355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Диана Гроу » Песня любви » Текст книги (страница 6)
Песня любви
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 16:29

Текст книги "Песня любви"


Автор книги: Диана Гроу



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

– Никогда в жизни так не смеялся, – промолвил Бьорн, валясь на постель. – Как здорово ты рассказала эту историю про Тора и Локи…

– Когда он переоделся женщиной, чтобы выкрасть у снежных гигантов и вернуть обратно молот Тора? – перебила его Рика, расстегивая пряжки по бокам его кожаных сапог. При этом ее пальцы слегка коснулись его щиколотки. Эту часть его ног она находила необычайно привлекательной. Внутри у нее все сжалось от чувства вины и еще какого-то странного, незнакомого ей ранее будоражащего чувства, которое не знала, как назвать, и поспешно отвела глаза.

– Это было лучше, чем пир. У меня до сих пор ребра болят. – Он вновь рассмеялся низким рокочущим смехом.

Рика улыбнулась и сильно ударила кремнем по кресалу, высекая искру, чтобы зажечь лампу. Когда фитилек загорелся, она закрыла дверь в каморку, отсекая шум общего зала.

– Я ярко представляю себе все это, – продолжал он. – Этих ужасных уродливых женщин – они так и стоят у меня перед глазами. – И он тряхнул своей черной гривой, будто пытался прогнать кошмарное зрелище: громовержец в женском платье. – Как тебе это удается?

– Удается что? – подняла брови Рика.

– Вкладывать картины в чужие головы, хотят они того или нет.

– Кто знает? Может, и ты сумел бы сделать такое, если бы попытался, – ответила она. – Вообще-то это совсем просто. Сначала я представляю все четко и ясно в своей голове, а затем посылаю это в головы слушателей. Просто требуется больше практиковаться… и кое-что еще.

– Что именно? – Он поднял руки, помогая ей снять с него тунику.

– Это дар. Магнус любил говорить, что без особого дара это всего лишь слова. – Усмехаясь, она низко поклонилась ему. – Именно поэтому, Бьорн Черный, это называют искусством.

– Тогда дай, я тоже попробуй. – Схватив ее за запястье, он притянул Рику к себе и поставил между своими коленями. – Скажи мне, видишь ли ты картину, которую я стараюсь вызвать в тебе?

Она посмотрела в его глаза и утонула в напряженной глубине его взгляда. Что же она видит? Какое-то мерцание. Желание? Безусловно. Желание всегда присутствовало в его взгляде, когда она ловила его на себе.

Образы колебались и таяли, но не принимали четких очертаний. Она нахмурилась и покачала головой:

– Сожалею. Не могу ничего увидеть. О чем ты думал? Его руки по-хозяйски легли ей на талию.

– О том, что хочу тебя поцеловать, и это сейчас для меня важнее, чем сделать очередной вдох.

– О!.. – Ее сердце странно екнуло в груди. – Может быть, тебе стоит закрыть глаза и подумать сильнее?..

Улыбка расплылась по его лицу. Он послушно зажмурился, крепче сжал ее талию.

– Если ты считаешь, что это поможет…

Рика старалась не терять самообладания. За время его выздоровления они были не раз так близки, но сознание того, что он хочет ее поцеловать, вызвало у нее внутренний трепет. Похоже, что это было предвкушение.

С того момента, как с Бьорном произошел несчастный случай, она боролась с нарастающей нежностью к нему. Она пыталась убедить себя в том, что это естественное и вполне логичное развитие отношений сиделки и больного. Просто радость оттого, что больной выздоравливает… Однако теперь, глядя на его красивое лицо, Рика засомневалась в том, что это было именно так. Ее тянуло к Бьорну как мощной волной прилива.

Этот мужчина руководил набегом, при котором погиб ее отец. Он разрушил ее мир. Она должна презирать его всей душой. У нее была уйма причин держаться от него подальше… Но сию минуту это был просто мужчина, который хотел ее поцеловать. И она хотела того же.

Рика наклонилась и приблизилась губами к его рту. Они прильнули друг к другу с абсолютной естественностью, словно вернулись домой. Его губы были теплыми и твердыми, с легким сладким привкусом меда. Его рот скользил по ее губам, заставляя кружиться голову. Он затягивал ее в свою глубину. Спустя мгновение она, ахнув, отстранилась.

– По-моему, получается, – мягко произнес он. Наклонившись вперед, он вновь завладел ее ртом. Бьорн целовал ее нежно, бережно, как будто малейшее давление могло причинить ей вред. Он делал это неторопливо, будто смаковал, вкушая изысканное лакомство.

Когда он наконец попытался отстраниться, Рика со стоном потянулась за ним, понуждая остаться. В ответ он стал обследовать ее рот языком. Она обвила его шею руками.

Его рот был удивительным чудом – такого рода наслаждение она испытала впервые. Когда она робко ввела свой язык в его рот, Бьорн лишь крепче прижал ее к себе. Она посмотрела на него из-под ресниц и увидела, что выражение его лица было почти болезненным. Неужели для него было таким мучением желать ее?

Наконец он оторвался от ее губ и притянул Рику к груди.

– Рика, – выдохнул он шепотом, и его рот заскользил по контуру ее уха, пока не дошел до мочки, и нежно прихватил ее зубами.

Она тихонько ахнула. Бьорн прошелся цепочкой легчайших, как пух, поцелуев по ее шее, а руки его тем временем расстегивали броши на ее плечах. Не успела она опомниться, как ее рубашка уже лежала озерком на дощатом полу. Однако Рика не находила в себе сил волноваться по этому поводу. Жажда его прикосновений быстро становилась невыносимой. Его ладони нашли ее груди и стали гладить их круговыми движениями сквозь ткань тупики. Она инстинктивно выгнулась ему навстречу, как кошка, требующая ласки, натягивая разделявшую их ткань одежды.

Он встал, потянул ее тунику вверх, и Рика подняла руки, помогая ему стащить ее через голову. Бьорн уронил тунику на пол позади нее. Это казалось таким естественным… но по ее обнаженной коже побежали тревожные мурашки.

Она одной рукой стыдливо прикрыла груди, а другой защитила от его жаркого взгляда низ живота. К тому же это как-то облегчало странную боль в этой области ее непослушного тела.

– Нет, моя Рика, – произнес он чуть охрипшим голосом, отвел ее руки и положил их на свои плечи. – Мне доставляет удовольствие просто смотреть на тебя. Мне хотелось бы запечатлеть эту картину в своей голове. Ты такая красивая и хорошая… – Он накрыл своей рукой одну ее грудь и потер большим пальцем кончик соска, отчего ее по всему телу пробила дрожь. – Такая нежная…

Бьорн уселся на край постели и притянул ее поближе. Он погрузил лицо в ложбинку меж ее грудей, а потом по очереди брал ее отвердевшие соски в рот. Его мощные широкие ладони бродили по ее обнаженной коже, и мозоли на его пальцах посылали иголочки по всему телу Рики.

Она едва могла дышать. Слова были ее жизнью, ее даром, но сейчас ни одно не шло на ум. Только чувства, пьянящие, головокружительные… Только жаркая нужда в нем. Когда его рука нащупала щелку меж ее ног, она вскрикнула и отступила на шаг.

– Нет!.. Пожалуйста…

– Ты права. – Он прерывисто дышал, но сумел встать на ноги. – Мы должны быть равны. – С этими словами он снял с себя лосины. – Я весь твой, Рика.

Он взял ее руку и положил на свой мощный возбужденный жезл, чтобы она могла его потрогать. Но она позволила нежной шелковистой коже твердого фаллоса просто скользнуть по ее ладони. Бьорн качнулся к ней. Глаза его были закрыты, грудь судорожно вздымалась. Она бережно коснулась его мошонки, сразу напрягшейся от ее ласки, нежно погладила оба бугорка, а потом опять вернулась к его фаллосу. Когда она крепко взялась за него, Бьорн затрепетал, застонал, словно она испытывала его выдержку, а он больше не мог терпеть. Его руки сомкнулись вокруг нее, прижимая к своей груди.

Не открывая глаз, он нашел губами ее рот и завладел им с яростной силой, близкой к отчаянию. Она жарко и жадно ответила на поцелуй, а руки ее, скользнув по мускулистой спине, сжали его тугие ягодицы.

Бьорн опустил ее на готовое ложе и сам примостился рядом. Его рот вдруг оказался повсюду: пощипывая, покусывая, целуя и… пробуждая в ней неукротимый всеобъемлющий огонь. Пылая, Рика услышала чьи-то томные стоны и в то же мгновение поняла, что эти звуки исходят от нее.

Он пробежался пальцами по ее плоскому животу и спустился ниже, в ее влажную глубину. Она содрогнулась от острого наслаждения, которое дарило ей прикосновение кончиков его пальцев.

– Попроси меня, Рика, – уговаривал он ее. – Освободи меня от обещания, попроси меня овладеть тобой. – Он опустился на нее всем телом, а губы его двинулись вверх, минуя железо ее ошейника, чтобы снова найти ее рот.

Внезапно в мозгу Рики вспыхнули слова: «Постельная рабыня, наложница!» Железный ошейник впился в кожу, обжигая болью. О чем она только думает? Бьорн сказал, что они равны, но это ложь. Никогда они не станут равными, пока это железо сковывает ее шею. Она не может отдаться ему добровольно… пока на ней этот ненавистный символ рабства.

Поспешно сжав ноги, она скрестила щиколотки и забилась под ним. Он наконец осознал, что она сопротивляется, и отпустил ее рот.

– Нет, – отпихнула она его, – я не стану просить! Я никогда не стану просить тебя ни о чем, Бьорн Черный.

Он потрясенно смотрел на нее сверху вниз, не веря тому, что слышит. Она его хотела. Он знал это наверняка!.. Но она не примет его, несмотря на то, что ее тело кричит от жажды соития! Он ошеломленно скатился с нее.

Она торопливо передвинулась к стене и сжалась в комок. Бьорн все еще мучительно хотел ее, его тело изнывало от желания. Его трясло, эта дрожь не даст ему уснуть. Возбуждение было настоящим… реальным. Неужели ей удалось так быстро справиться с желанием?

В мерцающем свете лампы он еще долго всматривался в нее. Значит, она по-прежнему его презирает.

– Ох, Рика, неужели ты никогда меня не простишь? – прошептал он и задул огонь.

Глава 11

Дерево просто не желало ему подчиняться. Бьорн полирован его песком весь день, но оно продолжало коробиться не в том направлении, когда он пытался примостить клинышек в крестовину.

– Нужно признать, что ты хороший капитан, – произнес Йоранд, – и можешь вырастить хороший урожай, и никого другого я не хотел бы видеть у себя за спиной в трудном бою, но строить корабли тебе не дано. – Йоранд усмехнулся, потому что сам довольно быстро становился отличным плотником. То, что Бьорн этим искусством не овладел, ничуть не умаляло его авторитет капитана в глазах молодого моряка. – Человек не может быть хорош во всем.

– А иногда он во всем нехорош, – мрачно отозвался Бьорн, провожая взглядом Рику, которая, широко и свободно шагая, возвращалась в большой дом.

Она принесла ему воды и сменила повязку на ране. Затем она поругала его, как трехлетнего малыша, за то, что он совсем не отдыхает. Но в ее заботе Бьорн не ощутил нежности, лишь раздражение, что он разбередил рану и замедляет выздоровление, в результате чего она должна делать лишнюю работу.

– Что ж, у всех нас есть какая-то сноровка к чему-то, – жизнерадостно продолжал Йоранд, трудясь над длинным куском дуба.

Сноровка? Может, именно это требовалось, чтобы заставить женщину полюбить мужчину? Бьорн обращался с ней пo-доброму. Он держал обещание не взять ее против воли, хотя одни боги знали, чего ему это стоило. Лежать рядом с ней в темноте, слушать ее легкие сладостные вздохи, дышать ее ароматом, прикасаться к ней. Невозможность обладать ею быстро становилась еженощной пыткой. Он ведь даже принял на себя рану, предназначенную судьбой ее брату. Каким еще способом он мог доказать ей свои чувства? Он сделал все, кроме того, чтобы объявить ей их открыто. Расстроенный Бьорн тяжело уселся на перевернутую бочку.

Неужели то, что он испытывал, было любовью? Он ощущал безнадежное жжение в груди, совсем не похожее на былые приступы вожделения, которые просто блекли в сравнении с тем, что он испытывал теперь. И даже больше, чем спать с Рикой – он жаждал владеть ее сердцем и разумом. Он хотел заполнить всю ее жизнь, все ее существо так, как она сделала это с ним. Да, он жаждал ее всю.

«Инн макти мурр» – эта мощная страсть! Конечно, Бьорн слыхал о таком. О безумии, которое способно поразить мужчину и превратить его в безвольное существо… И все из-за женщины. Но он никак не ожидал, что такое может случиться с ним.

Он наблюдал, как Торвальд, уважаемый человек и один из старейших друзей его покойного отца, остановил Рику и о чем-то говорил с ней. Ее звонкий смех донесся до Бьорна и царапнул ему сердце. Что мог сказать ей этот старик? Почему она не может так же смеяться с ним?

Торвальд вразвалочку направился к нему, вниз на берег, вдоль которого выстроились корабли разной степени завершенности. Некоторые из них станут крепкими широкогрудыми и вместительными кноррами, предназначенными перевозить скот и переселенцев на новые фермы на Гебридских и других островах. Некоторые станут юркими, более компактными торговыми судами, предназначенными плавать во фьордах и по мелким внутренним рекам. Они способны легко причаливать и достаточно крепки, чтобы выдерживать волнение и перевозить товары даже до Миклагарда, этого величайшего города на Востоке.

А некоторым предназначено стать драккарами, военными кораблями, оставляющими за собой кровавый след и приносящими богатство храбрецам-викингам, лихим налетчикам, не страшащимся плавать на этих утлых суденышках.

Однако Бьорн знал, что Гуннар не собирается использовать новые драккары для набегов. Нет, ярл пошлет драккары для ведения войны и осуществления своей мечты об объединении фьордов и создании собственного королевства.

«Мир меняется», – утверждал Гуннар, и, возможно, был прав. Может, придет время, когда фьордам нужно будет объединяться, чтобы оставаться сильными… Но Гуннар не был сильным вождем. То, как он разорил и обескровил Согнефьорд, свидетельствовало о том, что брат не сможет удержать в подчинении всех северян-норманнов. Такие мысли Бьорна вступали в противоречие с его присягой Гуннару, но постоянно терзали его ум. Эти предательские мысли, как кошмарные сны, мучили его постоянно.

Бьорн не считал, что фьордам нужен король. Да, короли правили христианами, но у северян был свой закон, который оставлял их свободными. Он разрешал споры. Он устанавливал справедливость и определял наказания, соответствующие проступкам. Из того немногого, что знал Бьорн о королях, следовало, что их правосудие было очень далеко от совершенства. Тут взятка, там услуга, и король по своей прихоти мог возвысить любого подданного или уничтожить.

Бьорн мог смириться с тем, что дарит судьба, но не хотел бы хладнокровно принимать волю короля, особенно если этим королем будет его брат.

– Бьорн Черный, – обратился к нему Торвальд, – я искал тебя.

– А я искал повод передохнуть и рад видеть тебя. – Бьорн хлопнул в ладоши, стряхивая стружку. – Не сомневаюсь, что Йоранд будет счастлив, если я отлучусь, потому что здесь от меня никакого толку. Пройдемся, Торвальд, а то у меня нога затекла.

Справа от Бьорна вздымался крутой обрыв, а слева сверкала вода фьорда. Бьорн захромал по каменистому берегу, пользуясь посохом не как костылем, а как палкой для прогулок. Он вообще носил его только потому, что на этом настаивала Рика. А кроме того, он не хотел опозориться и упасть, если слабая нога вдруг подвернется.

– Зачем ты меня разыскивал? – осведомился Бьорн.

Старик помолчал мгновение, словно не зная, с чего начать.

– Я хотел совершить с тобой торговый обмен, – промолвил Торвальд. – Такому молодому человеку, как ты, всегда пригодится серебро, а у меня оно имеется в запасе с тех времен, когда мы с твоим отцом вместе участвовали в набегах. Это слиток чистого серебра величиной с добрый кочан капусты, хорошо откованный. Не какая-нибудь дешевка.

– «Морской змей» не продается, – ответил Бьорн.

Этот драккар был единственной его собственностью, которая стоила таких денег, хотя зачем он понадобился Торвальду, было загадкой. Старик еще достаточно крепок, но дни его набегов были сочтены. Может быть, Торвальд ищет смерти в бою, как старый Эйнар – Кровавый Орел, надевший ошейник из золота, чтобы привлечь нападающих. Хитрость удалась, и старый воин умер под пение своего меча. Хотя Бьорн мог оценить по достоинству такое решение, он не хотел, чтобы «Морской змей» пошел ко дну в бессмысленном поиске Валгаллы.

– Я не расстанусь с ним.

– Речь не о «Морском змее», – покачал головой Торвальд, – а о скальде. Я хочу выкупить твою рабыню.

Отголосок смеха Рики прозвучал в его голове, и Бьорн, насупившись, прищурил глаза.

– Она тоже не продается.

– Я знаю, что этого серебра в десять раз больше, чем плата за свободную женщину, – продолжал Торвальд. – Но тебе не нужно тревожиться за нее. Я буду хорошо с ней обращаться.

Вот, значит, как обстоит дело. Старик захотел приобрести юное крепкое тело в свою холодную постель. При мысли о Рике с другим мужчиной глаза Бьорна сверкнули яростным огнем.

– Нет, – ответил он резко и решительно, стараясь сдержаться, чтобы не обидеть друга покойного отца. Хотя удивился, как мог Харальд дружить с таким козлом.

Торвальд остановился, но Бьорн продолжал шагать.

– Моя земля, – крикнул ему вслед Торвальд. – Хочешь взять за нее мою землю?

Бьорн оцепенел. Земля Торвальда – плодороднейшие угодья фьорда. Она ровная и чистая, без камней. Ее будет легко обрабатывать. Старик предлагал ему самую заветную его мечту. По крайней мере то, что было его заветной мечтой, пока он не заглянул в зеленые глаза рыжекудрой феи.

– Нет! – с нажимом произнес он и зашагал дальше.

– Она слишком хороша, чтобы быть твоей наложницей, – настаивал Торвальд, и в его голосе звучало отчаяние.

Бьорн круто развернулся и придвинулся вплотную к старому Торвальду, глядя ему прямо в глаза.

– Но не слишком хороша, чтобы стать ею для тебя, старик?

Торвальд презрительно фыркнул, и лицо его покраснело.

– Ты ошибаешься в моих намерениях. Я не собираюсь загонять ее в свою постель. Я освобожу ее. Она не предназначена для рабства. Рика принадлежит себе самой.

– В этом ты прав, – кивнул, успокаиваясь, Бьорн. И его гнев быстро прошел.

Манерой держаться, двигаться и тем, как она обслуживала его – без подобострастия, – Рика явно не принадлежала ему. То есть по закону она, конечно, была его рабыней. Наверное, он, если б захотел, мог овладеть ее телом, бить по поводу и без повода… Хозяин может даже убить своего раба, и никакого наказания ему за это не будет. Когда он взял ее в плен в Хордаланде, он получил власть над ее телом, но Бьорн желал завладеть ее сердцем. А это он должен был заслужить.

– Я не расстанусь с ней, – непреклонно заявил он.

– Но ты ее опозоришь. – Серые глаза Торвальда сверкнули яростью, он сжал кулаки.

Бьорн ответил столь же свирепым взглядом.

– То, что я делаю со своей собственностью, тебя не касается. Не знаю, почему это должно тебя волновать, старик, но я не сделаю ей ничего плохого! Рика до сих пор девственница. – Он отвернулся и зашагал дальше, бросив через плечо: – Спроси ее сам, если хочешь, а меня больше не тревожь. Я ее тебе не продам.

А наверху, над Бьорном и Торвальдом, на прибрежном откосе, Гуннар и Орнольф прислушивались к их разговору. Гуннар покачал головой и сплюнул.

– Хм! Поневоле задумаешься, кто из них раб, а кто хозяин.

Орнольф смотрел вслед удаляющемуся по берегу Бьорну. Гуннару показалось, что во взгляде Орнольфа читалось одобрение и сочувствие.

– Кажется, твой брат потерял свое сердце.

– Или голову. Торвальду лучше не предлагать мне свою землю за Астрид, если не хочет всерьез заиметь эту сварливую ведьму. Такой торговый обмен я совершу в мгновение ока, в отличие от моего братца, что тратит время и душевные силы на такую ничтожную вещь, как женщина… к тому же рабыня.

Отказ Рики до сих пор злил его, а он не принадлежал к тем, кто прощает обиды. В какой-то мере он был доволен тем, что его брату эта вредная женщина тоже отказала, но Гуннар был человеком сильной воли и неуемных страстей. Противодействие его требованиям вызывало ярость, и волосы у него вставали дыбом на загривке, как у свирепой собаки. Он должен был властвовать и подчинять. Причем все равно кого – мужчину или женщину.

– Кстати, о женщинах, – промолвил Орнольф, потирая затылок, – у араба к тебе просьба.

– Он не пытается разорвать наши торговые связи?

– Нет. Абдул-Азиз более чем доволен нашими товарами. Меха и янтарь считаются у них на юге товарами экзотическими, а моржовые клыки и подавно.

Гуннар ухмыльнулся. Его забавляло, как расстояние и новизна превращают такие обычные вещи в большую ценность.

– Это было доброе время для Согне, когда вы с отцом совершили свое первое путешествие в Миклагард. Хотя этот город находится на полпути к Нифльхейму.

– Некоторые заходили еще дальше, – пожал плечами Орнольф. – Свен Длинный Лук из Бирки утверждает, что видел город чудес посреди огромной пустыни, где можно найти все богатства Миклагарда. Он называл это место Багдадом. Но чтобы добраться туда, ему пришлось совершить долгое путешествие на спине проклятого животного, называемого верблюдом.

Губы Орнольфа презрительно скривились. Гуннар знал, с каким презрением относился дядя к сухопутным путешествиям.

– Константинополь, или Миклагард, гордится отличным портом. Достаточно богатым. В один знаменательный для Согне день, почти дюжину лет назад, я встретил там Абдул-Азиза и заключил с ним договор. Каждый раз, когда я возвращаюсь оттуда, ты становишься гораздо богаче, племянник. Последнее путешествие вдвое увеличило твои запасы серебра и принесло Согне много золота.

– Так чего же хочет Абдул-Азиз?

– Он хочет постоянного и надежного союза с Согне, – объяснил Орнольф. – Союза, скрепленного брачными узами. По восточному обычаю. Он хочет, чтобы ты прислал ему в жены норманку.

– Я думал, у него уже есть жена, – удивился Гуннар.

– По правде говоря, я полагаю, что у него их дюжина, но у арабов такие нравы, – хитро ухмыльнулся Орнольф. – Наши женщины могут согласиться с присутствием в их доме наложницы, но не другой жены. Гарем Абдула переполнен черноволосыми и черноглазыми красотками, которые слова не скажут, если к ним добавится еще одна.

Гуннар выпятил нижнюю губу.

– Проблема в том, кого мне послать? У меня нет сестры на выданье или дочерей. Хотя я, пока Астрид не родит мне сына, и не хочу их. – Он махнул рукой, как бы отгоняя саму возможность рождения дочери. – Наверное, я мог бы послать ему Ингу или другую служанку… Они все достаточно привлекательны.

– Она должна быть знатного происхождения и иметь безупречную репутацию, иначе араб будет оскорблен, – уверенно произнес Орнольф.

Во фьордах для восстановления чести после нанесенных обид и оскорблений часто происходило кровопролитие. И Орнольф всегда повторял, что в такого рода делах его арабский торговый партнер был щепетильнее любого норманна.

– Может быть, у кого-то из твоих холдеров есть подходящая дочь.

– Я подумаю об этом, – кивнул Гуннар, провожая взглядом ковыляющую фигуру брата.

Они с Бьорном не перекинулись и двумя словами после того, как брат оттащил его от рыжеволосой рабыни. Бьорн и раньше мог с ним не соглашаться, но впервые братец так открыто и решительно пренебрег волей Гуннара… да еще из-за такой безделицы, как какая-то девка.

А что будет, если Бьорн решит противоречить ему в более важных делах? Сколько людей последуют за ним? Кстати, это была еще одна проблема, требовавшая особого внимания Гуннара.

– Какие новости из южных фьордов?

Уголки рта Орнольфа мрачно опустились под густыми усами, словно он знал, что Гуннару не понравится то, что он собирается сказать.

– Халфдан собирает людей, – наконец произнес он. – Он притягивает их, как муравьев на мед, и с каждым днем их все больше собирается за его столом. Он уже властвует над Раумариком и поглядывает на других соседей, как бы поглотить и их. Некоторые говорят, что возражать они особо не будут, потому что Халфдана люди любят.

При этих словах из горла Гуннара вырвался тихий рык.

– Мне нужно больше людей, больше серебра, больше времени, – пожаловался он.

– Но сейчас тебе всего этого не хватает. И мы поступим мудро, если избежим противостояния с Халфданом. А ты не думал вступить с ним в союз? – осторожно спросил Орнольф, стараясь сохранять примирительный тон. – Можно предложить ему взять на воспитание его сына или оформить помолвку между вашими детьми, когда твой ребенок родится.

– Почему я должен пресмыкаться перед ним? – Льдисто-голубые глаза Гуннара стали еще светлее от злости. – У северян будет король, ты сам это сказал. И этим королем стану я, а после меня – мой сын. Я позабочусь о том, чтобы это было так, дядя.

Орнольф искоса посмотрел на племянника. У Гуннара всегда были железная воля и злобный нрав. Затем Орнольф бросил взгляд на берег, где опирался на свой посох темноволосый Бьорн. Он не раз желал, чтобы норны поменяли порядок рождения сыновей его брата и отдали Согне Бьорну. К нему люди тянулись. Орнольф знал, что если понадобится, вся команда Бьорна, легко и с песнями, слепо последует за ним в ад.

– Поэтому ты в ближайший месяц снова отправишься в Миклагард, – объявил Гуннар.

Орнольф закрыл глаза. Дорога в Миклагард, или Константинополь, как называли его местные жители, была долгой и утомительной. Опасным было не только само путешествие, но и клубок интриг, который ожидает его по прибытии в этот город. Требовалось немалое искусство, чтобы распутать его. Орнольф планировал перезимовать в Согне и лишь весной опять отправиться в дальние края. Он надеялся несколько успокоить честолюбие своего племянника, убедить его идти мирным путем. Странно, но чем старше он становился, тем милее ему казалась мирная жизнь. Возможно, он слишком много времени провел в роскошной атмосфере Востока. Хорошая погода и комфортное житье расслабляют человека.

– У нас достаточно товаров для торговли, – продолжил Гуннар. – Моему братцу повезло в северных землях, так что у нас много моржового клыка и мехов. А во время набега на Хордаланд мы захватили много янтаря. Этого вполне достаточно, чтобы твоя поездка оказалась доходной. К тому же если Абдул-Азиз хочет более прочного союза с нами, не стоит заставлять его ждать.

– Кто же станет его невестой? – поинтересовался Орнольф, пытаясь понять, что же на сей раз задумал его хитроумный племянник.

– Ты займись подготовкой новой поездки. – Его губы изогнулись в коварной улыбке. – Предоставь мне решить эту мелкую проблему.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю