Текст книги "Женщина не прощает"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Ему очень нравилась эта загадочная женщина и хотелось узнать ее получше. Уже одно то, что она обратила в однолюба знаменитого ловеласа Игоря Северина, заслужившего свое прозвище Казанова, говорило о многом. Тот целый год был в нее влюблен, использовал все фирменные приемы обольщения, но Снежная Королева держалась неприступно[22]22
  Диля Еникеева. “Вист втемную”.  “Казанова”. “Две взятки на мизере”.


[Закрыть].

“Удивительная женщина. Тот самый омут, в котором тысяча чертей, – года два назад поделился с ним Казанова, в то время страдавший по Ларисе на расстоянии. – Эти мерцающие зеленые глаза... Колдунья, да и только”.

У Ларисы Ивлевой и в самом деле колдовские глаза, да и вообще она женщина-загадка. Аристократическая внешность, изысканные манеры, – все знали, что она происходит из старинного княжеского рода, – и при этом склонна к авантюрам.

О ее любовных романах ходили легенды, но она умела хранить свои тайны.

В феврале прошлого года заместитель  Ларисы, он же – ее поклонник, получил пулю в сердце, и эта новость всколыхнула весь деловой мир[23]23
  Диля Еникеева. “Вист втемную”.


[Закрыть]. До сих пор поговаривают, что тот меткий выстрел – дело рук Ларисы Ивлевой, но она держалась как ни в чем не бывало и не обращала внимания на сплетни. Никто так и не узнал, почему парень убит, и сейчас Евгений Сергеевич подумал, что пошляк Борис Заграйский сильно рискует, позволив себе бестактность.

Лариса Ивлева не из тех, кто такое спустит.

– Ребята, давайте, уходя из ресторана, прихватим с собой остатки горячительного, – предложил Веник, имевший еще одно прозвище – “полстакана”, поскольку, не в пример сокурсникам, пьянел от небольшой дозы спиртного. – Чё добру-то пропадать! Я из дому полиэтиленовые пакеты прихватил, на всякий случай – бутылок-то на столе море.

– Старперы схавают горячее, десертом побалуются и двинут на хаус – тут многие рядом живут, а москвичи отправятся почивать в особняк Заграйского. Ну, а наш праздник продолжится, – радостно потер руки Петрушка.

– Тогда и закуску прихватите, – посоветовала Надя. – Упьетесь же.

– Сама, гляди, не упейся, – подначил Леша. – Забыла, как чуть не выпала из окна, перепутав его спьяну с дверью? Мы с Сашкой еле успели ухватить тебя, а то бы носили всем курсом цветочки тебе на могилку.

– И вовсе я ничего не перепутала, – возразила девушка. – Просто вы надымили в комнате до сизости воздуха, а я хотела хлебнуть глоток кислорода. Тут Санька прилепился и стал меня тискать. А я щекотки боюсь – ужас! Хотела извернуться да дать ему хорошенько и чуть не свалилась с подоконника.

– Лучше бы уж дала, – проворчал Саня.

– Только по морде, – отпарировала Надя.

Наблюдая за единственной на площадке танцующей парой, Евгений Сергеевич видел, что Ларисе неприятен Борис. На ее лице застыла холодно-презрительная гримаса, а когда партнер склонялся к ней, она брезгливо отстранялась. Пару раз лицо Лары исказилось гневом – глаза сузились, и без того бледные щеки побелели, она закусила губу и с ненавистью посмотрела на Бориса.

А тому все нипочем! – старый пакостник мерзко улыбался, беспрестанно облизывал толстые красные губы и что-то шептал партнерше на ушко, пытаясь прикоснуться щекой к ее щеке, хотя она каждый раз отклонялась.

Уже не раз у Евгения Сергеевича возникало желание вмешаться и избавить Ларису от малоприятного партнера, но он колебался – не будет ли это невежливо? – все-таки новобрачный. Наконец Ростоцкий решился, но тут музыка закончилась, а Борис увлек партнершу в угол площадки.

Лариса могла бы уйти и вернуться на свое место за столом. Но не ушла. И Евгений Сергеевич не стал вмешиваться.

– Ирина, приходите к нам, – пригласила Маня. – Мы магнитофон и гитару прихватили, будет весело. Нам уже показали комнаты, где кто ночует. У кого будем гулять? – спросила она сокурсников.

– Да какая разница? – за всех ответил Кирилл. – Где будет шумно, туда и заглядывайте, – посоветовал он Ирине.

– Хорошо, – согласилась та. Теперь она уже не жалела о том, что пришла на свадьбу Бориса Заграйского.

Грязную посуду со столов уже убрали, официанты разносили горячее, а гости покинули насиженные места и фланировали по залу и вестибюлю, так что можно было занять любое свободное место. Что Ирина и сделала, оказавшись в гуще парней и девушек. В обществе юных друзей она чувствовала себя комфортно, подумав: “Такое ощущение, будто я скинула десяток-другой лет”.

Ирина вспомнила опыт своей приятельницы, которая в командировках предпочитала поселиться с молоденькой сотрудницей, хотя по своему статусу имела право на отдельный номер. “Я всегда стараюсь быть с молодежью и сама чувствую себя молодой, – говорила она. – А поселишься с солидной дамой и будешь вечерами слушать про работу или ее семейные проблемы”.  И в самом деле, к юной соседке приходили парни, весь вечер в номере стоял дым коромыслом, и сорокачестырехлетняя дама тоже веселилась от души. Да и другом сердца, бывало, обзаводилась – в качестве отдушины от тягот многолетнего супружества с опостылевшим мужем. Вне командировок она тоже предпочитала общаться с молодежью, мотивировав так: “Рядом с тетенькой в возрасте и ты выглядишь теткой, а когда у тебя молоденькая подруга – и ты молода”.

К столу Лариса вернулась уже спокойной. Евгений Сергеевич встал, отодвинул ее стул, дождался, пока спутница сядет, и занял свое место.

Гостья не обращала внимания на стоящего рядом Бориса, но тот почему-то не уходил.

– Я все же не теряю надежды, Ларочка, – многозначительно произнес он, обращаясь к сидящей к нему спиной гостье.

Она повернула голову, смерила его высокомерным взглядом и холодно промолвила:

– Лучше бы ты не терял чувство собственного достоинства.

– А я не потерял ни одного их присущих настоящему мужчине качества, – осклабился престарелый донжуан.

– За исключением такта, чувства меры, порядочности, памяти и потенции, – тихо произнесла Лара, но новобрачный услышал и, наконец, ретировался.

Поддерживая беседу со своим спутником, Лара размышляла о том, что услышала от Бориса. Ей было известно, что он развратен, но она не знала, что он, ко всему прочему, подонок.

Она не собиралась оставаться безответной овечкой. Лариса Ивлева, при всей ее внешней женственности, умела быть и жесткой, и беспощадной.

Ростоцкий предполагал, что во время танца произошел неприятный разговор, но не знал, что Борис ляпнул такое, чего не спустит ни одна уважающая себя женщина, и Лара пообещала себе, что впредь будет придерживаться Аллиного девиза: “Ничто не должно остаться неотмщенным”.

– А с новобрачными ты знакома? – спросила хозяйку дома Регина.

– Жених – Борис Заграйский, с которым у меня были деловые отношения.  А невесту в глаза не видела. Женится он скоропалительно, и мне очен-но любопытно – отчего такая спешка?

– Я знаю Бориса Заграйского, – оповестила Нора. – Около пяти лет назад он был моим любовником.

– Ну и как Борька показал себя в этом качестве? – полюбопытствовала Алла.

Девушка пожала плечами:

– Нормальный папик. Не скупой. На тот момент меня в мужчинах интересовало только эта черта. Замуж я не собиралась – мне и двоих неудачных браков хватило. Нищие парни, которые попользовались за мой счет, меня уже не привлекали, а потому я предпочитала немолодых и состоятельных.

– Странно, почему Борис не пригласил тебя на свадьбу...

– Мы давно не поддерживаем отношений.

– Ирина сказала, что этот перпетуум кобеле созвал женщин, с которыми спал давным-давно, все они уже в возрасте, за эти годы постарели, подурнели, а он решил унизить их сравнением со своей юной супругой.

– Видимо, он не прислал мне приглашение, потому что я еще недостаточно старая, – рассмеялась Нора. – А сколько лет новобрачной?

– Только-только стукнуло восемнадцать.

– Значит, Борис пошел по нисходящей.

– Чем старше мужчина, тем моложе его любовница, – выдала перл любительница острого словца. – Так бывает нередко – мужик теряет зубы, волосы и потенцию, а в какой-то момент спохватывается, что молодость уходит, точнее, давно ушла, а с нею и мужская сила, – и начинает лихорадочно наверстывать упущенное. Вернее, ему так кажется, на самом деле он судорожно цепляется за какие-то внешние атрибуты, убеждая себя, что все еще на коне, молод и полон сил. Самый действенный способ, на взгляд мужчины, – доказать, что в постели он еще рысак. Тот, у кого с эрекцией нормально, находит любовницу или меняет постельных партнерш, тем самым самоутверждаясь. Но на пятом-шестом десятке половая сила уже не та, и удовлетворить потребности темпераментной дамы проблемно. И тогда мужик со слабеющей потенцией останавливает свой выбор на молоденьких. Ему уже даже двадцатипятилетнюю не потянуть, а вот с семнадцати-восемнадцатилетней самое то.

– Откуда ты знаешь все эти премудрости? – спросил Жека.

– Наш любимый психиатр Лидия Петровна читала мне сексологический ликбез, а я готова ликвидировать вашу безграмотность по данной теме. Сексуальность женщины достигает апогея к двадцати пяти годам и держится на этом уровне до тридцати пяти лет, а у многих – до самого климакса. А возможности мужчины, начиная с тридцатилетнего возраста, неуклонно снижается. Получается, мужчина зрелого возраста не способен удовлетворить партнершу на пике ее потребностей. А у юной девушки сексуальность еще не развилась окончательно, и мужчине за сорок, пятьдесят она подходит, поскольку ничего не требует. Потому немолодые мужички избирают юных див. Опять же – перед приятелями можно похвастаться – мол, меня любит молодая и красивая! Да и самому приятно, когда рядом юное создание, и душа наполняется гордостью – вот я какой! – еще могу! А на самом деле львиную часть времени он проводит с молоденькой партнершей отнюдь не в койке, а в платоническом общении, но никто, кроме них двоих, этого не знает, приятели завидуют, женщины постарше злятся. Сам мужчина считает, что рядом с юной девицей и сам помолодел. Обычно так и бывает – на какое-то время контакт с биоэнергетикой молодого организма дает своеобразный стимул: мужчина молодеет душой, у него открывается второе дыхание. Но это ненадолго. Года через три, а бывает, и раньше, он выдыхается. А после этого старость настигает его огромными скачками – природа ничего не прощает и не терпит вмешательства в естественный процесс. А тут по сути – насилие над организмом.

– Не меняйте немолодую жену на двух молодух, – сострил Женя.

– Кстати, Жека, на завтрашнем мероприятии я намерена поэксплуатировать тебя по специальности, – оповестила любимая женщина. – Если свершится преступление, потребуется медицинская помощь.

– Трупу? – решил он попрактиковаться в черном юморе.

– Да нет же! Мне!

– Ну, тебя реанимать я всегда готов. Думаешь, понадобится?

– А як же ж! Я дамочка страсть какая любопытная, но при этом безмерно чувствительная. Люблю встрясть во что-нибудь с дурным запахом, но как увижу кровь или жмурика – тут же норовлю упасть в обморок, если есть кому подхватить. Так что ты уж будь на подхвате.

– Непременно, – заверил любовник.

– А кто такой этот Борис Заграйский? – спросила Регина.

– Редкостный подонок, – ответила Алла. – Если я ошиблась, то только в прилагательном.

– Зачем же мы едем на свадьбу подонка? – удивился Жека.

– А у меня есть хрустальная мечта – чтобы жертвой оказался господин Заграйский.

– Чем же он тебя так достал?

– Лично меня – ничем. Я лелею кровожадные планы из женской солидарности – похоже, Борька Заграйский обидел многих представительниц моего пола. А женщины не прощают.

– Пожалуй, нам уже пора перейти на “ты”, – обратилась Лариса своему спутнику.

Как истинный знаток и ценитель прекрасного пола, Ростоцкий знал, что инициатива по переходу на иной уровень отношений, – за женщиной. Именно дама позволяет называть себя по имени и общаться неформально, дает понять, допустимы ли вначале невинные прикосновения, а потом, возможно, и с эротической подоплекой, и, понятное дело, именно ей решать, когда от эротики можно перейти к интимным отношениям. Лишь примитивные ухажеры полагают, что можно брать под руку или за руку понравившуюся особу противоположного пола, обнимать или, того хуже, лапать за коленку или чмокнуть куда-нибудь. Любая уважающая себя женщина держит определенную дистанцию, и никому не позволит вторгаться в ее личное пространство, пока сама этого не пожелает. Она даже не разрешит называть себя уменьшительно-ласкательным именем, если этот мужчина ей не нравится, – к чему давать повод для сплетен, будто их связывает нечто большее, чем невинный разговор?! Если дама сама не предлагает, галантный мужчина спрашивает ее согласия на любое изменение этикета взаимоотношений, но лишь в тот момент, когда уверен, что не получит отказа. А профан рискует нарваться на холодную отповедь, и сам же останется в дураках, раз не знает правил хорошего тона.

– Я буду называть тебя Евгением, а ты меня – Ларой, как и все близкие люди.

Спутник оценил, что она сделала еще один шажок навстречу.

– А Ларочкой можно?

– Только наедине, – рассмеялась она.

Евгений улыбнулся, поняв подтекст, но не собирался торопить события.

– По-моему, ты не права, – возразил Жека. – Слабый пол как целое добрее, чем сильный.

– Сострадательнее, – уточнила Алла. – Женщина сопереживает многим людям, даже тем, кто ничего не значит в ее жизни, а мужчина порой недоумевает, почему она возится с малознакомым человеком и помогает ему?! Но в данном случае мы с тобой говорим о разных категориях: ты – о доброте, а я о том, способна ли женщина простить.

– Способна, – уверенно произнес ее оппонент.

– Различие в нашей и вашей психологии, помимо всего прочего, состоит и в том, что мужчина, простив, все забывает, а женщина, даже простив, ничего не забывает.

– Тогда ты сама себе противоречишь.

– Ничуть. Если не забыла – значит, не простила.

– Не убедила, – покачал головой Жека. – Наш брат тоже порой не забывает обид.

– Разумеется, из человеческой памяти невозможно что-то стереть, будто ластиком с бумаги. Если ситуация не разрешилась, то для представителей обоих полов она остается тревожащим психику пунктиком. Но при благополучном исходе, когда мужчина простил обидчика, для него проблема исчерпана.

– А женщина, выходит, даже при благоприятном разрешении ситуации таит в душе обиду? – все еще сомневался Женя.

– Если это не мелочь, недостойная внимания, а нечто, задевшее за живое, – след остается. Сильный пол живет забыванием, слабый – памятью, – блеснула эрудицией любительница броских фраз. – На словах женщина говорит, что все прощено и забыто, однако на самом деле это не так. Еще куда ни шло, если какое-то неприятное событие похоронено в памяти и возврата к прошлому нет. Но если мужчина своим неблаговидным поступком вновь оживляет воспоминания или его поведение представляет угрозу, – тогда пощады не жди.

– Получается, что женщины более мстительны, чем мужчины?

– Мы же говорим не о мстительности, а о способности прощать.

– Женская психология непостижима, – задумчиво произнес Жека, считавший себя большим знатоком прекрасного пола и теперь усомнившийся в том, что его мнение верно на все сто.

– Мужику бабскую психологию не постичь, – согласилась Алла. – У истинной женщины каждый день новый характер.

– После ужина в ресторане Борис пригласил всех гостей в свой дом. Как ты на это смотришь? – спросил Евгений.

– Горю нетерпением посмотреть его хоромы, – усмехнулась Лара. – Наверняка он желает похвастаться своим особняком. Потешим его тщеславие.

На самом деле у Ларисы были свои планы, которые легче осуществить в большом доме, а не в ресторанном зале, где сотня нежелательных свидетелей.

– Нам пора, Ал. – Нора поднялась, за ней встала и Регина.

– Девицы, прикатывайте завтра ко мне часиков в одиннадцать. Ваши тачки бросим возле моего дома, и двинем всем колхозом на авто моего верного оруженосца. Толян, доставишь нас с ветерком? – обернулась Алла к своему Санчо Пансе, все это время молча сидевшему поодаль.

– Ну, – кивнул тот, как всегда, экономя слова.

– Подарки прикупим по дороге. Вам, девицы, советую презентовать Борьке сборник сказок, коими он будет ублажать юную супругу в опочивальне, а я намереваюсь преподнести престарелому новобрачному фаллоимитатор самого большого размера и подборку порнофильмов позабористее. Тут неподалеку есть магазин “Интим”, попрошу упаковать все красиво, с бантиками и финтифлюшками. Полагаю, мой презент – самое то, что нужно пятидесятишестилетнему брачующемуся, чтобы хоть как-то исполнить супружеские обязанности.

Виола сидела далеко, к тому же, спиной, и Ирина порадовалась, что избавлена от малоприятного общества злоязычной сплетницы. Поблизости не было ни одного свободного места – все заняли студенты, – да и вряд ли матрона рискнет сюда подойти, и Ирина от души веселилась, слушая треп молодежи.

– На первом курсе в нашей комнате жил Федька – страшный зануда, да еще и храпел, как биндюжник, – поведал Петрушка. – Мы решили отучить его от этого дела и однажды ночью вынесли в коридор кровать вместе с храпуном. А он спит так крепко, что хоть из окна выкинь, – не проснется. Его богатырский храп разбудил ребят из других комнат. Они, не долго думая, отнесли кровать в женскую душевую и для хохмы поставили в кабинку, а там лейка подтекала. Капает вода, капает, постель мочит, а Федор дрыхнет без задних ног. Утром какая-то девчонка решила сполоснуться и влетела в соседнюю кабинку, потом еще одна зашла и видит спящего пацана, а в области задницы у него громадное мокрое пятно. Девчонки стали ржать на всю общагу, сбежались другие и тоже хохочут. Парень проснулся, глядит, вокруг полно девиц, две из них нагишом, а ему встать боязно – трусы мокрые, да к тому же, они у него, как у волка из мультика “Ну, погоди!” – в цветочек. Потом он все же встал и дунул по коридору. С тех пор его прозвали “парнем в волчьих трусах”. Федор не вынес позора и перебрался в другую общагу.

– Помните, как я вас приколол? – Вениамин победно оглядел приятелей и пояснил Ирине: – Накупил будильников и завел один на два часа ночи, второй на три и так далее. Запрятал их в укромных местах комнаты, а сам ночевал у своей тетки. Веселенькую ночку они пережили, пока разыскали все часы!

– А потом мы выкинули Веника в окно, – сообщил Леша, обращаясь к Ирине. – Уж он визжал! А мы предварительно принесли из спортзала маты и расстелили внизу, да и лететь невысоко – второй этаж. Но проучили его, долго держали за руки, за ноги. Вся общага высунулась поглазеть, кто это верещит. С тех пор Веник зарекся прикалываться, – не понравилось ему летать. И писаться стал ночами.

– Не ври! – возмутился Вениамин. Потом шмыгнул носом и прибавил: – Один раз всего было, да и то спьяну.

– Но было же, – еще раз подчеркнул злопамятный Леша, не простивший “веселой” ночки, когда каждый час трезвонили будильники.

– А меня как-то раз рассмешил продавец, лицо кавказской национальности, – поделилась Надя. – Я примеряла на рынке туфли и сомневалась, купить ли, – очень уж тяжелые. – А продавец сидит, тоскует – товар не пользуется спросом, – и говорит: “Бэри, дэвушка, хот по башка каго-нэбуд уэбешь!” И между прочим, его предсказание сбылось!

– Помню-помню, – проворчал Саша, потирая затылок. – С тех пор у меня вмятина в башке.

– Выпуклости должны быть у женщины, а мужчине простительна и впуклость, – сострила девушка.

Наконец официальная часть закончилась. Гости парами и группами потянулись к выходу.

Хозяйственный Вениамин раздал всем ребятам полиэтиленовые пакеты, теперь в них зазывно бренчало и звякало. Дорогих напитков студенты стащили немало, решив, согласно старому правилу умельцев питья, “градус не снижать”. Закуской озаботились девушки, набив полную сумку колбасой, ветчиной, рыбой и прочей снедью. Надя даже хотела свалить в другой мешочек салаты, но Нина остановила ее порыв. Сокурсница все же не удержалась и смахнула в пакет салатницу с солеными груздями – под водку то, что надо.

Особняк Заграйского располагался неподалеку от ресторана, и толпа веселых, нетрезвых студентов вместе с примкнувшей к ним Ириной вскоре оказалась на месте продолжения торжества.

В холле-гостиной размером около двухсот квадратных метров уже были накрыты столы, но все стулья пока пустовали. Представители старшего поколения, воспользовавшись личным автотранспортом, успели опередить молодежь и уже заняли все имеющиеся кресла или восседали на высоких круглых табуретах возле стойки бара, дегустируя напитки, а те, кому сидячих мест не хватило, стояли там и сям попарно или небольшой группой, держа в руках бокалы. Несколько официантов с подносами сновали по холлу, разнося спиртное.

Оглядев гостиную, Егор с кислой миной повернулся к друзьям:

– Старичье уже оккупировало все перспективные точки. К выпивке не подобраться.

– Ну и фиг с ним! – беспечно отмахнулся Саша. – У нас же есть.

– Видите, девчонки, как я был прав, когда говорил, что из кабака нужно забрать все, что унесем, – не преминул подчеркнуть собственные заслуги Веник.

– Давайте повеселимся в нашей с Петрушкой комнате, там можно курить вволю, – предложил Кирилл. – А то девчонки обворчатся, если мы надымим в их владениях.

Возражений не последовало, и развеселая компания отправилась по винтовой лестнице на третий этаж.

– Ох, и сверзится сегодня кто-нибудь, – предрекла Маня, оглядывая крутую лестницу.

– Не-а, – возразил Петрушка. – Мы трезвые.

– Значит, громыхнется кто-то из старперов. И я даже догадываюсь – кто именно... – зловеще произнес Кирилл.

Предусмотрительный Веник отстал от сокурсников и детально обследовал все помещения первого этажа и подвала.

В одном углу огромного холла-гостиной, слева от входящих в особняк, в нише на возвышении было выделено нечто вроде комнаты отдыха, к ней вели пять ступенек. По периметру трех стен там располагались удобные диваны, с одной стороны стояла тумба с радиоаппаратурой, с другой – телевизор на вертящейся стойке, посередине – низкий столик. Возле противоположной стены холла располагался бар с длинной мраморной стойкой. Справа, в другом углу холла, виднелась винтовая лестница, ведущая на верхние этажи, возле прилегающей к ней стены устроена курительная, с диванами, креслами, столиками, кадками с экзотическими растениями и пепельницами на массивной подставке. От четвертого угла холла вел коридор, по левой стороне которого были четыре двери – в кухню-столовую, резервную комнату, исполняющую обязанности спальни при большом наплыве гостей, ванную и туалет. Коридор заканчивался мини-холлом, из которого по лестнице в два пролета можно было спуститься к “оздоровительному комплексу”, как называл его хозяин, – там располагались сауна, бассейн, тренажерный зал. Оттуда имелась возможность выйти на улицу через узкий коридор, по одной стороне которого располагалась бильярдная, по другой – комната с массажным столом, душевой кабинкой и ванной для гидромассажа.

Со стороны, противоположной центральному входу в особняк, на всех четырех этажах были просторные веранды, где стояли плетеные кресла-качалки, диванчики, столики, вдоль резных деревянных перил в обилии росли цветы в широких напольных вазах. С каждой веранды по лестнице можно было спуститься или подняться на любой этаж дома, а нижняя лестница вела в большой, ухоженный сад, с обширными лужайками, цветущими клумбами, кустами роз и гортензий.

– Умеют люди жить! – восхитился Вениамин, обозрев все это новорусское великолепие.

Лариса с Евгением устроились в нише на возвышении. Все места на диванах были заняты гостями, и сейчас она уже немного жалела, что согласилась сюда прийти. Почему-то ей казалось, что большинство приглашенных разъедутся из ресторана по домам. Некоторые и в самом деле откланялись, но десятка четыре самых стойких решили продолжить празднество.

Минут через десять по ступенькам, ведущим к нише, поднялся хозяин дома. Нарочито игнорируя ее спутника, он обратился к Ларисе:

– Ларочка, мне хотелось бы показать тебе дом.

“Что с ним произошло? – недоумевал Евгений Сергеевич. – Почему он так себя ведет? Ведь сегодняшним днем жизнь не кончается, неужели Борис не понимает, что потом я потребую у него объяснений?!”

Они были деловыми партнерами уже пять лет, и Заграйский всегда держался корректно. Да и с какой стати ему вести себя заносчиво? Евгений Сергеевич Ростоцкий – не менее состоятельный человек, в сотрудничестве заинтересованы обе стороны.

“Может быть, Заграйский ревнует? – размышлял спутник Ларисы. – Да, похоже, именно в этом все дело, потому он и утратил способность держаться как подобает воспитанному человеку”.

– В кухне два холодильника битком набиты напитками и едой, – поделился Веник итогом своих разведывательных действий, появившись в комнате, где уже стоял дым коромыслом. – Еще внизу есть бар, и тоже под завязку. Старичье скоро отвалит, и тогда можно пополнить наши запасы. В подвал я тоже слазил, в бассейне плещутся какие-то деды. Сауна свободна, можно туда пойти, когда старичье уляжется.

– Да ну ее, эту сауну, я люблю русскую баню, – заявил Егор.

– А у соседа есть баня, – радостно оповестил Веня. – Между прочим, я к нему напросился, и он разрешил. Соседский участок – через забор, а в нем – калитка.

– Пошли попаримся, – загорелся Егор.

– Давай, – согласился Веник, готовый поддержать любое начинание приятеля. Верзила Егор, парень сильный и накачанный, взял своеобразное шефство над коротышкой и задохликом Вениамином, а тот платил ему искренней привязанностью. Они уже второй год жили в одной комнате общежития и были неразлучны. После печального случая с будильниками Егор никому не позволял обижать своего друга, но сам постоянно его прикалывал.

– Кто с нами?

Других желающих не оказалось. Закадычные друзья выбрались из-за стола и вышли в коридор.

– Вы куда, мальчики? – издалека спросила их стоящая на веранде Манюня.

– Решили попариться в соседской баньке.

– Мы с Инкой после вас! – воодушевилась девушка. – Сейчас она выйдет из комнаты задумчивости, и я ее обрадую. Мы часто ходим в городскую баню, а тут – апартаменты на двоих. Кр-расота!

– А давайте лучше с нами, – предложил Егор. – Двое на двое – отличный расклад.

– Размечтался, нахал! – фыркнула Маня.

Лариса ушла с Борисом, а Евгений остался, размышляя о своей непредсказуемой спутнице.

Он понятия не имел, какие отношения у Ларисы с Заграйским. До него доходили слухи о том, что этот старый холостяк не пропускает ни одной красивой женщины, но Ростоцкий всегда старался пресекать разговоры о чужой частной жизни. Честно говоря, ему это неинтересно. Лариса Ивлева эффектная женщина и пользуется вниманием противоположного пола. Было бы наивно думать, что она ведет монашеский образ жизни. До ее появления в офисе “Континента” Евгений Сергеевич почти ничего о ней не знал, за исключением того, что касалось деловой репутации будущей партнерши по бизнесу.

Увидев на пороге своего кабинета очаровательную молодую женщину в широкополой шляпе, с распущенными длинными волосами, в первый момент он не понял, что это и есть бизнес-леди Лариса Николаевна Ивлева, за глаза именуемая Снежной Королевой. Она подала ему руку для поцелуя, улыбнулась, на щеках появились милые ямочки, а необычного цвета зеленые глаза заискрились. “Милая”, “прелестная”, “очаровательная”, – вот какие эпитеты пришли ему на ум, а вовсе не “деловая”.

В Ларисе он сразу почувствовал шарм и обаяние, больше всего привлекавшие его в женщинах. Казалось бы, она произносила то, что обычно звучит во время деловых переговоров, но ее изумительные глаза говорили совсем другое, и Ростоцкий опять ощутил знакомое волнение, – давно не встречал истинной носительницы своего пола. Женственность сочеталась в ней с умом, а в целом Лариса была органична и естественна.

“Удивительная женщина”, – такое мнение сложилось у него в их первую встречу.

– Жаль, что нет березовых веников, – сказал Вениамин, стараясь не отставать от рослого и гораздо более трезвого приятеля.

– А мы еловых веток наломаем, – решил подшутить над другом Егор. – Знаешь, как здорово пошлепать себя еловым веничком! И полезно, между прочим.

– Давай! – поддержал инициативу наивный Веник.

Они обошли весь участок, но не нашли ни единой елки. Наконец Егор углядел вдали что-то высокое, контурами напоминающее искомое дерево, и приятели двинулись туда. Вениамин шел по синусоиде, а Егор вышагивал, почти не пошатываясь, и поддерживал спотыкающегося приятеля. Дерево, к которому они целеустремленно направились, и в самом деле оказалось елью, да вот беда – ветви росли высоко над землей. Осмотревшись, Егор заметил чуть поодаль строительную тачку, шустро подкатил ее к стволу ели и перевернул.

– Вставай на тачку и держись за ствол, – велел он другу. – А я залезу тебе на плечи и наломаю веток.

– Давай лучше наоборот, – возразил коротышка Вениамин.

– У меня руки длиннее, – выдвинул весомый аргумент Егор, и приятелю пришлось согласиться.

Веник взгромоздился на шаткую тачку и вцепился обеими руками в ствол ели. Егору удалось забраться на тачку, а вот на плечи другу никак не получалось.

Наконец он подпрыгнул с удалым криком:

– Эх-ма, гей, славяне!

Ему почти удалось ухватиться за одну из веток, но в прыжке парень заехал ногой Вениамину по хребту, тот взвизгнул и выпустил ствол, а тачка пошатнулась.

Первым на земле оказался Егор, на него кулем свалился Веник, а сверху их накрыло зловредной тачкой.

“Не поискать ли мне Ларису... – размышлял Евгений. – Заграйский ведет себя нагло, и его не охладил даже устроенный ею холодный душ...”

Вообще-то каждый джентльмен обязан защищать свою даму, но Ростоцкого смущало то, что Лариса, не колеблясь, пошла с хозяином, а она не их тех, кто пассивно идет на поводу.

“Не получится ли, что я помешаю ее затее? – сомневался Евгений. – Лара способна постоять за себя и проучить любого нахала”.

Евгений Ростоцкий смолоду обладал некоторой нерешительностью, долго колебался, взвешивая все “за” и “против”, мысленно выдвигал то одни аргументы, то другие. В юности эта черта характера ему самому очень не нравилась, он обратился к психологу, занимался аутотренингом. Обычно ему удавалось найти оптимальное решение – Ростоцкий был умен, осторожен, практичен. И в деловых кругах, и в частной жизни Евгений Ростоцкий имел репутацию ответственного, надежного и порядочного человека, все считали его рассудительным, обязательным, солидным. Впрочем, так и было. При его статусе кидаться в бухты-барахты в сомнительное дело неприемлемо, авантюр и жуликоватых коммерсантов он всегда избегал, а присущих ему с младых лет честности и порядочности не утратил, даже став бизнесменом. В целом жизнь Евгения Ростоцкого протекала упорядоченно, без каких-либо потрясений и экстремальных ситуаций.

Он нравился женщинам определенного личностного склада, которые ищут в мужчине опоры и предсказуемости. Несмотря на черту характера, которую Евгений считал недостатком, он оправдывал их ожидания. Евгений Ростоцкий предпочитал женщин, которые не обременяют мужчину проблемами. Он женился в двадцать семь, обзавелся двумя сыновьями, прожил с супругой без склок и скандалов девять лет, а потом они оформили развод, даже не выясняя отношений. Евгений оставил семье квартиру, обеспечивал материально, часто навещал, но предпочитал жить один. И жене, и всем своим любовницам он всемерно помогал, не скупился, а от них получал адекватную отдачу в виде искренней привязанности и безграничного уважения. Бурных сцен с экзальтацией, рыданиями, упреками, ревностью и прочими мелодраматическими атрибутами никогда не случалось, а если бы дама попыталась устроить истерику, Евгений тут же расстался бы с нею – не его типаж.