Текст книги "Мастер третьего ранга (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коробкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Заметив новую опасность, Иван машинально повел ствол в сторону одного из темных пятен, появляющихся из разлома.

– Ненужно, – обжигаясь, отвела раскаленный ствол Полынь. – Это огневики.

Их было много, да и Иван не стал бы считать. Нахлынувшая ярость стала исчезать, ее место снова занимал трезвый ум, который подсказывал, что Юра приготовил нечто мощное. Отступая назад, он продолжил стрелять в бешенных, пока сгустки выбирались на дорогу и, отряхиваясь, превращались в огромных с горящими адским пламенем глазами черных псов. Они скулили, рычали и громогласно гавкали, сбиваясь в подобие стаи во главе, которой встал Гром.

– Вам лучше держаться подальше, – не своим голосом произнес подмастерье.

Юра изменился в лице. В чертах лица появилось нечто чуждое и пугающее. Воздух вокруг него сгустился, запахло озоном. Плещущая от парня энергия изменилась и мастер, чувствуя угрозу, отступил к мотовозу, увлекая колдуний вслед за собой.

Настю словно парализовало. Иван буквально волок девушку за собой. Открыв рот, и не веря себе, она расширенными глазами бросала через плечо удивленный взгляд, на то, как в воздухе вокруг изменившегося в лице Юры стал появляться рой гудящих и искрящих шаровых молний.

Посреди дороги поднялся мощный вихрь. Набирая силу, он понесся по направлению к валу. Покачнув с виду крепкий мост, вихрь разметал трупы в стороны и, расчистив дорогу, отправился дальше в открытые ворота.

Вставший во главе армии черных тел Гром, снова взвыл, и ринулся на расчищенный мост. Черный поток хлынул вслед за ним. Над ними с гудением полетели шаровые молнии.

То, что происходило дальше, поражало даже зарекшегося удивляться мастера.

В панике, под мостом прошлепало несколько кривоногих рыбоголовов, из придорожных кустов выскочила мавка, и испуганно смотря на двинувшегося вслед за псами Юру, припустила в болота.

Юра был похож на грозного бога громовержца, только молнии у него были шаровые. Бормоча, что-то на непонятном языке, он материализовывал вокруг себя все новые и новые плазменные шары, которые по его велению тут же отправлялись в цель. Досталось даже отставшему от сотоварищей рыбоголову, улепетывающему со всех ног в болото. Светящийся шар нагнал его у кустов, ударился в склизкое тело, полыхнула вспышка, сопровождающаяся громовым раскатом, а после в заросли повалилась обожженная до неузнаваемости, дымящаяся плоть.

На то, что происходило за мостом, было жутко смотреть. Вера не сдержалась и скрылась за мотовозом, из-за которого послышались характерные звуки.

– Господи, – наблюдая за Юрой, бормотала пораженная Настя. – Как он так делает? Это… – задыхалась от волнения она. – Это сколько же в нем силищи? Человек так не может. Не может. Иван!

– А Юра может, – щурясь и прикрываясь от вспышек разряжающихся молний рукой, просто пожал плечами мастер. – Он и не такое может.

«Это как раз и страшно», – подумал он, смотря в спину удаляющегося парня.

Псы, не отвлекаясь на вспышки и грохот рвали бешенных в клочья. Они отрывали им руки, ноги, рвали глотки. Огневики оставляли за собой лишь кровоточащие обезображенные куски мяса.

Но и бешенные просто так не сдавались. Покрытый язвами безумец вонзил топор в голову одного из огневиков и тот обратился в дым, который мгновенно развеял, злой холодный ветер. Правда ликовал страшила не долго. Его сразу же сбил с ног другой пес и одним движением массивной головы оторвал руку вместе с топором.

Смотреть дальше на буйство черных псов было невозможно. Даже мастера проняло от этого жуткого зрелища, от воплей боли и ужаса, доносящихся сквозь грохот разряжавшихся шаровых молний, и льющейся потоком крови, что перестала впитываться во влажный грунт.

Юра, размеренно ступая снова и снова посылал яркие шары в мечущихся среди огневиков, бешенных. Падали обожженные, почерневшие тела. Рядом с парнем зарождались новые шары, которые, отправлялись к новым целям. Он с трудом держал сосредоточение, слушая нежный, любимый голос, что нашептывал ему нужные речевые формулы, управляющие сгустками плазмы. Он уже плохо понимал, что делает. И он ли делает это вообще. Казалось, все происходило без его участия, и только ее голос сдерживал его от того, чтобы не раскрыться истоку целиком, и не начать черпать лишнее, как это было в Криничном. Только он стал думать, как же не хватает Осинки рядом, воплоти, как шары стали исчезать. Связь с истоком слабела, и ему приходилось отбрасывать, всплывающий в памяти прекрасный образ лесавки. Но ее шепот. Нежный голос. Ее касание. Она стала исчезать, таять и Юра почувствовал, что больше не может черпать исток.

– Не уходи, – слабеющим голосом просил он, опускаясь на колени, в лужу сворачивающейся крови. – Останься, прошу!

Ответа не было. Он снова остался один. Осинка исчезла, а в душе образовалась горькая пустота.

Иван заметил, что ход боя преломился, и бешенные, у которых, судя по всему, наконец-то сработал инстинкт самосохранения, с воплями ринулись обратно в город. Подмастерье опустился на колени, и мастер забеспокоился, что он вновь впадет в беспамятство, как тогда, когда он испытал свою силу впервые.

– Курсантки, быстро на борт! – скомандовал Иван и устремился в кабину.

22. Не брат ты мне

Стоило миновать городские ворота, на пути встретился вставший поперек дороги грузовой мотовоз. Дрожа от бурлящего в крови после боя адреналина, девушки спрыгнули на мощеную булыжником дорогу, и крепко сжимая оружие, настороженно оглядывались по сторонам. Юра с Иваном также, не теряя бдительности, осторожно обошли мотовоз, огляделись, и лишь после взялись за осмотр транспорта.

Металлический борт оказался искорежен пулевыми отверстиями и забрызган засохшими бурыми пятнами, ящики на борту наполовину разбиты и от них отчетливо тянуло химическими препаратами. Среди разбросанных по дощатому полу обломков ящиков, смешались гильзы, битое стекло, раздавленные и целые пробирки, колбы, станины, смятая горелка. Иван с трудом угадал в этом смешении разбитую походную химическую лабораторию.

– Здесь был нехилый бой, – нарушил тишину подмастерье, поднял гильзу, поводил у носа. – Дня два три, как отстреляли. – Потирая ноющий висок, он посмотрел под ноги, россыпи гильз были от разных типов огнестрела. Среди обрывков окровавленного тряпья, на замшелом булыжнике вперемешку лежали бочонки гильз от дробовика, короткие пистолетные, автоматные, массивные винтовочные гильзы от крупного калибра, а из – под сдувшегося колеса выглядывал расколотый автоматный приклад.

Иван тем временем осмотрел кабину. Дверь изрешечена, водительское сиденье потемнело от пятна засохшей крови. Под капот вообще заглядывать не было смысла, рваные дыры в жести и масляное пятно у колеса говорили сами за себя.

Юра брезгливо поддел носком сапога загрубевший обрывок ткани. Мрачный Иван, даже не присматриваясь, узнал в нем часть мундира послушника Ордена, но комментировать не стал. Он смотрел на бурый развод, ведущий к распахнутой двери одного из домов.

– Пойдем, глянем? – предложил подмастерье.

Послышался шорох между домами, вопль, треснул хилый заборчик, разметав собою, штакетник на булыжник вывалился оборванец с безумным лицом. Он попытался подняться, но следом из пролома выскочил Гром, запрыгнул бешеному на спину и вгрызся в шею. Рывок, мерзкий хруст и бешеный смолк.

Пес, не сходя со спины обмякшего тела, мельком взглянул на Ивана.

Это был не Гром. Горящие огнем глаза, окровавленная пасть, в которой на миг показалось пламя, вокруг вздыбленной черной шерсти витал дымный шлейф. Это был один из адских псов, призванных Громом. Размером больше самого крупного матерого волка, он зарычал, выдохнув облако дыма, и с места прыгнул обратно в пролом.

Все произошло настолько быстро, что Юра едва успел приставить приклад к плечу, Вера с Настей только щелкали затворами досылая патроны в пустые стволы, а пса уже и след простыл.

– Гром? – спросил подмастерье, опуская автомат.

– Огневик, – ответил Иван, нервно покачав в руках шестиствол.

– Крепко они за бешеных взялись. Ну что, смотреть пойдем? – качнул Юра головой в направлении кровавого развода.

– Не на что там смотреть, – хмуро обронил мастер. – Сдвинем эту колымагу с дороги и едем дальше.

Озерный был действительно небольшим. Небольшим по количеству улиц. Их было всего пять, но каких! Они казались нескончаемыми и тянулись вдоль берега озера плавным изгибом к огромному холму, у которого располагалось торжище и административные строения, но которого не было видно за крышами двухэтажных домов.

Несколько раз дорогу пересекали переулки, разделяющие длинные ряды строений и бегущие вниз, к причалам и рыбацким лачугам на берегу. В самом начале переулков иногда виднелся частокол высокой ограды, отделявшей город от болота с его порождениями, там – же находились небольшие ворота, ведущие к болотным тропам.

Порождения порождениями, а промысел должен быть всегда.

Люди давно привыкли жить в опасном мире, где теперь было кого бояться помимо нас самих. Одних уничтожали, других изгоняли, с третьими можно было договориться. Так и жил здесь люд, отгоняя от берегов озера рыбоголовов, поднося простенькие дары водным и прибрежным духам, договариваясь с водяными. А как поспеет пора ягод да грибов, мужчины надевали защитные доспехи и шли охранять отправлявшихся на промысел в болота сестер, жен и матерей, не забывая умилостивить духов болот подношениями и заручаясь их защитой и поддержкой.

Хороший был город, ладно в нем жили люди, чтили духов и жили в мире с природой. Что же за проклятье постигло этих людей, изуродовало тела и исковеркало разум? Чем они вызвали такую кару? Что обратило спокойную жизнь в прах, а город в филиал ада на земле?

– Здесь невозможно находиться, – прервав тяжкие мысли подмастерья о судьбе города простонала Вера, потирая виски.

– Держись, – погладив ее по голове, вымученно улыбнулся Юра, поскольку ментальный шум и эманации многих смертей доводили до исступления его самого, и приходилось постоянно занимать себя размышлениями, что преграждали путь рвущемуся в сознание бурному потоку хаотичных видений.

Вера в ответ слабо улыбнулась, не заметив лица Полыни, а вот Настя успела заметить, как блеснули ревностью глаза лесавки, перед тем как она отвлеклась на движение по правому борту. В перекрестье прицела выскочил один из разбредшихся по городу огневиков. Он проводил пылающим взглядом проезжающий мотовоз, и снова скрылся в одной из подворотен.

Не выдержав напора черных бестий, остатки бешеных, будто тараканы попрятались по всем укромным щелям. Но псы на этом не остановились, они занялись прочесыванием города, и уничтожением вражеских недобитков.

Время от времени с разных сторон слышался лай и крики умирающих людоедов. Но расслабляться не стоило.

– Как же здесь воняет, – жаловалась Настя, заткнув нос и с трудом удерживая автомат одной рукой.

Помимо разорванных тел, бешенных, по дороге встретились вздутые трупы нескольких перерожденных. Но они были просто убиты, и никаких других повреждений было не заметно. Судя по всему, бешенные ими брезговали, предпочитая исключительно человечину.

– Ого, – обратил внимание колдуний на еще одно из разлагающихся тел подмастерье. – Они умудрились завалить гематофага.

– Кого? – не поняла Вера, мельком взглянула на останки и тут же отвернулась, сдерживая рвотный позыв.

– Кровопивца, – пробубнила с закрытым носом Настя. – Вампира если угодно.

– Сказки это все про вампиров, – совладав с собой, ответила колдунья.

– Не совсем, – покачал головой Юра. – Это перерожденные, по сути пиявки ростом с человека. Сильные, ловкие и изворотливые твари. Один укус, и благодаря ферментам, содержащимся в их слюне кровь уже невозможно остановить.

– На пиявку не особо похоже, – бросила короткий взгляд Вера на удаляющийся труп. – Больше на дистрофика похож.

– Этот дистрофик осушит тебя за несколько секунд, – с видом знатока заявила Настя. – А если он не голоден, то усыпит и оставит на ужин.

– Гадость какая, – поморщилась колдунья. – Зачем их таких Мать Сыра Земля порождает? Мало нам оборотней, аспидов и мавок с русалками?

– Дети не в ответе за грехи родителей, – вздохнул Юра. – Так, когда-то говорили. Но, похоже, у планеты иное мнение. Мы еще долго будем расплачиваться за грехи наших предков. И теперь не мы, коверкаем планету, как хотим, а она нас. И когда она решит, что с нас хватит, одному Богу известно.

– Ты христианин? – прищурившись, спросила Настя.

– Православный, – ответил парень, наведя ствол автомата на темный провал выбитой двери в одном из домов. – Как и Иван. Он мой крестный отец.

– И как ваша, православная вера смотрит на происходящее? – продолжала колдунья. – Тебе не кажется, что магия, стихийные сущности и проявившие себя языческие божки, не вписываются в христианский уклад?

– Не кажется. Всех, и нас и их создал один Бог. Вот и все.

– Как у тебя все просто, – ухмыльнулась Настя.

– Настя, – строго смотря, позвала Вера.

– Молчу – молчу, – улыбнулась подруге она.

– Хорошо бы вам всем помолчать и заняться делом, – с ревом движка донеслось из кабины. – Нашли место. По сторонам смотрите.

Ивана насторожило, что один из встречных огневиков, вдруг растаял в воздухе, обратившись в дым.

– Полынь, – позвал он. – Что это с псами?

– Они теряют силу и возвращаются домой, – ответила она, сунув личико в кабину.

– Вот блин, – огорчился Иван и сбавил ход мотовоза. – Значит мы снова сами по себе. А Гром? – вдруг вскинулся он. – Он тоже так, пшик и все? Развоплотится?

– Нет, – улыбнулась Полынь. – Он не совсем, такой как они.

А какой на самом деле их верный друг Иван спросить не успел. С громким хлопком лопнуло колесо, и мотовоз повело в сторону. Удержав руль, он разминулся со стеной ближайшего дома и, вырулив обратно на средину улицы, остановил транспорт.

В лопнувшем колесе торчал острый обломок человеческой кости, коих вокруг было разбросано в неимоверных количествах. Под стенами некоторых домов так и вовсе белели кучи из обглоданных останков. Смотря на спрыгивающих, на дорогу кислого вида бойцов своего маленького отряда, он догадывался каково им сейчас, и благодарил зелье, которое притупило его способности. Если бы не оно, то ему трудно было бы справиться с эманациями смерти, и призывами духов, которые пытались бы достучаться до его чуткого сознания.

– Как вы? – с состраданием на лице обратился Иван к бойцам.

– Терпимо, – поморщился Юра. – Глушилки почти не помогают. Здесь как в аду: плач стенанья и крики боли. И все это смешивается в ужасную какофонию.

– Без глушилок нам здесь вообще нечего было бы делать, – осматриваясь по сторонам, заметил мастер. – Еще на подходе к городу с катушек съехали бы, – Он посмотрел на сдувшееся колесо. – Как не вовремя. Юра, полынь проверьте эти дома, – указал он на дом слева и справа. – После активируем эту вашу корону.

Дома были странного вида как, впрочем, и большинство домов в этом мрачном городе. Фундаменты просели в грунт, от чего дома заметно покосились. Первые этажи сложены из обломков старого бетона, между которыми змеились большие трещины. Вторые этажи были деревянными надстройками, оштукатуренными глиной, и выбеленные известью.

Они уныло нависали над дорогой, и казалось, вот – вот со скрипом начнут рушиться на обездвиженный мотовоз. Но в реальности не смотря на наклон строения, были крепкими, устойчивыми и по виду, некоторое время назад вполне жилыми.

Поморщившись, Иван потер сквозь рубаху, вросшую в грудь чешую, которая с каждым днем начинала все больше тревожить, отдавая неестественным теплом и бегло осмотрелся.

Всюду, куда не кинь взгляд, буйствовали сорняки, что густым лесом росли в цветниках и низких палисадниках. Каменная дорога покрылась мхом, а из щелей в плотно подогнанных булыжниках пробилась и уже пожухла трава. Город выглядел, будто разграбленное упырями, заброшенное кладбище.

Юра вручил свой автомат Вере, достал пистолет, и осторожно двинулся в дом слева. Полынь выхватила клинки и растворилась в воздухе, словно и не было ее.

Иван с пыхтением крутил жалобно пищащую ручку ржавого домкрата. Настя прикрывала его, наводя ствол на любой шорох, а Вера, не особо обремененная мыслями о безопасности, взирала вверх, где на фоне серого неба кружил аспид Юры, который все никак не мог решиться сесть на одну из крыш.

В доме слева, раздалось три выстрела. Все замерли.

– Все нормально, – крикнул из распахнутого окна второго этажа подмастерье. – Чисто. – Через минуту парень вышел из распахнутой двери, вкладывая пистолет в кобуру.

– Что там? – остервенело, дергая заклинившую ручку домкрата, просипел Иван.

– Бешенный. В шкафу прятался. Чуть на нож меня не насадил зараза, – сморщил Юра лицо, вспоминая изуродованную язвами физиономию напавшего на него людоеда.

– Юра, – протягивая парню, автомат и посматривая в небо, позвала Вера. – Яр твой себя странно ведет. Будто добычу заметил. Смотри, кружит, а голову все время в одном направлении держит.

– Ну и зрение у тебя, – присматриваясь к высоко парящему змею, улыбнулся Юра. – Ага, вижу. И что?

– А то, – скрипя над непослушной ручкой, ответил за Веру мастер, – что здесь кроме бешеных другого зверья давно нет. Попробуй с ним связаться.

– Не получится. Эманации мешают. Да и не тренировался я.

– Попробуй, – строго приказал Иван.

Юра прислонился к мотовозу и закрыл глаза.

– Так – так – так, – шептал он. – Ниточка – ниточка, где же ты? Да отстаньте же вы. Не получается. – Открыв глаза, посмотрел он на Ивана. – Духи мешают.

– Пробуй, – повторил наставник.

Парень вздохнул и снова закрыл глаза. Крики, мольбы, плачь и стенанья хлынули в подсознанье. Вокруг бушевала энергетика смерти. Это была буря из жутких образов, обрывков эмоций и страшных видений жестоких смертей. Юру пробил озноб, по телу пробежала крупная дрожь, он был готов отказаться от затеи, когда почувствовал тонкую паутинку связи.

«По ниточке – по ниточке», – твердил он, двигаясь вдоль паутинки и удаляясь от ментального урагана. И вот он уже парит под серыми облаками. Кожистые перепонки крыльев треплет злой ветер. Он же свистит рассекаемый заостренной чешуей. Необычайное чувство свободы охватило парня. Он летел, он был королем неба.

Острое зрение позволяло видеть весь город будто на ладони. Вон Иван психует над домкратом, Настя водит дулом автомата из стороны в сторону, а после, будто что-то услышав, скрывается в доме напротив, Вера, подняв голову, смотрит на него, а вот и он сам, облокотился о мотовоз, и жмурится с идиотской улыбкой на лице.

Странно и в то же время интересно было видеть себя со стороны. Вот рядом с ним возникла Полынь.

Аспид пошел на новый круг. Он окинул взглядом пройденную часть города, с брошенным мотовозом, распахнутыми воротами и залитым кровью мостом.

– Ваня, у нас проблемы, – очнувшись, с диким взглядом сказал Юра.

– Серьезно? – деланно удивился мастер.

– Сюда идет отряд в таких вот камзолах, – дернул он за рукав Полынь.

– Праведные, – округлила глаза Вера.

– Сколько их? – бросив домкрат и запрыгивая на борт, спросил изменившийся в лице Иван.

– Точно не скажу, но больше десятка точно.

– Полынь, что справа?

– Пусто, – ответила лесавка. – Только духи и множество обглоданных костей.

– Разделимся? – предложил Юра. – Мы с курсантками слева, ты с Полынью справа. Возьмем в клещи. Жалко Грома с нами нет.

– Это тебе не пустоголовые бешеные, – охладил пыл ученика Иван. – Никаких «разделимся». Где Настя?

– Я здесь, – вяло отозвалась она, выходя из дома и потирая виски.

Сбросив с мотовоза рюкзаки, мастер спрыгнул на землю и стал раздавать магазины. Он огляделся, выбирая укрытие.

– В правый дом, быстро! – скомандовал он, забрасывая на плечо к автомату шестиствол.

– Но это глупо, – возразил Юра.

– Быстро я сказал.

Первый этаж был толстостенной коробкой сложенной из обломков старого бетона и был разделен на два помещения: прихожая с сорванными с петель дверьми, и кухня с единственным, разбитым вдребезги, большим окном. Место у окна заняла Полынь, Иван же скрылся в густой тени, у входа. Настя, шурша разбросанными по лестнице костями, отправилась на второй этаж. Вера тем временем сидела на покосившемся стуле и нервно прижимала к себе автомат.

– Не сосчитаю никак, – бурчал закрывший глаза подмастерье. – Около пятнадцати. Разбились на две группы и крадутся вплотную к домам, – он помолчал, и снова заговорил. – Заметили наш мотовоз. Замедлились. Занимают позиции.

– Приготовились, – тихо скомандовал Иван. – А где опять, Настя? – шепотом обратился он к Вере. – Та молча указала пальцем в потолок. – Мухой за ней. Всем быть здесь!

* * *

Женщина кукловод, стоя на коленях у костяного конуса, нервно постукивала ноготками по деревянному полу. Кости, которые все считали безжизненными, бесполезными останками людей, жадно впитывали начертанные кровью руны.

Только ей был ведом секрет костей, который она не раскрывала даже Магистру. И при всем желании не смогла бы объяснить, даже если он потребовал бы. Это знание было в ней на уровне инстинктов.

Какое-то время она пыталась сформулировать в первую очередь для себя все их тайны, но попытки эти были безуспешны. Окончательно запутавшись в том, что невозможно объяснить, она отказалась от этой затеи и, доверившись подсознательным подсказкам, просто стала использовать свой дар.

Сейчас она была собрана, и старательно манипулируя энергиями, которые сосредотачивал на себе конус, пыталась наладить неудачный, оборвавшийся контакт, со своим, как она это называла агентом, затесавшимся среди команды Безродного.

Руны впитались. Кости вновь требовали подкормки, и она снова старательно выводила на них смоченной в крови кисточкой, только ей одной известные знаки. Конус набирал силу, и кукловод стала перебирать все имеющиеся у нее энергетические нити, с помощью которых она связывалась со своей агентурой.

Спустя несколько минут, женщина нашла нужную нить. Она была крепкой и необычной, не такой как у простых людей. Нить была подобна тем, которые тянулись от имевшихся в ее распоряжении довольно сильных одаренных: ведьм, колдунов и завербованных мастеров.

– Снова ты, – отозвалась полная безысходности мысль.

– Ты мне не рада? – злорадно улыбаясь, послала мысль кукловод.

– Я ненавижу тебя! – пришел озлобленный ответ.

– Не ты одна – не ты одна… Давай ближе к делу, я так понимаю, вы уже в Озерном? Ну, почему молчишь?

– Я разрываю сделку. Я отказываюсь убивать Ивана и друзей.

– Вот как? Друзей? О как это мило. Давай так: я сделаю вид, что ты не отказывалась. Ты ведь знаешь, что сулит твой отказ? – Кукловод сосредоточилась и отправила в подтверждение своих слов ужасающий мыслеобраз, от которого стало бы плохо даже бывалому воину. – Это ожидает тех, кем ты так дорожишь.

В ответ кукловоду пришла лишь полная страха эманация.

– Вот и хорошо. Влад, кем бы он ни был, должен умереть, а вместе с ним Иван и подмастерье. Я знаю, тебе это по силам, какой бы слабой ты не притворялась.

Ответа не последовало, да и не нужен он был. Поток страха, от которого вибрировала нить, говорил сам за себя.

Удерживать связь более не имело смысла. Агент оказался не надежным.

– Ваня – Ваня, – вздохнула женщина кукловод. – Умеешь же ты влезть в душу. – Она зло сжала кулак, до такой степени, что аккуратные ноготки врезались в ладонь, и по запястью сбежала алая капля. – Придется заняться тобой лично.

Шурша балахоном, кукловод отправилась к стеллажу, где размещались копии исследований покойного Митрофана Егоровича, некогда подававшего надежды ученого, которого изгнали из своего сообщества «технократы», за как они выразились антинаучные исследования, порочащие имя ученого.

Попросту непонятого и гениального ученого как всегда объявили еретиком. А, не смотря на свой заурядный вид и простоту, он был действительно гением, который не без помощи Магистра добился того, чего никогда не достиг бы в обществе ограниченных узким кругозором, верящих только в науку и технологии людей.

Женщина кукловод, нашла нужный дневник, подписанный как «Теория перемещения в подпространстве», который был посвящен перемещениям стихийных существ на ограниченное расстояние с помощью тонкого плана.

– Попробуем – ка на этот раз, второй способ, – произнесла она, быстро пролистав теоретическую часть дневника, и остановилась на записях об исследованиях, подтвержденных практикой, которая стоила много жизней испытуемым невинным людям и существам.

* * *

Остатки группировки праведных заняли позиции для стрельбы, рассыпались по укрытиям, и затихли. Главарь, укрывшись за замшелым углом дома, рассматривал сквозь прицел винтовки мотовоз. После долго всматривался в окна левого дома. Никаких признаков жизни. Он взглянул на помощника, что занял позицию на противоположной стороне улицы. Тот помотал головой, мол, не вижу никого.

Активировать иной взгляд, или использовать другие способности было бесполезно. Город был наводнен призраками и тяжелой энергетикой. Ему и так было трудно сосредоточиться, поскольку в разум постоянно скреблись неуемные духи, что пытались достучаться до живых. В таких условиях Павел уже начинал жалеть, что у него есть способности. Раньше он таких, мягко говоря, неудобств не испытывал. Даже в селах, вымерших от мора, не было такого ментального давления, которое не сдерживал даже наспех сделанный ведьмой амулет.

Сергей, пригибаясь, перебежал улицу и скрылся в тени дома, заняв позицию рядом с Павлом.

– Паш, – обратил он на себя внимание главаря. – Мотовоз то наш. Как он здесь оказался?

– Приехал, – хмыкнул Павел, убирая с глаз нити, от растрепавшихся бинтов.

– Это и ежу понятно. Но кто на нем ехал? – он взглянул в прищуренные в щели между бинтами глаза друга. – Может, наши?

– Наши все там, – мотнул он головой и застонал от боли. – У Криничного лежат.

– Тогда кто?

– Угадай.

– Да не могли два мастера так жестко покрошить людоедов, – недоверчиво произнес Сергей, всматриваясь сквозь прицел в пустые проемы окон второго этажа, напротив. – Меня чуть не вывернуло от той жути у ворот. Их будто звери рвали.

– Просканируй пространство, – приказал Павел.

– Ты рехнулся? У меня мозг мгновенно вскипит. Тут столько призраков. У меня уже башка трещит от их воплей.

– Тогда идем дальше, – просто ответил Павел, – а за поворотом останемся валяться так же, как и те психи у ворот.

– Хорошо, – сдался Сергей, снял приглушающий амулет и недовольно вздохнув, сосредоточился.

Он застонал, сжал зубы до скрипа, обхватил голову. Подкосились ноги, он стал медленно сползать по стене. Лицо Сергея сделалось бледным, на лбу вздулись синие вены. Он начинал скулить от боли, из носа хлынула кровь.

– Хватит! – останавливая мучения помощника, попросил Павел. – Хватит, говорю. Приди в себя! Серега! – тряхнул он Сергея за плечи.

– А – а – а, мама роди меня обратно! – проскулил тот сквозь сжатые от боли зубы. – Так ведь и сдохнуть не долго.

Холодная, покрытая мхом и серыми пятнами лишайника стена, приятно холодила сквозь камзол приходящее в норму тело. Сергей глубоко дышал, запрокинув голову и время от времени сглатывал стекающую по носоглотке кровь.

Потемневшие веки тяжело распахнулись, он посмотрел, красными от лопнувших капилляров глазами на ожидающего ответа Павла.

– Совсем ты меня не бережешь Паша, – плаксиво пожаловался он, надевая обратно амулет занемевшей рукой.

– Если бы я тебя не берег, – грубо отвечал главарь. – Впрочем, сам знаешь. Что узнал?

– Дай отдохнуть.

– На том свете отдохнем.

– Знаешь, что, – устало, отвечал Сергей, утирая кровь из – под носа. – Ты бесчувственная скотина, Паша.

– Без сопливых знаем, – отмахнулся тот. – Ты, мать твою экстрасенсорику, ближе к делу давай.

– Еще и грубиян, – вздохнул помощник. – Короче, в доме справа от мотовоза, есть признаки жизни. Кто и сколько их, уж извини, не знаю. И так чуть не скопытился. Но не бешенные, это точно.

– Отлично, – не обращая внимания на жалобы Сергея, ухмыльнулся главарь. – Птичка в клетке. Как думаешь, отличный будет подарочек для Влада?

– Иди нафиг, – обиделся Сергей. – Все, ты как хочешь, а я отдыхаю.

– Отдыхай – отдыхай, – похлопал он по плечу, закрывшего глаза помощника.

Знаками, бойцам на противоположной стороне, Павел показал, чтобы не спускали глаз с указанного помощником дома. Сам же в сопровождении пары бойцов подобрался ближе к покосившемуся строению, в котором скрылся мастер.

– Готовятся к штурму, – предупредил Юра и, оборвав контакт с аспидом, открыл глаза.

– Так, девчонки, – сохраняя спокойствие, обратился Иван к курсанткам. – Как станет жарко, скоренько уматывайте в Криничный.

– Мы с тобой, – заявила Настя.

– Это не просьба, – строго посмотрел он ей в глаза. – Это приказ. И касается он всех.

– Юра…

– Нет Вань, – перебил он наставника. – Я с тобой до конца.

– Это профессиональные наемники, – напомнил Иван. – Это тебе не бешенных поджаривать. Тем более ты все силы растратил, и теперь не сильней обычного человека.

– Грозный – грозный, – иронизировал Юра, качая головой. – Только не страшно. Я остаюсь. Все.

– Так, вы все поняли? – обратился Иван к колдуньям, понимая, что с учеником спорить бесполезно.

– Да, – нестройным хором ответили хмурые девушки.

– Иван Безродный, мать твой третий ранг, – послышалось с улицы. – Выходи бродяга!

Иван молчал, но с тем, его лицо приняло растерянный вид.

– Выходи – выходи, – не дожидаясь ответа, позвал главарь. – Я знаю, что ты там.

– Паша? – выкрикнул мастер.

– Он самый, – подтвердил догадку мастера главарь. – Я ж тебя сто лет уже не видел. Выходи, здороваться будем.

– Я бы тебя еще сто лет не видел, Стерх! – зло выкрикнул Иван. – Ты же вроде как помер? Я тебя и помянул уже.

– Стерх? – удивился подмастерье, вспомнив мастера, которого якобы убил кукловод. – Но как?

Иван на это лишь нервно пожал плечами.

– Рано Ванька, – весело крикнул Стерх. – Я еще всех вас переживу. Ну, выходи, давай, что мы как собаки, через стенку перегавкиваемся?

– Уж лучше вы к нам!

– Ага, знаю я тебя. Сперва стреляешь, а потом спрашиваешь кто там? Хорош, у меня уже горло болит орать. Или ты сдаешься, или мои ребята забросают дом зажигалками!

– Это как-то не по-братски, – крикнул Иван, и сразу же тихо обратился к девушкам: – Готовьтесь уходить.

«Не брат ты мне, заноза в заднице», – зло подумал Стерх, а сам стал кричать совсем другое: – Мы не будем тебя убивать. Обещаю. Ванька, чес слово, не доводи до греха!

– Слово дашь? – выкрикнул мастер.

– Неа. Я тебе слово, а ты выйдешь, и фокус какой – нибудь отколешь. Давай по-хорошему, сложи оружие и выходи. Хотел бы убить, ты б уже давно там жарился.

– Он прав, – обратился Иван к подмастерью. – Этот бессовестный ублюдок и глазом не моргнув убил бы меня. Значит ему от меня что-то нужно. Я выхожу.