Текст книги "Прятки (ЛП)"

Автор книги: Диксон Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава шестнадцатая

Джекс

Я поднимаю глаза, когда Джейс распахивает дверь нашей комнаты и входит внутрь.

– Что с тобой, черт возьми, случилось?

Он пожимает плечами и улыбается мне своей фирменной ленивой улыбкой.

– Ничего.

– Ага, – сухо говорю я. – И поэтому ты выглядишь, как будто тебя растерзала рысь?

Он отмахивается и направляется к своему шкафу.

– Пустяки.

– Если ты так говоришь. – Я провожу взглядом по его спине, пока он открывает тяжелые деревянные двери и достает чистую футболку с одной из полок.

– Ничего страшного, – повторяет он, закрывая двери шкафа и бросая чистую футболку на кровать.

– Ага, – говорю я с сомнением.

– Я подрался. – Он снимает свою пыльную и порванную футболку и бросает ее в корзину для белья.

– Я вижу. – Я оглядываю его с ног до головы. Он не ранен, но судя по синякам на груди и руках, разрыву на колене джинсов и опухшей красной отметине на левой скуле, тот, с кем он дрался, нанес ему несколько хороших ударов. – Мне нужно спросить, жив ли еще Ксав?

– Это был не Ксав. – Он натягивает чистую футболку и проводит рукой по волосам, чтобы откинуть пряди, упавшие на лицо.

– Ты расскажешь мне, с кем?

– Нет. – Он не смотрит на меня, подходит к столу и начинает рыться в одном из ящиков.

– Ты злишься на меня.

– Я не злюсь. – Он сует что-то в карман и закрывает ящик бедром. – Я просто устал от того, что ты лжешь всем, включая себя, о том, что происходит.

– Я никому не лгу, больше не лгу.

– Так ты признаешь, что привязался? – Он скрещивает руки на груди и строго смотрит на меня.

– Да.

Я не упускаю мелькнувшую в его взгляде удивленную искорку. Он не ожидал, что я это признаю.

– И ты не просто играешь ним, а действительно его трахаешь, – продолжает он, его выражение лица бросает мне вызов.

Прошла неделя с тех пор, как Майлз впервые бросил мне вызов поохотиться на него в лесу, и мы впали в рутину, когда он поворачивает свою статую, чтобы я мог видеть, как он готовится к пробежке. Затем он ухмыляется в камеру или кокетливо подмигивает, покидая свою комнату.

Это происходит каждый день без исключения, даже несмотря на то, что в начале этой недели снова начались занятия.

Иногда я даю ему фору, прежде чем отправляюсь в лес на его поиски, а иногда я готов и жду, чтобы начать игру, как только он выходит из дома Бун.

Тогда начинается самое интересное, и когда я наконец догоняю его, он оказывает символическое сопротивление, пока я не связываю его и не наклоняю. Тогда он полностью сдается, и я трахаю его, пока он не кончает так сильно, что почти теряет сознание.

И самое лучшее не в том, что он не сдерживается, когда убегает от меня, и не пытается скрыться. Он относится к игре так же серьезно, как и я, но это только половина удовольствия для меня. Другая половина – это наблюдение за тем, как он борется со своими внутренними демонами, пытаясь сбежать, пока я его связываю. Он хочет меня, просто не хочет этого признавать, и момент, когда он наконец сдается и позволяет мне полностью контролировать его, – самое невероятное и интенсивное, что я когда-либо испытывал.

Это ненормально и не имеет никакого смысла, но вместо того, чтобы надоесть мне, каждый раз становится лучше, чем предыдущий, и заставляет меня хотеть его еще больше.

Наблюдать, как он кончает на моем член, пока я его трахаю, – это все, что мне нужно, как и то, что он не сдерживает и не скрывает от меня своих реакций. Иметь над ним такую власть – это так же захватывающе, как и эротично, и это первый раз, когда секс не был для меня рутинной обязанностью, и я смог расслабиться и полностью насладиться им.

Я никогда не трахал парня до Майлза, но быть с ним кажется совершенно естественным, и мне плевать, что он парень и у него есть член. Как и мой брат, я никогда не навешивал ярлыки на себя или свою сексуальность, но другие это делали. Для внешнего мира я гетеросексуал, но это не значит, что мне нравятся только женщины.

До Майлза я никогда ни к кому не испытывал интереса, и в тех редких случаях, когда я был достаточно возбужден, чтобы хотеть кого-то трахнуть, женщины были моим единственным выбором. Я бы трахнул парня, если бы нашел того, с кем хотел бы переспать, и теперь, когда я его нашел, я не хочу переставать с ним трахаться.

Я не знаю, как Джейс догадался, но это не имеет значения. Если он спрашивает меня напрямую, то я скажу ему правду. Мы никогда не имели секретов друг от друга, и то, что мы оба сейчас что-то скрываем, мне не нравится. Пора признаться и вернуть часть его доверия.

Я киваю, подтверждая его подозрения.

Жесткость исчезает из его глаз и заменяется чем-то, что я видел всего несколько раз за всю нашу жизнь. Он выглядит обиженным.

Джейс и я не просто близнецы. Мы две части одной души. Он буквально моя вторая половинка, и так же, как он единственный, кто может меня ранить, я единственный, кто может ранить его.

– Как долго это продолжается? – спрашивает он.

– Почти неделю.

Он опускает руки и опирается бедром о край стола.

– Как ты перешел от того, что просто издевался над парнем, к тому, что действительно с ним спишь? Это как-то противоречит тому, что ты должен был делать, то есть наблюдать за ним издалека.

– Он другой, – говорю я, не зная, как еще это объяснить. – Он понял, что я за ним наблюдаю, практически сразу, как я начал, и обратился ко мне прямо перед каникулами.

– Обратился к тебе? – Он бросает на меня недоуменный взгляд. – Как, черт возьми, он это сделал?

Я рассказываю ему о подсказках, которые я оставил в его комнате, и о том, как он использовал сообщения в своем окне, чтобы подтвердить, что я за ним наблюдаю.

– Боже мой, брат, – говорит он, не давая мне продолжить. – И ты ему ответил?

Я киваю.

Он театрально вздыхает.

– Что еще? Я знаю, что это не вся история.

Я рассказываю ему, как эти сообщения привели к нашей первой игре в прятки и как он дрочил для меня, когда знал, что я смотрю. Я также рассказываю ему о том, как Майлз нашел камеры и как он заблокировал одну и повернул другую, чтобы я мог видеть его на них только тогда, когда он этого хочет.

Он не перебивает меня, но его выражение лица не вызывает удовольствия, и он ждет, пока я не сделаю паузу в своем рассказе, чтобы снова заговорить.

– И я предполагаю, что с тех пор все развивалось, если это продолжалось всю последнюю неделю.

– Да, – подтверждаю я. – Я поговорил с ним. Именно тогда все действительно изменилось.

– Поговорил с ним? – Выражение лица Джейса не вызывает улыбки. – В смысле, поговорил с ним устно?

Я киваю.

– Через камеру, которую ты для меня украл.

Он снова качает головой.

– Конечно, ты так и сделал.

– Он понял, что в ней есть двусторонний микрофон. Он сам это начал.

– Но ты решил пойти на контакт с ним, – возражает он. – Ты дал ему подсказки, чтобы он их нашел. Ты способствовал этому.

– Верно, – признаю я.

– Так он бросил тебе, своему преследователю, вызов, чтобы ты преследовал его по лесу, чтобы ты мог трахнуть его до потери сознания у дерева, и он понятия не имеет, кто ты такой? – спрашивает он с недоверием.

– В общем-то да.

– И он не пытался увидеть твое лицо или что-то еще?

Я качаю головой.

Он выдыхает недоуменный смешок.

– Я понимаю. Я бы точно не упустил шанс воспользоваться его предложением, так что я не могу винить тебя за то, что ты поступил так, как поступил бы я на твоем месте. – Уголок его губ поднимается в ухмылке. – Но черт, брат. Кто бы мог подумать, что маленький Майлз окажется таким извращенцем?

– Я точно, – честно говорю я.

– Ну, теперь, когда ты больше не врёшь себе и мне, я могу рассказать тебе, где я был перед нашей небольшой стычкой. – Он откидывается на спинку кресла, положив предплечья на подлокотники в непринужденной позе. – И с кем я разговаривал.

– С кем ты разговаривал? – спрашиваю я, когда он не дает подробностей.

– С Картером.

– Да?

– Да. – Он раскачивается на кресле. – Я попросил его проверить для нас кое-что, пока он в перерыве.

– И? – подталкиваю я его, когда он замолкает.

– И он обнаружил связь между Кингами и Майлзом. – Он берет ручку и крутит ее между пальцами. – Хочешь знать, что это?

– Конечно.

– Джейкоб Фишер.

– И как это поможет? – спрашиваю я. – Мы и так знали, что это он шантажировал Майлза. Я же не могу допросить мертвого человека и получить от него ответы.

– Нет, но ты можешь сдержать свой чертов пыл и дать мне закончить.

Я бросаю на него бесстрастный взгляд и молчу.

– Хороший мальчик, – говорит он с ухмылкой.

Я показываю ему средний палец.

– Ты собираешься мне рассказать или будешь продолжать вести себя как придурок?

– Не знаю, раздражать тебя – это весело. – он ухмыляется мне в ответ. – Но ладно, я расскажу тебе, что обнаружил Картер. – он наклоняется вперед. – Настоящее имя Джейкоба Фишера – Дженсен Фолбрук, и, судя по его криминальному досье, он – преступник с многолетним стажем, который последние десять лет работал на некоего покойника, пытавшегося убить Феликса.

– А какое это имеет отношение к Кингам? – спрашиваю я.

– Никакого. Здесь нет никакой связи, кроме того, что брат устроил его на работу в кампусе, чтобы он мог иметь доступ к Феликсу, и он использовал Кингов, чтобы отвлечь от себя подозрения, если его поймают.

– Это все? Это единственная связь?

– Да. – Джейс откидывается на спинку кресла и быстро барабанит пальцами по бедру. – По крайней мере, между Дженсеном, Майлзом и Кингами. Я нашел доказательства того, что Майлз копался в системе Кингов, поэтому мы не можем исключать, что он в их черном списке по другой причине, но покушение на Феликса не имело никакого отношения к Кингам, так же, как и шантаж Майлза со стороны Дженсена.

– Значит, если Кинги не причастны к покушению на Феликса, это означает, что угрозы в его адрес официально прекратились.

– Да. – Джейс кивает. – Но подожди, это еще не все, – говорит он, как ведущий рекламного ролика.

– Конечно, есть еще что-то. – Я качаю головой. – Выкладывай.

– Как только Картер смог подтвердить, что Джейкоб – это Дженсен, и связать его с организатором всего этого дерьма, он покопался в системе Кингов.

Я выпрямляюсь.

– И он что-то нашел?

Джейс улыбается.

– О да. Прямую ссылку на закрытый сервер, который использовал Дженсен и на котором хранил свои самые компрометирующие файлы. Речь идет о годах доказательств и документов, которые связывают его с преступлениями по всей стране. – Он качает головой. – Я понятия не имею, кто создал его систему, но она была безумной. Картер буквально должен был бросить на это все, что у него было, чтобы взломать ее.

– Так ты не думаешь, что он вообще работал с Кингами?

– Нет, он просто подключился к их системе и использовал их в качестве прикрытия.

– Картер нашел в этих файлах что-нибудь, что может помочь нам в текущей ситуации?

Джейс мрачно кивает.

– У него были доказательства, что Майлз был причастен к взлому, который уничтожил эту фальшивую благотворительную организацию. Сначала мы думали, что именно этим он шантажировал Майлза, потому что эта информация определенно сделала бы его мишенью, если бы когда-нибудь стала известна.

– Но ты нашел что-то еще? – Мой желудок сжимается при виде выражения лица Джейса. Он выглядит так, как будто ему сейчас станет плохо, но под его отвращением скрывается ярость, которая говорит мне, что бы это ни было, это хуже всего, что я могу себе представить.

Он кивает.

– Кто-то сделал очень реалистичные дипфейки Майлза и его младшего брата и сестры, делающих вещи, которые братья и сестры никогда не должны делать. И что еще более ужасно, они сделали их моложе, так что все они были детьми, маленькими детьми.

– Боже, – бормочу я, чувствуя, как у меня скручивает живот. Из всего, что я мог предположить, это было последнее, что пришло бы мне в голову. Неудивительно, что Майлз помог Дженсену, если это было то, чем его шантажировали.

– Судя по цепочке писем, которую мы нашли, Дженсен угрожал обнародовать их и рассказать всему миру, что его родители сняли их на камеру и заставили делать все эти гадкие вещи. Его план состоял в том, чтобы убить Майлза после того, как он разберется с Феликсом, чтобы устранить всех свидетелей. – Он качает головой. – Я видел в своей жизни много ужасных вещей, но это было одно из худших. Я бы очень хотел поймать этого ублюдка, пока его не убили. Любой, кто делает такое с детьми, настоящими или вымышленными, не заслуживает быстрой смерти. Он должен был страдать гораздо больше, чем от двух пуль в живот.

Желчь и ярость поднимаются в горле, и мои суставы хрустят от того, как сильно я сжимаю руки.

Как и у Джейса, у меня не так много жестких границ, когда дело касается общения с людьми и получения от них того, что мы хотим, но нападать на детей – это никогда не приемлемо. Неважно, чем занимаются их родители. Дети – это табу, и любой, кто нападает на них или причиняет им вред, заслуживает наказания.

– Скажи мне, что ты или Картер смогли удалить их и что эти видео больше нигде не доступно, – говорю я, и мой голос дрожит от гнева, который я с трудом сдерживаю.

Даже если они никогда не будут опубликованы, я точно знаю, что произойдет, если эти видео окажутся в даркнете, и как быстро они будут распространены по тысячам педофильских сетей, встроенных в социальные сети и интернет. Как только они появятся и будут распространены, избавиться от них будет невозможно.

– Мы так думаем, – осторожно отвечает он, явно видя, как я близок к тому, чтобы сорваться и потерять самообладание. – Мы получили оригинал и все отслеживаемые копии, которых, слава богу, было всего три. Картер прочесывает даркнет и другие места в их поисках, а я запустил программы, которые ищут их прямо сейчас. Это займет время, но мы найдем все копии, которые могут быть в сети, и позаботимся о том, чтобы они были уничтожены.

Я выдыхаю.

– Значит, Майлз действительно не представляет угрозы ни для кого здесь. Ни для Мятежников, ни для Феликса.

Джейс качает головой.

– Нет. Единственная угроза – это то, что происходит с Королями и этими видео. И вся эта история с взломом благотворительных организаций, – мрачно добавляет он. – Доказательства, которые были у Дженсена, поступили от того придурка, который все это организовал, но он не является первоисточником. Другие люди могут знать, а это значит, что ему все еще нужно беспокоиться о том, что об этом узнают не те люди.

Я киваю, в голове крутятся все только что полученные сведения.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Джейс, пристально глядя на меня. – У тебя такой взгляд, как будто твой мозг работает на полную мощность.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с его взглядом.

– Что я не успокоюсь, пока все это не закончится и он не будет в безопасности.

Он кивает.

– Да, я думал, что ты так скажешь.

– Ты не собираешься ничего говорить об этом? – спрашиваю я.

– А что я должен сказать? – он смотрит на меня с недоумением.

– Что это не наша проблема, и теперь, когда мы точно знаем, что он не представляет угрозы для нас или Феликса, пора позволить ему самому разобраться с этим?

– Я мог бы так сказать, – соглашается Джейс. – Но ты сделал это нашей проблемой, когда привязался к нему. Я знаю, что ты, черт возьми, не собираешься просто уйти и ждать, пока кто-нибудь всадит ему пулю между глаз, так что я тоже не собираюсь.

– Даже если ты думаешь, что я идиот и это глупо?

– Ты идиот, и это глупо, – говорит он без обиняков. – Но что есть, то есть. И, может быть, ты перестанешь быть одержимым, когда все будет сказано и сделано.

– А если нет?

– Тогда нет. – Джейс берет ручку и вертит ее между пальцами. – Я этого не понимаю, но ладно. Этот парень что-то значит для тебя, значит, он что-то значит и для меня, и мы защищаем то, что принадлежит нам.

Я киваю, и слова брата немного ослабляют давление в груди. Мы не всегда согласны друг с другом, но всегда поддерживаем друг друга, несмотря ни на что.

– Я начну просматривать файлы, которые прислал мне Картер. – Джейс поворачивает свое кресло к компьютеру. – Я скопировал их на твой компьютер, чтобы ты тоже мог их просмотреть, вместо того чтобы каждые двенадцать секунд спрашивать меня о новостях.

– Спасибо, – говорю я, вставая.

– Эй, брат? – говорит Джейс, не отрываясь от компьютера.

– Да?

– Если ты нашел кого-то, кто вызывает у тебя чувства, то, может быть, стоит за это держаться. Просто говорю.

Я несколько секунд смотрю на его спину, пока его пальцы летают по клавиатуре, и мягкий щелчок клавиш заполняет воздух, между нами.

– Да, – тихо говорю я. – Возможно стоит.

Глава семнадцатая

Джекс

– Я встречаюсь с Ксавьером, – говорит Джейс, хватая худи с капюшоном с края кровати. – И я полагаю, что ничто из того, что я скажу или сделаю, не сможет заставить тебя покинуть эту комнату на всю ночь?

Я качаю головой.

– Я так и думал. – Он надувает пузырь из жевательной резинки и лопает его.

– Ты едешь в город? – спрашиваю я, когда он встряхивает худи и продевает руки в рукава.

Он кивает и надевает ее.

– Веселись, трахаясь с местными.

Он ухмыляется и поправляет волосы, откидывая их назад от лица.

– Всегда так и делаю. Веселись, глядя на пустой экран всю ночь.

Я показываю ему средний палец, но он просто посылает мне воздушный поцелуй и выбегает из комнаты.

Я потягиваюсь, поднимая руки над головой, затем встаю и несколько раз прохожусь по комнате, чтобы размять ноги.

Последние несколько часов я провёл, изучая файлы, которые прислал мне Джейс, но в них нет ничего нового или полезного, по крайней мере, я пока ничего не нашел. Мне начинает казаться, что я хожу по кругу, и каждый раз, когда мы находим то, что считаем зацепкой, это либо тупик, либо ещё один поворот, который приводит нас к новой куче зацепок.

Выдохнув с усталостью, я провожу рукой по волосам, чтобы откинуть пряди, упавшие на лицо. Я снова чувствую беспокойство, но не от скуки или от того, что заперт в своей комнате.

Я не говорил об этом брату, но сегодня в лесу было по-другому. Все началось так же, как и в любой другой игре в прятки, когда Майлз перевернул статую и позволил мне посмотреть, как он готовится. Затем он улыбнулся в камеру той же дерзкой улыбкой, которую я видел каждый день с тех пор, как мы начали эту игру, и бежал от меня с той же энергией, но все изменилось, когда я наконец поймал его.

Он как будто замкнулся в себе, когда я вытащил веревку из-за пояса, и вся борьба исчезла из него в тот момент, когда я размотал ее.

Изменение в нем было резким, и вместо того энергичного и отчаянного парня, к которому я привык, он стал замкнутым и покорным.

Я мог бы просто продолжить, поскольку он не давал никаких реальных признаков того, что больше не хочет этого, но это было не то же самое.

Поэтому, вместо того чтобы привязать его к дереву, я поставил его на четвереньки. Это, казалось, оживило его, и я трахал его на лесной земле, пока он наконец не кончил.

Еще одна вещь, которую я скрывал от Джейса, и я до сих пор не знаю, почему я это делал, – это то, что я каждый день с тех пор, как мы начали это, я врываюсь в его комнату, чтобы продолжить нашу шахматную партию. И я определенно не говорил ему, как Майлз каждый раз, когда возвращается в свою комнату, сразу смотрит на шахматный набор и как он улыбается, когда видит, что я там был.

Я перестаю ходить по комнате, когда мой телефон пищит, и я слишком нетерпелив, когда открываю приложение, которое управляет камерами в его комнате, и вижу, что он повернул статую так, что она смотрит на его кровать.

Его нет в кадре, но это не мешает мне поспешить к компьютеру, чтобы посмотреть трансляцию на большом экране.

Я только усаживаюсь в кресло, как он появляется в кадре и садится на кровать. На нем футболка с надписью «Not Today, Satan» и старые спортивные штаны. Его аккуратно причесанные волосы выглядят влажными, как будто он только что вышел из душа, а щеки покраснели.

– Ты смотришь? – нервно спрашивает он и подтягивает ноги, чтобы сидеть на кровати по-турецки. – Я имею в виду, ты смотришь прямо сейчас?

Я нажимаю кнопку паники.

Уголки его губ поднимаются в улыбке, но она не доходит до глаз.

– Это все действительно хреново. – Он делает паузу и выдыхает, его плечи опускаются, и он как будто сжимается в себе. – Но мне действительно нужно с кем-то поговорить, а у меня нет никого, с кем я мог бы поговорить об этом. – Он опускает глаза, и его щеки еще больше краснеют. – Прости. Я не должен был этого делать.

Я уже нажимаю на кнопку микрофона, когда он протягивает руку к статуэтке, как будто собирается снова ее перевернуть.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Он замирает, затем медленно опускает руку, и осторожное выражение надежды заменяет совершенно разбитое выражение, которое побудило меня так быстро ответить ему.

– Прости, – повторяет он. – Я знаю, что это глупо, и я не должен был этого делать, но…

– Сделай глубокий вдох.

Он немедленно подчиняется, и у меня сжимается желудок и грудь от того, что он даже не задумываясь сделал то, что я сказал.

– Теперь расскажи мне, что происходит, – говорю я, когда он выдыхает.

– Я… боюсь. – Он сглатывает, его горло работает, и его кадык подпрыгивает так, что это странно привлекательно.

– Почему ты боишься? – подталкиваю я его, когда он не продолжает.

– Я не знаю, насколько ты знаешь о моей жизни и о том, что происходит, и я не имею понятия, как ты в это вовлечен, но мое чутье подсказывает мне, что ты не тот, о ком мне нужно беспокоиться. – Он смотрит в камеру сквозь ресницы.

У любого другого это выглядело бы кокетливо или флиртующе, но я вижу страх и сомнение в его взгляде.

– Твое чутье не подводит тебя, – говорю я ему. – Я не тот человек, о котором тебе стоит беспокоиться.

Он выдыхает и поднимает глаза к потолку, а все его тело расслабляется, как будто он почувствовал облегчение.

– Хочешь рассказать мне, почему ты боишься? – спрашиваю я.

– И да и нет. – Он издает небольшое фырканье, которое можно принять за смех, но в нем нет ни капли юмора. – Да, потому что мне нужно с кем-то поговорить, пока я не сошел с ума окончательно, но нет, потому что тогда ты узнаешь, насколько я испорчен. – Он морщит лоб так, что это выглядит слишком мило. – Но, с другой стороны, ты и так знаешь, насколько я испорчен, учитывая то, чем мы занимаемся. – Он качает головой, как будто физически отряхивает себя от своих мыслей, и сосредотачивается на камере. – Но если я расскажу тебе, что еще происходит, то ты узнаешь, что я сделал.

– Поможет ли, если я скажу тебе, что что бы ты мне ни рассказал, я не буду тебя осуждать?

На этот раз он слегка улыбается, когда выдыхает смешок.

– Да, ты так говоришь сейчас, но я сильно сомневаюсь, что это будет правдой, если я тебе это расскажу.

– Ты так думаешь, но помнишь, как я сказал тебе, что я злодей между нами?

Он кивает, на его лице отражается любопытство.

– Это потому, что я такой. Я не способен судить тебя, поэтому, если ты расскажешь мне, что тебя пугает, я выслушаю и помогу, если ты захочешь, но я не буду судить.

– Как это возможно? – Он наклоняет голову в сторону. – Как ты можешь быть не способен судить меня?

Я откидываюсь на спинку кресла. Я не должен ему этого говорить, и я пересекаю черту, за которую не смогу вернуться, если сделаю это, но этого все равно недостаточно, чтобы остановить меня.

– Потому что я так устроен.

Он хмурится и наклоняет голову набок.

– Что?

– Ты слышал о антисоциальном расстройстве личности?

Он медленно кивает, затем его глаза расширяются, и он, кажется, начинает понимать.

– Ты понимаешь, как это работает?

Он снова кивает, но за первоначальным удивлением у него проглядывает что-то, подозрительно похожее на интерес.

– Я не эксперт, но я уверен, что знаю основы.

Он поднимает руку, но быстро опускает ее.

– Давай, – говорю я ему. – Посмотри в интернете.

– Откуда ты знал, что я собирался это сделать? – Он достает телефон из кармана и разблокирует его.

– По твоей руке, – говорю я ему. – Ты потянулся за телефоном и остановился.

– Ты это заметил, да? – Он улыбается и смотрит на свой телефон, набирая что-то на экране.

– Я довольно наблюдательный.

Он фыркает от смеха.

– Сказал преследователь.

Я молчу, пока он сосредоточенно смотрит на экран, его глаза бегают по тексту.

Когда он поднимает глаза, его выражение лица любопытное, а не испуганное или настороженное, как я ожидал.

– Так тебе поставили этот диагноз, и это не одна из тех самодиагностик, которые люди ставят себе сами?

– Мне поставили диагноз, – говорю я ему. – Но его нет ни в одной из моих записей или медицинских карт.

– Я предполагаю, что это было сделано специально?

– Моя семья посчитала, что лучше не записывать это в документах.

– Это имеет смысл, – размышляет он. – Так тебя считают психопатом или социопатом?

– Психопатом, – отвечаю я. – Но я никогда не вписывался ни в одну из этих категорий.

– Правда? – Он снова смотрит на свой телефон. – Ты таким родился или это из-за травмы или чего-то подобного?

– Я родился таким. Мое детство было далеко не травматичным, что является одной из причин, по которой я не вписываюсь ни в одну из этих категорий. И я не единственный в семье, кто такой, так что, скорее всего, это у нас генетическое.

– Хм, – говорит он, задумчиво. – Если я спрошу, кто еще в твоей семье такой же, как ты, ты мне скажешь?

– Мой брат.

Он кладет телефон на кровать и откидывается на руки.

– Это интересно.

– Интересно? – Я не могу скрыть удивление в голосе. – Большинство людей на твоем месте бы запаниковали.

– Ты прав. – Он улыбается в камеру. – Но учитывая, что ты преследуешь меня, а я разговариваю с тобой через камеру, которую ты установил в моей комнате после того, как я видел, как ты с легкостью справилась с тремя бандитами, я не особо удивлен.

– Ты не боишься меня?

– Нет. – Он расставляет ноги и опускает их с кровати. – Раньше боялся, но теперь нет.

– Почему?

Одна вещь, которая всегда меня привлекала в Майлзе, – это его отсутствие страха по отношению ко мне или к тому, что я с ним сделал. Он всегда кажется более заинтересованным, чем напуганным, даже до того, как он узнал наверняка, что я за ним наблюдаю. И то, как он так легко принял то, что я ему только что сказал, доказывает, что он другой.

Что делает его еще более интересным.

Я мог бы солгать и рассказать ему выдуманную историю, чтобы завоевать его доверие, и я бы так и поступил, если бы разговаривал с кем-то другим. Я без проблем говорю людям то, что они хотят услышать, чтобы получить от них то, что мне нужно, но с ним я не хочу так поступать.

О нас с Джейсом знают лишь несколько человек, и все они, кроме Майлза, являются членами семьи. Он мог бы использовать это против меня, если бы узнал, кто я такой, но у него и так достаточно компромата на меня: я избил его нападающих и несколько раз врывался в его комнату, так что он мог бы создать мне проблемы, если бы захотел. Интуиция подсказывает мне, что он этого не сделает, поэтому я полагаюсь на нее.

Мой брат, наверное, убьет меня за то, что я рискую, но это он сказал мне, что Майлз стоит того, чтобы его не терять, так что я просто делаю то, что он сказал.

– Потому что у тебя было столько возможностей причинить мне боль или сделать что-то плохое, но ты этого не сделал. – Он пожимает плечами. – Думаю, я предпочитаю судить о тебе по твоим поступкам, а не по какому-то диагнозу или страху того, что ты можешь сделать. – Он снова улыбается в камеру. – Я почти уверен, что те парни, которые пытались убить меня, когда я бежал, не психопаты, как и те, кто шантажировал меня, чтобы я почти убил кого-то, но они все равно решили сделать плохое.

– Да, ты прав. Те, кто напал на тебя, – трусы, которые получили по заслугам, а те, кто шантажировали тебя, – преступник с многолетним стажем и нарциссический мегаломан, которые не получили и половины того, что заслуживали.

Его глаза расширяются, и он несколько секунд смотрит на меня.

– Ты знаешь о них? – спрашивает он тихим, хриплым голосом. – О тех, кто шантажировал меня?

– Я знаю о них.

– Так вот как я попал в поле твоего зрения? – Он кусает нижнюю губу, как будто пытается решить, стоит ли говорить то, что думает. – Ты работал с ними, и поэтому начал следить за мной?

– Именно они привлекли мое внимание к тебе, но я не работал с ними. На самом деле, я отчасти виноват в их смерти.

Облегчение, которое охватывает его, очевидно.

– Правда?

– Да. – Я делаю паузу, чтобы посмотреть на него. – Тебя это пугает? То, что я причастен к их смерти?

– Нет. – Он улыбается в камеру. – Я знаю, что должен бояться, и я также знаю, что мне понадобится много терапии, когда все это закончится – если я выживу, конечно – но я не боюсь тебя. – Он тихо смеется. – На самом деле, мне даже нравится, что ты был причастен к этому.

– А что, если бы я был тем, кто это сделал? Тебе все равно понравилось бы это знать?

Он кивает и слегка пинает ногой воздух.

– Да. Я не идиот, даже если большую часть времени веду себя как идиот. Я знаю, что ты способен убить человека. Я видел, как ты избил трех парней, как будто это была игра. Ты мог легко вырубить их несколькими ударами, но ты избил их до полусмерти и бросил тот нож, как какой-то супершпион, потому что тебе было весело. – Он наклоняет голову в сторону и изучает камеру. – Может, не весело, но ты специально затягивал это. Я не прав?

– Ты не ошибаешься. – Я не могу сдержать улыбку. – И ты также не ошибаешься в том, что одной из причин, по которой я затягивал, было то, что мне нравилось не торопиться с ними.

– А какая была другая причина?

– Я хотел, чтобы они страдали за то, что осмелились тронуть тебя.

Его быстрый вдох и вспышка жара в его глазах говорят мне о том, насколько ему нравится эта идея.

Восхитительное желание пронизывает меня, когда он облизывает нижнюю губу так, что это не выглядит сексуально, но все равно заставляет мой член запульсировать.

– Правда? – спрашивает он, едва слышным шепотом.

– Да.

– Почему? – Он снова подтягивает ноги и садится по-турецки на кровать. – Почему тебя волновало, что они могли со мной сделать?

– Потому что ты мне интересен.

От меня не ускользает тот факт, что мы начали этот разговор, потому что он сказал, что ему нужно поговорить о чем-то, и большая часть того, что было сказано до сих пор, касалось меня, но я не против.

Я знаю о Майлзе почти все, как из наблюдений за ним, так и из своих исследований, но он почти ничего не знает обо мне. Если он готов довериться мне, то я могу хотя бы немного отплатить ему и ответить на его вопросы.

– Интересен? – Он хихикает. – Это звучит так же лестно, как когда кто-то говорит, что у тебя отличный характер.

Я смеюсь.

– Верно, но, когда я говорю, что ты интересный, я имею в виду нечто другое. Знаешь, сколько людей я нашел интересными за всю свою жизнь?

Он бросает на камеру сбивающий с толку взгляд.