Текст книги "Большой мир (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 48 страниц)

Глава 98

На один свиток золото у меня сейчас имелось, поэтому было легко солгать, но структура ножа тоже стоит денег. С другой стороны, откуда целителю знать мой доход?

– Ага, решил, что время пришло. На структуру у знакомого занял, – предвидел я следующий вопрос. По Дереку было видно, что это очевидный интерес, а не допрос, ведь мы не первый день знаем друг друга. Не хотелось лгать так откровенно, и возможно, я вскоре рассказал бы правду, но всегда приятнее самому решать, что и когда говорить.

– Ясно, – кивнул он уныло. И я его настроение хорошо понимал. – Когда отец был жив, он купил мне и Мае несколько свитков Обнуления. Нам было по десять, и тогда с этим было строже, и стоили дороже, что уж говорить про свитки для Синего мага. Мая поднялась до пятидесяти, а я прогорел на втором, мой Сосуд выдает только сорок фер, что я почему-то скрывал от ребят…

– Зачем? Боялся Псов? – серьезно спросил я, но хотелось сказать «понимаю». Если их отец не фиксировал их развитие, могут появиться ненужные вопросы.

Он пожал плечами:

– Не знаю, может привычка скрывать свою ступень, а может тупость. По сути, в этом ничего такого нет и даже больше, я мог бы быстрее подняться. А Щит Империй бояться нечего, ведь доказать, что ты продвинулся губительным способом сложно, особенно когда ты гильдиец или на королевской службе. Лет сорок назад, конечно, они могли бы обвинить тебя только по чужому подозрению, но сейчас иначе, и нужно доказать. «Псы» на Фариде – больше страшная байка для крестьян, чем жестокая реальность. Проблема в том, что мне нельзя сильно светиться, ведь старуха Файрен знает меня и, снова же, может заподозрить что-то. А может я просто трус. Быть Синим и иметь в запасе только сорок фер – слишком серьезная ответственность. От меня бы ждали скорейшей покупки свитков и увеличения маны, что я не могу себе позволить. С другой стороны, возьми я выше ранг, и денег стало бы больше, что позволило бы быстрее заработать на выкуп сестры, но снова же, это наведет Файрен на мысли, и она не отпустит её. Решение о досрочном выкупе всегда ведь за владельцем…  Да и от смерти я не убережен.

– Да уж, дерьмово. Будем надеяться, что все получится, – сочувствующе сказал я, вместе с этим чувствовал себя круглым идиотом. Охранник Ворак выставил Псов так, что я решил, будто они за каждым деревом. С другой стороны, Ройан не стал бы акцентировать на этом внимание и предупреждать об опасности, если бы она была пустышкой. Контролирующий элемент свободной магии, по логике управления массами, должен присутствовать.

Где истина? Нужно ли бояться и лгать о продвижении, когда никто не может доказать, по сути, купил ты или сделал сам. Возможно, единственное, что мне стоит скрывать, это уникальность Сосуда. Но, с другой стороны, если бы я показывал, на что способен, все, с кем я сталкивался, видели бы во мне бòльшую угрозу.

Но где эти «Псы»? Если подумать, за все время, что я здесь, ни разу не увидел ничего подобного. От чего бегут Дикие Маги и бегут ли вообще? Ройан намекнул про организацию, и может быть бегут только обезумевшие крестьяне, наслушавшись тех же баек. Нужно срочно выбираться их этого мрака.

– Будем, – вяло улыбнулся он и хмыкнул. – Знаешь, а ты изменился.

– Как?

– Не могу сказать, как именно…  В тот день, когда Сэм приняла тебя в отряд, ты был другим – неуверенным, даже мягким, что ли. Сейчас ведешь себя так, будто это я вышел из леса, хотя и знаю определенно больше, – усмехнулся он на последней фразе.

– С вами, ребята, мягким не останешься, – хмыкнул я. – Но знаешь, когда я попал сюда, я и правда был настолько неуверенным, что удивлял самого себя. Будто новый мир перед глазами, и ты о нем ничего не знаешь. Привычный маленький лес оказался настолько отличным от увиденного, что я попросту не знал, что говорить, как поступать. Все вокруг ведут себя обычно, но ты не можешь даже так. Я никогда не был особо близок с социумом, и кардинально новая обстановка меня серьезно тормозила. Да и сейчас тормозит.

– Вроде и понял, что ты сказал, но больше по смыслу, чем слова. Ты частенько бросаешься непонятными словами. Что это за язык? Точно не атланский.

Я отпил из бутылки и, поругав себя, решил сбросить все на «лесного отца».

– Ясно, странный он у тебя. Не пойми неправильно, странных на Фариде хватает, но не перестаешь удивляться новому.

Мы просидели так еще полчаса, обсуждая будущие действия, я вырубился прямо на стуле. Когда открыл глаза, был уже день, и чертыхаясь, догоняя ветер, пришлось бежать в гостиницу, чтобы не пропустить визит Лейлы Файрен. Сегодня должны найти труп как минимум Краваса, и до вечера ей нужно быстро найти замену. Вот будет удивление, когда не придет еще и Истмани.

Открыв дверь в главный зал, я встретился взглядом с Маргарет, и она едва заметно отрицательно мотнула головой. Хорошая новость в том, что я могу принять душ и поесть, а плохая в нежелании Лейлы принимать меня на должность.

После душа Маргарет поднялась ко мне и интересовалась успехом предприятия. Было неприятно рассказывать ей о непредвиденной жертве, но эта женщина восприняла все философски, сказав «что ж». Видимо, всё, что связано с борделем, не вызывало у нее жалости, за исключением подопечных Лейлы.

Я решился поведать ей о способе поднять ступень Сосуда, решив, что компромата на меня и так предостаточно. Если составить список людей, которым я мог бы доверить это, ее имя было бы на первой строчке. А если учесть слова целителя, мне вообще бояться нечего. Но в целом, лучше проводить политику молчания. На всякий случай.

Рассказать – дело не сложное, и женщина, ожидаемо, не стала бегать по комнате, взывая о помощи. Напротив, она сложила руки и, мягко улыбнувшись, заметила, что чувствовала во мне какую-то тайну. Уговаривать ее на попытку сделать из белого Сосуда Желтый, вообще не пришлось. Я даже решил, что она согласилась не столько из желания стать чем-то большим – магом – сколько из любопытства. Маргарет даже не волновала возможность сойти с ума или умереть.

«Ты ведь стоишь живой и здоровый», – сказала она, и с этим мне поспоришь.

Лейла не появлялась, и мне удалось провести полноценную лекцию по тому, что я знал. Открытая емкость моего Сосуда ее поразила, ведь даже у ее отца не было столько. От нее я узнал, что обычно разумные скрывают количество доступной маны, и об этом могут знать только самые близкие и соратники. Обусловлена такая секретность простой предосторожностью и возможностью иметь в рукаве непредвиденный соперником козырь. Иногда даже слабая капля может решить, кто останется в живых. Хозяйка посоветовала мне скрывать эту цифру так же, как и до этого или лгать.

– Я не знаю, каким должен быть твой Сосуд, – в который раз ответил я. Мне показалось важным не говорить о своей форме и только обратить внимание на то, что это может быть что угодно, во что она поверит и что примет Сосуд. – Просто экспериментируй.

– Как же странно. Отец всегда волновался о деньгах на свитки Обнуления и страдал каждый раз, когда была осечка, – поджала она губы. – А ты говоришь просто «экспериментировать» и работать с маной. Разумные влезают в неоплатные долги, чтобы достичь того же результата, что и ты, а ты говоришь, что сделал это за один вечер еще и в моем Дворе.

Я усмехнулся, хотя переживал об отсутствии Лейлы.

– Не спеши, главное. Переход на Желтую ступень может оказаться проще, чем ты думаешь, вопрос в регулярности работы с маной.

– Почему нити? – спросила Маргарет.

– Хм, даже не знаю. Просто интуитивно так вышло. Это скорее даже не нити, а тонкие струйки вытянутой маны, и нити просто удобное название. Хотя я настолько привык к этому определению, что и сам вижу их просто нитями.

– Госпожа, – раздался голос Мариса за дверью. – К вам посетитель. Лейла Файрен. Она просит вас о встрече.

Я от неожиданности задышал чаще. Почему к Маргарет? Хотя, зачем ей идти именно ко мне, ведь теоретически она не знает, где я сейчас.

– Сейчас спущусь, – сказала уверенно Маргарет. – Пара минут.

– Как скажете, – отрапортовал Марис и так же тихо исчез.

– Действуем по плану. Веди себя с ней, как обычно, но не забудь о нужных словах, – зачастил я.

– Что значит – как обычно? – сузила она подозрительно глаза.

Я замялся:

– Ну, эм…  груби там. Стреляй молниями из глаз.

– Ясно, – хмыкнула Маргарет. – Это легко.

Она скрылась за дверью, а я почему-то стал нервничать. Вчера мы ради этого момента убили двоих разумных, и если все пойдет не так, их смерти окажутся даже не принесенной жертвой, а бессмысленным преступлением. Всегда нужно иметь высокую цель, чтобы совершать размолвку с совестью, иначе содеянное может свести с ума. Так закаляют фанатиков любого рода.

Через минут десять снова постучал Марис и пригласил меня вниз. Я выдохнул, хлопнул себя по лицу и уверенно спустился в зал.

Лейла выглядела недовольной и даже злой, но выдавила кривую улыбку. Маргарет ей ничего не предложила и даже за стол не усадила. Так и стояла рядом со стойкой.

– Здравствуйте, господин Искатель, – проскрипела она устало.

– И вам того же, госпожа Файрен, – кивнул я, слегка улыбнувшись. – Какими судьбами?

Она глянула на Маргарет, и та, разыграв недовольство, поджала губы.

– Хотела предложить работу на время или навсегда, если захочешь, – сходу предложила хозяйка борделя.

Глава 99

– Увеличиваете штат сотрудников? – закрутил я обыденно.

Лейла недовольно скривилась:

– Если бы. Твою замену вчера убили.

– Ничего себе, – удивился я, присвистнув. – Больно часто ваших убивают.

– Не часто, твой предшественник проработал на меня почти десять лет, и дурачка убили за долги, а мог бы у меня занять, – пожурила она. – Нового охранника какие-то мрази убили ради серебра. Думаю, с тобой этого не произойдет. Как считаешь, Искатель?

Уже и выяснить успела, что у меня изменился ранг, а ведь кроме Маргарет и Дерека никто не знает. В них я уверен, а это значит, что информацию в Гильдии продают любую. Возможно, даже администраторы. Удивляться особо нечему, просто неприятно видеть этому подтверждение.

Я для вида задумался и попросил Маргарет налить нам красного. Хозяйка фыркнула и, подозвав Кира, удалилась. На лице Лейлы при этом проскользнула довольная усмешка.

– В целом, я согласен, но четыре серебра, как вы понимаете, теперь будет маловато, – ответил я, распробовав эльфийское.

Она даже думать не стала:

– Нет, оплата останется такой же. И это мое единственное предложение. Ты уже работал там и знаешь, что через смену можно просто спать, а бывает, и на втором этаже нужно только делать обход. Соглашайся, я ведь не требую ничего сверх. Быстрые и хорошие деньги. Ты в свою очередь можешь уйти так же внезапно, как и в прошлый раз, что подставит меня, и это своего рода предоплата за неудобства.

– Согласен, госпожа Файрен. Вы умеете убеждать, – улыбнулся я простецки. – Когда входить?

– Сегодня же, – бросила она, натягивая перчатки. – Как обычно. Не опаздывай.

Лейла вышла за дверь, а я, взяв с собой бокал, пошел к Маргарет. Конечно же, мы секретничали и не обсуждали планы при всех, так что разыграть обиду тоже придется.

Встретившись на очередной тренировке с целителем, я пересказал ему новости, и он начал нервничать. Приближение к развязке всегда тревожно. Мы решили, что мне нужно будет проработать там несколько дней, прежде чем делать дело. Пусть взгляды привыкнут к моему присутствию, и разумные не станут задавать глупых вопросов.

Оставалась единственная проблема: как мне, собственно, вывести Маю незаметно? Охранники по залу покидают здание под утро, и в это время рабы уже по своим комнатам, приводят себя в порядок. Предутренние часы обычно самые тихие и сонные, что может способствовать задаче, но всегда есть кто-то, кому не спится. Те же парни на внешнем периметре служебного выхода. Они меняются каждые полсуток, но не парами, а по одному. И нужно как-то провести девушку через них, не поднимая шума. Но это все позже, нужно сначала увидеть, что там и как обстановка.

В Цветке Лаэ ничего не изменилось, и странно было бы увидеть перемены за такой короткий промежуток времени. Все те же любители невольников и сами рабы, задорно смеющиеся и сияющие довольными улыбками. Удивительно то, что все посетители должны знать, как работают ошейники, и желание верить в «искренность» этих улыбок поражает. Хотя, есть и такие, кому нравится эта вынужденность, и они приходят именно за этим.

Когда Истмани не пришла на смену, Лейла Файрен была, мягко говоря, в гневе. Все «свободные» рабы ходили с опущенными головами и старались превратиться в тени. Мне незачем было пресмыкаться, и я вел себя как обычно, задаваясь вопросами, как и двое сменщиков.

Но возмущалась Лейла не столько из-за нужды работать мне одному, сколько из-за самого прогула. Не зря же она постоянно повторяла про появление на смене заранее. Она даже не стала просить одного из сменщиков занять место Истмани на вечер, а просто сказала, что ее деньги уйдут мне, и не забыла уточнить, что разговор только о четырех серебряных.

Ночь была спокойной, сравнительно. Маю старался не высматривать и не замечать, чтобы не привлекать к ней лишнее внимание. Да и сложно было теперь смотреть за ней, не имея возможности помочь. Но девушка решила иначе и подошла сама, став расспрашивать о причине возвращения и, вообще, показывать радость моему присутствию. Видимо, Кравас не проявлял должного внимания и стал работать с Истмани, продавая время рабов без участия Лейлы.

Удивительно, что такая женщина, как хозяйка борделя, до сих пор не замечала странностей в промашках охранников. А может, давно знала об этом, но игнорировала, будучи довольной остальной работой, и психологические травмы рабов ее особо не волновали. Непривычно, но раз это работало, значит, Истмани как-то изворачивалась.

Работать, конечно, пришлось на втором этаже и пару раз врываться в комнаты с претензиями на неоплаченные или не обговоренные действия. Один крепкий атлан пригрозил мне темным углом, но я показал значок скарабея, и тот свалил, поливая грязью Гильдию и всю нашу братию. Приятно, даже утруждать себя не пришлось. Дело ведь не только в статусе, но и в опасности, что этот самый Искатель может оказаться не из слабаков.

В общем, закончив со сменой, я забрал положенные восемь монет и отчалил отсыпаться. Без двух золотой приятно тяготил карман, но хотелось избавиться от них побыстрее. Забавно, но вещь, купленная на грязные деньги, выглядит приятнее, чем сама валюта. Если Файрен будет ждать Истмани до следующей смены, и ее тело так и не найдут, я получу еще столько же. Черт, так быстро заработать столько серебра! За месяц таких смен можно неплохо подняться и обзавестись свитками. Жаль, что Лейла не станет доверять смену только одному, да и не выгодно ей это.

Проходя по темным морозным улицам, я неустанно сканировал местность Глазом и вспоминал предыдущую ночь. Как же легко было убить этих атланов. Что до сих пор мешало Фенксу точно так же убрать меня? Почему бы ему не выслать вот так же пару самоубийц, изрешетить мое тело стрелами или, стукнув по голове, утащить в подвал. Странно все это. Столько возни, и вот так просто избавить город от своего присутствия. Может, и правда, повезло, и фактически, изгнание – моя удача…

В Синем Демоне еще были люди, когда я пришел, и Марис наворачивал круги по залу. Кир был за стойкой и поморщился, когда я вошел. Ну, сколько можно? Каждый раз, как видит меня, его лицо откровенно недовольное. Неужели действительно влюбился в Маргарет и пылает праведным гневом за то, что я отнял у него мечту?

Хозяйка Двора ждала меня в моем номере и сразу же потребовала доказать, что я не пользовался бордельными девочками. Причина так себе, но кто я такой, чтобы спорить?

После обеда встретился с Дереком в тренировочном зале и под отработку взмахов полуторника, рассказывал про вечер. Он не расспрашивал о клиенте Маи, хотя и видно было, что интересно. Может, уже думает о том, как перерезать горло каждому, кто был у нее. В принципе, идея выполнимая, но опасная. Быть пойманным за убийство в преддверии побега будет слишком печально. Мы и так прошлись по лезвию, и дорожка еще не закончилась.

– Может, это и к лучшему, что охранницу того…  ну, ты понял, – сказал тихо целитель. – Так будет проще вывести сестру, ведь в смене вас двое, а значит нужно учитывать второго.

Я кивнул и сделал выпад.

– Может, но мы чуть не попались, и это может обернуться неприятным сюрпризом. Как там Сеара?

Он почесал нос:

– Нормально. Рычит еще, недовольная. Но думаю, она уже поняла, что ее оставили. Жалко девочку, но и Сэм можно понять. Надеюсь, к побегу она будет готова двигаться со мной. Сэм говорила с ней, и я тоже стараюсь. Объясняю, что к чему и какая предстоит задача. Она очень умная.

– Это хорошо, – констатировал я и спросил по случаю, – ты знаешь, как происходит эволюция зверей?

– В каком смысле? – непонятливо нахмурился Дерек.

Я остановился отдышаться.

– Как появляются Альфы видов, и насколько они изменяются внешне, внутренне?

– Здесь просто, – легко сказал он. – Я ведь говорил, что Сосуд животных отличается от нашего, и если он при рождении наделен особым свойством, на протяжении жизни тело зверя как бы пропитывается Кель. Гидастиа может изменить его. Были зафиксированы случаи, когда звери физически уподоблялись нам. Есть даже теория, что фойре удачный тип эволюции зверей, как и варги. Хотя, варгов еще приписывают к работе древних магов, мол, те создали себе полуразумных тварей, чтобы они выполняли за них грязную работу. Теперь я в этом разубедился, ибо идея того, что кто-то мог создать разумную расу искусственно, более безумна.

– Эм, а гидастиа это… ? – поморщился я.

– Другое название Кель. Как материя, только та, что является первичной.

Глава 100

– Но как происходит само изменение? Зафиксированы наблюдения или типа того? – спросил я волнительно. Подумать только, вот зверь, и вот он уже…  другой.

– Хм. Ты видел когда-нибудь, как фойре обращаются в полузверей? Или уже в звериной форме.

Я кивнул.

– Примерно так же. Таких наблюдений, как ты понимаешь, не много, ведь найти уникальное животное на пороге эволюции почти невозможно, но некоторым удавалось. Тело зверя начинает перестраиваться, буквально. Кости смещаются, меняются. Кожа, шерсть опадают, и нарастают новые. Сам процесс занимает несколько дней и приносит зверю много боли, вследствие чего он потом очень агрессивный и голодный. В одном из случаев наблюдатель был разорван и съеден, а описание процесса нашли в его дневнике. Все это можно узнать из большой энфулиасриа, но в Каира нет Дома Знаний. На Фариде вообще с этим туго.

Я поморщился. Видимо, энфулиастриа это местная энциклопедия или около того, но все же уточнил.

– Я не понимаю твоего слова, – ответил Дерек. – Энфулиасриа, мой друг, это название прибора, где можно прочесть на любом языке обо всем, что известно. Эйнфейлиан были единственными, кто создал подобное, как и первыми, кто открыл возможность посетить космос.

Мои глаза округлились.

– Не знал? – удивился целитель.

– Слышал, но мало. Можешь рассказать? – я уже потерял настрой на тренировку, и мои уши требовали рассказа.

Мы уселись на скамью у стены, и целитель достал выпивку. Он стал чаще пить после смерти ребят, хотя и раньше не отказывался.

– Как я понимаю, общую историю ты тоже не знаешь. Но это долгий путь, и я обрисую вкратце, чтобы ты понимал, что к чему.

Я нетерпеливо кивнул:

– Не тяни. Можешь рассказывать любые детали, которые считаешь нужными.

– Ладно, – усмехнулся целитель. – Несколько тысяч лет назад эйнфейлен первыми поднялись к звездам. Тогда еще атланы, грендар и фойре ковырялись в грязи. Эльфы сами по себе исследователи, и представь, направление их развития за все это время неизменно. Решением Сэнтувии, ведь единовластия у них никогда не было, они высадились сначала к грендар – первый открытый ими живой мир, и так же подняли их к звездам. Учили и просвещали. Затем были фойре и последними атланы. Конечно, это заняло немало времени, но учитывая, что остроухие доживают до пятисот лет, это представить не так сложно. Это было до войны. Когда расы рассредоточились по Пределам и начали исследовать Вселенную, появилось общество безумных магов. Здесь известно не так много, и точно сказать, как они появились и с чего все началось, не может никто. Возможно, кроме высших Домов эйнфейлен, но после войны они серьезно отделились от остальных. Короче, темное пятно в истории Пределов. Дальнейшая война описана весьма подробно, но я не буду сейчас углубляться.

– Нет, остановись, – живо кивнул я.

Дерек скривился:

– Давай в другой раз, это место не очень подходит для лекции, и мне нужно подготовиться, я же не могу вот так сразу по полочкам разложить. Договорились?

Разочарованию моему не было предела, но я кивнул.

– Так вот. Эйнфейлен – ученые и исследователи. Их после войны осталось меньше всех, и они отделились. Тем не менее, свою деятельность по созданию механизмов они не прекратили. Как грендар ни стараются, они не могут догнать остроухих. Все корабли, которые сейчас курсируют по космосу, изначально сконструированы эйнфейлен. У них самая передовая и уникальная техномагия. Во время учебы я видел вещи, которые просто не укладываются в разуме. Представь, что у тебя в руке не лук, а изогнутый рычаг, который может формировать любую стихийную структуру вне твоих магических способностей. Но это дорогое удовольствие, так как для его работы нужен алмид. И не та мелочь, что водится на Фариде, а настоящий алмид, который отправляется наверх, – он поднял волнительно глаза к потолку, – почти весь. Поэтому и Энциклопедия производятся так же эйнфейлен и никем другим. Мы, как и остальные расы, пользуемся уже готовыми наработками и на этой основе создаем свое. Но эйнфейлен все равно всегда впереди.

Дерек отпил из бурдюка, а я постарался переварить сказанное.

– Как ты считаешь, кто были теми исследователям, что запечатлели эволюцию зверя? Правильно, эйнфейлен. Учитель говорил, что они вообще безумны, когда дело доходит до познания мира, и жертвуют десятилетиями на глупости. Фойре, кстати, абсолютно противоположная их научному духу раса. После войны они так изменились, что сейчас отвергают все, что можно отвергнуть без ущерба своей обороне. Не удивляйся ты так, я уже понял, что жизнь в лесу загнала тебя в невежество, и отец ни о чем не позаботился. Я не порицаю, ведь не у всех есть средства для этого, но простым вещам-то нужно было обучить. История мира хотя бы. Неужели он такой невежда? – усмехнулся он в конце.

Видимо, я не сдержался и выдал весь спектр эмоций, на который способны мышцы лица, а Дерек не самый глупый из разумных. Вообще, я уже давно с легкостью мог бы расспрашивать его обо всем, вряд ли он может заподозрить «другой мир», но как-то не задалось. Хотя и полностью доверять кому-то сложно. Тем не менее, пора менять это и устраивать допросы всем, кого знаю, обо всем, что хочу знать.

– Получается, любой зверь может оказаться тем самым? И даже Сеара? – спросил я.

– Ага, даже эта девочка. Но ты этого не узнаешь, пока все не произойдет. Представляешь, как удивилась бы Сэм? Зачастую эволюционируют дикие звери, особенно хищники, но есть много свидетельств, и о самых безобидных случаях. Мой учитель…  хах, даже имя не сказал. Все мой да мой. Учителя зовут Парсиган Брекс, и он грендар, один из тех, что покинули свои земли за лучшей жизнью. Он безродный и достичь высот смог только среди атланов. Там бы его даже слушать никто не стал. Убирай дерьмо за всеми и радуйся, что дышишь. Участь ненамного лучше рабской, только пожизненная и с возможностью покинуть родные земли. И он был не лично моим учителем, конечно же, а одним из учителей нашего возрастного блока. Так вот, мастер Парсиган говорил, что дикие хищники эволюционируют быстрее из-за постоянной нужды выживать и необходимости биться насмерть. Гипотетически, это заставляет их Сосуд раскрываться быстрее. У них ведь так же, как и у нас, стоят замки. Но это все гипотеза, даже не теория. Так что эволюция Сеары хоть и возможна, но так же волшебна, как мир без Кель, – он снова припал к бурдюку и не отлипал добрых полминуты. Лучше бы у него там было что-то разбавленное. А еще лучше – завязывал бы он с этим.

Я обдумывал его рассказ и понимал, как мало знаю и сколько всего упускаю, пока сижу здесь и копаюсь в дерьме. Но как и на Земле, без финансов и связей ничего нельзя получить быстро и по желанию. Да и зачем мне столько всего, когда есть простая цель, к которой нужно идти. Влезать в политические и межрасовые игры я не планировал, а значит, все просто.

Среди всей этой информации меня должны интересовать только знания о Кель и работой с ней. Любые. Всё, что поможет двигаться быстрее. Пусть даже это история об эволюции зверей. На Земле это была бы научная фантастика, но здесь, где балом правит вполне реальная первоматерия, всё возможно.

Всё?

Я положил лоб на холодный эфес и пытался уловить идею, что зажужжала, как надоедливая муха. Кель – вполне реально существующее…  вещество? Но как образовалось бы вещество из ничего? Как вообще что-то может образоваться из ничего? Может, это не материя вовсе, а нечто иное! Что может быть настолько универсальным…  Настолько, чтобы из этого могло появиться ВСЁ!

– Дерек, – позвал я ушедшего в себя целителя. – Там где ты обучался, рассказывали о том, что такое Кель и как она образовалась?

– Хм, гипотезы только. Точно ведь никто не может узнать. Эйнфейлен говорят, что Кель это не то, что можно увидеть. Это что-то неосязаемое, как мысль. Хотя, некоторые утверждают, что и мысль осязаема и даже само время. В любом случае, в основу берется модель, представленная королевскими магистрами, а не фантастичные идеи остроухих, какими бы умными они ни были. Как говорит Вариорд Тупой – нам нужно что-то свое, уникальное!

– А что говорят остроухие? – почему-то идея эльфов меня интересовала больше.

– Там тоже два лагеря. Одни утверждают, что Кель – именно материя, которая однажды проявилась в Ничто. Ее частицы настолько мелкие, что их нельзя увидеть, и только пользуясь маной, как побочным материалом после прохода через Сосуд, некоторые чары проявляются для наших глаз. Второй лагерь утверждает, что Кель – это Мысль, и приводит аргумент о невозможности появления чего-то материального из ничего. Мысль – другое дело. Фантастичность этой идеи заключается в том, что мысль, по их гипотезе, появилась всего на один единственный миг, и мы живем в этом мгновении. Вся Вселенная живет в этом мгновении. Это мгновение настолько коротко, что это даже нельзя назвать промежутком времени.

– Что же тогда со временем? – заслушался я.

Вены на лбу целителя вздулись, будто копаясь в памяти, он трудится физически:

– Само время появилось позже. Второй лагерь называет его шумом, как впрочем, и всё, что существует. Мы – лишь мелкие частички шума, который издала Мысль. Когда мастер Парсиган рассказывал нам это, он смеялся, ведь разговор идет о таких невообразимо мелких величинах, что произносить фразу «появилось время» – слишком нелепо. Вселенная существует миллиарды лет, а по словам остроухих этот промежуток времени не длиннее, чем твоя мысль. Насколько же в таком случае ничтожно и коротко наше существование, если Мысль, в которой мы живем, появилась случайно и всего на мгновение?

– Да уж, шум, – усмехнулся я. – Мы слишком сложные создания, чтобы называться шумом.

– И я тобой согласен. Но эйнфейлен из второго лагеря пошли дальше. Они утверждают, что мы не сложнее идеи, которой каждый из нас может себя описать. Как составные части лопаты для деревенщины. Для Кель мы и есть лопата. Даже меньше – черенок от лопаты, в понимании необразованного крестьянина. И только для нас мы невообразимо сложные существа.

– А что насчет Сосуда?

– Дай минутку, – замялся Дерек. – Кажется, что это было вечность назад. Всё, что говорят эйнфейлен о мире, сложно понять из-за недостаточных примеров. Их язык сложнее атланского и уж тем более Общего. И первый и второй лагерь, если я помню правильно, едины в утверждении о многослойности мира, и Сосуд лишь производная одного из слоев. Первый лагерь говорит, что слои образовались путем сложнейшей работы первоматерии. Второй, снова же – всё не сложнее слова «слой» и образа, который ты видишь при этом.

– Получается, первые говорят, что все сложно, а вторые – просто. Но в случае со вторыми, всё просто для Кель и сложно для нас. А по логике первых – сложно Всё и для всего.

Целитель кивнул:

– В точку.