Текст книги "Тени прошлого"
Автор книги: Диана Сидни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Кремовые тона и розовое дерево. Целая стена занята окном, выходящим на город. Полотно Шагала на стене – единственное красочное пятно в этой комнате, выдержанной в спокойных, строгих тонах. Это была личная приемная Гаррисона, и здесь всегда было очень тихо.
Тейлор ждала не более десяти минут. Затем послышался мягкий звук зуммера на столе у секретарши. Тейлор удивило, что никто не вышел из кабинета Гаррисона. Наверное, там были две двери – вход и выход, – так, чтобы никто из присутствующих в приемной не знал, с кем он только что встречался.
Хотя Тейлор уже не раз бывала в кабинете Стоуна, она не переставала восхищаться его великолепием. Кабинет был похож на слегка уменьшенную копию библиотеки в музее Фрика: панели до половины стены, ковровое покрытие цвета бордо и огромный письменный стол из красного дерева, затмевающий своим величием все остальные предметы, находящиеся там.
Гаррисон стоял возле занимающих всю стену книжных полок, перед своим личным баром.
– Что ты пьешь? – спросил он, плеснув немного виски в хрустальный стакан.
– Чай, – ответила Тейлор.
– Не хочешь чего-нибудь покрепче?
– Нет, спасибо, – сказала она и подошла к нему.
Гаррисон указал рукой на кресла возле окна.
– Давай-ка усядемся поудобней, – предложил Гаррисон. – Вот эта статья. Ты успела ее прочесть?
– Нет, – мотнула головой Тейлор и протянула руку за газетой, открытой на странице светской хроники. В газете она прочла следующее:
«На днях знаменитого кинорежиссера Энтони Франко видели в престижном ресторанчике «Маленькой Италии» «У Луиджи», державшим в руках восхитительную ручку Тейлор Синклер, которая недавно была введена в состав специальной президентской целевой группы Гаррисона Стоуна. Мисс Синклер – восходящая звезда на небосклоне рекламной индустрии, очевидно, очень умна. Но ум, несомненно, не является единственным ее достоинством. Кто знает, может быть, здесь зарождается роман? Следите за развитием событий».
Тейлор рассмеялась.
– Если бы Энтони Франко пригласил поужинать манекен с витрины универмага, эти газетчики тоже решили бы, что зарождается роман.
– А он действительно зарождается? – тихо спросил вдруг Гаррисон.
Тейлор взглянула ему в глаза, и улыбка ее угасла. Слишком серьезным было выражение его лица.
– Почему вы спрашиваете меня об этом? – ответила она вопросом на вопрос. – Ради Бога скажите, что происходит? Почему вообще кому-то есть дело до того, что я встречаюсь с Энтони Франко?
– Потому что в связи с Энтони Франко возникают кое-какие проблемы, – сказал Гаррисон, вставая.
Капелька виски попала ему на рукав, но он даже не заметил этого. Подойдя к окну и минуту постояв там, он снова обернулся к ней.
– Энтони Франко, по-видимому, еще большее ничтожество, чем я думал. Я бы, конечно, не обратил внимания на эту заметку в «Верайети», потому что, по правде говоря, вообще никогда не читаю эту газету. Но у меня есть служба, специально следящая за публикациями в прессе и направляющая мне вырезки, касающиеся всего, что может представлять интерес… А меня в последнее время более чего бы то ни было интересует все, что касается моего комитета. Ты являешься членом моего персонала, следовательно, самым непосредственным образом связана с комитетом, и поскольку сегодня мне стали известны кое-какие сведения, я обязан спросить у тебя, связана ли ты с Энтони Франко более близкими отношениями, чем просто деловые.
Тейлор почувствовала, что краснеет.
– Да. Мы действительно встречались с ним… как друзья…
– Как друзья? – переспросил Гаррисон. От его внимания не ускользнуло то, что она покраснела. – Ну что ж… Как бы там ни было, я считаю, что тебе пока лучше воздержаться от встреч с ним. Ради твоего же блага. Я надеюсь, что вы с ним просто друзья.
– Можно спросить, почему?
Тейлор сомневалась в том, что жизнь Энтони Франко и их отношения могут представлять хоть какой-то интерес для Гаррисона Стоуна. И в самом деле, каким образом ее отношения с Энтони Франко могут повлиять на работу в комитете? Может быть, потому, что Энтони был слишком заметной фигурой? Но они пока не афишировали свою связь. Так могло бы продолжаться и дальше…
Покашливание Гаррисона вывело ее из глубокой задумчивости.
– По своим каналам я получил одно сенсационное сообщение. Боюсь, что оно касается непосредственно Энтони Франко.
Тейлор охватила тревога. Что случилось? Если бы у Энтони назревала какая-то неприятность, он рассказал бы ей об этом…
– Предполагают, что этот Энтони Франко замешан в каких-то операциях с «грязными» деньгами, принадлежащими мафии. Проблема, по-видимому, сводится к «отмыванию» этих денег посредством финансирования его последнего фильма, съемки которого он только что завершил.
Ей вдруг вспомнились странные слова, оброненные Энтони. Тейлор закусила губу, лихорадочно пытаясь вспомнить, что именно говорил он тогда. Кажется, что вложил в этот фильм все, что имел… Но ведь речь шла о его собственных средствах, а не о каких-то «грязных» деньгах мошенников.
– Я уверена, что это какая-то ошибка, – сказала она, стараясь отогнать от себя дурные предчувствия.
– Боюсь, что это не так, – покачал головой Гаррисон, сделав большой глоток из стакана. – Речь идет об «отмывании» денег одной преступной группы, базирующейся в Гондурасе и занимающейся сбытом наркотиков. Деньги переправляются через Мексику в США якобы для финансирования последнего фильма Энтони Франко.
– Не могу этому поверить, – начала было Тейлор.
– Ну что ж, будем надеяться, что это неправда, но, судя по всему, Энтони Франко попал в серьезную беду. Теперь к любому, кто с ним связан, общество будет относиться с недоверием. Ты прекрасно понимаешь, что в отношении тебя этого нельзя допустить.
Гаррисон замолчал и снова отвернулся к окну.
– Я знаю, что жестоко просить тебя бросить друга в беде…
– Я все понимаю, – сказала Тейлор, вставая. У нее начали дрожать руки. – Можно попросить вас налить мне чего-нибудь покрепче?
– Прошу! – Гаррисон махнул рукой в сторону бара. – Все что угодно.
– Шотландское виски, – попросила Тейлор дрожащими губами. Налив ей виски, Гаррисон отвернулся снова. Тейлор была благодарна ему за это. Ей не хотелось, чтобы он видел, как дрожит в ее руке стакан. Она сделала большой глоток, надеясь, что алкоголь ее успокоит, и поперхнулась, потому что напиток оказался очень крепким.
– Господи, – пробормотала она. – Виски, наверное, способно растворить даже хромированное покрытие «бьюика».
– Иногда именно это и требуется, – тихо произнес Гаррисон. – Ты знаешь, что я очень ценю тебя, Тейлор. Мне и в голову не пришло бы вмешиваться в твою личную жизнь. И мне, черт возьми, страшно не хотелось говорить тебе все то, что я сказал. Но я обязан был сделать это.
– Понимаю, Гаррисон.
Интересно, догадывается ли он об их отношениях с Энтони? Тейлор сказала, что их связывает только дружба, но ее реакция на слова Гаррисона выдавала ее с головой.
– Я посоветовал бы тебе то же самое, даже если бы ты не участвовала в работе комитета, – сказал он тихо. – У меня есть подозрение, что Энтони Франко замешан в гораздо худших делах, нежели мы можем предположить. Однако не имеет значения, верхушка ли это айсберга и сколько еще скрыто под водой. Есть основания считать, что он связан со страшными людьми, которые убивают тех, кто отказывается выполнять их приказы. Ради твоей же безопасности я советую тебе держаться подальше от Энтони Франко, по крайней мере пока все не выяснится окончательно.
Гаррисон подошел к ней и по-отцовски положил руку на плечо.
– А если он пообещал тебе главную роль в своем фильме, то ты всегда сможешь напомнить ему об этом, когда все закончится.
Тейлор улыбнулась вымученной улыбкой.
– Мою карьеру кинозвезды только что спустили в канализацию, – попыталась пошутить она.
– Придется тебе довольствоваться политикой, – сказал Гаррисон, сжав ей плечо. – Это не сулит славы, да и грязи там не меньше, но по крайней мере твои коленные чашечки останутся в целости.
О Господи! Тейлор надеялась, что все, сказанное Гаррисоном, – неправда, но, прежде чем принимать какое-либо решение, ей было необходимо поговорить с Энтони. Она вдруг мучительно захотела немедленно уйти и добраться до ближайшего телефона, но ей не хотелось сломя голову убегать из офиса Гаррисона – это было бы невежливо и выглядело бы странно. Тейлор собралась с силами и сказала:
– Я должна поблагодарить вас, Гаррисон. Эта новость, конечно, потрясла меня. Энтони Франко, что бы там ни произошло, хороший человек. Мне не хотелось бы, чтобы с ним случилось что-нибудь неприятное. Но никогда не мешает иметь дополнительную информацию. Мне, наверное, лучше всего сейчас пойти к себе в офис и позвонить в «Монарх». Если этот скандал разразится завтра, мы должны правильно отреагировать. Наверное, надо поместить в газете еще какую-нибудь статью, опровергающую слухи, или по крайней мере выработать линию поведения в отношении этого обвинения.
Тейлор показалось, что Гаррисон облегченно вздохнул. Он явно считал, что главной ее заботой должны быть общественные интересы, а не личные.
– Можно мне воспользоваться вашим телефоном? – спросила она. – Я хочу позвонить в офис и удостовериться, что Лорэн еще на месте.
– Разумеется, – кивнул Гаррисон, указывая рукой на свой письменный стол. Тейлор торопливо набрала номер. К счастью, Лорэн еще не ушла.
– Можно попросить тебя задержаться до моего прихода? – спросила ее Тейлор. – Я тут кое-что узнала, и, думаю, нам нужно позвонить в «Монарх», пока они не закрылись.
Тейлор взглянула на часы. Те показывали шесть по нью-йоркскому времени. Значит, в Калифорнии сейчас три часа. Как хорошо, что существует разница во времени! Она еще успеет поговорить с кем-нибудь из «Монарха». Но Тейлор знала также, что ей самой необходимо как можно скорее поговорить с Энтони. Схватив пальто, она заставила себя улыбнуться и пожала руку Гаррисону.
– Я веду себя неприлично. Только что выпила и сразу убегаю, – сказала она, – но, боюсь, я должна начать действовать немедленно.
– Все в порядке, Тейлор, – улыбнулся в ответ Гаррисон.
Выйдя от него, Тейлор чуть ли не бегом помчалась к себе в офис. Пять кварталов показались ей пятью милями. Толпы людей, закончивших работу и выходящих из учреждений на улицу, теперь вызывали у нее раздражение. Огни на светофоре не переключались слишком долго. Пешеходы двигались чересчур медленно. Когда она наконец добралась до офиса, сердце ее гулко колотилось от быстрой ходьбы и нервного напряжения.
– Мы с тобой поговорим, как только я позвоню по телефону, – сказала Тейлор Лорэн, переводя дыхание. – Жди.
– Привет, бэби! – обрадованно воскликнул Энтони. Голос его звучал весело и нежно. – Я сижу тут, жду, когда зазвонит телефон, и чувствую себя четырнадцатилетним парнишкой.
– Энтони, – сдержанно проговорила она. – Думаю, тебе следует немедленно приехать сюда.
– Куда это сюда? – игриво спросил он. – В постель?
Тейлор хотелось смеяться и плакать одновременно. Он еще ничего не знает! Это значит, что ей самой придется рассказать ему обо всем. Ах, пропади все пропадом! Но другого выхода у нее не было. Ей нужно было услышать всю историю от него самого, прежде чем та попадет на страницы газет. И потом они оба должны поговорить с «Монарх пикчерз».
– Извини, – торопливо произнесла она, – я тоже хотела бы этого. Но я нахожусь в своем офисе, и нам с тобой необходимо поговорить.
– Это звучит серьезно, – сказал он. И, немного помолчав, добавил: – Буду у тебя через десять минут.
– Договорились.
Тейлор повесила трубку и подошла к окну. Десять минут показались ей вечностью. Она позвала Лорэн.
– Не могла бы ты принести мне документацию относительно последнего фильма Энтони Франко?
– Нам ее пока еще не прислали, – ответила та. – Обещали прислать сегодня.
– Черт побери!
Лорэн взглянула на нее с удивлением и беспокойством. Тейлор никогда не проявляла особого интереса к пресс-рекламам, касающимся кинопродукции. Если уж она в такой панике оттого, что они еще не получили документацию, значит, случилось что-то серьезное.
– Ты вообще ничего не нашла?
– Вам нужна папка с документацией компании «Монарх»?
– Нет. А что, если посмотреть документацию о последних трех фильмах Франко? – сказала Тейлор задумчиво. – По крайней мере это даст хоть какое-то представление.
Лорэн ушла за папкой, а Тейлор заметалась по кабинету, как тигр в клетке. Потом в приемной послышался какой-то шум и в кабинет вошел Энтони.
Закрыв за собой дверь, он в два шага преодолел разделяющее их расстояние и, обняв ее, нежно поцеловал в губы.
– Мм-м, – пробормотал он, неохотно отрываясь от нее. – Я страшно скучал по тебе. Похоже, леди, я жить не могу без вас.
– Случилось нечто ужасное. – Голос Тейлор дрожал.
Энтони обнял ее еще крепче.
– Не тревожься, – произнес он, зарывшись лицом в ее волосы. – Ты ведь знаешь, что я о тебе позабочусь… и что бы ни случилось, все будет в порядке. Только скажи, что именно произошло, чтобы я мог все уладить…
– Не со мной случилась беда, Энтони. С тобой.
– Со мной?
– Да. Я только что вернулась от Гаррисона Стоуна. Он сказал мне, что существует информация, на основе которой готовится статья в завтрашнюю газету.
– О чем статья? – спросил Энтони, отстраняя ее от себя на расстояние вытянутой руки. – Что-нибудь насчет фильма? Забудь об этом. Большая часть этих россказней – ложь, а те, в которых есть доля правды, лишены всякого смысла.
– Нет, ты не понял. Речь идет не о твоих любовных приключениях, – проговорила Тейлор, прижимаясь к нему снова. Ей не хотелось видеть его лицо в тот момент, когда она скажет ему обо всем. – Речь идет о деньгах и твоих предполагаемых связях с мафией. Об «отмывании» денег через твою кинокомпанию… – Обнимающие ее руки напряглись, но Энтони не проронил ни слова. Тейлор затаила дыхание. – Это правда?
Энтони долго молчал. Когда же он заговорил, голос его звучал глухо, словно при плохой телевизионной связи:
– Я не знаю.
На сей раз Тейлор застыла от ужаса. Он не знает? Что он говорит? Ведь ответить можно было только «да» или «нет».
– Я тебя не понимаю, – медленно произнесла она.
Энтони отстранился от нее и подошел к письменному столу. Молча повертев в руках пресс-папье, он взглянул ей прямо в лицо. У Тейлор вдруг мороз пробежал по коже: она поняла, что на самом деле вообще не знает Энтони Франко. Она внимательно взглянула на стоявшего перед ней мужчину. Да, она спала с ним, ела с ним, смеялась с ним… Но сейчас ей почудилось, будто перед ней стоит совсем другой человек – жесткий и более скрытный, чем ей казалось раньше.
Его слова, произнесенные глухим усталым голосом, заставили ее вздрогнуть.
– Может быть, за этим и крылось нечто большее, чем я думал, но я должен был расплатиться за сделанное мне одолжение. Полагаю, я расплатился.
Глава 17
– Какое одолжение?
Порывистый ветер дул в угловое окно, наполняя комнату завываниями. Это был единственный звук, доносящийся сюда. Глухая тишина наполнила комнату. Тейлор смотрела на Энтони, ожидая ответа. Уставившись в окно, он вертел в руках карандаш. Молчание затянулось. В голове Тейлор путались мысли и предположения.
Что это было за одолжение, она, конечно, не знала, но почувствовала настоящий страх. Возможно, его шантажировали, а по пустякам ведь людей шантажу не подвергают.
– Там, где я рос, – начал наконец Энтони, медленно подбирая слова, – случалось всякое. Считалось даже в порядке вещей быть замешанным в каких-то делишках. Это никого не удивляло.
Энтони взглянул на Тейлор, и та почувствовала, в каком он пребывает смятении.
– В то время я знал лишь, что это обычное дело и что для нашего квартала это нормально. В других местах, наверное, было по-другому. И я тоже впутался в дела, которые нельзя назвать… благопристойными.
– Например? – медленно спросила Тейлор. Знать это она не хотела, но должна была узнать.
– Я был еще мальчишкой… – ответил он. – Мне едва исполнилось семнадцать лет, а в нашем квартале жил один парень, «вышибала»…
– «Вышибала»? – удивленно переспросила Тейлор.
– Он работал на подпольных ростовщиков. Если кто-нибудь не платил долг, он своими методами заставлял должника расплатиться, – пояснил Энтони.
– И ты тоже этим занимался? – чуть слышно пробормотала она, боясь услышать «да».
– Нет, – спокойным, почти равнодушным голосом произнес он, словно рассказывал о чем-то другом. – Парня звали Луиджи Скаилло. И вот однажды он явился взыскать карточный долг с моего друга. Ему угрожала смертельная опасность. И тогда мы с другом решили сдать этого парня полиции. Нам потребовалось всего лишь сообщить полицейским кое-какую информацию, чтобы те поймали Скаилло и предъявили обвинение. Неделю спустя его арестовали, и они, конечно, без труда вычислили, кто его заложил.
– Они?
– Хозяева, на которых он работал. Такие дела всегда обтяпывались в рамках «семей». Нам было сказано, что еще никогда и никому такое предательство не сходило с рук. За это расплачивались жизнью. Но затем нам сказали, что мы еще слишком молоды, а молодым свойственно ошибаться. Правда, только один раз. И предложили работать на организацию, что означало либо ты соглашаешься, либо тебя убивают. Так мы и оказались у них в долгу. Мой друг согласился работать, а я отказался.
– Я не понимаю… – начала было Тейлор.
– Они сохранили мне жизнь, Тейлор. Вот что это было за одолжение. Они дали понять – яснее некуда, – что, когда им потребуется, мне все же придется расплатиться за это одолжение.
Он наконец оставил в покое карандаш, который на протяжении всего разговора нервно вертел в руках. Тейлор ждала затаив дыхание.
– Несколько лет мне пришлось прожить в смертельном страхе, – продолжил Энтони. – Но я делал свои фильмы, был поглощен работой и жил в совсем другом мире. Прошло еще какое-то время, и я об этом начисто позабыл. Когда же возникли проблемы с финансированием последнего моего фильма, откуда ни возьмись появился вдруг мой старый приятель. Или, вернее, на горизонте показался кое-кто из его людей. По-видимому, он теперь довольно высоко поднялся в той организации. В общем, мне передали, что он хочет финансировать мой фильм. Очевидно, для него это был способ «закопать» большие деньги. Я не задавал лишних вопросов, хотя мне следовало бы это сделать. Я просто порадовался тому, что проблема финансирования фильма наконец решилась.
– О Господи! – взмолилась Тейлор и, отвернувшись, подошла к окну, чувствуя, что силы покидают ее. – Значит, теперь ФБР имеет показания, в которых фигурирует твое имя?
– Похоже на то.
– А тебя не привлекут к ответственности?
– Все зависит от того, как повернется дело, возбужденное против моего друга. И от того, что он скажет, давая показания.
Тейлор резко повернулась к нему. В его голосе чувствовалась такая боль и такая обреченность, что ей хотелось обнять его и утешить, как ребенка. Но сначала надо было выяснить еще кое-какие вопросы.
– Скажи мне, как они вышли на тебя? – спросила она. Ее желание немедленно защитить его сдерживал холодок страха, пробежавший по спине. То, о чем рассказывал Энтони, возводило между ними высокую преграду.
– Это было нетрудно сделать, – сказал он. – Может быть, в его показаниях имелись какие-то слабые места. Возможно, показания расходились с информацией, известной полиции штата. А может быть, он просто проявил излишнюю самонадеянность.
– Чем это грозит тебе?
– Пока не знаю. Думаю, что на какое-то время я окажусь в куче дерьма, – вздохнул Энтони. Он расправил плечи, и губы его скривились в усмешке. – Работа над фильмом, наверное, все же продолжится, но моей репутации будет нанесен ощутимый ущерб. По крайней мере на какое-то время. А что будет после этого, сказать трудно.
– Ущерб твоей репутации – это самая малая из всех бед. Неужели только это тебя беспокоит?
– Пока мне больше ничего не приходит в голову. Ты застала меня врасплох. До сих пор я даже и не подозревал, что каким-то образом связан с расследованием. Все время ведутся крупные расследования, но большая их часть кончается ничем – просто прекращается, словно вода уходит в песок.
– Но на этот раз расследование затрагивает тебя, не так ли? – спросила Тейлор. В голосе ее звучала боль.
– Не знаю я, черт возьми! – ответил Энтони. – Я никогда еще не соприкасался так близко с расследованием. Не знаю даже, какие мне могут быть предъявлены обвинения. Наверное, мне следует поговорить со своими адвокатами.
– И что ты собираешься им рассказать? Все?
– Нет. Я скажу, что пытался собрать деньги на производство фильма и, насколько мне известно, деньги эти были из законных источников, – устало произнес он. – Только ты одна знаешь правду… если не считать моего друга. Кроме тебя, я никогда и никому об этом не рассказывал. – Он бросил на нее умоляющий взгляд. – Ты сможешь меня простить?
Тейлор провела рукой по лицу.
– Дело не во мне, Энтони. И речь идет не о прощении. Конечно, я тебя прощаю, но этого мало, – сказала она. – Эту информацию я получила от Гаррисона Стоуна. Вот почему я знаю об этом.
– Какое отношение ко всему этому имеет Гаррисон Стоун? – нахмурился Энтони.
– Я работаю в целевой группе при Президенте, которую Стоун возглавляет. Ты это знаешь. И все мы обязаны иметь незапятнанную репутацию.
– Но ты не являешься членом комитета, – возразил он.
– Официально не являюсь. Но я – член персонала, так что должна быть чиста, как стеклышко. У Гаррисона есть служба информации, которая отслеживает все, что с нами происходит. Он даже справлялся в бюллетене ЮПИ [2], когда наши с тобой имена упомянули в прессе.
– Кто, ты говоришь, упомянул о нас? ЮПИ?
– Нет. О нас упоминала в светской хронике газета «Верайети», – с готовностью ответила Тейлор. – Там наши имена и связали.
– Считают, что у нас с тобой роман века, а? – усмехнулся Энтони, но в глазах его не было прежних веселых искорок. – Всякий раз, как только «Верайети» напишет, что у меня в разгаре роман века, это либо не имеет под собой абсолютно никаких оснований, либо сам «роман» длится не более недели. Публикация в «Верайети» является зловещим предвестником очередного краха в моей личной жизни.
В кабинете снова установилась мертвая тишина. Оба молчали. Каждый был погружен в свои нерадостные мысли. Наконец Энтони шагнул к Тейлор. Она знала, что будет дальше, поэтому поспешила предупредить его:
– Я не могу с тобой встречаться. Я не имею права быть связанной со скандалами такого рода. Ты должен это понять.
– Что? – переспросил он, останавливаясь в полутора шагах и ошеломленно глядя на нее. Затем глаза его сузились в странном прищуре. Он словно не верил тому, что говорит Тейлор, хотя и знал, что она серьезна, как никогда. Между тем, что ему хотелось услышать, и тем, что он слышал, зияла гигантская пропасть. – Но я люблю тебя, – пробормотал он.
– Я тоже люблю тебя. По крайней мере мне так кажется, – тихо сказала Тейлор. – Кроме тебя, я ни к кому не испытывала такого чувства, но…
– Но что? – спросил он резким голосом, с трудом пытаясь сдержаться. – Ты не можешь больше встречаться со мной? На мой взгляд, это едва ли можно назвать любовью.
– Все это для меня так ново, – начала было она.
– Что же плохого в новизне? Или ты боишься, что все это скоро кончится?
– О Боже! – всхлипнула она, вся дрожа. – Не закончится моя работа. У меня есть обязанности, обязательства… Моя работа не должна прекратиться. Если меня выведут из состава комитета Стоуна, это ударит по моему рекламному агентству и будет означать не только утрату связей с общественностью, но и отразится на всей работе агентства, причем самым разрушительным образом.
– А как же мы? Ты должна была обдумать…
– Мы с тобой живем в разных измерениях, Энтони, – сказала Тейлор, безуспешно пытаясь унять дрожь. Ей пришлось сесть, чтобы удержаться на ногах. – У меня не было возможности прикинуть, сможешь ли ты органично войти в мою жизнь – ведь все произошло так быстро.
– Так, значит, теперь для меня больше нет места в твоей жизни?
– Я не могу тебя туда допустить! – воскликнула Тейлор в полном отчаянии. – Неужели ты не понимаешь?
Он долго и молча смотрел на нее.
– Я понятия не имею, куда заведут нас эти отношения, – продолжила Тейлор, стараясь взять себя в руки. Она чувствовала себя актрисой, играющей чужую роль в чужой пьесе. – Ведь прошло всего две или три недели… Я не могу позволить себе совершить поступки, способные поставить под угрозу мою карьеру, мое агентство или моего ребенка…
Энтони стоял, ссутулившись, с самым что ни на есть обреченным видом.
– Не могу спорить с твоей логикой, – сказал он, взглянув на нее. – Но сейчас логика для меня не главное. Я хочу тебя, я хочу жениться на тебе. Я сказал тебе об этом задолго до того, как все произошло.
– Я знаю, но тогда я не дала тебе окончательного ответа. Я и сейчас не могу принять окончательное решение.
– Что же, по-твоему, следует сделать мне? – спросил Энтони. – Исчезнуть? Не ставить тебя в затруднительное положение?
У Тейлор защемило сердце. Да, ей хотелось, чтобы он исчез. Но сама мысль о том, что она не увидит его больше, убивала ее. Но разве у нее есть выбор? Разве имеет она право бросить все, ради чего трудилась столько лет?
– Оставь работу в этом чертовом комитете, – предложил Энтони. – Положись на меня. Я о тебе позабочусь.
Тейлор оглянулась вокруг. Ей показалось, что она все это видит в первый раз… или в последний. Она не могла поступить так, как просил он. Слишком многое было поставлено на карту.
– Не могу. Давай подождем, – сказала она со слезами на глазах. – Может быть, вся эта история еще закончится благополучно. Но даже если нет, то все равно ведь эта моя работа не будет длиться вечно…
– Конечно, всего лишь годик-другой, – мрачно усмехнулся он. – Что значит такой срок по сравнению с вечностью?
– Мне очень жаль, – сказала она, опустив голову.
– Меньше, чем мне, – с грустью ответил он и, глубоко вздохнув, наклонился за своим плащом, переброшенным через спинку кресла. – Мне нужно уйти. Думаю, пора позвонить моим адвокатам с побережья. Но если этот скандал должен разразиться завтра, то мне, наверное, лучше самому слетать туда сегодня вечером.
– Ты хочешь, чтобы агентство выступило с каким-то конкретным заявлением по этому поводу?
Энтони взглянул на Тейлор так, как будто она прямо у него на глазах превратилась в ледяную глыбу.
– Вот тебе на! Разве не ты у нас высококлассный профессионал?
– Ты знаешь, я не…
– Говори, черт возьми, все, что сочтешь нужным. У тебя, по-видимому, на все есть готовый ответ.
Тейлор замолчала.
– Вот она, реальность, – с горечью в голосе произнес Энтони, направляясь к двери. Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся. Лицо его выражало тоску, гнев и такую грусть, что Тейлор уже не могла больше сдерживать слезы. – Увидимся на вручении «Оскаров».
И ушел.
Тейлор продолжала стоять, словно приклеенная к полу. Ей казалось, что последние силы покинули ее вместе с Энтони.
Что за невообразимая каша заварилась! И почему именно с Энтони? И почему именно она стала работать у Гаррисона Стоуна, как будто не было других претендентов? И подумать только, что всего лишь сутки назад у нее было все замечательно. Как быстро все меняется!
Постояв некоторое время в глубокой задумчивости, Тейлор почувствовала, что должна сесть. Подойдя к письменному столу и тяжело опустившись в принадлежащее некогда Эду Уилсону большое кожаное кресло, она осторожно развернула его так, чтобы можно было смотреть в окно.
В памяти у нее возникали картины: в такси, в первый вечер, когда они с Энтони ужинали вместе, его рука, державшая бокал с вином; вот Энтони разговаривает с Майклом и Тельмой; и, конечно, Энтони в ее постели, в прошлый уик-энд.
Она поняла, что отныне, кроме этих картин, у нее ничего не останется. Возможно, отныне и навсегда.
К тому времени, когда скандал уляжется, у Энтони уже будет новая кинозвездочка, а то и две, а она, Тейлор Синклер, останется в его воспоминаниях как женщина, предавшая его в тот час, когда он больше всего в ней нуждался. Он будет помнить, как во время этого ужасного расследования, когда все покинули его, Тейлор Синклер – его любовь, его опора, его женщина – выгнала его за дверь пинком под зад потому лишь, что боялась погубить свою карьеру.
Хорошенькая картина, ничего не скажешь. И Тейлор выглядела на ее фоне как расчетливая мерзавка. Снежная королева, какой ее все всегда и считали. И, очевидно, были правы.
Тейлор не хотелось говорить сейчас о делах с кинокомпанией «Монарх». Она позвонила Лорэн и отпустила ее домой. Потом еще просидела добрых полчаса в одиночестве, терзаясь угрызениями совести; она даже плакать не могла, настолько была зла на себя.
Мысль об Энтони, в полном одиночестве возвратившемся в гостиничный номер, чтобы уложить чемоданы и заказать билет на рейс до Лос-Анджелеса, заставила ее сердце сжаться от горя. Зная, что ему придется одному справляться со своей бедой и никого не будет рядом и что если бы она попала в беду, он бы ее непременно поддержал, Тейлор почувствовала себя совсем мерзко.
Пора было идти домой и снова включаться в привычный распорядок жизни, как будто Энтони Франко никогда и не существовал. Но ей ничего другого не оставалось. Придется просто заставить себя вычеркнуть все из памяти.
Войдя в квартиру, она увидела Картера, сидящего вместе с Майклом на полу в гостиной. Она услышала его голос – они с сыном о чем-то дружески болтали. Тельма с грохотом переставляла на кухне кастрюли и сковородки, всем своим видом демонстрируя крайнее неудовольствие в связи с присутствием Картера.
Взглянув на Тейлор, она неприязненно мотнула головой в сторону гостиной. Взгляд ее был весьма красноречив: таракан, мол, уже прячется под кухонной раковиной. Тейлор устало кивнула в ответ и повесила пальто на вешалку.
Сцена, представшая ее взору, когда она вошла в гостиную, была такой естественной и вместе с тем такой противоестественной, что она чуть было не отшатнулась.
Картер сидел на полу, прислонившись спиной к дивану. Майкл лежал на диване, обняв отца рукой за плечи.
С телеэкрана раздался взрыв смеха, и Майкл тоже захихикал.
– И что тут смешного? – спросил Картер.
– Ничего, – ответил Майкл. – Это как зевота. Увидишь, что кто-нибудь зевает, и самому захочется зевнуть. Трудно удержаться.
Картер одобрительно улыбнулся и, обернувшись, взъерошил Майклу волосы.
– Умница, – сказал он и, повернув голову, взглянул на Тейлор. – Умный парнишка, – кивнул он в сторону Майкла. – Умный сын, красивая жена – чего еще может желать мужчина?
– Привет, мама, – помахал рукой Майкл, избавив Тейлор от необходимости отвечать Картеру. – Мы тут планируем праздник на День благодарения. Он приходится на четверг.
«Боже мой, – подумала Тейлор, – уже?»
