраться к неприятелю и перерубить его точно горизонтально пополам – он, не издавая ни звука, развалился на три обращающихся во время падения в пепел куска...

   – Благодарю! Премного! – рыжий, шлепая сандалиями на босу ногу, кинулся к убирающему абсолютно не запятнавшуюся в крови саблю Гильберту и точно бы бросился ему на шею, если бы сравнительно невысокий рост и тяжеленная сумка не мешали ему провернуть такой, в данном случае акробатический, трюк, потому он просто вцепился обеими руками в рукав Гильберта и судорожно затряс его. – Вы не представляете, как вы вовремя! Если бы Вы их не отвлекли, я просто уверен, они бы убили меня! Спасибо! Спасибо Вам, доблестный сер!

   – Да я же почти ничего не сделал... – сказал Гильберт, пытаясь высвободиться из цепких рук спасенного, который, судя по всему, мог бы держать и трясти его часами без устали. – Лучше скажи, кто ты такой и что этим надо было.

   – О, извините, сер! – левый глаз его весело заблестел голубеньким огоньком, а окуляр от подзорной трубы, заменяющий правый, завертелся, то приближаясь, то отдаляясь. – Юрм, просто Юрм. Техномаг. Самый лучший, потому что единственный.

   – Техномаг? – удивленно спросил Гильберт. Он встречал самых разных волшебников: заклинателей птиц и зверей, стихийных чародеев и просто чудаков. – Впервые слышу о таких.

   – Ха! Конечно! – неосведомленность его спасителя, по-видимому, только раззадорила Юрма. – Времена, когда люди искали что-то новое и интересное, давно прошли. Сейчас у всех либо есть все, либо нет ничего, но ни тех, ни других это не волнует. Даже великие волшебники ничего нового не делают. А мне же было скучно, и я стал зачаровывать самые разные механизмы. Техномагия – волшебство, приложенное к механизмам. Вы знаете, доблестный сер... – Юрм разошелся не на шутку, и остановить его поток красноречия стало бы совершенно невозможно.

   – Погоди, погоди. Можешь просто звать меня Гильберт...

   – Хорошо-хорошо, сер Гильберт... Знаете, у придворных магов есть замечательная вещь – генератор молний. Это самое обыкновенное приспособление, использующее электрический ток, а у меня есть лучше! Оно преобразует огонь в молнии совершенно без каких-либо внешних источников энергии... Правда, оно иногда взрывается... Но давайте я Вам все сейчас покажу... У Вас пара спичек найдется?.. – Юрм уж было полез ковыряться в своей сумке, но Гильберт его остановил.

   – Не нужно. Я верю на слово... Ты так и не сказал, что этим нужно-то было.

   – О... да... простите, я совсем забыл. Я совершенно не знаю... – глаз его забегал из стороны в сторону, как будто ища что-то. – Я просто шел за имперским отрядом, а тут они... Совершенно внезапно! Ей-богу, не знаю! Они хотели схватить... потом стреляли. Я побежал, запутался... а тут Вы... Спасибо Вам, сер Гильберт! Если бы не...

   – Стой-стой! – остановил Гильберт вновь собирающийся взорваться фонтан красноречия. – Говоришь, отряд видел... А к нему меня доставить сможешь?