Текст книги "Конечная История (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Свиридкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Свиридкин Дмитрий Олегович
Конечная История

Конечная История.

Если Вы видите в чем-то смысл,

это вовсе не значит,

что кто-то его тоже видит.

   В решающий момент, когда в голове будут рваться атомные бомбы, разбрасывая взрывной волной обломки мыслей, автоматически включится инстинкт автосохранения, или, как некоторые называют его, «рефлекс пятой точки», и у тебя в голове уже не промелькнет пугающая мысль о том, что весь этот бред, который льется из тебя через край и принимает вид слов на линованной бумаге, кто-то будет читать и что этот кто-то может посчитать тебя сумасшедшим или того хуже. Тебя это не потревожит, и этот спасительный бред все-таки окажется написан. Он будет именно таким, каким его заказывали, не лучше и не хуже. Только одна маленькая глупость с твоей стороны может все испортить: достаточно перечитать написанное – будет конец всему! Ты ужаснешься и, дабы никто не видел этого кошмара, сожжешь все свои труды. Нет, мой юный друг, никогда, ни в коем случае не перечитывай написанного собственной рукой!

Неизвестный писатель.

Пролог.

Начало и конец.– А вы верите в ангелов? – спросили меня однажды.

– Я верю в бесов, – уверенно ответил я.

Из записок умалишенного.

   Он стоял посреди полуразрушенного зала. Огромная изуродованная временем и влагой металлическая люстра с не зажигавшимися с незапамятных времен, почерневшими от сырости и грязи свечами, расколотая пополам, развалилась на холодном каменном полу, усеянному трещинами, обломками каменных плит и прочего некогда "добра". Солнечный свет пробивался через разрушенную, поросшую мхом с внутренней стороны стену. За стеной расположилось нечто, когда-то очень напоминавшее ров с водой, а сейчас – лишь углубление с серо-зеленой время от времени булькающей желеобразной субстанцией, источающей такие ароматы, какие нельзя описать ни одним приличным и даже неприличным словом.

   В вытянутой пред собой бледной левой руке он держал книгу в металлическом переплете. На ней с одной стороны было вырезано изображение солнца, наполовину заслоненного луной, на обратной – пятиконечная звезда, окруженная невиданными светящимися письменами.

   Ветхие, пожелтевшие страницы ее безудержно перелистывались свободно разгуливающим по залу, свистящим и завывающим ветром. Внезапно он утих. Еще одна страница перевернулась. Пугающая тишина нависла над этим всеми покинутым местом. Книга была раскрыта на тринадцатой странице.

   Его черные пустые глаза, над которыми нависла еле заметная тень, отбрасываемая полями его котелка, лихорадочно забегали по строчкам:

   "...Средь Хаоса первородного всегда существовал Порядок. Тем Порядком были, есть и будут двое бессмертных братьев-создателей. Соединив энергию Хаоса воедино с разумом, создали они клочок земли среди бескрайней пустоты, в который после вдохнули жизнь: воздвигли горы, наполнили моря, реки, озера, сотворили всех тварей живых. Был создан немыслимый каменный диск, несущий на себе все созданное, вокруг него неустанно оборачивались два огромных шара – то были исполнившие предначертанное создатели, утратившие свою телесную оболочку. Один стал белым шаром чистой энергии – воплощением светлой силы, дарующей свет и жизнь миру. Другой – обернулся серым бездушным камнем – вестником гибели и скорби. То стали Солнце и Луна мира сего.

   Тысячелетия прошли. Создатели, несмотря на свой облик и всю разницу меж друг другом, неусыпно хранили созданное ими. Но ничто не вечно, и спокойствие не исключение. В пятнадцатом тысячелетии от начала времен, положенным сотворением мира, произошел первый катаклизм, нарушивший безмерное спокойствие этого клочка земли. Создатели были разделены и подавлялись желания одного другим. Но Ахет, обернувшийся воплощением темной стороны, возжелал быть единоличным хозяином всего созданного и вознамерился уничтожить своего брата Саара, принявшего светлую сторону. Охваченный своим желанием, забыл он главное правило, что свет и тень должны быть едины.

   В пятнадцатом тысячелетии столкнулись Луна и Солнце – событие сие названо было первым перерождением Солнца. В тот час ослепляющая вспышка выжгла часть плодородных земель диска Фенрота, как была названа эта земля. Мощнейший взрыв сопровождал свет – усыпано стало небо тысячами каменных осколков, что стали звездами. Ни один из братьев не мог победить в битве той. Столкнувшиеся силы пролились на Фенрот, как дождь среди осени. То были осколки разума. Сверкающие и переливающиеся на свету, они падали на землю. При помощи осколков тех, волею судеб просыпанных, были сотворены люди, перенявшие качества, присущие их Творцам, не желавшим их сотворения.

   Но не прошла схватка бесследно. Ранен был Саар, и посему раз в столетие Луна затмевала Солнце, и Ахет нес беды и губительные болезни всему живому, сотворенному ими когда-то вместе...

   С тех пор от сего дня сотворенные люди начали свое летоисчисление, а день сей назван был Днем Сотворения... Но не могло сотворение одного пройти без исчезновения другого, ибо таков закон. Последний кристалл разума, коснувшийся земли, не сотворил еще одного нового человека, а уничтожил все живое, что было вблизи него. Сияющая голубизна его растворилась, и налился он кровью. Почва под ним посерела и омертвела. Кристалл поглотила земля, и началось распространение порчи... Так южная часть континента обрела новое имя – Мертвые Земли...

   Люди, явившие собой воплощения создателей, освоили все среды жизни и весь Фенрот. Всем народам мира того был дарован единый язык, что ускорило прогресс технический. Они покорили природные процессы и явления и даже попытались овладеть временем. Жажда знаний вела людей в Мертвые Земли. Именно там были освоены немногими избранными тайны жизни и смерти, познали они искусство воскрешения умерших тысячелетия назад. Но цена знаний была высока... Даже Творцам она не была известна...

   Достигшие многого, люди стали угрозой гибели Фенрота, ибо они выжигали леса, осушали моря... разрушали сотворенное Создателями. Ахет, обязанный, как и его брат, защищать созданный ими Мир, обратился к пути силы и усмирения...

... В день затмения лунный диск залился кровью – ниспослан был на Фенрот гигантский огненный шар, грозивший уничтожить все живое. Но светлый Саар, не одобривший решения брата, вмешался: в самый момент удара он защитил всех выживших изначальных обитателей Фенрота, в том числе и людей, от чудовищной разрушающей силы. Ослепляющая вспышка света поглотила Фенрот... И представители рода человеческого склонились пред мощью Создателей в момент, когда «кровь была смыта с Луны». День сей вошел в историю под именем Великого Катаклизма..."

   Он с треском, пробежавшимся по стенам разрушенного зала и усилившимся, захлопнул книгу – она рассыпалась в его руке.

   – Прав! – он с силой стукнул каблуком – по полу поползла новая трещина – и залился хрипящим, истерическим смехом. – Всегда был прав! Все изначально было обречено!

   В правой руке, облаченной в черную кожаную перчатку, возникла из черной дымки трость с серебряным набалдашником и золотым оконечником. Он развернулся и направился в сторону того, что когда-то могло быть воротами, но сейчас представляло собой лишь груду развалин.

   На солнце надвигались тучи. Его блестящие черные туфли, почти не заляпанные грязью, издавали глухой стук при каждом его шаге. Длинный черный плащ развивался за его спиной. Тучи поглотили солнце, нависла тень. В небе зажегся пылающий огненный шар. Он приближался и разрастался.

   Он уже подошел к этим развалинам. Пред ним предстал какой-то поржавевший механизм. Он двинулся к нему. Две ослепительные световые вспышки, словно две звезды, загорелись возле него. Ноги его подкосились, котелок слетел, открыв короткие черные волосы, трость выпала из его рук. Два прозрачных силуэта подхватили его... Огнем залилось небо... Все исчезло...

   Часть первая.

Герой одного рассказа.Кто ищет, тот найдет... на свою голову...

Народная мудрость.I

   Все началось в один из зимних вечеров 2598 года от Великого Катаклизма. Огромными ослепительными, чистыми, белыми сугробами была занесена одна из совершенно обыкновенных деревянных избушек (на курьих ли ножках? – история умалчивает) деревушки N близ городка M государства E13 (Их названия нас не сильно интересуют, так как... а зачем рассказывать сейчас? Ведь все и так будет ясно далее. Но эти названия все-таки будут упоминаться... всему свое время).

   Перенесемся внутрь этого сооружения: совершенно обыкновенная деревянная мебель: четыре кресла, обеденный стол, письменный стол, к которому придвинуто одно из кресел, на северной стене (с внутренней стороны, конечно) повешены скрещенные два булатных клинка, на которых весело поигрывали огоньки света, излучаемого пламенем камина, возле которого также стояло кресло (еще два кресла – возле обеденного столика), на полу расположился ковер – шкура неубитого медведя, впавшего в спячку на время зимы. Направим наш всевидящий взгляд к небу, находясь, естественно, в этом помещении – увидим, как это ни странно, обычную для наших дней лампочку (не энергосберегающую, конечно, – данная цивилизация высоко развита в технологическом плане, а так же осознает, что недостатки энергосберегающих лампочек полностью топят все их плюсы, что использование обычной лампочки намного выгоднее в краткосрочный период времени и не вредит здоровью...) Возле окна разместилась деревянная узкая, одноместная кровать.

   Однако мы осмотрели всю обстановку (о, мы забыли про два окна: металлопластиковые окошки с откидывающейся форточкой – естественно, в этой стороне всегда холодно, а обычные деревянные – поддувают, так что все как у людей, тем более из-за отсутствия жары можно не бояться возможности ядовитых испарений плавящегося пластика. Экологическая катастрофа произошла только однажды, но с тех пор минуло множество тысячелетий жизни в гармонии с природой), но где же главный атрибут – хозяин избушки? Так вот же он!

   Вот в кресле, возле письменного столика, расположилась фигура в переливающемся изумрудного цвета халате, он обращен к нам спиной – лица мы не видим, несмотря на наше всевидящее око, лишь частично видна густая борода. Правая рука его постоянно движется – он пишет что-то. Нас одолевает любопытство, мы подходим к нему и зависаем у него "над ухом" – хозяин не замечает или не хочет замечать гостей.

   Перед ним белоснежный лист бумаги, рядом еще стопка той же бумаги. Вверху листа выведено пурпурными чернилами "История о том...".

   Недвижимы глаза его, он замер в ожидании начала нашего повествования. Что ж, не будем задерживать его и разморозим застывшее время...

   Он покрутил в руках огромное гусиное перо, обмакнул кончик в чернильницу, стоявшую здесь же, на столе, но тщательно от нас скрываемой ранее, и принялся писать далее: "как в мгновение все обратилось в ничего..."

II

   – Ваше-ство! – в комнату, где мирно спал герой нашего повествования, Маркус д'Эрмион, ворвался его верный и лучший, потому что единственный, слуга – Трений. Огненно-рыжий. Лет девятнадцати.

   Он ворвался, размахивая жестяным ведром, до краев наполненным водой, проявляя невиданное мастерство и не проливая ни капли.

   – Еще п-пять мину-у... – д'Эрмион потянулся правой рукой "к небу", однако сразу же опустил ее, перевернулся с боку на бок и захрапел.

   – Вставайте, Ваше-ство! – Трений с размаху окатил спящего из ведра.

   – Какого?! Кто здесь!? – наш герой подскочил с кровати (если бы было возможным, он бы пробил головой дыру в потолке, но, к счастью (а может и нет... кто знает...), этого не случилось) – А... но неужели уже пора...

   – Да, Ваше-ство, Его Величество Геральд III Синезубый, соизволили проснуться и требуют Вас к себе, по сами-знаете-какому делу, -Трений словно скороговорку читал. – Самое время сейчас. Вы же знаете, как долго вам пришлось добиваться... К тому же королевское время дорого, равно как и Ваше.

   – Эх... – вздохнул д'Эрмион. Он встал с края кровати, смахивая капли воды с своего влагостойкого одеяния, и поплелся к уже открытой двери, однако, он вдруг остановился в дверном проеме, повернулся на сто восемьдесят градусов и вопросительно посмотрел на слугу.

   – Шляпа-с на крючке-с, за дверью-с, – шепнул Трений, несколько наклоняясь.

   -Да-д-да... – д'Эрмион развернулся еще на девяносто градусов на север, прикрыл дверь и снял с крючка свою большую болотного цвета шляпу с широкими полями, украшенную огромным гусиным пером, окрашенным в кроваво-красный цвет, и драгоценными каменьями, и взгромоздил это грандиозное сооружение на голову, закрывая полями еще сонные глаза, и, наконец, покинул свое жилище.

   Трений, поставив опустошенное ведро на дубовую лавку, поспешно достал с полки, подвешенной на стене чуть выше его роста, металлическую палку с куском кожи, каким-то замысловатым образом присоединенным к ней, и принялся гонять ею кружащих по комнате мух. Со стороны это походило на танец с саблей: со свистом разрезая воздух, он расшибал надоедливое насекомое в коричневато-зеленую кашицу, резко оборачиваясь, сгонял с места другое и снова пришлепывал третье. Трений крайне старался, дабы его хозяину не докучали эти мерзкие существа. К тому же это занятие ему чертовски нравилось.

III

   Итак, мы положили начало нашей истории. Герой есть – по законам жанра, необходимо познакомить читателя с ним поближе – не будет противиться правилам:

   Маркус д'Эрмион – сын Люциуса д'Эрмиона, богатейшего и влиятельнейшего человека во всей Империи Деваиль, богаче него был только предыдущий правитель, Ричард II Златотворный (Прозвище свое получил за невероятный дар – обращать неугодных в сундуки, набитые монетами. Возможно, он просто продавал неугодных – отсюда и все эти богатства – история умалчивает). О матери д'Эрмиона истории также ничего не известно от того момента, как она сбежала на край света, прихватив с собой несколько сот тысяч монет и оставив трехлетнего сына на попечение отца, уделявшему дорогому чаду времени чуть больше, чем нисколько.

   Скончался д'Эрмион в возрасте восьмидесяти лет, в связи с неизвестными обстоятельствами, в своем замке. К концу жизни за ним числились десять миллиардов золотых! Все это невероятное состояние Люциус... нет, не передал по наследству...сокрыл! Причем неизвестно где, а сыну оставил лишь состояние в десять тысяч серебром, одноэтажный деревянный домик в самом центре столицы (в те времена столица Империи носила гордое имя – Траниус. Почему? Неизвестно, но это не особо важно...), да клочок бумаги с одной фразой: "Ищи там, где нет".

   Таким образом, герой наш оказался не полностью, но почти на улице (хочешь или нет – работать придется), ибо на десяти тысячах далеко не уедешь. Д'Эрмион, будучи гигантом мысли, умевшим на обычной человеческой глупости получить все, чего душа желает, решил потратиться на дорогие одежды и заручиться поддержкой Его Величества, пришедшего на смену старому Величеству, Геральда III Синезубого (Его третий справа в верхнем ряду зуб был крайне синего цвета, возможно, это признак магической силы, а возможно, всего лишь особая форма кариеса). (Есть мнение, что Ричарда II самого продали какому-то племени луноликих людоедов, однако это всего лишь гипотеза, которую подтверждает только присланная вместе со стрелой записка: "Хатим исчо").

   Не будем раньше времени сообщать читателю, каким образом собирался выполнить поставленную задачу д'Эрмион, ибо об этом будет сказано позже.

   Итак, по традиции жанра нужно завершить представление нашего героя его портретом...да будет так:

   Черные, как уголь, длинные волосы, заплетенные по какой-то особой технологии на затылке, они сверкали в лучах солнца, а ночью они сливались с тенью... Глаза его были особыми: средних размеров, черные и пустые днем, ночью – сияющие дьявольским огнем. Когда он весел, глаза его отливают цветом морской волны, когда зол – два огненных рубина, а печален – цвета тины болотной. Острый, как носы его туфлей, нос, но с легкой горбинкой. Не красные, полные жизни, не бледные, как у мертвеца, а представляющие собой что-то среднее, тонкие губы, растягивающиеся в злобной ухмылке всего лишь на четверть от расстояния "до ушей", открывающие сверкающие своей белизной зубы. Лицо его также было не живым, не мертвым, а просто бледным. Уши его всегда скрывались либо шляпой, либо волосами, мы знаем только то, что они есть. Рост у него среднестатистический, вес, соответственно, тоже. В плечах широк, не слаб, не силен, в общем, обыкновенен.

   Нарисовав лицо, нужно дорисовать одежду:

   Шляпа его была самым главным богатством, на ней насчитывается около тысячи драгоценных камней, которые он самолично вживлял в ткань. Она была зачарована у какого-то шарлатана-колдуна, дабы оберегать и приносить удачу, и, действительно, пока шляпа была со своим хозяином, с ним ничего никогда не случалось плохого, но и хорошего было мало ("Энергии не хватило", – усмехался д'Эрмион). Возможно, в ней и было еще что-то особенное, одно ясно точно: потеря такого "артефакта" привела бы нашего героя к немыслимому краху.

   Пытливый ум нашего читателя может задать вопрос: "Раз это такой, можно сказать, богатый и к тому же известный господин, то при нем должно быть хоть какое-то средство самозащиты". Незамедлительно отвечаем: ранее всегда при нем были шпага и пистолет (попадать белке в глаз с расстояния десяти шагов и закалывать вооруженного и опасного пациента клиники Его Королевского Величества для душевнобольных должны были уметь в эти времена все без исключения), однако отсутствие начального капитала потребовало серьезного решения – продать! Теперь же, когда хоть какие-то, но деньги, у него появились, было бы накладным приобретение оружия, ибо требовалось слишком много бумажек, которые в свою очередь потребовали бы слишком много денег.

IV

   То был один из по-настоящему летних деньков. Вчера прошел ливень, так что лужи все еще стояли в выбоинах на дорогах. Было еще много меньше полудня, но солнце уже припекало. Просыпающийся город пока дышал свободно, ибо пыль, осевшая за ночь на многочисленных дорогах, только собиралась подняться вновь, дабы кашлем и чиханием сообщить миру, что в городе кипит жизнь.

   И вот он, в черных остроносых сапогах, блестящих штанах, отливающих серебряным блеском, в белой, аккуратно выглаженной рубашке и в серо-зеленой жилетке поверх, на которой вышит фамильный герб (змей, обвивающий переломленное копье), в зеленом с бардовой подбивкой плаще, уверенно шагает к своей цели. Мчит на всех парах, сбивает прохожих с ног, останавливается, раскланивается, приносит извинения и продолжает свой путь, ежеминутно поглядывая на золотые (позолоченные?) часы на запястье.

   Он летел, распихивая все на своем пути, "влетал" в лужи, обрызгивая стоящи рядом, и слышал недовольные возгласы в свою сторону. Он все слышал, но не слушал: в голове его была лишь одна мысль: наполнение своих карманов золотом.

   Однако он внезапно сбавил шаг и остановился. В этот момент проходящая мимо пара молодых людей, глядя на него, покрутили у виска пальцем. Жалобный плач скрипки достигал его слуха. Д'Эрмион, недолго размышляя, двинулся на звук. Он привел нашего героя к небольшому бревенчатому домику, каких в городе были тысячи. Из распахнутого окна струились рыдания музыкального инструмента. Он заглянул: комната была пуста, как ему показалось, ибо видел он только дверь, ведущую неизвестно куда. Срывающийся со струн, вырывающий душу реквием по несбыточной, древней мечте, утерянной в далекой башне на затерянном в синем море острове, пронзал сердце, разрывал душу на тысячи клочков, предвещая что-то недоброе... Внезапно игра оборвалась, что-то с грохотом упало на пол и разбилось... – д'Эрмион сбежал, заметив, что дверь приоткрылась и из щели показалось чье-то бледное лицо...

   Мгновенно выбросив все увиденное из головы, совершенно не придавая этому значения, он продолжил свой путь, ибо время, как и Их Величество, не любит ждать...

V

   Около получаса беготни с пяти-десяти секундными передышками, около пятидесяти раз назван сумасшедшим, десять раз проклят. Наслушавшийся всяческих сквернословий, он стоит перед массивными дубовыми вратами королевского замка, окруженного, согласно всем традициям, рвом с крокодилами. Это грозное строение, расположившееся на маленьком островке суши, соединенном с остальной частью города лишь относительно небольшим каменным мостом, являло собой вид уродливости и древности в одном флаконе. Назначение рва при отсутствии подъемного моста оставалось загадкой. Судя по башенкам, в которых должен был находиться подъемный механизм, таковой мост планировался, но после того, как вырыли ров, что-то пошло не так. Так или иначе, но замок представлял собой громадную пятиуровневую коробку с многочисленными окошками. Выше же этот жуткий гигант продолжали башенки. Огромный шпиль на самой высокой башне сверкал в лучах медленно подымающегося солнечного диска. (Всего башен в замке было пять, у каждой было свое название. Эта башня была названа Башней Удачи: есть поверье, что если сбросить с нее монету в ров и если эта монета убьет крокодила, то бросившего всегда будет сопровождать удача. А еще, все упавшие с нее никогда не были съедены крокодилами. Почему? Читатель, наверное, в силах сам ответить на этот вопрос).

   Пред самыми воротами расположились двое, судя по всему, стражников: с правой стороны – побольше, с левой – поменьше. Тот, что побольше, сладко дремал, развалившись на маленькой табуретке, поменьше – стоял во весь рост, время от времени почесывая острием своего орудия труда, а именно копья, затылок, и подозрительно поглядывал на переступающего с ноги на ногу Маркуса, одновременно с этим прищуривающего то один, то другой глаз.

   – Достопочтенные господа! – д'Эрмион, слегка наклоняясь, сделал шаг навстречу меньшему, который тут же схватился обеими руками за копье.

   – Ты хто такой?! – меньший тупо уставился на нарушителя порядка, тыча в него копьем. – Назовись!

   Первая мысль, посетившая достаточно светлую голову Маркуса была: "Господи, храни идиотов", – в слух же он произнес:

   – Я – Маркус д'Эрмион, однако, я уверен, что это вам ничего не говорит. Прибыл по приказу Его Величества, Короля нашей Священной Империи Девайль, мудрого Геральда III Синезубого, – последние четыре слова он выговаривал с явным отвращением в голосе, – дабы, во-первых, засвидетельствовать Ему свое почтение, и, во-вторых...

   – Стой-стой! Не продолжай! Сейчас голова от всего этого распухнет, – меньший перебил набиравшую обороты речь д'Эрмиона и поправил сползший на глаза шлем. – Хей! Хенки! Открывай ворота! – он повернулся в сторону спящего стража и тыкнул его копьем.

   – А?! Что?! Где?! – Хенки явно не ожидал такого пробуждения, особенно, если глаза закрыты сползшим шлемом, – Тьфу ты! Железка! – он сбросил вызывающий дискомфорт "головной убор" в воду.

   Буркнув что-то вроде "можно было и аккуратнее", Хенки подошел к воротам, пару раз погладил их, потер ладони, покачал головой и что есть мочи пнул всю эту конструкцию ногой – со скрипом ворота отворились – путь был свободен.

   – Чудо воротостроения! – Хенки повернулся к ошарашенному д'Эрмиону лицом и расплылся в улыбке, однако тут же лицо его сделалось серьезным, и он спешно прошел к своей табуретке и снова вернулся к прерванному сну.

   Герой наш незамедлительно двинулся вперед, через образовавшийся проход, не оборачиваясь на хихикающего стражника. "Да уж, я много видел, но не такое: неприступные врата, выдержавшие около десятка осад, но отворяются от легкого, человеческого удара! Махина, выдерживающая мощь таранов! Воистину чудо..." – д'Эрмион медленно прошел внутрь, ворота с грохотом затворились за ним...

   Около часа д'Эрмион бродил по бесчисленным коридорам, заглядывал в комнаты, поднимался на самый верх башен и спускался в поисках Его Величества. Несмотря на то, что снаружи королевский замок почти полностью выдавал свой, так сказать, "возраст" (треснувший камень, поросший в некоторых местах мхом, погнившая местами древесина), внутри же все было как новое и поразительно чисто вымыто, хотя и немного мрачновато. Он обошел уже практически все и, методом исключения, пришел к тому, что Его Величество сейчас – в единственном не посещенном нашим героем месте в замке, в той самой Башне Удачи.

   О чем должен думать человек, который в ближайшие минуты получит аудиенцию у правителя? Он перебирает в голове все, что может навредить благополучному исходу. Д'Эрмион был не таков. Он был настолько уверен в успешности своей затеи, что единственное, что занимало его – когда же закончатся эти ступени!?

   Он поднимался по мраморным ступеням, освещаемым только тусклым огнем факелов, на самый верх самой высокой башни. "Ничего не понимаю! Ведь давно же уже открыли электричество и изобрели подъемник – почему их здесь нет!? В крайнем случае, могли бы и магию применять!" – д'Эрмион преодолел, по его не очень точным подсчетам, уже около тысячи ступеней...

   Наконец-то! Вот она толстенная дубовая дверь, чуть приоткрыта. За ней виден свет – солнце сейчас заглядывало точно в оконца на верхушке башни. Усталость мгновенно покинула нашего героя, и он вмиг перелетел оставшийся десяток ступеней и проскользнул в щель между приоткрытой дверью и дверным проемом.

   Небольшая комнатка, оконные проемы расположены по кругу, конусообразный потолок, на каменном полу, посреди комнаты, расположился расшитый золотыми узорами дорогой заграничный ковер. Днем комната освещалась солнечными лучами, всегда проникающими сюда, вечером и ночью – огнем факелов, расположенных рядом с каждым окном. Здесь была пара кресел из красного дерева, обшитые какой-то специально разработанной синтетической тканью, созданной в количестве единственного километрового рулона исключительно по заказу королевской семьи, и небольшой столик у окна напротив выхода к лестнице. На одном из кресел, рядом со столиком расположился Его Величество Геральд Синезубый. Он сидел, облокотившись на столик, подпирая венчавшуюся серебряной короной с тремя тонкими пиками голову рукой. Его всегда сияющие голубовато-зеленые глаза были тусклы, взор был устремлен вниз, на ковер. Следы какой-то глубокой думы были на его лице.

   – Ваше Величество... – прошептал д'Эрмион, прикрывая за собой дверь. Скрип двери вернул короля из мира его дум в мир реальный: Его Величество вздрогнул и поднял взгляд на гостя:

   – А... явились... – он встал, серебряные узоры его кафтана сверкнули в лучах полуденного солнца. – Месье д'Эрмион, я полагаю.

   – Да-с, он самый, – д'Эрмион снял шляпу и отвесил поклон.

   – Мне уже говорили о ваших талантах, месье д'Эрмион, – Его Величество прошел около столика, постукивая костяшками пальцев по видимым только с его места бумагами на столе. – Если все это правда, то вам не составит труда выполнить то, что от вас попросят... эм...дела короны.

   – Всенепременно. Но только при условии своевременной оплаты... – он еще не успел закончить, как Его Величество перебил его:

   – Коли так, то вот вам все необходимое, – он взял со стола пару бумаг и вручил их с чувством выполненного долга нашему герою. – Предоплату за свои услуги получите внизу, а теперь... оставьте это помещение...

   – Благодарствую... – д'Эрмион свернул бумаги и спрятал их в карман, вновь отвесил поклон и, выпрямляясь, надел шляпу. Он уж было собирался выйти из комнаты, уже приоткрыл дверь, как раздался какой-то шорох, после – хруст и что-то упало на пол. Он обернулся: Его Величество, хрипя, лежал на ковре, медленно вокруг него растекалась алая кровь, просачивающаяся в ткань ковра.

   Д'Эрмион был в ужасе: что будет, если его здесь увидят?! Его сочтут главным виновником! Его ждет крах! Он бросился к умирающему королю:

   – Теее...нь... – прохрипел Его Величество, пытаясь встать при помощи нашего героя, однако, было уже поздно – правитель Священной Империи погиб...

   – Что тень?! – д'Эрмион решительно не понимал, что произошло, он мельком бросил взгляд на тень отбрасываемую телом: тень соответствовала королю стоящему, но никак не лежащему мертвым, вернее даже, эта была тень вовсе не короля, даже не самого д'Эрмиона, это была тень кого-то третьего.

   – Этого не может быть... – д'Эрмион попытался встать, но он был прикован к полу какой-то неведомой силой. – Что?! Нет! Покажись!

   Тень неспешно скользила по стене, направляясь к столу. На столе помимо бумаг был еще и нож для разрезания страниц. Тень взяла... нет, не сам нож, а его тень! и двинулась к безуспешно пытающемуся подняться д'Эрмиону.

   За дубовой дверью послышались чьи-то шаги и речь:

   – А может не стоит заходить? Все-таки Его Величество заняты...

   Дверь заскрипела.

   – Надо-надо.

   В эту минуту тень растворилась и Д'Эрмион, запачкавший в королевской крови руки, наконец смог подняться. Дверь отворилась, и в помещение протиснулись двое стражей, те самые, что были возле ворот.

   – Ваше Вели...– начал меньший, – чество... – он в ужасе замер, увидав мертвого правителя, – Хенки! Держи убийцу!

   – Что?! Нет! Я не... – все рушилось перед глазами д'Эрмиона, все его планы, он пятился к окну от надвигающегося на него громадного Хенки, все было против него: на руках его была кровь короля. Единственный выход был – испытать удачу. Когда отступать осталось уже некуда, д'Эрмион пошел на самый отчаянный шаг – он бросился в ближайшее открытое окно. Ближайшим для него так удачно оказалось то, в сторону которого он отступал.

   – Куда?! – Глаза меньшего стража расширились до такой степени, что было ясно, что за время его службы он никогда не видел подобного.

   – Ну, и шут с ним! – разочарованный Хенки закрыл окно, из которого только что выпрыгнул герой нашего рассказа. – Все равно разбился...

   Хенки подхватил окровавленное тело короля и исчез в дверном проеме.

   – Создатель милостивый... – меньший перекрестился и вышел из комнаты. Раздался скрип проворачиваемого в замке ключа – дверь в комнату на самом верху башни удачи заперли...

   Хозяин избушки поставил жирную точку в конце последнего предложения, на данный момент написанного, и отложил перо. Он встал с кресла, придвинул его поближе к столу и повернулся наконец к нам лицом: то был Маркус д'Эрмион собственной персоной. Сотни прошедших лет оставили свой отпечаток на его лице, морщины покрывали его. Одно неизменно, именно по одному этому мы и узнаем его – его глаза-хамелеоны; они все также постоянно изменяются: то они черны и пусты, то блестят огнем, то светятся зеленым светом...