Текст книги "Девять дней исправления (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Летучий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

 Трилон, прикрываясь щитом, вбежал в комнату и бросил обе монеты в распахнутое заранее окно. Два золотых кругляша полетели вниз, поблёскивая в свете всходящей луны. Всё кончено. Он побеждён.

 Собираясь ворваться в коридор и сделать всё, что ещё возможно, Трилон обнаружил, что Транон сам пришёл к нему в кабинет, тихо прикрыв за собой дверь. Отодвинул стул и присел на место Дардарона.

 – Не бойся, я не убегу, – сказал он. – Сядь со мной.

 Директор не сдвинулся с места.

 – Можешь попытаться применить на мне одно из своих заклинаний, если хочешь убедиться, что я не иллюзия. Сядь, говорю. Если я правильно понял, вы открыли ворота горожанам. Как думаешь, сколько времени пройдёт, прежде чем они найдут нас здесь? Неважно. В любом случае мы с тобой вместе помрём в этом кабинете. Так почему бы не поговорить перед кончиной?

 Трилон поднял с пола и поставил стул, сел на своё место. Внизу лежал поваленный на бок его личный кубок с пирамидообразной полостью. Подняв и его, он налил себе вина из бутылки. Транон пододвинул другой бокал. Немного помедлив, Трилон налил и ему. Уличный маг забрал вино, а второй рукой поправил стрелку на солнечных часах, которая откидывала тень уже почти на самую последнюю отметку. Вот-вот обещала начаться ночь.

 – Как мне тебя называть? – спросил уличный маг. – Трилон? Или Фаралон?

 – Имя не имеет значения.

 – Верно. Кроме такого, что мне нужно к тебе как-то обращаться.

 – Обращайся как сам пожелаешь. Я, например, буду обращаться к тебе "трусливая мразь". – Директор отпил вина. – Итак, о чём ты хотел поговорить напоследок? Неужели, решил смириться с поражением?

 – О, это мой любимый момент в игре без чётких правил. Когда все начинают спорить, кто из них выиграл. Было ведь такое в детстве, когда ты с дворовыми мальчишками играл в солдат и орков? А в конце все ссорятся, потому что одни кричат, что захватили замок, а другие, что закрыли ворота. Время идёт, мы взрослеем, а ничего не меняется. И наши повадки тоже. Ты смог запереть меня в замке и скоро крестьяне разорвут меня на куски, и поэтому ты думаешь, что победил. А я думаю, что победил я, хотя бы потому что смог запереть здесь тебя. Но знаешь, скорее всего в таких ситуациях нет победителей и проигравших. Эти два примитивных понятия давно устарели. Нужно определять в конце, не кто выиграл и проиграл, а смогли ли участники достичь своих целей...

 – Зачем ты рассказываешь мне всё это? – не выдержал директор.

 – Как это зачем?

 – Почему ты делишься своим мнением со мной? Думаешь, меня оно интересует? Или просто потакаешь своим низменным потребностям в болтовне? Почему?

 – Потому что... все мы строим свой внутренний мир для кого-то другого, пускай и обманываем в обратном всех, включая себя самих. В чём смысл чего-то крупного и грандиозного, если оно остаётся там, где его никто не видит?

 Трилона посетило странное ощущение. Он уже когда-то слышал эти слова. Когда-то давно.

 – Да, точно, – Транон тоже задумался. – Я уже однажды говорил тебе эту фразу.

 Нет. Не он. Это говорила Аррадра. Аррадра, а не он.

 – Кажется, тогда я был не в этом теле.

 Директор хотел обвинить своего собеседника во лжи, но вспомнил, что сегодня творилось с его сестрой.

 – Что ты такое? – спросил он.

 – Я, – протянул Транон. – Сложно сказать. Моё настоящее имя Харадрин Сальт.

 – Это не может быть правдой. Этот человек умер много лет назад. И даже если бы он выжил, ему было бы куда больше лет, чем тебе.

 – Не нужно рассказывать мне, кто такой Харадрин Сальт, основываясь на словах его младшего брата! Я знаю, что ты был знаком с Адрианом, знаю, что был в отношениях с его дочерью Аррадрой. Мне всё это известно. А вот что знаешь обо мне ты? – Транон отпил из бокала. – Ещё когда в помине не было вашей школы в Лесдриаде, я придумал способ продления жизни. Я понимал, что для моего плана мне понадобится больше времени. Я создал голема по своему образу и своему подобию, наделил его чертами своей внешности, передал ему все свои мысли, своё мировоззрение, всё, чем владел сам. Даже память. Я нашёл способ передать голему свою память. Я создал ещё одного себя. Големы живут дольше, это я понимал. Понимал также то, что моё первое тело будет предано забвению. Хотя то, к чему я пришёл потом, вряд ли можно назвать забвением. Как ты знаешь, голем не может жить без своего создателя. Поэтому мне пришлось поместить своё первое тело в ничто – место, где нет ничего, даже времени. Оно будет существовать вечно, вечно испытывая муки, зато моё второе тело, то, которое сидит с тобой за одним столом, будет жить. И продолжать дело.

 – Получается, ты собачонка своего создателя? Вместо собственного пути ты выбрал тот, который он тебе продиктовал.

 – Я сказал тебе, я и есть Харадрин. Во мне все мои мысли, вся моя память. Я помню своё детство, помню свою мать и отца, помню свои эксперименты, даже то, как создавал своё второе тело. Помню, как переживал, что после создания моё сознание останется в первом теле и будет обречено на вечные муки. В то время мы с моим первым телом были в, так сказать, контрпозиции. Затем, когда тело было создано, мои воспоминания прерываются. Снова детство, только уже новое. Быстрое големское взросление, освоение науки. К сожалению, големы не могут пользоваться защитной магией. Зато я преуспел в иллюзорной и антимагической. Да, вы даже не знаете о существовании третьего вида. Так я назвал его – атнимагическая магия, как бы странно это не звучало. Я могу блокировать вашу магию ещё на стадии её появления. Впрочем, сегодня ты сам всё видел.

 – И что дальше? – поинтересовался Трилон. – Ты создал второе тело, обрёл вторую жизнь, а чего ты пытался достичь? И что ты сделал с Аррадрой?

 – Что я сделал с Аррадрой? – усмехнулся Харадрин. – Я её создал. Я давно наблюдал за тобой, каждый день узнавал о тебе что-то новое. Я знал, что твоя семья погибла, но ты не видел смерть сестры, только её обгоревший трупик. Я даже смог узнать, как примерно она выглядела. И решил создать ещё одного голема. Голема с внешностью твоей сестры. Когда она выросла до такого возраста, чтобы ты не мог заметить её ускоренное взросление, я сделал так, что ты увидел её в приюте. Помнишь тот день? Когда ты увидел её и сразу же поверил в чудо. Да, я не дурак, я догадывался, что ты не веришь, что это именно она. Скорее ты полагал, что она очень похожа на твою сестру. Но сердце твоё ёкнуло и ты забрал её к себе и с тех пор относился к ней как к родной. Вряд ли ты кому-то рассказывал о том, кто она на самом деле. Разве что Дардарону.

 – Зачем ты сделал это? – процедил Трилон, чувствую в душе злобу и ненависть к собеседнику и едва сдерживаясь, чтобы не ударить его.

 – Затем, что она была для меня прекрасным шпионом. Ты не задумывался, откуда я знаю о всех ваших планах и передвижениях? Но... у всего есть цена. Как и написано в той книге, голем не может создать голема. Всё почти так. Я смог создать её, но поплатился. Кроме того, что второе тело уже вовсе не могло владеть никакой магией, так ещё и моя личность разделилась и стала жить поочерёдно в двух телах. Ровно на закате, когда я и создал её, происходит что-то, о чём я сам толком не знаю, потому что сознание покидает меня, а потом я оказываюсь в другом теле, весь в синяках и порезах. Подозреваю, одно моё тело гонится за другим, чтобы отобрать у него моё сознание, а другое всеми силами старается убежать. В любом случае, теперь моё второе тело мертво, и я знаю, что случится следующим вечером, когда наступит время смены. Я не хочу этого. Потому то и остался здесь с тобой. Мне ведь всё равно осталось жить всего один день.

 – Аррадра была твоим вторым телом?

 – Верно. Когда я просыпался в нём, я перенимал всю её память со всего прожитого дня.

  – Это не может быть правдой. Она бы заметила, что не помнит половину дней своей жизни!

 – А ты помнишь, что было вчера? Сейчас может и помнишь, но будь твоя жизнь чуть более скучна, не помнил бы. К тому же, ей не с чем было сравнивать. Я хочу сказать, если бы ты сейчас лишился половины памяти, то заметил бы разницу, потому что ты помнишь, как долго длится, скажем, год, а как полгода. А она всю жизнь жила с такой памятью и привыкла к ней, как к самой обычной.

 – Надеюсь, ты хотя бы не спал с Дардароном в её теле?

 – Было и такое, – Харадрин снова усмехнулся. – Когда перемещаешься в женское тело, ты становишься женщиной. Во всех смыслах.

 – Избавь меня от подробностей.

 – Как хочешь.

 – Допустим, каждое из твоих тел половину из дней своей жизни были тобой. А что со второй половиной?

 – Это уже более интересно. С того момента, когда я создал Аррадру, появились ещё две отдельные личности. Их вы и знаете под именами Транон и Аррадра. Она не знала о моём существовании. А вот он был в курсе. Я воспитал его сам, общался с ним через записи. Мы с ним вместе создали план по уничтожению вашей школы. К сожалению, Транон всегда сомневался, и я чувствовал это. Он проникся дружбой к Дардарону и всегда подумывал предать меня. К счастью, я его переубедил.

 – Ты понимаешь, – сквозь зубы проговорил Трилон, – что ты убил собственного брата. Это ведь ты ударил в Адриана забвением в тот день? А ещё в результате твоих действий погибли твои племянники, Аррадра и Алатос.

 – Вообще-то, – задумался Харадрин. – Если принимать во внимание кровное родство, то они были роднёй моего первого тела, а с этим, вторым, ничего общего не имели.

 – Вот как? И после этого ты смеешь говорить, что не являешься жалким подобием своей первостепенной личности? Ты перенял не всё, а только то, что тебе было выгодно...

 – Думаешь, в том, первом теле я не смог бы разделаться с родственничками, которые отреклись от меня, ради своей цели?

 – Вообще-то Аррадра и Алатос приехали в Куасток, чтобы найти тебя!

 – И вряд ли бы обрадовались, если бы нашли. Мне плевать на них. Моя цель дороже.

 – Цель? Какая цель может быть...

 – Уничтожить вашу школу, я думал ты понял давно.

 – Уничтожить школу? То есть убить нас всех? Всего-то?

 – Точно. У меня были планы на каждого из вас. На тебя, на Дардарона и на Палтанона. Если бы кости упали иначе, и от стряпни повара погиб кто-то другой, а, скажем, Палтанон остался бы жив, у меня были планы на то, как убить и его. С Дардароном должна была разделаться Аррадра. Жаль, ничего не вышло. С тобой... О, твою смерть я готовил долго! Как видишь, всё получилось. Ты потерял в своей жизни слишком много близких тебе людей. Ты видел, как вешают твою возлюбленную. Тебе пришлось собственноручно разорвать на куски женщину, которую ты считал своей сестрой. Ты уничтожен, у тебя больше нет причин для жизни. Это я отобрал у тебя эти причины. Всё, что происходило, было гвоздиками в общей конструкции твоей погибшей личности. И это я забивал те гвоздики. Я сдал свою племянницу и твою любимую стражникам, чтобы они повесили её. Я убил Адриана, стёп память Дардарону. И почти всё остальное, что было плохого в твоей жизни, делал тоже я. Разве что кроме смерти твоей семьи. Теперь ты понимаешь, кто я такой? Я вижу всех вас насквозь, я всегда думаю на два шага вперёд. Всё всегда идёт по моему плану.

 – Кроме сегодняшнего случая с Аррадрой. Она не стала подчиняться тебе. Дардарон жив.

 – У меня было больше одного плана на каждого из вас. И на Дардарона в том числе. Как ты думаешь, что станет с ним после твоей смерти? И после смерти всех его учеников? И после того, как люди разнесут школу до основания? Он разве не говорил тебе? Школа – это то, что он считал своей жизнью. "Не станет школы, не станет и нас. Мы останемся пустыми оболочками". Когда всё это закончится, Дардарон тоже потеряет смысл жизни, а потом его поймают стражники и повесят на потеху толпы.

 – Что ты несёшь? Смерть учеников? Они убрались отсюда.

 Харадрин широко улыбнулся, так, что Трилону стало не по себе.

 – Глупый ты. Думаешь, у меня было столько планов на каждого из вас и не нашлось ни одного на кучку малолеток? Думаешь, я повёлся на весь этот ваш спектакль с обменом монет и не знал, чего вы добиваетесь? Ты думаешь, я действительно собирал стерень в том складе только чтобы у вас был повод отдать мне на пару дней ту монету? Этот стерень – большая бомба, которая убьёт всех твоих учеников и Гилона заодно. Точнее уже убила. Они ведь туда телепортировались, верно?

 – Стерень не взрывается без магии.

 – А Дардарон не сказал тебе, что я придумал магическую идеалию? Должен был сказать. Так вот, изобрёл я её довольно давно. И с тех пор наделал этих штук столько, что сегодня утром мне хватило их, чтобы распихать в каждый ящик в том складе по несколько штук. Когда они телепортировались туда, каждая идеалия почувствовала всплеск магии и активировалась. Ты должен был слышать взрыв несколько минут назад, когда ждал моего появления. У них не хватит магических способностей защитить себя. Вот если бы с ними был кто-то из вас... Но Палтанон мёртв, Дардарон пытается выбраться из замка, а ты здесь. С ними только старик Гилон, который давно растерял всю свою магию. Даже если каждый из них выставит свои ничтожные щиты, взрыв такой силы им не остановить. Я точно рассчитал количество стерня, чтобы его хватило пробить все их щиты.

 Трилон почувствовал на щеках слёзы. Странно, он не испытывал грусти, к горлу не подкатил тяжёлый комок. Ничего, только слёзы.

 – О, так в тебе ещё остались чувства! – усмехнулся Харадрин. – Выходит, я был неправ, и ты ещё не до конца уничтожен!

 – Ты мерзкая тварь. Паскудная, мерзкая тварь.

 Из коридора донеслись звуки.

 – О, скоро нас с тобой найдут здесь, – Харадрин пододвинул к себе бутылку и долил вина. Потом перевалился через стол и долил Трилону, хоть тот и не просил. – Давай ещё выпьем. У нас не так много времени осталось.

 – Зачем ты делал всё это? Разве остатки человечности не говорили тебе, что ты творишь зло? Что все эти люди, гибнущие по твоей вине...

 – Да как же ты не понимаешь, что речь идёт о нечто большем, чем несколько человеческих жизней! – взорвался Харадрин. – Зачем я делал это? По твоему у меня не было причины? По твоему я сделал всё это: связался с каганатцами, напустил страшную болезнь на целый город, изобрёл вещи, до которых без меня додумались бы разве что через пару веков, придумал огромный план, привёл толпу к вашему порогу, и у меня не было повода? – Харадрин отхлебнул из бокала и немного успокоился. – Для начала я хотел избавиться от того знания, которым ты владеешь. Это я рассказал Адриану про ту книгу, а он уже предал меня и рассказал о ней тебе. Я тоже знаю этот язык, знаю, какие существа говорили на нём в давние времена. Я прочитал книгу задолго до того, как она попала в твои руки. Жаль, её нельзя сжечь. Зато можно сделать бесполезной, если убить всех людей, кто знает язык. Этот идиот Адриан научил языку тебя, и мне пришлось открыть на тебя охоту. Если бы вы больше доверяли Аррадре, то я знал бы о ваших тайнах и не стёр бы по ошибке память Дардарону. Но вышло то, что вышло. Теперь всё будет кончено. Ты идиот, Трилон. Ты ведь не стал передавать свои знания никому другому. Ты метался между двумя крайностями. Хотел отгородить родных людей от этого знания, но в то же время пытался передать его кому-то другому. Ты сам не знал, что делать. Потому что ты безвольный слабак.

 – Ты не ответил на вопрос, – Трилон тоже отпил. – Зачем ты делал всё это? Допустим, ты хотел уничтожить знание в книге, хотел убить меня. Но чем тебе не угодила моя школа?

 Харадрин откинулся на спинку стула, слишком короткую для его спины.

 – Ты ведь читал книгу, да? Разве ты ничего не понял? Впрочем, это не удивительно, учитывая твой скудный умишко. Подумай, почему произошло то, о чём там написано. Всё ведь очевидно. Виной всему прогресс. Наш мир постоянно развивается, жизнь становится лучше, люди становятся лучше. Пока что он далёк от идеала, но постоянно к нему приближается. Когда-нибудь он достигнет идеала и исчезнет. Один мой знакомый философ говорил, что мир существует, пока он не идеален, пока в нём борются добро со злом. Представь себе шар – идеальную форму – лежащий на столе. Если у шара есть вмятина, он не сможет никуда укатиться, потому что рано или поздно встанет на эту вмятину. И чем меньше вмятина, тем ему сложнее на неё встать. А если вмятины нет вовсе и шар идеален, то он укатится со стола и упадёт в бездну. Тоже самое и с нашим миром. Всё, что написано в той книге правда, уж не знаю, докуда ты дочитал. Наш мир может погубить только прогресс – то, что сделает его идеальным. Всегда должна быть сила, тормозящая прогресс, чтобы мир жил постоянно. Сегодня эта сила я. Я понимаю, что в будущем именно магия станет самым главным оружием прогресса. Если люди научатся создавать магическую идеалию, мир уже никогда не будет прежним. Всё изменится. Чтобы ничего такого не случилось, магов всегда должно что-то ограничивать. Можешь смеяться, но твои школы были самыми лучшими во всём мире. Вы отлично обучали своих учеников, выпускали на свет всё больше магов. Рано или поздно, развитие прогресса стало бы вашей виной. Надеюсь, я это предотвратил. Точнее отодвинул хоть на какой-то срок. Сделал всё, что было в моих силах.

 – Боги! И это всё? – ахнул Трилон. – Пафос и философия, висящая на волоске, это и есть твои причины? То, ради чего ты всем этим занимался? У тебя были такие большие возможности, а ты тратил их ради того, что мог бы разнести в пух и прах любой уличный философ, если бы ты вступил с ним в спор. Твоя проблема в том, что ты человек. Один из сотни тысяч в нашем мире. А это значит, что твои представления о правильном и неправильном могут быть обыкновенным дерьмом. Как и у любого другого человека. В мире сотни тысяч людей, и у каждого есть своя система правильного и неправильного. Сотни тысяч систем. И каждый уверен в том, что если бы мир существовал по его системе, то всё было бы отлично. И когда ты пытаешься насильно подстроить мир под свою, одну из сотен тысяч систем, то чем ты лучше, например, Хэраугрида – оркского вождя, который пятьсот лет назад истребил целую страну скельтов только потому, что был уверен, что скельты – ненужная миру раса и её необходимо изничтожить? Или любого из гэльвских завоевателей, которые сжигали целые города по своей воле? Как ты можешь быть уверен в том, что твоя система правил будет лучшей для мира, если никогда не видел этот мир в её свете? И кто дал тебе право так рисковать миром, который тебе не принадлежит? Ты до сих пор не понял, что мир устроен по другому. Его не возможно насильно затащить под чьи бы то ни было правила. Он сам диктует нам правила, а мы подчиняемся. Ты пытался остановить прогресс? Жаль не увидишь, как все твои усилия пропадут. Прогресс невозможно остановить, он существует уже тысячи лет. А ты всего лишь очередной поехавший идиот со своими навязчивыми идеями, только ещё и с большими возможностями! А ведь ты был гениален, ты первый смог создать идеалию, множество новых заклинаний...

 – А что насчёт тебя? – Харадрин поставил бокал на стол так, что он зазвенел. – Ты обманывал своего лучшего друга, стёр память сестре и несколько лет держал свой обман. Только потому, что считал это правильным поступком.

 – Это другое.

 – Нет. Мы все пытаемся подстроить мир под наши правила, просто кто-то более удачлив в этом деле, а кто-то менее. – Он вовсе убрал бокал в сторону и попытался скрыть своё раздражение, которое тем не менее было видно по дёргающимся уголкам рта. – Давай же подведём итоги. Кто же из нас двоих выиграл? Я смог убить Палтанона, тебя, Гилона и всех учеников. В живых временно остался лишь Дардарон, и даже если он сумеет сохранить рассудок, не сопьётся и просто станет бродягой, он ничего не сможет сделать с книгой, которую унёс, потому что ты не передал ему свои знания. А я знаю, что не передал, потому что внимательно следил за вами. А даже если ты и смог скрыть от меня и таки обучил его ещё до того, как с ним случилась та трагедия, то всё равно сейчас он ничего не помнит, а скоро его и вовсе не будет в живых. А что ты? Ты смог убить меня. Тоже неплохо. Как видишь, сложно определить победителя. Как я и говорил.

 Шум в коридоре становился всё ближе. Толпа искала по всем комнатам.

 – Верно, – Трилон опустил голову. – Ты великий стратег и смог построить план, который обеспечил тебе достижение поставленной цели. А я... всего лишь старый дурак Трилон, который не может ничего сделать, который не может показать всем, что тоже на что-то способен. И который всю жизнь и даже сейчас, перед смертью, верит в то, что иногда... несмотря на все недостатки нашего мира... всё может закончиться хорошо. Как в сказке.

 Он допил то, что оставалось в его бокале. Харадрин снова улыбнулся, шире, чем обычно, ещё сильнее облокотившись на спинку стула.

 Шум в коридоре был уже совсем близко, и вскоре дверь кабинета резко распахнулась.

                                                                         * * *

 Мягко ступая и придерживаясь за стену, Дардарон медленно подкрался и выглянул из-за угла. Аррадра была права, недалеко от второго входа, на пляже прохлаждались шестеро людей с характерными внешностями и одеждой и характерными же дубинками в руках. В полутьме их образы расплывались и казались одинаковыми.

 Ловкий ход. Транон мог бы послать их пройти через тоннель и напасть со спины, но хорошо понимал, что их могут встретить в этом тоннеле ловушками, что если кто-то и совладает с группой магов, то это сделают только сами гэльвы, а ещё шестеро или десятеро роли не сыграют, а только будут мешаться, потому что каганатцы не отличают одного хэнта от другого. А вот если один или двое магов попытаются выйти через второй ход, то эти бугаи будут как нельзя кстати, конечно если услышат шум в тоннеле и станут в засаду. Сейчас же они беззащитны.

 Дардарон покинул укрытие, встал во весь рост, ударил по первому пузырём. Не успели головорезы опомниться, их забрызгало кровью второго. Один прицелился и выстрелил в мага из самострела, но снаряд нашёл поверхность искажённого щитом воздуха. Ещё несколько взмахов, и ещё трое лежат мёртвыми, а последний удирает, что есть сил.

 Справился. Теперь нужно бежать к складу в ремесленном районе. Это ведь его имел в виду Трилон, когда говорил "место, о котором мы оба только что подумали". Это ведь за монетой, телепортирующей туда, бежал Трилон в свой кабинет. И поэтому та монета оказалась у Аррадры. Но как он собирается отобрать её у Трилона?

 Мокрый песок замедлял движение, но скоро он кончился, и волшебник побежал по земляной поверхности, всё ещё придерживаясь окраины города и границы порта. Немолодые годы напоминали о себе жуткой отдышкой и болящими конечностями.

 Он уже был недалеко от ремесленного района, когда прогремел взрыв, словно комета упала на землю. Впереди стал виден чёткий столб дыма, который толстел и чернел с каждой секундой. Дардарон остановился, переводя дыхание, и попытался понять, что могло произойти. Но сколько бы он не думал, всё сводилось к одной мысли, которую он отгонял всеми силами. Нет! Только не это!

 Слегка отдышавшись, маг снова побежал, уже быстрее, и в этот раз усталость его не изводила.

 Несколько минут, и вот он уже рядом с рухнувшим складом, объятым пламенем, от которого округа освещалась, словно в дневное время. Стены не выдержали и разлетелись на клочки, зато крыша уцелела и всего лишь упала, раздавив створки.

 Если сюда телепортировались из школы, то Трилон должен быть среди них Он наверняка защитил всех от взрыва своим щитом. По-другому быть не может! И сейчас ему нужна помощь, пока магия не иссякла.

 Дардарон ударил щитом, образовывая волну,  которая слегка сбила пламя. Потом он приблизился к горящим обломкам и откинул несколько балок.

 Под балками он обнаружил край магического щита.

 Волшебник лёг, чтобы разглядеть через образовавшуюся пробоину, что происходит внутри. Он увидел силуэты, среди которых особенно чётко выделялся один – силуэт новенького, который и держал щит и крышу, вот-вот норовившую обрушиться и убить всех.

 Дардарон воздел свой щит, во всю широту, чуть ниже щита Старагона.

 – Я держу! Уходите оттуда! Быстрее, магии осталось не так много!

 Слава Богам, они услышали его. По одному, наклоняясь, чтобы пролезть в пробоину выбрались наружу Олтанон, Таралон, Алион, Старагон. Потом выползли Гилон и Хэрик и помогли Дардарону самому выбраться из этого пекла. Но больше всего его волновало, что среди них не было Трилона.

 Кашляя от запаха собственных обгоревших волос, он ещё раз осмотрел уцелевших. Все грязные и покрытые красными линиями ссадин с ног до головы, они плакали и радовались своему спасению. Но директора среди них не было.

 – Где он? Где Трилон?

 – Остался там, – Старагон кивнул в сторону школы. – Хотел сам проследить, как разгневанные горожане убьют этого Транона. Мы пытались забрать его с собой, но...

 Дардарон взглянул на замок. Крыши домов заслоняли вид на входную площадь, но по звуку, доносящемуся оттуда, несложно было догадаться, что толпа уже прорвалась внутрь. Всё кончено! Школа захвачена.

 – Нужно уйти отсюда подальше, – сказал он, стараясь прогнать страшные мысли. – На взрыв сбегутся стражники. Странно, что их до сих пор нет. Видно, сегодня кто-то дал отгул почти всем постам в городе. Но неровен час, здесь будут стражники с внешних стен. А увидев нашу компанию, они точно догадаются, кто мы такие. Уходим!

 Дождавшись согласия друг друга, компания сгруппировалась и дружно затрусила в направлении порта. Никто этого не говорил, но они все понимали, что направляются к дому Аррадры. Сначала нужно раздобыть одежду, а уже потом думать, как быть дальше.

 Мысли Дардарона о том, что может случиться с Трилоном, прервал ожидаемый вопрос Старагона. У волшебника уже был заготовлен ответ.

 – Твой щит смог выдержать взрыв и напор крыши потому, что ты несколько дней тренировал его, несмотря на дефицит внутренней энергии. Видимо, ты натренировал это заклинание настолько хорошо, что сейчас, когда энергии оказалось достаточно, он получился невероятно крепким. А энергии было достаточно, потому что ты смог сделать то, о чём я говорил тебе. Ты справился со своими внутренними чувствами. Ты разлюбил свою подругу, что и нужно было сделать ещё давно. И всё же...

 – Похоже, вы правы, – тихо согласился новенький. – Мои чувства... с ними всё сложно. Похоже, я разочаровался в Таре и поэтому быстро разлюбил её. Погодите. И всё же? И всё же что?

 Дардарон задумался, стоит ли говорить ему. В прошлый раз, когда возникла такая дилемма, он всё же сказал и потом пожалел.

 – И всё же этого не могло быть достаточно для того, чтобы выдержать щитом такое!

 – Все поставили щиты, кто мог. Олтанон, Таралон, Алион. Магистр Гилон пытался, но у него не вышло. Взрыв пробил все их щиты, но не мой.

 – Да. Потому что в этот раз у тебя было не просто достаточно энергии, её у тебя было больше, чем обычно.

– Что это значит? – спросил Старагон, хотя по глазам было видно, что он и сам догадывается.

 – Это значит, что в твоё тело появился мощный приток энергии извне. Кто-то давал тебе свою энергию. Кто-то, скорее всего, полюбил тебя.

 – Вот как, – задумался новенький.

 – Кто бы это ни был, он сегодня спас всех вас. Если бы не его энергия, всё вышло бы куда печальнее. Да, и ещё одно. Теперь я полностью уверен, что ты на нашей стороне.

 Старагон слегка улыбнулся, но из этой улыбки было понятно, что ему не до шуток. Спустя ещё минуту бега он снова заговорил.

 – Магистр. Можно, когда мы доберёмся до дома госпожи Аррадры, я первый возьму себе одежду? Знаю, её может не хватить на всех, но мне нужно сходить в одно место и...

 – Можно. Хотя неплохо будет спросить остальных.

                                                                          * * *

 Ночь окончательно вступила в свою силу, а гомон со стороны входа в школу не утихал. Кто-то не побоялся войти внутрь, другие решили подождать снаружи и теперь делали всё, на что хватало их смелости – кричали, разбрасывались проклятиями и улюлюкали.

 Старагон, стоящий у основания холма, держащего замок, едва сдерживался, чтобы не подняться и не назвать всех этих людей трусами и мерзавцами. В конце концов, это ничем не поможет. Он поглядел на двухэтажный дом с выбитыми окнами, образующий собой основание первой улицы с этой окраины. Все эти дома давно забросили, потому что никто не хочет жить по соседству с мерзкими колдунами. Именно этот дом Старагон имел в виду, когда договаривался с Тарой о побеге. Он сказал тогда, что они встретятся тут. До побега так и не дошло. Есть ли шанс, что позавчера она не ушла из города, а вспомнила про этот дом и осталась ждать его прихода? Вряд ли, но... стоит проверить.

 Дверь была не то что не заперта – она висела на одной петле, просвечивая продолговатыми острыми дырами. В окна просачивался свет – не пойму откуда – и выхватывал из темноты грязные и замусоренные ступеньки лестницы наверх. Старагон понимал, что Тара не глупая и не стала бы, если уж решила, прятаться на первом этаже. Крыс здесь больше, сырость пробивается быстрее, а забреди какой-нибудь бродяга, чтобы поискать, чего бы осталось от прежних хозяев, он скорее примется обыскивать первый этаж, и будет время, чтобы убежать от него через окно. Старагон понимал всё это, поэтому поднялся сразу наверх.

 Несколько комнат в узком проходе. С какой начать? Неважно. Он зашёл в первую же попавшуюся.

 Его глаза встретились с грустными глазами Тарии. В её взгляде всегда виднелась необъяснимая печаль, и сейчас она была особенно чёткой. Старагон почему-то не удивился, найдя свою подругу здесь. Он понимал, что в любое другое время удивился бы, но не теперь. Не сегодня, когда столько всего произошло.

 – Мы... – протянул он. – Думаем ведь об одном и том же?

 – Всегда сложно угадать, о чём думаешь ты, – тихо ответила гэльвка. – Но, мне кажется, сейчас всё именно так. Если ты жив, значит всё получилось. Вы победили?

 – Людей хана – да, – парень присел рядом с ней, у окна, смотрящего на главную дорогу. Если высунутся в него, можно было бы даже увидеть толпу возле замка.

 – А этих людей нет, – закончила девушка. – Главное, ты жив. Что теперь?

 – Ты спрашиваешь у меня? Ты скажи мне, что теперь. Ты взяла из замка приличный запас еды и, вместо того чтобы потратить его на дорогу в Каганат, осталась в городе. Значит, ты собралась жить дальше со мной?

 – Я хотела знать, чем всё закончится. Я волновалась за твою судьбу.

 – Когда это случилось?

 – Что именно? – она сказала это так, будто бы они оба не понимали, о чём речь. И при этом в её интонации была слышна насмешка. Она словно говорила "я знаю, но всё равно спрашиваю". Она хотела услышать, как он сформулирует этот вопрос.