Текст книги "Конечная История (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Свиридкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

   – Я? – поправив воротник пиджака, Франий устремил тяжелый взгляд в зеленые глаза Гильберта. – Я – тот единственный, кому не безразлична судьба ничтожных людишек.

   – Но зачем ты губишь всех?

   – Скажи мне, Гильберт, – Франий переместился к нему на расстояние вытянутой руки, – ты знаешь, что будет послезавтра?

   – Ведь это никому не известно?...

   – А я знаю, – Франий обратился к остановившимся часам на его запястье, – вы все перемрете, пополнив армию безмозглых мертвецов. И все! Фенрот превратится в безжизненный, гниющий мир. И никто, кроме меня, не может спасти ваши души!

   – Какие мертвецы! Что за бред?! Их никогда не было и не может быть! – всячески отрицал Гильберт.

   – Не говори мне, что первый раз слышишь... – Франий изобразил некоторое подобие улыбки...

XXIII

   ...После того, как лорд Айзек, находящийся в крайне неблагоприятном расположении духа, передал Гильберту запечатанный пакет со своим посланием, Гильберт, незамедлительно отправившийся выполнять свои прямые обязанности, на месте своего верного коня обнаружил обряженного в разноцветные лохмотья зеленокожего, невероятно носатого и не менее невероятно ушастого, лысого человека или создание, сильно на такового смахивающее. Этот исключительной наружности незнакомец, прежде чем Гильберт успел хоть что-то вопросить по поводу отсутствия своего скакуна, а по совместительству еще друга и товарища, размахивая увешанной разноцветными черепами палкой, бросился на Гильберта с криком:

   – Человека! Человека! Кучука мертвяков искать! Человека! Человека мертвяков видеть?!

   – Стой! Не то зарублю! – Гильберт схватился за саблю, заставив зеленокожего поумерить свой пыл и затормозить в полушаге от потенциальной траектории движения острия клинка.

   – Человека! Кучука не хотеть зла! – неизвестный, глядя своими большими желто-зелеными глазами на Гильберта, положил свою палку на землю.

   – Ты куда коня дел? – Гильберт не убирал пальцев с рукояти клинка.

   – Человека не должен сердиться. Кучука не виноватый. Когда Кучука в большую дырка прыгать, маленький дырка, откуда Кучука прийти, под лошадка открылся, и лошадка с Кучука поменяться.

   – Открывай свою дырку обратно и возвращай коня!

   – Кучука не может! – зеленокожий затряс головой из стороны в сторону. – Дырка снова открыться, когда Кучука всех мертвяков в мире Фенрот убить. Человека! Где Кучука мертвяков найти?

   – Каких мертвяков? – недоумевал Гильберт. – Нет у нас здесь таких.

   – Вай! Человека не знать! Глупый человека! Кучука три дня назад к большой шаман приходить, долго просить, плакать: "Скажи, большой и умный шаман Угух, где Кучука новый череп для своей палка найти может? У маленький Бумука десять и пять разных черепов на палка, а у Кучука только десять и три!" Умный Угух думать, думать, с духами долго общаться, потому что Кучука большому шаману мешок вкусных ушей принести! Угух духов спрашивать: "Где смелый Кучука может еще новых черепов для свой палка найти, потому что у маленький Бумука десять и пять черепов, а у смелый Кучука только десять и три?" Духи отвечать большой Угух: "На мир-Фенрот много-много разный мертвяк вылезти, чтоб человеков бить-кромсать, у них смелый Кучука новый череп найти". А у Кучука есть человека череп, а мертвяка череп – нету. Где много-много мертвяков Кучука искать?

   – Чудной ты, однако, – усмехнулся Гильберт. – И чем же ты их бить будешь?

   – Глупый человека! – засмеялся незнакомец. – Кучука не чудной, а чудесный: Кучука большой, сильный колдунство знать. Кучука палкой махать-махать, и все мертвяки рассыпаться.

   – Ну-ка, покажи.

   – Глупый! Очень глупый человека! – зеленокожый снова засмеялся, даже веселее прежнего. – Как же Кучука покажет большое колдунство, если мертвяков нету? Человека! Скажи, где мертвяки, и Кучука пойдет их бить.

   – Кучука! Иди лучше подобру-поздорову. Нет здесь никаких мертвяков и никогда не было. Если так уж неймется, пойди на любое кладбище и, если там тебя не пристрелят, выкопай себе череп, какой захочешь, – сказав, Гильберт развернулся и пошел обратно к лорду Айзеку – просить одного из его коней...

XXIV

   – Нет! Я все равно не понимаю! Какие мертвецы? Зачем? – Гильберт не хотел верить ни единому слову темного духа.

   – Сомнения... Как они мне надоели... – Франий вытащил из воздуха голубую пластинку и подбросил ее вверх. – Смотри и убедись сам!

   Пластина раздвинулась, увеличившись в три раза, и, засветившись, зависла в воздухе. На ней стало проступать изображение:

   Огромный усыпанный камнями холм без конца штурмовали бесчисленные толпы оживших полуразложившихся трупов. Они бесконечным потоком вылезали из-под земли и устремлялись наверх. Там же их встречали синхронными ударами мечей-тростей цепями выстроившиеся двойники Франия. Они били лезущую без конца нежить, сбрасывали их вниз, но мертвые тела поднимались вновь. Рассеченные, лишенные голов, они все равно продолжали штурм. Среди армии трупов Гильберт видел и совсем свежих, только недавно убитых имперских карателей и воинов Айзека, так и не добравшихся до столицы.

   – Мои ребята первоклассные воины, но даже им не одолеть тех, кого нельзя убить, – Франий щелчком пальцев убрал светящуюся пластину. – К тому же, как ты, наверное, сам видел, они у меня очень хрупкие: достаточно одной царапины, чтоб вывести их из строя. Они будут биться сколько это возможно, но рано или поздно эти ходячие трупы прорвутся. Их невозможно удерживать вечно, и потому, пока их держат под Тил-Вениром, я должен забрать все живые души, иначе они будут утеряны...

   – Но неужели нельзя иначе? – Гильберт продолжал глядеть в небо, где еще догорал свет уже исчезнувшей пластины.

   – Нет. Последняя возможность была утеряна более двух тысяч лет назад.

   – Но вы же всемогущие! Знаете прошлое и будущее! Почему не можете вернуться назад и все исправить? – Гильберт смотрел в пустые и ничего не выражающие глаза-камни Франия.

   – Я могу исправлять только свои ошибки, в остальных случаях можно только смотреть. Я же в этом не виновен.

   – Так что же ты сделаешь?

   Франий долго глядел на Гильберта, потом вытащил из внутреннего кармана пиджака курительную трубку и закурил.

   – То что должно: перенесу все души сюда. Единственный способ это сделать быстро – убить всех и каждого, что я и делаю даже в эту минуту, – он замолчал, провел взглядом по сверкающим молниями тучам и, выдохнув клуб серого дыма, продолжил. – Скажите, Гильберт, что вы хотите за свою, так сказать, душу?

   – О чем это ты? Ты не убьешь меня как всех и не отнимешь ее насильно?

   – Ты слишком интересен, чтоб поступать так просто, – усмехнулся Франий. – Я закончу все к завтрашнему вечеру, так что у тебя есть целый день на жизнь. И я спрашиваю, чего ты хочешь в этот последний день? Ответ "ничего", скажу сразу, будет самым глупым решением. Так что же? Золото? Власть? Почет и уважение? Или что-нибудь иное? Изумрудный клинок? Небесный щит? А может быть... красавицу Дириэль?

   На последнем слове сердце Гильберта екнуло.

   – Зачем нужно что-то, если жить осталось всего один день? Чтобы еще больше рвать душу, осознавая это? Нет... – Гильберт последний раз взглянул в глаза усмехающегося Франия. – Лучше покажи, что ждет всех здесь...

   – Изволь... – Франий щелкнул пальцами, и бесконечный белый туман рассеялся. Огромные высотные здания из хрусталя и серебра уносились ввысь. На стеклянных дорогах стояли, ожидая новых хозяев, серебряные машины. Из-за рассеивающихся бесконечных туч выглянул золотой диск солнца и поплыл по небу. За прозрачными стенами Гильберт видел сотни рядов самых разнообразных вещей, приготовленных для будущих жителей: от одежды и обуви до машин и мебели.

   – Видишь, Гильберт, это лишь малая толика от всего того, что я создал для неблагодарных людей. Я уверен, они и не заметят разницы... Все это ждет их... но не тебя, – в правой руке Франия из лучей этого солнца сплелся черный пистолет.

   Гильберт взглянул в бесконечно черный, не предвещающий ничего хорошего глаз не знающего жалости металлического оружия, направленного на него.

   – Справедливо ли? – спросил он.

   Франий лишь покачал головой.

   – Не тебе решать... – тихо прибавил он и спустил курок...

Часть третья.

Старый-новый мир.

– Вы уверены, что ложки нет?

– Да... – кивнул одетый в

смирительную рубашку Нео.

Вместо предисловия к третьей части.

   Многое изменилось в Междумирье с тех пор, как последний человек был стерт с лица Фенрота. Оно перестало быть безграничным. Как бы ни был всемогущ Франий, но все же он не мог уследить за миллионами душ, стремящимися разбежаться в бесконечности. Потому он отделил гигантский правильный треугольник со стороной в тысячу миль, в центр которого устроенный кольцами был вписан Серебряный Город. Все вне треугольника исчезло, и этот невероятный корабль поплыл дальше в вечности. Вокруг него вращалось окутанное пеленой облаков, временами обращающимися тучами, искусственное светило. Он создал миниатюрный Фенрот из стекла и серебра, новый старый мир, отделенный от всей вселенной Город-Призрак...

   Франий наполнил его почти бесплотными духами, которым был придан их бывший человеческий облик. Здесь были абсолютно все: взрослые, старики, дети. Франий скопировал все. Он даже смог организовать конечность жизни каждого отдельного человеческого подобия с последующим перерождением оного. Как он и говорил, было сделано все, чтобы люди не заметили разницы. И только одной душе, одному осколку разума, не суждено было стать частью этого города. То был злосчастный 15784-У, принадлежавший когда-то Маркусу д'Эрмиону, а впоследствии и Гильберту Филентрийскому. Его Франий заключил в серебряный флакон и всегда держал при себе, храня до того часа, когда, как говорил он, "появится возможность с его помощью исцелить Камень Душ и возродить Фенрот".

   Но нельзя описать всю ужасающую чудовищность положения, в котором суждено было оказаться новым обитателям Междумирья. То, что было уготовано для них больным разумом Франия, бывшим и ставшим воплощением той силы, что совершает благо, всему желая зла, – стало триумфом безнадежности, извращенной до неузнаваемости светлой идеи и тотального подчинения всего существования одному из видов справедливости – равенству. Он уравнял их всех в возможностях, и те, кто желал справедливости больше всех, растворились в этом океане; другие же стали, как и при жизни, владеть многим. Но для тех и для других было одно – забвение. В этом и было самое главное равенство, по мнению учинившего все: день шел за днем, года пролетали как птицы, но ни один день не оставался в памяти этих несчастных, и ни один день не был отличен от другого. Все было постоянно... все было одинаково... все было справедливо...

   Стоп-стоп! Я уверен, дорогой читатель, что ты уже собираешься протестовать, рвать листы в клочья и метать молнии. Ведь когда-то давно все начиналось, как самая обыкновенная сказка, конечно, не такая, какие тысячу и одну ночь рассказывала Шахерезада, но все же. А что теперь? Я отвечу, но сперва скажи: как часто в нашей скучной будничной жизни находится место чуду? Все серо и уныло, а иногда даже страшно. Таков Серебряный Город. Место, где исчезли мечты, где люди живут одним днем, пользуясь плодами цивилизации, где заканчивается все. Это страшная сказка, и не моя в том вина, люди сами сделали ее такой. Но даже в таком мире, есть чудо, правда, его никто не видит, да и чудо бывает разное...

I

   – Имя! – громыхнул в абсолютной пустоте голос верховенствующей над Вселенским Советом...

   – Генрих МакДил... – тихо простонал другой.

   – Что произошло на Фенроте? Отвечай! – вновь ударил первый.

   – Не помню... ничего... – этот второй стон становился все тише с каждым последующим выдавленным звуком.

   – Поднять напряжение! – в кромешной тьме взвились, разгоняя ее, две серебряные молнии. Где-то наверху зажегся прожектор, и внизу над пятном его слабого света заплясал синий огонек.

   – Что было в тот день?! Куда пропали все живые?! Говори немедленно! Все, что видел и не видел! – женский голос в своем неистовстве превратился в визг.

   – Черные, непроглядные тучи... – вздрогнул огонек. – Мутные зеленые капли дождя... а дальше – свет, бесконечный свет и... Город, серебряный город и его хрустальные башни. Небо над ним затянуто пеленой серых облаков... Его алмазные купола и шпили словно были сотканы из тысяч тончайших кристальных нитей. Полупрозрачные башни его уходили высоко в небеса, пронзая толщу мягких облаков... И люди... такие же прозрачные, почти бестелесные, как и сам город. Они медленно бродили меж узких улиц, вымощенных серебряным кирпичом... Они обреченно глядели себе под ноги и шли, склонив головы... Город... Серебряный город... и ничего боле... Город... Ослепительный Город...

II

   Генрих МакДил, начальствующий над всем техническим отделом крупнейшей корпорации в Городе "МайКроссОверОл", заправлявшей всеми потоками условных единиц возможности и контролировавшей их, попрощавшись с женой, пожелавшей ему, как обычно, хорошего дня, запер за собой дверь двадцать третьей квартиры тридцать пятого дома под литерой "А" по Бриллиантовой улице и спускался по лестнице вниз, тихо насвистывая всеми забытую мелодию. Он, закутанный в бурое пальто, совершенно прозрачный с лица, но это волновало его в самую последнюю очередь, заломив серый берет набок и держа под мышкой коричневую борсетку, направлялся самым естественным образом на работу. Знаете, как есть комики с грустными глазами, так и он был добряком с очень злым взглядом. Глаза – есть зеркало души. Они отражают самые глубокие внутренние переживания. Но некоторые наиболее сильные эмоции, искренние, непреодолимые, отпечатываются навечно, и взгляд больше никогда не отразит какую-нибудь другую часть души.

   Он спустился вниз, заглянул в щель серебряного почтового ящика с красовавшимся на нем золотым номерком "23" и, обнаружив там лишь мрачную пустоту, дернул вниз ручку металлической двери, и вышел из подъезда. Бледное солнце только-только вышло из-за горизонта, и мистер МакДил вряд ли мог его видеть, хотя бы потому, что высотные блестящие здания полностью перегораживали обзор. Да и ему не было особого дела до какого-то солнца, которое каждый день в шесть утра выплывает из-за края мира, а потом в полдень прячется в облаках, не выглядывая иногда даже до самого вечера.

   МакДил знал и помнил только одно: вчера он не закончил работу над чем-то очень важным, таким важным, что это совершенно нельзя произносить вслух. Ничего другого в памяти Генриха МакДила не было, как и у других жителей Города. А все потому, что всем и каждому во время сна стирались все воспоминания, оставлялись лишь фундаментальные знания и память о незавершенной работе.

   Господин Франий, ставший бессменным правителем Города, говорил по этому поводу так: "Люди несчастливы, когда помнят то, что задевает их душу. Мы строим мир, где все должны быть одинаково счастливы, потому эта проблема будет решаться самым радикальным образом, ибо несчастные делают таковыми и других". Избегать применения радикального метода удавалось лишь тем, кто мучился бессонницей. Ее господин Франий назвал самой страшной и крайне опасной болезнью и отдал приказ отправлять на принудительное лечение всех заподозренных в отсутствии сна. Наверное, стоит отметить, что после этого лечения никто не вернулся обратно.

   На углу пересечения Бриллиантовой и Большой Фиолетовой располагался остановочный навес, к которому медленно стекались такие же полупрозрачные и такие же спешащие на работу люди. Все были веселы или не очень, и все они направлялись кто куда: в комбинат питания, на автозаправку, в обувную лавку, на какой-либо завод или еще куда-нибудь...

   Подъехала широкая самодвижущаяся карета с зеленым номером "132" на переднем стекле. Мистер МакДил и еще четверо протиснулись внутрь и, захлопнув дверь, со скоростью пущенной стрелы, помчались по известному маршруту.

   Мистеру МакДилу предстояло выходить первым. Карета остановилась на площади перед зданием "МайКроссОверОл", и он, расплатившись посредством жалобно или грубо (в зависимости от настроения водителя) требующего оплаты терминала, подвешенного возле дверки, немножечко дрожа от слишком быстрой езды, ступил на вымощенную мутно-серыми камнями площадь.

   Знаете ли, мистер МакДил мог бы и не прибегать к услугам, так называемых, маршрутных такси, если бы не две обстоятельства: во-первых, собственной машины у него не было, а во-вторых, водить он не умел и не хотел учиться, так как панически боялся по какой-либо случайности разбиться.

   Пока мистер МакДил будет идти к большущим сверкающим дверям ведущим внутрь головного офисного здания "МайКроссОверОл", мы познакомим дорогого читателя еще с некоторыми фактами, на которые ни Генрих МакДил, ни кто-либо другой, кроме того единственного, кто все это устроил, никогда не обращали внимания, да и вообще, никогда не догадывались об этом. Летоисчисление в Городе было известно только лишь Франию, но и он иногда забывал, какой сейчас день, все остальные, если их спросить о сегодняшней дате, лишь в недоумении разводили руками. Для всех людей всегда был понедельник. Что было вчера, они не помнили, а что будет завтра – не знали и не хотели даже гадать. Они старели, умирали и рождались вновь, но всегда был понедельник, всегда новый и всегда (о чем никто, кроме страдающих бессонницей, не мог даже подумать) одинаковый.

   Стоило бы только поднять голову и взглянуть наверх, чтобы остановиться в восхищении на долгие минуты: серебряные шпили, разбрасывающие отраженные солнечные лучи во все стороны, вонзались в пушистые белоснежные облака, сияющие голубоватым свечением чешуйчатые крыши зачаровывали своей красотой и точной выверенной конструкцией – их возводили так, чтобы их волшебный свет был виден со всех концов Города.

   Но никто давно уже не глядел на них завороженно, все просто проходили мимо, и никто не знал, какой ценой была создана эта чарующая краса. Никто не знал о том, как самые первые пленники Междумирья за четыре дня без всякого права на отдых и сон, высекаемые плетьми, создавали все это. Время в Междумирье течет самым неестественным образом: за минуту могут пролететь века, а за столетия – лишь несколько секунд. Эти четыре дня обернулись для невольных строителей вечностью. И, несмотря на этот нечеловеческий труд, которым им пришлось расплатиться за все те мерзости, что они, обладающие властью, творили на Фенроте, этим первым сотням не дозволено было войти в сотворенный их кровью Город. Всех их ждала окончательная гибель...

   Сработали датчики движения, и автоматические серебряные дверцы раздвинулись перед мистером МакДилом и еще тремя такими же спешащими на работу, с которыми мистер МакДил не повременил поздороваться. Они вошли. Сразу за дверями их встречал тяжелый взор двух наблюдателей – безмолвных блюстителей правопорядка и хранителей спокойствия. Они, во всем черном, сложив руки на широкой груди, проводили входящих взглядом из-под надвинутых на глаза блестящих шляп-котелков.

   Дальше всех ожидали лифты, безупречно чистые и блестящие. Рядом с каждым проемом размещались светящиеся синим огоньком звездочки-кнопки вызова. А если пройти направо от лифтов, то за поворотом можно было попасть на освещаемую встроенными в стены лампами стеклянную лестницу. По ней поднималось от силы человек пять, и то трем из них нужно было всего-то на второй этаж, а остальным – на третий. Всего же в этом монументальном здании было двенадцать этажей. На первом этаже были лишь все входы и выходы, а также терминалы проверки счетов и оплаты. Двенадцатый этаж, переходящий в шпиль, на который тоже можно было взобраться (там была небольшая застекленная обзорная площадка), содержал в себе одно громадное, накрытое чешуйчатым прозрачным голубоватым куполом помещение, используемое, в зависимости от настроения гендиректора, по-разному.

   Мистер МакДил направился вместе со всеми к кнопочкам вызова лифта, так как нужный ему технический отдел находился на восьмом этаже. Лифт распахнул двери и, выплюнув спустившихся курьеров, заглотнул очередную порцию людей вместе с мистером МакДилом. Он прислонился к металлической стенке и дожидался своего выхода. Лифт, тихо жужжа, поехал – мистеру МакДилу показалось, будто бы у него сердце резко улетело вниз. Со звуком "шшш" они остановились на пятом этаже, и кабинку покинули пять человек, оставив мистера МакДила одного.

   Лифт собирался уезжать, когда чья-то просунувшаяся между закрывающимися дверцами с криком "Подожди!", его остановила. Двери, встретив препятствие, недовольно раздвинулись. В кабину протиснулся запыхавшийся Джон Ифтель, экономический аналитик и просто человек, которому от техотдела надо "кое-что посчитать".

   – О! Генрих! – воскликнул Джон, заметив притаившегося мистера МакДила, – Опаздываешь что ли? А я как раз к тебе.

   – И тебе доброго утра, – отозвался Генрих, чье настроение и так упало за время поездки.

   – Кому доброе, а кому – не очень, – Ифтель придавил кнопку под седьмым номером, – Твои подопечные сегодня чем заниматься собираются?

   – Как обычно, будут следить за функционированием всей системы и предотвращать...

   – В общем – ничем, – оборвал его Ифтель, – значит, будут считать возможную прибыль от нового предприятия.

   – Ну как это ничем... – возмутился Генрих, – знаешь, как сложно двадцать четыре часа в сутки следить за центральным компьютером. Сверять температуру, чтоб не допустить перегрева, обеспечивать бесперебойную работу сети во всех точках города...

   – Да ладно тебе, – отмахнулся Ифтель, – все же знают, что вам надо было только один раз настроить, а теперь вы бездельничаете.

   Прозвенел сигнал остановки. Дверцы седьмого этажа распахнулись.

   – Твой выход, – сказал Ифтель.

   – О чем ты? – недоумевал мистер МакДил. – Мой – следующий.

   – А, я не сказал? – Ифтель встал в дверях, полностью заслонив обзор. – Тебя шеф очень хотел видеть, причем срочно.

   – Ладно, – пожав плечами, Генрих прошел мимо покинувшего проход и занявшего место у панели управления Ифтеля. Он нажал на восьмой этаж и скрылся за металлическими дверями.

III

   В самом центре Города, окруженная высокими стенами из серо-голубых кристаллов и накрытая прозрачным синим куполом, как храм истинной веры, возвышалась резиденция господина Франия.

   Господин Франий появлялся на людях довольно редко, от того никто не мог точно сказать, как он выглядел. Известно было только, что он всегда ходил в траурном черном и не отдавал синевато-призрачным свечением, как все люди в Городе. Предположительно, Франий почти всегда находился в своей резиденции, охраняемый целой толпой наблюдателей, и лишь в дни всенародного кризиса либо во время перевыборных кампаний его можно было увидеть на улицах. Сейчас Франий, несомненно, занимался решением какой-то непременно важной проблемы. Это вне всяких сомнений, так как злые духи, к числу которых принадлежал и Франий, никогда не сидят без дела, а вечно вынашивают постоянно рождающиеся в их головах дьявольские планы.

   Дорогой читатель, у тебя за время нашего общения, наверное, могло сложиться устойчивое мнение, что Франий – самое настоящее зло воплоти. Возможно, это действительно так, но нельзя не сказать несколько слов в его оправдание. И Франий, и безжалостно убитый им Альфо – они оба, хотя и являются абсолютными противоположностями, но преследуют одну, поставленную Вселенским Советом цель – достижение Порядка. Цель единая и, несомненно, благородная – разнятся лишь методы. Темные духи убеждены, что достичь Вселенского Порядка можно только путем всеобщего подчинения и тотального контроля с уничтожением всех несогласных, неверных и просто способных помешать. Они воздействуют на самые низменные качества, чтобы выявить тех, кто когда-нибудь, преследуя свои корыстолюбивые цели, посмеет воспротивиться. Именно в этом лежит первопричина того, какая участь ждала всех мерзавцев Фенрота, желавших большего, чем есть у других, и не гнушавшихся ни какими грязными методами. Светлые же духи не принимали убеждений темных и верили, что только невмешательство во внутренние процессы и защита от внешних катастроф способны привести к Порядку. Любая система, думали они, сама может и должна привести себя в равновесие, и тогда наступит всеобщее благополучие. Потому они смотрели сквозь пальцы на все смертоубийства учиняемые правителями Фенрота, пропускали мимо ушей молитвы свято веривших в их защиту и помощь людей, в то время как темные являлись по первому зову, чтобы предоставить свои сомнительные, но действенные услуги.

   Но все это было гораздо позже, тогда, когда началось открытое противостояние темных и светлых. До этого же темные пытались навести Порядок в своих подведомственных мирах, а светлые – в своих. Так было и с Альфо, и с Франием. Тогда, когда миры создавались не парой разных Высших, как Ахет и Саар, а Творцами по-отдельности. К одному из миров, созданному темным Богом, был приставлен Франий, к другому, сотворенному светлым демиургом, – Альфо. Мир Франия был наполнен пылающими адским огнем демонами, теми самыми, которые прорывались через межзвездное пространство, чтобы испепелять чужие миры. Под присмотром Альфо же оказалась планетка, облюбованная женоподобными ангелочками, которые лишь восхищенно вздыхали, очарованные всем и вся. Естественно, что оба мира в конечном итоге погибли: благополучие было зверски разрушено и втоптано в грязь ворвавшимися без спросу демонами, а их бесконечный упорядоченный хаос в конце концов сжег самое себя. Потом уже, после долгосрочного отпуска, Альфо и Франия свели вместе у Фенрота, ставшего одним из первых миров, который был сотворен не одним, а двумя Высшими.

   Бесконечные стеллажи, доверху наполненные самыми разными книгами, протянулись в мрачном помещении на втором этаже резиденции. Это было единственное место, где не было ни следа металла. Здесь в свете факелов – единственного источника света, ибо ни единого окна здесь не было, – сверкали шитые золотыми и серебряными нитями корешки книг. Отблески приплясывающего пламени играли на красном дереве, из которого здесь было все. Это была единственная в своем роде, самая полная библиотека Фенрота. Здесь были все книги, какие только можно было представить и даже те, которые еще не были написаны, и все это богатство принадлежало Франию. И, что самое удивительное, все это помещалось в крошечной комнатушке – в Междумирье Франий мог поступать с пространством и временем, как ему заблагорассудится, но тем не меньше это чудо. Все эти книги, от древнейших летописей до самых незамысловатых рассказов, – все были в свое время прочитаны и изучены Франием. Все, кроме одной – Книги Судеб. Ибо ее можно раскрыть только в последний час мира, чтобы узнать первопричину гибели и попытаться все исправить. Первое, что сделал Франий, после того как ядовитой тучей пронесся над Фенротом и отобрал каждую, еще теплящуюся жизнь, – попытался раскрыть Книгу, но время еще не пришло...

   Франий бродил вдоль стеллажей. Сейчас его интересовали только книги об истории Фенрота и всех его государств вплоть до формирования единой Империи. Франий аккуратно выуживал заинтересовавшую его книгу, смахивал с нее пыль и пробегался глазами по хрустящим страничкам с оглавлением. Заметив слова "бунт", или "переворот", или "война", или еще какое-нибудь в том же духе, Франий фыркал, и книгу охватывало синее пламя, после чего она в целости и сохранности возникала снова на своем месте. Последней спаленной книгой была "Пути к дням Мира": в ней каждая вторая глава была посвящена каким-нибудь побоищам ради всеобщего благополучия.

   – Нет, я не понимаю! – бушевал Франий, сжигая книги одну за одной. – Чего они хотят?! Я дал им мир и спокойствие, сделал все, чтоб они были всегда счастливы и каждый день нес только новое. Почему?! Почему они хотят потрясений! Почему они не могут жить в мире, где царит порядок?! Зачем им что-то менять?!

   Франий щелкнул пальцами – библиотека исчезла. Освещение изменилось на слепящее бело-голубое. Серебряные двери, на секунду появившиеся на фоне кристальной стены, выплюнули наблюдателя. Из-под воротника его чопорного костюма выходил закрученный в спираль проводок, подведенный к прикрепленному на ухо радиопередатчику.

   – Что с ними делать?! Я не понимаю! – Франий принялся наворачивать круги около вошедшего недвижимого наблюдателя. Он позвал его исключительно для того, чтобы удовлетворить свою потребность в слушателе. – Чего же хочет Совет тогда? Зачем нужно было затевать всю эту галиматью с Порядком, если все эти божественные твари не приспособлены к нему! Он им чужд, противен! Порядок – есть стабильность. Я создал истинный порядок, уничтожил всякое проявление преступности, дал всем и каждому равные возможности – они недовольны! Им нужно новое! Совсем новое! Здесь одной памятью не отделаешься... Они хотят потрясений... Они хранятся где-то глубже памяти. Нужно искать, или все пойдет прахом! – Франий хлопнул по стене. – Ты меня слышал?! – рявкнул он на наблюдателя. Тот покорно склонил голову и собрался удалиться.

   – Стой! – выпалил Франий. – Пусть они выбирают... Найдите кого-нибудь, кто не навредит, и готовьте предвыборную кампанию. Два дня хватит. Сегодня и завтра чистку не производить. Ясно?! Выполнять!

   Наблюдатель растворился в воздухе, оставляя за собой серую, туманную дымку, а Франий развернулся и, снова щелкнул пальцами у себя над головой, ушел в бесконечно белоснежную пустоту...

IV

   Сотрудников фирмы, в которой мистер МакДил начальствовал над техническим отделом, было как микробов под ободком унитаза – так же бесполезно много. И потому основной причиной вызова к начальству было желание оного кого-нибудь вышвырнуть. Так что, зная этот несколько печальный факт, мистер МакДил готовился к самому худшему варианту.

   Свен Шаурбах уже два года как возглавлял "МайКроссОверОлл". К нему бразды правления этой воистину грандиозной компании перешли от его отца, к которому в свое время тоже перешли тем же путем. Самый же первый Шаурбах, который, по преданию, и основал компанию, на самом деле был всего-навсего назначен господином Франием для поддержания функционирования Системы, самому же Шаурбаху было позволено только дать название и набрать людей. Свен, как и все его пращуры, отличался невероятным самодурством, особенно обострявшимся во время кризисов, когда кампания терпела убытки. А все восходило лишь к тому, что Шаурбахам, по приказу Франия, память обычно не стирали. Так что только они одни были совершенно несчастны в Городе, всегда жившем старым-новым днем.