Текст книги "Мастер третьего ранга (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коробкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Духи конечно никуда не исчезли. Но, по крайней мере, стали не видны и не слышны. И это уже было что-то. А через двадцать минут, о них позабыли вовсе.

Мужчины осмотрели несколько домов. Во всех был беспорядок и обглоданные кости. В некоторых вообще все было перевернуто вверх дном. Наводить порядок, чтобы устроиться на ночь с комфортом было откровенно лень.

Юра присмотрел один из наиболее уютных двориков, подогнал к нему мотовоз и стал выгружать все нужное для ночевки.

Иван осмотрел двор и не найдя ничего подозрительного дал добро на размещение в небольшой оплетенной диким виноградом беседке.

Наломав дров из подгнившего забора, охотники разожгли костер, и пока тот набирал темп, поглядывали на пса. Гром по своему обычаю собирался лечь и придаться второму после езды любимому делу: поспать. Он покрутился, повертелся, только хотел лечь, как вдруг навострил уши и принял стойку.

– Ну что опять? – недовольно проворчал Юра.

– Кто знает, – глядя на пса, тихо ответил наставник. – Сам видел. Мозголом и дубовые в одном поселке. Они твари территориальные, а мозголомы вообще индивидуалисты. Им стая не нужна. Может тут еще что таится, да воительница наша прошляпила. Тихий свист слышишь?

– Думаешь свищь? – напрягся парень. – Последний, которого мы встречали, нас чуть не укокошил.

– Нужно проверить, – протянул наставник проверив патроны в шестистволе, и перевел его на одновременный залп со всех стволов. – Полынь, – позвал он ровным тоном, чтобы не напрягать занимающихся нарезкой не хитрого ужина девушек.

Лесавка заметно прихрамывая, подошла к Ивану и присела рядом.

– Присмотри пока за девчонками пожалуйста, – попросил он. – Пусть далеко от костра и беседки не отходят. А мы с Юрой пойдем, осмотримся.

– Хорошо, – устало ответила она и уставилась на огонь.

Мужчины поднялись и направились в сгущающиеся сумерки. Пес повертелся, и исчез вслед за ними.

– А где мастера наши? – спросила Вера, расстилая скатерть у костра.

– Скоро вернутся, – сухо ответила Полынь, придвинувшись поближе к огню.

– Мальчикам нужно побыть наедине, – ехидно сказала Настя раскладывая на скатерть нарезанные копчености, овощи и почерствевший хлеб.

– Совсем ку – ку? – повертела Вера пальцем у виска. – Дура.

– Вера, я тебя всего второй день знаю, – взбеленилась Настя. – Но ты уже успела достать. Ничего тебе не скажи. Вечно рот затыкаешь, или сказать ничего не даешь. Давай выясним все здесь и сейчас. Где я тебе дорожку перешла?

– Да нужна ты больно, – надменно бросила Вера. – А затыкаю, потому, что у тебя тормозов нет. Или ты хочешь достать Ивана?

– Заткнитесь! – не оборачиваясь, строго сказала Полынь. – Достали обе.

Девушки действительно притихли. Они не ожидали такого от постоянно отмалчивающейся лесавки.

У Насти чесался язык нагрубить надменной нечисти, но она сдержалась. А Вера и не думала пререкаться с воительницей. Ей очень не хотелось топать пешком в обнимку с автоматом, обратно в Криничный. Ей нужно было вперед. Очень нужно. Ей казалось именно так и будет, стоит Полыни на них пожаловаться.

Из всех Иван, да и Юра выделяли именно ее. Это конечно задевало женскую гордость, и червячок зависти грыз понемногу душу, но здравый смысл, говорил, что она единственная настоящий боец. Немного успокаивало, то, что мужчины ценили именно ее бойцовские качества, а не вызывающую красоту, которой позавидует любая красавица человеческого рода. Хотя она была даже не самой красивой из лесавок. Эти бестии все как на подбор. Мужчины не могут устоять, а женщины замирают от восхищения и зависти.

Вера и сама не заметила, как уже некоторое время рассматривает ее ровную спину и искрящиеся медные волосы, которые даже на расстоянии источали сладкий запах меда и цветов.

Лесавка поежилась, повела плечами. Похолодало. Она все чаще вздрагивала и все ближе придвигалась к огню.

Вера, безразлично смотря на огонь, неспешно жевала кусок вяленого мяса. Настя тоже взяла кусочек и стала мерно жевать. Ее отвлек слабый не то писк, не то свист. Она не поняла, что это и где, и стала вглядываться в темноту. В отблесках огня, в темноте блеснул яркий глаз. Мелькнул и исчез. Колдунья с места метнулась к прислоненному к беседке автомату, и нацелила его в темноту.

– Что там? – встрепенулась Вера, в руке которой тут – же затрещали электрические разряды.

– Не знаю, – сглотнула встревоженная Настя.

– Успокойтесь, – сказала Полынь. – Иди сюда, – обратилась она в сумерки, – не бойся.

Настя даже не думала опускать оружие. Она все также целилась во мрак.

Снова раздался писк. Уже более отчетливо. И снова. Теперь девушки расслышали, что мяукает котенок.

Маленький, худенький мохнатый комочек вышел в круг света и, огибая костер, побежал к Полыни.

Настя облегченно выдохнула и поставила автомат на место.

– Бедняжка, – с нежностью, которой прежде не слышали от лесавки, произнесла Полынь. – Несчастная, – гладила она мяукающего котенка. – Голодненькая. Испуганная. Девочки, накормите малышку.

Она обернулась. На, усталом лице Полыни была смесь жалости и умиления. В покрытой искрящимися капельками пота руке мяукал маленький рыжик.

Настя взяла тепленькое, мурлыкающее существо, присмотрелась, и тут же с отвращением сунула его Вере.

Колдунья не поняла ее жеста, повернула котенка к свету и тут же охнула. У бедняжки не было глаза. Три глубоких царапины пересекали опустевшую глазницу.

– Господи, – прижала она к себе рыжий комочек. – Даже маленький такой, и тому досталось. Сейчас тетя Вера тебя покормит, а потом полечит, – с улыбкой стала сюсюкать она.

– Вер, – позвала Настя. – Может, выбросим нафиг, – тихо продолжила она. – Вдруг он бешенный какой.

– Сама ты, – вспылила колдунья, но продолжать не стала.

Она взяла кусок вяленого мяса и дала мурлыке. Голодный малыш набросился на него и стал жадно заглатывать, даже не жуя. Так один за другим он слопал несколько кусочков, потом печеную картофелину, запил все водой из ладошки и довольный прыгнул колдунье в подол.

– Видишь, кушает, а главное пьет воду, – гладила она мурлыкающего и трущегося о ладонь котенка, – значит, здоровенький. А глазик мы залечим.

– Опомнись. Сейчас вернется Иван, и зашвырнет его куда подальше, – проговорила Настя и сунула котенку кусочек мяса. – Ишь ты поросенок! – воскликнула она, когда тот отказался есть из ее рук.

– Да наелся он просто.

– Что тут у вас? – осведомился тихо возникший Юра. – О! Нашелся, – улыбнулся он, рассмотрев котенка. – Девчонки, там еще хорек, кажется, был, с выводком. Хорька нужно найти обязательно. Сейчас придет Ваня, и пойдем спасать. Собирайтесь, готовьте факелы. Глядишь, за ночь отыщем, – скрывая улыбку, поддевал он.

– Кого ты там искать собрался? – спросил выходящий из мрака наставник.

За ним вышел и Гром. Пес остановился, завидев котенка, и вытянул шею.

Рыжик весь вспушился, выгнул спинку и зашипел. Вера прикрыла котенка рукой.

– Гром, – позвал Иван, выключая электрический фонарик. – Не обижай маленьких, – погрозил он пальцем. – Девочки, сразу пресеку нытье. С собой мы его не возьмем. Оставим еды, воды, и все.

Пес обошел костер, и приблизился к Вере.

Котенок стал шипеть сильней, и выпустил когти, от чего ойкнула колдунья.

– Вань, убери пса, пожалуйста, – испуганно попросила она.

Гром повернул голову на один бок, присмотрелся, скульнул, повернул на другой, принюхался и гавкнул.

Котенок рванул в темноту.

Гром, тут же прыгнул за ним, едва не свалив испугавшуюся колдунью, и походя, чуть не сшиб ругающуюся Настю.

Из темноты раздавалось мяуканье, шипение и надрывный лай.

Иван, ругаясь, включил фонарь и бросился за ним. Вслед побежали Юра и колдуньи.

Пес загнал котенка в угол, настойчиво лаял, и грозно наступал.

Иван не успел добежать до пса как раздался визг.

– Не надо – не надо! – кричал детский голосок. – Дяденька спаси! Забери собаку!

– Что за черт, – опешил Иван. – Гром, фу!

Но пес сам отступил от угла. В тусклом свете полу – разряженного фонарика, удивленным взорам открылась маленькая, голая девочка. Она в страхе забилась в угол и закрывалась маленькими ручонками, зажмурив единственный глаз.

Юра присмотрелся и остолбенел. Рыжая, малышка. Прямо как та из видения. Только эти страшные шрамы…

– Ваня, – не веря глазам дернул подмастерье наставника за куртку. – Это она. Из видения. Но как?

Раскрыв истинную сущность котенка, пес решил, что его дело сделано и отправился к костру.

– Ты кто? – спросил обалдевший мастер.

– Кошка, – всхлипывая, ответила девочка. – Не обижайте меня, пожалуйста, – стала плакать она. – Я хотела кушать. Я только хотела кушать и все. Я давно не ела. Не обижайте меня, я сейчас уйду. Можно я уйду?

Вера бросилась к девочке. Иван попытался ее остановить, но она его просто оттолкнула.

– Куда ты глупенькая, – присела перед малышкой колдунья. – Идем, с нами. Мы тебя не обидим. Покушаешь еще. Еще кушать хочешь?

– Хочу, – дрожа ответила она. – А собака?

– Он тебя больше не тронет. Он хороший.

– Я боюсь.

– Не бойся, – протянула она руки.

Девочка нерешительно подошла к ней, а после бросилась ей в объятья и стала плакать. Она плакала так горько, что у мастера сжалось сердце, а парень вовсе отвернулся, крепко зажмурив глаза.

Когда они вернулись к костру, пса не было. Но Иван за него не беспокоился. Он мог постоять за себя, а если что, залает, и он будет знать, куда идти со стволом наперевес.

Юра грохотал в доме, занимаясь поиском подходящей одежки для ребенка. Но ребенка ли? Как же чуткая Полынь ее не распознала? Да и если девочка не то, что кажется, лесавка ее выведет на чистую воду.

Девушки провели девочку к костру, подкинули дров, и стали ее кормить.

– Сразу много не давайте, – окликнул их Иван. – Воды ей побольше. Не то плохо станет.

Он подошел к лесавке. Полынь, свернувшись калачиком, спала у самого огня.

– Полынь, – позвал он.

Лесавка что-то простонала и лишь сильней сжалась.

– Эй, полынь, – легонько качнул он ее за плечо.

Камзол был влажным от пота.

Он развернул ее. Девушка была покрыта испариной. У лесавки был жар, она стонала и что-то бормотала. Полынь была в бреду.

– Только не это, – испугался мастер, и закатал ее изорванную штанину.

Три раны от когтей некрофага разбухли и буквально вывернулись плотью наружу. Порезы были заполнены гноем, нога опухла и покраснела. Началось заражение.

– Ну что же ты дурочка, – застонал он. – Не человек – не человек. Вера, скорей сюда!

– Ваня, – открыла, затуманенные глаза Полынь. – Мне плохо. Холодно. Х – х – холодно, – задрожала она, и снова сомкнула веки.

– Что, – подбежала колдунья и увидела опухшую ногу воительницы. – Господи, как же это? Она же…

– Что делать? – воскликнул Иван.

– Я не знаю, – растерялась она. – Заражение у нее.

– Сам вижу, – разозлился мастер. – Это все что ты можешь сказать?

– Тряпки, бинты нужны, – собралась она, – Вода холодная. Антибиотики. Капельница. Вакцина. Я не знаю, Вань, была бы она человеком.

– Она человечнее всех нас вместе взятых, – зло прорычал он. – Присматривай за ней, я за водой. Настя ищи все лекарства, что есть. Ну что за гадство… – ругался он, исчезая в темноте.

Девочка, откусывая от малосольного огурца, подошла и присела рядом с Верой.

– Тетя умирает? – грустно спросила она, и провела ладошкой над лесавкой. – Тетя эльф? – удивилась она. – А эльфы разве умирают?

– Все, когда – нибудь умирают, – горько ответила Вера, но сразу же спохватилась. – Но ей мы умереть не дадим. Кто такой эльф?

– Она, – указала девочка на Полынь. – Мама мне читала о них. У нее была древняя книга, про эльфов, гномов, и охотников на злых чудищ. – Она снова провела над лесавкой рукой. – Она пустая. Почти нет энергии. Очень мало.

– Ты одаренная?

– Угу, – качнула головкой она. – Ты и та тетя, – указала девочка на копающуюся в рюкзаках Настю. – Колдуньи. А дяди кто? Они странные.

– Они, как раз охотники на злых чудовищ, – ответила Вера и стала подгонять Настю: – Давай скорей, что ты копаешься? Бери все, – она посмотрела на изувеченную девочку. – Дяди мастера. Слышала про таких?

– Да, – обрадовалась, та. – Мой папа, был мастером. Только он умер, когда я была совсем маленькая. Я тоже буду как он, когда выросту.

– Как тебя зовут?

– Кошка, – улыбнулась девочка, но от увечий улыбка была жуткой.

– Не прозвище. Имя.

– Екатерина Найденова. Дочь мастера Алексея Найденова и колдуньи Анны Приблудной.

– Ого, – уважительно воскликнула Вера. – Тогда точно быть тебе великим мастером с такими то генами. – Она погладила несчастную сироту по рыжей головке.

Ивана долго не было, но вернулся он с двумя ведрами холодной воды. Колдуньи вовсю работали над раной бесчувственной лесавки. Настя почистила и зашивала второй порез, пока Вера делала пассы руками и что-то бубнила себе под нос.

Юра сидел по другую сторону костра, и наигрывал девочке веселую мелодию на своей свирели.

– Что за концерт? – начал запыхавшийся Иван.

– Тихо, – перебила его Вера. – Пусть ребенка отвлекает. Нечего им тут мешаться.

– Кажется бесполезно, – закончив последний шов, вздохнула Настя. – Может ногу отнять, пока не поздно? Хотя яд уже по всей крови разошелся.

– Пока только воспаление. Некроза еще нет, – возразила Вера, – Мажь мазью и бинтуй. Отнять всегда успеем. Надо с кровью, что-то делать.

– Может переливание? – предположил Иван.

– И это тоже. И капельницу, – она стала перебирать лекарства. – Не то – не то. Да где же, я точно помню, что положила. Настя, ты все посмотрела?

– Да, – ответила та, не отрываясь от бинтования.

– Ваня, мочи тряпки и облаживай ее, – сказала она поднимаясь. – Жар, слишком сильный. Сгорит. А я еще раз все пересмотрю.

– Да нет там ничего, – вздохнула Настя.

– А я пойду, и посмотрю, – зло фыркнула Вера.

– Знать бы какая у нее группа крови, – вздохнул хмурый охотник, бережно стерев пот, с лица Полыни, и положил компресс ей на лоб.

– У них ее нет вообще, – ответила Настя. – В нашем понимании, конечно. У них кровь вообще иная. Вроде и кровь и не кровь.

– А с анатомией как?

– Если бы кто-то, не сжег важные исследования, которые сейчас, были бы очень к месту, – стала заводиться Настя.

– Я сделал то, что считал нужным, – отрезал мастер. – И больше эту тему не обсуждаем. Говори, что знаешь. А если не знаешь, то не трепай мне нервы.

– Анатомия у них, точная копия женского организма, за исключением пары лишних органов, о предназначении которых, знал только Егорыч. Только вот не из плоти они. Как и кровь. Вроде как все компоненты биологические, только построение другое. Они даже рожать могут, если захотят. Это все что я знаю. Это знали все бойцы.

– Если не рискнуть, то она все равно умрет.

– Не убьет заражение, так прикончит геморрагический шок. Ты свою группу хотя – бы знаешь?

– Первая положительная.

– Ну, это уже что-то. Была бы она человеком, а не нечистью…

– Да сколько можно? Как же задрал этот гребаный расизм, – психанул мастер. – Человек не человек. Почему все считают, что человек – это мясо строго определенного цвета? Набор гребаных генов? Определенная масса мозгов. И чем это мясо с набором порченных генов, статуснее, выше взобралось по ступеням власти, тем оно человечнее? Запомни девочка, каждый, кто так думает, самое последнее дерьмо, что и крысиной шерстинки не стоит. Здесь человек, – ударил он себя в грудь. – В сердце, в душе, в правильных поступках. В жизни, по совести. А не в мозгах, засранных политикой и мерками: богатый – нищий, здоровый – больной, свой – чужой. Нет, человечества. И не будет, пока все это не поймут.

Шкура, твой человек. Мешок с костями. Название биологического вида. Право называть себя человеком нужно выстрадать, заслужить и тут же забыть.

– Зачем ты тогда борешься за такое человечество?

– Чтобы, этот вид не вымер. Потому – что я надеюсь, что однажды начнут рождаться настоящие люди. И эта надежда стоит того, чтобы за нее бороться и умереть!

– Ты чего тут разошелся? – спросила, вернувшаяся Вера. – Нашла вот, а ты все нету – нету, – поддела она Настю. – Глубже копать надо было. Вот, у нас есть капельница, физраствор, вода для инъекций, антибиотики. С кого кровь будем сливать?

– Я под зельем, – пожал плечами Иван. – Но я готов.

– Погоди Иван. Настя, – вопросительно посмотрела она.

– У меня желтуха была, – безразлично ответила та.

– Юра здоров?

– Да. И даже группа крови как у меня.

– Отлично. Значит так. Начинаем с кровопускания и прямого переливания, после капельницу с антибиотиком. И все это, чем скорей, тем лучше. Ну, дай Бог, и Мать Сыра земля, чтобы получилось. Начали!

20. Фамильяр

Еще одна безумная ночь, даже несмотря на выпитое зелье, отняла все силы. Иван, сидевший на посту у костра, подумал, что вскоре привыкнет, и станет как оставленный на попечение старушке – знахарке филин. Ночным существом.

Юра отсыпался, заняв единственный спальный мешок. Будить его для смены мастер не собирался, после переливания ему нужен был длительный сон. Колдуньи тоже не годились для смены, вымотавшись, они спали в обнимку в беседке.

Полыни, после всех предпринятых мер, стало легче. Жар сошел на – нет, и бред перешел в беспокойный сон. У нее еще была небольшая температура, но организм лесавки справлялся. Температура казалось, пришла в норму. Хотя какая нормальная температура у лесавок, мастер понятия не имел. В обители анатомии стихийных существ, не учили. Все чему их учили так это правильно их изгонять и уничтожать.

Может все-таки зря он сжег исследования старосты? Но тогда ему это казалось единственно верным. Эти исследования могли оказаться большим злом. Ради них было пролито слишком много невинной крови, и неизвестно, сколько пролилось бы еще, но уже из-за них.

Рыскавший неизвестно где Гром, вернулся с подпаленным зайцем, которого принес рыжей девчушке. Судя по всему, таким образом, он просил прощения за то, что ее испугал. Малышка подарок приняла, но все же побаивалась грозного зверя и держалась от него подальше.

Отверженный в самых лучших чувствах он лежал у костра, напротив Ивана, и грустно смотрел желтыми глазами на пляшущие языки огня. Побурчав обиженно, после всласть начесавшись, он положил свою массивную голову на скрещенные, массивные лапы и закрыл глаза.

Похолодало. Иван замерз, от чего стало клонить в сон. Он уже дремал, когда его потревожил детский голосок.

– Дядя Ваня ты не спишь? – шепотом спросила подошедшая к костру рыжая девчушка, опасливо посматривая на громко сопящего пса.

Гром повел ушами и открыл глаза, но даже не шевельнулся. Он недовольно буркнул, и черные веки с густыми, длинными ресницами, снова скрыли собою его грустный взгляд.

– Нет. А ты чего не спишь?

– Я привыкла. Здесь ночью спать страшно, поэтому я спала днем, а ночью на чердаке, ловила мышек. Эти большие страшилища, которых вы убили, они искали меня каждую ночь. Один вот однажды нашел, – она нахмурилась. – из-за него у меня нет глаза. Он обманул меня, показывая мне живую маму. Я с трудом смогла убежать.

– Мозголом, – вздохнул Иван. – Это их любимый фокус. Но как ты выжила, после этого? Видишь, даже Полынь чуть не умерла от его яда, – мотнул он головой в сторону спящей лесавки. – А она другая, не совсем как мы.

– Тетя эльф, – улыбнулась Катя, от чего сморщилась повязка на лице. – Да она красивая, и сильная. Я наблюдала с чердака, как она убила этого гада, что выцарапал мне глаз.

Она подбросила досок в костер, и, скашивая взгляд единственного глаза на притворяющегося спящим пса, придвинулась к Ивану.

– Иди сюда, – позвал он, откинув полу пледа, которым укрылся.

Девчушка улыбнулась и шмыгнула к нему. Мастер укутал ее, оставив открытым только лицо, она прижалась к нему, и обоим стало намного теплей.

Как она обратилась кошкой? Человек она или кто? Иван отбросил все эти мысли. Пусть даже зелье отшибло все его способности, но многолетний опыт, и выработанная чуйка, которую ничем не отобьешь, на ее счет упорно молчали. Даже если она сейчас вцепится ему в горло, то значит так тому суждено. Вообще, в тот момент Ивана все сильней охватывало чувство бессилия.

Марья, скорее всего уже погибла. Как это не страшно признать, но он опоздал. Но даже если это и так, то он все равно должен двигаться вперед. Иван должен был убедиться в этом лично. А после вырезать ее убийц всех до одного.

– Я сама не знаю, как выжила, – перебила Катя, его мрачные мысли. – Когда он меня ранил, мне было больно и плохо. Это единственное что я помню. Я взобралась на чердак, обернулась кошкой и уснула. Я даже не знаю через сколько пришла в себя. Помню только, из дыры в крыше лил сильный дождь. Я попила из лужи и снова уснула. Когда опять проснулась, то все уже зажило. С тех пор я оставалась кошкой.

– Господи, за что? – прошептал он в никуда риторический вопрос. – Теперь все будет хорошо, – улыбнулся девочке Иван, – мы тебя в обиду не дадим.

Мастер прижал бедняжку к себе и стал гладить ее по голове. От ее рассказа щемило сердце, а в горле встал ком. Плевать «что» она. Рядом с ним несчастный ребенок с поломанной судьбой, переживший то, что не пожелаешь и злейшему врагу.

Появилось еще одно дело. В свете последних событий такой особенный ребенок, неминуемо попадет в руки тех подонков, что зовут себя праведными. Во что бы то не стало, ее нужно отправить в Криничный. Мастер был уверен, что Карина защитит и даст ей приют.

Следовало отправить ее обратно с курсантками. Хватит с них приключений. Он вообще сам не понимал, как согласился на такую авантюру, как взять их в опасный путь. Словно какое-то наваждение.

– Что ты? – все же задал он требующий решения вопрос. – Только честно. Если это тайна, – подмигнул он ей, – я никому не расскажу.

– Я? – удивилась она. – Я девочка.

– Это я вижу, – вздохнул он. – Катюш, обычные девочки не могут превращаться в животных.

– А я могу, – пожала плечами Катя. – Даже мама не знала почему. А она знала все – все – все на свете.

– Она была колдуньей?

– Да, – загрустила она. – Покажи мне правую руку.

– Зачем?

– Ну покажи.

Иван вытащил из – под пледа руку, и девочка тут же закатила рукав его куртки.

– Вот, – указала пальцем она на клеймо. – У мамы был точно такой знак. И у папы тоже, мне мама говорила. Папа был мастером как ты. И я буду мастером, когда вырасту.

– А как его звали?

– Папу звали: Мастер Алексей Найденов, – с гордостью произнесла Катя. – Ты его знал?

У Ивана екнуло в груди. Алексей Найденов, по кличке Фитиль, он его не просто знал. Он был свидетелем его героической гибели. Мало того, и он, и Юра, были его должниками.

Фитиль его кровный брат. Он из одного с Иваном выпуска. А все выпускники, после инициации «братским кругом» становились родными братьями и сестрами, связанными крепкими узами крови. Этим отличались выпускники Обители от Орденских мастеров. У Ордена не было установки «Братский Круг».

Этот единственный в своем роде механизм, созданный в прошлой эре, непостижимым образом мог объединять кровь разных групп и не вызывая геморрагического шока вливать смешанную кровь обратно. Мало того он объединял сознание и распределял навыки между послушниками. На этой установке держалась вся Обитель. Она же делала послушников из одного выпуска кровными, родными братьями.

– Да, – грустно улыбнулся Иван. – Я его знал. Твой папа герой, Катюша. И я обязан ему жизнью. Он мой кровный брат. Так что, мы с тобой родня.

– Это правда? – удивилась девочка. – Ты мой дядя? – тут же обрадовалась она. – Ура! Я теперь не одна! У меня есть дядя! – радостно пищала она, крепко обнимая растерявшегося мастера. – Дядя Ваня.

Она счастливо прижалась к Ивану. Этот бедный котенок, продолжение, хорошего, отважного человека, который воистину отдал жизнь за человечество. Вот откуда в этой малышке такая сила и живучесть. Теперь во что бы то ни стало он обязан сохранить это дитя. Нужно написать письмо Карине. Пусть запас расположения и услуг на этом окончится, но она должна достойно принять девочку, благоустроить ее жизнь.

– Дядя Ваня, – теперь как-то непривычно и особенно обратилась Катя. – А Юра? Кто он мне? Он твой сын? Или брат?

– Считай, что он твой брат, – заулыбался Иван, глядя как парень во сне чешет свою конопатую моську.

– У меня есть дядя и брат. Значит, теперь у меня есть семья!

Эта фраза больно резанула по сердцу. Бедняжка, она так рада, что снова не одна.

«Господи, лучше бы я промолчал, – Иван ее крепко обнимал и проклинал себя за поспешные слова. – Зачем я так обнадежил ребенка? Зачем? Дурак. Ну, кто меня тянул за язык? Идиот. Завтра я и Юра погибнем. Я это знаю. И она снова останется одна. Сирота».

Иван, как никто знал, что это такое. В послушники он попал подростком, а до этого он оборванный и вечно голодный, тяжело работал за медяк, чтобы от голода ласты не склеить. А зачастую и просто так, за пинок под зад. Беспризорного сироту каждый может использовать, как хочет, и выбросить с работы даже без еды, не то, что денег.

Но он ведь не один из старой гвардии. Остались еще несколько мастеров, самые близкие из них: Сифон и Хмык. Они тоже должники Алексея, и такая же родня. Они должны о ней знать. Карина должна поставить их в известность о ребенке Алексея. Девочка не должна быть одна.

– Как погиб мой папа? – вдруг, тихо спросила Катя.

Мастер вздрогнул. Стоит ли рассказывать это ребенку. Он и так лишнего наболтал.

– А мама тебе не рассказала?

– Нет. Она всегда начинала плакать. Мама говорила, что мне рано это знать.

«Эта девочка столько пережила. Она крепкая. Вдруг Сифон и Хмык тоже погибнут, и некому будет рассказать, как все было на самом деле? Легенды легендами. Да и их ведь давно переврали».

– Это было спустя три года, как я принял в подмастерья Юру. На границе княжеств Солеварска и Мирного, опасная банда напала на большой поселок. Жители сражались до последнего, но банда была сильна. Они сломили оборону, потеряв при этом много своих бойцов. Ты уже взрослая девочка, и я не буду опускать подробностей.

Злые бандиты, в отместку за потерю своих бойцов, вырезали в том поселке всех. Даже женщин и детей, – рассказывал он притихшей девочке. Катя прижалась сильней и стала дрожать. – Может не нужно тебе?

– Продолжай, – попросила она. – Я хочу все знать.

– Разграбив поселок, они ушли, оставив после себя множество трупов. Ты знаешь, что происходит с мертвецами, если их правильно не похоронить?

– Они превращаются в чудовищ.

– О том, что там случилось, долгое время никто не знал. Этого было достаточно, чтобы все погибшие переродились. Границу княжеств, стали наводнять монстры. О причине быстро догадались. Следовало как можно скорей уничтожить образовавшееся гнездо, пока чудовища не расплодились и не заполонили княжества. Нескольких мастеров для этого было мало, нужна была армия. Князья срочно созвали всех мастеров разных поколений и рангов.

В Большой Зачистке принимали участие мастера Обители и Ордена. В этот бой, не смотря на все разногласия, они шли вместе, одним большим отрядом.

В числе мастеров Обители были, и мы с твоим папой.

Его прозвали Фитиль. Он был сильным и отважным воином, у которого был настоящий талант, ко всему что горит и взрывается. По его просьбе князья собрали несколько телег со взрывчаткой, и благодаря бомбам и горючим смесям которые создавал твой папа, мы успешно зачищали разбежавшихся по окрестностям монстров.

Но чем ближе мы продвигались к тому поселку, тем больше становилось чудовищ, и возрастала их сила. Почуяв нас, навстречу из поселка выдвинулась настоящая орда всевозможных, ужасных чудищ.

Тогда мастера впервые столкнулись с такой грозной армией, не знающей страха и пощады. И они с упорством принялись вычищать наши ряды. Самые умелые мастера гибли будто послушники неумехи. Мы попали в окружение и, сражаясь из последних сил, приготовились умирать. Умирать, как подобает настоящим мастерам.

Тогда твой папа и несколько самых старших и опытных мастеров разработали некий план, в который нас не посвятили.

Нам приказали отступать, мы прорубались из окружения в самых слабых местах. Пошел проливной дождь. Он смешивал грязь, кровь мастеров и монстров воедино. Огнестрельное оружие и бомбы тут же пришли в негодность. Старейшие и твой отец прикрывали наше отступление. Мы же должны были оставить для них достаточно большой коридор и сдерживать натиск. Но один из старейших, вышел вслед за нами. Он приказал все бросить и отступать.

Чудовища снова сомкнули прорыв. Твой папа и старейшие приняли весь удар на себя. Они сражались так долго, как только могли. И когда кольцо из чудовищ стало плотнее, прогремел такой огромный и страшный взрыв, которого я не мог представить, и даже не смогу описать.

Огненный шквал уничтожил большинство монстров, те, что остались, были искалечены, обожжены и оглушены. И пока они не пришли в себя оставшиеся на ногах мастера принялись их уничтожать.

Когда все закончилось, выживший старейший, нам рассказал, что, несмотря на обилие взрывчатки, закончились запалы и бикфордов шнур, а взрывчатка под дождем стала промокать. Тогда твой папа принял решение стянуть все силы врага на себя, и лично взорвать все запасы взрывчатки.

Ты должна помнить, что твой отец, великий герой. Своим подвигом он спас два княжества и тысячи людей. Он один, уничтожил орду чудовищ, пожертвовав своей жизнью. Мало кто способен на такое самопожертвование. И благодаря Алексею, призвание Мастер теперь звучит гордо.

– Я не забуду, – послышалось сквозь горькие всхлипы. – Я не забуду этого никогда. Я точно решила, – размазывая слезы, решительно сказала Катя, смотря на Ивана единственным глазом, в котором бушевало до боли знакомое пламя. – Я продолжу дело отца.

– А может не нужно? – горько улыбнулся Иван. – Ты ведь девочка. Пойдешь в колдуньи, выйдешь замуж…

– Да кто такую уродину замуж возьмет? – неожиданно по-взрослому вздохнула она. – Все уже решено за меня, дядя Ваня.

Иван промолчал. Он не хотел врать. Он знал, как жесток этот мир. Как жестоки в нем люди. Он покрепче ее обнял и поцеловал в макушку.

– Ладно, спи давай.

– А ты мне еще расскажешь о папе? – зевая, прошептала она.

– Расскажу… – он до боли прикусил губу. – Потом. Любой мастер, который его знал, расскажет об Алексее много хорошего.

Катя промолчала, прислонившись к Ивану. Она стала посапывать, и он замер, чтобы не встревожить пока малышка дремлет. Мастер закрыл глаза пытаясь унять ноющее сердце и тревогу, за это бедное дитя и не заметил, как сам задремал.

Гром открыл глаза, отвернулся от слепящего пламени и навострил уши. Он вслушивался в тревожные ночные звуки. Всматривался в ночную тьму. Раз за разом, не увидев и не услышав ничего подозрительного кроме толпящихся вокруг призраков, он оборачивался, и посматривал на спящих людей.

Утомленное, покрытое цветными пятнами от сходящих кровоподтеков лицо Ивана, даже во сне было напряжено и исполнено тревогой. Курносое личико рыжей девчушки, наоборот было спокойным и умиротворенным. Уткнувшись кнопкой своего носика в грудь охотника, она мерно сопела, раздувая ноздри и изредка улыбаясь в первом за последнее время спокойном сне.