Текст книги "Королевский гамбит"

Автор книги: Дмитрий Скирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Тут старый район. Жилые дома, переходы, какие-то арки. Народу на этих улочках всегда мало. Весной здесь цветут яблони и закрывают неприглядный вид, но осенью обшарпанные стены и разбитые окна сразу бросаются в глаза. Мы пробежали мимо библиотеки, и теперь справа потянулись обвалившиеся стены и замусоренные палисадники, неумело сляпанные местными жильцами из обломков кирпича и старых арматурин. А старушка всё ускоряла и ускоряла шаг, потом перешла на бег и наконец помчалась диким дёрганным галопом, высоко подбрасывая ноги. Голова у неё смотрела назад.

– Слушай, уйдёт! – ахнул Серёга и прибавил ходу. – Стой! – крикнул он. – Эй, бабка, погоди!

– Это не бабка! – крикнул я. – Бабки так не бегают! Бабки вообще не бегают!

Все усилия старушки были тщетными: мы её догоняли.

Честно говоря, я не представлял, что мы будем делать, когда её догоним. Хмель гулял в голове. Если бы старушка отреагировала как положено, навряд ли мы чего-нибудь добились. Вся погоня не заняла и пяти минут. Прибавив ходу, я забежал вперёд, развернулся и растопырил руки, словно надеялся таким образом перекрыть ей дорогу. «Старушка» на мгновение притормозила, стоптанные каблуки громко шаркнули по асфальту. Пожевала губами, пусто глядя сквозь меня… и вдруг ударила тростью. Промазала. Ударила опять. Не было ни слов, ни криков – сразу драка. Серёга подбежал сзади, закричал: «Бабка, стой! Контакт! Дружба!», попытался ухватить «старуху» за руки, и я на мгновение отвлёкся. Что-то лязгнуло, затем «бабка» вполне профессионально провела апперкот, и у меня потемнело в глазах. Удар у неё был не хуже, чем у Тайсона.

Когда я снова смог стоять и видеть, то застал следующую картину: Кабан каким-то образом сумел загнать «старушку» в угол между двух домов и теперь охаживал её дюралевой трубой, как оказалось – дугой от спинки кровати. Где он успел подобрать её, не знаю. «Старушка» механически отбивалась тростью. На драку андроид явно не был рассчитан. Выражение лица у «бабки» при этом было безразличное, губы что-то шамкали. Всё происходящее вызвало во мне какой-то безотчётный ужас, я заорал, метнулся к ближайшему палисаднику, вырвал из оградки железный прут и с ним наперевес бросился в атаку.

– Что вы делаете, ироды, хулиганьё проклятое! Я сейчас милицию позову!

Шумела какая-то тётка, проходившая, как оказалось, по другой стороне улицы. Однако достойно ей ответить мы не успели – Серёга как раз в этот момент особенно удачно ткнул своей дубиной, рука старухи выпала из рукава плаща, с лязгом грохнулась на мостовую и поползла по направлению к тётечке-заступнице. Та осеклась, будто подавилась, затравленно взвизгнула и, отступив к стене, сползла по ней на мостовую. Глаза её закрылись.

Клюка у «бабушки» была простая, камышовая и лёгкая, как тросточка слепого, но управляла ей поистине железная рука. Дюжина ударов, попавших в цель, оказались весьма чувствительными, но это ей не помогло. За две минуты тишины мы разнесли «старушку» вдребезги и пополам. На сей раз – без свидетелей. Внутри у андроида всё искрило и дымилось, разнообразные железки так и сыпались на мостовую. Мы выбили из неё все гайки, болтики и шестерёнки. Наконец мы, видно, перебили какой-то шланг – внутри у робота что-то лопнуло и на мостовую хлынула густая белая жидкость, похожая по виду на сгущённое молоко. Мутные глаза в последний раз посмотрели на нас, будто запоминая, потом угасли навсегда.

– Всё, капец. – Серёга устало опустил трубу и сплюнул. Прислонился к стене. – Если масло вытекло – хана гидравлике… Ай!

Рука «старухи», оказавшаяся в опасной близости от Серёгиной ноги, вдруг поднялась и цапнула его за щиколотку. Серёга закричал, стряхнул её и несколькими быстрыми ударами разнёс в металлолом.

– Что ж такое… – бормотал я, осторожно склоняясь над останками. Пальто «старухи» лопнуло, резиновая кожа тоже, и сквозь прорехи там и тут проглядывали провода, опоры каркаса и тяги, отсвечивающие нержавейкой. – Что ж это было, а?

– А сам не видишь? – криво усмехнулся Кабан. – Накаркали. Блин, я такое раньше только в кино видел… Слушай, – он посмотрел на меня, – а мы с тобой не спим, часом?

– Вроде нет…

– Тогда давай сматывать. Не ровен час, увидит кто…

Он отбросил дурацкую трубу, потом о чём-то вспомнил, снова подобрал, достал платок и стал стирать отпечатки пальцев.

– Погоди, – нахмурился я, – нельзя же это так оставлять! Надо сообщить…

– Куда?

– Куда надо! – огрызнулся я. Руки мои тряслись. – Хоть куда-нибудь сообщить! Чтоб приехали и забрали… это. Это вот забрали!

– Без нас сообщат.

– Да ты хоть понимаешь, что произошло? Это же открытие!

– Открытие-закрытие… – угрюмо пробурчал Кабанчик. – Если нас тут милиция накроет, разбираться не станет. Будет нам тогда «закрытие»! Как мы им объясним, зачем мы за ней погнались, и вообще? А? Ты об этом подумал? В общем, я сматываюсь, а ты как хочешь. – Он отбросил трубу, посмотрел на меня. – Так ты идёшь?

Я встал.

– Иду.

Вытирая руки и поминутно оглядываясь, мы торопливо зашагали обратно в сторону библиотеки. Ветер усилился. Серёга сунул в зубы сигарету и теперь дрожащими руками пытался прикурить. Через несколько минут мы уже не были уверены, что нам всё это не примерещилось.

– Как-то всё это неправильно, – бормотал я. – Не могу понять… Ну хорошо, пусть даже мы её раскрыли. Доказать-то мы всё равно бы ничего не смогли! Вот ты, разве ты вот так, ни за что ни про что, ударил бы старушку?

– Она первая напала, – хмуро заявил Кабан, ожесточённо щелкая зажигалкой. – Если бы она нас не ударила… Ой…

Серёга остановился. Сигарета выпала у него изо рта.

– Вот чёрт…

– Ты чего… – начал было я, глянул вперёд и осёкся.

Из-за угла вываливали «старухи». По двое, по трое, все с тросточками, согбенные, одинакового роста, они в мгновение ока перегородили узенькую улицу, выстроились цепью и в полном молчании, с абсолютно равнодушным выражением лиц двинулись нам навстречу. Действовали они не хуже ОМОНа, пожалуй, даже слаженней. Не хватало только характерных возгласов «хэй! хэй!» и грохота резиновых дубинок по щитам.

– Бежим! – завопил Серёга, вскинул сумку на плечо и первым рванул назад по улице.

Я бросился за ним.

Мы пробежали два квартала, миновали останки разбитого андроида и выскочили на Комсомольский, едва не угодив с разбега под троллейбус. Одновременно оглянулись. «Бабки» приближались. Упавшая в обморок тётка, видимо, уже пришла в себя и смылась. Прохожие с удивлением и откровенной неприязнью покосились на двоих взъерошенных парней, а когда из переулка вывалилась целая толпа бабушек, испуганно шарахнулись в стороны. Впереди замаячили деревянные заборы «долгостроек», афишная тумба и трамвайные рельсы.

– Там «двенадцатый»! – Кабанчик мотнул подбородком в сторону остановки. – Бежим!

Трамвай проходил поворот. Мы наддали.

«Старухи», при всей своей неутомимости, заметно проигрывали в скорости. Мы добежали первыми, запрыгнули в вагон буквально за мгновение до того, как двери захлопнулись, и попытались отдышаться, но тут трамвай вдруг дёрнулся и двери поползли назад – вожатая заметила подбежавших старушек и решила задержаться. Честно говоря, мы совсем не на это рассчитывали: пермский транспорт никогда и никого не ждёт (а тех, с кого нечего взять, и подавно). Но видимо, была разница – одна старушка не успела сесть или два десятка. Вагон был наполовину пуст. Под удивлёнными взглядами пассажиров мы пробежали вперёд, вывалились в переднюю дверь и понеслись через сквер, не разбирая дороги.

– Эй, вы куда? – донёсся нам вслед запоздалый крик кондукторши. – Оплатите за проезд!

Через мгновение «бабки» её смели.

– Да брось ты свою сумку! – крикнул я Кабанчику.

– Не могу, она на подотчёте! – выдохнул он. – У меня там документы, арбалет… химикатов на три тысячи… полдома можно отравить… многоэтажного…

– Тогда давай одну ручку, быстро!

Мы забежали за угол и там, возле водозаборной колонки, остановились и оглянулись. Бабки как раз миновали фонтан. У нас была минута передышки.

– Это бред, – выдавил я. – Бред, бред! Шиза! Этого не может быть, потому что этого не может быть!

– Хорош орать. – Серёга навалился на отполированный рычаг, подставил ладони под струю воды, плеснул в лицо и шумно зафыркал. – Надо что-то делать.

– У тебя есть идеи?

– Нет, – буркнул он. Его мокрые волосы встопорщились белёсым ёжиком. – Ни хрена в башку не приходит.

И мы побежали дальше.

Теперь мы уже не бежали без оглядки, как раньше. У андроидов, по-видимому, был определённый предел скорости – быстрее, чем сейчас, бежать они не могли. Мы с Кабаном перешли на торопливую трусцу и теперь заботились лишь о том, чтобы расстояние между нами и «старухами» не особо сокращалось. Фальшивые старушки растянулись цепочкой вдоль по тротуару и теперь, постукивая тросточками, шкандыбали следом. Это было бы забавно, не будь зрелище настолько нелепым и страшным.

– Дебилизм! – ругался я сквозь стиснутые зубы. – Так удирать от дюжины старух…

– Такси! Такси! – Серёга замахал рукой, но жёлтая иномарка проехала мимо, обдав нас грязью из ближайшей лужи. Кабанчик выругался.

Мы сбежали вниз по улице Попова и здесь, у остановки, натолкнулись на ментовский патруль. Видимо, они уже давно за нами наблюдали (спуск к площади от моста снизу хорошо просматривается). Было их двое – мордатый краснорожий сержант и тощий рядовой с каким-то неприметным, истёртым лицом. Возле бровки тротуара притулился белый с синими полосками «форд», в глубине его шуршала и похрипывала рация. Мы невольно замедлили шаг: ни у меня, ни у Серёги документов не было: когда я уходил, не додумался их взять, а Кабан, перед тем как хлопнуть дверью, вообще швырнул своё удостоверение на стол начальству. По счастью, в этот миг из-за поворота организованной толпой вдруг вывалили бабушки, и оба милиционера при виде такой картины как-то сразу потеряли к нам интерес.

Мы снова замахали, голосуя, и на сей раз нам повезло – жёлтая «Волга» с шашками на дверцах повернула к тротуару, мы втиснулись в салон, втащили сумку и захлопнули дверь. Водитель обернулся.

– Куда едем?

Мы переглянулись. Ни я, ни Кабанчик никак не могли отдышаться и сообразить, что же теперь делать.

– Давай на Кутаисскую, – скомандовал я и тотчас, чтоб не подумали чего, полез за кошельком и вынул сотню. – Хватит?

– Хватит.

– И знаешь, что… Притормози по пути где-нибудь на задворках.

– Зачем?

– Отлить надо.

Машина тронулась. Водитель с интересом посмотрел в зеркальце заднего вида на бегущих бабушек.

– Чего это сегодня старушки разбегались, не знаете, а?

– Это у них группа здоровья, – мрачно ответил за меня Серёга и демонстративно отвернулся к другому окну.

Не знаю, кто меня дёрнул за язык, когда я называл таксисту адрес, но ехать сейчас на работу или домой мне показалось делом безнадёжно глупым. Если «бабушка», которую мы так удачно раздолбали, успела передать остальным наш портрет, те наверняка уже знали, где нас ждать. Кабанчик не стал со мной спорить, и мы благополучно добрались до места, безо всяких старух на хвосте.

На Кутаисской жил Денисыч, у которого всегда можно было пересидеть и переждать, если что. Таксиста отпустили квартала за два – а ну как «бабушки» или менты запомнили номер машины? Уже темнело, когда мы наконец добрались до нужного дома, взобрались без лифта на пятый этаж и долго давили на кнопку звонка. Наконец дверь открылась и на пороге объявился Фил, хмуро оглядел нас и вздохнул.

– Нажрались, – констатировал он вместо приветствия и выглянул на лестничную площадку. – А где третий?

– Какой третий? – тупо переспросил я и тоже оглянулся.

– Ну, который за вас платил.

– Нету никакого третьего! Мы сами.

– Мы сегодня с работы уволились, – многозначительно сказал Кабан, будто это что-то объясняло.

– Понятно. Маха! – Фил обернулся. – Взгляни на этих…

– А кто там? – Машка выглянула из комнаты. – О! Привет! Вы откуда такие? Что-то случилось?

– Случилось, случилось…

Кабанчик бросил тяжело звякнувшую сумку в угол и прошлёпал в ванную. Зашумела вода.

– Сейчас расскажем, только дверь запри, – попросил я.

Фил сразу посерьёзнел, двери запер, потом увлёк жену на кухню и что-то долго ей втолковывал. Вернулся он уже с блюдцем маринованных грибов, тарелкой бутербродов и початой поллитровкой водки. Кабан как раз показался из ванной, с мокрой головой и ошалелыми глазами, и мы уселись за стол.

– Ну, выкладывайте, – скомандовал Фил, когда мы пропустили по первой и закусили.

Фил Денисыч на самом деле – никакой не Фил Денисыч. Зовут его Лёшкой. Фил – это от слова «философ», а Денисыч – от фамилии Денисов. Но звать его Филом позволено только друзьям. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что в друзьях у него ходят весьма странные личности, мы с Кабанчиком средь них едва ли не самые нормальные.

Слово за слово мы с Серёгой начали рассказывать и вскоре выложили всё. Фил с Махой терпеливо выслушали нас, переглянулись, после чего Маха убрала бутылку подальше, а Фил подвинул к нам тарелочку с грибами.

– Закусывайте, – потребовал он. – Совсем пить разучились.

– Фил, поверь… – начал было я, положа руку на сердце.

– Жуй, жуй, глотай, – нахмурился Фил. – Сам собирал. Ни одного плебейского гриба, одни белые. Так… Ну, что ж, придумано неплохо. Свистеть, как говорится, – не мешки ворочать. Сами сочиняли или помогал кто?

– Фил, знаешь что: пошёл ты! – мрачно бросил я, положил вилку и встал из-за стола. – Мы к тебе как к другу, а ты… Ничего мы не сочиняли! Не хочешь – не верь. Кабан! Пошли: нам здесь не доверяют.

– Ну ладно, ладно, – видимо, Фил увидел что-то в моих глазах и решил, что мы не шутим. – Сядь. Допустим, вы не врёте. Верю. И что прикажете теперь мне с вами делать? А?

Я лишь руками развёл.

– Вы этих бабушек с собою на хвосте не привели случайно?

– Да вроде нет…

– Жаль, жаль. Охота посмотреть. А ну как врёте или допились до глюков? Шучу, шучу… В общем, так. – Он хлопнул себя по коленкам и встал. – Я позвоню сейчас кое-кому, а вы пока сидите тут и никуда не уходите. М-да, дела… – Он вышел в коридор и зажужжал там диском телефона. – А вы точно не врёте? – крикнул он снова оттуда.

– Фил, ты же нас знаешь… – обиженно протянул Кабан. – Вот этими руками… на запчасти… хрусть – и пополам…

– М-да… – в сомнении протянул Фил и тут же встрепенулся. – Алло! Алло? С кем я говорю? Мне бы Печника. Да, да, Семёныча… Семён, ты? Привет. Да, я. Тут у меня два друга сидят… Нет, не те, другие. Ага. Ты не поверишь, тут такая история… Нет, про шарфик я потом расскажу. Так, о чём бишь я… Ты посмотри, к вам сегодня сообщений о старушках не поступало? Ну, что побили или там ограбили… От очевидцев, от кого ж ещё? Нет, от самих старушек не надо… А чего ж тогда спрашиваешь? Да. Ага. Когда-когда? Ага… ага…

Придерживая трубку плечом, он затворил дверь в коридор и разговор превратился для нас в неразборчивое бормотание. Мы сидели на диване и тупо смотрели в телевизор. Маха нервно курила и время от времени поглядывала на дверь.

– Мальчики, – вполголоса сказала она, – вы что, в самом деле хлопнули старушку?

– Да никого мы не хлопнули! – поморщился я. – Вернее, хлопнули, но это не старушка. Чёрт, Маха, мы же всё рассказали. Когда я вам врал?

– Было дело, – неуверенно сказала она.

– Так то по мелочи! А сейчас всё серьёзно! Чёрт, и на хрена мы сегодня так напились?

Серёга неотрывно пялился в экран. По телевизору показывали старт Гагарина.

– А вот интересно, – вдруг сказал Кабан, – как это Гагарин догадался, что надо именно в День космонавтики лететь?

Маха посмотрела на него, потом на меня, загасила в пепельнице сигарету, сунула руку за диван и достала бутылку.

– Налейте пока, – сказала она. – Я сейчас кофе сварю.

И ушла.

В коридоре щёлкнул рычаг телефона, и на пороге комнаты нарисовался Фил. Он посмотрел на нас обоих с каким-то странным выражением в глазах, потом подсел к столу и налил себе стопку. Выпил не закусывая и потянулся за сигаретой.

– Значит, так, – сказал он, прикурив. – Похоже, вы не врёте. Было заявление. От какой-то тётки. Милиция ездила, ничего не нашла. Сочли за ложный вызов.

– Ё… – Кабанчика аж приподняло. – Так ты что, в ментовку звонил?!

– Сиди, сиди, – успокоил его Фил. – Конечно нет. Эта контора посерьёзнее будет.

– ГэБэ, что ли?

– Старые связи, – Фил загадочно усмехнулся. – Так вот, чего скажу. Светиться вам здесь нечего. Не хватало ещё, чтоб эти твари о моей квартире пронюхали. Минут через пятнадцать… – Он посмотрел на часы. – Да, через пятнадцать минут у подъезда будет ждать машина. Я, пожалуй, двину с вами – мало ли чего…

– Лёша! – ахнула Маша.

– Не мешай, – отмахнулся он. – Сказал, поеду, значит, поеду… Не оставлять же их одних? Ну, вздрогнули…

Мы едва успели допить остатки водки, как за окном засигналили.

– О! – Фил поднял палец и раздавил сигарету. – Это за нами. Одевайтесь и пошли. Сумку пока бросьте у меня.

– Погоди, я только арбалет возьму, – засуетился Серёга.

– Оставь, нам лишние хлопоты ни к чему. – Денисыч нарядился в свой всегдашний длинный плащ и шляпу, сунул в наружный карман газовый пистолет и первым вышел на лестницу. – Маха! – обернулся он. – Закрой дверь, никому не открывай, пока я не стукну вот так. – Он показал, как. – Поняла?

– Поняла. А если…

– Никому, я сказал.

Стемнело совсем. Мои часы показывали девять вечера. Все лампочки в подъезде были выбиты, и мы, нащупывая ступени, двинулись вниз. Я чёрт-те что себе только не навоображал, пока мы спускались по лестнице, – и милицейского «козла», и пресловутый «воронок», и чёрную «Волгу», и белую, и даже грузовик. Машина же внизу на поверку оказалась самой обыкновенной «девяткой» цвета кофе с молоком, правда, с молдингами и тонированными стёклами. Мы залезли в салон (Фил вперёд, мы с Кабаном на заднее сиденье), шофёр обменялся с Филом деловым рукопожатием и, даже не представившись, врубил передачу и вдавил акселератор. Свет фар побежал по домам, машина вырулила на проспект и двинулась по направлению к центру.

– Ты хорошо их знаешь? – обратился водитель к Филу, изучая нас с Серёгой в зеркальце заднего вида.

– Как себя, – ответил он. – Нормальные ребята.

– Что ж, ладно. Можете звать меня Сергеем Ивановичем.

– Я тоже Сергей, – зачем-то заявил Кабан.

Я назвал себя. Водитель протянул назад ладонь, которую мы с Кабаном по очереди пожали, после чего разговор продолжился.

– В армии служили? – Мы кивнули. – Хорошо. Спецназ?

– ПВО, – сказал Кабан.

– А я – в пехоте, – объявил я. Хотел ещё сказать, что я механик-водитель, но передумал и промолчал.

– Вот как? – Водитель поднял бровь. – Интересно… Документики имеются?

– Дома.

– Что ж вы старушку так-то, а?

– Была бы то старушка, мы б её не тронули, – злобно бросил я. – А это…

– Да и было бы, зачем, – хмыкнул Кабан. – У ней небось всех денег-то копеек двадцать.

– Не скажи! – усмехнулся водитель. – Находятся такие гады, промышляют. Как-никак пять старушек – рубль… Так. Ладно. – Он заложил поворот. – Хорошо, что позвонили. А то у нас весь отдел с полудня на ушах стоит. Сан Саныч всех оперативников в патрули загнал, все машины в городе. Если это и вправду они…

– Серёга, – сурово напомнил водителю Денисыч. – Ты мне обещал.

– Да брось ты, Фил, ничего парням не будет, не тридцать же седьмой на дворе… Н-да. Однако ж и натворили вы дел, ребята!

Мы с Кабанчиком сжались, засохли и до самого конца поездки не проронили ни слова.

Машина долго петляла какими-то улицами, пока мы наконец не оказались где-то на Лебедева, возле Дворца спорта «Молот». Здесь было совсем темно, даже фонари не горели. Шофёр Сергей припарковал «девятку» возле входа в какой-то полуподвал, условно постучал четыре раза, дверь открылась, и в глаза нам ударил яркий свет. Подвальчик оказался ничего себе – просторный и сухой, с евроремонтом, толстой бронедверью и решётками на окнах. У входа расположились два охранника, вооружённые и в камуфляже. Камуфляж был городской, «седой», а не зелёный. Видно было, что ребята – профессионалы, а не абы как. Нас с Кабанчиком обшарили, Фила пропустили так, лишь заставили сдать пистолет.

Внутри было людно. Взад-вперёд ходили вооружённые парни, почти все в штатском. На столе лежали три-четыре рации, настроенные на разные каналы, и вразнобой шуршали голосами. На нас глянули настороженно, но не сказали ничего и сразу провели в кабинет в конце коридора.

За столом в кабинете обнаружился почти квадратный, стриженный под ёжик человек лет сорока, с задумчивым видом перебиравший бумажки.

– Вот, Сан Саныч, привёз, – объявил ему шофёр Серёга. – Говорят, что те самые.

– А это кто? – Сан Саныч указал на Фила.

– Моя фамилия Денисов, – представился тот и щёлкнул каблуками.

– Денисов? – Человек за столом наморщил лоб. – Денисов… Генерал-майор Денисов вам случайно не батюшкой доводится?

– Дедом. Но что случайно, впервые слышу.

– Ага. Ну что ж, тогда начнём. Садитесь. Меня зовут… ну, скажем, майор Холодков.

– Майор милиции? – спросил Кабан, стремительно трезвея.

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул квадратный майор, но тут же смягчился: – Нет, не милиции. Спецподразделение «Тэта». Но сейчас это не важно. Итак. Имя? Фамилия?

Мы назвались.

– Рассказывайте всё. Быстро, чётко, без лишних подробностей, с указанием времени и места.

Я вкратце изложил произошедшие сегодня события. Кабан благоразумно молчал. Парнишка за соседним столиком сидел и конспектировал.

– Ну что ж, – майор откинулся на спинку кресла, – могу вас, так сказать, поздравить. Охотнички, м-мать вашу! – снова рявкнул он и вдарил кулаком о стол. – За каким чёртом вы ухлопали их головной модуль? Чего вам не сиделось? Мы за этими «старушками» следим давно, два месяца разрабатывали операцию, а теперь по вашей милости придётся действовать с листа. Плеер с собой?

– Чего? – опешил я.

– Плеер, говорю, с собой?

– С собой…

– Настройки после этого не трогали?

– Ка-ажется, нет…

– Давайте! – Он требовательно протянул руку. – Серёга, возьми, унеси к связистам, пусть посмотрят. Так. Вот вам бумага, вот ручки, изложите всё письменно. Потом придётся пройти к экспертам, посмотреть обломки – те или не те. Так. Что ещё? А да. Домой вам, видимо, сегодня ехать не придётся. Заночуете здесь, место найдём.

За окнами блеснули фары, потом ещё раз и ещё. Подвал наполнился шагами и негромкой суетой.

– Так. Собираемся. – Майор вздохнул и встал. – Серёга, как там с картами?

– Никак, – угрюмо отозвался он. – Все архивы подняли – ничего. Как сквозь землю провалились.

– М-мать вашу, – выругался Сан Саныч. – Ведь на конфликт идём! Впервые такое – ни карты этажей, ни плана, ничего! Чёрт бы их побрал вместе с этим их гастрономом!

– Так строили же при царе Горохе…

– Гастрономом? – вскинулся Кабан. – С каким гастрономом? Центральным гастрономом? Они что, разве там?

Мысленно я застонал и пнул Кабанчика под столом ногой, но было поздно: майор уже сделал стойку.

– Допустим, – сказал он. – И что?

– Я там три раза крыс травил, – объявил Кабан. – Все подвалы знаю. И этажи тоже. Нарисовать?

Майор на краткое мгновение заколебался.

– Нет времени, – сказал он наконец. – Значит так: собирайтесь – и в машину. Сориентируемся на месте. Ребята обеспечат прикрытие.

– А остальные зачем? – спросил шофёр Серёга.

– Один я не поеду! – торопливо заявил Кабанчик.

Майор поколебался, потом махнул рукой:

– Чёрт с ними, может, пригодятся. Опознать кого-нибудь или ещё чего… Но чтоб под ногами не путаться! Ясно?

– Хоть оружие дайте! – вскричал я.

– Не положено. Хотя… Серёга! – обернулся он. – Выдай им шокеры. И хватит болтать, время дорого. Командуй начало.

Шофёр Сергей кивнул и исчез. Вокруг все бегали и клацали оружием. Через пару минут мы уже сидели в тесном брюхе «Газели» и неслись по тёмным улицам по направлению к Центральному гастроному. Ехали мы в полной тишине – ни сирен, ни мигалок, только стук дождя по крыше. Однако гибэдэдэшники нас почему-то не тормозили. Похоже, организация, в которую нас угораздило попасть, и впрямь была серьёзной. Кабанчика устроили в штабной машине, поближе к майору. Сейчас он наверняка объяснял им, что к чему. Денисыч сразу нашёл общий язык с сидевшим рядом с ним спецназовцем, и теперь они оживлённо, со знанием дела обсуждали плюсы и минусы снайперской винтовки. Я же сидел как дурак, втиснутый меж двух плечистых парней с «Абаканами», вертел в руках пластмассовую чёрную коробку шокера и мысленно ругался. Угораздило же так влипнуть!

Злополучный гастроном быстро приближался.

Пасмурное небо перекрёстка влипло в паутину мокрых проводов. Звёзд не было. Сходящиеся вверх на полукруг большие окна гастронома глянцево смолились чернотой, асфальт светился лужицами ртутного неона. Бронзовый Ильич на постаменте спекулировал своей, тоже бронзовой кепкой. Четырьмя блестящими питонами вытянулись трамвайные рельсы. Мигали жёлтыми глазками светофоры. Улица была освещена, дворы за арками ворот утопали во тьме.

Микроавтобусы остановились. Из приоткрывшихся дверей тремя потоками бесшумно хлынули пятнистые спецназовцы, разбрызгались на отдельные фигуры и растворились в пелене летящего дождя – ни шороха, ни топота, ни звона амуниции. Двое или трое остались с нами, напряжённые, насупленные, с автоматами на изготовку. Я тупо пялился на красную вывеску «ЛУКойла» и молчал.

Кабанчик вывалился и подошёл к нашей машине. Его сильно шатало.

– Там два туннеля, – нервно сказал он, вертя в пальцах незажжённую сигарету (курить ему не разрешили). – Старых-старых. Кирпичи ещё дореволюционные, со штампами «Берковъ и сыновья»… Один туннель уходит к Каме, под оперный театр, второй – куда-то под администрацию и дальше, к Разгуляю. Грязь, обломки, всё обрушилось, мы на карачках едва пролезли. Крысы бегают как заведённые, туда-сюда, туда-сюда. Мы приманки разложили, а им хоть бы хны. А чего ты хочешь? Ни один туннель не перекрыт, а там старые дома, всё разрушено, такой бомжатник, помойки, подвал за подвалом. Так они тебе и будут кушать… Ведь до чего дошло – мы там контактным ядом всё намазали. Контактным, прикидываете? Не помогло… Бл-лин, курить охота, мочи нет.

Во тьме двора тем временем происходило какое-то шевеление. Спецназовцы рассредоточились и замерли. Из глубины штабной машины хрипло бормотнула рация. Зашипело тихо-тихо, задымился сжиженный азот. Потом послышался короткий бой кувалды, выбившей замок из разом ставшей хрупкой бронированной двери подвала, и вслед за этим – быстрый топот ног. Что-то промелькнуло в окнах первого этажа, ещё раз и ещё, потом изнутри здания донёсся приглушённый хлопок выстрела, и всё стихло. Ещё минуты через две в кирпичной арке показался квадратный силуэт нашего знакомого майора. Шерстяная маска-шапочка на нём была закатана выше бровей, в правой руке тускло отсвечивал пистолет. Лицо Сан Саныча блестело от пота и дождя.

– Эй вы, трое, – поманил он пальцем нас, – оба ко мне! Давайте сюда. На это стоит посмотреть.

– В кого стреляли-то? – хищно осведомился Фил.

– В кого надо, в того и стреляли, – буркнул Сан Саныч. – Директор выскочил, ну, наши не сдержались.

– Убили? – ахнул я.

– Перемкнуло, – отмахнулся он и снова сделался серьёзен: – Ну, хватит болтать! Пошли. Оружие можете оставить, там неопасно.

Внизу было темно и пыльно. Стёртые ступени привели нас в подвал. Над головами низко нависал щербатый потолок. Слепую тьму кромсали фиолетовые лезвия десантных штурмовых фонариков, потом кто-то повернул выключатель, и на стенах загорелись зарешёченные молочно-белые плафоны. Мы заморгали.

Проход был чрезвычайно узким. Вокруг громоздились ящики и бочки. Стены были крашены зелёным. Пахло крысиным дерьмом и какими-то копчёностями. Чуть поодаль, поперёк коридора, распростёрлось чьё-то тело, возле которого хлопотали два эксперта в штатском. Туда нас не пустили, но даже отсюда было видно растёкшуюся по полу лужицу уже знакомой нам «сгущёнки» – директор на поверку тоже оказался механизмом.

Приободрившийся Серёга, с шокером наперевес, с уверенным видом прошёл вперёд по коридору, заглянул в два-три помещения и удовлетворённо хмыкнул. Посмотрел с вопросом на майора. Тот мотнул головой: «Там».

В соседней комнате, вдоль стен, стоймя, двумя рядами примостились длинные узкие ящики белого пластика, отдалённо похожие на чересчур широкие гробы. Было их там около двух дюжин. У трёх крышки были сорваны. Я поднял взгляд и вздрогнул, натолкнувшись на неподвижное лицо девушки, которая вчера презентовала пиво. Она стояла там, вытянувшись в полный рост, всё в том же чёрном деловом костюмчике и туфельках на высоченных каблуках, совершенно неподвижная и бездыханная. Глаза её были закрыты, тени от ресниц лежали на щеках. Наверное, из-за своей «коробки» девица напомнила мне чересчур большую куклу в «Детском мире», не хватало только розовой ленточки и ценника. Я торопливо и не без опаски покосился на соседние два ящика, обнаружил в них двух таких же, как и эта, погружённых в ступор продавщиц других отделов в халатиках и белых шапочках и отвернулся.

– Старух нет, в остальных ящиках то же самое, – перехватив мой взгляд, прокомментировал майор. – Два или три – пустые. – Он снял шапочку и вытер пот. – Вы ещё наверху не были, кассирш не видели. У них вообще ног нет, так и сидят за кассами, как куклы на чайниках: руки по швам, глаза закрыты, улыбаются стервы… Та ещё картинка.

– Скалли, – пробормотал я себе под нос, – они уже здесь…

– Центральный гастроном, – зловещим тоном поддержал меня Денисыч. – Еды нет, воды нет… Ничего нет. Населён роботами.

Руки мои дрожали, перед глазами всё плыло. Фил посмотрел на меня со значением и ободряюще кивнул: «Теперь верю».

– Опаньки, – поражённо сказал Кабан. – А нас в эту комнату как раз и не пустили. Мы ещё тогда ругались, ругались… А у них тут эвон, значит, что! Вот где они, значит, отлёживаются по ночам…

Он протянул руку и дотронулся до ладони отключённой продавщицы. Ладонь была красивая, изящная, с отменным маникюром.

– Ты глянь! – восхитился Кабанчик. – Как настоящая! Холодная только. Интересно, у неё только руки так хорошо сделаны или…

– Руками ничего не трогать! – всполошился вдруг подбежавший эксперт в белом халате, надетом поверх камуфляжа. Очки его сбились набок, в руке была отвёртка. – Отойдите сейчас же! С ума сошли?

Но было поздно. Продавщица вдруг шевельнулась, синие глаза открылись и остановились на Кабанчике. Наманикюренные ногти, как капкан, вонзились Серёге в руку, и тот закричал. Мы отшатнулись. Майор заматерился и начал дёргать из кобуры пистолет. Серёга между тем рванулся, потянул девчонку за собой, и оба несколько секунд кружились возле ящиков в нелепом танце. Глаза у Серёги были что твой полтинник. Вокруг защёлкали затворы, ярко-красные лучи прицелов затанцевали в пыльном воздухе. Выстрелить, однако, никто не решился. А через миг Кабанчик вскинул свой злосчастный шокер и нажал на кнопку.