Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Диана Сидни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Annotation

Энтони Франко – голливудский режиссер в зените славы, буквально превращающий в золото все, к чему прикасается. Но и славу, и богатство – все готов он отдать за счастье обладания единственной женщиной, красавицей с необыкновенными янтарными глазами Тейлор Синклер. Однако тени прошлого, постыдные и опасные тайны, вторгаются в судьбы Тейлор и Энтони, угрожая разрушить их хрупкое счастье…

Диана Сидни

Пролог

Часть первая

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Часть вторая

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

notes

1

2

3

4

Диана Сидни

Тени прошлого

Пролог

Нью-Йорк, октябрь 1987 года

Увидев себя на экране, Тейлор Синклер не смогла сдержать улыбки. Затем она и вовсе рассмеялась, наблюдая за собой, искусно отражающей выпад за выпадом. Правда, в какой-то момент у нее возникло ощущение, будто она раздваивается, и это было не очень приятно.

Передачу записывали три недели назад, и во время записи Тейлор ничуть не нервничала. Как-никак телевидение было ее стихией, ее бизнесом. Однако до сегодняшнего дня она всегда находилась за кадром.

– Вы, мисс Синклер, сделали впечатляющую карьеру, – продолжала Беверли Майлз, известная телеведущая, превратившая ток-шоу «Течения» в одну из самых популярных за всю историю телевидения программ. Трудно было понять, хотела ли она сказать, что Тейлор сделала впечатляющую карьеру или что карьера Тейлор такая же впечатляющая, как и у нее самой. Лицо ведущей озарила «фирменная» телеулыбка. Когда она наклонила голову к Тейлор, ее роскошные рыжие волосы ярко вспыхнули в свете юпитеров.

– Вам всего тридцать два года, у вас внешность супермодели, и вам удалось превратить заурядную компанию «Уилсон Тодд» в рекламное агентство международного класса. Это уже само по себе огромное достижение. Но кроме того, вы недавно были назначены специальным помощником Гаррисона Стоуна, нового советника по вопросам торговли при Президенте.

Беверли сделала короткую паузу, потом внимательно посмотрела на Тейлор и продолжила:

– Чем вы объясняете свой феноменальный успех? Может быть, все дело в вашей внешности, благодаря которой вы без труда могли бы стать победительницей конкурса красоты?

«Вот уж поистине сомнительный комплимент», – подумала Тейлор и услышала с экрана свой голос:

– Мне не хотелось бы показаться нескромной, но своим успехом я обязана главным образом упорному труду. А что касается моей внешности, то, как это ни парадоксально звучит, она мне только мешает. Где это видано, чтобы супермодель пользовалась уважением в зале заседаний президентского совета?

Беверли Майлз рассмеялась.

– Если бы я пользовалась уважением, то уж наверняка не за интеллект.

– Именно это я и имею в виду. Мне всегда приходится доказывать делами, что я не просто красивенькая куколка.

– Ну что ж, сейчас вы доказали нам на деле, что в дополнение к своей потрясающей внешности обладаете еще и незаурядным интеллектом, – сказала Беверли. – Но все-таки почему Гаррисон Стоун пригласил на работу в качестве специального помощника именно вас? Он как-никак уже завоевал прочную репутацию. Зачем Гаррисону Стоуну понадобилась Тейлор Синклер?

Честно говоря, именно этот вопрос Тейлор задала себе сразу же после своего назначения, но так и не смогла на него ответить.

– Стоун – многогранный и энергичный политический деятель. Будучи главой самой крупной в Западном полушарии информационной империи, он нажил себе не только друзей…

– Особенно если учесть его склонность прибирать все к своим рукам, – вставила Беверли.

Оставив без внимания ехидное замечание ведущей, Тейлор улыбнулась и продолжила:

– Стоун обладает удивительным даром предвидения. Он всегда принимал четкие, правильные решения, и, что бы там ни думали некоторые, его консультативный статус при Президенте не имеет ничего общего со связями в сфере общественной информации.

– Признаюсь, мне трудно в это поверить, мисс Синклер. У Гаррисона Стоуна нет ничего, кроме связей в сфере общественной информации. Как по-вашему, почему именно его кандидатура выдвинута на пост советника?

– Мистер Стоун считается авторитетной фигурой в международном сообществе и имеет обширные деловые связи по всему миру. Моя же работа будет заключаться в том, чтобы выступать в роли наблюдателя со стороны и четко информировать американскую общественность о том, как Стоун претворяет в жизнь свою идею поддержания стабильности торгового баланса. Я также буду давать советы новому составу его комитета относительно наиболее эффективных способов привлечения внимания общественности к данной проблеме.

– Значит, вы хотите сказать, что даже при общении экспертов с экспертами необходимы эксперты? – спросила Беверли.

– Разумеется. В этом и заключается одна из причин моего назначения, – ответила Тейлор.

– На первый взгляд может показаться, что вы нужны Гаррисону Стоуну для того, чтобы манипулировать общественным сознанием, а не для того, чтобы держать общественность в курсе событий.

Тейлор ждала этого вопроса, поэтому была готова к ответу.

– Боюсь, вы недооцениваете американскую общественность, Беверли. Она не так легковерна, как вам кажется. И ей нужна информация, чтобы принимать разумные решения, – вот и все.

Заключительную часть передачи Тейлор слушала вполуха. «Интервью прошло успешно, – подумала она, – но слава Богу, что все позади. Когда Беверли Майлз пригласила ее в свою программу, Гаррисон настойчиво рекомендовал ей согласиться. В конце концов Тейлор дала согласие, хотя и предупредила, что может растеряться перед камерой. Ведь обычно ее место было за кадром. Но Гаррисон настаивал, уверяя, что людям понравится, если она будет отвечать на вопросы прямо у них на глазах. Тейлор вынуждена была признать его правоту. К тому же телевидение составляло часть ее работы, и чем скорее она начнет привыкать к ней, тем лучше.

Когда на экране замелькали титры с выражением благодарности участникам передачи, она встала и подошла к огромному окну, занимавшему всю стену ее офиса. На город опустилась ночь. В оконном стекле Тейлор увидела свое отражение, плывущее, как ей показалось, по морю мерцающих городских огней. У Тейлор были белокурые волосы и поразительные, янтарного цвета глаза, широко расставленные над высокими скулами. Улыбка, приподнимавшая уголки полных чувственных губ, говорила о присущем ей чувстве юмора. Узкая спина и длинные ноги имели безупречную форму. Движения Тейлор были легки и грациозны.

В них чувствовалась уверенность и скрытая сила, но в линии плеч угадывалась какая-то беззащитность. Казалось, она все время ждет какой-нибудь неожиданности, причем не обязательно приятной. Высокий широкий лоб и изящный изгиб бровей говорили об упорстве. Густые волосы были собраны на затылке в строгий пучок, из-под которого выбивались тонкие пряди, придавая прическе более женственный вид.

Тейлор улыбнулась. Нью-Йорк лежал у ее ног. Весь мир лежал у ее ног – и это было весьма приятное ощущение.

Неожиданно прозвучал зуммер внутренней связи. Тейлор нажала на зеленую кнопку и подняла трубку.

– Мисс Синклер, – послышался знакомый, слегка гнусавый голосок ее секретарши Лорэн, – на первой линии ваш отец.

– Это, должно быть, какая-то ошибка, Лорэн. Мой отец давно умер.

– Извините, мисс Синклер, – в замешательстве пробормотала Лорэн. – Я сейчас все улажу.

– Спасибо. – Тейлор положила трубку и стала просматривать в календаре список назначенных на завтра дел. Вновь зазвучал зуммер.

– Извините, что снова беспокою вас, мисс Синклер, это была моя ошибка. Джентльмен, который вам звонит, говорит, что он не отец ваш, а отчим.

У Тейлор похолодели руки. «Нет…» – прошептала она в ужасе. Трубка выпала у нее и громко ударилась о стол. Однако мгновение спустя она взяла себя в руки и снова приложила трубку к уху.

– Это, должно быть, какой-нибудь ненормальный, Лорэн, – подавив дрожь в голосе, сказала она. – Отделайся от него как-нибудь.

– Боже мой, – шептала она, стоя возле стола. – Быть того не может… Ведь я его убила… – Дрожащей рукой Тейлор положила трубку на место. Ей вдруг показалось, что телефонный аппарат таит в себе какую-то угрозу, и она в ужасе отпрянула от него.

На нее нахлынули воспоминания. События, о которых она не вспоминала уже многие годы, начали вдруг беспорядочно всплывать в ее памяти.

«Зачем, скажите ради Бога, я вообще согласилась дать это дурацкое интервью? Зачем мне понадобилось привлекать к себе внимание публики? До этого меня было невозможно выследить, а теперь, наверное, кто-то узнал мое лицо. Меня обнаружили…»

Тейлор вновь посмотрела в окно, за которым сверкали разноцветные огни Нью-Йорка. Сейчас ей чудилось в них что-то зловещее. Она уже не видела в них надежды на будущее, как это было всего лишь пять минут назад. Кто-то хотел добраться до нее, зная о том, что она когда-то сделала. Ее затошнило, и она едва успела добежать до маленькой ванной комнаты…

– Но ведь я в этом не виновата! – воскликнула она, ополоснув рот холодной водой. На глаза ее навернулись слезы. Чего хотел от нее этот человек? Потребовать денег? Покарать ее? Отомстить? «Все, чего я добивалась долгие годы, все, чего я когда-либо хотела, может в одно мгновение полететь ко всем чертям…» – с горечью подумала Тейлор.

Остин, Техас

Огонь, мерцающий в огромном камине, расположенном в дальнем углу комнаты, отбрасывал многочисленные блики на стены, увешанные коврами «навахо». Ярко-красные отблески пламени, причудливым образом смешиваясь с бледно-голубыми бликами телеэкрана, образовывали на полу пятна света, то и дело меняющие свои очертания. Картер Толман полулежал на громадном диване, по обеим сторонам которого стояли кресла с подголовниками. Рядом с диваном валялась пара видавших виды ковбойских сапог. Не веря глазам своим, он замер, уставившись в телевизор. Небритая нижняя челюсть его отвисла от удивления.

– Будь я проклят, – пробормотал он. – Вот это да!

Поднявшись с дивана, он разгладил руками джинсы и одернул выгоревшую на солнце рабочую рубаху.

– Да ведь это Сюзен!

Судя по всему, Картер был когда-то красивым парнем. Теперь же от неумеренного потребления спиртного под глазами у него набрякли здоровенные мешки. Следы былой привлекательности, возможно, и сохранятся еще в течение нескольких лет, но потом, когда наконец не выдержит печень, тело его мгновенно заплывет жиром, который окончательно исказит некогда правильные черты лица и фигуры.

Он бросился к резному столику, стоявшему в противоположном конце огромной комнаты, и, сняв телефонную трубку, торопливо набрал номер.

– Джей-Джей! Это Картер. Угадай-ка, зачем я звоню, старина? Моя маленькая женушка наконец-то нашлась! Подоспела как раз вовремя… Включи второй канал…

– Ты уверен, что это она?

– Можешь не сомневаться! – хохотнул Картер. – На земле не так уж много бабенок, способных сравниться по красоте с моей Сюзи.

Последовала короткая пауза.

– Да, это она, ты не ошибся, – проговорил наконец Джей-Джей Макалистер, адвокат Картера Толмана. – И это как раз то, что тебе нужно, дружище. Возможно, у тебя появился шанс спасти свое наследство… не говоря уже о твоей заднице.

– Узнай, что это за рекламная компания. Найди Сюзи и позаботься о том, чтобы я получил парнишку… Майкла. Ему сейчас уже, наверное, лет восемь, а то и все девять.

– Ты готов стать папочкой?

– При сложившихся обстоятельствах я готов стать самым лучшим папочкой в мире, – усмехнулся Картер.

– Я займусь этим немедленно, – пообещал Макалистер. – Позвоню тебе завтра.

В динамике раздались короткие гудки, но Картер еще целую минуту стоял в задумчивости с трубкой в руке.

– Черт побери! Ну и дела! – Криво усмехнувшись, он повесил трубку, пересек комнату и, распахнув тяжелую резную дубовую дверь, вышел на крыльцо.

Главный дом усадьбы был великолепен. Этот внушительный двухэтажный особняк был построен в начале двадцатых годов нынешнего столетия. Широкое крыльцо, высокие ионические колонны, сводчатые проемы окон и дверей… С фасада он напоминал декорацию к фильму «Унесенные ветром». Однако позади него находился вполне современный плавательный бассейн, размеры которого позволили бы проводить олимпийские соревнования по плаванию. Вокруг дома располагались многочисленные амбары, сараи, две силосные башни, конюшни и гаражи. Очертания построек были отчасти скрыты облаками густого пара, вырывающегося в холодный ночной воздух из большой котельной. В отдалении под черным – хоть глаз выколи! – техасским небом виднелась небольшая взлетно-посадочная полоса, в конце которой стоял приземистый ангар. Внутри ждал хозяина новенький «Пайпер каб».

Это было животноводческое ранчо площадью около ста тысяч акров. В гараже, рассчитанном на восемь машин, размещались трактор, два пикапа, тягач, многоместный микроавтобус, «мерседес-седан», «харлей-дэвидсон» и только что купленный «ягуар-Х-12», на котором еще сохранились номерные знаки дилера.

Картер обожал свои игрушки. Теперь благодаря нью-йоркскому телевизионному шоу ему, возможно, удастся их сохранить. Со вздохом облегчения, словно у него гора с плеч свалилась, он вернулся в дом, чтобы пропустить еще стаканчик.

* * *

Сакраменто, Калифорния

Рыжеволосая толстуха восседала в мягком кресле, обтянутом цветастым ситцем. Приглядевшись повнимательней, можно было предположить, что грубоватое лицо ее, возможно, и было когда-то довольно миловидным. Теперь же огрубевшую кожу избороздили глубокие морщины, казавшиеся даже глубже, чем есть, под толстым слоем косметики. Губы ее, изогнутые, словно лук Купидона, были густо накрашены алой помадой, никак уж не сочетающейся с рыжими волосами.

На коленях у нее лежала беспородная собачонка, увлеченно покусывающая свою заднюю лапу. Звук включенного телевизора, отдаваясь от деревянных панелей, покрывающих стены вагончика, казался почти осязаемым.

Билли Дэвис, полное имя которой было Белинда Тейлор Дэвис, положив одну руку на спину собачонки, другую запустила не глядя в большой пакет пастилы, лежавший на боковом столике. Рука ее с регулярностью робота сновала между пакетом и ртом.

– Ты ведь меня никогда не покинешь, правда, Бэби? – ворковала она, поглаживая собачку. – Вот, возьми-ка еще одну конфетку.

Собачонка подняла лохматую мордочку и выхватила лакомство из рук Билли.

– А вот шоколаду я тебе больше не дам, – строго заявила Билли. – Прошлый раз тебя рвало от него по всему этому проклятому логову.

Проглотив пастилу целиком, собачка тихонько заворчала. Не дождавшись ответа от хозяйки, она поскребла лапкой широкую грудь Билли.

– Фу! – Билли легонько стукнула собаку по голове. – Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не царапала меня, когда чего-нибудь просишь? Попроси как следует!

Собака жалобно заскулила. Билли протянула ей пастилку.

– А теперь будь умницей, помолчи и дай мне спокойно посмотреть мою любимую передачу, – с этими словами она засунула очередную пастилку себе в рот и уставилась на экран. Неожиданно она вскочила с кресла. Собачонка свалилась на пол и возмущенно тявкнула.

– Силы небесные! Это она! – завопила Билли, тыча в экран мясистым пальцем.

Ошеломленная, она не в силах была отвести глаз от экрана.

– Так, так, так! Ты когда-нибудь слышала такое, Бэби? Эта девчонка изменила свое имя и действительно кое-чего добилась в жизни. Только взгляни на нее, Бэби! Настоящая леди Фу-ты Ну-ты!

Собачонка жалобно скулила, глядя на свою хозяйку.

Билли еще некоторое время смотрела на экран, потом вдруг бросилась к маленькому столику в углу вагончика.

– Мне нужны бумага и карандаш, – пробормотала она, набрасываясь на груды журналов, сваленных там в беспорядке. – Где, черт возьми…

Журналы рухнули на пол. Билли выдвинула ящик стола и извлекла оттуда пожелтевший блокнот с загнутыми краями, а также огрызок карандаша, на конце которого отсутствовал ластик.

– Кто бы мог подумать, – продолжала бормотать Билли, снова усаживаясь в кресло, – выходит, Сюзен не похожа на всех остальных в этой семье. Она устроилась в жизни получше, чем ее мамаша и тетушка. Она всегда была умненькой девочкой…

Пристально, словно филин, подстерегающий полевую мышь, смотрела она на экран.

– Уж будь уверена, – сказала она спустя некоторое время, обращаясь к собаке, – я запишу все это на бумажке, а потом напишу Сюзен письмо… Она как-никак кое-чем мне обязана.

Помусолив кончик карандаша, Билли записала имя – Тейлор Синклер. Потом вывела: «Уилсон Тодд», город Нью-Йорк.

– Отправлюсь-ка я, Бэби, завтра же в библиотеку и попрошу библиотекаршу помочь мне найти ее адрес.

Поднявшись с кресла, она прошлепала пушистыми красными тапочками на крошечную кухню. Открыв дверцу холодильника, она извлекла оттуда банку «Бадвайзера», сорвала крышечку и бросила ее в раковину.

– Уж будь уверена: будет и на нашей улице праздник – у тебя и у меня. Потому что теперь умненькая девочка Сюзен поможет нам выбраться отсюда…

Радостно улыбаясь, Билли вернулась в комнату и снова плюхнулась в кресло. Она похлопала себя по ногам, и собачонка снова вскочила к ней на колени.

– Уж будь уверена! Она поможет нам выбраться из этого дерьмового вагончика и поселит нас в настоящем хорошем домике… с бассейном и двориком, с пальмой во дворе и со всем остальным… – Билли отхлебнула пива. – …потому что если она этого не сделает… ну что ж, тогда все ее важные нью-йоркские знакомые сильно удивятся, узнав о ней то, что знаем только мы с тобой! Вот будет потеха, когда они узнают, кто ее настоящий отец!

* * *

Росарио, Мексика

А где-то среди холмов, растянувшихся от Тихуаны до Росарио-Бич, эту же передачу смотрел еще один человек. Его вагончик очень сильно отличался от того, который Билли Дэвис называла домом. Стены его были обиты светло-серым шелком. Вокруг стола располагались кожаные датские кресла. Помимо переполненных окурками пепельниц и пустых бутылок из-под мексиканского пива и текилы, стол был завален еще и кипами рукописей.

Возле стола сидел мужчина с рукописью сценария в одной руке и стаканом воды в другой. Равнодушными глазами смотрел он на экран телевизора. Звали мужчину Энтони Франко, и сейчас он находился на выездных съемках своего нового фильма. Все шло хорошо, если не считать обычных мелких неполадок. Более того, если верить предварительным данным, полученным от кинокомпании «Монарх», фильм этот, подобно трем предыдущим, обещал миллионные кассовые сборы. Энтони находился на гребне успеха и был очень доволен собой.

– Если кто-нибудь считает, что эта галиматья доставляет зрителю удовольствие, то он просто сукин сын, – сказал он, поднимаясь с кресла, чтобы переключить телевизор на программу новостей, но тут рука его замерла на пульте. Там, позади титров программы «Течения», он увидел потрясающую белокурую женщину, беседующую с Беверли Майлз… Лицо ее показалось ему знакомым.

Энтони Франко не стал переключать телевизор и снова сел в кресло. Отхлебнув воды, он стал вспоминать, где же он мог ее видеть. Лицо и тело женщины были ошеломляюще прекрасны. Но вот беда – прекрасные лица и изящные тела мелькали у Энтони перед глазами большую часть его жизни, и по прошествии некоторого времени они как-то стирались из памяти.

И вдруг он вспомнил один эпизод.

– Да, да, да, – сказал он самому себе. – Нью-Йорк, апрель прошлого года. Вечеринка по случаю выхода на экраны «Денежного мешка»…

«Денежный мешок» – фильм о мафии, проникнутый тонким психологизмом. Тогда о нем говорили как о наиболее вероятном претенденте на «Оскара».

Потерев рукой подбородок, он встал и подошел поближе к экрану.

– А я-то подумал тогда, что она – одна из множества хорошеньких женщин, вечно толкущихся вокруг режиссеров в надежде, что их заметят и они станут очередным «открытием», – улыбнулся он покаянной улыбкой. – Как же я ошибся!

Ему особенно запомнился тот вечер, потому что именно тогда прошлое напомнило ему, что пора расплатиться с долгами. Но сейчас Энтони Франко не хотелось вспоминать об этом.

Было пьяно и шумно. Энтони стоял возле огромного – во всю стену – окна, выходящего на Центральный парк, и разговаривал со своим продюсером Рейнером Кейесом, который и устроил эту вечеринку, проходившую в его квартире. Там собрались все – «звездочки» различной величины, шлюхи, репортеры, обозреватели и магнаты киноиндустрии. Настоящее столпотворение. И все это ради Энтони Франко. Он любил быть в центре внимания и пребывал в самом веселом расположении духа, не прибегая к помощи всяких там таблеток, порошков и курений, которые в изобилии предлагались гостям. Помещение представляло собой сдвоенную квартиру на углу 62-й улицы и Пятой авеню. Если не считать картин в вестибюле, интерьер ее был великолепен. Это были какие-то абстракции, выполненные в грязно-коричневых и черных тонах. Они не произвели на Франко никакого впечатления. Модернистское искусство вызывало у него раздражение. Ему казалось, что владельцы галерей и искусствоведы сговорились, чтобы ввести в заблуждение обычных людей, называя это искусством.

Звучала музыка – в гостиной играл весьма приличный оркестр. Энтони невнимательно слушал, что ему рассказывал Рейнер об ошеломляющих цифрах кассовых сборов. Для Энтони это не было неожиданностью: он предвидел успех своего фильма. Интуиция его обычно не подводила. Сведения были хорошие. Очень хорошие, если судить по тому, как энергично жестикулировал Рейнер. Для Энтони не имело значения, узнает ли он эти цифры сейчас или же на следующей неделе они будут представлены ему на бумаге. В будущем он снимет еще не один фильм. Может быть, даже получше этого. Но сейчас он с удовольствием купался в лучах своей славы.

Энтони отвел взгляд от Рейнера и увидел потрясающей красоты блондинку. Он, конечно, привык к тому, что его окружают красивые женщины, но эта была какая-то особенная. Энтони даже не мог сразу сказать, чем она отличается от всех остальных. И лишь наблюдая, как она пересекает комнату, он понял, в чем дело: в этой женщине, несмотря на ее патрицианскую внешность, ему почудилась какая-то трогательная беззащитность.

Большинство женщин, обладающих хорошей внешностью, настолько поглощены собой и так уверены в собственном совершенстве, что слово «беззащитность» едва ли придет в голову для их описания. Он продолжал наблюдать за ней восхищенным взглядом. Поблагодарив стюарда элегантным кивком головы, женщина взяла с подноса предложенный ей бокал шампанского.

– Извини, Рейнер, я сейчас вернусь, – сказал Энтони. – Мне нужно кое с кем поговорить.

Ловко увернувшись от какого-то репортера, он стал протискиваться к ней сквозь толпу. Женщина стояла и рассматривала картины.

– Я их тоже терпеть не могу, – произнес он, подходя ближе.

Женщина улыбнулась. Улыбка была такой чудесной, что Энтони захотелось тут же, не откладывая в долгий ящик, расцеловать ее обладательницу.

– Я не расслышала ваше имя, – сказала она.

«Что же она в таком случае делает, черт возьми, на этой вечеринке? – подумалось ему. – Как могло случиться, что она не знает, кто я такой?»

– Энтони Франко, – представился он.

– Ну да, конечно! Какая я глупая, – рассмеялась женщина. – Как же я вас не узнала? Рада познакомиться. – И ее великолепная улыбка стала еще шире. – Я хотела бы поговорить с вами.

Ну еще бы! Конечно, она рада познакомиться и поговорить с ним. Этого добиваются все женщины. Эта тоже надеется, что станет «открытием»!

– Я тоже хотел поговорить с вами, – сказал Энтони, улыбаясь самой обольстительной улыбкой, и вдруг заметил, что ее глаза на какое-то мгновение подернулись ледком. «Ага, вот она и готова, – подумал он, торжествуя победу. – Сработала старая магия, и она отреагировала моментально». Он сотни раз видывал такой взгляд, но на сей раз женщина была потрясающе красива. И, по-видимому, умна. Это могло оказаться забавным. Или по меньшей мере внесло бы разнообразие.

Он обнял ее одной рукой за плечи и повел на террасу. Но женщина мило высвободилась из-под его руки. Это было сделано настолько деликатно, что он едва ли мог счесть ее движение обидным для себя.

– Меня зовут Тейлор Синклер, – сказала она, поворачиваясь к нему с протянутой для рукопожатия рукой. – Я…

И тут к ним подошел Рейнер. С ним были еще двое мужчин в синих костюмах с золотыми цепочками. Пальцы их были украшены массивными золотыми кольцами с бриллиантами наподобие «Звезды Индии». Денежные мешки! Энтони узнавал этих людей где угодно. Этакие мафиози среднего пошиба.

– Извини, Тони, – сказал Рейнер. – Можно мне утащить тебя на минутку? Нам нужно поговорить о твоем следующем фильме…

Рейнер извинился перед женщиной.

– Я верну его вам через пару секунд, – пообещал он.

Пара секунд обернулась двумя часами. Энтони поискал ее взглядом в толпе, но не очень старался, потому что мафиозного вида джентльмены напрочь отбили у него охоту веселиться. Тони заметил ее возле двери как раз в тот момент, когда она надевала пальто. Чтобы привлечь внимание, он помахал ей рукой. Она окинула комнату прощальным взглядом, но если и заметила его, то сделала вид, что не узнала.

Ну и черт с ней! Она все равно не смогла бы получить роль. К тому же с этими «беззащитными» дамочками только и жди какой-нибудь беды. Оглянуться не успеешь, как они либо вскрывают себе вены, либо травятся снотворным. Только на следующий день Энтони сообразил, что так и не узнал, кто она такая и чем занимается.

А вскоре он и вовсе забыл о ней.

Только теперь, услышав название ее компании, он понял, кто она такая. Подумать только! Оказывается, она вовсе не актриса, а президент нью-йоркского рекламного агентства, рекламирующего все фильмы кинокомпании «Монарх». Ну и ну!

Раньше он терпеть не мог всех этих деятелей рекламы и все контракты с ними оставлял на усмотрение кинокомпании «Монарх». Ему хотелось заниматься чистым творчеством, и он не позволял этим крикливым зазывалам вроде уличных торговцев влиять на процессы, происходящие в его мозге. Он всегда считал, что такой подход позволяет держать в чистоте его искусство. Пропади она пропадом, эта чистота! Он решил как можно скорее отыскать Тейлор Синклер. С ней, конечно же, будет непросто, но, может быть, это даже и к лучшему.

Часть первая

Глава 1

Атланта, октябрь 1968 года

Сюзен просто не верилось, что октябрь может быть таким жарким и влажным. Пришло бабье лето, и с этим ничего нельзя было поделать. Разве что помедленней двигаться и терпеливо ждать, когда оно закончится. Сюзен Тейлор Синклер сидела на заднем дворе на качелях и легонько раскачивалась туда-сюда. На ней была белая кофточка с круглым воротничком и вышитой на карманчике лошадкой. Кофточка была заправлена под красную клетчатую юбку не в обтяжку, а свободно, словно девочке хотелось скрыть наливающиеся груди. Долговязые ноги качались вперед-назад, и ее белые гольфы то и дело мелькали ярким пятном, перелетая из тени в солнечный свет.

Лицо Сюзен было хмурым, однако даже это не портило безупречную чистоту его черт. Хотя высокие скулы все еще сохраняли детскую пухлость, можно было с уверенностью сказать, что через несколько лет девочка превратится в потрясающую красавицу. Волосы у нее были словно из золота, кожа также имела золотистый оттенок, а щечки разрумянились от жары. Но самым удивительным во внешности Сюзен был цвет ее глаз: янтарные, словно греческие монетки, глазки.

Старые качели мерно поскрипывали. Только раскачиваясь на них, можно было хоть немного охладиться, так как при этом появлялся легкий ветерок. Правда, Сюзен все равно было жарко, но ведь могло быть и хуже. На коленях у нее лежала книга Джейн Остин «Гордость и предрассудки». Сюзен нравились романы этой писательницы, но сейчас ей не хотелось ничего читать. Даже думать ни о чем не хотелось. Было чертовски жарко.

Дом, в котором жила Сюзен, представлял собой двухэтажное кирпичное здание с эркерными окнами, стоящее в ряду таких же зданий, которыми был застроен этот квартал на окраине города. Сюзен бросила в сторону дома отсутствующий взгляд. Конечно, можно было бы войти внутрь, где стоял кондиционер. Но кондиционер все равно не спасал от духоты, а кроме того, дома был Карл. Он вернулся с работы рано и сейчас сидел в гостиной перед телевизором и пил виски. Он никогда не смотрел какую-нибудь определенную программу, а просто сидел, уставясь в экран. Сейчас, например, шла детская учебная передача. Сюзен сомневалась, что он об этом знал.

Карл Синклер был отчимом Сюзен. Он женился на ее матери несколько лет назад, когда девочке не было еще и пяти. Поскольку он не приходился ей отцом, Сюзен не считала себя обязанной любить его. По крайней мере так понимала ситуацию она сама. Все вокруг говорили ей, что она должна любить Карла Синклера, а она его не любила. Не любила – и все тут! Отец Сюзен умер, когда она была еще совсем крошкой, и ее мать Аманда всегда говорила ей, что он был настоящим джентльменом. Сюзен часто думала о своем родном отце. Она никогда не видела его фотографии и поэтому придумала его себе: высокий, с такими же золотистыми, как и у нее самой, волосами и со спокойной улыбкой на губах. В ее воображении он был таким папой, который водит свою дочь в зоопарк, покупает ей мороженое и говорит: «Какая ты у меня умница!» В ее мечтах он всегда был самым замечательным папой в мире.

А Карл не был замечательным. И хотя Аманда считала его необыкновенным, у Сюзен на этот счет было свое мнение. Аманда без конца повторяла Сюзен, что они обе должны быть благодарны судьбе за то, что о них заботится такой чудесный человек. Карл владел посреднической фирмой, специализирующейся на продаже «понтиаков», хорошо зарабатывал, а потому жили они в приличном доме и Сюзен носила дорогие красивенькие платьица.

Отталкиваясь ногами от земли, Сюзен неторопливо раскачивала люльку качелей. Примерно через полчаса станет немного прохладнее, и тогда она, может быть, вернется домой. Пока же девочка качалась из стороны в сторону и размышляла.

Вообще-то, если бы не Карл, Аманда была бы очень даже ничего себе. Но Карл был чем-то вроде «бабьего лета»: с ним тоже приходилось мириться.

Мать не раз рассказывала Сюзен о ее дедушке и бабушке Тейлорах, говорила, что семья у них была бедная, но благородная и что жили они в пригороде Саванны, в штате Джорджия. Она вспоминала так же, что в семье у них когда-то водились деньги, описывала красивую мебель, чудесные вазы и всякие антикварные вещи, великолепную одежду и шикарные машины. Потом деньги куда-то исчезли, и мать так и не смогла объяснить Сюзен, что произошло.

Аманда все еще оставалась миловидной женщиной, и жизнь ее была вполне приятной. Но так было не всегда. Она часто рассказывала Сюзен, как вышла замуж за ее отца, замечательного человека. Тот был богат и обожал свою семью. Но потом он неожиданно умер, а его финансовые дела оказались в плачевном состоянии. Овдовевшей Аманде пришлось очень трудно без денег и с крошечным ребенком на руках. Она не упускала случая напомнить Сюзен о том, как ей было тяжело, и от этого девочка чувствовала себя обузой. Ей всегда казалось, что она виновата в бедственном положении матери. Это было очень неприятно. Аманда говорила, что, если бы не Карл Синклер, она бы голодала.