Текст книги "Прятки (ЛП)"

Автор книги: Диксон Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать третья

Майлз

Когда я открываю дверь и вхожу внутрь, в душевой необычно многолюдно.

К счастью, никто не обращает на меня внимания, когда я прохожу к душевой зоне и занимаю кабинку в дальнем конце, рядом со стеной. Я привык к тому, что на меня смотрят, после того как новость о нас с Джексом разлетелась по общежитию, но очень неприятно, когда взгляды и шепотки преследуют меня, когда я принимаю душ или нахожусь в ванной.

Последние несколько недель казались мне нереальными, как будто я переместился в чужую жизнь, и до сих пор бывают моменты, когда я не могу поверить, что Джекс не только преследовал меня, но и что мы вместе.

Даже после той первой ночи, когда он сказал мне, что хочет, чтобы все знали, что я его, и что он не собирается скрывать меня, как какой-то секрет, я все еще боялся, что это может произойти. Не потому, что я думал, что он мне лжет, а потому, что так работает мой мозг.

Каждый раз, когда я начинаю чувствовать себя счастливым, мой разум убеждает меня, что это не продлится долго, я все испорчу и в итоге окажусь в еще худшем положении, чем раньше. И хотя мы вместе всего лишь короткое время, я не помню, чтобы когда-либо был так счастлив.

Для человека, который не воспринимает эмоции так же, как все остальные, и даже не чувствует некоторых из них, Джекс – невероятно внимательный партнер. Он не осыпает меня подарками, комплиментами и цветастыми словами, и это хорошо, потому что я никогда не хотел этого. Вместо этого он показывает мне, как сильно он заботится обо мне.

Это проявляется во всех мелочах, которые он делает для меня, например, он каждый день в 4:22 присылает мне SMS, чтобы сказать, что думает обо мне. И каждый вечер, когда он не занят делами братства или семьи, мы либо разговариваем через камеру, которая все еще стоит в моей комнате, либо он остается на ночь, и мы разговариваем между сеансами секса.

Но самое главное – это то, что ему действительно плевать, что люди думают о нас, и он никогда не стесняется держать меня за руку или обнимать, когда мы вместе гуляем по кампусу.

Он даже получил разрешение от управляющего общежитием не только заменить замок на моей двери на более надежный, но и установить датчики движения на дверь и оконные рамы, а также камеру, которая работает как дверной звонок, только без дверного звонка, поскольку такие изменения противоречат правилам.

Он также научил меня эффективно использовать ножи, которые он мне подарил, а Джейс даже подарил мне электрошокер и перцовый баллончик и научил меня ими пользоваться, когда Джекс был занят делами братства в первые дни после того, как мы стали встречаться.

Я беспокоился о том, как Джейс отреагирует на меня, когда Джекс сказал мне, что он и его брат – неразлучны и что он всегда будет выбирать Джейса, а не меня, что бы ни случилось. Для любого другого это было бы огромным красным флажком, но я понимаю, почему это одна из его жестких позиций.

Он и Джейс не просто близнецы. Они действительно две половинки одной души. Они нужны друг другу, чтобы оставаться на земле, и это связь, которую никогда, никогда не разорвать.

Джейс может положить конец нашим отношениям, но вместо того, чтобы использовать это против меня и заставлять меня заслуживать свое место в их компании, он дал понять, что у него нет ко мне претензий, пока я не делаю ничего, что может навредить им или предать их, и он делает все возможное, чтобы относиться ко мне точно так же, как к своим кузенам.

Джекс, возможно, взял на себя мою физическую безопасность, но Джейс назначил себя моим киберзащитником и посвятил бесчисленные часы тому, чтобы помочь мне понять, что происходит с Кингами и какую угрозу они все еще представляют для меня, а также искал дипфейки, чтобы убедиться, что они действительно исчезли.

Для человека, у которого никогда не было много друзей в реальной жизни и который годами чувствовал себя оторванным от своей семьи, их принятие заставило меня осознать, как многое отсутствовало в моей жизни.

Громкий крик и еще более громкий грохот раздаются по другую сторону душевой, когда я закрываю за собой занавеску душевой кабины.

Может быть, это потому, что я всегда занимался только кроссом и не играл в командные виды спорта, а также не проводил много времени в раздевалках, но я не понимаю парней, которые дурачатся и превращают душ в место общения. Я из тех, кто заходит и выходит, и я ценю свою приватность, поэтому стараюсь держаться подальше от шуток и беспорядочных игр, которые обычно начинаются, когда в душевой комнате находится более пары человек.

Смех и крики продолжаются, но я сосредотачиваюсь на том, чтобы снять одежду и повесить ее на маленькие крючки над скамейкой, где я спрятал полотенце и душевые принадлежности. Когда я готов, я включаю воду и устанавливаю температуру так, чтобы она была горячей, но не обжигающей, и вхожу под струю.

Сегодня я сильно себя нагрузил, и вода приятно скользит по моей охлажденной коже, успокаивая перенапряженные мышцы. Я остаюсь так на несколько минут, но трудно расслабиться, когда вокруг шумят мои соседи по общежитию, дурачатся и раздражают.

Вместо того, чтобы, не торопясь наслаждаться водой, как мне хочется, я выполняю свою душевую рутину на автопилоте.

Я как раз опускаю лицо под струю воды, чтобы смыть шампунь, когда к моей спине прижимается твердое тело, а сильная рука обхватывает меня за талию, чтобы удержать на месте, а другая рука зажимает мне рот.

Я ничего не вижу из-за смеси шампуня и воды, стекающей по моему лицу, и реагирую инстинктивно, отчаянно пытаясь вырваться из рук того, кто меня держит.

Твердый член прижимается к моей попке, и я замираю, все мое тело охладевает, когда мой нападающий трется об меня, пока его твердый член не скользит между моих ягодиц и не начинает тереться о мою дырочку.

Это прикосновение пронзает меня волной удовольствия, но последовавшая за ним паника в два раза сильнее, и я хватаю руку, закрывающую мне рот, и тяну ее со всей силы, одновременно царапая ногтями руку, все еще сжимающую мою талию.

Мой нападающий, похоже, даже не замечает моих попыток оттолкнуть его, и мои душевые тапочки скользят по мокрой плитке, когда он разворачивает меня и прижимает к стене.

По крайней мере, большая часть шампуня смылась, прежде чем он вытащил меня из-под струи, и я могу открыть глаза, чувствуя лишь легкое жжение.

Все, что я вижу перед собой, – это белая кафельная стена, и меня охватывает еще большая паника и ужас, когда твердый член между моими ягодицами намеренно трется о мою дырочку.

– Попался, – гулко звучит низкий голос у меня в ухе.

Его едва слышно из-за шума льющейся воды и моих соседей по общежитию, занятых своими делами, но я мгновенно расслабляюсь, узнав его.

Это не первый раз, когда Джекс «нападает» на меня, когда я не в курсе, за последние несколько недель, но это первый раз, когда он делает это в общей части моего общежития.

Все остальные разы это происходило в моей комнате, как в ту ночь, когда он пробрался ко мне посреди ночи, и я проснулся с ним на себе, срывающим с меня пижамные штаны. А еще был случай, когда он буквально схватил меня на одной из многочисленных тропинок на территории кампуса и затащил в лес, где трахнул меня у дерева, в то время как мимо проходили люди, совершенно не подозревая о том, что мы делаем.

Я знаю, что со мной должно быть что-то не так, раз эти «нападения» были такими же возбуждающими, как и те дни, когда он гонялся за мной по лесу, но я перестал об этом заботиться. Мне это нравится, и Джексу тоже, и это все, что имеет значение.

В большинстве случаев я продолжаю притворяться, что боюсь, и сопротивляюсь ему изо всех сил, пока он не подчиняет меня и не трахает до потери сознания, как будто я его собственность, но бывают моменты, когда все начинается как «нападение», а потом переходит в нечто грубое, но все же нежное, что заставляет мою кровь закипать.

Что-то подсказывает мне, что полная фантазия с полным согласием в общей душевой привлечет к нам слишком много внимания, и, судя по тому, как он нежно трется щекой о мою челюсть, Джекс тоже так думает.

Теперь, когда я больше не сопротивляюсь ему, Джекс отпускает меня и поворачивает так, что я стою лицом к нему.

Он выглядит великолепно. Невозможно описать иначе, как вода стекает по его мускулам и заставляет множество татуировок на его руках и боках почти ожить. Его волосы мокрые и темными прядями падают на лицо, а голодный взгляд в его глазах и сексуальная ухмылка на его губах, достаточно, чтобы мой член запульсировал от желания.

Я все еще жадно впитываю его взглядом, когда он закрывает мой рот жестким и неряшливым поцелуем. Я стону от возбуждения и боли и провожу руками по его гладкой коже и твердым мышцам.

Его сильные руки обхватывают мое лицо, удерживая меня на месте, и я не могу удержаться от того, чтобы не прижать свой твердый член к его, молча умоляя его о большем.

Когда он наконец отстраняется и прерывает поцелуй, у меня кружится голова, а тело настолько напряжено от желания, что яйца уже поднялись и сжались, а задница сжимается вокруг пустоты.

Я жду, что он либо заставит меня встать на колени, чтобы я мог отсосать ему, либо снова развернет меня, чтобы трахнуть, но он медленно опускается, пока не приседает передо мной, его рот оказывается на одном уровне с моим членом.

Я задерживаю дыхание, когда он дразняще высовывает язык, и прикрываю рот рукой, когда он проводит этим озорным языком по нижней стороне моего члена и обхватывает губами головку.

Первые несколько раз, когда он делал мне минет, я продержался около двенадцати секунд, прежде чем кончил, как неопытный новичок. Теперь я обычно могу продержаться некоторое время, прежде чем дойду до точки невозврата, но это потому, что Джекс, кажется, точно знает, как дразнить и когда остановиться, чтобы держать меня на грани, пока я не стану почти диким от желания и не начну умолять его трахнуть меня.

Не отрывая взгляда от моего, он медленно опускается по моему члену, пока головка не упирается ему в горло. Он несколько раз глотает, затем медленно отрывается, пока мой член не выпадает из его рта и не качается перед ним.

Он повторяет это еще несколько раз, затем одной рукой обхватывает основание моего члена и медленно движется по нему, меняя темп и силу всасывания, чтобы я не привык к какому-то одному ощущению.

Он в настроении поиграть, и я напрягаю колени и откидываюсь назад к стене, чтобы не скатиться на пол вместе с ним. И даже несмотря на то, что вокруг нас шумит белый шум от множества душевых, я прижимаю руку ко рту, чтобы заглушить любые звуки, которые я могу издать.

Я понял, что с Джексом я очень громко стону, и последнее, что нам нужно, – это чтобы нас прервали, потому что я не могу сдержать свои чертовы стоны и выдам нас.

Джекс работает со мной, кажется, вечность, дразня меня до самой грани оргазма, а затем отрывается от моего члена, чтобы поласкать языком мои яички и покусать кожу на верхней части бедер и в паху. Этот мужчина точно знает, что делать, чтобы доставить мне максимальное удовольствие, и он использует, кажется, все уловки из своего арсенала, чтобы держать меня на грани оргазма.

Я вздыхаю с облегчением, когда он наконец отрывается от меня и тянется в раздевалку, чтобы взять бутылку смазки, которую, должно быть, принес с собой. Я начинаю поворачиваться, уже отчаянно желая почувствовать, как он наполняет меня, но он хватает меня за бедро, чтобы удержать на месте. Я смотрю на него с недоумением, а он улыбается мне горячо и многообещающе, открывает крышку смазки большим пальцем и снова берет мой член в рот.

Я закатываю глаза и снова закрываю рот ладонью, когда он движется по мне с мучительно медленной скоростью, его присасывание достаточно легкое, чтобы свести меня с ума, не давая никакого облегчения.

Я так сосредоточен на его рте, что вздрагиваю, когда он прижимает один палец к моей промежности и проводит им по складке, чтобы потереть мою дырочку.

Все еще двигаясь на мне, как будто у него есть все время в мире, он медленно вводит палец в меня. Я так жажду большего, что пытаюсь надавить на него и заставить его двигаться быстрее, но он просто вытаскивает палец, пока я не сдаюсь и не остаюсь неподвижным.

Он издает гулкий звук вокруг моего члена, который я чувствую, а не слышу, и мои глаза снова закатываются, когда он проводит пальцем по моей простате.

Вспышка смеха из соседней кабинки отвлекает мое внимание от Джекса, и я кусаю язык, чтобы не издать лишнего звука, когда они выключают воду.

Похоже, сейчас работает только мой душ, и относительная тишина заставляет мое сердце биться от возбуждения от того, насколько мы уязвимы, если нас поймают.

Странно, что на самом деле я хочу, чтобы нас поймали, и, вероятно, умер бы от стыда, если бы это произошло, но сама возможность того, что это может случиться, возбуждает меня так, что я не могу этого понять.

Вместо того чтобы выйти из кабинки, парень рядом с нами начинает разговаривать, как будто он звонит по телефону.

Я смотрю вниз и встречаюсь взглядом с Джексом, и смех в его глазах отражает мой собственный. Кто, черт возьми, звонит по телефону, находясь в душевой кабине в общежитии? И судя по тихим словам, которые я улавливаю над шумом льющейся воды и тихими голосами людей, все еще толпящихся вокруг, похоже, он разговаривает с биржевым маклером или, может быть, с каким-то финансовым консультантом.

Джекс, должно быть, замечает мое отвлечение, потому что вставляет в меня второй палец и потирает мою простату, как будто под ней спрятан какой-то приз, который он пытается откопать.

Мои ноги начинают дрожать от натиска удовольствия, и я вынужден схватиться за его плечо, чтобы удержаться, чтобы не упасть, пока он продолжает трахать мою простату и начинает сосать меня быстро и сильно.

Я так близок, что знаю, что не выдержу, и снимаю руку с рта, чтобы схватить его за волосы и попытаться оттащить от себя.

Он позволяет мне оттащить его от моего члена, и я откидываюсь на стену, а он встает и целует меня так сильно, что я теряю дыхание и впадаю в отчаяние, когда он наконец прекращает поцелуй.

В какой-то момент во время наших поцелуев парень в соседней кабине перестал разговаривать, и по крайней мере еще одна душевая работает, но в комнате все еще достаточно тихо, чтобы кто-то рядом мог нас услышать.

Джекс улыбается своей чертовски сексуальной улыбкой, когда он поворачивает меня и прижимает к своему твердому телу, одной рукой закрывая мне рот, а другой поддерживая, чтобы я не упал на пол. На этот раз я готов, когда он скользит своим членом между моих ягодиц, и я напрягаюсь и толкаюсь назад, когда головка его члена упирается в мою дырочку.

Он входит в меня почти без сопротивления. Я настолько готов к нему, что почти не чувствую жжения или растяжения, и легкое покалывание так чертовски приятно, что я прижимаюсь к нему, отдавая ему полный контроль над моим телом и моим удовольствием.

Комната вокруг нас исчезает и появляется снова, пока Джекс трахает меня. Он начинает медленно, делая длинные и дразнящие движения, целуя и кусая мою шею, но постепенно движется все быстрее и сильнее, зажигая меня изнутри и поджигая все мое тело желанием.

Он старается не шуметь, останавливая свои толчки, прежде чем наша кожа соприкасается, но я настолько увлечен, что мне было бы все равно, даже если бы все общежитие смотрело на нас. Я бы позаботился об этом позже, когда туман моего желания рассеется, но в этот момент Джекс мог бы делать со мной все, что хотел, и я бы принимал это с улыбкой и просил еще.

Джекс отпускает мой рот, и я сразу поворачиваю голову, ища его для поцелуя. Он соглашается, и я погружаюсь в ощущения, когда он приближает меня все ближе и ближе к оргазму, пока я не взрываюсь, почти без предупреждения, и не кончаю на плиточный пол, пока мое тело сотрясают волны удовольствия.

Джекс напрягается позади меня, затем дергается и стонет в ответ на мой поцелуй, когда его член пульсирует и он тоже кончает, наполняя меня именно так, как я люблю.

В конце концов мир снова становится четким, и я дрожу в его объятиях, когда его мягкий член выскальзывает из меня. Он нежно поворачивает меня и прижимает к себе, его поцелуи мягкие и сладкие, давая мне возможность насладиться послевкусием.

Когда я в основном прихожу в себя, Джекс прерывает наш поцелуй и улыбается мне лукаво, от чего мне хочется хихикать как идиоту. Я подавляю это желание и вместо этого улыбаюсь ему.

– Увидимся через час. – Он снова целует меня в губы, а затем выскальзывает из кабинки.

Я уделяю минуту быстрому умыванию, и когда я отдергиваю занавеску, чтобы взять полотенце, Джекс уже ушел. Мои ноги дрожат, когда я вытираюсь и надеваю одежду, но к тому времени, как я выхожу из кабинки и иду через душевую к двери, я уже почти прихожу в себя.

Несколько парней, которые находятся поблизости, бросают на меня быстрые, любопытные взгляды, но это точно такие же взгляды, которые я получаю уже несколько недель, а не те, которые бросал бы на меня человек, только что услышавший, как меня трахают в душевой кабине.

Склонив голову, чтобы не улыбаться как идиот, я выхожу из душа и иду по коридору в свою комнату, чтобы дождаться, когда Джекс заберет меня, и мы пойдем ужинать с его друзьями в Гамильтон-Хаус, а потом поболтаем в его комнате с Джейсом.

Что-то подсказывает мне, что это не последний раз, когда он «нападает» на меня в душе, и я уже думаю о всех других местах, где он мог бы подкрасться ко мне, когда я вхожу в свою комнату и закрываю за собой дверь.

Глава двадцать четвертая

Майлз

– Как дела с твоим миллиардером-бойфрендом? – спрашивает Шифр.

– Все хорошо, – отвечаю я, регулируя громкость наушников и откидываясь на спинку кресла.

– Хорошо? – спрашивает он безэмоциональным тоном. – Это все, что ты можешь нам сказать?

– Очень хорошо? – Я пожимаю плечами, хотя знаю, что он и Эхо меня не видят. – Не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

– Просто пытаюсь жить твоей жизнью, раз у тебя есть парень, – говорит он. Его слова звучат непринужденно, но в его голосе слышится напряжение.

– На самом деле, рассказывать нечего, – говорю я. – Он хороший, и у нас все хорошо.

– Конечно, – говорит он умиротворяющим тоном. – Я просто подумал, что в раю могут быть проблемы, если ты проводишь с нами пятничный вечер, а не с ним и его друзьями.

– Феникс уже сказал нам, что его парень уезжает из города на выходные, – напоминает ему Эхо.

– Ах да, – говорит Шифр. – Я так понимаю, он уже уехал, чтобы заниматься тем, чем занимаются миллиардеры из братства, когда они не в школе?

– Да, он уехал сегодня днем.

– Осторожно, Шифр, – перебивает его Эхо. – Ты начинаешь звучать ревниво.

– Нет, – отмахивается он. – Я точно не ревную, просто любопытен. И мне не нравится, что он так занят своим новым парнем и новыми друзьями, что мы почти не можем с ним тусоваться.

– Дай ему передохнуть, – упрекает Эхо. – Он делает именно то, что мы ему говорили делать в течение многих лет.

– Мы говорили ему, чтобы он завел себе жизнь и занялся сексом, а не игнорировал нас, потому что он наконец-то начал регулярно заниматься сексом и предпочитает проводить время со своими миллиардерами-друзьями, а не с нами, – парирует он.

– Как будто ты не делаешь то же самое каждый раз, когда начинаешь встречаться с кем-то новым, – парирует она. – Помнишь, как ты встречался с братом своего соседа по комнате в прошлом году и не общался с нами больше месяца? Или когда ты встречался с тем парнем летом и мы не слышали от тебя ничего неделями? Или когда ты…

– Это совсем не то же самое, – перебивает он.

– Почему это не то же самое? – спрашивает она.

– Я тогда не исчезал, потому что встречался с кем-то. Я исчезал, потому что в моей жизни происходили другие вещи, с которыми мне приходилось разбираться, – резко отвечает он. – В отличие от некоторых людей, мне приходится беспокоиться о реальных проблемах, таких как невозможность купить еду и оказаться на улице, если я не смогу заплатить за квартиру, или невозможность купить лекарства, если я потеряю страховку. У меня нет богатых родителей, которые выручат меня, когда я налажаю, – говорит он с вызовом. – И я не сижу в своей шикарной школе, где есть полный штат сотрудников, готовых удовлетворить все мои потребности. Я живу в реальности, и я единственный здесь, кто так живет.

– Вау, – говорит Эхо одновременно со мной:

– Ты же знаешь, что я тебя слышу, да?

– Расскажи нам, что ты действительно чувствуешь, – говорит Эхо.

– Да, тебе не стоит знать, что я на самом деле чувствую, – говорит он мрачным тоном, которого я никогда раньше не слышал. – Я с вами обоими покончил, и я даже не сожалею об этом.

Маленькая зеленая точка рядом с его именем исчезает, когда он отключается.

– Что это было, черт возьми? – недоуменно спрашивает Эхо.

– Понятия не имею.

Шифр может быть драматичным, когда он нервничает, и это не первый раз, когда он злится на кого-то из нас за какую-то глупость и говорит, что с нами покончено. Это даже не первый раз, когда он ругает нас за то, что у нас больше денег, чем у него, но раньше такого никогда не было.

– Это только мне так кажется, или это звучало иначе, чем его обычные истерики? – спрашиваю я Эхо.

– Да, – соглашается она. – Все было странно. И это началось еще до того, как ты вышел в сеть.

– Что ты имеешь в виду?

– Он задавал мне очень странные вопросы, пока мы ждали тебя. Например, знаю ли я что-нибудь о дипфейках, которые ты искал…

– Подожди, – перебиваю я. – Дипфейки? Он конкретно спрашивал о дипфейках?

– Да, – отвечает она, звуча сбитой с толку. – Это что-то значит для тебя?

– Да, но для него это не должно ничего значить.

– Что?

– Я не говорил об этом ни тебе, ни ему, но несколько месяцев назад я узнал о некоторых дипфейках, которые кто-то сделал с участием меня и моих брата и сестры, чтобы разрушить мою семью.

– Почему ты нам не рассказал?

Я слышу боль в ее голосе, и следующие несколько лет я буду унижаться и заглаживать свою вину, но я знаю, что поступил правильно, даже если это кажется неправильным.

– Потому что я пытался защитить вас.

– Но…

– Я знаю, как это звучит, – мягко говорю я ей. – Но люди, которые сделали эти видео, были плохими людьми, которые не боялись причинить вред кому угодно, чтобы получить то, что хотели. Они из тех, кто использовал бы тебя, чтобы добраться до меня, и я не мог рисковать.

– Были? В прошедшем времени?

– Да, – мрачно отвечаю я.

– Видео так ужасны, как я думаю? – нерешительно спрашивает она.

– Намного хуже.

– Но если ты никому из нас об этом не рассказывал, то как Шифр узнал о них? – спрашивает она.

– Понятия не имею. Что именно он сказал?

– Он спросил, рассказывал ли ты мне о каких-то видеофайлах, которые ты пытался найти. Когда я ответила «нет», он спросил, упоминал ли ты мне кого-то по имени Джейкоб.

– Джейкоб? – перебиваю я. – Он сказал Джейкоб?

– Да. Это что-то значит для тебя?

– Да. Что еще он сказал?

– Не много. После того, как он спросил о том Джейкобе, он сказал, что ты рассказывал ему о каких-то дипфейках, которые ты искал, и снова спросил, говорил ли ты мне что-нибудь об этом. Затем он попросил меня не говорить тебе, что он спрашивал, потому что боялся, что ты будешь злиться на него за то, что он упомянул об этом мне.

Я сижу, ошеломленный, пытаясь осмыслить все, что она только что сказала.

– Что, черт возьми, происходит? – спрашивает она, ее голос напряжен и полон беспокойства.

– Я не знаю…

Комната погружается в темноту, когда одновременно погасли свет и мой компьютер.

– Эхо? – спрашиваю я, оглядываясь по почти полностью погруженной в темноту комнате. Был ли это сбой в подаче электроэнергии?

– Ты там?

Тишина на другом конце линии ожидаема, и я снимаю наушники и нащупываю на столе свой телефон.

Я закрыл шторы, так как Джекс уезжал на выходные, и в комнате почти нет естественного освещения.

Я беру телефон в руку и включаю фонарик. Теперь, когда я могу видеть, я подхожу к окну и отдергиваю штору.

Как и ожидалось, вокруг Бун-Хауса темно, так что сбои в электроснабжении затронули не только здание, но и всю систему.

Я как раз отворачиваюсь от окна, когда слышу что-то странное. Как будто ключ вставляют в замок.

В мой замок.

Затем раздается тихий звон металла о металл, и дверная ручка поворачивается.

Кровь в моих венах застывает, и я с ужасом смотрю на дверь, слишком напуганный, чтобы сделать что-то, кроме как стоять на месте, парализованный страхом.

Это не Джекс. Он бы никогда не отключил электричество во всем здании, чтобы проникнуть в мою комнату. Он любит действовать незаметно и неожиданно. И он бы никогда не использовал ключ, особенно для старого замка, а не для нового, который он установил.

Тот, кто пытается вломиться в мою комнату, не знает о модернизированном замке, который установил Джекс, а это значит, что это не тот человек, с которым я хочу оставаться наедине в темноте.

Наконец, вырвавшись из своего ледяного оцепенения, я разблокирую телефон и открываю контакты, но останавливаюсь, не решаясь нажать на экран. Кому, черт возьми, я могу написать? Джекс и Джейс уехали несколько часов назад, чтобы заняться делами своего отца. Ксав, Киллиан и Феликс все еще находятся в кампусе, но Киллиан и Ксав сегодня заняты делами братства, а Феликс проводит время со своей лучшей подругой.

Я поспешно нахожу контакт Киллиана, но мое колебание стоило мне драгоценных секунд, и я успел набрать всего несколько букв, когда моя дверь с грохотом распахивается.

Слишком темно, чтобы разглядеть что-то, кроме теней и очертаний, когда фигуры врываются в мою комнату, но, судя по количеству тяжелых шагов, их много, и они движутся быстро и целеустремленно.

Я все еще держу включенный фонарик на камере, и тонкий луч света падает на человека, одетого во все черное, с чем-то похожим на тактическое снаряжение, включая очки ночного видения, который мчится ко мне.

Мой разум замирает и прыгает, как старый CD-плеер, который был у моих родителей в их древнем фургоне, когда я был ребенком, пока я пытаюсь понять, что я вижу.

По чистому инстинкту я поднимаю фонарик и освещаю его лицо, когда он приближается ко мне.

– А-агрх.

Мое облегчение от того, что у меня появился способ защититься, было недолгим, поскольку парень в такой же черной одежде и тактическом снаряжении, но с очками, свисающими с шеи, словно выплыл из темноты и врезался в меня.

Удар был настолько сильным, что меня отбросило на комод, и я сильно ударяюсь о него, выдохнув воздух из легких, когда я падаю на пол и оказываюсь кучей на гладком дереве.

Мой телефон выпадает из руки и скользит по полу, а на меня сыплются фигуры из шахматной доски, хрупкое стекло разбивается и разлетается на куски, ударяясь о пол.

Мой телефон упал экраном вверх, и потеря единственного источника света в комнате почти так же дезориентирует и пугает, как удар, нанесенный мне людьми в масках и тактическом снаряжении.

Я лежу на полу, ошеломленный и задыхающийся, отчаянно пытаясь сделать полный вдох, пока они окружают меня. Так темно, что я вижу только черные очертания их тел на фоне почти черной комнаты, и паника сжимает мою грудь, когда несколько из них хватают меня.

Я все еще слишком задыхаюсь, чтобы сопротивляться, когда они поднимают меня на ноги и грубо толкают между собой, как будто играют со мной в игру, «не отпускай». Я спотыкаюсь и падаю, когда они грубо обращаются со мной, но мой разум полностью опустошается от ужаса, когда один из них вставляет мне в рот пластиковый кляп и застегивает ремешок вокруг головы, чтобы закрепить его на месте. Через несколько секунд что-то скользит по моему лицу и голове.

Оно грубое на ощупь, похожее на мешковину, и мгновенно делает воздух вокруг моего лица горячим и липким, а вокруг становится совершенно темно.

О боже, о боже, о боже, о боже.

Это не может быть правдой. Не снова.

Еще несколько рук хватают меня, и меня тащат по полу. Мои ноги волочатся за мной, и я отчаянно бьюсь и извиваюсь.

Мне не удается освободиться, но мои ноги цепляются за разные предметы, пока меня тащат. Они держат меня за руки, и я вслепую протягиваю руки, пытаясь схватить что-нибудь, что угодно, чтобы оставить след или какое-то доказательство того, что произошло.

– Никогда не позволяй им увести тебя в другое место. Сражайся грязно и делай все, что можешь, чтобы сбежать. – Я слышу голос Джекса в своей голове, когда мой мозг повторяет один из уроков, которые он давал мне, когда учил меня пользоваться новыми ножами. – Если ты не можешь сбежать, то будь самой большой занозой в заднице, какой только можешь. Наделай беспорядок, оставь следы, царапайся, кусайся и плюйся, чтобы их ДНК осталась на тебе, а твоя – на них. Делай все, что можешь, потому что твои шансы на выживание снижаются в геометрической прогрессии, если они увозят тебя в другое место.

Возможно, я не смогу сбежать, и я не знаю, поможет ли беспорядок, который я устраиваю, но я могу стать огромной занозой в их задницах и заставить их пожалеть о том, что похитили меня. Или, по крайней мере, усложнить им задачу по вывозу меня из здания.

Кляп и мешок на голове не дают мне возможности кричать, даже если бы я не был бездыханным, а резкий удар по виску на мгновение лишает меня сознания, и в голове возникает самое странное ощущение. Как будто меня обдало холодным душем, а затем ослепительная боль заставляет свет танцевать и мигать перед глазами сквозь темноту мешка.

Весь мир, кажется, несколько раз появляется и исчезает, и когда моя голова наконец проясняется, и я снова могу думать, я чувствую ритмичный стук своих ног, скользящих по ступенькам и приземляющихся на следующую, когда мои похитители несут меня по лестнице вниз.

Слишком быстро раздается хлопок открывающейся задней двери, а затем прохладный порыв ночного воздуха обволакивает мою обнаженную кожу.

Я хочу бороться и делать все, что от меня ожидают, но у меня сильно болит голова, и я едва могу сосредоточиться, пока они делают паузу, чтобы поднять меня на ноги и потащить по траве.

Я иду в ногу с ними, чтобы придумать план, не давая им снова избить меня. Я почти уверен, что удар по голове только оглушил меня, а не вызвал сотрясение мозга или что-то в этом роде, но еще один удар перемешал бы мне мозги, и тогда я был бы полностью в их власти.

Меня охватывает странное чувство спокойствия, и все помехи и шумы, которые мешали мне полностью осознать ситуацию, исчезают, когда вступает в действие мой инстинкт самосохранения.

Я не могу видеть парней, которые меня держат, но я слышу и чувствую их. Насколько я могу судить, по одному с каждой стороны от меня, они крепко и плотно держат меня за руки. Еще один идет позади меня и держит мои руки за спиной. Четвертый идет впереди, указывая путь, и я не могу быть уверен, но, похоже, с нами идет еще как минимум один человек.