Текст книги "Женщина не прощает"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Получил дело – типичный “глухарь”, – пожаловался “крокодил Гена”. – Свидетелей – более сотни. Пятидесятишестилетний бизнесмен надумал жениться на восемнадцатилетней сикушке и закатил грандиозную свадьбу. Сначала гуляли в ресторане, потом в его особняке. Все гости перепились, ходили туда-сюда, уезжали-приезжали, никто не помнит, что делал сам, где были остальные. Путаются в показаниях, одни говорят одно, другие опровергают. Ох, намучаемся мы с этим делом...

– Молодая, что ли, его оприходовала? – поинтересовался  опер Тима.

– Шут ее знает?! Я еще никого не допрашивал, а дежурный следователь не особо надрывался. Юная вдова по имени Марина заявила, что всю ту ночь, когда муж утонул в своем бассейне, провела в супружеской опочивальне.

– Почему ж не чухнулась, что муженек не явился под бочок?

– Говорит, что очень устала и сразу уснула.

– При делах девка, – уверенно заявил опер Вова.

– Вроде, мотив налицо, – согласился Геннадий.

– Повезло девчонке.

– Как знать. Может и срок схлопотать.

– Сам же говорил, что “глухарь”.

– Похоже. Вот посмотрите. – Следователь показал приятелям план особняка Заграйского, от руки нарисованный одним из оперативников, проводившим осмотр. – Три входа в дом, везде коридоры, лестницы, спрятаться можно где угодно. Примерное время смерти – между одиннадцатью вечера и часом ночи, плюс-минус лапоть. Бассейн расположен в подвальном этаже. Туда можно попасть вот по этой лестнице, – Геннадий ткнул ручкой в план, – или со двора, рядом с гаражом есть вход. А во двор можно спуститься незамеченным вот этим путем, тут террасы, а на каждой лестница.

– Разберемся, Геныч, – обнадежил Владимир. – Когда столько народу, работы много, но это и в плюс. Кто-нибудь не спал и заметил, что некто шастает по дому или по двору.

– В холле сидела компания преферансистов, но от них толку мало. Увлеклись игрой, никого не видели.

– Что пишет дежурный криминалист?

– Видимых повреждений нет.

– Так может, дядя того? Сам откинулся? Сердце слабое?

– Многие свидетели об этом упоминали.

– Так чего ж ты страдаешь раньше времени?! Придет экспертиза, что дядька скончался от сердечного приступа, и закроешь дело, – успокоил приятеля опер Вова.

– Хотелось бы надеяться.

Верный оруженосец сидел на полу в обществе своих любимцев Деми и Перса и пытался отвлечься от тяжких дум. В три часа Жека закончил работу и поехал вместе с Аллой в клинику, где ее оперировали.

Как доверенному лицу, умеющему хранить тайны, Женя сказал Толику о ее диагнозе, но не стал вдаваться в детали, что Аллу оперировали по поводу саркомы матки, а упростил: “Рак”. Имея весьма скудные познания в области медицины, Толик, тем не менее, знал, что это означает, и весь последний месяц ходил мрачнее тучи, но в присутствии любимой начальницы старался не показывать своей обеспокоенности.

Сейчас он страдал и от тягостного ожидания, и от бездействия. Будь Аллиным врагом человек, верный оруженосец уже дано свернул бы ему шею, но как защитить ее от неведомой и страшной болезни?!

– Кстати, среди присутствовавших на свадьбе были наши старые знакомые – Нора Гонтарь и Регина Новицкая, – “порадовал” приятелей “крокодил Гена”.

– Да ну! – изумился опер Вова, у которого были особые счеты с девушками[54]54
  Диля Еникеева. “Маленькие женские хитрости”.


[Закрыть]. Вспомнив, как эти особы обвели его, опытного оперативника, каковым он себя считал, вокруг пальца, Владимир уверенно заявил: – Геныч, терпила[55]55
  Терпила (сленг) – потерпевший.


[Закрыть] скончался не от сердечного приступа! Рупь против ста!

– Почему ты так решил?

– В прошлый раз эти девицы оказались вблизи бизнесмена, которого шлепнули, и сейчас тоже неспроста появились на этой свадьбе, помяни мое слово.

– Да им-то зачем топить Заграйского?

– Кто их разберет?! – пожал плечами приятель, раньше считавший себя знатоком прекрасного пола, но после общения с Норой и Региной начавшего в этом сомневаться. Теперь опер Вова весьма подозрительно относился к женщинам, особенно молодым и красивым. – Намучаешься ты с ними, Геныч, – “обнадежил” Владимир. – Те еще оторвы. Палец в рот не клади, откусят с головой.

– А Нора с Региной оставались ночевать? – спросил опер Тима.

– Нет, они появились на второй день свадьбы, в десять вечера уехали, а на следующий день опять прикатили.

– Ох, неспроста это, Геныч, – покачал головой опер Вова. – Кто ж приходит на свадьбу на второй день? Обрати внимание – именно в эту ночь дядька отправился на тот свет.

– Так ночью их там не было, – напомнил Тимур.

– А что мешало им приехать в полночь, оставить машину подальше, пройти пешком и проскользнуть в дом? – гнул свое Владимир.

– Мотив не прорисовывается, – возразил приятель.

– Просто мы его пока не знаем. Но в этот раз они так легко не выскочат. – Мстительный опер Вова не забыл, как Нора с Региной его переиграли, и жаждал реванша.

– Геныч, а еще кто перспективный по этому делу? – спросил опер Тима, не имевший претензий к девушкам.

– Пока только эти три дамы: вдова Марина, Нора и Регина.

После операции Алла постоянно наблюдалась в клинике профессора Ермакова. Она терпеть не могла врачей и медицинские процедуры, но сейчас не роптала. Ее всегда сопровождал Жека и веселил своими фирменными остротами и байками. Да и гинекологи оказались людьми с юмором. В данный момент Аллин лечащий врач Сергей Сергеевич Савельев, которого коллеги прозвали “С в кубе”, снимая послеоперационную повязку, совмещал малоприятные манипуляции со смехотерапией:

– Во время шторма пассажирка, врач-терапевт, вызывает в каюту матроса: “Будьте добры, передайте пожалуйста, судовому врачу, что у меня ортостатичсекий коллапс, нарушения функционирования вестибулярного аппарата и диспепсия. Мне нужен тетрагидротриметилбромцерукал”. Минут десять тот пытается переварить услышанное, потом кивает и уходит. Через десять минут приходит судовой врач, укоризненно качая головой: “Коллега, матрос передал мне ваши слова. Я все понимаю – морская болезнь, расстроенная психика и все же – зачем ТАК ругаться?..”

Наконец Сергею Сергеевичу удалось с минимальной травматизацией снять присохшую повязку.

– Отлично! – просиял лечащий врач, оглядев послеоперационный шов. Как обычно при гинекологических операциях из косметических соображений края раны склеили медицинским клеем, но при неоднократных оперативных вмешательствах возможны проблемы. Вот и сейчас  врачи видели, что все далеко не “отлично”, а потому “С в кубе” начал обрабатывать разошедшийся справа шов, попутно отвлекая внимание пациентки: – Звонит одна роллерша подруге и говорит: ”Поехали покатаемся на роликах”. А та: “Да я бы с радостью, но, понимаешь, сегодня такой день...” “Ну так используй тампакс, он помогает чувствовать себя очень комфортно”, – советует подружка. “Дура! Дождь на улице!”

– Ой, щиплет! – вскрикнула пациентка.

– На практике в роддоме принимал я роды у одной молодой женщины, – вступил Жека. – Плод крупный, у нее разрывы. И вот я обрабатываю поле, чтобы наложить швы, а роженица: “Доктор, щипит! Подуйте!”

– Ты подул? – смеясь, спросила Алла.

– Батя же говорил тебе, что желание пациента – закон для хирурга.

– Кстати, Жека, ты не забыл, что Нора с нетерпением ждет возвращения Валерия Петровича?

– Все пациентки нашего отделения с нетерпением ждут его возвращения, – вместо приятеля ответил Сергей Сергеевич. – Шеф прилетает завтра, выйдет на работу послезавтра, и будет столпотворение.

Врач уже наложил свежую повязку, приклеив ее к коже, а Алла немного поворчала, что потом опять будет больно ее отдирать.

Пока она одевалась, хирурги вышли в коридор.

– Жека, надо провести лучевую и химиотерапию, – напомнил Сергей Сергеевич.

– Нам удалось убедить Аллу, что это не злокачественное новообразование. Ты же видишь, какая она бодрая и веселая, а это немаловажно в аспекте оптимистического прогноза. А если бы знала свой диагноз?..

– Большую ответственность на себя берешь, Жека. Представь, Алла погибнет. И как ты будешь жить с этой тяжелой ношей – чувством вины?

– Не дави на нервы, Серега. Иногда волком выть хочется. Порой проклинаю свою профессию – лучше быть в неведении.

Опера Вова и Тима получили задания и ушли, а Геннадию Молчанову спешить было некуда. После развода он жил на птичьих правах у сокурсника, вечерами тот частенько приводил очередную даму сердца, а потому по взаимной договоренности Гена раньше полуночи не появлялся. Ему это не в тягость, вся его жизнь – в любимой работе, практически ежедневно он допоздна засиживался в своем кабинете, бывало, ночевал там же. Вот и сейчас Молчанов решил тщательно ознакомиться с материалами дела, чтобы подготовиться к допросам. Назавтра он назначил прийти шестерым свидетелям.

Геннадий Павлович придвинул к себе довольно пухлую папку с делом об убийстве Бориса Заграйского и углубился в изучение протоколов, составленных дежурной следственной группой.

Работы предстояло море. Предположительно на свадьбе было более ста гостей, но точной цифры установить не удалось. Своим знакомым Заграйский сам рассылал приглашения на два лица. Кому именно, его теще Вере Дмитриевне Федоровой, принимавшей участие в организации торжества, неведомо, равно как и то, кто из них пришел и кого взял в спутники. Никого из знакомых зятя она не знала, на свадьбе почти ни с кем не общалась, взяв на себя задачи по бесперебойному обеспечению стола, и зорко следила, чтобы количество блюд и напитков соответствовало меню.

Юная супруга Заграйского и подавно не могла прояснить ситуацию, заявив, что понятия не имеет, кого муж пригласил. Она знакома лишь с некоторыми его соседями и со своими сокурсниками, но даже своих приятелей затруднилась перечислить, – пришли все, кто захотел. С десяток фамилий Марина припомнила, но это лишь малая толика присутствовавших на свадьбе студентов. Каждый из ребят в свою очередь называл десять-двадцать сокурсников. Предстояло свести все списки воедино, однако Молчанов предполагал, что несколько человек может туда не попасть.

Большинство солидных господ явились с женами, с этими проще. Но приглашения были разосланы и дамам. Почему именно им – известно лишь самому Заграйскому, тещу он в это не посвящал, сказав, что со стороны невесты могут прийти все желающие, а свою часть гостей он оповестит сам. Одинокие женщины, получившие приглашения на два лица, могли взять с собой любого знакомого, любовника, подругу.

С недавних пор следователь Молчанов, оставшись после развода без штанов, точнее, в единственном костюме, но без квартиры и прочих бытовых удобств, приобрел женоненавистнические взгляды, а в разговоре с приятелями постоянно на все лады упоминал: “От баб всего можно ожидать”. И ожидал – не приятных сюрпризов, разумеется, а как раз наоборот. Исходя из своих установок в отношении особ противоположного пола, Геннадий Павлович не исключал, что одна из дам “отблагодарила” Заграйского за гостеприимство, спихнув его в бассейн.

Озадачивало то что, некоторые гости явились не в первый, а во второй день свадьбы. Среди них оказались три женщины, – судя по отзывам присутствовавших на свадьбе, весьма решительные особы, не раз бывавшие в криминальных ситуациях. В частности, Алла Дмитриевна Королева, как упоминали многие гости, неоднократно проходила свидетельницей по делу об убийстве. Пообщавшись с коллегами, Молчанов выяснил, что это соответствует действительности, мало того, Алла Королева не раз была в роли подозреваемой в убийстве[56]56
  Диля Еникева. “Вист втемную”, “Мы одной крови”, “Без вины вины не бывает”.


[Закрыть].  И каждый раз выскакивала чистенькой. Дамочка весьма поднаторела в умении подтасовывать улики, обзаводиться фиктивным, но непробиваемым алиби, подкупать свидетелей и дурачить правоохранительные органы, а в итоге – оставалась безнаказанной. В общем, тот самый типаж, о котором Геннадий Павлович Молчанов мрачно говорил: “Эти чертовы бабы способны на все”.

Спутницами тертой калачихи Аллы Королевой оказались Нора Гонтарь и Регина Новицкая, что наводило на далеко идущие выводы, недаром опер Вова так кипятился. Многоопытная мадам Королева да плюс Гонтарь с Новицкой, – опасная троица!

Опер Вова, не простивший Регине с Норой, что те его влегкую перехитрили, выдвинул такую версию. Уехав в десять вечера, лихая троица потом вернулась. Дамы заранее выяснили, что в это время хозяин имеет обыкновение подолгу торчать в “оздоровительном комплексе”, и составили ему компанию. Обе девушки плавали, а Алла Королева сидела с хозяином в шезлонгах, попивала винцо и отвлекала его разговорами. Дождавшись удобного момента, она столкнула Заграйского в воду, а соучастницы тут как тут, довели задуманный план до конца, а потом преспокойно покинули особняк незамеченными. Или они втроем угостились “Божоле”, потом предложили хозяину поплавать, осуществили свой злодейский план, потом забрали два лишних бокала, чтобы спутать карты следствию, создав видимость, будто собутыльником Заграйского был всего один человек, и отбыли.

В отличие от приятеля, имевшего зуб на Нору с Региной, Геннадий Молчанов при исполнении своих обязанностей старался сохранять объективность. Да, от этих чертовых баб всего можно ожидать, однако следователь должен сохранять беспристрастность. Неприязнь Владимира к делу не пришьешь. Где доказательства, что дамы (или одна из них) вернулись в особняк Заграйского после того, как в десять вечера попрощались со своими приятельницами Кузнецовой и Козельковой и отбыли? Кто видел кого-то из этой троицы возле бассейна? Да и зачем им нужно было уезжать, замыслив убийство? Ведь, вернувшись, они навлекали на себя подозрения – по двору постоянно шастали гости, кто-то входил в дом, кто-то выходил, – столь ярких дамочек непременно бы заметили. А если бы вернулась лишь одна из них, – то еще более подозрительно. Нет, эти особы умны, они бы так легко не подставились. Им было гораздо проще осуществить убийство, заночевав в доме Заграйского. Тогда двое топят хозяина дома, третья на стреме, а потом они делают друг дружке алиби – мол, мы мило болтали с подружками аж до двух часов ночи.

В общем, на взгляд Геннадия, версия опера Гены хромает на обе ноги, а Гонтарь, Новицкая и Королева, судя по всему, не из тех, кто совершает ляпы в стремном деле. С мадам Королевой следователь Молчанов еще не имел чести быть знакомым, зато общался с Норой и Региной. Надо отдать им должное, – девицы умны. Вдобавок, в отличие от других представительниц своего пола, обе хладнокровны, не идут на поводу у своих эмоций, обладают аналитическим складом ума, видят перспективу, мгновенно просчитывают все варианты, легко перестраиваются и способны переиграть даже опытного мужчину. Не будь Геннадий Молчанов женоненавистником, он бы им мысленно поаплодировал и даже признал, что у Норы с Региной мужской склад ума, что, в его понимании, высший комплимент.

Теперь говорят: “Новая женщина” (но не новорусская!) – имея в виду иной склад мышления, чем в советские времена, и Геннадий был готов признать, что Нора Гонтарь и Регина Новицкая относятся к категории “новых женщин”. Это имеет и свои плюсы, и минусы. Современный мужчина с легкостью может убрать с дороги человека, который ему чем-то мешает. Но и нынешние женщины приобрели аналогичные качества. Примечательно, что представители обоих полов не испытывают при этом угрызений совести. Как правило, они действуют не своими руками, а нанимают киллера, обеспечившись алиби. Поэтому трем бизнес-леди вовсе ни к чему было возвращаться в особняк Заграйского и мочить его – и в прямом, и в переносном смысле. Логично сделать именно так, как трио деловых дам: уехать заблаговременно и провести ночь с кем-то, обеспечившись алиби. А наемник, проскользнув в подвальное помещение, проделал то, за что ему посулили солидное вознаграждение. Мотив? А у деловых порой трудно сыскать убедительный с точки зрения нормального человека мотив – у них есть понятие “целесообразно”. Что-то не поделили или Заграйский мешал, являясь препятствием к лакомому куску, или не выполнил условий контракта, и его наказали – чтоб другим неповадно было, или его фирма кому-то приглянулась.

Эти же причины желать смерти хозяину дома могли быть не только у лихой троицы, но и у любого из присутствующих на свадьбе. А посему Геннадий, несмотря на любимую фразу: “Эти чертовы бабы способны на все!” – пока решил не тратить время на трио криминальных див: если они наняли киллера, то это явный “глухарь”, так зачем зря надрываться?! Если же дамочки собственноручно макнули господина Заграйского, следователь Молчанов готов был побиться об заклад, что никаких улик против них оперативники не обнаружат. А уж в том, что ни одну особу из криминального трио не удастся расколоть во время допроса, Геннадий Павлович был уверен на все сто.

При расследовании прошлого дела Гонтарь была под следствием впервые, Новицкая второй раз[57]57
  Диля Еникеева. “Женщин обижать опасно”.


[Закрыть], но обе держались так, будто допрос – плевое дело. Девушки вели себя вежливо, улыбались и вроде бы шли на контакт, но каждая их фраза была выверена, сведения, которые они сообщали, можно было легко проверить и всегда подтверждались, а в глазах обеих девиц легко читалось: “Ну что, съел?”

Ничего удивительного, что опер Вова до сих пор бесится: он так гордится своей интуицией, а тут две подружки разыграли его, да так, что Вовчик ни сном, ни духом.

А уж про мадам Королеву и говорить нечего – та в следственной части бывала столько раз, что ей уже можно выписывать не разовый, а постоянный пропуск. Коллеги просветили Молчанова о многих аспектах деятельности Аллы Королевой. Она неофициально участвовала в создании фирмы “Самаритянин”[58]58
  Диля Еникеева. “Маленькая женская месть”.


[Закрыть], которая занимается явно не законопослушной деятельностью, но так, что к ответу не привлечешь. По слухам, мадам Королева имеет несколько стволов, хотя разрешения на оружие у нее нет, мастерски стреляет и весьма своеобразно расправляется с теми, кто, по ее мнению, недостоин жить[59]59
  Диля Еникеева. “Гусарская рулетка”. “Маленькая женская месть”. “Женщин обижать опасно”.


[Закрыть]; около года назад она была тяжело ранена[60]60
  Диля Еникеева. “Мы одной крови!”


[Закрыть] – в общем, список деяний этой “законопослушной” гражданки впечатляет. Вместе с тем, госпожа Королева относится к категории женщин, которых лучше не трогать – целее будешь. Весной этого года в связи с убийством ее соседа один оперативник попытался на нее наехать – и очень пожалел об этом. А со следователем, который вел это дело и счел подозреваемым Анатолия Гусева, шофера и телохранителя Аллы Королевой, она расправилась еще круче, и он с позором уволен из органов[61]61
  Диля Еникеева. “Без вины вины не бывает”.


[Закрыть]. Вот такая крутая бабенка! Ясное дело, ее с наскока, не имея на руках железобетонных улик, не возьмешь.

Обдумав все, следователь Молчанов пришел к выводу, что криминальное трио лучше пока оставить в покое: славы тут явно не стяжать, а вот головная боль обеспечена.

Геннадий не исключал, что троица “новых женщин” ни при чем, а виновник смерти хозяина дома кто-то из гостей. Попробуй найди иголку в стоге сена, то бишь, убийцу среди более сотни приглашенных!

Многие гости уехали вечером первого дня, но снова явились на второй: одни уже с утра, другие днем, третьи – под вечер. Некоторые из них заночевали, прилично нагрузившись и не рискнув сесть за руль. Но, быть может, это лишь предлог, чтобы провести ночь в доме Заграйского и осуществить свое намерение? Большинство оставшихся ночевать утверждали, что спали, но и это вызывало у Молчанова сомнения. Спутник (или спутница) убийцы, вполне возможно, уснул после обильных возлияний, а человек, задумавший преступление, имел возможность незамеченным проскользнуть к бассейну.

Кое с кем дежурной следственной группе удалось пообщаться, однако не со всеми – многие гости отбыли накануне вечером. Но вопрос – уехали ли? И в самом особняке немало укромных мест, где можно отсидеться, а во дворе и в саду укрытий еще больше. Три входа в здание, никто ни за кем не следил и не может с точностью утверждать, кто из гостей где обретался с момента, когда хозяин дома спустился в подвальный этаж.

Среди приглашенных оказались все состоятельные соседи Бориса Заграйского. С этими вообще морока – они сновали то к себе домой, то обратно. Якобы большинство после обильного ужина отправилось почивать, однако ничто не мешало им вновь явиться и, удостоверившись, что во дворе никого нет, прошмыгнуть в боковую дверь, благо соседям хорошо известны все ходы-выходы. Они живут в этом поселке уже шесть лет, вечерами частенько захаживают друг к другу, и дом Заграйского знают не хуже своего собственного.

В отношении молодежи – еще сложнее. Обе ночи, проведенные в особняке Заграйского, студенты без конца шлялись туда-сюда. Кое-кому захотелось попариться в соседской бане, другие пожелали сыграть на бильярде, двое ребят писали пулю в холле, компания в составе пяти человек отправилась купаться на озеро, несколько парочек любовались на звездное небо в саду, другие попарно уединились в свободных комнатах, оставшиеся пьянствовали в комнатах третьего этажа. Все они шастали туда-сюда, то в туалет, то принять душ, то на кухню, то еще по какой-то надобности, то в чью-то спальню, то просто потому что не сиделось на месте.

Молчанов сжал виски пальцами и решил, что дело – дохлый номер.

Первыми любимую хозяйку помчались встречать кот и пуделиха. Сэр Персиваль, к удивлению всех домочадцев, каким-то особым чутьем ощущал ее приближение уже с момента выхода из лифта, хотя потом нужно пройти еще с десяток шагов до тамбура, открыть дверь и пересечь коридор. Как уж он умудрялся учуять Аллу, – известно ему одному. Но факт остается фактом – если Перс, задрав пышный серо-голубой хвост, мчится в прихожую, – значит, минут через пять войдет Алла.

Пуделиха, разумеется, не отставала от своего дружка и неслась следом, заранее приветствуя обожаемую хозяйку заливистым тявканьем. Аллины попытки внушить ей, что дома лаять нельзя, оказались безуспешны. Деми игнорировала запрет, хотя она очень умненькая, несмотря на малый возраст. Уже два месяца кроха пуделиха справляла свои дела только на улице, так что упреки экономки, будто бы от животных в доме ужасная грязь, остальные домочадцы считали необоснованными. Правда, ножкам мебели прилично досталось от острых зубов Деми, но Алла считала, что это в порядке вещей, – щенок есть щенок. Если к порче мебели и прочего имущества относиться болезненно, лучше вообще не брать в дом животных.

Толик тоже встал и направился в прихожую, хотя обычно дожидался возвращения Аллы в гостиной. Увидев ее веселой и улыбающейся, он немного успокоился.

– Привет, мои милые звери! – поздоровалась хозяйка. Они расстались всего несколько часов назад, но такой уж у них сложился ритуал.

Умница сэр Персиваль уже не запрыгивал ей на руки, как делал в детстве, – понимает, что хозяйка нездорова, да и он сильно прибавил в весе и уже достиг шести с половиной килограммов. Кот издал приветственное: “Мя!” – и выражал свою радость, выписывая между Аллиных ног восьмерки, при этом громко урчал и терся об нее то одной щекой, то другой. Пуделиха счастливо повизгивала, крутилась юлой, виляя и хвостиком, и попкой так, что ее коротенькое туловище приобретало форму буквы Г.

Наклоняться Алле было больно, но она все же присела, и Деми восторженно облизала ей лицо, кот мазнул по ее шее хвостом, и все остались довольны.

Скинув туфли, – ей пришлось приобрести несколько пар на невысоком каблуке, ходить на привычных шпильках с послеоперационной повязкой тяжело, – хозяйка переобулась в подаренные Жекой изящные шлепанцы на маленькой танкетке и прошла в гостиную в сопровождении любимых животных.

– Ну чё? – шепотом спросил Женю верный оруженосец.

– Шов немного разошелся, обработали и наложили новую повязку. Надо каждый день ездить на перевязки.

– А чё плохо зашили-то? – недовольно осведомился Толик, весьма далекий от медицины.

– При таких операциях швы не накладывают, а склеивают края раны.

– Зачем? – не понял верный оруженосец.

– Чтобы не уродовать живот, – терпеливо пояснил Жека.

– Дак чё ж, раз потом шов расползается-то... – пробурчал Толик.

– Бывает, Толян, – вздохнул Женя, которого беспокоили гораздо более серьезные проблемы.

На девять утра вторника Молчанов вызвал Екатерину Самойловну Ермолаеву, дом которой расположен рядом с особняком Заграйского. Ермолаеву дежурная следственная группа не допрашивала – ее не было дома. Муж сообщил, что часов в одиннадцать утра она вместе с дочерью уехала по хозяйственным делам.

Василий Никитич, супруг Екатерины Самойловны, приятельствовал с Заграйским, они частенько свободными вечерами сиживали за пулечкой или в сауне, – об этом на первом допросе сообщил дежурному следователю сам Ермолаев. С его слов, Борис Гаевич Заграйский был милейшим человеком, воистину широкой души, всегда бескорыстно помогал  любому, кто к нему обращался, а потому желать его смерти просто-напросто некому.

Геннадий Павлович Молчанов решил, что в качестве свидетеля Ермолаев бесперспективен, – даже если что-то знает, – не скажет, а будет держаться избранной линии и петь осанну “альтруисту” Борису Заграйскому, от кончины которого человечество премного потеряло.

В отношении человеколюбия погибшего у Молчанова были большие сомнения, – многие свидетели говорили прямо противоположное. О своих счетах с Заграйским они, разумеется, не упоминали, зато вовсю поливали других, повествуя, кому и как насолил Борис Заграйский и как его люто ненавидели.

Все это Геннадию Павловичу очень не нравилось – версий куча, – да делать нечего, надо работать. Тем более, что прокурор уже звонил и настоятельно рекомендовал поторопиться, из чего Молчанов сделал вывод, что на него тоже давят сверху, видно, Заграйский был влиятельным человеком.

Заполнив шапку протокола, следователь приступил:

– Екатерина Самойловна, расскажите все, что знаете, о погибшем.

– Я с Борей мало общалась. Мне некогда ходить по соседям, к тому же, он одинокий мужчина, даме неудобно посещать холостяка. А мой муж бывал у него частенько. Как только выдастся свободный вечер и найдется третий партнер, они тут же усаживались играть в преферанс. А мне что там делать? Предпочитаю почитать, если есть время. Я ведь работаю, да и дом на мне. У нас большой сад – тоже требует неустанных забот. Мне помогает одна девушка, но если сама не доглядишь, все будет не так. Я очень люблю цветы, а им нужно уделять много внимания. Моя помощница польет, прополет, прорыхлит, но душу в них не вкладывает. Лучше уж я займусь цветами, чем сидеть с мужчинами и слушать их реплики: “пас”, “семь пик” или “мизер”.

– А с соседками общаетесь?

– Сплетни я не люблю и стараюсь не приваживать любительниц слухов. Виолетта Зорич частенько набивается в гости, но я всякий раз отговариваюсь, будто бы валюсь с ног от усталости и выпроваживаю ее. Виола отъявленная сплетница и озлоблена на весь мир, мне такие люди несимпатичны.

“Похоже, я просчитался, сделав ставку на Ермолаеву, – отметил Молчанов. – В аспекте слухов она вряд ли полезна. Зато Виолетта Зорич наверняка поведает немало”.

– А госпожа Зорич не работает?

– Нет. Муж ее обеспечивает. В нашей семье тоже нет материальных проблем, но я не привыкла бездельничать. А Виолетта постоянно жалуется на недомогание, хотя совершенно здорова. Всем прожужжала уши про свой ранний климакс, мол, совсем сил нет, хватает только на то, чтобы дойти от кровати до обеденного стола и обратно.

Геннадий Павлович вежливо посмеялся, отметив про себя: “Все женщины одинаковы. Ермолаева с удовольствием поливает соседку, хотя и заявила, будто бы не любительница злословить”. Подбодрив себя новым доказательством в пользу собственного мнения о противоположном поле, он продолжил допрос:

– Кто из ваших знакомых был на свадьбе Заграйского?

– Я знаю только соседей. Шесть супружеских пар, включая Юрия и Виолетту Зорич.

– И какое у вас о них мнение?

– Мужчины – достойные люди, а их жены...

“Ни одна женщина не скажет о другой ничего хорошего”, – мысленно позлорадствовал следователь-женоненавистник.

– А что вы можете сказать о ваших соседках?

– Полина Вальцова когда-то была любовницей Заграйского, но в последние годы терпеть его не могла и отзывалась о нем неодобрительно.

– А что – есть причины? – с невинным видом поинтересовался “крокодил Гена”, не сомневаясь, что сейчас польются ушаты грязи.

– Борис, при всех его деловых качествах, не очень порядочно вел себя с женщинами. Ухаживая, он стелился и расшаркивался, но, добившись своего, быстро остывал и безжалостно рвал отношения. Разумеется, брошенной любовнице обидно и больно.

“А не было ли у Ермолаевой некогда интрижки с Заграйским? – задумался следователь, глядя на свидетельницу. – Сейчас даме за сорок, она до сих пор привлекательна, хоть и полновата, а годков в двадцать-тридцать, надо полагать, была очень хороша собой. И даже шесть лет назад, когда они стали соседями, могла заинтересовать кобеля Заграйского. Может быть, именно потому Екатерина Самойловна избегала бывать в его доме, что обижена за неджентльменское поведение бывшего любовника? Иначе – откуда ей знать, как Заграйский расставался с очередной дамой сердца?”

Теперь Геннадий Павлович ничуть не жалел, что пригласил Ермолаеву на допрос первой – появились зацепки.

– Почему же госпожа Вальцова пришла на свадьбу, раз Заграйский поступил с ней недостойно?

– Они поддерживали с Борисом лояльные отношения, – все ж соседи. А их интрижка была давно, лет пятнадцать назад.

– Наверное, уже все быльем поросло, – слегка спровоцировал свидетельницу следователь, ничуть не сомневаясь, что та опровергнет его слова. И не ошибся.

– Женщина ничего не забывает, – с нажимом произнесла Екатерина Самойловна, а у Молчанова сложилось убеждение, что она имеет в виду больше себя, нежели Полину Вальцову.

Алла собиралась отправиться на массаж, а потом в клинику на перевязку, когда раздался телефонный звонок. Верный оруженосец мысленно чертыхнулся, уже предчувствуя, что ничего хорошего его начальница сейчас не услышит, наверняка опять у кого-то что-то стряслось, и она кинется на выручку, пренебрегая заботой о собственном здоровье.

– Я! – как обычно, отозвалась верная боевая подруга.

– Привет, Ал, это Люся Бармина.

– Привет, Люлю.

– С моим сыном случилась беда.

– А что такое? – встревожилась Алла.

– Ваню пригласили на свадьбу девушки, с которой он раньше встречался, а ее муж утонул.

– Погоди, Люлю, – перебила Алла, – так это твой сынок был бойфрендом Марины?

– Да.

– Ну и дела! Я ведь Ваньку видела только в раннем детстве. А теперь парень вымахал под потолок.

– Да, уже почти вдвое выше меня, ростом он в отца.

– А почему Ванька в беде?

– Сын отмалчивается, но у меня сложилось впечатление, что он имеет какое-то отношение к гибели супруга Марины. Или его хотят сделать крайним.

– Кто?

– Ничего не знаю. Могу лишь предположить, что виновна Марина, а Ваня хочет взять на себя ее вину. Или же его сделают козлом отпущения, если не найдут истинного виновника.