Текст книги "Женщина не прощает"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Утром ревнивая Виолетта устроила благоверному допрос: во сколько явился под родной кров, что делал всю ночь, не пришли ли девицы разбавить компанию мужчин-преферансистов.

– Чтоб сегодня ни-ни! – предупредила Юрия суровая супруга.

Она уже позавтракала, но нетерпеливо поглядывала на часы, намереваясь отправиться в особняк Заграйского и там плотно откушать. В одиннадцать Виола решила, что пора, и супруги Зорич вышли из дома.

Шагая рядом со слоноподобной женой, Юрий размышлял, зачем она вчера спускалась в подвальный этаж, где хозяин дома принимал водные процедуры, и о чем толковала с ним?

Он не имел возможности подслушать их разговор – неудобно было при ребятах устремляться вслед за женой, – но догадывался, что неспроста благоверная потащилась в полночь к его бывшему компаньону.

Оказав сокурснице первую медицинскую помощь, – за неимением ватной палочки пришлось рисовать по мягкому месту пальцем, – Егор порадовал девушек:

– В холле уже накрыт стол, ломящийся от яств и напитков.

Манюня подошла к зеркалу и  попыталась придать пристойный вид своей короткой прическе. Во время вчерашних банных игрищ волосы намокли, а фен девушка не захватила. Явившись в свою спальню уже на рассвете, подруги рухнули в постель с мокрой головой. Сейчас Манины тонкие, светлые волосы торчали во все стороны, а их обладательница напоминала вихрастого подростка. Инне было проще – у нее длинные волосы, и она стянула их в конский хвост. Ночные развлечения не оставили никакого следа на лице восемнадцатилетней девушки, но лишней красоты, как известно не бывает, и потому Инна, высунув кончик языка, старательно подкрашивала ресницы.

– Ты водку со стола, что ль стащил? – поинтересовалась Маня, кивая на бутылку.

– Не, из холодильника. Влез в окно кухни, когда Маринкина мамаша вышла в холл, и позаимствовал на лечебные цели. Как поживает твоя корма?

– Когда стою – не болит, но сидеть проблемно.

– А чего ты повадился в окна сигать? – спросила Инна.

– А так проще, – жизнерадостно поделился своим ноу-хау сокурсник. – Вашу дверь я подергал, а она заперта. Хотел пригласить вас к столу. – Егор шаркнул ножкой, склонился в поклоне и изобразил, будто метет пол шляпой со страусовым пером. – Но решил не тревожить ваш покой. Выпил-закусил, а потом надумал приобщить и вас к процессу. Обежал дом по периметру, заглядывал во все окна и в результате этих изысканий обнаружил Маньку, демонстрирующую свой оголенный зад. Переть водку со стола я счел дурным тоном и влез через открытое окно в кухню, когда там никого не было, вот и все. – Он еще раз изобразил полупоклон и поторопил сокурсниц: – Хватит малеваться, девчонки, и так красивые.

Ровно в одиннадцать явились Нора с Региной. Жека оставался на ночь у Аллы, так что вся веселая четверка была в сборе. Хмурился лишь верный оруженосец.

– Ты чего насупился, Толян? – спросила Алла.

– Дак это... – мялся он, раздумывая, как бы сказать так, чтобы не напоминать ей о недавней операции и о переживаниях питомцев.

– Ну, рожай-рожай, – подбодрила верная боевая подруга. – Я же вижу, что ты не в себе.

– Давай Демку с Персом с собой возьмем! – выпалил Толик.

– Так их же гости затопчут! А Демимур никогда не видела такого скопления людей, обалдеет наша крошка. Всех обтявкает, и будет суматоха.

У пуделихи была одна особенность – на незнакомых людей она вначале тявкала, а если потом признавала за своего, тут же лезла лизаться-целоваться.

– А я в тачке с ними посижу. Если там сад есть, погуляю. Демка никуда не денется, да и Перс от меня ни на шаг.

– Ну, ладно, – сдалась любящая хозяйка. – Соригинальничаем, заявившись большим, дружным коллективом. Как явствует из анекдота, евреи приходят в гости всей семьей, прихватив даже дальних родственников, а мы возьмем с собой четвероногих.

Большинство мест за огромным столом были заняты. Как и в ресторане, по правую руку от новобрачной восседала ее мать, а слева от Бориса – его младший брат Андрей. Марина выглядела уже повеселее, чем накануне, да и Иван приободрился. Новоиспеченный супруг, крепко проспавший эту ночь, как всегда, преисполненный самодовольства, поглядывал на гостей с видом патриарха.

Маня углядела свободный стул рядом с Юрием, – видимо, тот бдительно стерег это место до прихода подружек. Подойдя поближе, она ангельским голоском спросила:

– Можно мне здесь сесть?

Вчерашний партнер по банным играм просиял, а его габаритная супруга кинула на девушку неприязненный взгляд, но милостиво кивнула.

Инна обошла стол, села напротив подруги и подмигнула ей. Заметив это, Юрий еще больше засиял. Наградив его ответной улыбкой, Инна скинула сабо, осторожно протянула вперед правую ногу, нащупала ступню приятеля, пролезла под брючину и легонько погладила пальчиками его голень. Маня тоже приняла участие в игре. Уронив на пол салфетку, девушка ойкнула и полезла под стол, по пути скользнув рукой по внутренней поверхности бедра Юрия.

Открылась дверь, и в холл вошли новые гости.

– Привет веселой компании! – провозгласила Алла с порога.

Подойдя к новобрачным, она поздравила их и вручила подарок, – любительница приколоться и в самом деле купила в магазине “Интим” то, о чем говорила подругам, – сопроводив многозначительным взглядом и пожеланием:

– Чтоб хотелось и моглось!

Регина и Нора тоже поздравили молодых и преподнесли презенты, после чего все четверо заняли места за столом. Углядев окруженную молодежью Ирину, верная боевая подруга весело подмигнула и незаметно показала ей большой палец, мол, хорошо смотришься, так держать!

– Никак не пойму, из какого лагеря новенькие – старперов или молодых? – шепотом поинтересовался Егор у Петрушки.

Ирина услышала и, понизив голос, пояснила:

– Это мои подруги, а парень – любовник Аллы.

– Значит, нашего полку прибыло, – подытожил Егор.

Виолетта, большая любительница поесть в любое время суток, не заметила сексуально-застольных игр благоверного и его подружек. В данный момент она стояла задом к супругу, нависая верхней половиной своей туши над столом, и пыталась дотянуться до блюда с копченым угрем. Тем самым прожорливая дама продемонстрировала, что в погоне за одним упускаешь из внимания другое, а также известную истину: как мужа ни паси, он все равно на других женщин заглядывается. И не только заглядывается.

Толстуха бросила на новых гостей хмурый взгляд и вернулась к прерванному занятию. Переложив добрую половину блюда на свою тарелку, она потянулась за другим приглянувшимся ей деликатесом. На ее тарелке еды было уже “с горкой”, но Виолетта этим не удовольствовалась и, вытянув шею, высматривала, чем бы еще себя порадовать. Сидящий рядом с ней Саша с невинным видом протянул чистую тарелку:

– Возьмите, пригодится. На одной у вас все не поместится.

Матрона сердито зыркнула на него, но не унялась.

– Неужели кабаниха все это съест? – шепотом спросил свою герлфренд Кирилл.

– Не только умнет, но еще раза три за добавкой полезет, – со смешком ответила Нина.

– Судя по свиноматочной комплекции, аналогичными деликатесами все ее холодильники забиты под завязку.

– Халяву любят все.

– Святое дело – оттянуться в гостях, – прибавил Петрушка. Повернувшись к сидящей рядом с ним Ирине, он спросил: – Что тебе положить?

Услышав это, Виола подняла брови. Мимического выражения недоумения ей показалось мало, и она громко, с осуждающе-негодующими интонациями, вопросила:

– Вы уже перешли на “ты”?

– Как и положено после брудершафта, – растянув губы в дурацкой ухмылке, ответил Петрушка.

– Вот уж не ожидала... С виду – приличная женщина, – ханжески поджала губы матрона.

– Не волнуйтесь, мадам, вам никто не предложит выпить на брудершафт, – с серьезным видом заверил парень, сделав ударение на местоимении.

– А я и не собиралась! – заявила та.

– Лично мне вы этим сделали подарок. Видеть вас одно удовольствие, а не видеть – другое, – язвительно произнес оппонент.

– Гаденыш! – выкрикнула Виолетта.

– Некоторые женщины напоминают Грецию – все в древних развалинах, – многозначительно произнес Петрушка. – Или свалку по утилизации отходов. Или и то и другое.

– А ты голодный оборвыш!

– Разве это пожизненный недостаток? – невинно улыбнулся парень. – Между прочим, я уже сытый, а развалины – это навсегда. Свалка тоже, как правило, явление неизменное.

Присутствующие за столом прислушивались к их перепалке и посмеивались. Симпатии гостей несомненно были на стороне Петрушки. Мадам Зорич с чувством юмора явно не дружила, предпочитая оскорбления, как и все ограниченные люди. Ироничные реплики парня выводили ее из себя, но найти достойный ответ не удавалось, и она гневно пыхтела, став еще более отвратительной и смешной, напоминая комедийных актеров, утрированно изображающих гнев. Однако отрицательные эмоции ничуть не повлияли на ее аппетит. Прожорливая Виолетта смела с тарелки все и еще несколько раз вставала за добавкой. Наконец Саша, которому надоело нюхать ее подмышку, не вытерпел:

– Скажите, что вы хотите, и я подам вам блюдо.

– Я сама возьму! – заявила обжора, видимо, опасаясь, что парень ее обделит.

Аппетит у всех гостей, надо сказать, был отменный, и застолье, начавшееся как поздний завтрак, плавно перетекло в обед. Предусмотрительная Вера Дмитриевна это учла, так что стол был уставлен закусками на любой вкус.

Взяв глубокую тарелку с заливной осетриной, Жека положил трем подругам и собрался взять пару кусков себе, но Виола, ревниво наблюдавшая, как пустеет блюдо, – а вдруг ей не достанется! – взвизгнула:

– Что за наглость, молодой человек! Оделили своих, а я рыбу даже не попробовала!

Женя замер с наколотым на вилку куском заливного, не зная, то ли расхохотаться, то ли отдать ей свою порцию. Отпарировать в том же духе он и не помышлял – все ж дама, к тому же, значительно старше его.

– Какой же нужно быть идиоткой, чтобы столь беззастенчиво демонстрировать просто-таки патологическое обжорство,  – шепотом сказала подруге Нора, глядя на Виолетту с омерзением.

– Даже жаба считает себя красавицей, – хмыкнула Регина.

– Обычно толстяки добродушные, а эта озлобленная.

– Я люблю женщин и считаю их совершенством, – признался Женя. – Но сейчас думаю, что и природа допускает брак.

– Каждая ее грудь килограммов по пять, не меньше. И как тебе такое сокровище, господин любитель пышных форм? – поинтересовалась Нора.

– Я поклонник женской груди, – согласился собеседник. – Кто умный сказал, что женщина без бюста – как постель без подушки. Крутые формы радуют и эстетически, и эротически, но вымя этой коровы у меня положительных эмоций не вызывает. Даже на отъявленного грудиста такие жировые мешки не произведут впечатления, потому что неэстетичны. Забавную сценку рассказал народный артист Евгений Весник. Одна из жительниц Ялты, пышка с огромной грудью, – Жека упер кулаки грудь, выставив вперед локти, показывая, каких размеров был бюст, – весьма оригинально мыла эту часть тела. Раздевалась, оставшись в панталонах до колена и ничуть не стесняясь присутствующих, входила в воду, наклонялась, – при этом соски почти доставали до ступней, – и намыливала каждую грудь хозяйственным мылом. – Рассказчик нагнулся в Г-образную позу и сделал рукой несколько энергичных движений от пола к своим плечам. – А потом делала вот так. – Женя потер воображаемые груди одну о другую, будто стирал белье. Подруги прыснули, а он прибавил: – Эта дама положила глаз на одного мужичка, но тот побоялся, что не сумеет обнять партнершу столь необъятных размеров, а она ему: “Ты много теряешь! Я ласковая!” Когда и это не произвело на него впечатление, бабонька говорит: “Если тебя кто обидит, ты мне скажи, я его сиськой зашибу!”

Виолетта навострила ушки и прислушивалась, хотя Жека рассказывал лишь своим спутницам, намеренно понизив голос, и не преминула встрясть, громогласно заявив:

– Лучше быть женщиной с формами, чем такими тощими, чем эти... – Она пренебрежительно кивнула на Нору с Региной.

Алла, весьма поднаторевшая в ироничных пикировках еще со студенческих времен, не могла оставить хамскую реплику без внимания.

– Вы, милочка, как верблюд перед многонедельным походом по пустыне, решили наесть жировые горбы, только они у вас спереди, а не на спине, –  с приятной улыбкой произнесла она неприятные слова.  – Вам пора попоститься лет этак пять, а еще лучше – до самой смерти.

Виола задохнулась от возмущения. Пока она собиралась дать отповедь, Алла невозмутимо процитировала фразу из фильма “Полосатый рейс”:

– Тигров больше не кормить!

Постепенно пустые места за столом заполнялись гостями. В гостиной стало шумно, как обычно, когда собралось много людей, усиленно налегающих на горячительные напитки. Никто никого не слушал, все говорили одновременно, стараясь перекричать других.

На всех торжествах Алла была тамадой, веселила и объединяла даже разномастную компанию, но сейчас ей не хотелось брать на себя эти обязанности. Жених ей не симпатичен, мотивы, по которым он женится на полуребенке, понятны, невеста ничего, кроме сочувствия, не вызывает, а потому желать им то, что обычно желают на свадьбах, – явное фарисейство. Аллу и смешил, и немного раздражал самодовольный вид Бориса, а потому она решила размяться ироничными тостами. Попросив Жеку наполнить ее бокал, она встала и произнесла:

– Любовь одна, но подделок под нее немерено. Так выпьем же за умение отличать настоящее от поддельного!

Гостям было все равно за что пить, и тост вызвал одобрительный гул. Его двойной смысл поняли лишь студенты и Аллины друзья. Догадалась, что имела в виду гостья, и Марина – залилась румянцем, смутилась и опустила глаза.

Переглянувшись с Аллой, острячка Нора подмигнула и тоже произнесла тост:

– Жан де Лабрюйер говорил: “Чем больше милостей дарит женщина мужчине, тем сильнее она его любит и тем меньше любит он ее”. Так выпьем же не за мужчин, а за нас, любимых!

Новый тост вызвал бурное одобрение прекрасной половины гостей, но и сильная не упустила повод выпить. Решив разбавить тостирующих дам тостирующим джентльменом, поднялся Жека:

– Выпьем за женщин, которых не волнует, если муж волочится за каждой юбкой. Ведь пес тоже гоняется за любой автомашиной, но догнав, не знает, что с ней делать!

И опять тост больше понравился женщинам, но и мужчины расплылись улыбками, демонстрируя, что не лишены чувства юмора.

– Давайте выпьем за счастливые браки, – подхватила эстафету Алла, многозначительно посмотрев на новобрачных. – Пусть жена на праздники дарит мужу норковую шубу, а он ей – пачку презервативов.

Решив, что программу-минимум она уже выполнила, Алла села и вдумчиво занялась едой. После нее никто тостов не произносил, застолье было скучным, присутствующие вели себя так, будто они на поминках, а не на свадьбе. Наконец гости наелись-напились и стали потихоньку расползаться по холлу и прилегающим территориям.

– Если ты встаешь из-за стола, а он двигается, значит, пора совершить променад, – заявила Алла, поднимаясь.

Оглядев гостиную, она заметила Ирину, подошла к ней и, подмигнув, заметила:

– В хорошую компанию ты попала, дорогая. Я, правда, приехала в чужой монастырь со своим самоваром... Я хотела сказать, в Тулу со своим уставом. Но не прочь повеселиться. Как тут – еще никого не убили?

– Пока нет, – понизив голос, ответила Ирина.

– Но есть надежда?

– Смотря на что вы надеетесь, – встрял Петрушка. – Лично я не прочь увидеть старичка на дне бассейна.

Хозяин дома подошел к подругам, дегустирующим коктейли в обществе Жеки, и осклабился, продемонстрировав полный рот фарфоровых зубов очень хорошего качества – тысяча долларов штука, – американские дантисты стоят дорого!

– Норочка, как я рад тебя видеть, – засюсюкал Борис.

Бывшая любовница неописуемой радости не испытывала и сдержанно ответила:

– Спасибо за гостеприимство. У тебя хороший повар и классные напитки.

– Непременно прислал бы тебе приглашение, но не знал твоего адреса, – разливался соловьем потасканный потаскун.

– Я интуитивно это почувствовала, вот и пришла, – подыграла девушка.

Она достала пачку сигарет, а хозяин дома взял ее под локоток:

– Пойдем в более уютное место, посидим, поболтаем.

Он провел ее по боковому коридору до мини-холла, где стояли два кресла и овальный столик из шлифованного оникса.

– Норочка, жаль, что мы расстались... – глядя ей в глаза, проникновенно начал Борис.

– Лично мне – ничуть, – усмехнулась она, уже догадываясь, что последует дальше.

– Я так тебя любил...

Однако Нора не собиралась поддаваться на его слащавый тон:

– Да ты просто тянешься к молоденьким, вот и вся любовь. Мне тогда было двадцать, после второго развода я решила иметь дело только с богатыми, потому и спала с тобой. Пусть у тебя плохо стояло, зато с тех пор у меня есть дорогой сапфировый гарнитур.

Девушка язвила сознательно. Она никогда не прятала свой острый язычок и не мимикрировала под окружающих. К чему это фарисейство – ах, свадьба, ах, новобрачный! Уж кто-кто, а она-то знает Бориса Заграйского как облупленного.

– Ну зачем ты так говоришь, Норочка? – укоризненно произнес экс-любовник. – Мне кажется, ты немножко любила своего папика.

– Это тебе только кажется. Ты желал слышать эти слова, и я их произносила, потому что знала, сколько стоит твой подарок – ты ведь нарочно оставил ценник. Вот такой товарообмен: эрзац-любовь против натуральных драгоценностей. Ты просто платил за разницу в возрасте, за то, что у тебя плохо с потенцией, разве не так?

– Нет, Норочка, ты не права, – не унимался Борис. – Я тебя любил. А подарки делал от чистого сердца.

– Значит, я честно отработала свой гонорар, – спустила его на землю бывшая партнерша по сексу. – Здесь много симпатичных девушек, быть может, одна из них согласится на чейнч: подделка под любовь на нечто реально-материальное.

Покинутый подружками, Юрий Зорич опять загрустил, погрузившись в невеселые размышления.

Десять лет назад трое приятелей подвизались на ниве страховой медицины, фонды которой в конечном итоге обогатили их стартовым капиталом. Третий подельщик, Владимир Романчук, уже восемь лет обретается в США, в России почти не бывает, да и вообще не опасен. Чего не скажешь о Борисе Заграйском. Устроив поджог в офисе их фирмы, предусмотрительный мерзавец заблаговременно вывез часть документов. Знал бы Юрий, где тот их хранит, – давно нашел бы способ добраться до бумаг. Но ни в офисе фирмы Заграйского, ни в его загородном доме их нет, это Зорич уже выяснил.

Познакомившись с Любашей, Юрий всерьез задумался о разводе и оповестил о своем намерении благоверную. На что Виолетта заявила: “Никогда! Мне известно, где Борька хранит документы. Если я попрошу, он мне их отдаст. А я отнесу их в налоговые органы. Тебя заставят выплатить все налоги за десять лет, да плюс пени, – набежит столько, что останешься без штанов”.

Юрий был уверен, что его сволочная супруга именно так и поступит. “Все мне-мне-мне, а если не мне – то никому”, – вот ее девиз. Себя она обеспечила по максимуму. На ее личном банковском счету и в загашнике, где хранятся наличные, средств достаточно, чтобы прожить до конца дней, ни в чем себе не отказывая, дом и машину алчная Виола отсудит, да плюс бриллианты, которые она усиленно скупала за годы их супружества. А что будет с ним, – ей безразлично. Раз решил уйти к другой, – пусть уходит нищим. “Посмотрим, нужен ли ты ей без штанов”, – злорадствовала бегемотиха с повадками акулы.

После всех выплат он и в самом деле останется почти на бобах. Его знакомый почти два года судился, когда его прихватила налоговая за дела четырехлетней давности. Сокрытая от налогообложения сумма была несоизмеримо меньшей, чем у Юрия Зорича, но за шесть лет набежали астрономические пени – за два года судебных тяжб штраф тоже капал, – в итоге приятель снял все со счетов и срочно продал всю собственность, чтобы выплатить долги государству. Сейчас с этим строго – сокрытие налогов уголовно наказуемо.

“Заграйский ничуть не пострадает, если всплывут прошлые грешки”, – пришел к неутешительному выводу Юрий. Вроде бы, вместе дела проворачивали, но Борис заблаговременно подстраховался: его подписи нет ни на одном документе. Официально главой страховой компании “Медицина и гуманизм” считался Юрий Зорич, его правой рукой был Владимир Романчук, они и подписывали все бумаги. Борис примкнул к ним не сразу, а через полгода, и делал вид, что не претендует на руководящую должность. На самом же деле он все заранее предусмотрел.

С приходом Бориса Заграйского дела фирмы резко пошли в гору – уж чего-чего, а деловой хватки и предприимчивости ему не занимать. Да и знакомств немало, он умеет втереться в доверие даже к сильным мира сего. Обеспечился поддержкой чиновников высшего звена, всех щедро оделил, и фирме “Медицина и гуманизм” дали зеленый свет. Программа их компании, составленная, кстати, Заграйским, была многообещающей. Если бы претворить ее в жизнь, медицинское обслуживание населения значительно улучшилось бы. Почти как на западе – человек выплачивает из зарплаты страховку, а за это его всю жизнь будут лечить по высшему классу, в лучших клиниках.

Помимо поддержки на самом высоком уровне, Борис Заграйский прилепился к руководителям крупных предприятий, наобещал им с три короба, и те без звука перевели на счет кампании “Медицина и гуманизм” значительные средства. Самим директорам тоже немало перепало от этой сделки, так что они внакладе не остались. Грабя собственное предприятие, начальники изображали заботу о здоровье служащих, тем самым отвлекая внимание от собственных делишек.

Трое подельщиков не собирались выполнять официальную программу страховой компании “Медицина и гуманизм”, а пустили фонды в оборот, как в те времена делали все. Как известно, деньги делают деньги. Зачем средствам лежать без дела?! Они должны работать и приносить прибыль. Страховой фирме не полагалось заниматься ни коммерческой деятельностью, ни игрой на бирже. Да кто в те времена соблюдал законы?! Раз выгодно, – значит, целесообразно.

Зоричу и Романчуку и в голову не пришло настаивать на официозе статуса Бориса Заграйского. Раньше у них был другой коммерческий директор, лентяй и рохля, его держали лишь за неимением иной кандидатуры. Заняв эту должность, Заграйский, как и его предшественник, не имел права подписи. Поначалу Юрий с Владимиром считали это своего рода подстраховкой – мало ли каких дел натворит этот ловкач! Имея доступ к печати фирмы и возможность подписывать финансовую документацию можно провернуть за спиной компаньонов крупную аферу и скрыться в дальние страны – так делали многие. Зорич и Романчук не стали бы гонять по всему миру бригаду сыщиков, а затем киллеров, дабы поквитаться с вероломным компаньоном. Так бы и ушел, обеспечив себя финансово, а им пришлось бы расхлебывать последствия его махинаций.

Заграйский, против их ожиданий, не настаивал на равных правах с компаньонами. Хотя, надо отдать ему должное, львиную долю дел провернул именно Борис. А делили доходы на троих. Когда фонд фирмы стал значительным, его также поделили на три части. Спустить все на тормозах тоже помогли  связи Бориса. Влиятельные знакомые обеспечили хорошее прикрытие, и никто не пришел с угрозой: “Отдайте наши денежки, а то...”. Так что своим теперешним благосостоянием Юрий Зорич во многом обязан бывшему компаньону Заграйскому.

У Норы были свои счеты с Борисом Заграйским. Если его уже прихватил склероз, то она-то расстройством памяти не страдает.

Девушка полагала, что использует Бориса, как и других состоятельных любовников, а на самом деле, они пользовались ею. Что им деньги?! Денег у них много. “Старый кошелек” не разорится, расщедрившись на цацку-шубку своей крале, зато, как вампир – кровью, подпитается свежестью ее юного тела. Это дорогого стоит, а в реальности обходится дешево.

Когда-то Нора радовалась, что придумала замечательный способ устроиться в жизни за счет мужчин. Гордилась собой – вот я какая, верчу своими папиками, как хочу! На самом же деле ее “идея” стара, как мир, и называется “продажной любовью”. И неважно, что уличная проститутка делает клиенту минет в подъезде, а девушка Нориного статуса принимает богатых любовников в шикарной квартире и берет дорогие подарки. Суть одна: я тебе – секс-услуги, ты мне – материальное вознаграждение.

Борис Заграйский не просто один из ее папиков. Он подвернулся в тот момент, когда Нора только что рассталась со своим вторым мужем, психопатом и садистом, и пребывала в полном душевном раскардаше: этот амбал нещадно избивал ее, что катастрофическим образом повлияло на ее самооценку. За год супружества она чуть не стала инвалидом – и физически, и душевно.

Видимо, у Бориса Заграйского особый нюх на несчастных женщин. Красивых, но попавших в переплет. Поначалу он играет роль этакого доброго дядечки, на плече которого хочется выплакаться, обхаживает и одаривает, жертва оттаивает, а потом оказывается, что она попала из огня да в полымя.

“Больше ни один мужчина не станет меня пользовать, я буду ими пользоваться”, – решила наивная Нора.

Заграйский был первым, от кого она приняла дорогой презент, полагая, что это всего лишь знак внимания. Потом девушка на собственной шкуре убедилась в правильности поговорки: “Бесплатный сыр бывает только в мышеловке”. Но это ее не остановило. “Я молода и хороша собой, пусть мои папики раскошеливаются за право обладать мною”, – придумала она самооправдание и с легкостью брала у своих любовников и деньги, и подарки.

А ведь, если копнуть вглубь, Борис Заграйский ее развратил. И она несколько лет занималась тем, что подразумевается под “продажной любовью”. Не встреть она Бориса, ее жизнь сложилась бы иначе.

...После того, как компания “Медицина и гуманизм” приказала долго жить, предприимчивый Заграйский пустился в самостоятельное плавание по волнам бизнеса и теперь миллионер. Владимир Романчук тоже не бедствует – вывез свои капиталы за рубеж и основал собственную фирму. Аутсайдером в этой троице оказался Зорич. Средства без дела не лежали, но у него нет таких связей, как у Бориса, а без этого в России высоко не подняться. На жизнь жаловаться грех, хватает и на потребности алчной Виолы. Но если на него наедут налоговые органы, он и в самом деле останется сир и нищ.

Если в руки налоговикам попадут документальные свидетельства деятельности троих компаньонов, – пострадает один Юрий Зорич. Володя Романчук уже давно гражданин другой страны, Заграйский ни в одном документе не фигурирует, и Зорич ответит за всех троих. И, между прочим, ему придется выплатить не одну треть, а всю сумму.

Дура Виола, пригрозив, что супруг останется “без штанов”, допустила одну маленькую неточность – не без штанов, а без головы. Все начальники, которые в свое время перевели значительные средства на счет компании “Медицина и гуманизм”, сейчас на коне, еще больше набрали силу, а у него, Юрия Зорича, уже нет той поддержки в верхах, которую раньше обеспечивал Борис Заграйский. Много лет назад руководители переводили деньги предприятия, не свои, а потому не скупились. А сейчас они стали владельцами этих заводов-фабрик. Пусть у них средств немало, но кто ж откажется от полумиллиона-миллиона долларов?! Пусть самим директорам обломилось от взаимовыгодной махинации, но ни в одном документе это не отражено. Однако есть документальное подтверждение, что со счета такой-то фабрики поступила энная сумма на счет страховой компании. Судиться с давно не существующей фирмой “Медицина и гуманизм” бессмысленно, но есть и другие способы вернуть долг. И вот тогда, фигурально говоря, можно лишиться головы. Фактически голова останется, на зачем трупу эта часть тела?!

Пока Юрия Зорича не трогали – все знают, что он приятельствует с Борисом Заграйским, а тот силен, влиятелен и зубаст. Борис Гаевич покровительствовал бывшему компаньону – любил Заграйский показать себя человеком широкой души. Хотя о великодушии, разумеется, речь не идет; мерзавцы нередко желают предстать благодетелями. Всем деловым людям известно, каков он на самом деле, однако Борис Заграйский считает, что он лучше своей репутации.

Потерпев фиаско с Норой, потасканный ловелас решил попытать счастья с ее подругой – та тоже яркая, красивая девушка. Воспользовавшись тем, что бывшая любовница зашла в туалет, хозяин дома подошел к Регине и увлек ее в тот же мини-холл – перекурить и поболтать.

– Вы в какой сфере трудитесь, Региночка?

– И.о. Генерального директора ЗАО “Атлант”, – с усмешкой ответила девушка.

 – Как? – изумился новобрачный. – Это же фирма Георгия Натановича Новицкого!

– А я его дочь.

– О, как приятно, – засюсюкал Борис. – Ну надо же... Такая молодая, такая красавица! Как же вам удается справляться со своими обязанностями?

– Ловлю на живца немолодых бизнесменов вроде вас. – Регина откровенно насмехалась, но Борис не желал замечать ее ироничного тона. – Вы же не откажете мне, если при подписании контракта между нашими фирмами я попрошу о некоторых уступках?

– Разумеется, Региночка! Как же можно отказать такой красивой женщине?! – залебезил побитый молью донжуан.

– Ну вот я и раскрыла свои профессиональные секреты. Ловлю на живца, то есть, на собственную внешность, и знаете, попадаются весьма жирные караси, – расхохоталась и.о. генерального директора.

Борис радостно заржал, а потом заверил:

– Я вовсе не прочь попасться на вашу удочку...

– Значит, договорились. Как только закончится ваш медовый месяц, приходите в офис “Атланта”, и мы подпишем договор на моих условиях.

– Лучше вы ко мне приходите, Региночка, – многозначительно произнес престарелый потаскун.

– Наживка за карасем не гоняется, – отпарировала собеседница.

Когда Регина с Борисом вышли в холл, Алла сидела в курительной. От нее не укрылись пробежки новобрачного под ручку то с одной ее подругой, то с другой, и она со смешком поинтересовалась:

– Борь, ты со всеми там уединяешься или только с дамами не старше двадцати шести?

– Да тебе и двадцати шести не дашь, Аллочка, – отпустил он банальный комплимент, с готовностью приняв обращение на “ты”, хотя в своем кругу они друг другу “выкали”.

– Ну, тогда и меня веди в нумера! – заявила она, вставая.

Оказавшись в мини-холле, который хозяин избрал для приватных бесед с дамами, Алла с ходу заявила:

– Борь, а ты знаешь правду жизни: чем старше мужчина, тем моложе любовница?

– А почему бы и нет? – горделиво выпятил грудь потасканный потаскун.

– Когда плохо стоит, проще купить молоденькую, которая в постельных утехах ничего не смыслит, с ней можно просто потереться или сказку на ночь рассказать, правда, Борь?

Реплика насмешницы ему очень не понравилась, и он уже открыл было рот, чтобы ей возразить, но Алла, смеясь, перебила: