Текст книги "Печать Сансары (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 37
Бой

Я приземлился на балконе Юры в вспышке фиолетовой молнии. При чем не понимал, как быстро двигался, пока сила не вспыхнула и не исчезла, оставив меня измученным и голодным. Я доковылял до двери и постучал. На этот раз Ани не было рядом, чтобы открыть дверь, а в его гостиной было темно и пусто.

Моя сила болела, пустое напряжение от слишком долгого натяжения за пределы своих возможностей…

Прислонился к двери для поддержки, затем сполз вниз, пока не сел спиной к ней.

Отдых… Это было прекрасно. Я мог бы подождать Юру здесь.

«Элис… Просто… Отдохни минутку…»

– Дитрий? Что ты здесь делаешь?

Я резко очнулся, мгновенно насторожившись, втянув свою силу в пузырь ауры, прежде чем осознал присутствие «учителя».

Голос Юры произвел на меня такое впечатление…

Сила заскрежетала, потратив целую лишнюю секунду, прежде чем обернуться вокруг меня и встать на место. У меня в голове было ощущение, будто меня несколько раз шлепнули в реку, и Юра не исцелил меня. На улице было еще темно, но голубое и радужное сияние города давало достаточно света, чтобы разобраться в том, что меня окружало.

– Дитрий? Ты в порядке?

Я выдохнул и прислонился спиной к двери, моя сила рассеялась с чувством облегчения. Юра не атаковал, что не могло не радовать.

– Что случилось?

Я покачал головой, не зная, с чего начать.

– Ты выглядишь ужасно. Входи.

Он распахнул дверь, и я последовал за ним. Я молча выудил угрожающую записку Арна Рэбэлса и передал ее ему, прежде чем рухнуть на ближайший стул.

Он прочитал его, нахмурившись.

– Элис? Лим? Хм. Я не знал, что ты вне семьи. Будет ли это проблемой?

Я покачал головой.

– Это не то. Это не все… Только я не могу…

– Вот, подожди. Остановись на минутку, расслабься. Я велю принести немного еды.

Я с благодарностью кивнул, искренне удивляясь, что он иногда может быть таким жестоким и в то же время таким заботливым. Когда-нибудь он станет хорошим родителем. Или, может быть, хорошим братом? Да, это было, не так ли? Он считал себя старшим братом Астазаа или чем-то вроде него. Вот почему он зациклился на этом расследовании.

И я солгал ему. Я поделился информацией ровно столько, чтобы он мне поверил, убедил его помочь мне, и утаил все, что действительно имело значение.

Поэтому, когда он вернулся, я рассказал ему все. Спотыкаясь, временами прерываясь, мой разум инстинктивно пытался отвлечься от повторного переживания того, что я видел, но я сказал ему. О моем ложном происхождении, о подозрениях Сола и о том, что именно я увидел в ту ночь, когда был убит Астаз.

В первый день нашей встречи было разумно воздержаться.

Я не знал его тогда, не знал, могу ли я доверять ему. Но с тех пор он снова и снова проявлял себя. Мне не к кому было обратиться, и я был так далеко от своей головы. Я не мог сделать это один.

Юра слушал, его лицо становилось все более мрачным, а хмурый взгляд – более выраженным, но я продолжал. Я рассказал ему все, что смог вспомнить, мои заметки о Арнах из Рамма и моем путешествии на Рэбэлс. Угрозы Арна Рэбэлса, моя мать, все это.

Было таким облегчением передать это бремя кому-то другому, вместо того, чтобы пытаться нести все это самому. Я не был уверен, какую роль мог бы сыграть в этом фарсе, но наконец смог прекратить попытки играть героя. Один человек не мог сделать все в одиночку. Я должен был понять это с самого начала.

Когда я закончил, он сидел молча. И неловко обратил внимание на заброшенный поднос с бутербродами, начиная неуклюже перебирать их, пока ждал ответа.

Просто не мог смотреть на него…

Страшно представить, что он сейчас будет думать, чувствовать. Но я был голоден, и с этой проблемой я мог справиться.

Поднос был наполовину пуст, прежде чем Юра заговорил.

– Дитрий Лим, или же – Элис. Я бросаю тебе вызов, ради мести за того, кого ты обидел, от имени Астаза Зори-Раммы.

Голос Юры был напряженным, я слышала в нем боль, гнев. Только тогда я заметил купол синей силы, окружавший нас.

Я медленно проглотил то, что вполне может быть последней вещью, которую я съел в своей жизни, сердце внезапно заколотилось.

– Могу я сказать «нет»? – спросил я, нерешительно поднимаясь на ноги.

– Ты сознался. Отказа не может быть.

В его тоне не было ни легкости, ни намека на сострадание, не осталось отголоска нашей дружбы.

– Тогда, э, Юрий Зори, я принимаю твой вызов. Эм. Каковы условия этого боя?

Он имел право убить меня. Вырвать мой камень силы на случай, если есть способ вернуть его друга… Или просто вдавите меня в землю.

– Без условий.

И в тот же момент возник его пузырь ауры, настолько толстый, что исказил его форму, как вода.

Моя собственная сила казалась вялой, истощенной и слабой. Как бы я ни пытался привести его в действие, сила не скользила без усилий по моему телу, чтобы одолжить мне свою молнию. Я залетел слишком далеко, слишком много использовал. Я был не в состоянии драться.

Затем Юра врезался в меня так быстро и сильно, что я ни разу не заметил, как он шевельнулся, прежде чем удар его внешней оболочки отбросил меня через всю комнату. Я врезался в стол и в твердый синий купол за ним, прежде чем подумал о том, чтобы поднять свой собственный щит. Я упал на ковер, потеряв реальность от удара.

– Ты солгал мне! Врал всем нам!

Я попытался подняться на ноги, но внезапный поток воды придавил меня обратно, швырнув на пол, прежде чем я смог встать.

– Его дочь чуть не умерла, – прорычал Юра, – Даже если она продолжит жить, ты украл ее будущее!

Вода придавила меня и удерживала на месте, и я был не в силах говорить. Затем он начал затвердевать, превращаясь в лед.

– Ты причинил столько же вреда, сколько причинил тот самый Арн.

Холодная ярость в его голосе звучала неправильно, на грани безумия. Я не мог не вспомнить, как звучал голос убийцы Арна, когда он разрывал Астаза на части.

Я хотел опровергнуть его слова, возразить, что, если бы Арн не начал этого, ничего бы этого не было.

«Я там случайно оказался! Я ничего этого не просил!»

Все это было ужасной ошибкой. Я должен был довериться ему с самого начала или скрыть правду навсегда. Но было слишком поздно, чтобы сомневаться в моих решениях.

Я достаточно часто видел его на тренировках, чтобы знать, как он использует свою силу. Раньше всегда приходилось подталкивать, учить, даже в самых крайних проявлениях.

Это было другое. Если бы я не придумал какой-нибудь выход из этого, он бы меня действительно убил.

Давай, глупая сила, если я хочу жить, ты мне нужна сейчас!

Фиолетовый свет мерцал в воздухе передо мной, косясь синевы ледяной глыбы Юры и освобождая меня, когда моя собственная аура вращалась вокруг меня в виде сферы. Я хватал ртом воздух, пытаясь придумать, как его остановить.

Прежде чем я успел сделать что-то еще, мой пузырь исчез, когда он, как и много раз до этого, наполнил его своим разрушением.

Только на этот раз он не отступил и дал мне отдышаться. Он двинулся вперед, пока я отчаянно пытался вернуть свой пузырь на место. Вода собралась позади него в полдюжины смертоносных ледяных шипов, каждый толще моего предплечья, сужающихся до зазубренных кончиков.

И все это было направлено прямо на меня.

– Мне жаль! – отчаянно закричал я и вскочил на ноги, в попытке попятился от него, следуя по внутреннему краю барьера. – Думаешь, я хотел всего этого? Я бы никогда не прикоснулся к нему, если бы знал! Если бы был какой-то способ вернуть его, клянусь, я бы это сделал. Я хочу, чтобы его дочь была в безопасности и счастлива так же, как и ты!

– Нет. Ты. Не…

Ледяной шип врезался в мой пузырь ауры. Атака разлетелась на водянистые осколки, не достигнув меня, но мой пузырь исчез, полностью израсходованный при столкновении.

Я отшатнулся, глядя на шип, который был направлен прямо мне в лицо. Мгновение спустя еще один шип разбился о внешний барьер как раз там, где долю секунды назад была моя голова.

Отчаяние переросло в полную панику. Молния пронеслась по моему телу, когда моя сила, наконец, решила проявиться, и я сделал то, что Юра всегда говорил мне. То, что я должен делать, если в конечном итоге столкнусь с превосходящим противником.

Я побежал.

Мир вокруг меня замедлился и расплылся как раз вовремя, ибо остальные четыре ледяных шипа уже были в воздухе, летя прямо на меня. Несмотря на то, что моя сила была на исходе, мне с трудом удалось увернуться от них.

Он никогда не двигался так быстро на наших тренировках. Я даже не представлял, как много он сдерживал.

Я побежал к балконным дверям, надеясь, что барьер не выходит наружу. Если бы я мог ускользнуть, отойти на достаточное расстояние, может быть, придумать, что сказать…

Он бросился вперед быстрее, чем я успел среагировать, врезавшись в меня целиком. Его пузырь деформировался, когда мы столкнулись, и мы врезались в дверь со всей силой его атаки. Рамы раскололись, петли погнулись, и мы вылетели на балкон. К моему ужасу, непрозрачный синий дуэльный барьер продолжался снаружи, как будто стена не была препятствием, образуя полный круг вокруг нас.

Выхода не было.

– Юра, остановись, пожалуйста.

Мой голос дрожал. Я знал, что скоро умру. Юра прижал меня к перилам балкона, металл позади меня впился мне в спину, сила его ауры давила на меня спереди. Мгновение мы стояли неподвижно, затем он поднял руку.

Вода начала кристаллизоваться из воздуха, капля за каплей формируя смертоносный клинок.

– П-пожалуйста, не надо. Мы оба здесь на одной стороне. Мы оба хотим справедливости для Астаза. Я… Я могу помочь.

– Мне не нужна твоя помощь.

Моя сила замерцала быстрее, когда он начал наносить удары вниз, его ледяной меч находился на одной линии с моим сердцем. Я не мог пошевелиться, зажатый между его силой и твердыми перилами позади меня.

Я не хочу умирать.

«Я не хочу умирать!»

Оранжевый свет мигнул в моем периферийном зрении. Без предупреждения перила позади меня рухнули, и я начал падать с балкона.

Я упал назад, достаточно медленно, чтобы увидеть, как выражение лица противника медленно менялось в сторону удивления, а острие его клинка растворялось в тумане. Перила расплавились, и я почувствовал обжигающий жар на своей спине, где был в контакте с внезапно раскаленным металлом.

Но я лучше проведу недели, восстанавливаясь после ожогов, чем позволю «бесу» вырезать мне сердце на месте.

Вода преследовала меня, но теперь моя сила текла быстрее. Мой пузырь развернулся вовремя, чтобы отразить волну. Она обтекала меня и спускалась вниз, безвредно разбрызгиваясь на улице внизу.

Затем я ударился о землю. Мой пузырь разлетелся вдребезги, и я сильно ударился о камень.

Я, должно быть, потерял сознание на секунду, потому что следующее, что я увидел, это «бывшего друга», который витал надо мной. А его пузырь все еще был цел и невредим. Я горько пожалел, что не научился его технике разрушения, но было уже слишком поздно.

– Сдавайся, – сказал он, и вода поднялась, чтобы восстановить хрустальное лезвие в его руке.

Он навел лезвие на мое горло.

– Продолжать. Убегать. Это единственное, в чем ты хорош.

– Я… Я могу это сделать?

– Признайте свое поражение и бесчестие, и ты сможешь смежать.

Если бы я был смелее, если бы я был сильнее, может быть, я мог бы встать. Может быть, я мог бы бросить вызов его насмешкам, столкнуть его лицом к лицу и заставить признать, что моя честь так же честна, как и его собственная. Возможно, он убьет меня, но, возможно, я верну его уважение.

Но я не храбрый воин.

– Я признаю своё поражение, – пробормотал я.

Дуэльный барьер тут же рассыпался в сверкающую пыль, а затем и вовсе испарился. Без преграды на нас налетел вечерний ветер. Я вздрогнул от внезапного холода.

Юра насмешливо фыркнул, его клинок и пузырь мгновенно рассеялись.

– Тебе здесь никогда не было места.

Не говоря больше ни слова, он вспыхнул голубым светом, взлетел вверх и скрылся из виду.

Глава 38
Раскаяние

Я лежал, дрожа на холоде, промокший насквозь, моя сила была слишком истощена и слаба, чтобы поддерживать тепло. Малейшее движение посылало вспышки агонии по линии жара на моей спине, где плавящиеся перила прожигали мою одежду.

Я знал, что должен обратиться к целителю. Найти травы.

«Никто не собирался меня спасать. Я должен двигаться…»

Вскочил на ноги и пошел вниз по склону, вздрагивая на каждом шагу. Через несколько минут моя сила восстановилась достаточно, чтобы я мог подняться в воздух. Мой пузырь вспыхивал и исчезал, но прохладный ветер успокаивал мою спину.

Иногда ходил, иногда плавал.

Я, спотыкаясь, прошел через барьер в центр города и удивился, почему все выглядит таким незнакомым. Здания были такими крошечными, теснились друг к другу так сильно, что между ними едва могли пролететь два или три человека. Дороги были грязные и неровные, и во всем этом месте пахло гнилью.

Бледный свет подсвечивал мой путь, слабое фиолетовое свечение осветило землю вокруг меня.

Мне нужен был целитель, травник, кто-нибудь. Кто угодно.

Я нашел знак, который казался многообещающим, и постучал в дверь, шипя от боли при движении.

Это было посреди ночи. Никто не ответил. Я снова постучал, громче, и на этот раз окно наверху открылось, и из него высунулся молодой человек.

– Мне нужен целитель. Пожалуйста…

Его глаза расширились при виде меня, но он кивнул и исчез внутри. Через две минуты стояния и попыток дышать без крика от боли дверь открылась.

Молодого человека сопровождал другой, пожилой мужчина, который спустя секунду – стоял на коленях у костра, пытаясь вернуть к жизни другого человека.

– Придется подождать какое-то время, – сказал он.

Младший подвел меня к койке, и я лег на живот, пока он стягивал расплавленную ткань. К тому времени я был в полубреду, эмоциональное напряжение вкупе с физической агонией разрушало любое подобие здравомыслия.

«Юра так и не пришел меня добивать, и я выжил».

Я не мог вспомнить ничего конкретного о последующих днях, они были не чем иным, как смутным кошмаром, в котором самые беспощадные тренировки Юры казались мягкими.

Рассеянно я задумался, перестану ли когда-нибудь накапливать новые ужасные переживания, преследующие меня, но затем мысль ускользнула во мраке боли и сожаления, составлявших все мое нынешнее существование.

По прошествии первых нескольких дней мое выздоровление пошло быстро. Моя сила, по-видимому, значительно помогла процессу, даже если он казался мне вечностью. Я пропустил всю неделю Рэбэлса и половину Каты.

К тому времени, когда я снова смогу свободно ходить, «третий» будет направляться в Рамму на предпоследнюю неделю гастрольного сезона. Я задавался вопросом, примет ли он мою компанию, если я появлюсь там, или он все еще напуган моей чрезмерной реакцией в Мине.

Помимо Юры, он был самым близким моим другом среди дворян…

В чем смысл считать «Зори» другом? Теперь Юра знал все, что знал я. Он мог бы продолжать без меня. Я больше не мог предложить никакой пользы для поиска убийцы Астаза. Кроме того, поскольку смерть Астаза была законной дуэлью, единственное, что можно было сделать против убийцы Арна – это незаконное возмездие. Юра мог с этим справиться. Я был бы хуже, чем бесполезен.

Я должен был пойти к властям Зори в первую очередь. Если бы я тогда рассказал родителям Астаза то, что знал, они могли бы… Что ж. Скорее всего, меня казнили за кражу камня. В то время движущей силой моего обмана было стремление к самосохранению. Теперь это уже не казалось таким важным.

Я не был уверен, куда могу пойти после того, как покину дом двух целителей, но становилось все более очевидным, что единственной причиной, по которой я остался, было промедление.

Целители не обсуждали тему оплаты, и я никогда не поднимал ее, но я знал, что должен им больше, чем могу отплатить. Моих скудных сбережений, накопленных до отъезда из центра города, едва ли хватило бы на столь продолжительное выздоровление. Если бы я не был явным дворянином, они могли бы давно отвергнуть меня, но они не осмелились.

Ирония этого могла быть забавной, но это было только грустно. После стольких долгих попыток притвориться дворянином, как только я полностью отказываюсь от этого, меня принимают без вопросов.

Я чувствовал себя ужасно. Даже когда физическая боль утихла, я потерял всякую мотивацию продолжать. Был на грани того, чтобы сдаться, разговор с Юрой был моей последней отчаянной авантюрой.

И это полностью провалилось.

Единственное, что могло стать хуже, это если бы я оказался мертвым, и, честно говоря, я не был уверен. Возможно, это был бы лучший исход. По крайней мере, тогда они могли бы забрать камень Астаза и попытаться как-то его починить. Чем дольше он оставался во мне, тем менее совместимым он становился с кем-либо еще. Вероятно, было уже слишком поздно, но то, как я себя чувствовал, казалось достаточно незначительным риском. В худшем случае, Дитрий Лим больше не проблема. В лучшем случае семья Зори не окажется втянутой в потенциальную войну за престолонаследие.

Я часто мрачно размышлял, не имел ли Юра какой-нибудь другой мотив, чтобы оставить меня в живых… Если он думал, что простое убийство будет слишком легко? Или хотел, чтобы я жил и страдал, то он, безусловно, хорошо с этим справился.

Но даже я не мог вечно страдать. Я не мог с чистой совестью продолжать требовать от целителей всего и ничего не предлагать им взамен. Может быть, это то, чего они ожидают от дворянина, но я не был дворянином. Я поклялся себе, что найду способ как-нибудь отплатить им, и ушел.

Скользя по дороге, я направился на юг, к Канде. Если я где-то и был, то именно там. Но когда я приехал… Когда я плыл по знакомым, забытым улицам, все казалось таким неправильным. Я нашел свой крошечный магазин, все признаки моего присутствия были давно стерты, и ничего не почувствовал. Я уставился на дверь и прилавок, с которыми когда-то был так близко знаком…

Я хотел вернуться домой, но это был уже не мой дом.

Был ли у меня хоть дом? Буду ли я когда-нибудь снова?

Усталость навалилась на меня, и я поплыл ближе к земле. Люди кланялись и убегали с моей дороги, заставляя меня чувствовать себя еще более неуместным.

Мне здесь больше не место. Это была другая жизнь, которую я никогда не смогу вернуть.

Я продолжал идти по улице, выйдя из города и перейдя реку, пока не достиг села, не обращая внимания на шквал шепотов и предположений, оставшихся после меня.

Я обошел его. Это было не то, куда мне нужно было идти.

На опушке леса, среди вековых деревьев стоял небольшой уютный коттедж. Дым тонкими струйками поднимался из его трубы, и я уловил слабый запах знакомого рецепта супа, который сразу же заставил мой желудок заурчать в нетерпеливом ожидании.

Я приземлился сразу за крыльцом, затем заколебался.

«Должен ли я постучать? Просто зайти как ни в чем не бывало?»

Я решил постучать.

Дверь открылась.

– Да, хо… – неуверенно прервала она.

На мгновение она замерла от шока. Я попытался улыбнуться, но уже давно не чувствовал себя в состоянии улыбаться.

– Элис… Ты здесь… – сказала она сдавленным голосом, – Я думала, ты умер…

А потом она шагнула вперед, и это было так, как будто я никогда не уходил. Я позволил ей заключить меня в свои объятия, и вдруг все слезы, которые я так долго сдерживал, вылились наружу, и я беспомощно зарыдал ей в плечо.

На бесконечную минуту не было ни благородства, ни украденной магии, ни загадочных смертей, ни разорванной дружбы, ни утраченного прошлого. Только моя мать, ее теплые и настоящие руки вокруг меня, ее тело дрожит от собственных эмоций при нашем воссоединении.

– Я скучал по тебе, – пробормотал я, когда снова смог говорить.

Она отстранилась и критически посмотрела на меня.

– Где ты был? А что случилось с твоей одеждой?

– Это очень, очень длинная история. Не возражаешь если я зайду?

Она усмехнулась, как будто сама мысль о том, что я когда-нибудь буду нежеланным, была смехотворной, и я последовал за ней внутрь.

Я хотел сдержаться, попытаться защитить ее от беспорядка, который я создал, но было неправильно быть более честным с Юра, чем с собственной матерью. На этот раз потребовалось гораздо больше времени, чтобы рассказать историю.

Я чувствовал себя неловко и глупо, когда описывал свой план проникновения в дворянство, который, как я теперь понял, был обречен с самого начала.

Она слушала, задавая вопросы о вещах, с которыми я давно познакомился, и наполняла мою суповую тарелку каждый раз, когда она заканчивалась. Я мог расслабляться все больше и больше, пока пересказ продолжался.

На этот раз это казалось почти нереальным. Как будто я описывал далекие события, произошедшие с кем-то другим.

– Значит, этим я и занимался, – заключил я, – Я не знаю, что делать дальше и как это сделать. Должен ли я скрываться или продолжать попытки найти убийцу Арна… Если я останусь здесь или… Или вернусь в верхнюю часть города.

Мать фыркнула.

– Твоя жизнь переворачивалась, и планы нарушались снова и снова. Любой почувствует себя немного не в своей тарелке.

– Что мне теперь делать?

– Когда ты вообще меня слушал? Упрямый ребенок.

– Как будто ты лучше.

– Тогда, по крайней мере, мы знаем, что мы родственники, – она остановилась на мгновение, и я наклонился вперед. – Ты думал о свиданиях?

– Мать! Я же сказал тебе, мне это не интересно.

– Потому что я думаю, что тебе действительно нужно…

– Нет! Я в порядке. Тебе не нужно подталкивать меня ко всем, кого ты видишь, кто может быть примерно подходящего возраста!

Она ухмыльнулась, и я понял, что она намеренно разозлила меня.

Я закрываю лицо руками.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, – проворчал я.

– Это моя работа. Ты никогда не перестанешь быть моим, сколько бы магии ты ни украл.

Она сказала это так небрежно, что это застало меня врасплох, и я невольно рассмеялся.

– Давай, один раз. Это был несчастный случай.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты протащил украденную магию в мой дом. Прямо у меня под носом. Какой человек, должно быть, воспитал тебя?

Я покачал головой и протянул миску.

– Тот, кто готовит восхитительный суп.

Она налила еще, и мы сидели молча, пока я ел.

– Так что же теперь делать? – в конце концов спросила она, отражая мой собственный вопрос.

– Юра выгнал меня из следствия. Арн Рэбэлс угрожал тебе, чтобы ты заставила меня отступить. Очевидно, что никто больше не хочет, чтобы я вмешивался. Может быть, я просто перееду в Ада и научусь резать камень.

– Это то, что ты хочешь?

У меня не было ответа.

– Что ты хочешь, сын?

Чего я хотел? Путешествовать с «третьим» и найти способ объединить дворян и простолюдинов, как он надеялся объединить дома? Уйти в горы и стать художником?

Год назад я бы сказал, что если бы я мог что-то сделать, если бы мне не приходилось бороться изо дня в день, я хотел бы сделать все лучше. Я хотел сделать мир лучше, чем я его видел. Но хотя смутные высокие чувства, возможно, были достаточной мотивацией, чтобы выполнить стопку заказов, они не противостояли реальности того, кем я стал. Легко поверить, что «то, что я уже делаю, поможет миру стать чуточку ярче», и гораздо сложнее решить, что делать дальше из бесконечных вариантов.

Я покачал головой.

– Честно говоря, я больше ничего не знаю.

Легко сказать: «Я хочу помочь исправить ситуацию», когда у вас нет на это возможности. Но теперь, когда у меня действительно была сила превзойти ограничения моего рождения, что я действительно мог сделать? Было ли все, что я говорил себе в прошлом, чем-то большим, чем утешительной ложью? Что я должен делать? Была ли у меня обязанность быть кем-то большим, чем просто жить своей жизнью, или я мог притвориться, что это ничего не изменило?

Я знал, что не могу исчезнуть в центре города, как бы мне этого ни хотелось. Сила внутри меня никуда не делась, и если бы я каким-то образом не получил защиту от одного из благородных домов, я бы быстро стал мишенью для всех, кто охотится на ренегатов.

Я до сих пор так и не нашел удовлетворительного ответа на то, что дворянство делало с теми редкими людьми, которые оказались в магии за пределами своих семей. Это было невероятно необычно, скорее легенда, чем факт, но я, конечно, не мог быть первым.

Голос моей матери вырвал меня из моих размышлений.

– Если бы ты узнал, что твоя сила одолеет и убьет тебя через месяц, что бы ты сделал?

– Это то, что произойдет?

«Твою мать… Конечно же, есть причины, по которым взрослые не превращаются в дворян волей-неволей…»

– Элис, расслабься.

Это звучало так абсурдно, что я расхохотался.

– Действительно?

Она снова наполнила мою миску, зло ухмыляясь мне.

– Ты неправильно смотришь на все это. Да, это… – она махнула рукой, обхватив мое слабо светящееся «я», – Благородство было неожиданным. Нежелательным. Но даже если это бремя, это еще не все. Это также возможность. Подарок. У тебя есть шанс выйти за рамки простого выживания, чтобы на самом деле сделать то, что многие другие хотели бы сделать.

Я вздохнул. Ее слова слишком близко перекликались с моими собственными размышлениями. Она так хорошо меня знала.

– Но что, если я действительно больше не хочу делать что-то грандиозное? Что, если простота и покой – мои единственные желания?

– Уверен?

Я задумался, затем неохотно покачал головой.

Слезы стали собираться у меня на глазах, и мне захотелось отвернуться, отступить, спрятаться. Я вытер их и глубоко вздохнул.

– Я не хочу продолжать это делать. Это тяжело, и это больно, и я не думаю, что прошел день с тех пор, как все это началось там, где я не боялся. И даже при всех моих усилиях, даже когда все идет настолько близко к идеальному, насколько я мог планировать, все равно все это бесполезно и бессмысленно.

– Это? Или это только тебе так кажется?

– Я не знаю. Но… Я не узнал ничего действительно важного. Я только бродил вокруг и выставил себя дураком.

– Сколько подозреваемых у вас было вначале?

– Двенадцать? Я говорил тебе?

– А сколько сейчас?

– Два основных, но, возможно, любой из… Максимум шести. Я до сих пор не встретил «седбмого», так что, может быть, три основных.

– Что ты мог сделать со своими магическими благородными способностями вначале?

– Ну ничего, я просто неудержимо светился… – осекся я, нахмурившись.

Я видел, что она делала.

– И сейчас? – подсказала она.

Я вздохнул.

– Я могу летать между городами почти без усилий и за ночь пересечь полконтинента, если заставлю себя. А мой щит достаточно силен, чтобы сломить одним ударом даже очень разъяренного Зоринца.

– В настоящее время. Ответь на мой вопрос. Если бы ты знали, что умрешь через месяц, как бы ты ни пытался это предотвратить, что бы ты сделал со своей жизнью?

Все это было слишком легко представить. Честно говоря, месяц был довольно высокой оценкой для моего выживания без защиты Господина Сола.

– Я хочу знать, почему.

Ответ вырвался легко, как будто я знал это давным-давно.

– У каждого Арна есть что-то, что я мог бы превратить в мотив, но ничего из этого не совпадает с тем, что я видел той ночью. Я хочу знать, что произошло между убийцей Арном и Астаза, что так обострило ситуацию. Я хочу, чтобы его дочь росла, не беспокоясь о том, что прошлое ее отца причинило еще больше вреда, чем оно уже причинило. Я хочу… все исправить.

Это звучало так мелко, так незначительно, когда я произнес это вслух. Мелко, почти бессмысленно. Разрешить один конфликт, главным образом из-за личной травмы, которую он мне причинил, и из-за обязательного чувства вины за то, что я в нем участвовал. И даже что-то такое маленькое, это было бы так тяжело. По меньшей мере болезненно эмоционально, а возможно, и физически, если в дело вмешается Юра. Но я знал, что если попытаюсь проигнорировать это, это будет мучить меня всю оставшуюся жизнь.

– Я не хочу идти, – прошептал я. – Могу я просто остаться здесь?

Она улыбнулась.

– Конечно. Но ты этого не сделаешь. Я тебя знаю.

Она была права. Как бы я ни хотел убежать, я знал, что никогда не смогу. Может быть, на несколько дней, может быть, сгоряча, но не навсегда. Моя мать была не единственной упрямицей в семье.

Юра был не прав, когда назвал меня трусом. Он не знал меня так хорошо, как думал. Он видел меня только в худшем виде.

– Тебе следует найти более безопасное место, чтобы спрятаться, – сказал я ей, – Если я снова начну ковыряться, может быть возмездие против тебя.

– Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я могу позаботиться о себе, – она нежно улыбнулась, – Я буду в порядке. И если ты случайно найдешь кого-нибудь приятного, с которым ты хочешь, чтобы я познакомилась…

Мои щеки вспыхнули от внезапного смущения.

– Мама! Нет! Брось это.

Она смеялась.

– Дни, когда я могла диктовать каждую часть твоей жизни, давно, давно прошли. Найдите свои ответы. Если я тебе понадоблюсь, ты будешь знать, где меня найти.

Я встал и крепко обнял ее.

– Ты мне всегда будешь нужна.

Она рассмеялась и покачала головой.

– Не всегда. Но я буду здесь, когда ты это сделаешь.