Текст книги "Прятки (ЛП)"

Автор книги: Диксон Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава пятая

Джекс

Я бесшумно скольжу в комнату Майлза и осторожно закрываю за собой дверь.

Проникнуть в здание было до смешного просто, как и пробраться в его комнату. В здании есть камеры, но их недостаточно, и есть огромные слепые зоны, которые можно легко использовать, чтобы избежать обнаружения.

Расходы на содержание и эксплуатацию каждого дома покрываются за счет платы за проживание в общежитии и пожертвований выпускников, поэтому большинство общежитий проходят капитальный ремонт и модернизацию систем безопасности по мере появления новых технологий.

Бун-Хаус является исключением, и это связано с тем, что общежитие предназначено для студентов первого поколения. В отличие от других домов, построенных семьями их основателей, школа построила Бун-Хаус, когда тридцать лет назад начала принимать студентов первого поколения, и за эти годы выпускники не сделали ничего, чтобы улучшить состояние здания, в том числе и систему безопасности.

Это плохая новость для Майлза, но хорошая новость для тех, кто преследует его.

– Ты внутри? – спрашивает Джейс, его голос доносится до меня через наушник.

– Да, – говорю я тихим голосом и оглядываюсь, впитывая каждую деталь вокруг себя и запечатлевая ее в памяти. Комната в точности соответствует тому, как я ее себе представлял, основываясь на планах этажей и тому, что я смог увидеть через его окно.

– Я бы сказал «хорошая работа», но это звучит снисходительно, учитывая, как легко тебе удалось проникнуть внутрь, – говорит он, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что он улыбается. – Как будто они хотят, чтобы первое поколение было убито в своих кроватях.

– Уверен, что единственное, о чем они пролили бы слезу, – это потерянные чеки за обучение, если бы это произошло, – соглашаюсь я и подхожу к компьютеру Майлза.

Благодаря нашему пожизненному соперничеству между братьями и нашей патологической потребности либо превосходить друг друга, либо, по крайней мере, узнавать все, что делает другой, я хорошо разбираюсь в компьютерах, но я далеко не на уровне моего брата и, конечно, не на уровне Майлза. Если бы это был кто-то другой, я бы сам порылся в поисках ответов, но с навыками Майлза мне нужна помощь брата, чтобы убедиться, что я смогу войти и выйти, не налажав и не попавшись.

– У тебя есть флешка? – спрашивает он.

– Конечно. – Я вытаскиваю его из кармана и выдвигаю USB-разъем из защитного металлического корпуса.

– Тогда вставь ее и дай мне поработать. – Он хихикает. – Это он так сказал.

Стараясь не трогать ничего на столе Майлза, я вставляю USB-накопитель в порт на его компьютере. Остальная часть комнаты безупречно чистая, но его стол выглядит как беспорядочный хаос. Готов поспорить, что, как и мой брат, Майлз точно знает, где что лежит, и в этом хаосе есть свой порядок.

– Все в порядке? – спрашиваю я, когда экран загорается. Это должно дать Джейсу удаленный доступ к системе.

– Ага. – Он громко щелкает жевательной резинкой. – Не должно занять много времени, чтобы найти то, что мне нужно.

– Только не попадись, – говорю я ему. – Если попадешься, то под угрозой будет не твоя задница.

– Технически, это моя задница, – говорит он с тихим смехом. – Твоя задница генетически идентична моей, так что у нас одинаковые задницы.

– Тогда поспеши, черт возьми, и защити наши задницы, чтобы мне не пришлось пробиваться отсюда.

– Терпение, дорогой брат. – Он неодобрительно щелкает языком. – Кто-нибудь говорил Микеланджело, чтобы он поспешил, когда он рисовал потолок Сикстинской капеллы?

– Думаю, сказали, учитывая, что на это у него ушло четыре года. – Я отворачиваюсь от компьютера и снова оглядываю комнату.

– Неважно, – говорит он пренебрежительно. – Моя точка зрения остается прежней. Гения нельзя торопить.

– Гений в комнате с нами? – спрашиваю я, подходя к комоду Майлза.

– Нет, гений в нашей комнате, он делает всю тяжелую работу, пока ты его дразнишь.

Я тихо смеюсь.

– Если ты гений, то я тоже, благодаря нашим одинаковым генам.

– Туше.

– Ты нашел то, что искал? – спрашиваю я, отвлекаясь, и изучаю вещи на его комоде.

Комната Майлза почти полностью лишена каких-либо личных вещей, за исключением небольшого уголка, где стоит его компьютер. На стенах нет фотографий или чего-либо еще, и единственные вещи, которые он выставляет напоказ, – это головоломки и богато украшенная стеклянная шахматная доска.

На комоде и рядом с шахматным набором лежат сложная деревянная коробка с подсказками и разобранная деревянная головоломка. На высоком комоде также стоит сложная трехмерная металлическая головоломка в виде дракона с огромными крыльями, а также модель старинных часов, а на прикроватном столике – головоломка криптекс[2]2
  «Криптекс» – это головоломка, придуманная Леонардо Да Винчи. Она представляет собой цилиндр, внутри которого есть выдвигающийся тайник. Чтобы его открыть, нужно разгадать и набрать нужную комбинацию символов на поверхности.


[Закрыть]. На его столе разбросано несколько кубиков Рубика.

Я знал о кубиках и головоломке криптекс из своих наблюдений, но других не видел, так как они были вне поля моего зрения.

Я догадался, что он увлекается головоломками, наблюдая, как он крутит и решает кубики Рубика за своим столом, как будто это фиджет-спиннеры, но, увидев разнообразие его коллекции, я понял, что он настоящий энтузиаст.

Что ж, мы в этом похожи.

– Почему ты замолчал? – спрашивает Джейс. – Ты так потрясен моей гениальностью, что потерял дар речи?

– Скорее, я молчу, чтобы ты не облажался и закончил раньше, чем мы начнем получать социальное обеспечение.

– Какая дерзость. – Он издает тихое цыканье. – Осторожнее с такими высказываниями, или я включу пожарную сигнализацию, чтобы бросить тебе вызов.

– Как будто это меня остановит. – Я осторожно беру коробку-головоломку и поворачиваю ее в руках. Она сделана вручную и является одной из самых сложных, которые я когда-либо видел. Судя по весу и неустойчивости, внутри нее что-то есть.

Я хочу разгадать ее и посмотреть, что он там прячет, но вместо того, чтобы поддаться этому желанию, я кладу ее на комод, стараясь положить так же, как она и лежала. Я не сомневаюсь, что смог бы разгадать эту загадку, но на это ушло бы гораздо больше времени, чем нужно Джейсу, чтобы закончить.

– Я всегда могу закрыть здание на замок, если ты хочешь немного побороться, – предлагает он.

– Давай лучше займемся тем, что нам нужно, а квест-комнату оставим на следующий раз?

– Хорошо, – соглашается он. – Ты установил камеры?

– Еще нет.

– Ленивец. Тебе нужно, чтобы я спустился и сделал твою работу за тебя?

– Продолжай меня дразнить, и увидишь, что будет. – Я оглядываюсь, проверяя углы, чтобы найти лучшую точку для камеры, которая бы охватывала всю комнату.

– О-о-о-о, я дрожу от страха. По крайней мере, дрожал бы, если бы был в сапогах. А сказать, что я дрожу в носках, не так эффектно, поэтому я останусь при своем, даже если это не совсем точно.

– Это было много слов, чтобы сказать, что ты недооцениваешь, насколько ты меня сейчас раздражаешь.

Он фыркает от смеха.

– Или это было много слов, чтобы сказать: давай, брат?

– Картошка, картошка, – говорю я ему и подхожу к высокому комоду рядом с шкафом.

Он стоит в углу и расположен достаточно высоко, чтобы охватывать всю комнату. Убедившись, что это лучшее место, я достаю из кармана куртки камеру, которую Джейс перехватил у Кингов, и открываю коробку.

Она примерно такого же размера, как пластинка Lego 1x1, с тонкой гибкой антенной, выступающей сзади. Она слишком крупная, чтобы я не мог просто поставить ее на комод, но в шестеренки модели часов она встанет идеально.

– Я сейчас устанавливаю первую камеру, – говорю я брату, вытаскивая из небольшого кармашка в куртке длинные пинцеты, которые я туда засунул ранее. – Сколько времени тебе нужно?

– Несколько минут, – отвечает он, и все следы его прежних шуток исчезают. – Не больше пяти.

С помощью пинцета я вставляю камеру между некоторыми шестеренками и осторожно закрепляю ее на раме. Убедившись, что она надежно закреплена, я заправляю провод.

Отступив назад, проверяю, чтобы она была скрыта, затем настраиваю ее так, чтобы на объектив не попадали блики, и достаю телефон, чтобы проверить, синхронизирована ли камера и работает ли она.

– Камера номер один установлена, – говорю я Джейсу.

– Круто, – бормочет он. Он отвлечен, что говорит мне о том, что он сосредоточен.

Вместо того, чтобы быть придурком и беспокоить его во время работы, я вытаскиваю из кармана небольшой EMF-детектор и включаю его.

– Хм, – бормочет Джейс.

– Что? – спрашиваю я, проверяя с помощью измерителя область вокруг комода на наличие электронных сигналов, которых там не должно быть. Возможно, тот, кто преследует его, установил здесь камеры или микрофоны до того, как я вмешался.

– Похоже, наш парень возвращается раньше.

– Да? – спрашиваю я, продолжая осматривать комнату.

– Да. Его семья получила специальное разрешение, чтобы он мог быть здесь за неделю до начала занятий. Причины не указаны, но я уверен, что смогу выяснить их, когда у меня будет возможность копнуть глубже.

– Это интересное развитие событий, – говорю я.

– Я понимаю, о чем ты. Не беспокойся об этом, – отвлеченно отвечает он. – Вот. Я только что сделал то же самое для нас. Теперь мы будем в кампусе одновременно с нашим мальчиком.

– Круто, – говорю я, не отрывая глаз от счетчика, пока проверяю его кровать и тумбочки.

– Это безумие, – бормочет Джейс после некоторого молчания.

– Что? – Я пропускаю его стол и иду проверять комод.

– Ничего. Я просто подумал, что я параноик. Уровень шифрования здесь превосходит все, что я когда-либо видел. Каждый раз, когда я думаю, что прошел один уровень, сразу появляется другой и ждет меня.

– Это вся его система или только ее часть?

Если разница касается только небольшой части, это может быть признаком того, что там есть что-то, что стоит найти.

– Вся система. – Он надувает пузырь и лопает его. – Как я уже сказал, он более параноидален, чем я.

Убедившись, что комод и небольшая зона отдыха рядом с ним, включая пространство вокруг дивана, чисты, я возвращаюсь к его столу. Со всем оборудованием, которое есть у Майлза, попытаться вычислить электронный след, которого не должно быть, будет нелегко.

– На это уйдут дни, если не недели, – говорит Джейс, нарушая тишину, которая опустилась на нас. – Хорошо, что у меня будет все время в мире, чтобы работать над этим, пока мы здесь во время каникул.

– Хорошо, – отвлеченно говорю я, заканчивая сканирование. Теперь я могу сосредоточиться на установке второй камеры.

– Мне нужно около двух минут, потом я закончу. А ты? – спрашивает он.

– Проверил комнату, и она кажется чистой. Мне только нужно установить вторую камеру. – Я вытаскиваю из кармана еще одну коробку и вынимаю шпионскую камеру.

Эта немного меньше другой и имеет жесткую антенну, которую можно согнуть и скрутить, чтобы она не была видна.

– Дай мне знать, когда закончишь.

– Понял, – говорю я и беру маленькую статуэтку персонажа из видеоигры, в которую Майлз всегда играет.

За все время, что я за ним наблюдаю, это единственная вещь на столе, к которой я никогда не видел, чтобы он прикасался. Персонаж одет в черный плащ и черную одежду, идеально подходящую для скрытия камеры, и я помещаю ее под плащ так, чтобы объектив выглядывал из-под руки персонажа. Тени от плаща и тот факт, что все черное, помогают камере слиться с окружающей обстановкой. Я обматываю антенну вокруг рукояти одного из мечей, которые привязаны к спине персонажа, чтобы она не была видна.

Убедившись, что все надежно закреплено и спрятано, я достаю свой телефон и синхронизирую ее. Я как раз убираю его, когда слышу голос брата.

– Похоже, наш друг движется. Он только что вышел из библиотеки.

– Сколько у меня времени? – спрашиваю я и поворачиваю основание статуи примерно на четверть дюйма. Теперь оно находится в нужном месте.

– Около минуты.

– Сколько времени тебе нужно?

– Тридцать секунд.

– Хорошо. – Я скрещиваю руки и устремляю взгляд на экран, по которому прокручиваются строки кода.

Я не могу понять, что делает Джейс, потому что код движется слишком быстро, но я все равно слежу за ним, пока жду, когда он закончит.

Экран гаснет.

– Готово.

По сигналу Джейса я вытаскиваю флешку из USB-порта и кладу ее в карман. В последний раз оглядываюсь, чтобы убедиться, что все осталось на своих местах, выхожу из его комнаты и закрываю за собой дверь.

Дверь на лестницу открывается как раз в тот момент, когда я дохожу до нее, и Майлз переступает порог, не отрывая глаз от своего телефона.

– Извините.

– Не беспокойтесь, – бормочет он, не отрывая глаз от телефона, когда я проскальзываю мимо него.

Дверь с грохотом закрывается за мной, и я спешу вниз по лестнице.

– Все чисто? – спрашивает Джейс, когда я открываю заднюю дверь и выхожу на улицу.

– Все чисто, – говорю я ему, удаляясь от здания и направляясь к лесу.

– Круто. – Он снова щелкает жевательной резинкой. – Хочешь, я встречу тебя у утеса?

– Да, – говорю я. – Мне не помешает подняться.

– Мне тоже, брат. Мне тоже.

– Увидимся через несколько минут, – говорю я ему и направляюсь к месту, где мы обычно поднимаемся.

Мой телефон словно прожигает дыру в кармане, но я сдерживаю желание проверить камеры. Посмотрю, пока буду ждать Джейса. Это даст мне возможность избавиться от странного возбуждения, которое я испытываю, того же возбуждения, которое я испытал, увидев выражение лица Майлза, когда я расправился с теми дешевыми идиотами, которые напали на него во время пробежки несколько ночей назад.

Он должен был быть напуган мной, но вместо этого он смотрел на меня, как на какое-то видение с небес, и в его взгляде было что-то еще. Что-то темное и дикое. И что-то, очень похожее на страсть.

Но самое странное было то, что мы оба возбудились, когда я смотрел, как он убегает.

Глава шестая

Майлз

Странное ощущение охватывает меня в тот момент, когда я вхожу в свою комнату.

Все выглядит точно так же, как когда я уходил утром, но ощущения другие. Как будто здесь витает призрак чьего-то присутствия.

Такое же ощущение у меня возникает после того, как уборщицы приходят в общежитие или кто-то приносит мою стирку, но сегодня не мой день уборки, и я не стирал уже больше недели. Нет никакой причины, по которой кто-то из персонала мог бы зайти в мою комнату сегодня.

Мой взгляд притягивается к компьютеру, и это неприятное ощущение усиливается.

Как и в остальной части комнаты, все лежит на своих местах, и нет никаких признаков того, что кто-то что-то трогал, но я не могу избавиться от ощущения, что здесь кто-то был.

Отворачиваясь от стола, я подхожу к окну и оглядываю ряд деревьев.

Странно, но на этот раз ощущение, что за мной наблюдают, исходит не извне. Кажется, что тот, кто был там, каким-то образом находится в моей комнате со мной. Но это безумие, разве что он прячется под моей кроватью или в шкафу.

Мое сердце бьется быстрее, когда мой мозг создает образ той фигуры в капюшоне, о которой я слишком много думал, прячущейся под моей кроватью, а затем другой такой же фигуры, прижавшейся к задней стенке моего шкафа и прячущейся среди моей одежды.

Мысль о том, что в моей комнате находится какой-то случайный человек, должна пугать меня, но это не причина, по которой мое сердце бьется так быстро, или почему мой взгляд устремляется к кровати, а от груди исходит небольшой прилив жара.

Я был бы совершенно беспомощен, если бы здесь кто-то был. Комната рядом с моей пуста, как и соседние и напротив. У меня есть сосед через коридор, но он почти никогда не бывает дома. А когда бывает, то включает музыку на полную громкость до утра и не услышал бы даже взрыва бомбы.

Отгоняя эти мысли, я приседаю и заглядываю под кровать. Естественно, там ничего нет, и, хотя я знаю, что найду то же самое, все равно спешу к шкафу и заглядываю внутрь.

Он пуст, но я не чувствую себя лучше, когда закрываю дверь и возвращаюсь к своему столу.

Я никогда не был человеком с хорошей интуицией или шестым чувством, предупреждающим о плохих вещах, которые происходят или могут произойти. Я также не очень хорошо справляюсь с давлением и склонен паниковать и сходить с ума, когда дела идут наперекосяк.

Мое отсутствие инстинктов уже доставляло мне неприятности, и именно поэтому я оказался в этой проклятой школе, а мои родители впадают в панику, когда не могут сразу найти меня и связаться со мной.

Это чувство реально, и я действительно улавливаю нарушение в силе? Или я все еще паникую из-за того, что произошло, когда я бежал, и теперь вижу бугименов на каждом шагу?

Я практически падаю на кресло за столом, опуская плечи, и позволяю голове упасть на мягкий подголовник.

Последние несколько ночей я плохо спал, а точнее, вообще не спал. У меня и так довольно сбитый режим сна: я ложусь слишком поздно и встаю слишком рано, поэтому недосып дает о себе знать.

Устало поднимаю голову и включаю компьютер.

Не знаю почему, но я откладывал расследование тех парней, которые напали на меня, когда я бегал. У школы есть свои собственные сотрудники правоохранительных органов, которые проводят базовые расследования и пишут отчеты обо всех подозрительных вещах, которые происходят на территории кампуса. Они просто ничего не делают, пока им не прикажут.

Мне никогда не приходилось иметь дело с последствиями избиения трех парней и нанесения ножевого ранения одному из них, но я предполагаю, что это не останется незамеченным. Школьный врач и остальной медицинский персонал должны будут сообщить об этом, но это не значит, что они действительно должны что-то с этим делать. В Сильверкресте это зависит от того, кто вовлечен и почему это произошло.

Последние сорок восемь часов я провел в ожидании, когда появится полиция и увезет меня в участок, в их штаб или куда-нибудь еще, чтобы допросить о том, что произошло. Последние два дня я также провел, решая, что им сказать.

Я не вижу ничего плохого в том, чтобы лгать полиции или кому-либо еще, кто занимает властную позицию, и я не настолько наивен, чтобы верить, что они здесь для нас и что я могу доверять им, что они сделают что-то, чтобы мне помочь. Меня учили, что уважение нужно заслужить и что никому не следует слепо подчиняться.

Конечно, неприятно, что мои родители, которые раньше кричали «Смерть богатым!» и «К черту капитализм!», полностью изменили свои взгляды, когда разбогатели, и теперь поклоняются капитализму и накоплению богатства, но это не значит, что я изменил свое мнение о том, чему они меня учили.

Самое обидное, что мой брат и сестра были слишком малы, когда наш отец продал свою компанию по разработке программного обеспечения, чтобы по-настоящему усвоить то, что мы слышали, когда росли. Теперь они такие же, как и все другие богатые дети-придурки, которые думают, что мир им должен только за то, что они существуют.

Это еще одна причина, по которой я чувствую себя таким отчужденным от своей семьи и почему быть рядом с ними больше не так уж и приятно. Раньше мы шутили про возвращение гильотин и обсуждали конец капитализма, а теперь они не просто стараются «не отставать от Джонсов» – они всеми силами пытаются стать самими Джонсами.

Возможно, я живу в этом мире всего несколько лет, но я видел достаточно, чтобы понять, что это не только мир, в котором я не хочу жить, но и мир, в котором я не могу доверять никому, потому что в нем нет места лояльности и чести, если они не служат эгоистическим целям.

Это еще одна причина, по которой мой спаситель в капюшоне так чертовски сбивает с толку.

Он помешал тем парням избить и, возможно, убить меня. Но почему? Это то, что я не могу понять, и, возможно, просмотр отчетов поможет мне это выяснить.

Благодаря разнице во времени между местами, где мы живем, и Эхо, и Шифр сейчас не в сети, и чувство вины смешивается с облегчением. Дело не в том, что я не хочу говорить с ними об этом; я просто не знаю, как это сделать, не подвергая их опасности. Я не имею представления, как далеко зайдут люди, которые преследуют меня, чтобы причинить мне вред или манипулировать мной, а у моих друзей нет такой же защиты, как у моей семьи и у меня.

Я также не знаю, как им сказать, что вместо того, чтобы испугаться, когда я увидел, как парень, который, вероятно, преследовал меня, без труда избил трех парней, я был почти потрясен им. Или что я возбудился, когда он бросил нож, чтобы обезоружить того парня с пистолетом, как какой-то секретный агент. И как будто этого было недостаточно, я еще больше возбудился, когда он помог мне встать и сказал, чтобы я убирался оттуда.

Как, блядь, я должен объяснить это своим друзьям, чтобы они не подумали, что я сошел с ума? Я не могу, и проще просто избегать их, чем лгать или притворяться, что все в порядке. Они знают меня и сразу бы меня раскусили.

Незадолго до этого я проник в систему безопасности школы, и еще меньше времени ушло на то, чтобы найти файл об нападении.

Мое сердце забилось чаще, когда я открыл его, но успокоилось, когда я увидел, что трое парней, которые напали на меня, не умерли. Нелогично радоваться тому, что они все еще живы и теоретически могут снова напасть на меня, но мысль о том, что их убили, мне не по душе.

Не потому, что я считаю, что они этого не заслуживают, а потому, что мне не нравится идея, что мой друг в капюшоне будет ответственен за их смерть. Моя озабоченность не связана с моральными или альтруистическими соображениями, типа того, что я не хочу, чтобы это лежало на его совести, или мне не нравится идея, что кто-то убивает ради меня. Это потому, что я не хочу, чтобы это висело над его головой.

В этой школе происходит много дерьмовых вещей, и кражи, уничтожение имущества, преступления, связанные с наркотиками и оружием, а также избиения регулярно замалчиваются. И даже более серьезные вещи, такие как убийства, пытки и вымогательства, происходят, и никто даже глазом не моргнет.

Мой друг в капюшоне не обязательно попал бы в беду, если бы убил этих парней, но в зависимости от того, кто они и кто он, есть вероятность, что он мог бы, и, как бы это ни было ужасно, я не хочу этого.

Отгоняя эти мысли, я сосредотачиваюсь на отчете. Моя грудь сжимается, когда я вижу, что все трое нападавших являются младшими членами «Королей», но часть моего напряжения спадает, когда я читаю, что все они сказали полиции кампуса, что на них напали, когда они занимались какими-то делами дома. Они не сказали, что это были за дела, и, судя по остальной части отчета, похоже, что никто не особо стремится получить ответы. И мне не нужно беспокоиться о них до начала нового семестра, поскольку школа отправила их домой на лечение.

О моем друге в капюшоне почти ничего не упоминается, кроме того, что он был там и избил их до полусмерти, а в конце файла есть примечание, что, если не появится еще одна жертва, дело считается закрытым.

Это хорошая новость, в некотором роде. Она не дает мне никаких реальных ответов, потому что я и так предполагал, что они были Кингами, но, по крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что меня застукают сотрудники охраны кампуса.

Убедившись, что я стер все следы, я выхожу из школьной системы и откидываюсь на спинку кресла.

Я не ближе к пониманию того, что происходит, чем был до того, как посмотрел отчет. Единственное, что я знаю наверняка, – это то, что в этом замешаны Кинги, но я и так подозревал, что это так. Мне хочется взломать их систему и покопаться в ней, но в этом нет смысла.

Кибербезопасность Кингов хорошая, но далеко не идеальная, и именно это и привело меня в эту передрягу.

Я был в ней десятки раз, как до того, как Джейкоб начал шантажировать меня, так и после, и я изучил каждый ее сантиметр. Я знаю, где они хранят свои самые секретные документы и файлы, и практически все остальное, что мне хотелось найти.

Единственное, что я так и не смог найти, – это что-либо, связанное со мной или Джейкобом Фишером. Единственная информация, которую я нашел, – это то, что его наняли прошлым летом в команду по обслуживанию дома. Все остальное я узнал, копаясь и следуя за подсказками за пределами школы.

Даже с той информацией, которую мне удалось раздобыть, я все еще не могу понять, что происходит. На бумаге Джейкоб был обычным парнем, который устроился на работу в престижную школу и в итоге погиб, но чем глубже я копаю, тем больше меняется история, потому что Джейкоба Фишера даже не существовало.

Я сделал все, что мог, чтобы выяснить, кто он на самом деле, но все мои попытки оказались тщетными.

Другой человек, причастный к шантажу, определенно существовал, но я не могу найти никакой связи между ним и Джейкобом или между ним и Кингами. Его связь с учеником, в покушении на убийство которого я был вынужден помочь, так же очевидна, как и причина, по которой он это сделал, но на этом все перестает иметь смысл.

Меня снова пронзает чувство беспокойства, и по спине пробегает холодок. Ощущение, что за мной наблюдают, становится все сильнее, но это потому, что кто-то действительно наблюдает за мной, или потому, что я настолько параноидально отношусь ко всему, что происходит, что мне просто кажется, что кто-то наблюдает?

Я не видел ни следа моего друга в капюшоне с тех пор, как он спас меня, и часть меня искренне беспокоится, что он больше не следит за мной. Что того, что произошло несколько ночей назад, было достаточно, чтобы он сказал: «Да, я ухожу, и ты должен будешь сам разбираться со всем, что происходит».

Сам факт, что я вообще так думаю, уже ужасен. Я расстроен тем, что мой возможный преследователь, возможно, больше не следит за мной и не будет рядом, чтобы снова спасти меня, если что-то еще произойдет.

Как печально, что единственный человек в мире, рядом с которым я чувствую себя хоть немного в безопасности, является объективно опасным человеком. Почему, черт возьми, я надеюсь, что мой преследователь существует и что он будет защищать меня, как какой-то антигерой вместо того, чтобы быть напуганным тем фактом, что у меня вообще может быть преследователь?

Зеленый индикатор на моем экране привлекает мое внимание, и я рефлекторно переключаюсь в режим офлайн. Чувство вины закручивается в животе, когда в окне чата появляется сообщение от Эхо.

Эхо: Я скучала по тебе? Ты еще здесь?

Эхо: Мне просто нужно доказательство, что ты жив

Она добавляет к своему сообщению смайлик с молящимися руками.

Эхо: Ты так исчезаешь только тогда, когда у тебя какие-то проблемы, и я волнуюсь за тебя

Ряд сердечек, которые она добавляет к своему сообщению, заставляет мое сердце сжаться.

Эхо на несколько лет старше меня, и она всегда вела себя как старшая сестра для меня и Шифра, хотя он на самом деле примерно на год старше ее. Когда мы впервые встретились, Эхо всегда была первой, кто вмешивался и ставил других игроков на место за то, что они говорили и как они разговаривали со мной, когда я был еще ребенком, хотя она была ненамного старше и ей приходилось сталкиваться с вдвое большим количеством оскорблений за то, что она была девушкой-геймером.

Я старался защищать ее так же, как она всегда защищала меня, но борьба с моими кибер-хулиганами – это только один из многих способов, которыми она всегда помогала мне, когда мне нужен был защитник, совет или просто кто-то, кто выслушает мои жалобы.

Она заслуживает лучшего, чем быть отвергнутой таким образом, и я отмечаю себя как онлайн.

Я: Уф, конечно же, ты выходишь в сеть как раз тогда, когда мне нужно готовиться к экзамену

Эхо: Он жив!

Эхо: Ты уверен, что все в порядке? Я волнуюсь за тебя.

Я: Все в порядке. Просто пытаюсь сдать экзамены.

Эхо: Я не скучаю по тем временам, клянусь, экзамены были одной из причин, по которой я бросила колледж.

Я: Да, они ужасны. Особенно здесь.

Эхо: Ладно, не буду тебя задерживать, если тебе нужно идти

Эхо: Но не исчезай. Мне становится страшно, когда я не слышу от тебя ничего больше суток.

Я: Постараюсь исправиться. Как только экзамены закончатся, все успокоится, и тогда ты не сможешь от меня избавиться и будешь умолять меня отключиться и оставить тебя в покое.

Эхо: Ха-ха, обещаешь?

Я: Обещаю

Я: Пока

Эхо: Пока

Я снова переключаюсь в режим «офлайн» и начинаю очередной поиск того неуловимого файла, который я так долго ищу. Еще рано, но я могу пойти в столовую и перекусить.

Когда я встаю, снова возникает ощущение, что за мной наблюдают, но вместо того, чтобы вызывать беспокойство, оно успокаивает мои нервы и умиротворяет душу, которая была в смятении из-за того, что я солгал одному из своих лучших друзей.

– Боже мой, – бормочу я про себя, пересекая комнату и направляясь к комоду. – Тебе нужна терапия. Много терапии. – говорю я себе и открываю ящик, чтобы найти чистую футболку.

Это требует гораздо больше усилий, чем я готов признать, но мне удается переодеться, не глядя в окно и не сканируя деревья в поисках каких-либо признаков того, что кто-то может быть там.

Я не знаю, есть ли у меня действительно преследователь или я теряю рассудок и пытаюсь его придумать, но я только с ума сойду, если буду постоянно оглядываться через плечо или искать тени в деревьях.

Единственное, что я могу сделать, – это жить своей жизнью и постараться пережить следующие десять дней. Если кто-то там и наблюдает за мной, то ладно. Я все равно ничего не могу сделать, чтобы его остановить.

И, может быть, ему нравится то, что он видит.