Текст книги "Мастер третьего ранга (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коробкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

До сих пор не понимаю, что он нашел, во мне: полудохлом от побоев, сопливом пацане.

– Просто пожалел, – вздохнула посветлевшая лицом Марья, ожидая пока засохнет корка на потревоженной ране парня. Рана была зашита на совесть, просто одна из нитей прорвала плоть, что, в общем, было не критично. Оставалось просто обратно наложить повязку. Это все что она в данной ситуации могла.

– Может быть, – улыбнулся подмастерье. – Толку от меня не было, наоборот я прибавил Ване проблем. Сперва он пытался сам залечить мои раны, но во время пыток мне занесли в них какую-то дрянь. Спина сочилась гноем, пальцы на ногах распухли и посинели, у меня был постоянный жар, я был в бреду. Лекарка, к которой он меня привез, сказала, чтобы он купил мне домовину. Парень труп, говорила она, мол, есть, конечно, шанс, но мастеру с дыркой в кармане она ничем не может помочь.

Ваня лес недолюбливает. Нет, даже не так. Он чтит тех, кто в нем обитает. Потому не хочет брать заказы на леших и прочих безобидных сущностей, которые вечно мешают людям загаживать и портить лес. Но тогда он брался за любой заказ. Сутками не вылезал из леса и болот. Он приходил оборванный, усталый, избитый, искусанный, ел, спал и снова уходил на охоту. И так каждый день пока мне не стало лучше, и я не пошел на поправку. После, когда я встал на ноги, он набил морды лесорубам, купцу, что сбывал лес и еще нескольким заказчикам, и только лекарку что его доила, пожалел.

С тех пор, у меня никого на свете нет роднее, чем Иван.

Как ты думаешь, – с улыбкой обратился он к Марье, – может такой человек зверски высечь ребенка?

– Нет, – тихо вздохнула она, села на лавку и погрузилась в мысли. – Ты прости, что я так с тобой… Словом, нервы. Я не знаю, где я, и чего от меня хотят. Приносят еду воду, и ничего не говорят. Правда, в первый день насильно сделали укол, мол, я чем-то отравлена, после еще таблетки какие-то давали. Но зачем это все, и чем я отравлена так и не сказали. От неопределенности с ума сойти можно. Кстати, – она подняла усталый взгляд на Юру, – тебе тоже сделали укол.

– Значит, смерти нам не желают. По крайней мере, пока, – отвечал подмастерье, осматривая голые бетонные стены, на которых не было ничего кроме маленьких вентиляционных отдушин, в которые не просунуть даже головы. Вообще помещение очень напоминало тюремную камеру. Две широких лавки, крепко вмонтированный в стену умывальник, и некогда белый, а теперь покрытый ржавыми разводами нужник. Никаких окон, тусклый свет давала лампа, взятая в пыльный плафон. – Ты действительно была отравлена. Как, впрочем, мы и весь город, – скривил Юра лицо вспоминая облученных бешенных.

– Я так и думала, – вскочила Марья с лавки. – Я подозревала, что это не простая болезнь, только вот не поняла, что это за яд такой?

– Радиация, – ответил подмастерье.

– Что? – не поняла Марья. – Какая? Откуда?

– А откуда здесь электричество? Под нами реактор и судя по всему, он неисправен, ну или что-то в этом роде. Он каким-то образом облучил весь город. Жаль гвардейцев, там наверху. Пока они поймут, что к чему, если поймут вообще…

– Вас ведь будут искать?

– Не будут. Нашей разношерстной банде посоветовали убраться как можно скорей. Знала бы ты, что там наверху творится.

– Так расскажи, – улыбнулась она, – Откуда вы узнали, где я?

– Это все Иван, он неудачно расконтачил кадавра, в общем, ему крепко досталось, думали, не очнется уже, а он очнулся и сразу стал рваться на твои поиски.

Юра в подробностях рассказывал, обо всем, что произошло по дороге, показывал в лицах, то привирал, то опускал неудобные моменты. В конце концов, расходился так, будто рассказывал сказку, и явно переборщил с пафосом:

– Ванька, махая мечом, рубил налево и направо, пока на помощь не подоспели гвардейцы короля, и вместе мы, сломив напор врага, взяли этот замок. Осталось только спасти вас принцесса, – расхаживая по камере с глумливым лицом, декламировал он.

– Погоди, а меч, откуда? – не поняла Марья.

– Да шучу я про меч. Короче, как-то так, – улыбнулся Юра, – Интересно, где наш рыцарь то?

– Что за рыцарь еще? – недоверчиво взглянула Марья на парня.

Это я про Ивана. Просто наша знакомая колдунья, та самая из Криничного называет Ваню, рыцарем, а тебя принцессой. Мне образ понравился. Ваня круто бы смотрелся в серебрящихся доспехах, поставив ногу на поверженного дракона. – Он посмотрел на странное выражение лица Марьи. – Кстати о драконах. Много их тут?

– Не знаю, но они нам явно не по зубам, – нахмурилась она, потирая синяк.

– Да и ладно, – отмахнулся небрежно парень, – Ванька не таких через колено гнул. Ждем полчаса, и если он не придет за нами, то мы пойдем за ним. Будем это, как его? А! Нарушать литературные штампы.

– Тебя кажется, неплохо головой ударили, – невесело усмехнулась Марья. – То-то ты мне тут с три короба наплел.

– Может быть, может быть, – бубнил подмастерье, в ответ, вынимая из шва в куртке металлическую проволоку. После подошел к литой двери, прислушался, и стал примериваться к похожей на замочную скважину щели, – В смысле ударили, но все что рассказал, правда. Вот те крест!

* * *

Неотличимая от остальных помещений комплекса кубическая комната была полна различных приборов медицинского назначения. По указанию начальника поисковой партии Владислава Ковырялова в первые же дни обследования комплекса в нее сносили все исправные приборы тем или иным образом относящиеся к медицине. И вот настал тот день, когда он смог использовать их в полной мере для обследования достаточно интересного пациента.

Находившийся в беспамятстве Иван был, крепко пристегнут ремнями к металлической раме кровати, облеплен проводами и обставлен аппаратурой, снимающей различные показания. Ковырялов, в свое время специализировавшийся на медицине, был увлечен расшифровкой показаний, о чем-то советовался с сутулым помощником, брал кровь из посиневших вен мастера, прогонял ее по анализаторам, и снова обсуждал результаты со своим лаборантом, совершенно не обращая внимания на нервно сопящего начальника охраны.

Михаил занял профессорское место, за ютящимся в углу столом, над которым нависала серая пыльная ширма, и нервно перебирая пальцами, постукивал по надтреснутому пластику. Терпение его лопалось, но он молчал, поскольку знал, что пока проф не напрыгается вокруг нового пациента, что – либо спрашивать бесполезно.

– Станислав, пожалуйста, возьмите соскоб с поверхности пластины, – говорил профессор, подгоняя к кровати плоский монитор на ножках с колесиками. – Ах, да, и возьмите ткань в местах соединения пластины и тела. Хорошо – хорошо. Теперь обработайте пациента проводниковым гелем.

Сопение начальника охраны становилось все громче и быстрей, кончики пальцев начинало саднить от постукивания по столу. Он перестал барабанить, выбрался из-за стола и встал за спиной профессора. Станислав тем временем обработал грудь мастера с непонятным наростом гелем и плотно укутал серебрящейся тканью. Ковырялов включил монитор, по которому стали расползаться волнообразные помехи. Но вот среди помех стало вырисовываться смутное очертание тела, а после кости и внутренние органы.

– Я впервые такое вижу, – удивленно воздел бровь Станислав. – Похоже на метастазы. Но на такой стадии не живут!

– Михаил, – позвал Ковырялов и вздрогнул, тут же обнаружив рядом его хмурое лицо. – Вот взгляните.

– Вижу, только подробней если можно.

– Этот нарост действительно похож на рак, но как заметил Стас, с такими поражениями не живут. Смею предположить, это нечто паразитическое. Если хотите: симбионт. Видите, он распространил свои метастазы – корни с новообразованиями в подкожном слое, при этом, не задевая кровеносную систему. Судя по всему, ваш коллега живет с ним уже некоторое время, и он не причиняет ему ни каких неудобств. Организм не воспринимает его как инородное тело и не отторгает. Тому свидетельствует отсутствие воспалительных процессов и связанных с этим особых белков в крови. Эта пластина не является причиной критического состояния вашего коллеги.

– Тогда что?

– Вот смотрите, здесь и здесь, – указал проф на темные пятна в районе живота и груди. – Это достаточно сильные кровоизлияния, будто огромный ушиб, я бы сказал, что он упал с большой высоты, но при этом нет никаких переломов. Но главное даже не это, взгляните на желудок, поджелудочную, а главное печень.

– Здоровенная как у быка, – хмыкнул Михаил.

– Печень в критическом состоянии. И это не от травмы. Взгляните на синеющие кончики пальцев. У него цианоз. Потому смею предположить, что у пациента химическое отравление. Это следует так же из экспресс – анализа крови. Сильнейшая интоксикация. – Профессор посмотрел на поджавшего губы Михаила. – Он не выдержит радиопротектор. Ваш коллега умрет от интоксикации быстрее, чем от лучевой болезни. Поразительно, как он жив вообще.

– Должен же быть выход. Может, введем ему тот, другой препарат?

– Вы не хуже меня знаете, что он делает с людьми «на грани». Хотя, мы потеряли часть рабочих особей, – задумался профессор, запустив пальцы в свои густые, седеющие кудри. – Физически развитый, с боевыми навыками. Из него выйдет отличный экземпляр.

– Ну, из меня ведь не вышел.

Белохалатник на это лишь пожал плечами и ввел иглу капельницы в вену бессознательного мастера.

– Вы не хуже меня знаете, что этот препарат просрочен уже не одно столетие. Я постараюсь, конечно, вывести токсины, но с таким поражением печени о радиопротекторе не может быть и речи. Пока почистим кровь, а после… Если будет это «после», введем препарат. Не поможет, тогда я извлеку паразита и исследую более подробно. В любом случае, мы ничего не теряем.

– Теряем Ковырялов, многое, в особенности я. Если Иван погибнет или станет одним из этих тупых увальней, то…

– Вам не кажется, – перебил его профессор, – что пора остановиться? Тем более что, установка, благодаря Анастасии, испорчена, и мы до сих пор не знаем, что именно она сделала.

– Так, узнай. Она с подружкой, скорей всего уже очухалась.

– С каких пор, вы указываете, что и когда мне делать? Мне надоело закрывать глаза на нарушение субординации.

– Мы все здесь замазаны. Мы теперь не начальник и подчиненный, мы подельнички проф. Без меня вы…

Иван застонал, не открывая глаз, подергал руками, ногами, а уж после стал пытаться разлепить веки. Он ничего не говорил, просто моргал, стараясь согнать завесу пелены.

– Пожалуй, я вас оставлю наедине. Пойду, побеседую с нашей общей знакомой.

– Да – да, проф, – отмахнулся мужчина от ученого.

– Я уже в аду? – простонал Иван, с трудом узнав своего предыдущего ученика.

– Под ним, – ухмыльнулся мужчина. – Ну, здравствуй наставник!

– И тебе не хворать, Миша, – скривился мастер. – Значит там, в логове лежит твой очередной подмастерье?

– Ты же знаешь этих пацанов, прут поперед батьки. Недосмотрел, – пожал плечами Михаил. – Хотел малой себя показать. Пока мы тут порядки наводили, он в одиночку пошел на мизгиря. Малек, что с него взять. Погиб по собственной дури.

– Я уже слышал подобное два подмастерья назад.

– Не делай из меня изверга, наставник.

– Я тебе давно не наставник. Знал – бы я раньше, кем ты станешь, лично скормил бы ихтиоцефалам.

– Вань, ведь ты меня таким воспитал. Ты меня вырастил.

– Да уж, мой промах, – вздохнул Иван и отвернулся. – Что с моими спутниками?

– Живы они, отдыхают. Только пес твой, порвал одного из моих бойцов и удрал паршивец. Бойцы прочесывают комплекс. Возьмут, никуда не денется.

Мне вот что интересно: какая блажь тебе в голову ударила, что ты, осторожный и уравновешенный мастер, вместо того, чтобы в Обитель ехать как все, приперся в такое опасное место? Погеройствовать решил, на старости лет? Уйти красиво? Так? Я конечно ждал гостей, но не ожидал, что это будешь ты.

– Женщина, брюнетка, около тридцати лет, оспинка на щеке, шрам над бровью, – посмотрел мастер в глаза, бывшего ученика. – Мы шли по ее следам.

– А, стерва эта бешенная, – невольно потер ссадину на скуле Михаил. – Имеется в наличии. Ты что в охотники за головами записался? Или… Погоди, – заулыбался он. – Это баба твоя чоли? Значит все верно. Ой, как хорошо, как удачно все складывается. – Михаил стал довольно потирать руки. – Как говорится: у нас товар, у вас купец. Теперь вопрос в том, готов ли ты заплатить за нее достойную цену?

* * *

– Пора сматываться, – наконец решил подмастерье.

– Без оружия? Тут полно охраны.

– Ты предлагаешь сидеть и ждать с моря по морде?

– А что мы можем?

– Ну, сперва снимем подавители.

– Что?

– Браслеты эти. Или ты думаешь, тебе их ради пущей красоты надели?

Отомкнув, свой, а после браслет Марьи, Юра сунул проволоку в странную замочную щель в двери. В глазах вспыхнули салюты, запахло горелыми волосами.

Сидя на полу, он помотал головой и стал потирать онемевшую руку. – Что это было? – удивился парень, подняв с пола кусок горячей проволоки, на кончике которой застыла металлическая капля.

– Электричество, – отвечала Марья, помогая ему подняться.

– Снова, – хохотнул подмастерье. – Второй раз за сутки. Слушай, а электричество ведь тоже энергия?

– Своего рода, да. А что?

Не отвечая, Юра выставил ладонь, напрягся. Он весь покраснел от напряжения, вздулись вены на лбу, выступил пот. Над ладонью зарождалась яркая, точка. Вот она сорвалась с места, вяло устремилась к полу и погасла, не достигнув серой плитки.

– Нет, не то, – разочарованно вздохнул подмастерье. – Но, попытка не пытка.

* * *

– Я чувствую Юру, – вдруг вскинулась Полынь. – Он рядом, за стеной.

Лесавка приблизилась к шершавой стенке и приложила ухо к холодному бетону.

Лязгнула задвижка на смотровом окошке, вделанном в дверь.

– Ну – ка, быстро на место, – скомандовал грубый охранник. – На место я сказал.

– Полынь, – позвала Настя нахмурившуюся лесную деву. – делай, как он говорит.

Без особого энтузиазма, Полынь сделала что просили. Охранник еще некоторое время посверлил их взглядом, а после в двери загудели электрические задвижки. Послышались лязг, щелчки и дверь открылась.

В камеру вошли двое вооруженных людей и взяли девушек на прицел автоматов. За ними показался длинный, тощий мужчина с седеющей шевелюрой густых волос. Он молча воззрился на колдунью.

Настя тоже молчала, играя в гляделки с ученым, и как обычно он сдался первым. Он, жмурясь, потер переносицу, а после поправил и без того идеально зачесанные волосы.

– Здравствуй Анастасия.

– Доброго времени суток, – фыркнула девушка. – Как это понимать? Почему меня заперли здесь? – Она поднялась и собралась направляться навстречу профессору.

Стволы автоматов покачнулись. Настя нахмурилась и села обратно, к ничего непонимающей лесавке.

– Без резких движений, пожалуйста, – предупредил он. – Странный вопрос. А как с твоего позволенья я должен был поступить? Встретить тебя парадом? После твоей диверсии?

– Какой диверсии? – натурально удивилась Настя.

– Вот только не нужно этих невинных глаз, – упреждающе выставил перед собой ладонь Ковырялов. – После твоего отбытия в Криничный, установка стала работать в режиме той, которая в обители. К тому же, ты вернулась раньше обусловленного срока. Не одна. Твои спутники нанесли ощутимый ущерб коммуникациям, что и без того находятся в плачевном состоянии. Мы потеряли часть рабочих особей.

– Вы сволочи, могли бы и раньше отозвать их и расчистить мне путь. Ваши дозорные меня видели, а значит, вы знали, что я возвращаюсь. Но вместо этого мы с большим трудом и потерями, смогли прорваться к комплексу.

– Вы пришли с боем. Следом, за вами пришла гвардия. Как мы могли оценить такую обстановку, как не попытку штурма комплекса? И повторяю, ты вернулась раньше срока. Памятуя твои амбиции, вывод только один: ты решила захватить установку. Теперь, когда она полностью в рабочем состоянии, ты решила избавиться от нас?

– Вы с ума сошли? – удивилась колдунья. – Я вернулась раньше, потому что «праведные» разгромлены, Митрофан Егорович, погиб, а Криничный теперь под управлением гвардейцев. Я вынуждена была бежать. Мы с Полынью, – указала она на медноволосую бестию, – едва ноги унесли.

– Как это случилось? – поник белохалатник.

– Гвардейцы, атаковали Криничный ночью, когда большая часть бойцов покинула поселок. Митрофан пытался отбить атаку и уничтожить нападающих, но переоценил свои возможности. Пока он стянул все силы гвардейцев на себя, нам удалось ускользнуть. И что мне оставалось делать после? Ждать ваш броневик в чистом поле? Вот мы и прибились к двум мастерам, которые направлялись сюда. Кстати отличные экземпляры, советую присмотреться.

– Один, из которых сейчас находится между жизнью и смертью.

Настя почувствовала, что Полынь вот – вот сорвется.

– Мастер Иван? Интоксикация? – уточнила она, упреждая необдуманный поступок лесавки.

Ковырялов лишь качнул головой и задумался. По обычаю, своему, он сунул пальцы в шевелюру и стал массировать свой вытянутый череп.

– Теперь давай на чистоту, – после не долгих, но напряженных раздумий произнес он, – что ты сделала с установкой? Что с исследованиями Митрофана Егоровича? Зачем пришли мастера, а главное, как это связано с гвардейцами?

– Да как бы я могла с ней, что-то сделать, когда «псы» Михаила сторожат ее день и ночь? – устало вздохнула колдунья. – Митрофан уничтожил все данные об исследованиях. В первую очередь о нашей группе. И поскольку он единственный знал, что Влад не какой-то там мифический монстр, а вы уважаемый профессор, то наша тайна ушла вместе с ним. Мастер пришел сюда за своей зазнобой, некой Марьей, а гвардейцы случайно подвернулись уже здесь в городе. Иван знаком с их куратором, неким Хмыком. Благо он сам был заинтересован, чтобы мы поскорей куда – нибудь испарились, и посоветовал убраться из города.

– Вот это уже плохо, – занервничал профессор. – Нам сейчас только тайной службы не хватало. Хорошо, допустим, ты говоришь правду.

Допустим.

Гвардейцы, не зная, что мы находимся у них под ногами, скоро пополнят ряды этих несчастных, облученных. Но без данных от Митрофана Егоровича, наша работа затянется. Припасы на исходе, а часто выбираясь на поверхность, мы можем себя обнаружить. К тому же запасы радиопротекторов тоже не бесконечны. Хотим мы того или нет, придется сотрудничать с теми, кто стоит за этими «праведными».

– Не придется, – заулыбалась Настя и сунула пальцы в свое декольте.

Медленно, чтобы не нервировать автоматчиков она извлекла оттуда носитель, как их называли в прошлой эре: флэш – накопитель.

– Что это?

– То зачем меня посылали, – ухмыльнулась колдунья. – То, что я с таким трудом сюда доставила, а вы меня теперь так благодарите, – указала она взглядом на дула автоматов. – Данные от покойного Митрофана.

– Уберите автоматы, – приказал профессор. – Свободны.

– Но… – хотел было перечить один из охранников.

– Здесь пока я – начальник, – отрезал Ковырялов. – Выполнять!

* * *

Иван молча смотрел на покрытое сетью шрамов, самодовольное лицо Михаила. Оно было свежо и чисто, без каких – либо видимых признаков поражения лучевой болезнью. Казалось, бывший ученик стал даже моложе, нежели был до этого.

– Чего ты хочешь? Ты ведь знаешь, что у меня нет не богатств, ни имущества. Ничего стоящего, что могло бы заинтересовать такого жадного подонка, как ты.

– Фу как не красиво, – скривился Михаил. – Давно ли ты был таким же жадным, безбожным, негодяем, а мастер? Еще двадцать лет тому назад, от тебя совестью и не пахло.

Я прекрасно помню, чего стоили для тебя люди. Цена их жизни равнялась весу их кошелька. Да, у тебя были зачатки, каких-то принципов, ты мог помочь и просто так. Но содрать с кого – нибудь три шкуры при этом ты не гнушался. Как и любого нормального мужика, тебя интересовали только деньги, бабы, и побольше, того и другого, и без хлеба.

Я если честно не поверил, когда мне встреченные мастера стали рассказывать, что после Большой Зачистки ты повредился умом, размягчился, раскис.

Кто, удивлялся я, Иван, за гроши помогает людям? Что? Про душу говорил, про Бога, про справедливость? Да ну, быть не может. Это какой-то другой Иван. Это не тот Иван, который меня воспитал, на которого я равнялся. Не тот мастер, которого я копировал и старался быть похожим во всем.

Иван отвел глаза. Ему было стыдно смотреть на бывшего ученика. В нем он действительно видел свое отражение. Того Ивана, которым больше быть не хотел. Того, что годами пытался вытравить из себя, чьи грехи теперь не дают спокойно жить.

– Что глаза отводишь, учитель? – осклабился Михаил. – Неужели стыдно? – Он сел на стул и придвинулся ближе к кровати наставника. – Теперь я действительно вижу, ты сломался, размягчился. Ты постарел мастер, и превратился в то ничтожество, которым тебя все считали.

– Я не постарел, а поумнел, – зло посмотрел Иван в глаза ученика. – Ты тот, кем и хотел быть. Ты то, что у тебя внутри, – цедил он, смотря как Михаил, не выдержав взгляда отвернулся. – Тебя я взял холеным, спесивым, маменькиным сынком. Твой отец…

– Мой отец просто избавился от лишнего рта, – брызнул слюной Михаил.

– Твой отец, хотел, чтобы ты стал мужчиной. Ты был уже далеко не мальчиком. Пора было вкалывать, стать опорой семьи. А все чего хотел ты, так это воровать у отца деньги, и кутить с дружками да волочиться за юбками прислуги, которая по твоему разумению, обязана была тебя обожать и ублажать.

Жалко из тебя настоящего мужчины так и не получилось.

Михаил вскочил и с ненавистным взглядом занес кулак.

Иван заулыбался сквозь боль.

Бывший ученик скрипнул зубами, опустил руку и сел обратно на стул.

– А теперь давай без этого словесного поноса, – попросил мастер, – Что тебе от меня нужно?

– Твои способности.

– Какие? – удивленно хмыкнул Иван. – По твоим словам, я старая рухлядь уже и не гожусь ни на что.

– Я хочу твою удачу. И не пытайся меня запутать, я достаточно прошел с тобой, чтобы понять, что такого слабака хранит сама удача. Это твоя главная способность. А еще я хочу ту, силу, с помощью которой ты уничтожил кукловода и уложил толпу народа у городских ворот. Не знаю, что ты приобрел, но, по словам дозорного, который осматривал побоище, это нечто очень мощное.

– Толпу народа, – стал тянуть время для раздумий Иван, – которую, вы обрекли на смерть. Что вы с ними сделали? Что за бесчеловечные опыты вы здесь ставите?

– А вот здесь ни я, не Ковырялов ни при чем, – покачал отрицательно головой Михаил. – Если хочешь, могу дать слово Мастера.

– Тогда что с ними случилось? Как они облучились?

– Это не важно. Вань, не морочь мне голову. Скажи ты готов расстаться со способностями в обмен на бабу и своих спутников?

– А что мешает тебе взять их просто так?

– Установка не может перенаправлять способности без согласия носителя.

– Установка?

– Хорошо, поддамся и дам тебе еще времени, – косо усмехнулся Михаил. – Ты знаешь, что я все эти годы искал. И я ее нашел. Второй Братский Круг. В целости, сохранности, с уцелевшим реактором. Кроме того, здесь еще полно всякого добра на миллионы золота! Один законсервированный автопарк чего стоит.

– Радиоактивного, – заметил мастер.

– Нет Вань, здесь чисто. Объект был законсервирован. Реактор находился в состоянии покоя. И его никто не нашел бы, если бы не случайность.

Под городской больницей, в морге от вечной сырости, обрушилась стена. За ней обнаружилась сеть коммуникаций и тоннелей упирающихся в гермодвери.

В тот момент, я связался с группой отщепенцев из технократов. Их в любом случае исключили бы из сообщества за антинаучные исследования. Понимая это, Влад Ковырялов, стал собирать экспедицию в мертвые земли. Как не странно, им под это дело выделили неплохие ресурсы.

Кто-то, там наверху, очень торопился избавиться от Ковырялова с его безумными идеями и исследованиями. Я, проверив все зацепки по поводу второй установки уже разуверился, и решил попытать удачу в составе группы как начальник охраны.

– Что за идеи такие, за которые его отправили на смерть?

– Ты слышал, про теорию двумирья?

– И не раз. Бред.

– Я тоже так думал, но эта установка, говорит об – обратном, – таинственно ухмыльнулся Михаил. – Ковырялов наковырял достаточно материала в библиотеках и с сохранившихся носителей, чтобы доказать правдивость этой теории.

Понимаешь в нашем мире, в старую эру, никто и никогда, не летал дальше луны. Да и то, этот полет был под вопросом, потому как человечество боялось высунуться дальше орбиты.

– Погоди, а лунный космопорт?

– В том то и дело, Вань. Космопорт есть, а инфраструктуры связанной с ним на земле, нет. Пусть все и превратило в руины всепланетное землетрясение, но, тем не менее, нет даже намека. Кстати, как не было на нашей планете этого города, что сейчас покоится на дне болот, компактных реакторов такого типа и защиты, и собственно установок «круг». Они вывалились из другого измерения.

Те книги по истории, которые не сходились с нашей историей, были восприняты как фантастические сочинения. Тем более что в темные времена, все перемешалось, и сведений о старой истории осталось мало.

К тому же технократы со временем, подстроили историю под новые реалии, и никто даже не задумывался о сопоставлении фактов. А факты, наставник мы имеем такие, что катастрофа случилась не от солнечной мега вспышки. Это максимум вызвало бы глобальный, как тогда говорили «блэк аут», а не подвижки земной коры, катастрофические извержения вулканов и переполюсовку.

На самом деле, наша планета, и ее близнец в другом измерении, которые находились в некотором рассинхроне, – показал он пальцами вращательные движения, а после свел друг с другом. – Однажды оказались в одной точке пространства в обоих измерениях.

Ковырялов объяснил бы это лучше, с кучей научной хренотени, а я скажу, как понял это я.

По законам мироздания, в мультивселенной, наслоенной одна на другую, все объекты находятся в рассинхроне. То есть наша планета и наш близнец, в другом измерении двигаются по разным траекториям. Но есть такая штука, что часы, заведенные в разное время, с разным отставанием, рано или поздно показывают одно и то же время. Как говорит Ковырялов: механика мироздания. Вот так и случилось, что стрелочки-то сошлись и два объекта в одно и то же время оказались в одной точке, что и вызвало кратковременное возмущение в укладе мироздания.

Некоторые объекты, города, люди, существа, да что угодно, вывалились в параллельный мир, а другие, взамен этих ввалились сюда. И на протяжении существования нашей планеты такое происходило не единожды. И каждый раз такие встречи сопровождались глобальными катастрофами.

Как там говорил проф? – почесал он сосредоточенно в макушке. – А, массовые вымирания. Кембрийский взрыв, какой-то, когда вдруг исчезли одни виды, и из ниоткуда появились совершенно иные, после еще несколько таких катаклизмов, вымирание динозавров и появление огромных млекопитающих, в ледниковый период, когда жрать-то особо было нечего, и не с чего вымахать до таких размеров как мамонты. И так каждый раз. Наша планета, встречаясь с близняшкой, каждый раз встряхивается и обменивается флорой и фауной.

Проф говорит, что при динозаврах, предки млекопитающих были не крупнее крысы, а обычной травы до ледникового периода как таковой и вовсе не существовало, и она вдруг появилась вместе с теми, кто ей питался. А главное никаких людей на этой планете не было до определенного момента, потому что так и не нашли переходного звена от обезьяны к человеку.

Каждая новая находка, оказывалась малочисленной, но уже состоявшейся разновидностью человека, а все те открытия, которые делались, были притянуты за уши, потому что так было удобно.

Ученые, когда чего-то не понимают, или не могут найти, придумывают стройную теорию, якобы да кабы. А после, принимают ее как должное и со спокойной совестью, возятся с тем, что есть, а не должно быть.

– Знаешь, это все интересно и увлекательно, – покачал головой Иван, – но ближе к сути.

– Вот же зануда, – скривился на это Михаил. – Но хоть в этом ты остался верен себе.

Короче, когда мы выдвинулись в путь к мертвым землям, то встретили караван, который ехал из Озерного через Заречье. Выглядели мужики откровенно хреново. Один из охранников весь покрылся язвами, у другого высыпались волосы, купец так вообще при нас зубы выплевывал.

Ковырялов прямо весь загорелся интересом, обследовал мужиков, расспрашивал, а сам тем временем послал помощников в путь. Одного к технократам, с просьбой для путешествия в мертвые земли, выдать противорадиационное оснащение, а другого в Озерный.

Я сперва не понял, чего проф так загорелся этой непонятной болезнью. Но он мне пояснил, что это никакая не болезнь, а главное обратил внимание, на то, что я пропустил мимо ушей.

В найденных под городской больницей коммуникациях было электричество, а из полузатопленных коридоров, что-то откачивало воду. А главное, мор начался, после того, как один из механиков, работавших в городе, вскрыл одну из гермодверей и не вернулся. В Озерном как раз была большая торговая ярмарка, и заметили это не сразу, а только когда жители города стали себя хреново чувствовать, а кто послабее так и вовсе скопытились буквально за несколько дней.

Вот она ниточка. Электричество. Откуда ему было взяться в полузатопленных коридорах? Его мог вырабатывать только реактор, да такой, который мог уцелеть при большой катастрофе. А ты же знаешь, единственный такой, с такой степенью защиты и устойчивости, известен лишь один: наш, Обительский, который питает, что? Правильно, установку Братский круг. Это была не просто ниточка, а целый канат.

Короче, вернулся первый помощник, с хилой радиозащитой и оборудованием, которое оказалось полнейшим хламом. Второго помощника и след простыл. Вместо этого, когда мы двинулись в путь, с Ковыряловым связался его учитель, такой же двинутый на всю голову, как и сам проф. Звать его Митрофаном…

– Егоровичем, – продолжил мастер. – Звали.

– В смысле? – не понял Михаил.

– В том самом. Ваш Митрофан, ныне гниет приколоченный к воротам Криничного. Его туда приколотили его подопытные. Но ты продолжай – продолжай.

– Ковырялов будет не в восторге. Да и хрен с ним. Он нам только геморроя прибавлял.

Так вот, Митрофан нашел нашего посыльного на дороге, разузнал, что да как, а посыльный дал дуба. Ну, этот псих предложил сотрудничество и неких влиятельных покровителей, посредником с которыми он и стал. Дальше уже вся муть с Митрофаном легла на плечи профа.

Пока мы добрались до Озерного, в районе озера был объявлен мор. Нам хороших бабок стоило добраться до города, на каждом дорожном посту отстегивали за проезд, и то, что нас тут якобы не видели. кое-где пришлось даже пострелять.

Ковырялов всю дорогу делал замеры. Оказалось, вода из реки фонила, но фонила не так как само озеро и окружающие его болота. Тогда стало понятно, что наших слабых радиопротекторов, надолго не хватит, и если нас не пустят в город, то убираемся и сообщаем обо всем технократам.