Текст книги "Сети Госпожи ужаса (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чайка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Мозаика на полу – это переплетение квадратов, треугольников и спиралей. Выглядит необычно, но очень красиво, а местные наступают на пол с опаской, касаясь камешков кончиками пальцев ног. Квадратные колонны покрывают узорами из камней. Здесь и порфир, и лазурит, и паросский мрамор. Пестровато на мой взгляд, но именно так выглядит здесь роскошь. Она кричаща и вульгарна. Она подавляет пышной яркостью и нелепыми сочетаниями красок. Она бьет в глаза, не давая усомниться в своей стоимости. Здесь не в чести спокойное достоинство, которое порой куда дороже броского кича. Богатство должно быть заметно сразу, вселяя в вошедшего чувство собственной ничтожности.

– Акамант! – повернулся я к своему старшему писцу. – Отправь послание к царям Вилусы. Передай им мой приказ прибыть на Кипр сразу же после восхода Семи сестер. Они должны припасть к стопам господина своего Солнца.

– Слушаюсь, – склонился Акамант, который после недолгого раздумья спросил. – А что, если они не приедут, господин? Царь царей Хаттусили тоже рассылал такого рода послания, и на них частенько не обращали внимания. Что мы будем делать, если цари поступят точно так же?

– Поверь, – усмехнулся я. – Я очень надеюсь, что именно так все и случится. Ты разве еще этого не понял?

– Кажется, понял, господин, – ошалело посмотрел на меня Акамант. – Я прикажу готовить припасы для большого похода. Правильно ли я понимаю, что следующим летом из Энгоми отбудет к новому месту службы изрядное количество новых писцов?

– Правильно, – усмехнулся я. – Изрядное количество писцов и вразумляющий поход армии. Мне нужно обкатать в деле молодняк.

– Я все исполню, господин, – склонил голову Акамант. – Сегодня утром приплыл гонец от почтенного Рапану. Он прислал весть. Я выучил ее наизусть.

– Говори! – нетерпеливо выпалил я. – Надо было начинать именно с нее!

– Большая рыба поплыла на юг, – нараспев произнес Акамант. – Туда, где ее ждет сокол Гор, наточивший медные когти. Туда, где сама богиня Сехмет, Госпожа ужаса, раскинула свои ловчие сети.

– Красиво сказал! Поэт, блин, – отдал я должное литературному таланту купца, а потом приказал. – Кноссо найти! Он крутится где-то между Угаритом и Уллазой. Немедленно!

Глава 20

Год 2 от основания храма. Месяц восьмой, Эниалион, богу войны посвященный. Арголида.

Корос, младший и любимый сын уважаемого наместника Филона, причалил в порту Навплиона на пузатой сидонской гауле(1). Корабль это был необыкновенный, огромный до того, что у парня даже сердце от зависти защемило. У государя таких больших кораблей и нет. Гиппогоги разве что. Гаула же пришла в Навплион, привезя груз кедровых бревен, толику масел из далекой Аравии, груз пурпурных тканей, слоновой кости и страусиных яиц. Хоть и дорог пурпур невероятно, но паруса гаулы выкрашены именно в этот драгоценный цвет, потому как все знают, что он отпугивает злых духов моря. Зачем везти в Аххияву дерево? Да затем, что богатеющая на торговле керамикой и маслом ахейская знать желала теперь иметь мебель именно из несравненного сидонского кедра, а не из привычного дуба или сосны.

Корос был в Навплионе года три назад, и теперь с любопытством вертел головой по сторонам, пытаясь ухватить изменения, произошедшие за это время. А ведь их очень много… Не было вон тех складов… И вон той харчевни, где можно поесть за сифносские оболы, не было тоже. Здесь уже брезгливо воротят нос от гнутой серебряной проволоки и от колец с непонятной пробой.И даже призывно машущих морякам баб не было. Поток серебра, что захлестнул этот берег, принесенный караванами судов, выгнал из дома вдов, которым нужно кормить осиротевших детей. Суета в порту стала такой, что Корос вдруг подумал, что вернулся назад, в родной Энгоми.

– Родной, ха! – засмеялся он. – Как быстро он мне родным стал. Сифнос и не вспоминаю уже. Некогда все…

Навплион богател. Он на глазах превращался в перевалочную базу, откуда ахейское масло уходит во Фракию и Египет. Вон везут телеги с кувшинами, груженые так, что даже мулы кряхтят натужно, держась лишь на свойственном этим животным упрямстве. А вон плывет лодка с афинянами, которые мечтают превратить свою чахлую гавань хотя бы в слабое подобие главного аргосского порта.Старейшины города подняли стены на несколько локтей и заменили ворота. Теперь дуб доски, что была толщиной в ладонь, сиял ярко начищенной бронзой, крепко прибитой гвоздями. Улицу, что начиналась от них, застелили камнем. Навплион – город небольшой, но видно, потоки зимних дождей тутошним богатеям изрядно досаждают.

– Ну, прощай, почтенный Гербаал, – поклонился Корос корабелу, тамкару сидонского царя. – И корабль у тебя на загляденье, и человек ты предостойнейший. Пусть богиня Аштарт прибавит тебе богатства, а Ям обойдет своим гневом твои корабли.

– Прощай, юный Корос, – склонил голову купец. – Твоя плата была честной. Пусть твои боги берегут тебя, а Гермес даст удачи в торговых делах. Полезный бог! Весьма полезный! Я и сам подумываю принести ему жертвы.

Они произнесли еще несколько витиеватых славословий, а потом Корос пошел к дому здешнего архонта, чтобы взять колесницу. Еще год назад этот купец продал бы его не моргнув глазом, а теперь он дал клятву у алтаря и приложил палец, испачканный в чернилах, к папирусу портового писца. Если весть придет, что пассажир не доехал до нужного места, конец ему. За голову почтенного тамкара объявят такую награду, что его собственный царь выдаст. Собственно, в этом и заключалась причина той вежливости, которую проявлял купец к своим пассажирам. Отказать в перевозке он не мог под страхом вечного изгнания из вод царя Энея, а плату мог потребовать только такую, что была установлена тарифом, вывешенным в порту для всеобщего обозрения. Как-то так получилось, что теперь можно место на корабле купить и поплыть куда глаза глядят, не боясь продажи в рабство. Дело это пока недешевое ничуть, но так гнать целый корабль ради ларца с письмами будет куда дороже.

У Короса с собой папирус с печатью из канцелярии самого вельможного Акаманта, носившего непривычное звание диойкета. Все писцы подчинялись теперь ему. Но, поскольку грамотеев в Навплионе пока что не наблюдается, то и подорожная помимо букв была украшена печатью в виде повозки. Во избежание путаницы. Архонт Навплиона повздыхал, пожевал губами, но ослушаться не осмелился. Впрочем, Коросу не понравилось то, как его приняли. И как будто опасаются отказать, и в то же время раздумывают, а стоит ли выполнять настолько затратное поручение.

Разбаловался народец, – отметил Корос. – Не чует на горле железную руку государя. Считают, что спокойствие само собой происходит. И что войны прекратились сами, и что разбойников на море поубавилось от того, что они померли в один день от внезапного поноса. Думают, что могут своей волей жить. Доложу сиятельному непременно, как приеду. Не нравится мне это.

Тем не менее требуемое он получил и уже к вечеру был у ворот Микен, стуча кулаком в дерево створок. Стучал долго, потому как стража не спешила пускать его в город.

– Чего тебе надо? – услышал он ленивый голос со стены.

– Писец я из Энгоми! – крикнул Корос. – Послание от господина нашего Солнца басилею Микен.

– Жди там, – произнес озадаченный стражник. – Не пойму я, о чем ты толкуешь, парень. Доложиться надо господину лавагету. Скажет пустить, пущу. А нет, проваливай к своему Солнцу. Или откуда ты там приперся…

Ворота открылись нескоро, и Корос, который уже пропустил внутрь караван с зерном, вынужден был ждать. Ослы прошли, а он нет.

– Заходи! – услышал он ленивый голос. – Господин лавагет велел пропустить.

Надо сказать, древняя столица Арголиды впечатлила паренька не на шутку. Он гладил ладонью огромные камни, из которых были сложены стены, и гадал, как могли люди затащить их на крутую гору.

– Нет! – пришел он к единственно верному выводу. – Люди этого сделать никак не могли. Сами боги камни здесь сложили.

Эта несложная мысль успокоила Короса совершенно, а вид многоэтажного здания, выходящего вперед красными колоннами, поселил в его груди очередную завистливую мыслишку. Все же Микены оказались куда больше, чем Энгоми, и просторнее. Ни домов простонародья за стеной нет, ни храмов. Только несуразно огромный царский дворец, напоминающий пчелиный улей, да россыпь зданий поменьше. Амбары для зерна, склады с шерстью, с медью, с запасными колесами к боевым колесницам, кузни и прочие службы. Тысячи человек жили здесь, работали здесь и умирали здесь же, не покидая ни на день кольца микенских стен.

А вот преддверие мегарона и сам мегарон заставили Короса презрительно фыркнуть. В Энгоми золотые быки стоят у входа во дворец, а тронный зал выкладывают разноцветным камнем так, что глаза слепит от мешанины ярких красок. Здесь же всего лишь штукатурка, расписанная убогими фигурками. Словно ребенок баловался. Никакого сравнения с мастерством египтянина Анхера, который высекает в камне цветы, птиц и людей.

– Пройди, – слуга кивнул Коросу, и тот набрав воздуха, прошел в тронный зал микенских царей.

Эгисф, сидевший в кресле ванаксов, был здесь не один. Рядом с ним, в кресле пониже, сидела полная женщина с брезгливо выпяченной губой. Массивные золотые серьги доставали до пышных плеч, оттягивая своей непомерной тяжестью уши, скрытые под вычурной прической. Корос знал, что такие серьги надевали на уши сверху, а то и вовсе крепили их к драгоценному обручу, охватывающему голову. Он столько золота на одном человеке еще ни разу не видел.

Сам царь оказался мужчиной лет сорока, с головой, украшенной обильной проседью. Он не выглядел могучим воином, напротив, стать его не впечатляла. Зато глаза оказались остры и насмешливы. Он точно не был глупцом.

– Царь! – коротко поклонился Корос. – Я привез послание от Энея, господина нашего Солнца, повелителя Кипра, Ахайи, Вилусы, Милаванды и многих островов Великого моря.

– Повелитель Ахайи? – брюзгливо выпятила губу царица. – Мы сами правим своей землей, слуга дарданца.

– Говори, посланник! – Эгисф положил руку на ее ладонь, и Клитемнестра замолкла, сверля писца презрительным взглядом.

– Господин наш Солнце приказывает прибыть тебе, царь Эгисф, на Сифнос, – спокойно сказал Корос. – Он будет там весной, в день, когда ночь становится равна дню. Государь наш Солнце приплывет с малой свитой, чтобы принести жертвы богу Посейдону, своему отцу. Тебе же, как преданному сыну, надлежит сопровождать его в этом служении.

– Да что этот выскочка себе позволяет! – взвизгнула царица, и Эгисф не стал ее останавливать. Он лишь посмотрел на Короса так, что у того сердце в пятки провалилось.

– И господин наш Солнце напоминает тебе, что дань с земель Аххиявы не пришла до установленного дня. Он вопрошает тебя: не нужна ли тебе помощь войском? Или цари Пелопоннеса позабыли, что такое война на их землях? Или, может быть, про это забыл ты?

– Ты пришел сначала к нам или заглянул еще к кому-то из басилеев? – прищурился Эгисф, прожигая Короса колючим взглядом.

– Я был в Афинах, царственный, – с достоинством ответил Корос. – И в Коринфе.

– И как тебя приняли? – спросил царь. – Ты ведь принес туда такое же послание.

– Царь Менесфей в Афинах рассмеялся мне в лицо, – не стал врать Корос. – А басилей Коринфа не сказал ни да ни нет. Он сытно накормил меня, дал подарки и заявил, что ему нужно вопросить богов.

– Коринф не платит дань, – почти спокойно ответил Эгисф, который кивнул, оценив сказанное. – И Афины ее не платят. И Фивы. И земли локров. И Фессалия. Цари Ахайи недовольны тем, что много земель ушло в теменос царя Энея.

– Я всего лишь гонец, царственный, – развел руками Корос. – Господин будет на Сифносе в означенный день. Ты можешь задать эти вопросы ему самому.

– Действительно, – усмехнулся Эгисф. – Я так и сделаю.

– Дозволь мне отдохнуть несколько дней, царственный, – поклонился Корос. – А потом дай мне колесницу и воинов. Меня ждет длинный путь по землям Пелопоннеса.

– Иди, – махнул рукой Эгисф. – Ты получишь все, что нужно.

Посланник поклонился и вышел из мегарона, а Клитемнестра, чье лицо почернело от злости, прошипела.

– Ну что, ты доволен, Эгисф? Царь Микен, ванакс Ахайи, должен бежать по первому зову простого мальчишки, чтобы помочь ему принести жертвы.

– Он не простой мальчишка, царица, – поморщился Эгисф. – Он царь и потомок царей. Он уже смирил многих. Я не раз просил тебя сдерживать свои чувства на людях. Ты можешь думать все что угодно, но прошу тебя еще раз: сохраняй голову холодной, а рот закрытым.

– Ты что, поплывешь на Сифнос? – презрительно посмотрела на него жена.

– Конечно же, я поплыву на Сифнос, – спокойно ответил ей Эгисф. – И если понадобится, то буду ползать перед этим щенком на брюхе и целовать ему ноги. Поняла ты, надменная гусыня, чей разум поместится на кончике иглы?

– Что я должна понять? – ледяным тоном заявила царица. – Что мой муж трус?

– Великие боги! – грустно покачал головой Эгисф. – Ты вообще не понимаешь ничего, что не касается тряпок и золота.

– Ничтожество! – Клитемнестра встала и вышла из тронного зала.

– Глупая корова, – донеслось ей в спину. – Выпей кратер вина и ложись спать! И не вздумай его разбавлять. Может быть, хотя бы так тебя осенят проблески разума. Может, тогда ты поймешь, что мудрое терпение порой куда полезней глупой отваги!

Корос осмотрел крошечную комнатушку, которую выделили ему для ночлега. Молчаливая служанка поставила перед ним тарелку со свежей лепешкой, кубок и кувшин кислого вина. Корос вздохнул, поел хлеба, запил вином, а потом вытянулся на узкой лежанке. Он задул лампу, освещавшую комнатушку крошечным языком пламени, и закрыл глаза.

– Эй! – услышал он негромкий девичий шепот. – Ты спишь, слуга ванакса?

– Кто здесь? – голос Короса даже дрогнул от неожиданности.

– Ты чего это перепугался? – в вопросе ему послышалась насмешка. – Я Электра, дочь покойного царя Агамемнона и мужеубийцы. Ты же знаешь, что моя проклятая мамаша зарубила моего отца?

– Наслышан, – коротко ответил Корос и чиркнул огнивом.

Лампа вновь осветила комнату, и он увидел девушку лет четырнадцати, худую, нечесаную, одетую в драный хитон. Ее глаза лихорадочно блестели, а движения были суетливыми и какими-то дергаными. Да она же не в себе, – испуганно подумал Корос.

– Чего ты хочешь, царевна? – спросил он, почему-то поверив ей сразу же.

– Я хочу смерти для своей матери и ее мужа, – криво усмехнулась она, и Короса даже передернуло от ее улыбки. Словно одна из эриний, богинь мести, выглянула сейчас из-под личины юной совсем девушки.

– Я не могу дать тебе этого, – ответил ей писец.

– Ты не можешь, а царь Эней может, – зло усмехнулась девчушка. – Я много слышала о нем.

– И зачем бы ему это было нужно? – спокойно спросил Корос. – Царь Эгисф служит ему. Он признал себя сыном моего господина.

– Эгисф служит только сам себе, – презрительно ответила Электра.

– Так делают многие басилеи, госпожа, – возразил ей Корос.

– А если я тебе скажу, что они с моей матерью хотят убить твоего царя? – подбоченилась Электра.

– Я тебе не поверю, – спокойно ответил Корос, сердце которого едва не выпрыгнуло из груди.

– Ха! – насмешливо ткнула Электра пальцем. – Они только что спорили об этом. Я сама это слышала. Ты наполовину прав. Эгисф пока этого не хочет, но матушка моя его уломает. Будь уверен. Она на редкость упрямая сука. Я могу передать каждое слово из их разговора. Твой царь приплывет на Сифнос с малой свитой. Будь уверен, его там будет ждать сотня воинов, не меньше. Даже если Эгисф не согласится, то она сама это устроит. Микенами правит не царь, а царица. Тут это знает каждая рабыня.

– Чего ты хочешь за свою помощь, царевна? – спокойно ответил Корос.

– Мести, – ледяным тоном отчеканила девчонка. – Мести и возвращения моего брата. Орест прячется, а люди Эгисфа ищут его по всем известным землям. Брата убьют, если твой царь его не спасет. А меня скоро выдадут замуж за простого крестьянина…

И царевна горько заплакала, вздрагивая худенькими плечиками. Корос смотрел на нее с жалостью и напряженно думал. Госпожа Кассандра послала его сюда, чтобы учинить какое-то странное действие, называемое провокацией. Он отработал все так, как было ему приказано. До последнего слова и до малейшей интонации. И он только сейчас понял, что госпожа имела в виду. Сонная поначалу жизнь гигантского дворца забурлила подобно кипящему котлу. А ведь у него на пути еще несколько городов-дворцов. Аргос, Спарта, Амиклы, Пилос… Неужели везде будет так же, как здесь?

* * *

Год 2 от основания храма. Месяц девятый, Дивонисион, богу виноделия посвященный. Северное побережье Египта.

Чудовищная орда из сотен кораблей растянулась на несколько дней пути. Рапану и не знал, что Великое море дало приют такому количеству народа. Кипр, Лукка, Арцава, Тархунтасса, Амурру и прочие земли выбросили из своей утробы множество тех, кто искал новой жизни. Эта сила копилась давно, и она все равно прорвалась бы огненным смерчем, как это случилось несколько лет назад. Некуда им больше идти, кроме Египта. Его величество фараон в битве при Джахи(2) разбил «живущих на кораблях», но их пыл это не остудило. Во-первых, погибло не так-то уж и много, а во-вторых, за эти годы с севера и запада приплыли еще тысячи голодных, злых и небитых. Они хотели земли, воды и добычи. Именно этот народ и собрался в Уллазе, придя туда на зазывания купцов. Впрочем, кое-кто ждать не стал и поплыл в Египет самостоятельно. Так поступили те, кого вышибли с Кипра войска царя Энея. Они не стали делать лишний крюк и направили свои корабли на юг, туда, где изливает в море воды Нила бессмертный Хапи(3).

Рапану плыл не один. С ним на корабле шел незаметный писец из канцелярии чати, щуплый египтянин, который смотрел на окружающий его варварский мир с нескрываемым презрением и с тщательно скрываемым интересом. Для уроженца Черной Земли долгое плавание по морю сродни полету в небе. Оно случается примерно так же часто. Настоящий египтянин привык видеть Нил каждую минуту своей жизни, а если он его не видел, то начинал впадать в тоску и уныние, будучи разлучен со своим богом. Те писцы и воины, что служили в земле Речену(4), тосковали сильно и приносили жертвы бессмертным, мечтая отправиться в Страну возлюбленную, когда истечет назначенный им срок службы.

Родители писца, отправленного в это плавание, не отличались особенной фантазией, иначе уж точно придумали бы сыну иное имя. Сети, данный богом Сетом, так назвали они своего отпрыска, которому самой судьбой уготовано служить в канцелярии. Так делали десятки поколений его предков, а потому и для него не мог быть уготован иной жребий. Тем не менее, имя своему сыну они почему-то дали воинское, потому как богу Хаоса поклоняются лишь те, кто льет чужую кровь, а не чернила.

Для писца подобное поручение было назначено в виде наказание за проступок. Только вот за какой, он не признавался нипочем, как ни пытался Рапану сблизиться с ним. Египтянин отделывался односложными ответами, да и те выдавал скупо, словно нехотя. Ему отведена роль в самом конце. Он должен привести корабль в нужный рукав, и точно к назначенному месту. Его величество повелел морских разбойников истребить до последнего человека, а для этого они должны углубиться в тростниковые заросли Дельты. Ловушка захлопнется, а воины Та-Мери исполнят свой долг так, как велят им боги.

Каждый день египтянин шел на нос корабля, ставил перед собой женскую фигурку с львиной головой и тянул какой-нибудь заунывный гимн. Что-то вроде этого:

Приветствую тебя, Сехмет, Госпожа Ужаса!

Великая Львица, чей рёв потрясает небеса!

Дочь Ра, Пламенем Ока его пылающая!

Та, чьи когти разрывают мятежные сердца.

Ты – Гроза Врагов, Чей Гнев Сжигает Земли!

Твоё дыхание – ураган огня,

Твой взор – стрела, пронзающая тьму!

Ты – Та, Кто Сеет Ужас в Странах Варваров!

Пред тобой трепещут даже боги!

Восстань, о Львица, в сиянии Ра!

Пусть твои сети уловят врагов Та-Мери, Земли Возлюбленной!

Пусть твои клыки сокрушат мятежников!

Пусть твой хвост сметает полчища нечестивых!

Напои землю их кровью так,

Как делает это в половодье священный Нил!

Да падут враги та-Мери,

Как падает змей Апоп перед Амоном!

Да станут прахом их имена,

А тела истлеют без погребения.

А ты, о Сехмет, Карающее Око Ра,

Вернись в свой храм, утолив голод своего меча!

Но будь готова вновь ринуться в бой!

Так он бубнил изо дня в день, пугливо поглядывая за борт, едва только волна поднималась хоть на ладонь выше, чем обычно. Он хорошо знал протоки Нила, а в море выходил всего несколько раз, да и то недалеко от берега, переплывая из рукава в рукав. Рапану же, привычный к качке и к крику морских птиц, тщательно прятал свое пренебрежение. Египтяне – отменные строители и земледельцы, но никудышные моряки. Они с трудом доплывают до Библа и Кипра, а где-нибудь в Аххияве их и вовсе не видели. Они зависят от тех, кого называют варварами, но никогда не признают этого. Гиксосы познакомили их с колесницами и составным луком, а хетты – с железом. Они не могут жить без дерева Ханаана и кипрской меди, обладая в достатке лишь зерном и золотом. Да и то все свое золото они прячут в царские могилы, где оно столетиями лежит безо всякой пользы(5).

– Господин! – обратился кормчий к Рапану и ткнул пальцем в горизонт. – Вход в восточный рукав! Пер-Амон(6) совсем рядом!

– Ночуем здесь, – скомандовал Рапану. – Надо подождать остальных.

– Бог Йамму! – пробурчал кормчий. – Что-то уже и мина золота не кажется мне такой большой платой. Унести бы отсюда ноги…

– Я все слышу, – недовольно сказал Рапану. – Ты согласился на эту цену и дал клятву, старик. Так что не гневи богов! Закрой свой рот и правь к берегу.

Он приложил ладонь ко лбу, разглядывая сотни кораблей, растянувшихся до самого горизонта. Они будут собираться еще пару дней, а потом зайдут в восточный рукав. Их уже заметили, Рапану острым молодым взглядом засек столб пыли, поднявшийся вдали. Гонец на колеснице поскакал к ставке самого Великого господина Ур-мешау, главнокомандующего войском. И что-то подсказывало сердцу Рапану, что эту победу его величество Рамзес не отдаст никому. Он сам будет командовать своей армией.

Роль Рапану будет исполнена совсем скоро. Северяне знают, что их ждут в Пер-Рамзесе. Плывешь на юг, а потом поворачиваешь на запад, в прорытые трудолюбивыми крестьянами оросительные каналы. Они приведут куда нужно… Там совсем рядом…

1 Гаула – финикийское грузовое судно, модификация «круглого корабля». Стала появляться примерно в описываемое время. Гаула несла до 500 тонн груза и была несомненным прорывом в кораблестроении.

2 Джахи – египетское название области от Ашкелона до Ливана. Сухопутная битва при Джахи между «народами моря» и войском Рамзеса III произошла в 1178 году до н.э. Наступление захватчиков шло из Амурру, разгромленной ранее страны в центральной Сирии, которая стала их форпостом.

3 Хапи – бог разлива Нила.

4 Речену – египетское название территории от Синайской пустыни до хеттских владений в Сирии.

5 Экономика Египта была довольно примитивной, имея преимущественно меновый характер. Как ни странно, но она оживилась во времена кризиса XX династии, когда гробницы царей стали массово грабить, и золото пошло в торговый оборот. До этого вся жизнь страны была подчинена цели обеспечить достойное посмертие своему царю. В описываемое время строили погребальный храм в Мединет-Абу, который дошел до наших дней. После смерти Рамзеса III Египет уже не мог себе позволить монументального строительства.

6 Пер-Амон – будущий римский Пелузий. В описываемое время гавань Пер-Амона еще не затянулась илом. Позже пересохнет и восточный рукав Нила, а Пелузий будет стоять в пяти километрах от моря. Эта местность славилась производством льна и пива.