Текст книги "Девять дней исправления (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Летучий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

 Дардарон вздохнул.

 – Хорошо. Обманем их. Не просто же так мы столько сражались и не просто же так я потерял палец.

 – Вот и отлично. Поправляйся скорее, тебе ещё предстоит узнать много новостей. Надеюсь, с твоим здоровьем всё в порядке. Ты так и не вспомнил то, что я рассказывал про Фаралона?

 – Мне стыдно говорить, – усмехнулся Дардарон. – Но я даже с трудом могу вспомнить своё имя. А твоё... Проклятье!

 – Меня зовут Трилон, – улыбнулся друг. Точно, тот голос за дверью ведь называл его! – Знакомое имя?

 – Знакомое, – подтвердил маг.

...

Девятый день

 В этот раз Лариус дежурил в ремесленном районе. Стражник любил этот район, тихий и безлюдный, и особенно любил ночную смену, когда командиры плюют на порядок и ложатся спать, и уже точно никто не застукает тебя за отлыниванием и не накажет за небольшую передышку.

 В бордель, правда, тоже никто не позовёт. Но у Лариуса и не было друзей. Кто-то ненавидел его только за южное имя, несмотря на то, что он бы коренным северянином и мать просто захотела назвать его как-то по-особенному. (хорошо, что она не додумалась до Лесдриадского имени) Другие презирали его за характер. "Ларек, почему ты такой зануда?" "Ларек, пойдём выпьем со всеми?" "Как это ты не хочешь шлюху? Ты что ли любишь задом подставляться?" Лариус и не был против того, что сослуживцы смеялись над его "правильностью" и "занудностью". Его претило от общения с этими людьми, и их компании он предпочитал одиночество.

 Этот вечер выдался особенно приятным – тучи на небе почти все разбежались ещё вечером, луна, почти полная, повисла в зените и стала ярко освещать округу, ветерок был тихим и приятным.

 Когда Лариус проходил мимо большого склада – говорят, в нём хранят овёс – он увидел какого-то человека в одежде, закрывающей лицо. Тот нёс в руках какую-то сумку, толстую, видно, набитую чем-то до отвала. Сначала стражник хотел остановить незнакомца и допросить, но потом увидел, как он пробрался в склад и тихо запер за собой дверь. Было бы неплохо проследить за ним, а то, прижми его сейчас, скажет, что несёт пирожки своей тётке, а саму сумку выбросит в реку или куда-нибудь на крышу, и потом поди докажи, что там была отрава, а никакие не пирожки.

 Шло время, а из склада никто не выходил. Лариус решился было обойти его и поискать другие ворота, когда двери, наконец, приоткрылись, и незнакомец в длинном плаще выбрался наружу. Сумка в его руках была уже пуста.

 Стражник собирался окликнуть его, но он сам заметил своего наблюдателя. Поглядел немного из-за капюшона, а потом зачем-то вскинул руку. Откуда ни возьмись в руке появился яркий белый свет, и мысли закружились в голове, словно в вихре.

                                                                            * * *

 Ночью спать никто и не собирался. Старагон и Олтанон вместе пытались удержать магистра Гилона от глупости: попытки в одиночку отправиться в дом Транона и предупредить Дардарона. Надежда была на то, что второй магистр явится с минуты на минуту, и тогда бы ему всё рассказали, а там уже было бы видно, что нужно делать. Однако тот всё не появлялся, и удержать магистра Гилона становилось всё труднее.

 Алион тем временем беззаботно сидела в углу. Таралон, как обычно, был рядом.

 В конце концов Олтанону пришлось в одиночку удерживать магистра – Старагон выбился из сил. Болезнь продолжала мучить его, хотя головная боль немного поутихла – наверное, он уже привык к ней. Хотя была вероятность, что ему становится легче и организм побеждает заразу, но парень не имел привычку надеяться на лучшее и отбрасывал эту мысль.

 – Если Транон предатель, то его план, на который мы возлагали надежды, непригоден. А значит отбиваться от гэльвов всё таки придётся здесь, в школе! – ворчал Гилон, глядя на Олтанона. Тот казался невозмутимым и твёрдо держал взгляд.

 – И что?

 – А то, что без Дардарона мы не сможем справиться, вот что! Придётся рискнуть.

 – А без Дардарона и без вас будет ещё меньше шансов. Вы понимаете, что если магистр не вернулся сейчас, то вряд ли Транон держит его в плену. А один вы, уж извините, но с вашими магическими способностями, не справитесь. Да, нам придётся рискнуть. Рискнуть, и ничего не предпринять, положиться на магистра Дардарона, на то, что он всё же вернётся.

 – Тогда отправимся все вместе.

 – И оставим школу? Именно это магистр Дардарон запретил делать. Что угодно, только не покидать школу, помните?

 – Сейчас у нас выбор: либо всё, либо ничего. Либо мы оставим его в беде и проиграем, либо попытаемся вернуть и, может быть, преуспеем.

 – Простите, магистр, но наш выбор заключается в другом. Все мы, вместе взятые, рядом с одним магистром Дардароном не стоим и рядом. Он гораздо более могущественный маг, чем мы. И если его смог победить этот Транон, то мы вряд ли сможем сделать вообще хоть что-то. Поэтому мы либо идём и надеемся на ничтожно крохотный шанс, что чем-то сможем помочь магистру, либо остаёмся и надеемся на хоть и уже маленький, но тем не менее больший шанс, что магистр Дардарон вернётся, а если он не вернётся, то в школе останется хотя бы кто-то, способный её защищать.

 Старагон закрыл глаза. Эти споры бессмысленны. Нужно немного поспать перед решающим днём, а потом приступать к подготовке, а они вместо этого спорят. Как же всё это бессмысленно!

 Дверь распахнулась, и в зал вошёл магистр Дардарон. Вид его был неважный, по телу, на котором почему-то не было никакой одежды, бежал полосы синяков и даже порезы, кожа была грязной. Кажется, Старагон понимал, где побывал магистр.

 – Дардарон! – Гилон, обрадованный, схватил с пола тряпьё и мигом накрыл друга. – Что произошло? Транон предал нас?

 – Нет, – прозвучал угрюмый ответ. – Он никогда и не был на нашей стороне. Всё это время он работал на Каганат. Сейчас, когда я пришёл к нему, он отобрал монету и отправил её к гэльвам вместе с мурфом-вороной. К полудню она уже будет там.

 Ученики тоже столпились вокруг учителя, внимательно слушая.

 – Значит, всё? – спросил Гилон. – Всё кончено?

 – Нет. Далеко не всё кончено. То, как он яростно сражался за эту монету, а потом точно так же пытался отнять у меня другую, говорит об одном: других монет нет. Эти две единственные, и поэтому они так нужны гэльвам. С обеими монетами и одним магом они могли бы присылать сюда столько войск, сколько им вдумается, но только с одной они смогут прислать лишь одну группу. Где вторая монета?

 Гилон достал из кармана золотой кругляш.

 – Думаешь, её нужно спрятать? А лучше выкинуть куда-то подальше! Или даже в море!

 – Нет. Этого делать нельзя, – Дардарон получше укутался в тряпьё. – Во-первых, если у них вдруг есть какой-то прибор для поиска, то они найдут её, уж лучше самим охранять. А во-вторых, гэльвы тоже люди, и они тоже будут хотеть убраться отсюда домой. А если у нас на руках будет единственный предмет, позволяющий сделать это, то мы, быть может, сумеем сторговаться при определённых обстоятельствах. В любом случае, даже если они отберут монету, будет лучше, что у них есть способ убраться отсюда, чем если у них этого способа не будет. Нам нужно отобрать у них ту, первую монету, а эту, наоборот, отдать.

 – У тебя есть план? – магистр Гилон выглядел ещё более испуганным, чем до появления Дардарона.

 – Нет. У нас есть время, пока мурф будет лететь до Каганата, потом пока гэльвы будут подготавливаться, думаю, до вечера. Составим план и наделаем ловушек.

 Магистр огляделся.

 – А где повар?

                                                                            * * *

 – Наконец-то, ты! – сказал Вильтус Дарма, когда увидел гостя, входящего в помещение. На его удивление, Скилт пришёл один. Довольно смелый поступок для самого опасного и известного преступника в городе.

 – Вот как! – усмехнулся Скилт. – А я думал, у вас тут, в высоком обществе, принято вести себя благородно и галантно. Я, значит, приготовился, надел свою лучшую одежду, научился обращаться на "вы", прихожу, а мне тут сходу "тыкают".

 Вильтус принюхался. От гостя смердело, как от сарая со свиньями. Хорошо, что он надел лучшую одежду. Будь он в худшей, пришлось бы разговаривать с ним с разных сторон комнаты.

 – Почему ты один? Хотел показать свою смелость? – решил Дарма высказать своё удивление вслух.

 – А чего мне бояться? – Скилт снова усмехнулся. – Если меня схватят, вы же меня и освободите. У нас ведь совместное дело, разве нет?

 – Освободить и дать повод гражданам сомневаться в законе? Вот ещё. Ладно, хватит петлять словами. Я не дурак. У тебя неплохо получается притворяться настоящим Скилтом, но не идеально. Я знаю, что он использует вас, своих подставных личностей, чтобы никто не знал его истинного лица и никто не мог с ним расправиться...

 – Ну, даже если бы я был подставным лицом, вы же понимаете, что я бы не мог согласиться и раскрыть себя. Поэтому, я говорю нет, а вы там думайте себе, что хотите. Давайте приступим к делу.

 Вильтусу стало смешно. Вот как этот человек готовился к встрече с человеком из высокого общества! Обращается на "давайте"! Впрочем, поправлять его нет никакого смысла, ведь завтра их небольшой союз прекратится, и Дарма надеялся, навсегда.

 – Перейдём, – деловито сказал он, кивая головой. – Казнь назначена на три часа дня, но состоится она в итоге и того позже.

 – Насколько вы уверены, что придёт много людей?

 – Полностью уверен. Когда мы впервые казнили магов, то собрали полную площадь. С тех пор ненависть к магам в народе подогрелась, а теперь казнь не утром, а днём, в удобное для всех время. Людей будет столько, что не всем удастся разглядеть саму казнь. Но ваши слова, я уверен, услышат все. Если не от вас, то от тех, кто будет разносить их в толпе.

 – Отлично. Но вы должны ещё перенести казнь.

 Дарма опешил.

 – Почему это так важно для тебя?

 Скилт как-то недовольно скосил взгляд.

 – Мне просто нужно больше времени на подготовку.

 – Что ж, – вздохнул Вильтус. – Давай предположим, что у тебя всё получится. Ты произнесёшь свою речь, люди скажут "да" и пойдут с тобой к замку магов, жаждущие убить их всех. Что дальше? Почему ты уверен, что все они не разбегутся, увидев, как первым же залпом один из магов сожжёт дюжину их собратьев? Как ты собираешься проходить через их маговскую защиту?

 – Защиту я беру на себя. Я всё это время не сидел на жопе, а собирал знания об их замке и о защите. А вот по поводу "разбегутся", тут вы, превосходительство, очень заблуждаетесь. Вроде бы управляете городом, ну, по крайней мере, сидите рядом с графом, а понятия не имеете о людях. Иногда людей можно назвать одним очень интересным словом – общество. Так вот, если общество встречает, как же он там говорил, а – действие, которое, значит, ему не по душе, – то в ответ на это действие оно, общество, даёт своё противодействие. Если люди понимают, что от них чего-то насильственно добиваются, они в любом случае будут лезть поперёк. Уж запомните мои слова. Если маги убьют кого-то, то ещё глубже капнут яму под свою могилу.

 – Это ты, видимо, понятие не имеешь об обществе. Люди задействуют это своё противодействие только в том случае, если чувствуют безопасность за свою шкуру. И запомни ещё: люди делают то, что делает толпа. Если убежит пара дюжин, то за ней последуют пять дюжин тех, кто сомневался, бежать или нет. Увидев, как бежит почти сотня, убегут и те, кто сомневался чуть больше. И в конце концов останутся только ярые фанатики ваших слов. Если никто не убежит, в конце все будут говорить, что бегство – трусость; если убежит большинство, в конце все будут твердеть, что бегство было необходимо, а подставляют свои шеи только идиоты. Людям нравится верить в свою правоту, но они выдумывают её сами при любом раскладе. Поэтому, то, что произойдёт сегодня, зависит от мельчайшего дуновения ветра, и я бы на твоём месте не был бы так уверен.

 – Вот и посмотрим, кто прав. – Улыбнулся Скилт. – Вы, главное, выполните свою часть уговора, а дальше я сам. Не выйдет у меня, тогда уже вы с графом поведёте на магов войска.

 – Да, касательно этого. Я так и не спросил ни разу, зачем тебе это нужно? Что тебе сделали маги?

 – Так значит? – преступник расплылся в улыбке. – Вы даже не предполагаете, что людьми могут двигать некорыстные мотивы? Что я просто хочу избавиться от магов, потому что верю, что они вредны для города?

 – Мой опыт говорит, что такие люди редко добиваются чего-то большого.

 – А мой говорит, что таких людей вовсе нет. Каждый делает что-то ради себя. И вы правы, превосходительство, я не исключение. Избавившись от магов, я налажу тем самым свою торговлю.

 – Не пытайся обмануть меня. Я знаю, что ты торгуешь с магами.

 – Да. Приходится, чтобы возмещать хотя бы часть убытков, которые приносит их присутствие. Они заняли главный контрабандный путь в городе, они скупают многие минералы, в конце концов, они заполоняют рынок своими товарами. Это везёт, что они из своего напыщенного благородства не поубивали всех моих людей. – Скилт как-то странно посмотрел на Вильтуса. – А вот каков ваш мотив, мне не понятно.

 – Что ты такое говоришь?

 – Только дурак не поймёт, что маги не виновны в гаргене и ни в каких других бедах города, которые на них вешают люди. Но благодаря существованию магов, людям есть, на кого их вешать. Они как козлы отпущения. Кто займёт их роль, когда их не станет? Разгневанная толпа сегодня будет стоять под их замком, а не под вашим, только потому, что сегодня ей есть, кого винить в своих бедах. Поэтому я спрашиваю, какова ваша цель? Вам точно не выгодно сие событие. Или неужели всё так просто, и всё дело в вашей недальновидности?

 – Пошёл вон отсюда, пока я не расторг наше соглашение, – как смог спокойно сказал Вильтус.

 Всё ещё улыбаясь, Скилт отвесил чисто символический поклон и выполнил просьбу.

                                                                             * * *

 Рука с пером дрогнула, оставив на бумаге длинный росчерк. Проклятье! Придётся писать заново!

 Санмир обернулся, чтобы поглядеть на того, кто издал напугавший его звук.

 – Ну, наконец. Почему так долго? Пировал на трупах жителей Куастока?

 – Ты уже шутил так, – процедил сквозь зубы Фурин, только что превратившийся в человека.

 – Вот как! Прости. Мне просто говорили, что у ворон короткая память. Неужели придётся выдумывать новые шутки? Как насчёт какого-нибудь блестящего предмета в твоей лапе?

 – Это сороки крадут блестящее, а не вороны, идиот – пробурчал Фурин, отдавая монету.

 – А они тоже приносят в гнездо только половину? Где вторая монета, растяпа?

 – Если она не у тебя, то значит, всё пошло не так, как должно было.

 – Объясни.

 Фурин, вздохнув, выдвинул стул из-под выемки письменного стола и присел. Потом рассказал маленькую историю, которая имела большое значение.

 – Так что, – заканчивал он, всё ещё вздыхая. – Если Транон не телепортировался сюда, то монету добыть не сумел. Надеюсь, с ним самим всё в порядке.

 – Это неважно, – задумчиво проговорил Санмир. – Он уже свою роль сыграл и нам больше не нужен. Разве что как боевая единица, так сказать. А вот то, что он не добыл вторую монету, очень печально. Как звали того мага, у которого она?

 – Нашёл, что спрашивать, – усмехнулся Фурин. – У всех магов одинаковые имена.

 – А потом он упрекает меня в том, что я не отличаю одних вороновых от других, – проворчал гэльв, подходя к другому столу, на котором в своём порядке лежали бумаги. – Он есть среди них?

 Фурин с явной неохотой встал со стула, тоже подошёл к столу и взглянул на портреты магов.

 – Вот этот. Точно он!

 – Значит, Дардарон.

 – Да, кажется, его так звали.

 – Я скажу своим людям. Монета будет у него, или же он будет знать, где искать её. Придётся брать его живым. А он один из двух оставшихся сильных магов в этой школе.

 – Нет. Один. Я забыл сказать: позавчера, как раз когда я улетал, арестовали одного из них. Транон сказал, что это был самый сильный из них. Директор.

 – Вот это новость! Эм. Есть какая-то аналогия с птицей, которая приносит хорошие новости? Или нету? Неважно.

 – Я знаю аналогию, в которой используется выражение "птичьи мозги", – сказал Фурин и засмеялся.

 – Ха-ха, – передразнил его гэльв. – По-твоему, это смешная шутка?

 – Да, – кивнул мурф, всё ещё смеясь. – По-моему, очень смешная.

 – Когда закончишь хохотать, превращайся обратно в птицу и лети назад в Куасток.

 – Что? Зачем? Я думал, моя работа закончена!

 – Нужно ведь нам знать, чем всё закончится, если никто из моих людей не вернётся.

 – Значит, ты не уверен в собственном "гениальном" плане?

 Санмир стал спиной к Фурину, скрестив за спиной руки.

 – Никто не может знать наверняка, что сегодня произойдёт в этой школе.

                                                                           * * *

 Всё, что можно было сделать, они уже сделали: оделись в самые прочные мантии из имеющихся, взяли с собой оружие и продумали пути отхода. Магистры расставили по всей школе магические ловушки (на это ушло чуть больше часа) и объяснили ученикам, как они работают. Дардарон отдал монету Олтанону, потому что понимал, что гэльвы наверняка догадаются искать её у самого старшего. Также он объяснил, как можно притягивать монету к себе. У каждой из её сторон есть свой заряд, у одной плюс, а у другой минус. Если ты владеешь плюсом, то и притянешь её плюсовую сторону, а если минусом, то минусовую. Старагон попробовал и обнаружил, что это весьма увлекательно.

 Теперь они затаились по тёмным углам с обеих сторон от того места, где примерно должны были появиться гэльвы, и ждал, все в напряжении.

 – Если я умру, а ты выживешь, – говорил Олтанон своему приятелю. – Напиши на моём надгробии "Таралон, ты старая свинья, и я даже после смерти могу наречь тебя тем, кем ты и являешься на самом деле" и прочитай это.

 – А если я умру, а ты выживешь, то напиши на моём "швиль тебе на рыло, сам пиши это дерьмо".

 – Вы даже перед возможной гибелью не можете вести себя хоть сколько-то серьёзно? – поинтересовался новенький.

 – Точно, – сказал Олтанон, а Таралон хихикнул. – Это, видать, наша собственная "защитная реакция организма". Перед чем-то плохим мы стараемся вести себя так, будто всё хорошо. Знал я одного мужика, у которого бабка была тронута головой, жена померла при родах, а маленькие детки ели только то, что ему удавалось купить на остатки взятых у ростовщиков денег, после раздачи долгов. И при каждой встрече со мной он хохотал, как сумасшедший. Говорят, так его и нашли, с улыбкой во всю рожу, в яме, куда его кинули ростовщичьи вышибалы.

 – Верно говорит, – закивал Таралон. – Чем поможет грустная мина и постоянное нытьё, если ничего не изменишь? Если уж нам суждено помереть, так хоть что-то приятное останется напоследок.

 Старагон промолчал. Он был с ними не согласен.

 – А вот твоя реакция нам как раз непонятна, – добавил Олтанон. – ты должен волноваться меньше всего. Может, тебе удастся уговорить гэльвов взять тебя обратно.

 – Ну уж нет. Даже если будет такой шанс. – Заверил новенький.

 – Почему бы нет? Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор с нами. У тебя в руках несколько минут назад была монета, которая могла перенести тебя в каганат. Сейчас бы рванул туда и все дела. Ты говорил, что чувствуешь вину за то, что помогал гэльвам вредить родной стране. Но я в это не верю. Скажи, почему на самом деле ты решил присоединиться к нам?

 – Потому что, – со вздохом протянул Старагон. – Я устал от того, что в моей жизни нет никакой цели. Выжить как можно дольше? Протянуть своё жалкое существование? Мне кажется, эти цели себя не оправдывают. Всю жизнь я хотел быть частью чего-то большего. И в этой школе, среди вас, я почувствовал себя удовлетворённым. Пусть недолго, но я был частью чего-то большего, участвовал в ваших делах, у меня, как и у всех здесь, была цель. Лучше уж погибнуть на пути к этой цели, чем снова вернуться к бессмысленной жизни.

 – Это ты сейчас так говоришь. Но ладно, нам лучше. Знаешь, что я понял недавно?

 – Что? – этот вопрос Старагон задал одновременно с Таралоном.

 – Чем бы не закончился сегодняшний день, потом будут говорить примерно одно и то же. Что гнусные маги сгинули в своём замке, или что гнусные маги побили смельчаков, которые хотели спасти народ от их поганых экспериментов. И это печально.

 – С каких это пор тебя стало беспокоить мнение толпы?

 – С тех пор, – сказал Олтанон. – Когда это толпа поклялась повесить на столбах меня, тебя и всех, кто входит в нашу касту.

                                                                      * * *

 Крепкие руки схватили его, в скулу последовал сильный удар.

 – Быстрее! Затыкайте ему рот, надевайте мешок на голову и связывайте руки! За спиной!

 Стражники повалили его на живот, двое вцепились в его локти, занося их за спину. Суставы в плечах застонали от боли. Ещё два удара последовали в лицо, разбив губу и бровь, потом во рту оказался вчерашний кляп, а на голове всё тот же вонючий мешок.

 – Пришло время познакомиться с петлёй! – послышался голос Вильтуса. Хорошо, что он сам пришёл.

 Потом маг ничего не видел, только чувствовал.

 Чьи-то руки грубо подняли его, поставили на ноги и, не разжимая хватку, повели вперёд. Гулко скрипнула тюремная дверь, по другую сторону кто-то приготовился к возможному бою – Трилон слышал, как затёрлись их перчатки, сжимающие рукояти оружия. Один из стражников, держащих его, вышел из узкого прохода первым, потом потянул к себе волшебника, за ними последовал второй, обхвативший другую руку. Только потом из решётки вышли остальные. Когда на голове ещё не было мешка, Трилон видел четверых, но сейчас он уже насчитал шестерых, исключая Вильтуса. Он прислушался к магии – её здесь достаточно, а у выхода должно быть ещё больше. Должно хватить для побега.

 Что-то острое упёрлось в спину – меч или копьё? Он надеялся на копьё, с мечником будет труднее. Руки сжимали его крепко, а остальные стражники держались рядом. Их страх буквально источался в воздух, так, что его можно было унюхать. Да, руки сжимали его крепко, но оттого он ещё отчётливее мог чувствовать их дрожь.

 Лестница наверх, длинный коридор, звуки по обе стороны – другие заключённые. У них в традиции приползать к краям клетки и смотреть, когда кого-то выводят на казнь. Трилону было интересно, какова природа этой традиции? Было им жалко своего товарища по несчастью, или они радовались, что сегодня по этому коридору ведут не их, а может страх приковывал их взгляды. Страх всегда приковывает внимание. Он нелицеприятен, он приносит только плохие ощущения, но всегда притягателен.

 Так волшебник занимал себя мыслями, чтобы скрыть волнение. Эти люди должны поверить в его спокойствие, в его решительность, иначе их страх может исчезнуть.

 Ещё одна лестница, через мешок стал виден проблеск света, хотя раньше была полная темнота. Значит выход скоро. Момент приближается. Почему Вильтус ничего не говорит? Где он? Было бы полезно знать его расположение среди стражников.

 Трилон нарочно споткнулся, надеясь, что это вызовет нужную реакцию. Спина ещё чётче почувствовала остроту предмета позади, держащие его стражники вздрогнули, а, самое главное, Дарма выругался. Какое именно проклятье он произнёс, Трилон забыл уже спустя пару секунд. Но хорошо запомнил, что вельможа слева, сразу за одним из своих людей.

 Ещё несколько шагов вперёд, сопровождаемые подталкиванием, звуком шагов старых сапог, невероятным напряжением в воздухе. Сейчас эти люди так сильно ожидают от него попытки побега, что когда он совершит эту попытку, у них сдадут нервы.

 Свет, пробивающийся сквозь материю мешка, всё отчётливее, звук улицы всё ближе. Пора.

 Силой мысли Трилон воздел вокруг себя воздушные щиты, которые тут же разбросали стражников в стороны. Руки, уже успевшие прожечь верёвку пут, высвободились. Маг снял с себя мешок, кляп оставил – не до него. Без промедлений он нашёл взглядом первого же противника и разорвал его пузырём, закрывая свою спину щитом. Нашёл взглядом второго – и вот от него тоже осталась груда окровавленных останков. Остальные уже повскакивали.

 Трилон обнаружил, что их не шестеро, а всего лишь пять. Это у Вильтуса в руках тоже был меч, и это его протирание перчатку о рукоять было слышно внизу. Тем лучше. Разворот – волшебник снова применил щит, опрокидывая стражников на спины. Ещё один пузырь, и ещё. Ну же! Остался один. Он набросился на мага, целя мечом прямо в лицо, но тот успел обездвижить его. Быстрее! Приготовить пузырь, сосредоточиться, удар. Кровь брызгами упала ему на лицо. Стражники мертвы!

 Едва успев расслышать шаги за спиной, он ощутил удар в спину, и потом повалился на пол, больно ударившись лицом. Вильтус сжал его горло и больно ранил мечом руку. Но, слава Богам, не проткнул спину.

 Проклятье! Нужно скинуть его с себя!

                                                                            * * *

 Когда Лариус услышал странные звуки, доносящиеся из входа в тюрьму, ему стало не по себе. Этот день вообще был какой-то странный. Утром он дежурил в ремесленном районе, когда вдруг обнаружил на голове несколько крупных ссадин, будто бы он только что упал головой на камни. А ведь он точно помнил, что такого не было.

 Днём пришёл командир и отобрал из стражников тех, которые будут сегодня на площади, на повешении мага. Лариус надеялся, что не попадёт в эту группу, но попал. Выбрав людей, командир сказал, что сразу после казни все они свободны и должны идти по домам, либо просто сдать доспехи и оружие и заниматься своими делами. В любом случае, повторял он, когда казнь закончится, ваша служба на сегодня завершится, и если вы полезете в драку с какими-нибудь проходимцами, вас за это никто не наградит, и вы только зря станете рисковать жизнью.

 Странный это был приказ.

 Когда Лариуса поставили, вместе с ещё тремя, у выхода из тюрьмы, чтобы встретить своих тут братьев, сопровождающих мага, и убедиться, что преступник не сбежал, тогда стражник вовсе решил, что весь этот день происходит во сне, и нужно лишь подождать, когда сон закончится. Ну не могут на одного мага выделить столько стражников! Он, конечно, могущественен, но сейчас на нём оковы, его желудок пуст, а тело измотано.

 Вот теперь из тюрьмы доносятся странные звуки. Когда же этот день закончится?

 Четверо стражников, в том числе он, второпях забежали в тюрьму. Когда они добрались до источника звука, их ждала неприятная картина. По помещению были разбросаны части человеческих тел. Руки, ноги, даже головы. Кровь, которая была разлита по полу и размазана по стенам, сгущалась и пенилась. Лариус услышал, как одного из его товарищей стошнило – в последнее время в стражники берут кого попало. А потом этих бедолаг убивает орков волшебник.

 Лариус не был кем попало. Он взял себя в руки и приблизился к останкам. За большим ржавым столом, который, кажется, когда-то был предназначен для пыток, он увидел борющихся. Их было двое. Господин Вильтус Дарма лежал на проклятом волшебнике и всеми силами держал того за голову. Кажется, он старался закрыть ему рот. Или глаза. Какой геройский поступок!

 – Помоги мне, чего встал там! – рявкнул вельможа, увидев Лариуса. – Давай! Нужно связать ему руки! Пока он не начал колдовать!

 Стражник быстро сообразил и, стянув с себя пояс, завязал руки мага, пока его товарищи помогали удерживать их за спиной. Маг брыкался, мычал, видимо, пытаясь произнести заклинание, но господин Дарма держал руку на его рту. Потом схватил с пола кляп, выплюнутый магом, и ловко впихнул обратно в его паршивый рот. Лириус тут же схватил мешок, валявшийся тут же, и помог Вильтусу натянуть его на голову волшебника. Тот всё ещё упорно сопротивлялся.

 – Не получится, урод! – процедил вельможа. – Будешь висеть на петле, там и побрыкаешься.

 Лариус вцепился в руку мага своими руками, чтобы он точно не сбежал. Другие тоже обступили преступника, господин Вильтус даже уткнул ему в спину меч. Так они повели его наружу.

 Центральная площадь располагалась не так уж далеко от тюрьмы, но тем не менее они сели в повозку и доехали до неё. Лариус внимательно следил за волшебником, который не переставал мычать и вырываться. Наконец, центральная площадь, на которой уже собралось немало народу. Лариусу было тяжело представить, сколько людей здесь скопится череп пару часов.

 Стражники, которые ждали на площади, растолкали местных, образовав своего рода коридор, по которому Лариус и его товарищи провели мага на плаху. Его приставили к столбу, пока палач готовил петлю. Люди в толпе возмущённо кричали и кидались чем попало. Лариус знал, что два дня назад этот колдун убил с два десятка горожан прямо здесь, на этой площади, когда пытался спасти женщину, у которой хватило ума спать с ним. В том бою умерли и стражники, причём немало. Среди них был и один, которого Лариус в каком-то смысле даже мог назвать другом. По крайней мере, они разговаривали иногда.

 Поэтому у него были свои счёты с преступником, но тем не менее на казнь смотреть он не хотел. Достаточно было убить мага в тюрьме, а не создавать из этого варварское зрелище.

 Когда палач стал пытаться просунуть голову мага в петлю, тот вдруг упал на колени и вместо мычания стал издавать приглушённый плач. В области его паха проступило очень чёткое мокрое пятно. Да есть в нём хоть капля мужества или нет? Господин Вильтус подошёл вплотную к преступнику и с силой ударил его в живот, потом поднял на ноги и позволил палачу затянуть на шее петлю. Лариус почувствовал, что проникается к этому вельможе немалым уважением. Как он сражался с магом там, в тюрьме, как держится рядом с ним, хотя понимает всю опасность.

 – Сегодня ты ответишь за мою дочь. И за всех остальных, понял? – прошептал Дарма на ухо мага. Правда из-за отдышки его шёпот был не слышен разве что с дальнего конца толпы.

 Один из брошенных из толпы камней угодил прямо в голову преступника, после чего рикошетом отскочил в руку Вильтуса. Тот вскрикнул, прислонив к месту попадания другую руку. Наверное, в драке с магом был ранен, может даже сломал что-то. Ему бы нужно к медику, но он и не думает уходить.

 Толпа росла на глазах. Все они кричали, толкались, кое-где даже были видны драки. Вильтус подошёл к краю помоста.

 – К оркам приговоры и слова! Вешаем мага! – крикнул он. В толпе зародился столь громкий крик, что Лариусу невыносимо захотелось заткнуть уши, которые, к сожалению, были под шлемом.

 – Солдат, – вельможа неожиданно оказался рядом со стражником. – Кажется, я сильно ранен. Сможете проследить за проведением казни без меня? Распоряжения командиров у вас есть, я здесь только ради формальности. Но, похоже, с этого дня всем плевать на формальности.