Текст книги "Мастер третьего ранга (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коробкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Крапивка, как оказалось, тоже не просто глупенькая лекарка и калечить была способна куда сильнее, чем лечить. Полынь по – своему объяснила, что от нее требуется. Они взяли по два ножа каждая, и теперь скучающие охотники, лениво отстреливали набегающих с тыла наемников, что в панике метались в отсветах пожара, который устроил неуемный Гром.

– Блин, – брезгливо начал подмастерье присев рядом с наставником за перевернутой телегой, – я столько крови в жизни не видел.

– Вспомни Большую Зачистку, – ответил Иван, вкатив заряд картечи в мужика с автоматом, что хотел выстрелить в Грома, который в свою очередь рвал другого дико орущего наемника.

– До сих пор в кошмарах снится. Но все равно мне страшно. Руки дрожат. А это только две взбешенные лесавки, – потрясенно говорил Юра. – Мне кажется, если бы они захотели, то за день стерли человечество с лица земли. Только почему-то нас терпят.

– А к кому они тогда «погулять» ходить будут? – хмыкнул Иван. – К медведям или кинам? Мы вроде как посимпатишнее косолапых и собакоголовых. Вот и терпят.

– Вона чо! – воздел брови парень. – И все равно жуть, – скривился он глядя на вывалившееся из-за телеги, хрипящее, изувеченное тело.

– А ты мотай на ус, любитель лесавок. Представь, что с тобой, твоя ненаглядная сделает, если будешь ей изменять.

Среди какофонии кричащих в панике людей, выстрелов, и истошных воплей гибнущих страшной смертью наемников, стало резко чего-то не доставать. Исчезло низкое завывание и свист двух смертоносных вихрей. В подтверждение догадки под прикрытие телеги прыгнули две окровавленные с ног до головы, женские фигуры. Юра от испуга едва не выстрелил.

– Мы все! – заявила одна из них, и только по голосу было понятно, что это Полынь. – Разрядились. Дальше нам силой пока не воспользоваться.

– Значит, хорош нам, отсиживаться за спинами хрупких барышень, – сказал Иван и дозарядил шестиствол.

* * *

В окнах играли блики отсветов пожара. Бойцы с выражением паники на лицах, спешно сгружали в ящики склянки и лабораторные химикаты. Один из них бросился разбирать саму лабораторию, состоящую из станин, держателей, множества колб и горелок.

– Брось, – крикнул староста. – Спасайте ингредиенты и записи. Все остальное к черту.

Сам он, бросая в окна обеспокоенные взгляды, занимался быстрым складыванием тетрадей, с записями своих исследований и экспериментов, в небольшой резной сундучок. Ненужное тут же отправлялось в печь, нужное исчезало в мрачном чреве сундучка.

– Они все ближе, – сообщил вбежавший, запыхавшийся Слав. – Наши бойцы мрут как мухи.

– Беги, поджигай барак с пленными, – не отрываясь от своего занятия отозвался староста. – Обслугу тоже в расход. Никаких свидетелей! Выжечь все!

Запыхавшийся парень понесся исполнять приказанное, один из дерганных, паникующих помощников, схватился за небольшой ларчик, дабы бросить в один из ящиков.

– Не трогай, – зло прошипел, на него староста. – Все. Грузите ящики в мотовоз.

Бойцы, похватав ящики, толкаясь и суетясь, поспешили исчезнуть. Староста, оставшись наедине с собой, любовно погладил ларчик, сунул подмышку, и стал осматриваться по сторонам.

Столько упорного, кропотливого труда. И все насмарку. из-за каких-то, долбанных мастеров. Откуда – же они свалились на мою седую голову? Я ведь чувствовал, я знал, что вся эта затея добром не кончится. Нужно было стоять на своем, не трогать их, как и было приказано. Так нет же, этот баран уперся, еще и решил поиграть в благородство. Боги, ну почему меня приставили к этому самоуверенному болвану?

Он ведь сам спровоцировал мастера на действия.

Ну, ничего. Он свое получит. Главное сейчас самому унести ноги. А адепт пусть сам расхлебывает эту кашу. Магистр с него шкуру спустит живьем. А я человек нужный и не заменимый. Мне бояться нечего.

* * *

Как только исчезли два необузданных вихря, что превращали все на своем пути в кровавый фарш, оставшиеся в живых наемники быстро опомнились и заняли оборону. В телегу, которая была хилым укрытием, взлохмачивая старые доски, тут же впился град пуль.

Гром не будь дураком, сразу – же скрылся за каменным крыльцом ближайшего дома. Понимая, что древесина для пуль препятствие так себе, Иван быстро подметил пару укрытий.

– Юрка, Крапивка, быстро вон за тот угол, – указывая направление, скомандовал он. – Полынь, за мной!

Низко пригибаясь, они побежали каждый к своему укрытию. Одна из свистящих пуль рванула наплечник, и Иван буквально ввалился за каменный фундамент. Возникшая рядом лесавка всхлипнула и стала шипеть от боли.

Иван быстро ощупал свое плечо. Все цело. Пуля надорвала наплечник, миновав само плечо. А вот Полынь присела и держалась за бедро.

– Что там? – спросил он пытаясь разглядеть ранение, среди запекшейся чужой крови.

– Больно, – прошипела она. – Жжет.

В бедре лесавки застряла пуля. Но что-то было не так. Рана была словно обуглена и продолжала обугливаться дальше. Черное пятно стремительно расползалось по ее ноге.

– Вернись в тонкий план, – предложил Иван.

– Не могу, – простонала она. – Не пускает. Плохо. Яд, – едва держась в сознании, простонала она.

Пятно тем временем разрасталось, ускоряя темп. Иван выхватил нож и стал примеряться к ране. Лесавка, задрожала и отрубилась. Под огнем наемников некогда было нежничать, он стал грубо выковыривать острием ножа засевшую в чернеющей плоти пулю.

С противоположной стороны затрещал автомат подмастерья. Ответные выстрелы наемников приняли подавляющий характер. Они окончательно опомнились и теперь начали вести шквальный огонь, не давая высунуться из укрытия.

Иван, наконец, подцепил и вытащил медную пулю, собирался бросить, но внимание привлекла гравировка. Пуля была гравирована незнакомыми ему знаками, похожими на, те руны, что были на груди у подмастерья.

Полынь судорожно вздохнула и очнулась. Придерживая за плечо мастер, помог ей сесть.

– Ты как?

– Плохо, – хрипло ответила она. – Но теперь мне легче. Скоро пройдет.

– Скоро у всех все пройдет, – не весело отозвался Иван. – Потому, что нас вот – вот прихлопнут. Мы слишком переоценили свои силы. Ладно, отдыхай пока.

От подожженного Громом дома загорелся следующий. Стало еще ярче. По улице пополз густой, едкий дым, на котором заплясали изогнутые тени.

Неожиданно вздрогнул воздух. Ночь озарила яркая вспышка и, разгоняя дым, во все стороны полетели горящие головешки.

Прикрыв собою лесавку, Иван почувствовал, как по спине сильно ударило нечто увесистое. Благодаря зелью он почувствовал лишь отголоски боли. Привстав он понял, что спина слава Богам цела. А вот насколько отбита, будет понятно потом.

Освещенный ярким заревом подмастерье прикрывал собой Крапивку. Виновник пожара из своего укрытия перекочевал к Юре.

Это было последнее, что заметил мастер, перед тем как улицу заволокло, черным, непроницаемым дымом. Едкий, жирный и поглощающий свет дым пах горелой резиной и нефтью. Сидеть в укрытии стало невыносимо.

«Что ж, видно судьба у меня такая: умереть здесь, за тех, на кого всю жизнь охотился. Эх, Марья. Не судьба мне тебя спасти. Ты уж прости дурака».

– Полынь, – закашлявшись от дыма позвал Иван.

– Да, – ответила она. – Мне лучше. Рана уже не жжет.

– Слушай внимательно, – хмуро произнес он, положив ладонь на ее щеку. – Беги к Юре и Крапивке. Забирайте пса и отступайте. Уходите!

– Как? Там же наши сестры, – растерянно ответила она. – Нам надо вперед.

– Уходите. Слышишь? Юра будет упираться, но хоть волоком, уведите его. Дальше мы не продвинемся. Нас убьют. Понимаешь?

– Но…

– Никаких «но», глупая, – глухо возразил Иван. – Бегите.

– А ты?

– А я сделаю все что смогу, – улыбнулся он, со слезами на глазах, от едкого дыма. – Не забывай, мастера Ивана Безродного.

– Но Иван…

– Беги глупышка. Беги.

Он силой вытолкнул ее в клубы густого дыма, натянул на нос воротник, забросил за спину шестиствол, достал кукри и пистолет.

«Господи, как же страшно снова умирать».

– Надо, – прохрипел он сам себе и вышел из-за укрытия.

В направлении укрытия подмастерья слышалась возня. Мастер знал, что парень сейчас сопротивляется. Он надеялся, что Юре, все же достанет ума, уйти. Иначе все зря.

Дышать было не чем, и воротник был как мертвому припарка, но мастер шел вперед. В черноте едкого дыма свистели пули. Наемники просто стреляли в дым наугад. Пока не одна не задела его, хотя он чувствовал их кожей. Напряженное тело было готово получить смертельный заряд в любой момент. Легкие начинали гореть, глаза застили слезы. Тело сковывал страх.

Враг возник неожиданно. С тряпкой на лице, и слезящимися глазами он не успел выстрелить. Рука Ивана привычно сделала секущее движение и остро отточенный кукри прошел сквозь горло наемника почти до позвонка.

Следующий встречный оказался женщиной. Иван понял это по подведенным раскосым глазам. Что на миг мелькнули в дыму. Иван тут же сместился вправо и выстрелил в едва различимую ногу наемницы.

Она с визгом повалилась в дым, и там стала вертеться, схватившись за простреленную конечность.

Он пригнулся и перекатился еще правей. Будто разозленные пчелы над головой зажужжал рой медных пуль. В дыму это почему-то слышалось именно так.

Мастер расстрелял обойму в дым, на звук выстрелов, перекатился еще правее и сменил магазин.

Подул встречный ветер, разметав клочья дыма. Теперь гарь стала отступать в противоположном направлении. Иван вдруг осознал, что за эти секунды преодолел всю улицу и сейчас оказался ровно во фланге укрытия врага. Мало того он заметил наемников первым.

Несколько гильз, исчезли в клочьях дыма. Один из наемников повис на укрытии раскрашивая алым серые мешки. Последний из пятерки, раненный, схватил лежащий рядом автомат.

Дважды вздрогнул пистолет.

На мешках прибавилось крови. Жужжащая пуля пронеслась у самого виска. Иван прыгнул под прикрытие мешков с песком, быстро перегнулся и выхватил из расслабившейся руки мертвого наемника автомат.

В серую мешковину ввинтилось еще несколько пуль. Он высунул автомат над головой и дал очередь вслепую. Раздался женский крик. Кто-то протопал по улице. Послышался звон разбитого стекла.

Из отступающих клубов дыма выскочило черное пятно. От него тут же полетел сноп искр, промчался над укрытием Ивана, и полыхнул где-то позади.

Гром в два прыжка оказался рядом с мастером, и, укрывшись за мешками, гавкнул в направлении окон дома, к которому приладили укрытие.

* * *

– Юра идем же, – просила Полынь заливающегося кашлем парня.

– Ваня, что же ты…

Подмастерье, наконец, поддался уговорам, понимая, что наставник пошел на смерть, ради их спасения. Позади в непроглядной копоти раздавались выстрелы, и крики.

Он еще жив. Он сопротивляется. Он борется ради того, чтобы я смог уйти. Но как я буду смотреть в глаза его братьям? Что я им скажу? Что я, трус, сбежал, оставив учителя, друга, и отца прикрывать мою шкуру? Главное, как с этим буду жить я сам? Как?

Полынь вела его за руку, в одном ведомом ей направлении. Сзади напирала Крапивка, тактично подталкивая Юру в спину. Пес, крутившийся под ногами, уже некоторое время назад исчез.

«Гром, дружище. Неужели и ты посчитал лучшим погибнуть в бою рядом с Иваном? А меня тут как теленка волокут».

– Нет, – остановившись, громко прорычал парень.

От Юры плеснуло силой. От внезапного порыва ветра, дым рванулся во все стороны. Парень вдохнул полной грудью очистившийся воздух и посмотрел на сопровождающих его лесавок.

Они отшатнулись и раболепно склонили головы пред ним. На перепачканном жирной сажей лице, Юры источая не человеческую силу, блеснул решительный взгляд. Ветер сменился, и дым рванулся в противоположном направлении. Тучи в темном небе ускорили свой бег.

– Уходите, – твердо сказал подмастерье. – Я возвращаюсь.

– Мы с тобой, – не поднимая глаз, ответили девушки в один голос.

– Я не знаю, чем это кончится. Спасайтесь. Найдите кого – нибудь из властей и расскажите про то, что здесь произошло с вами и другими пленными.

– Нет, – блеснул полынный гордый взгляд. – Мы идем с тобой!

– Вы погибните.

– Там наши сестры. Ты и Иван, обещали, что мы их не бросим. Идем!

* * *

Окно было выбито с рамой. В доме царила полнейшая темнота, но ее выдал блик, отразившийся на стволе винтовки. Ствол выдвинулся из темного проема, и словно пес, стал рыскать из стороны в сторону, в поисках добычи. Она пыталась не дышать. Не отыскав цели, девушка занервничала и крепче сжала винтовку, готовая выстрелить в любой движущийся объект.

Мир перевернулся с ног на голову, удар о землю выбил дух. В глазах потемнело. Шипя от боли, девушка попыталась приподняться, но что-то придавило грудь, а в шею, уперлось острое лезвие.

– Не двигайся, – приказал Иван. – Быстро отвечай, сколько вас еще осталось?

– Иди нахер, – грубо процедила девушка.

Ее рука быстро метнулась к висящему на поясе ножу. Сверкнуло лезвие, но в тот же миг на руке сомкнулся горячий, влажный и колючий капкан.

Гром, рыча крепко прихватил ее руку. Острые зубы врезались в нежную кожу. Ему достаточно было небольшого усилия, чтобы перекусить тонкую девичью руку пополам.

– Ответ не верный, – покачал головой мастер. – Повторяю вопрос: сколько вас?

– На тебя хватит ублюдок, – зло процедила она, и попыталась плюнуть.

Пес сжал челюсти сильней, и она по-девчачьи завизжала.

– Сейчас он отгрызет тебе одну руку, – потрепав пса по холке, холодно произнес Иван. – Потом вторую. А потом возьмется за ноги. Ты хочешь остаться калекой?

– Давай мерзавец, – решительно сквозь слезы всхлипнула она. – Я ничего не скажу.

– В героиню решила поиграть? – хмыкнул мастер. – Ну и дура. Ради кого ты тут собой жертвовать собралась? Ради этих выродков, насильников и убийц?

– Мы праведные воины, – возразила она сквозь слезы. – Ты пособник нечисти. Не смей. Не смей так говорить.

Иван кожей почувствовал, как в девушке зарождалась сила, что сейчас должна была выплеснуться.

– Гром, – скомандовал он.

Пес не стал прикусывать сильней. Его пасть просто мгновенно стала накаляться, из ноздрей пыхнул дым. Девушка снова закричала и рванулась всем телом, чувствуя, как обжигает дыханием собачья пасть.

– Хватит, – попросил он пса. – Не будем обижать юродивую, – и тут же обратился к ней: – Попробуешь колдовать, он почувствует, и откусит тебе не руку, а голову. Поняла?

Девушка промолчала. Иван тем временем сдернул труп с мешков, которые тут же глухими толчками приняли в себя несколько пуль. Снял с него ремень и стал ладить петлю.

Дым унесло совсем, и мастер заметил движущийся в его сторону вихрь. Вот бешено вращающийся ветер подхватил и втянул в себя тлеющие головешки, что взрывом разметало по всей улице. Вот вздрогнула, поднялась в воздух и упала в стороне телега, за которой они укрывались. Снова усилилась стрельба. Оставляя трассера, пули исчезали в вихре, но он, не останавливаясь, стремительно надвигался на них.

Пока мастер спокойно, словно ничего не происходило, возился с грубым ремнем, девушка удивленно выпучила глаза, глядя на приближающийся смерч. Она даже забыла, что ее рука была зажата слюнявым капканом, настолько завораживающим был этот вихрь.

– Не может быть, – потрясенно прошептала она.

– Я же сказал уходить, – спокойно сказал Иван вышедшим из развеявшегося вихря подмастерью и лесавкам. – Что же ты вечно меня не слушаешься?

– Прости наставник, – виновато произнес покачнувшийся парень и присел, под прикрытие взлохмаченного пулями деревянного угла. – Я бы себя не простил. Это хуже той петли, из которой ты меня вытащил.

Лесавки сразу же прислонились к нему и стали слабо светиться. Юра почувствовал прилив сил и дрожащей рукой размазал смешавшийся с сажей пот, выступивший на лице.

– Дурень ты, – покачал головой наставник. – Ведь помрешь почем зря.

– Наше дело правое, – улыбнулся Юра в ответ.

Ничего, не ответив, Иван попросил Грома отпустить девушку. Она покорно дала себя повернуть на живот и связать руки. При этом она со смесью страха и интереса смотрела на эту странную компанию.

– Мы же вроде пленных не берем, – отдышавшись озадачился парень.

– Сам посмотри, – ответил Иван, перевернув и усадив связанную девушку.

– Господи, девчонка ведь еще, – произнес он разглядев пленницу. – Они там охренели совсем, женщин в оборону бросать?

Полынь одновременно с Громом прислушалась и просто растворилась в воздухе, будто и не было ее. Ее примеру последовала и Крапивка, а пес, смотря на забор, принял боевую стойку.

С треском, проломив хилый заборчик, к лапам черного пса вывалилась еще одна женщина. Над ней стала видимой Крапивка. Ее товарку с круто заломленной за спину рукой, в пролом провела Полынь.

Первая, что-то быстро залепетала, сжав кулак, но гром зарычал настолько убедительно, обдав ее горячим дыханием, что она сбилась и прикрыла голову руками.

– Вяжи их, – бросил Иван подмастерью, и выглянул из-за укрытия.

Выстрелы не заставили себя ждать. Мастер едва не схлопотал пулю.

– Что нам с ними делать? – с просил Юра связав руки последней. – И как прорываться дальше, а? Вань?

– Откуда я знаю, – устало ответил наставник. – Меня не учили воевать с людьми. Меня учили охотиться на нечисть. Хотя какие это люди… Не знаю. Хорошо бы сдать их властям. Им было – бы интересно узнать, что тут творится. Но нам этим заниматься некогда. Если живы останемся, отдадим на милость их сестрам. – Мотнул он головой в сторону лесавок.

Полынь на это предложение хищно ухмыльнулась. Упорно молчащие женщины под ее взглядом съежились и спрятали глаза. Весь вид воинственной лесавки давал понять, что на пощаду им надеяться не стоит.

– Кто вы такие? – вдруг решительно спросила первая пленница.

– Тебе не все – ли равно? – ответил Юра.

– Кто вы? – повторила она.

– Мастера, – бросил Иван обдумывая план дальнейших действий.

– Ты лжешь, – вдруг взвилась она. – Вы лжецы. Колдуны. Пособники нечисти.

– Вот, – ответил мастер задрав рукав куртки.

Она увидела плохо различимое во мраке клеймо, сосредоточилась и что-то быстро прошептала. Клеймо отозвалось. На руке мужчины было не поддельное, настоящее клеймо мастера.

– Я не понимаю, – растеряно прошептала она. – Как. Как такое…

Иван подобрался к ней и закатал рукав ее камзола, поверх которого был надет кожаный доспех.

– Чем дальше в лес, тем толще людоеды, – задумчиво произнес мастер. – Юрка, она из наших.

– Да ну? – не поверил парень.

– Ты Орденская или из Обители? – строго спросил Иван.

– Какая разница, – взвилась она. – Вы предатели. Вы заодно с этими, – она презрительно стрельнула глазами в лесавок.

– С кем с этими? Со стихийными, которых отлавливают, а после издеваются и бог весть что еще с ними делают, – зло цедил Иван. – С женщинами и мужчинами которых вы похищаете, только за то, что они одарены больше других? С невинными? С кем? Ну?

Она замолчала и уставилась в одну точку.

– Чего молчишь? Кто из нас предатель? Нас воспитывают, для того, чтобы уничтожать тварей. С каких пор безвредные стихийные и одаренные перешли в разряд тварей?

– Они не люди, – хмуро отозвалась она мотнув головой в сторону лесавок.

– Одаренные тоже не люди? Ты сама ведь одаренная. Нет, сестра, ты здесь предательница, не мы. Ты предала все идеи братства. Ты все человеческое предала. Не тебе нас судить.

– Я не мастер, – всхлипнула она, – а колдунья, слабосилок. Я хотела, меня не взяли в охотники.

– Какая разница, – махнул рукой Иван. – У нас одно дело: спасать и оберегать. Ты что-то перепутала девочка, в Обители на людей охотиться не учат. Нас не учат устраивать геноцид.

– Я орденская, – тихо ответила она. – Меня перевербовали. Мир на грани катастрофы. Понимаешь ты? Все больше существ выходит в физический план. Все больше рождается сильных одаренных. Они опасны для себя и окружающих. Сила возрастает, – упоенно вещала она будто молитву. – из-за магии человечество деградирует. Откатывается в каменный век. Рушится с трудом восстановленное равновесие. Сильные колдуны будут ставить на колени простых людей, превращать в рабов. Существа начнут вытеснять человечество. Это нужно предотвратить. Пока не поздно. Любой ценой.

– И этой херней вам забивают голову? – с кислым выражением лица хмыкнул Юра. – Это бред.

– Он прав, – согласился Иван. – Вам просто промывают мозги и используют в своих целях. Я пока не понимаю в каких, но все что вам здесь рассказывают, ложь.

Вы просто пешки, с бессмысленными идеалами. И судя по всему, вы слишком заигрались в вершителей судеб человечества.

Вы убийцы. Обычная мразь. Были уже такие радетели всего человечества, что измеряли всех одной меркой, а тех, кто в эту мерку не вписывался, пачками травили газом и жгли в крематориях. Только знаешь, что с ними сталось?

То, что будет с вами, когда вы сделаете все грязные дела для своих хозяев. Вы будете болтаться в петлях. И сунут туда ваши головы, те, кто сейчас заливает это дерьмо в ваши уши.

– Нет – нет – нет! – не желая слушать Ивана стала сучить она ногами. – Ты не прав!

Юра глядя на ее упорство грустно улыбнулся, мол, что с умалишенной возьмешь. Иван встал и поднял девушку на ноги. Он освободил ей руки, а она непонимающе смотрела на него, растирая затекшие запястья.

– Проваливай, – сунув в ножны на ее поясе нож и махнув рукой сказал он. – Дай Бог, чтобы твои мозги на место встали. Чего смотришь? Иди, и лучше добровольно сдайся властям, иначе петли тебе не миновать.

Не веря, что ее отпускают она, часто оглядываясь, и ожидая получить пулю в спину, побрела на отсветы пожара.

– Слушай, – обратился Юра к Ивану, провожая взглядом медленно удаляющуюся девичью фигуру. – Что-то на нас тут как-то не особо наступают.

– Некому, – вдруг подала голос одна из пленных женщин. – Там одни ведьмы. Они и стрелять то толком не умеют.

– А чего не бросят все и не бегут? – задал резонный вопрос мастер.

– Там такие же фанатички как эта, – она качнула головой в спину удаляющейся фигуры. – Они не дают, а остальные боятся, что вы их порешите.

– Вы значит не такие? – хмыкнул мастер. – А какие тогда?

– Мы вообще убегали, когда вы нас поймали, – пожала плечами она. – Говорю же ведьмы мы. Накладывали заклинания, заряжали браслеты, зачаровывали пули, со знаками экспериментировали, которые нам староста приносил.

– Полынь, она правду говорит?

– Да. Нас они не трогали. Только их заклинания нас сдерживали.

– Что ты собиралась с ними сделать, в случае победы?

Полынь задумалась. Думала долго. Но потом просто по-человечески пожала плечами.

– Не знаю. Пусть ваши, то есть люди решают.

– Так, – обратился Иван, к пленнице. – Сейчас мы вас отпускаем, а вы пробираетесь к своим. Доносите до них следующее: пусть сдаются, стихийные их не тронут. Мы тоже, пойдете на суд людям. На все десять минут.

– А если через пятнадцать минут они не сдадутся, – прищурившись, сказал Юра, материализовав в руке огромный пламенный шар. – Я выжгу нафиг все и всех, что окажется у меня на пути.

Судя по их виду, Юрины слова до них дошли лучше и быстрее, чем слова наставника. Женщины встали и закивали, подставив связанные руки. Их развязали, и они исчезли за сломанным забором.

– Ну, зачем ты, – неодобрительно покачал головой Иван.

– Да ничего я не сделаю, силы на исходе, – устало улыбнулся парень. – Это был просто фокус, на который меня хватило.

* * *

Под тент мотовоза догружали последние ящики. Мужчины спешно, но аккуратно расставляли ящики так, чтобы в фургоне хватило места, приближенным старосты и им самим.

Староста и пятеро его приближенных бойцов с оружием в руках, стоя у мотовоза, прислушивались к редким выстрелам. Пожилой мужчина краем глаза следил за тем, чтобы в спешке чего не забыли.

Пара ведьм, колдовали над тентом. Под хмурыми взглядами бойцов они выкладывались из последних сил.

Прибежал запыхавшийся Слав с факелом в руках.

– Ну? – нервно спросил староста.

– Обслуга в ноль, – отдышавшись доложил он. – Барак поджог и сразу сюда.

– Молодец, – довольно произнес староста и выстрелил из пистолета ему в лицо.

Заливая грохотом узкий дворик, задергались автоматы в руках приближенных старосты. Грузившие ящики бойцы, даже не успели понять, что произошло, как пули прошили их тела.

Одна из ведьм попыталась прикрыться защитным заклинанием, но на совесть заколдованная ею же пуля прошла сквозь него, и она с хрипом, упала за широкое колесо мотовоза.

Староста, вытянув шею, с места осмотрел тела. Ведьма, упавшая за колесо еще была жива. Он обошел фургон и выпустил несколько пуль ей в спину, затем прищурился и выстрелил в тент.

Пуля отскочила от брезента, словно от брони. Он удовлетворенно ухмыльнулся. И повернулся к разгорающемуся пламени, что крупными языками жадно лизало серые доски, из которых был сколочен барак для пленных. Из его, заполняющегося дымом нутра, доносились крики, мольбы и плач. Но выбраться пленные не могли.

Пожилой мужчина бесстрастно взглянул, хорошо ли разгорается. Разгорался барак хорошо и довольно быстро.

– Грузитесь, – скомандовал он своим бойцам, выдернул из расслабившейся руки, бывшего помощника, все еще горящий факел и забросил его в открытую дверь опустевшей лаборатории. – Гори – гори ясно.

Выметнувшийся из двери огненный поток, совсем немного не достал до трогающегося мотовоза и растворился. А мотовоз тем временем набирал скорость. Староста занял место на скользящих по полу и норовящих перевернуться ящиках, и сквозь окошко в одноместную кабину, наблюдал за дорогой.

Впереди показались бредущие по узкой улочке, женские фигуры. Были они безоружны, толкали вперед связанных товарок, а одна из них воздела над головой белую тряпку.

– Егорыч, там ведьмы, – позвал водитель.

– Дави, – жестко приказал староста.

Не все успели отскочить с пути, несущегося на всех парах мотовоза. Послышались глухие удары о кабину и тент. Кузов пару раз подбросило, качнуло влево, вправо. Водитель удержал управление, и мотовоз в сопровождении женских криков понесся дальше.

По тенту забарабанили пули. Лопнуло колесо, и мотовоз снова бросило в сторону, но умелый водитель снова удержал руль. И тут кабину затопило пламя. Огненный язык рванулся в окошко и лизнул небритую щеку старосты.

Все завертелось. Несколько раз он натолкнулся ребрами на острые углы. На спину упал тяжелый ящик. Мотовоз горел. Пули не взяли, а вот на огонь не рассчитывал никто.

Ругаясь, бойцы, выбрались из – под ящиков, нашли оружие, и спешно высыпали из перевернутого фургона. Началась перестрелка.

Выбравшийся из – под завала староста, дрожащими руками разбрасывал ящики в поисках своего ларчика. Вот он, наконец, нащупал окованный угол резного ларца, подтащил его ближе и откинул крышку.

Все было цело, ничего не разбилось. Староста даже почувствовал облегчение. Пуля с визгом ворвалась в фургон и высекла искры из железной рейки. Снова задрожали от страха руки. Староста едва не выронил ампулу со светящейся розовой жидкостью.

Большого труда стоило дрожащими руками набрать жидкости в стеклянный шприц, сбить пузырьки, а после в потемках, попасть себе в вену.

Пожар разлился по жилам и метнулся к сердцу. Оно забарабанило, едва не стучась в грудную клетку. Тело стало наливаться силой и иными, чувствами.

– Сестры. Я чувствую. Беда. Иван, – Полынь дернула за куртку заряжающего шестиствол мастера. – Нужно спасать!

– Что я сделаю? Мы под огнем, – нервно ответил он и обратился к парню. – Юра, сколько их там еще?

– Было пятеро. Двое в минусе, – ответил он, высунулся из-за мешков и несколько раз выстрелил. – Трое, – поправился он.

– Ладно. Полынь, короткий путь знаешь?

– Да, – с готовностью ответила она.

– Юра, дуй с ними.

– Но…

– Без «но», – отрезал Иван. – Бегом с ними!

– Я с вами, – попросилась уже знакомая ведьма, что с подругой, успела увернуться от мотовоза, и привела с собой уцелевших женщин.

Ее подруга тоже с готовностью качнула головой.

– Хорошо. Давайте на три. Раз, – он крепче сжал шестиствол. – Два, – крикнул он выпрыгивая из-за мешков. – Три!

Стволы монструозного дробовика разряжались один за другим, поливая мотовоз градом картечи. Пока бойцы старосты укрылись за непробиваемый брезент, Юра с девушками стартовал в пролом в заборе. Рядом оглушающе затарахтела трещотка автомата.

Незнакомая, худенькая девчонка, поливала мотовоз очередями вместе с мастером, пока, ее товарки ничком лежали за мешками.

Иван успел среагировать, когда из-за фургона вылетел мелькающий в воздухе огонек. Картечь на лету разметала бутылку с зажигательной смесью и горящее облако накрыло и без того полыхающий мотовоз.

К нему бросился один из бойцов и помог выбраться старосте, который держал подмышкой свой драгоценный ларчик и тут же схлопотал пулю от девчонки. Второй был уже ранен, староста бросил ему ларчик и сделал быстрый пасс рукой. От пожилого мужчины плеснула волна силы. Град картечи, брызнул от него в стороны.

Иван бросил опустевший дробовик и выхватил пистолет.

Мягкие пули размазало по невидимой преграде. Пули из автомата, рикошетом ушли в разные стороны. Гром стряхнул искры, в месте, где стоял мужчина, полыхнуло нестерпимым жаром.

Пламя угасло. Довольный собой староста с невозмутимым лицом стоял там – же, где и был. Ни одна искра не достигла самодовольного негодяя.

– Шах и мат, мастер, – пафосно воскликнул староста. – Конечно, если такой дикарь как ты, знает, что такое шахматы. Как жалко. Ты так не вовремя появился. Такое дело погорело. Ну, ничего. Наверстаем.

– Кто вы, что вам нужно? – понимая, что ничего сделать старосте не может, спросил мастер.

– Решил время потянуть? Поболтать перед смертью? Нет, мастер. Некогда мне.

Староста выстрелил, и Ивана отбросило на мешки. Гром струсил искры. Пламя скрыло старосту. Последние пули выплюнул автомат в руках испуганной девчонки.

Иван хрипел от боли, которую не сдержало даже зелье. Он схватился за грудь. Пуля угодила прямо во вросшую пластинку чешуи. Но не пробила. Это была боль от сильного удара.

Хрипя, он поднялся на ноги и злобно посмотрел на появившегося из пламени старосту.

– Как интересно, – удивился тот. – Жаль, нет времени тебя препарировать. Чувствую, ты человек не простой. Или уже не человек? Уверен, нашел бы в твоей тушке много интересного.

Мастер ничего, не отвечая расстрелял в него остаток обоймы. Все пули как одна смялись об невидимую преграду, и упали к ногам наглого врага.

– О, как предсказуемо, – вздохнул тот. – Ты ничего мне не сделаешь. Между нами, непробиваемый щит из энергетически упрочненных полей. А я вот беспрепятственно могу сейчас выстрелить тебе в лоб. После убью твоего пса, а после твоего сопляка и всех свидетелей, что остались.

– Зачем убивать своих?

– Кого «своих»? Мастер, не будь наивен. Кто тут свой? Этот? – хмыкнул староста наведя пистолет на своего бойца и выстрелил. – Или эта?

Девушка, стоявшая рядом с мастером охнув, выронила автомат и упала у его ног. Черная во мраке кровь, полилась по ее запыленному камзолу.