Текст книги "Смута в культуре Средневековой Руси: Эволюция древнерусских мифологем в книжности начала XVII века"

Автор книги: Дмитрий Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

1 См., например, в третьей Степени «Лествицы» Иоанна Лествичника.2 См., например, Житие и подвизи преподобнаго отца нашего Елеазара XVII в. (Житие Елеазара Анзерского, написанное им самим). [ПЛДР. XVII в. Кн. 2. С. 304]. В «Казаньи об Антихристе» Стефана Зизания идея оказывается связана с антихристом, который будет выдавать себя за Спасителя, прельщая людей в последние времена: «Але шатан пременяется во аггела светла, повеже нам запевна, а бых мо ся кому иншему вместо тебе не поклонили» (см.: Стефан Зизаний. Казанье об Антихристе. Вильно, 1596. Л. 27).3 Древнерусские патерики. С. 103-104.4 Там же. С. 1045 Обширные исследования вопроса см. у А.И. Клибанова (Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. М., 1998. С. 130-199), А.Л. Юрганова (Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М, 1998. С. 216-295). Отметим вместе с тем, что историки зачастую смешивали понятия, разводимые многими древнерусскими авторами. Так, утверждая, что Грозный отрицает самовластие человека, А.И. Клибанов приводил цитаты, где говорится об отсутствии воли после грехопадения Адама, не различая в данном случае эти понятия и не отмечая их принципиальное сближение Грозным (Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С. 159). По мнению Л.А. Черной, в русской средневековой культуре греховным было не только самовластие, но и «свобода воли» как таковая (Черная Л.А. Указ. соч. С. 54). Проблема свободы и предопределения актуальна в летописной традиции, где, по мнению исследователей, с ХІV-ХV вв. особое внимание сосредоточено на проявлении дьявольских козней и Божьего строения в мире (Мильков В.В. Указ. соч. С. 59-60). Необходимо, однако, отметить, что подробное описание борьбы Небесных и демонических сил за душу человека не умаляло концепцию самовластия как свободного выбора между добром и злом (ср.: Лаушкин А.В. Провиденциализм как система мышления древнерусских летописцев (ХІ-ХІІІ вв.): Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1997.С. 11).6 См.: Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С. 136,139.7 На разницу между понятиями «самовласть» и «самовольство» указывал А.В. Каравашкин (см.: Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский. М., 2000. С. 171; Он же. Свобода человека и теория «казней Божиих» в полемических сочинениях Ивана Грозного // Литература Древней Руси. М., 1996. С. 86.8 Ефрем Сирин, авва Дорофей. Поучения. М, 1652. Л. 109. Рассуждения о понятиях «образ» и «подобие» встречаются в сочинениях многих христианских авторов: у Григория Нисского, Иоанна экзарха Болгарского, Филиппа Пустынника и других (см., например: Бусева-Давыдова И.Л. Культура и искусство в эпоху перемен: Россия на пороге семнадцатого столетия. М., 2008. С. 53).9 «Еще же пакы по образу глаголеть самовластное человека и обладательное, якоже Бога никто же вышьшеи сице на земли никто высшьщи человека: всеми бо обладающа сътвори его Бог. А еже, по подобию, се есть еже бытии милостиву и щедру ко всем, паче же к врагам... се есть еже по образцу Божию и подобию» (Иосиф Волоцкий. Просветитель. Казань, 1903. С. 90).10 Бог сотворил человека «и царя сущих на земли постави, самовластна, ни от кого владема, владеюща же видимыми. Влияя же естественно самовластному его благих желати, и всяческих хранитися зол»; «сотворен бо человек но образу Божию владети тварию» (Магницкий Л.Ф. Арифметика Магницкого. Точное воспроизведение подлинника. М.,1914. Л. 13-14).11 Ефрем Сирин, авва Дорофей. Поучения. Л. 54об-55.12 См. гл. 5.13 Цит. по: Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С. 136,138.14 Сочинения преподобного Максима Грека. Ч. 1. Казань, 1894. С. 310; Ч. 3. Казань, 1897. С. 64; Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С. 175.15 ОР РГБ. Ф. 113. № 438. Л. 103об (Сборник писаний Григория Синаита. XVI в.)16 Ср. рассуждения автора Поучения о спасении души (из сборника XIV в.), где понятия используются синонимично в положительном значении: «как бо по естьству дано самовольство любо злом, любо добром быти а зверь несть самовластен, ни можеть своею волею кроток быти» (Первое прибавление к описанию рукописей и каталогу книг церковной печати. Библиотека А.И. Хлудова. М., 1875. С. 51).17 Пересветов связывал эту идею с освобождением людей от адской «неволи», которая возникла в результате первородного греха и господствовала над человечеством до искупительной жертвы Спасителя. Освобождение людей после воскресения Христа делает невозможным порабощение человека человеком: «Господь Бог милосерд надо всею вселенною и искупил нас кровию своею от работы вражия, мы же приемлем создание владыче, такова же человека, в работу и записываем их своими во веки, а те от бедностей и от обид в работу придаются и прелщаются на разное украшение, и те оба, приемлющий и дающийся, душею и телом перед Богом погибают во веки, занеже Бог сотворил человека самовластна и самому о себе повеле быть владыкою, а не рабом» (см.: Сочинения И.С. Пересветова / Подг. текста А.А. Зимина. М.; Л., 1956. Ср. «социологизированную» трактовку у А.А. Зимина (Зимин А.А. И.С. Пересветов и его современники: Очерки по истории русской общественной мысли середины XVI века. М.,1958. С. 389-390).18 Андрей Курбский, к примеру, утверждал что на свободный выбор влияют несколько сил: «естественные семена», Божье побуждение и бесовское прельщение в душе, а также свободное изволение человека, определяющее его выбор. Подобные идеи встречаются у Максима Грека (см.: Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика...С. 306-312. См. также: Козлова О.В. Проблема свободной воли (самовластия) в отечественной философской мысли ХV-ХVІ веков // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: Сб. науч. тр. Вып. 27. М., 2004.19 Позиция, выраженная в «Слове о самовластии», входящем в Измарагд младшей редакции (вторая половина XV в.), в сочинении из учительского сборника 1523 г. и др. Описание подобных примеров см., например, у А.И. Клибанова (Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С. 136-139).20 Зло, сотворенное еретиками, грехом ложится «на попустившаго душу... еже есть на царя или на князя», – писал Иосиф Волоцкий в «Слове об осуждении еретиков» (БЛДР. Т. 9. СПб., 2000. С. 196). Ср. то же у автора «Валаамской беседы»: Моисеева Г.Н. Валаамская беседа. М.; Л.: 1958. С. 161-162. По словам Тимофеева, все вельможи после смерти Ивана Грозного немедленно впали в гордыню, «волю свою творити нача» (Временник, 16).21 Подробнее см. гл. 5. В более ранних памятниках вместо «государь» употреблялось «великий князь» [см., например: ПСРЛ. Т. 37. Л., 1982. С. 238 (Устюжская летопись, список Мацкевича); см. также: Панченко A.M., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха // ТОДРЛ. Т. 37. 1983. С. 69-71 ].22 «Видиши ли, яко везде убо несвободно есть...» (Послание Сигизмунду II Августу 1567 г.). Послания Ивана Грозного / Подг. текста Д.С. Лихачева, Я.С. Лурье. М.; Л., 1951. С. 243-244.23 Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / Подг. текста Я.С. Лурье и Ю.Д. Рыкова. М., 1981. С. 46-47.24 Ответ Ивана Грозного Яну Роките // БЛДР. Т. 11. СПб., 2001. С. 228,256.25 См. об этом: Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика...С. 174-182.26 Моисеева Г.Н. Валаамская беседа. С. 174-175.27 Отметим, что, порицая манихейство, Иван IV Грозный связывал самовластие с властью, не дарованной Богом, но «автономной» и заведомо внеположной Божьей воле: «...они блядословят, еже небом обладати Христу, на земли же самовластным быти человеком, преисподними же дьяволу» (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 39).28 Цит. по: Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С. 160. В некоторых случаях речь могла идти и о земных властителях.29 См., например: Сказание, 128; Псковская летописная повесть о Смутном времени // БЛДР. Т. 14. С. 596.30 Традиционная концепция, отстаиваемая в XVII в. Лаврентием Зизанием, выражена в разных памятниках этого столетия. По утверждению Аввакума, именно самовластие и «разсудительная сила» по образу уподобляет человека Богу (см.: «Книга обличений, или Евангелие вечное» // Памятники истории старообрядчества XVII в. Л., 1927.Кн. 1, вып. 1. Стб. 583. Цит. по: Юрганов АЛ. Категории... С. 278).31 Ср. позицию ряда исследователей, представляющих традиционные христианские идеи исключающими как свободу, так и личность в Средние века (Гуревич А.Я. Человеческая личность в средневековой Европе: реальная или ложная проблема? // Гуревич А.Я. История – нескончаемый спор. М., 2005. С. 821-842; Он же. Еще несколько замечаний к дискуссии о личности и индивидуальности в истории культуры // Там же. С. 388-406; Каравашкин А.В., Юрганов А.Л. После науки: о приемах гуманитарной идеологии // Россия XXI. М.,2003. № 2. С. 148-169).32 Обе эти точки зрения высказывал относительно сочинений Грозного Я.С. Лурье, склоняясь в разных работах к одному или другому мнению (см.: Юрганов А.Л. Категории... С. 303).33 Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика... С. 175-176.34 См., например, «Повесть о земском соборе 1613 г.»: вооруженные казаки, гулявшие по городу и наводившие страх на людей и бояр, определяются как «самовластные»; в свою очередь, в момент выбора государя казаки обвиняли бояр в том, что «не по Божии воле, но по самовластию и по своей воли вы избираете самодержавнаго». Характерно, что «самовластие» оказывается здесь на месте «самоволия», противопоставляясь воле Бога, а затем подкрепляется понятием «своей воли» (Станиславский А.Л., Морозов Б.Н. Повесть о земском соборе 1613 г. // Вопросы истории. М, 1985. № 5. С. 89-96). Ср. у Тимофеева (Временник, 128). В то же время в «Повести известно сказуемой на память великомученика благоверного царевича Димитрия» С. Шаховского самовластие Бориса представлено как свобода, которую царь отверг, подчиняясь греховным страстям: «И сотавльше свободу самовластную и возвращеся во образ нищеты, исполнен страха и работы, сиречь отложившее велемудренный разум, и приемлет тлетворного лва, глаголемо же – беса гордыни» (РИБ.Т. 13. Стб. 857). Подобное употребление понятия не типично для памятников Смуты.

Логика обвинений Годунова в памятниках эпохи

Экскурс в область идей и терминов, окружавших понятие гордыни, казалось бы, увел нас несколько в сторону от основной темы. Однако типичные для культуры представления о гордости и разных способах ее проявления в жизни человека определяют многие ключевые утверждения Палицына. Прежде всего, как говорилось, это относится к самой клятве Годунова во время венчания: описанный книжником акт ярко свидетельствовал о крайней самонадеянности правителя, пораженного гордыней. Дальнейшие заботы о благоустройстве страны оказались бессмысленны: что бы ни делал Борис, гордость, отравившая благословение на царство, обращала его усилия в ничто.Описывая неправедные дела Бориса, Палицын еще раз возвращается к эпизоду клятвы. Годунов стремился пополнить казну, оскудевшую в результате голода, и с этой целью установил высокие налоги, «откупов чрез меру много бысть, да тем милостыню творит и церкви строит; и смесив клятву з благословением, и одоле злоба благочестию» (Сказание, 109). Поступок Бориса предосудителен не только на том основании, что пожертвования от неправедных доходов осуждались Церковью: попытки Бориса творить богоугодные дела вели ко греху, так как правитель одержим самоволием, ярко проявившимся во время венчания («смесив клятву з благословением»). Авва Дорофей указывал на способность гордынного самоволия отравлять любые благие дела: «Лукавый есть диявол, тогда зло творит, егда съмесит оправдание... егда бо держим свою волю, и последуем оправданием нашим, тогда прочее якоже доброу вещь творяше, сами себе наветуем, и ниже вемы како погибаем»1. Природа гордости раскрыта здесь особо: «Два же соуть смирения, якоже и две гордыне: первая гордыня есть, егда оукаряет кто брата, егда осуждает его, яко ничтоже соуща, себе же имать вышша его: гаковыи аще не скоро истрезвитъся, и потщиться, по малу малу приходит и во вторую гордыню, да и самого Бога разгордитъся: и себе приписоует исправления своя, а не Богови»2. Годунов не просто не уповал на Всевышнего – клятва свидетельствовала о том, что все будущие предприятия Борис связывал лишь со своими возможностями и силами («Бог свидетель сему...»). Однако в соответствии со святоотеческой литературой крайней степенью первогреха является приписывание себе своих собственных дел. Идея была четко выражена в послании апостола Иакова: человек не должен говорить о том, что он сделает «днесь и утре», так как не знает даже о том, будет ли жив; говорить необходимо: «Аще Господь восхочет, и живи будем, и сотворим сие или оно» (Иак. 4: 13-15).То, что Годунов поражен гордыней, было – в описании Палицына – очевидно и до избрания его на царский престол. Это и определило общественный грех: народ целовал крест человеку, пораженному гордостью, а стало быть, противному Господу. Обратим внимание на один эпизод «Истории», предшествующий рассказу об избрании Бориса на царство. В период правления Годунова при Федоре в Москве случился пожар, и правитель сразу же использовал это для своего возвышения: вместо того, чтобы обращаться к царю, народ, по наущению «ласкателей» Бориса, взывал к нему в обход государя. Годунов щедро компенсировал погибшее в огне имущество, заслужил популярность в народе, а недовольных его действиями разослал в «пределы дальние» (Сказание, 103). По мнению Палицына, правитель совершил грех, который поддержало и разделило все общество: «Боляре же и весь чин воинствующих о сем не внимающе, что будет воздаяние такову греху». В соответствии с идеей казней, постоянно утверждаемой в «Истории», пожар, мор, нашествие и иные внезапные бедствия являются предостережением или карой; это Божий промысел, указывающий на грехи общества (ср. в Псковской летописной повести начала XVII в.: «При сем учинися гнев Божий на славный град Псков в наказание, дабы осталися самовластия своего и междоусобия»3). Интересно, что, по словам Палицына, загорелась не только Москва – пламя возникло одновременно «во многих градех и посадех». Борис не задумался о том, что знаменует пожар, но увидел в ниспосланном бедствии очередную возможность возвыситься.Это далеко не единственный случай, когда Годунов, в описаниях келаря, презрел длань Господню: аналогичные действия Борис совершал уже взойдя на престол. Голод, поразивший страну, несомненно являлся Божьей казнью (в трактовке Палицына – за опалу на Никитичей-Романовых), однако вместо того, чтобы покаяться, Годунов захотел укрепиться на престоле путем династических браков. Подобная мысль пришла Борису «погорде», и все начинания оказались разрушены Богом: «Всесильный смертию пресече гордых смысл» (Сказание, 108). «Рациональные» Действия тщетны из-за гордынного самоволия царя: «Творимо же се бысть во время великого того глада. Но ничто же о всемирном гладе разсудив, яко на толико время простреся, и кихради грех наказание сицево от содетеля всех бысть» (Сказание, 109). Другая мера, предпринятая Борисом во время бедствия, еще более рациональна и еще более греховна. Годунов приказал раздать умирающим от голода людям пшеницу, предназначенную для «бескровной жертвы» Господу (евхаристических хлебов), а вместо нее использовать рожь. Самосмышление Бориса проявилось здесь наиболее ярко: царь не просто намеревался решить проблему собственными силами, он совершил символический жест, знаменовавший презрение Бога, причем грех разделили с правителем люди, которые начали жертвовать рожь «худую» и гнилую. Комментарий книжника характерен: «Не гордости ли се исполнено и небрежения о Бозе»? (Сказание, 108).Обратим внимание еще на один эпизод: рассказ о своеобразной демонстрации казны, устроенной для нагайского князя Яты. Желая «укрепить» врага своей славой, Борис повелел «во вся царскаа сокровища водити его и показовати вся, им же царие Росийстии величаются», более того, Ята мог брать из казны все, что хотел; «но во время ни во что же таково величание бысть» (Сказание, 109). Эпизод имеет символическую природу – аналогичная демонстрация сокровищ царем описана в 4-й Книге Царств: царь Иезекия принял послов и показал им богатства своей казны, «и все елико беше в сокровищи его. И не оста ничто ж его же не показа им Езекия в дому своем». Узнав об этом, Исайя предрек царю нападение вавилонского правителя и разграбление всех сокровищ (4 Цар. 20: 12-18. Л. 181об.-182). Характерно, что приведенный фрагмент Писания использовался в древнерусской литературе для осуждения гордыни правителей: «В се же лето придоша ели (послы. – Д. А.) из немец к Святославу; Святослав же, величаяся, показа им богатьство свое... Сице ся похвали Иезекий, царь июдейск, к послом царя асурийска, его же вся взята быша в Вавилон; тако и по сего смерти все именье расыпася разно»4. Наказанием за подобное величание Иезекии явились нашествие и разорение страны, что в полной мере соответствует дальнейшим описаниям Палицына.Помимо обвинений в гордыне, автор «Истории» говорит об иных прегрешениях Годунова. Желание укрепиться на престоле привело к жестоким опалам (один из грехов, вызвавших голод 1601-1603 гг.) и к установлению системы доносительства, что, в свою очередь, ввергло все общество в страх и позволило «рабам» клеветать на хозяев для получения даров и господских имений. Наконец, Борис потакал латинской и армянской ересям: сам царь не назван еретиком, однако таковые «зело от него... любими быша». Для Палицына важно при этом, что в царствование Годунова распространилось брадобритие (Сказание, 109) – грех с точки зрения средневекового православия5. Тем не менее основным грехом Бориса в описании келаря являлась именно гордость.Автор «Истории» отнюдь не одинок в своих представлениях о Годунове. Во «Временнике» дьяка Тимофеева говорится о двух замыслах избранного царя: построить храм Святая святых и гробницу, подобную Гробу Господню в Иерусалиме, «обоих си деле Бог имени своему совершенех им быти не благоволи, показуя всем, яко в них же з гордостию вера того слияна бе» (Временник, 66). По словам автора «Повести книги сея от прежних лет» (известной также как «Повесть князя И.М. Катырева-Росковского», «Летописная книга»), Годунов – правитель, «превознесшийся мыслью» и немедленно попавший в сети сатаны6. Гордость отравила все благие дела Бориса: «добротворения же он своего ради, еже к земли мнимаго им прилежания его, превознесеся гордостию сердце ему». В логике книжников итог подобных «добротворений» очевиден: «Бог же совет его предварив, не даде ему совершити, разсыпа бо и, прегордое его предзря». Все, совершавшееся государем, обречено – «высокоумие бо вере его одоле...» (Временник, 66). «Разумный в правлениях» царь, несмотря на все старания, вел государство не к благоденствию, а к тяжелому кризису. Аналогичные объяснения встречаются у иностранцев, описывавших Бориса7.Господь укротил высокоумие правителя, разрушил его замыслы и послал казни на всю страну, что и стало началом будущих бедствий: идеи эти рефреном повторяются в сочинениях, созданных после 1604 г., причем в некоторых говорится о ниспосланном знамении, указавшем всем людям, что во время царствования Годунова благодать Божия отошла от царского дома (Словеса, 436; ср.: Временник, 68).Подчеркнем, что образ Бориса в «Истории» не исчерпывается негативными оценками. Обвинения царя в гордыне – важнейшая идея первых глав памятника, которая служит прологом всего повествования и определяет многое в последующих описаниях Смуты. В то же время одержимый гордостью грешник обладает здесь рядом положительных черт – царь мудр, нищелюбив и «разумен в правлениях». Эти утверждения отнюдь не «вступают в противоречие» с обличительным планом8: природа греха гордыни такова, что она отравляет самые благие дела и помыслы, наличие которых только ярче свидетельствует о глубине падения человека. Палицын не создает абстрактный образ грешника, которому чуждо все благое: «беда» Годунова в том, что, обладая большими талантами, стремясь к нищелюбию («по словеси же своему о бедных и нищих кренце промышляше... и таковых ради строений всенародных всем любезен бысть» – Сказание, 104), рачительствуя о вере и т. п., он шел изначально порочным путем и привел к краху все государство. Само благое обещание царя, которое он тщетно пытался исполнить, стало греховной клятвой. Обличения Бориса логично сочетаются в «Истории» с признанием положительных черт правителя; образ Годунова непрост, однако келарь последователен в негативной оценке первого избранного государя.

1 Ефрем Сирин, авва Дорофей. Поучения. Л. 54-54об.2 Там же. Л. 32. Ср. описание действий гордынного человека: «...совершение отдавает себе последовати своемоу хотению, и своемоу помыслу, и прочее якоже хощет враг, падение творит ему» (Там же. Л. 54об-55). Примечательно, что Иван Неронов называл авву Дорофея «учитель смиренномудрия». (Материалы для истории раскола за первое время его существования, издаваемые братством св. Петра митрополита, под ред. Н. Субботина. Т. I. М., 1875. С. 75).3 Псковская летописная повесть о Смутном времени. С. 596. Ср. также: Филюшкин А.И. Андрей Михайлович Курбский... С. 353.4 Повесть временных лет // ПЛДР. XI – нач. XII в. М., 1978. С. 210. Об этом летописном фрагменте см. также: Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Князь Святослав и царь Иезекия: (К интерпретации статей «Повести временных лет» под 1075 и 1076 гг.) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. М., 2008. № 2. С. 6-12.5 «Еретический» обычай сбривания бороды (как изменение Богом данного образа) традиционно осуждался Церковью в средневековой Руси; «сакрализация» бороды – известный феномен древнерусской культуры (см., например: Буслаев Ф.И. Древнерусская борода // Буслаев Ф.И. Сочинения. Т. 2: Сочинения по археологии и истории искусства: Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1910; Успенский Б.А. Царь и патриарх. С. 18 (примеч.); Живов В.М. Из церковной истории времен Петра Великого: Исследования и материалы. М., 2004. С. 22, 39).6 «Превознесеся мыслию своею... прелщен бысть от диавола» (см.: «Летописная книга» // ПЛДР. Кон. XVI – нач. XVII в. С. 362). Споры об атрибуции памятника, приписывавшегося И. Катыреву-Ростовскому, С.И. Шаховскому, ведутся с XIX в. (см., например: Кукушкина М.В. Семен Шаховской – автор Повести о Смуте // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Архитектура: Ежегодник. 1974. М., 1975. С. 75-78; СККДР. Вып. 3, ч. 3. С. 55-59; Вып. 3, ч. 4. С. 275-286 (там же см. обзор литературы по проблеме).7 См., например, рассказ о Борисе в «Историческом повествовании» Элиаса Геркмана: правитель обвиняется в «самодовольстве» и величании, в том, что его дела не были угодны Богу, из-за чего ни одно из них не было завершено (Хроники Смутного времени. С. 218). Конрад Буссов создал объяснительную модель, очень сходную с логикой повествования Авраамия Палицына. Годунов обвиняется в гордыне, которая вызывала к жизни все новые кары от Всевышнего, в результате чего причиной Смуты оказывается «ослепление» вознесшегося правителя: «Но, сказать по правде, это (явление Лжедмитрия. – Д. А.) была кара Божия, для того, чтобы Борис узнал, что никакая премудрость не устоит против Господа Бога и что Бог может обратить в глупость лукавый ум. Борис полагал, что он достиг царства своей хитростью, без помощи Божией, и поэтому должен был узнать, что его хитрые уловки не помогут ему перед Господом Богом, и хотя все его начинания были разумными, ни одно из них не кончилось добром»; «И все-таки Борис был так неисправим и так ослеплен, что столь многие тяжкие бедствия (голод и массовая смерть людей в Москве. – Д. А.) не заставили его смириться, и он все еще думал отвратить эту напасть богатой казной»; «Такой чрезмерной гордыней Борис не мог не навлечь на себя еще большего гнева Божия, и вслед за дороговизной и мором пришел и меч» и т. д. (Там же. С. 34-37).8 См., например: Шалак М.Е. Русская Смута... С. 16.

"Неграмотный царь" – природа топосного утверждения

В «Истории» Палицына и иных памятниках Смутного времени встречается весьма характерное обвинение Годунова в «невежестве» («Но аще и разумен бысть Борис в царских правлениих, но Писания Божественаго не навык и того ради в братолюбствии блазнен бываше». Сказание, 101; «первый таков царь не книгочий нам бысть», «якоже ни простым буквам навычен бе». Временник, 56, 67). Подобные утверждения воспринимались буквально рядом исследователей, провоцируя некоторых на «спор» со средневековыми книжниками (доказывалось, что Борис владел письмом)1. Очевидно, однако, что речь идет не о безграмотности как таковой, но о незнании Священного Писания и Предания. Во «Временнике» Ивана Тимофеева встречаются типичные обвинения царя: дьяк упрекает Годунова в том, что он позволил льстить себе, умолять о восшествии на престол и, более того, поддался этой лести, «о таковых бо сама истина рече "горе, егда возглаголют о вас человецы добре и блажащей вас летят вы" и прочая». Тимофеев цитирует Евангелие, слова Христа о гордыне. Действия Годунова и здесь диктуются первогрехом, но он не может понять этого, потому что «не навык» чтения Боговдохновенных книг: «Он же презре словес силу, глаголемых Богом, ли не разуме, отнюдь бо бе сим не искусен сы, рождения бо до конца буквеных стезь ученми не стрывая. И чюдо, яко первый таков царь не книгочий нам бысть» (Временник, 56). В рамках объяснительной системы Палицына подобный упрек, в свою очередь, оказывается очень важным.Незнание священных книг делает человека беспомощным перед сатаной, борющимся за каждую душу. Не понимая причину происходящего, невозможно исправить настоящие и предотвратить будущие беды; не представляя сущность гордыни, невозможно побороть отравляющий все дела и поступки первогрех и спастись. Утверждая, что Годунов «Писания Божественаго не навык и того ради в братолюбствии блазнен бываше», Палицын обвинял Бориса в незнании евангельского завета любви к ближнему – важнейшей христианской заповеди (Мф. 20: 40), не раз повторенной в сочинениях Отцов Церкви2. «Не навыкнув» Писания, Годунов плохо представлял, как необходимо воплощать этот принцип в жизнь.«Безграмотность», приписываемая Годунову, имела и иные смысловые нагрузки в древнерусской культуре: дело не только в плохом знании Писания, но и в роли грамотности как таковой. Ее значение раскрывается в известном памятнике, который специально описывал А.Л. Юрганов: «В "Написании о грамоте" задается главный вопрос: "Что есть грамота и что ея строение?" Ответ поразителен. Грамота... создана была "ради вины" человека». Только после грехопадения, когда люди лишились возможности «явственно видеть» Бога, стала необходима эта, единственная теперь связь с Господом через Его заповеди и церковные правила. Через грамоту постигается Бог и Его воля, а этим в свою очередь человек спасается от сатаны: «тоя ради вина грамота состроена, да искуснее будут человецы, и не удаляются от Бога»3. Совращенный бесом инок Киево-Печерского монастыря после спасения братией от власти нечистого духа обнаружил, что он забыл грамоту: «иже преже умеяше изусть жидовскыя книгы, ныне же ни единого слова не свесть, испроста рещи, ни азбукы знаяше; сии же преблажении отци едва научиша и грамоте»4. Грамота препятствует отпадению человека от Бога, в то время как именно в этом – суть греха гордыни5.В конце XVII в. Дмитрий Ростовский высказывал традиционную мысль: «Брань житие наше, а брань к началом и властем, к миродержителем тмы века сего, к духам злобы поднебесным» (Еф. 6: 12), убить беса гордыни «магнитом смирения» – основа духовной борьбы; человек, не знающий ее правила, попадает под власть сатаны6. В отличие от «неграмотного» человека сам нечистый прекрасно знает Священное Писание, используя это знание для своих целей: дьявол и «книгами горд есть»7. Спасение немыслимо без того, чтобы вооружаться Писанием на борьбу с духом-искусителем, неграмотный же не отличает бесовского наваждения от Божьего промысла. Именно поэтому грамота может прямо называться в древнерусских источниках самовластием – «вольным разлучением» добра от зла8.Идеи, непосредственно связанные с представлением о гордыне, определяют описания Палицына: из-за своего «невежества» Годунов оказался незащищен от искушений нечистого. «Книгочий» здесь – отнюдь не образованный человек, стремящийся к внешнему знанию (что, как известно, могло восприниматься как грех9), но тот, кто вооружен словом Господнем на борьбу с сатаной. Именно этого, по словам книжника, не хватало Борису, и именно это определило тщету последующих усилий царя, пораженного первогрехом10.

1 «Царь Борис, которого современники обвиняли в незнании Священного Писания и даже безграмотности, многое сделал для развития просвещения в России, – писала В.И. Охотникова, – многие отмечали его ум и восхищались его даром красноречия. Упреки в безграмотности Бориса несправедливы, сохранились грамоты, подписанные его рукой» (см.: Охотникова В.И. Комментарии к «Временнику» И. Тимофеева // ПЛДР. Кон. XVI – нач. XVII в. С. 581. Ср.: Платонов С.Ф. Древнерусские сказания и повести... С. 190; Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 1978. С. 10; Державина О.А. Исторический и географический комментарий... С. 479). П.М. Строев считал подобные сообщения свидетельством подлинной необразованности Бориса и «всех русских бояр» (см.: Васенко П.Г. Дьяк Иван Тимофеев. С. 3-4).2 «Да любяи Бога, любит и брата своего. И паки Господь глаголет, в сею двою заповедию весь закон и пророцы висят» (Ефрем Сирин, авва Дорофей. Поучения. Л. 260об.)3 Юрганов А.Л. Категории... С. 251-252.4 Древнерусские патерики. С. 38.5 См., например: Изборник 1076 г. / Подг.: B.C. Голышенко, В.Ф. Дубровина, В.Г. Демьянов, Г.Ф. Нефедов. М., 1965. С. 375 (Л. 177).6 Дмитрий Ростовский. Руно орошенное. Чернигов, 1683. Л. 23об.7 Молдован A.M. Житие Андрея Юродивого в славянской письменности. М., 2000. С. 294.8 Написание о грамоте. Цит. по: Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С. 149.9 См., например: Сочинения Аввакума (Из «Книги бесед» // ПЛДР. XVII в. Кн. 2. С. 420); «Писаньице» Аввакума Ф.М. Ртищеву (Демкова Н.С. Из истории ранней старообрядческой литературы // ТОДРЛ. Т. 28. Л., 1974. С. 388-389). Ср.: Юхименко Е.М. Невежество и премудрость в интерпретации Выговских писателей-старообрядцев // ТОДРЛ. Т. 55. СПб., 2004. С. 508-516. Иван Тимофеев писал о самомудрых «гордоусцах», уповающих на себя, а не на Бога: им уготована злая кончина по праведному Божьему суду (см.: Временник, 105).10 Ср. близкий вывод об образе Годунова во «Временнике» Тимофеева у М. Свободы (Свобода М. Образ царя во «Временнике» Ивана Тимофеева // ТОДРЛ. Т. 52. СПб., 2001. С. 399).