Текст книги "Девять дней исправления (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Летучий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

 Нужно признаться, что у нашего тайного врага были отличные, просто великолепные шпионы. Он знал всё, что мы с тобой делали. Даже когда мы плыли через Эсладу за этой книгой, он узнал об этом и пытался нас перехватить.

 Так что мы скрывали наши планы даже от тех, кому доверяли больше всего. Даже от Аррадры. Она единственная знала, кто из нас кто, поэтому перед тем, как выступать на людях или вести занятия, мы старались куда-то отсылать её, чтобы даже она не знала о наших планах.

 Между тем у вас с ней возникли чувства. Вы быстро полюбили друг друга и даже вознамерились завести семью. Я твердил тебе, что это плохая затея, я всеми силами был против этого, но ты не слушал. Между нами росла пропасть.

 А однажды дела покатились в бездну. У Аррадры начались эти ужасные приступы, когда она казалась мёртвой, и я ничем не мог помочь ей, когда она вела себя как сумасшедшая. Ты сильно переживал по этому поводу. Но недолго. Однажды тебя я тоже нашёл без сознания. Всё с тем же взглядом и выцветшими зрачками. Всё случилось так, как я и предполагал. Этот тип подумал, что Фаралон – ты, и стёр тебе память. И тоже не стал убивать.

 Аррадра была сама не своя от горя. И на какое-то время окончательно сошла с ума. Мне нужно было что-то сделать.

 На счастье, ты оказался сильнее Адриана и пережил заклинание. Ты пошёл на поправку. Это было хорошо, но я понимал, что после твоего выздоровления всё возобновиться и повториться снова. И сидя рядом с тобой на краю кровати, видя, как ты выздоравливаешь на глазах, я придумал самую большую ложь в своей жизни. Самую сложную и беспощадную, хоть и шаткую и хрупкую.

 Магистр Фаралон умер. Скончался от слишком сильного заклинания забвения. Так я сказал людям. Фаралон мёртв, и знания, которые были с ним, потеряны. Жив остался его главный заместитель, магистр Трилон. К счастью, наш с тобой маскарад сделал так, что когда я впервые вышел к людям в своём обличии, без иллюзии, они увидели во мне именно магистра Трилона, главного заместителя бывшего директора школы.

 И люди поверили мне. И тот, кто сделал это с тобой и Адрианом, наверное, тоже, ведь с тех пор меня он так и не тронул. Люди быстро забыли всё, а ученический состав я распустил, сказал им, что их обучение закончено, хотя это было не совсем так. Потом они все разъехались, и никто из них так и ни разу не заехал в гости, а, насколько я слышал, почти все они умерли либо эмигрировали.

 Всё было хорошо, но мне оставалось убедить в своей лжи ещё двух человек: тебя и Аррадру. Я мог бы разделить эту ложь с вами, но я не хотел этого. Тогда бы шпионы этого типа могли узнать. Тогда бы пришлось объяснять моей сестре, что мы от неё скрывали всё это время, вы бы снова попытались завести семью, у вас бы ничего не вышло, и это окончательно свело бы Аррадру с ума.

 Поэтому я придумал, как обмануть и вас.

 С Аррадрой всё было просто. Её я поселил в порту, под школой, сказал, чтобы она давала о себе знать, но только редко, чтобы я мог скрывать тебя от неё. Её приступы не прекратились, но они были не страшны, она и сама справлялась с ними, а я всё равно ничем не мог ей помочь. Я медленно и осторожно стёр ей память, не слишком много, но достаточно, чтобы она поверила моим словам, когда я сказал ей, что её брата зовут и всегда звали Трилон, а возлюбленного Фаралон. Я сказал, что ты умер, и ей пришлось мириться с этим.

 С тобой всё было сложнее. Ты должен был снова стать моим заместителем. На всякий случай я продержал тебя взаперти месяц, чтобы, если кто-то из людей помнил твоё лицо, хоть немного забыл его. Ты отрастил бороду, и, слава Богам, тебя больше так никто и не узнал. Могли бы узнать ученики, но их я ведь распустил, а также прогнал весь прочий персонал и нанял новый.

 И это всё равно не могло бы защитить тебя от слухов о том, что ещё недавно этой школой управляли магистры Фаралон и Трилон. Это не могло защитить меня от вопросов, куда подевалась Аррадра, ведь я хотел напомнить тебе всё, что было с тобой до потери пальца, и её ты бы наверняка вспомнил.

 Да, с тобой было тяжелее всего, но я всё учёл. Ты сам помнишь, что я сказал тебе, когда ты очнулся от заклинания. А что до Аррадры. Несколько раз я платил шлюхам, чтобы они сыграли для тебя эту роль. Потом магов в Куастоке стали бояться, и шлюхи стали прогонять меня, но ты уже был убеждён.

 Я понимал, что рано или поздно вы с Аррадрой всё таки встретитесь. Думал, что как минимум она, когда увидит тебя, завалит меня вопросами. Я думал, что придётся ещё несколько раз стирать ей память. Но этого, как ни странно, не произошло. Она заметила тебя лишь раз, совсем недавно, каких-то пару дней назад. Я смог убедить её, что ей показалось.

 Но вот и настал день, когда моей лжи пришёл конец. И я... даже рад этому. Я уже устал держать её в себе.

 Трилон замолчал и посмотрел на Дардарона. Во время своего рассказа он не смел глядеть ему в глаза. Теперь же увидел, что они полны слёз. Маг сидел молча, хотя было видно, что он силится сказать что-то, но слова застревают в его горле.

 – Я и сам знаю, – вновь заговорил Трилон. – Что не имел права так поступать и...

 – Что в этой книге? – процедил Дардарон.

 – Это было ещё одной причиной. Я прочитал её, и теперь я тоже не хочу, чтобы кто-то ещё её читал. Лучше пусть никто так и не узнает. Я всё думал, как сказать тебе, что все эти усилия по её поиску были напрасными, что книга не стоит того... и как раз после этого случилось то, что случилось.

 Дардарон проглотил комок и громко и решительно произнёс:

 – Ты что-то не договариваешь.

                                                                              * * *

 Ещё с утра его не покидало это странное ощущение.

 Будто бы весь организм подсознательно чувствовал надвигающуюся угрозу. Будто бы уже готовился у ней.

 Сонливость мешала больше всего, хотя сегодня он отлично выспался. Пытаясь её отогнать, он старался больше двигаться, но этому мешала слабость во всём теле.

 Кроме того жутко болела голова, хотя это вовсе не мешало думать. Наоборот, когда все эти напасти навалились разом, ничего другого не оставалось делать, кроме как лечь на спину и полностью отдаться мыслям, так что он много думал сегодня.

 Он всеми силами отгонял мысли о худшем, но когда увидел, как на него глядит Тария, как застывают в испуге её глаза, понял, что худшее всё же произошло.

 – Старагон... У тебя круги под глазами.

 – Я уже понял. Можно с тобой поговорить? Пожалуйста.

 Тария отошла от общей группы, всё ещё не покинувшей этот большой зал, как и приказал магистр Дардарон, приблизилась, но не слишком.

 – Мне кажется, – прошептал парень. – Ты должна уходить. Сама видишь, какая ситуация складывается. Как быстро всё стало настолько плохо, что шансов не умереть с голода на улице куда больше. Я пытался удержать тебя здесь, но сейчас понимаю, как был неправ.

 – Я всё равно не смогу добраться до Каганата.

 – И не нужно. Попробуй сначала как-то выйти за стены и дойти до любой деревушки и там найди занятие, за которое тебя хотя бы накормят. Только подальше от этого города. Я отпускаю тебя, ты мне ничего не должна. Да, я помню, мы хотели уехать вместе. Но это ведь всего лишь глупые мечты. Только у меня одна просьба: если решишь уйти, то, пожалуйста, без прощаний.

 Тара с всё ещё испуганным, а теперь ещё и печальным лицом коротко кивнула и поспешила к магистру Гилону, видимо, спрашивать, как выйти из школы. Старагон глядел ей вслед, и что-то терзало его изнутри. Он всеми силами пытался убедить себя, что это не разочарование.

 Тария тем временем уже прощалась с Алион.

 К вечеру её тут уже не было

                                                                         * * *

 Длинный нос Орнелии выглянул из-за приоткрывшейся двери и почти уткнулся в грудь Дардарона. Из-за её прядки волос, окружённой лысиной, из-за всё того же запаха, сквозящего из помещения, у мага возникло чувство дежавю.

 – Я к Транону.

 – Его нет здесь, – всё тем же сварливым голосом, ничем не похожим на женский, ответила Орнелия.

 – Я приходил сюда всего шесть дней назад! Можно было и запомнить меня.

 Немного погодя, она всё же впустила его. Почти сразу навстречу вышел Транон, загородив виднеющуюся позади него дыру в крыше и став похожим на ангела в окружении света полуденного солнца.

 – То, что ты пришёл с головой на плечах и не привёл за собой отряд стражников, уже хорошая новость.

 – Находить хорошие новости, сидя в куче дерьма, твой особый талант, – без тени улыбки поддержал разговор Дардарон.

 – Без такого таланта в этой дыре жить нельзя, поверь мне. Пойдём к Аррадре. Она оклемалась.

 Собравшись идти, он вдруг обнаружил, что гость не двигается с места, застыв, словно статуя. Дардарону было страшно видеть Аррадру теперь, когда он знает правду. Когда в памяти понемногу начинают всплывать отдельные отрезки прошлого, образы и чувства. Что случится, когда он увидит женщину теперь?

 – Ты чего там встал? – обернувшись, спросил хозяин дома. – Боишься, у меня тут за углом агент Каганата сидит?

 – Уже иду.

 Транон завёл его в ещё одну тесную комнатушку, в которой, правда, хотя бы имелась кровать. На кровати лежала Аррадра, сложив на животе руки и глядя в покрытый паутинами потолок. Она не отреагировала, когда они вошли, и лишь когда хозяин дома окликнул её, повернула голову. Дардарон испытал своего рода облегчение – пускай он помнил то, что было когда-то между ним и этой женщиной, теперь от тех чувств не осталось и следа. Они все выгорели, оставив где-то там, глубоко, пустоту и тонкую, едва уловимую горечь.

 Вот, значит, чего стоит "истинная любовь"!

 – Аррадра, это я. Ты... помнишь меня? – Дардарон опустился на колени, сровняв своё лицо и её.

 – Да, – спокойно сказала она. – Ты умер.

 – Умер? – удивился Транон.

 – Я жив. И... я тебя помню.

 – Нет. – Голос женщины был удивительно спокоен, хладнокровен. – Ты – призрак. Тебя больше нет.

 – Похоже, ещё не до конца пришла в себя, – заключил маг.

 – Ты призрак не потому, что кто-то считал тебя мёртвым. А потому, что ты сам потерял себя. Себя и смысл своей жизни. Остался тенью, оболочкой того, кем ты был когда-то.

 – Трилон предупреждал об этом. После приступов у неё, бывает, какое-то время едет крыша. Я заберу её обратно в школу, или лучше к ней домой, и буду приглядывать. Ты можешь идти, Аррадра?

 – Я могу летать.

 – Ясно. Тогда придётся телепортироваться. Можно забрать у тебя монету? Отдам как только смогу.

 – Забирай, – ответил Транон. – И можешь не торопиться, пока что для исследований она сама мне не нужна. Самое главное, занеси её мне к завтрашнему вечеру. Можешь раньше, но не позже. Я уже близок к завершению исследования.

 – Значит, твой план сработает?

 – Думаю, да. Вы пока что смекните, чем будете удивлять гэльвов, когда их телепортирует на склад.

 – За это не переживай, – Дардарон принял телепорт. – И, Транон. Спасибо тебе.

 – За что.

 – Есть за что.

 – Конечно, есть. И всегда было. Но благодарности от вас, гордецов из школы, редко дождёшься. Вот мне и интересно, что такого особенного я сделал.

 Дардарон широко улыбнулся.

 – Просто я сегодня понял, чего стоит настоящая дружба. К сожалению, такие вещи мы осознаём, только когда в жизни наступает какой-то кризис.

 – Я тоже ценю вашу дружбу, и Трилона тоже, хоть вслух и говорю всякое, – Транон поддержал улыбку своей. Потом спрятал её и громко кашлянул, так, что из-за угла даже выглянула Орнелия. – Но мы ещё успеем рассказать друг другу о всей этой сопливой ерунде. И даже оттянуть этот разговор до какого-нибудь следующего "кризиса". Верь в удачу, дружище, даже если сидишь в куче дерьма. Это единственный способ не задохнуться от его вони.

                                                                           * * *

 Сначала к нему вернулись чувства. Боль от удара головой, запах рыбы и водорослей, звук текущей реки. Затем вернулось сознание. Он понял, что может мыслить и рассуждать. Распахнув глаза, увидел, что находится внутри какого-то помещения. Попытался вспомнить, кто он и что тут делает, но почему-то не получалось.

 Затем в голову, словно извне, ворвались мысли. Это были приказы, но такие, которых искренне хотелось слушаться. Нужно бежать. Нужно прятаться. Некто уже идёт, чтобы подчинить себя мой разум. Его образ, силуэт человека в плаще, встал перед глазами и не хотел пропадать.

 И ещё одно.

 Нужно задрать свой рукав.

 Оттянув край материи, он взглянул на своё запястье, расцарапанное двумя линиями – вдоль и поперёк.

 Он вспомнил. Тёмный коридор с факелами на потолке, земляной пол, сырость. Некто в плаще нагнал его в этом коридоре.

 Он вспомнил и предыдущий раз. Вечер. Задворки каких-то улиц. Стена с трещиной. Там этот страшный человек тоже настиг его, подчинил себе.

 Нельзя дать ему сделать это снова.

 Поднявшись на ноги, он выскочил в полуоткрытую дверь. Луч заходящего солнца ударил в лицо, и пришлось закрыться от него рукой. Ноги встретили мокрый, прохладный песок, смешанный с галькой, и понесли в неизвестном направлении.

 Он понятия не имел, куда бежать, где можно спрятаться от этого человека. Лишь что-то внутри подсказывало, что, если он появится где-то рядом, чувства сообщат об этом.

 Не прошло и нескольких минут, как эти чувства проснулись. Он почувствовал взгляд этого человека, откуда-то издалека, со спины. Не стал оборачиваться, а продолжил бежать, не разбирая дороги.

 Возле одной из рыбачьих хижин прохлаждалась группка людей в доспехах с кусочками красной материи. Их оружие валялось рядом, а сами они сидели кто на пирсе, кто на песке, опустив ноги в воду.

 Он не хотел задерживаться рядом с ними, но они сами обратили на него внимание.

 – Эй! А ну-ка стой!

 Он не выполнил их настойчивую просьбу, обогнул хижину стороной. Вскоре стало слышно, что они бегут где-то позади.

 Ноги подкосились, и он упал на песок. Люди в доспехах приближались, но их он не боялся. Боялся он только одного.

 – Никуда ты от нас не убежишь, тупица!

 – Чего с тобой никого нет? У тебя вообще дом есть? Или бродяга?

 – А может ты энтой... магией балуешься? Нам срочно надо проверить это.

 – Я первый.

 – Это почему?

 – Потому что я по званию старше. Вот почему.

 Один из них приблизился и ухватился за его ноги, поволок к себе. Руки его были сильные, и вырываться из них не имело смысла. Но зачем он делает это? Зачем так крепко держит? Зачем подтаскивает к себе, зачем стягивает с ног замаравшиеся песком штаны? Потом ощупывает ноги повыше колен?

 Человек в доспехе задрал подол его грязной рубахи, и всё стало ясно.

 Я женщина? Видимо, да. Но почему я только сейчас узнаю об этом?

 Он – нет. Она! – поглядела за спину насильника, который тем временем уже лез рукой в свои штаны. Поглядела, потому что те непонятные чувства забили тревогу. Она увидела его. Человек в плаще появился словно из ниоткуда и небыстрым размеренным шагом двинулся в сторону людей, окруживших её. Не доходя нескольких шагов, вытянул руку, в руке вдруг сверкнул ослепительно белый огонёк, и насильник, который уже был готов приступить к делу, замер на секунду, а потом завалился на неё всем весом, без чувств.

 Остальные люди в доспехах обернулись к тому, что в плаще, повскрикивали, схватились за оружие. Некто повёл рукой и вдруг исчез. Появился он за спиной одного из своих противников, снова протянул руку, снова блеснул огонёк, и ещё один человек упал на песок.

 Она собрала все силы и столкнула тело чужака со своего. Мимолётного взгляда на сражение хватало, чтобы понять: некто в плаще выигрывает. Он то исчезал, то снова появлялся и использовал свою страшную магию. Жаль, ведь ей бы хотелось, чтобы эти люди убили его.

 Она взялась за меч своего несостоявшегося насильника, приобнажила его и провела острым лезвием по запястью, нарисовав ещё одну царапину, завершающую треугольник. Когда она закончила, некто уже стоял спокойно, а тела его жертв валялись рядом.

 Он повернулся к ней, и она увидела его лицо, до жути хладнокровное. Оно источало необъяснимый, но невероятно сильный страх. Больше всего ей хотелось, чтобы на это лицо снова упала тень.

 Некто вскинул руку, и свет померк.

Восьмой день

...

 – Отлично! Занятие окончено. Соберитесь в ряд.

 Ученики послушались и сошлись к центру зала. Фаралон и Трилон осмотрели их всех и каждого по отдельности.

 – Вы уже почти умеете всё, что умеем и мы, – торжественно, даже слишком, произнёс директор. – Вам уже нужно начинать подготавливать себя к предстоящему. К тому, что скоро вы покинете эту школу и начнёте свой собственный путь.

 – Свой собственный? – усмехаясь, повторил Хелтон. – Нам будут диктовать его, он не будет нашим.

 – Я имел в виду, что вы больше не будете вместе. Кто-то, возможно, останется в Куастоке, кому-то повезёт оказаться в столице, а кто-то отправится за пустыню. А теперь марш по комнатам. Чтобы завтра не опаздывали!

 Пока все они толпились у выхода, Трилон, отвернувшись, снял перчатку, чтобы посмотреть на свой палец. Вчера обрубок снова начал кровоточить. Спустя несколько лет! Наверное, придётся искать лекаря, чтобы он осмотрел рану.

 Когда шум шагов затих, маг огляделся и заметил что Фаралон тоже уже ушёл. Торопится к Аррадре, проверить её здоровье. С тех пор, как сестра в тот раз упала в обморок, директор почти всё время стал проводить возле неё.

 Снимая с себя иллюзию, Трилон вышел из зала и зашагал по темноватому коридору. Ему захотелось зажечь факелы, но днём обычно этого никто не делал, чтобы их реже нужно было менять. Сейчас был поздний вечер, и солнце должно  было вот-вот сесть, однако факелы почему-то до сих пор не горели. А Трилону было попросту лень их зажигать. Слушая стук собственных шагов, маг размышлял над будущем. Что будет, когда они отпустят учеников? Когда начинать следующий набор? Стоит ли подождать несколько месяцев? И найдётся ли столько же способных и имеющих желание, сколько и прошлый раз?

 Впрочем, над этим пусть думает Фаралон, он же директор.

 – Аррадра, нет. Я... не хочу.

 Трилон замер. Затем подкрался к углу и выглянул из-за него краем глаза. Девушка прижималась к Фаралону, на котором всё ещё висела иллюзия. Он забыл её снять! Теперь она видит в нём не своего брата, а его, Трилона.

 – Не сейчас, – продолжал директор, придерживая руки сестры.

 – В чём дело? – та, воспринимая это как игру, изо всех сил тянулась к его губам. Трилон сжал кулаки.

 – Я... не хочу. Я тороплюсь.

 – Мой брат подождёт, – она ловко перехватила его запястья и оказалась совсем близко к его лицу.

 Фаралон глянул ей за спину и заметил Трилона. Трилон опустил взгляд. Он не мог придумать, что сделать. Перевоплотиться в Фаралона и отозвать её? Но под каким предлогом? Проклятая ложь!

 Аррадра, всё такая же настойчивая, подалась вперёд и коснулась губами губ Фаралона. Тот, закрыв глаза, поддался.

 Трилон, чувствуя на душе неприятную оскомину, тихо отошёл обратно в коридор и зашагал уже в обратном направлении. Он не был обижен на друга и понимал, что как-нибудь переживёт этот случай. Он сам не знал, отчего злился.

 На повороте послышались шаги. Но не за спиной, а сбоку. Из темноты шагал какой-то силуэт. Или это было миражом? Трилон попытался разглядеть силуэт, но в темноте это не выходило. К тому же, кому здесь быть?

 Он зажёг пару факелов на потолке, и коридор моментально наполнился светом, словно борозда водой. Глаза тут же ощутили облегчение.

 Никого. Видимо, показалось.

 Кто-то появился оттуда, откуда не ожидал Трилон. Рука вынырнула откуда-то сбоку, и последним, что удалось разглядеть магу, был свет в её охвате.

 Мысли закружились в голове, словно в вихре.

                                                                            * * *

 Сестра, наконец-то, отлипла от губ.

 – Что с тобой сегодня? – спросила она, глядя немного напряжёнными и даже сколько-то дрожащими глазами.

 – Всё в порядке. Не бери в голову. Давай я отойду всего на пару минут, а когда вернусь мы с тобой... продолжим.

 – Ты ещё не понял? – медленно, словно создавая интригу, проговорила Аррадра. – Со мной отговорка "на пару минут" не проходит.

 Она снова прилипла к губам. Фаралон с силой отстранил её от себя.

 – Мне... Я должен сказать тебе... Хватит уже скрывать! Мы с Трилоном... то есть с Фаралоном... В общем...

 Он хотел поглядеть на её реакцию, но вдруг натолкнулся на пустоту в её взгляде. Пустоту, которая была ему знакома.

 Сестра упала в его руки.

 – Аррадра! О нет! Опять! – Фаралон прислонил её к стенке, одновременно снимая с себя проклятую иллюзию. – Мне нужен Трилон.

 Он сорвался, побежал в коридор. Товарищ должен был быть где-то поблизости, не мог он далеко уйти.

 За поворотом показался мерцающий свет факелов. Их точно зажёг Трилон, больше некому.

 Завернув за угол, маг увидел какого-то человека с ножом в руке. У ног этого человека лежал Трилон. Фаралон создал щит перед собой, второй рукой уже нацелил пузырь. Он не смог убить незнакомца, так как вдруг понял, что уже не видит его. Спрятался в тень, или что-то попало в глаза Фаралона. Вскоре вдалеке послышались частые шаги, и маг увидел, как этот незнакомец  убегает.

 Он подскочил к Трилону, лежащему на спине. Перевернул его, чтобы осмотреть лицо.

 Всё точно так же, как много лет назад. Всё то же самое происходило с Адрианом. Тот же человек, то же заклинание забвения, точно так же Фаралон едва успел спасти его от ножа.

 Будь проклята эта книга!

...

Восьмой день

 Дьявольски ровная, словно оставленная мазком полоса пурпурно-розового цвета тянулась по темно-красной, кажущейся кровавой в темноте, стенке. Ещё один точно такой же след красовался на противоположной. Остальные были не ровными, прыгали на стол, на прочие предметы, которые преломляли их.

 Они были уже не такими чёткими, как вчера, начинали понемногу пропадать. Стоило поторапливаться.

 – Словно кто-то, сидящий в середине комнаты, брызнул краской, – сказал Гилон, рассматривая отметины.

 – В центре, – буркнул Дардарон.

 – Что?

 – В центре комнаты, не в середине.

 – С каких пор ты стал цепляться к словам? В середине! В центре! Какая разница!

 Дардарон склонился над столом, пытаясь рассмотреть в темноте, есть ли след под ним. Пришлось применить магию, чтобы хоть что-то разглядеть.

 – Разница есть. Центр – это своего рода начало и одновременно цель, то, к чему стремятся. Таким словом просто так не разбрасываются. Середина – это просто середина, та самая дрянь, разделяющая что-то напополам...

 – Да знаю я!

 – В нашем случае, – не унимался Дардарон. – имеет место быть именно центр, начало – точка, из которой выходили все эти лучи.

 – Именно это я и имел в виду. Просто назвал тем словом, которое попалось на ум. Как будто сам не понимаешь! А если ты будешь всем подряд растолковывать, что они неправильно говорят, то потратишь слишком много времени, потому что хотя бы в этом городе о том же слове "центр" имеют понятие, по самым сказочным представлениям, человек десять.

 Под столом ничего не было. Дардарон поднялся, отряхивая колени мантии от пыли.

 Настала очередь шкафчика.

 – И это хорошо?

 – Нет. Это нехорошо, но это правда. Хватит притворяться, будто тебя не учили глядеть правде в лицо, даже если оно кошмарно уродливое!

 – Учили. К сожалению, ещё учили мириться с уродливой правдой. А я с этим не согласен. Если реальность плоха, и её нельзя исправить, это не значит, что мы не должны пытаться это сделать. Если человек, с которым я веду общение, глуп, я не хочу потакать его глупости. Это большое зло против него. Я бы не хотел, чтобы моей глупости потакали. Но именно потому, что все так делают, это не кончается. Даже если цель недостижимая, например, излечить всех людей от глупости, или создать справедливое общество, это не значит, что мы не должны пытаться её достигнуть. Знал я одного учёного, который измерял длину и ширину, например, крыльев птицы, потом чертил их на бумаге. В общем, измерял всё, что мог измерить, и пытался идеально точно перенести пропорции на бумагу. В его науке есть линия, название которой по пафосности сгодилось бы одному из наших заклинаний. Эта линия загибается в дугу и затем идёт почти на одном уровне с линией-началом, хотя постоянно, дюйм за дюймом, снижает разрыв с этой линией. Но никогда – именно никогда она с ней не соприкоснётся. Это кажется невероятным – ведь если она постоянно приближается, значит когда-то должна достигнуть цели, разве нет? Этот учёный долго объяснял мне, как так получается, и я, кажется, даже понял его. Но это неважно. Я хотел сказать, что человечество никогда не достигнет тех идеалов, в свете которых мы бы хотели его видеть, как та линия никогда не достигнет начала, но это не значит, что мы не должны стремиться к этим идеалам. Эта линия ведь стремится и постоянно приближается к своей цели. Почему мы не можем это делать, неужели лучше вовсе не делать ничего? Потакать несовершенствам мира? Мириться с ними? Я так не думаю. Именно потому, что мы с ними миримся, они до сих пор господствуют.

 – Если ты закончил, – проговорил Гилон, стоящий у стены, рядом с ещё одним мелким следом. – То, будь добр, расскажи, чего тебе наговорил Трилон, что ты настолько сошёл с ума, что высосал всю эту философскую лекцию из одного перепутанного мной слова?

 – Прости, – Дардарон отошёл от окна. – Трилон действительно рассказал мне то, что имеет для меня большое значение. Жизненное значение. Я расскажу тебе, когда наберусь смелости. Сейчас могу лишь сказать, что я стал много думать после того разговора. И теперь я... можно сказать, другой человек.

 – Тогда дам совет, другой человек. Тот, прошлый Дардарон всегда вовремя понимал, когда нужно умничать, а когда это бессмысленно. И если умничал, то по делу. Например, сейчас бы он запросто определил по уже найденным следам, с чем мы, орк возьми, имеем дело.

 – Мы имеем дело с особым видом магии, который сам убил Колриуса.

 – Поясни.

 Дардарон снова наколдовал свет, в этот раз приблизив руку к стене. После того, как он прекратил колдовать, на красной поверхности остался след точно такого же цвета, как и остальные, но точно повторяющий направление, в котором его посылал маг.

 – Этот камень, из которого построен мой кабинет, чётко отражает следы использованной магии. Странно, что я раньше этого не замечал. Не часто приходилось здесь колдовать. К чему я. Наш убийца находился у входа в кабинет, может через порог, а может даже внутри, ближе к вот это стене, или вот к этой. В любом случае, когда он направил пузырь против Колриуса, должен был остаться след, повторяющий это направление. Он должен был идти от места, где стоял убийца, к месту, где был Колриус.

 – А как же получилось, что вместо одного следа множество и все они идут от центра?

 – След по прежнему один. Просто он разделился на множество в результате того, что пространство комнаты оказалось много большим, чем источник колдовства. Но гораздо интереснее то, что сам источник находился именно в центре, где-то рядом с самим Колриусом, а может даже в нём самом.

 – Это могло бы случиться, если бы Колриус сам себя убил пузырём? Это вообще возможно?

 – Убить самого себя пузырём? Вряд ли кто-то из магов был достаточно глуп, чтобы попытаться проверить. И да, это могло бы случиться, если бы Колриус решил сделать это. Если бы он умел колдовать, если бы он был убийцей, но решил навести нас на ложный след, чтобы мы продолжили искать виновного. Если бы он решился на такое самопожертвование. И я именно так бы и подумал.

 – Если бы?

 – Если бы не был свидетелем того, как умер Палтанон. Мы сидели с ним в одном помещении, в паре шагов друг от друга. Не было слышно никаких шагов, не было вспышки, характерной для магии. Не было ничего. Палтанон просто умер на месте.

 – То есть убийца не ходит по замку и не прячется?

 – Да. Убийца подготавливает всё необходимое и ждёт, когда уже мёртвая жертва умрёт. Я бы попытался догадаться, как он всё это проворачивает, но... каждая моя догадка в любом случае будет опираться на положение, которое противоречит действительности.

 – Я понимаю, – кивнул Гилон. – Для осуществления такого плана нужна магическая идеалия. И мы должны допустить, что наш противник её придумал. Ты думаешь, это невозможно?

 – Даже не столько невозможно, сколько немыслимо то, что он стал бы применять её для таких мелочных целей, как война с нами. Это всё равно что... строить из гиблонтского дерева* забор вокруг огорода.

 – Сейчас ты не готов поверить в то, что магическую идеалию могут использовать против нас. А ещё недавно не был готов поверить, что её вообще возможно создать в наше время. А до этого посмеялся бы над любым, кто рассказал бы тебе обстоятельства гибели Палтанона. Пора уже начать допускать невозможное. Разве не видишь, наша главная ошибка в том, что мы этого не делаем.

 – Ты прав, – Дардарон опустил голову. – Нужно учитывать даже самые маловероятные аспекты. За последние несколько дней произошло столько невозможного! И...

 – Что?

 – Время летит невероятно медленно, да? Всего каких-то несколько дней, даже меньше недели. Но они, как ещё одна жизнь.

                                                                              * * *

 Вильтус Дарма шагнул в клетку только лишь тогда, когда в ней уже были его люди. Он всеми силами старался выглядеть спокойным и бесстрашным, но Трилон видел его насквозь. Для этого человека репутация и уважение подчинённых важно, но не так, как важна собственная шкура.

 – Мне доложили, что вчера в этой тюрьме происходили странные вещи. Тюремщика нашли без сознания. Отвечай, что это было, маг?

 – Хотел напомнить, что эти клетки – всего лишь формальность, средство для удовлетворения ваших примитивных потребностей в иллюзии собственного величия. Хотел показать, что я могу уйти отсюда когда захочу.

 Дарма покачал головой.

 – Это ты сейчас пытаешься удовлетворить свою потребность в величии. Никак не можешь смириться, что у вас больше нет власти в этом городе. И что миру вы больше не нужны. Вы паразиты на его теле, и наш граф вас скоро изживёт. А конкретно тебе мы сегодня это покажем наглядно.

 Двое в доспехах схватили Трилона за руки, туго скрестили их за спиной и там принялись крепко связывать.

 – Что теперь будешь делать без своей магии? – поглумился Вильтус.

 Трилон улыбнулся.

 – Chi, – громко и отчётливо произнёс он, и этих двоих отбросило от него волной.

 Дарма скукожился от страха, глядя в синие зрачки волшебника.

 – Заткните ему рот. Быстрее!

 Трилон почувствовал удар в скулу, потом во рту у него оказалась мокрая вонючая тряпка.

 – Как тебе это? – снова улыбаясь, поинтересовался Дарма.

 Маг бросил взгляд на его рукав, немного прищурился, и ткань дорого кафтана охватилась пламенем.