Текст книги "Песня любви"
Автор книги: Диана Гроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Глава 6
Он тонул. Снова и снова волны смыкались над его головой, затягивая в глубину. Он пытался хватать ртом воздух, а вместо этого получал очередной глоток соленой воды. Сорвав с себя кольчугу, он рывком выскочил на поверхность воды. Кончики его пальцев ударились обо что-то твердое. Лед. Паника горечью подступила к горлу.
Пузырьки воздуха сорвались с его губ и разбежались по внутренней стороне льдины, ища дорогу к свету и воздуху. Он следовал за ними в поисках отверстия, через которое смог бы выбраться. Вода жгла глаза. Он кулаком бил по льду, но тот был слишком толстым.
Легкие горели огнем, отчаянно требуя воздуха. Они готовы были разорваться, лишь бы вырваться из грудной клетки алой пульсирующей массой. Он видел однажды, как легкие мужчины выплеснулись сквозь сломанные ребра и распростерлись, как кровавые губчатые крылья по спине умирающего. Это была жуткая смерть – наказание за страшное преступление: отцеубийство. Теперь он понял, что при этом чувствуешь.
Он начал тонуть. Намокшая одежда затягивала его в темную бездну. Холодная вода замедляла движения, а нехватка воздуха отвлекала, отсоединяла мозг от беспорядочно бьющихся членов. Местом его назначения будет Хель, а не Валгалла. Бесславная смерть от утопления не привлечет валькирий, чтобы отнести его к славе. Глаза его закрылись, и он перестал бороться, смирившись с судьбой.
Внезапно его перевернуло в воде. Он открыл глаза, чтобы посмотреть, что возмутило воду вокруг. Блеск зеленой чешуи и холодный взгляд глаз рептилии промелькнули мимо. Йормунганд, Мировой Змей. Чудовище развернулось в темной воде и устремилось прямо к нему, раскрыв огромную пасть, усаженную тысячами острых зубов.
Последний глоток воздуха, остававшийся в легких, он потратил на крик.
Этот сдавленный крик разбудил Рику от глубокого сна. Царившая вокруг темнота не дала ей сразу сообразить, где она. Только через мгновение она вспомнила, что лежит в постели Бьорна Черного. Но ведь услышанный ею жалобный крик не мог исходить от этого зверя.
– Нет! – метался он, стремясь вырваться из мехов и одеял своей постели.
Его рука наткнулась на Рику, лежавшую на дальнем краю, и притянула ее поближе.
Она поняла, что он продолжает спать, и без всяких нежностей стряхнула с себя его руку.
– Проснись! – резко произнесла она. – Это просто сон.
Бьорн дернулся, грудь его бурно вздымалась. Он крепко прижимал ее к себе, держался за нее, как за спасительную веревку. Он глубоко дышал, и Рика слышала бешеный стук его сердца.
В этом объятии не было ничего заигрывающего, любовного, поэтому Рика не стала сопротивляться. Его тело содрогнулось. Этот страшный рейдер был похож на маленького испуганного мальчика, и она задумалась, какой же призрачный образ мог превратить его в жалкое существо.
– Просто сон, – повторил он. – Это был просто сон.
– Хочешь рассказать мне его?
– Нет, – решительно проговорил он. – Я не хочу переживать это заново.
Она ощутила его еле сдерживаемую дрожь и на миг пожалела его.
– Бывало, когда Кетилу снились плохие сны, он рассказывал их мне, и ему становилось лучше. – Голос ее звучал хрипло.
– Только этого мне не хватало, – пробормотал Бьорн, – чтобы ты сравнивала меня с этим придурком.
Рика отпрянула от него и села на постели.
– Мой брат добрый и нежный. У него чистая душа, и он никогда не причинит никому вреда. Не наступит день, когда тебя можно будет с ним сравнить. – В ее хриплом голосе звучала горькая обида.
– Ах, Рика, я подозреваю, что совсем не нравлюсь тебе. Ты просто вела себя осторожно, и я начинаю это понимать. Что у тебя с голосом?
– Просто горло устало. Я никогда раньше не проговаривала так много сказаний… Но ведь мне не давали замолчать.
Она рассказывала несколько часов подряд саги и эдды, одну за другой. Большой зал то звенел от хохота, то замолкал в тревожном ожидании. Бьорн заметил, что ее шатает от усталости, остановил ее выступление, перекинул через плечо и вынес наружу.
Когда затем они очутились наедине в его каморке, она запротестовала, что не станет ночевать с ним. Она не хочет быть постельной рабыней никакого мужчины. Однако Бьорн объяснил ей, что в противном случае она как рабыня будет ночевать в главном зале со всеми домочадцами Гуннара. Когда Рика поняла, что ей придется отбиваться от пятидесяти мужчин, а не от одного, предложение Бьорна победило.
– Какое-нибудь питье будет очень кстати, – сказала она, осторожно растирая шею. Откинув одеяла, она стала на ощупь выбираться из кровати.
– Не думаю, что это хорошая мысль, – фыркнул Бьорн, спуская на пол длинные ноги. Рика услышала, как шарил он в поисках огнива, фитиля и запальника. Он высек искру и зажег фитилек маленькой глиняной коптилки. Потом повернулся к ней, и слабый свет упал на его лицо. – По крайней мере не в раздетом виде.
Колючая туника, которую заставила ее надеть Астрид, расцарапала кожу, так что Бьорн дал ей свою рубашку. Она была мягкой и просторной, и хотя хранила его запах, Рика была очень ему благодарна. Но рубашка едва достигала середины ее бедер, и Рика поймала его на разглядывании ее икр. Поэтому она быстро подогнула ноги под рубашку и прижала колени к груди. Бьорн был прав. Если она в таком виде покажется в большом зале, полном мужчин, то никто ей не поверит, когда она будет кричать: «Насилуют!»
– Я принесу тебе немножко эля, – предложил Бьорн, натягивая лосины. Он взял коптилку и выскользнул из каморки.
Сжавшись в комок в темноте, Рика пыталась разобраться в этом загадочном человеке. Бьорн представлялся ей ходячим клубком противоречий. Он был грубым и нежным, пугающим и напуганным, нахальным и заботливым. Как ей было понять человека, от которого попеременно веяло то жаром, то холодом? Она не знала, чего ждать от него в следующую минуту. Каким ликом он к ней обернется? Он все время выбивал ее из равновесия.
Ей было бы легко возненавидеть жестокого воина. А вот испуганный маленький мальчик был совсем другой личностью. Он вернулся с длинным рогом; полным пенящейся темной жидкости, отдававшей вкусом хлеба.
– Ох, ты принес слишком много, – запротестовала она. Конечно, в углу комнатки был небольшой глиняный ночной горшок, но она не могла заставить себя им воспользоваться, а путь к выгребным ямам пролегал через большой зал, где ее подстерегала опасность, так что ей все равно пришлось бы ждать до утра.
– Выпей сколько сможешь, а я допью остаток. Возможно, эль поможет мне уснуть. – Он протянул ей рог, бормоча себе под нос: – Да пошлют мне боги сон без кошмаров.
Она сделала маленький глоток, и привычный мягкий вкус эля прокатился по горлу. Он успокоил ее воспаленные связки и согрел внутренности.
– Спасибо тебе. Это помогает. – Она осторожно втянула в себя еще немного эля и вернула рог Бьорну.
Он отхлебнул как следует, не сводя с нее темных глаз.
– Мы оба бодры и совсем не хотим спать, – сказал он, слегка приподнимая рог. – Нам нужно прикончить весь эль, чтобы я мог положить этот рог. Вот я и думаю, как нам провести время? – Он вопросительно выгнул бровь и снова отхлебнул из рога.
Рика скользнула по постели и уперлась в стенку, подобрав под себя ноги. Что бы он там ни имел в виду, она не сомневалась, что ей это не понравится.
– Понимаю, – тихо пророкотал его бас, напомнив ей мурлыканье большой кошки. – Например, ты можешь побольше рассказать мне о себе.
– Ты не поверил мне, когда я пыталась это сделать.
– А теперь готов поверить. Я никогда не слышал скальда сильнее тебя, Рика.
– А может, я не хочу, чтобы ты знал обо мне больше, – фыркнула она, скрещивая руки на груди. – Ты используешь это знание для своей выгоды.
– Насчет этого ты, пожалуй, права, – хмыкнул он. – Тогда расскажи какую-нибудь историю.
– Еще одну историю? – Плечи ее поникли от усталости.
– Не как скальд, Рика. Ты сегодня достаточно навыступалась. – Бьорн снова предложил ей рог, но на этот раз она, помотав головой, отказалась. – Просто расскажи что-нибудь как другу, видевшему плохой сон.
Она открыла было рот, чтобы возразить, что никакие они не друзья, но тут же сообразила, что, будучи ее хозяином, он может в ту же минуту потребовать от нее нечто большее. Просьба рассказать что-нибудь казалась достаточно невинной.
– Какого рода историю ты хочешь услышать? – Она потянулась к рогу и сделала маленький глоток. – Какое лекарство лучше от дурного сна? Сказание о героических битвах? О приключениях?
– Нет, ничего такого величественного. Думаю, что-нибудь умиротворяющее. – Он придвинулся и оперся о стену рядом с ней, вытянув длинные ноги поперек постели. – Как насчет какой-нибудь любовной истории? Ты ведь наверняка знаешь хотя бы одну.
На самом деле она знала их несколько, но ни одну из них она не стала бы рассказывать мужчине, сидя в его постели.
– Знаешь ли, в некоторых краях они запрещены, – сказала она.
Магнус предупреждал ее, когда обучал, что некоторых скальдов даже казнили за сочинение любовных песен. Песни дев, то есть любовные песни, действовали сильно, как сама любовь, самое мощное чувство в мире. А иногда и самое разрушительное. – В любовных песнях столько же опасности, сколько и удовольствия.
– Я склонен рискнуть.
В колеблющемся свете коптилки его улыбка пьянила ее, как темный эль. Она с усилием заставила себя отвести взгляд.
– Ну давай, Рика. Спой песнь о любви.
Она мысленно пробежала свой запас таких песен и наконец выбрала наименее эротичную.
– Ладно, – кивнула она. – Ты услышишь историю Рагнараи Сванхильды, парочки обреченных любовников.
– Обреченных любовников? – повторил он, скривившись. – Почему меня это не удивляет?
И когда она нахмурилась, махнул рукой:
– Давай рассказывай, пожалуйста.
– Рагнар полюбил Сванхильду, красивую девушку с Гебрид, и она ответила на его любовь. Он просил ее руки, и поскольку его отец был о Рагнаре высокого мнения, их брак был заключен. В положенное время они поженились, и он забрал ее в свой дом на продуваемом ветрами утесе над морем.
– Значит, у него была земля? – уточнил Бьорн, отхлебывая из рога.
– Да. Это был свадебный подарок отца Сванхильды. – Рика зевнула, борясь с желанием прислониться к сильному теплому плечу. – И Рагнар построил там дом для жены, высокую башню, чтобы она могла наблюдать, как прибывают и уходят корабли.
– На что была похожа эта земля? – спросил Бьорн мягко и задумчиво.
– Для этой истории это не так важно.
– Притворись, что важно, и опиши ее мне. – Он закрыл глаза.
И Рика подумала, что он представляет себе, какой была бы его собственная земля, если бы судьба не сделала его вторым сыном.
– Это была хорошая земля, красивая и богатая. Солнце и дождь падали на нее в равных долях, как горе и радость должны выпадать каждой жизни.
– Ммм, – почти промурлыкал он довольно. Глаза его вдруг открылись; и он посмотрел на Рику: – И камней не было?
– Никаких камней, – подтвердила она. – И каждое семя, брошенное в эту землю, возвращалось сторицей.
Он снова закрыл глаза, явно удовлетворенный ее описанием.
– Это, кажется, было чудесное место. И потом они были счастливы?
– О да. Всю первую зиму они страстно пили из рога любви и наслаждались друг другом.
Так как он закрыл глаза, она могла безбоязненно изучать его профиль. Темные ресницы лежали на высоких скулах. Ее взгляд привлек его полногубый рот, и Рика с трудом перевела взгляд дальше. Прямой нос, твердый подбородок. Надо отдать должное: у него были приятные черты лица.
Лицо Бьорна было волевым… честным. Она решила, что смотреть на него – одно удовольствие. Сердце Рики дрогнуло, и она вдруг задумалась над тем, что стало бы с ними, если бы она не увидела Бьорна впервые над телом отца.
Он открыл глаза.
– А потом наступила весна. – Рика поспешно вернулась к своему рассказу, решив больше не разглядывать Бьорна… – И пришла пора Рагнару присоединиться к своим братьям-викингам и отправиться в поход.
– Разумеется, после весенней посевной, – произнес Бьорн, еле сдерживая улыбку, тронувшую уголки его рта.
– Да, конечно, – улыбнулась она в ответ, несмотря на твердую решимость не делать ничего подобного. – Но Сванхильда затосковала. «Как я узнаю, что с тобой?! – воскликнула она. – Ты можешь быть ранен… или заболеть». Тогда Рагнар, который был очень умным, придумал способ обмениваться вестями на расстоянии. Он сделал два белых флага и два черных, дал ей по одному флагу каждого цвета, а потом сказал: «Следи за моими драккарами в проливе. Если со мной будет все в порядке, я подниму белый флаг. Если у тебя все хорошо, вывешивай на башне белый флаг, чтобы мое сердце тоже не беспокоилось».
– Это хороший план, – заметил Бьорн, глубоко вздыхая. Напряжение оставило его тело, и плохой сон, казалось, куда-то испарился.
– Так поначалу и было, – продолжала Рика. – Но когда пошли недели, за ними месяцы, а Рагнар все не возвращался домой, а лишь заплывал ненадолго время от времени, сердце Сванхильды ожесточилось. Она рассуждала так… Когда викинги отправляются в походы, они оставляют свои сердца дома, а уплывают лишь их тела. Но если Рагнар не возвращается, то не забыл ли он о ней в объятиях английской девушки? И решила его испытать.
– Ох, это никогда не приводит к добру, – покачал головой Бьорн.
Рика укоризненно поджала губы, а потом продолжила рассказ:
– Когда она заметила приближавшийся драккар, то вывесила на башне черный флаг и поспешила на берег. Там она улеглась на песок и велела служанкам плакать над ней, как над мертвой.
– Хм! – выгнул бровь Бьорн. – Определенно плохая идея.
Рика продолжала, не обращая внимания на его слова:
– Рагнар издали увидел черный флаг, бросился в море и поплыл к берегу, стремясь обогнать корабль. Шатаясь, выбрался из воды и увидел свою любовь вроде бы мертвую. Клич берсеркера сорвался с его уст. Он выхватил кинжал и, прежде чем кто-либо успел его остановить, вонзил его себе в сердце и упал замертво.
– Я так и знал, что испытывать этого мужчину было плохим делом, – кивнул Бьорн с самодовольной улыбкой.
Рика закатила глаза и покачала головой:
– Ты хочешь дослушать конец истории или нет?
– Да, пожалуйста.
– Сванхильда вскочила…
– Зная, что поступила неправильно, – уточнил Бьорн.
– Да, зная, что поступила дурно, – передразнила его интонацию Рика. – Но ничего нельзя было исправить. Рагнар уже умер… Тогда она вытащила кинжал из его груди, поцеловала любимого в холодные губы и вонзила кинжал в собственное сердце…
– Его губы еще не успели остыть, – уточнил Бьорн.
– Может, в следующий раз ты сам расскажешь эту историю?
– Нет, продолжай, пожалуйста. – Он откинулся назад, явно наслаждаясь ситуацией. – Прости, что перебил тебя.
– Она вытащила кинжал из груди мужа, поцеловала его в холодные губы, – повторила Рика, – и вонзила кинжал в собственное сердце.
– Да-а, нет ничего лучше парочки мертвых любовников, если хочешь повеселить человека, – с насмешкой покрутил головой Бьорн.
– Ты сам хотел услышать любовную историю, – напомнила она ему.
– Хотел. Спасибо тебе, Рика. Думаю, что теперь смогу заснуть. – Он в последний раз предложил ей глотнуть эля, а когда она помотала головой, осушил рог до дна. – Ты знаешь, в чем была истинная проблема Рагнара и Сванхильды?
– Как я понимаю, ты собираешься мне это объяснить.
– Своевременность.
И когда Рика скорчила рожицу, продолжил:
– Если бы Сванхильда открыла глаза на миг раньше, трагедии можно было бы избежать. Главное всегда и во всем – своевременность. Она меняет ход битвы. Она определяет, погибнут посевы или расцветут. Для всего под солнцем есть подходящее время. Если пропустить момент для чего-то, что должно произойти, не использовать его, то он никогда не повторится вновь.
Он положил пустой рог на пол и склонился к Рике:
– А сейчас, полагаю, пришел момент поцеловать тебя.
Она отпрянула.
– А как же твоя клятва?
– Не спать с тобой, пока ты об этом не попросишь? – сказал он, придвигаясь ближе.
– Да, именно эта. – Она была уверена, что глаза ее испуганно распахнулись и вокруг зеленого зрачка появился белый ободок.
– Она остается в силе, – мягко проговорил он. – Я всего лишь хочу поцеловать тебя, Рика. Один поцелуй. Это такая простая вещь. Не создавай трудностей. Вспомни Рагнара и Сванхильду. Если мы допустим, чтобы этот момент пролетел мимо, он может никогда не повториться.
– Всего один поцелуй? – Голос ее дрогнул.
– Скажи, что не будешь отбиваться. Один поцелуй, и я задую огонь и не стану больше тебя тревожить, – пообещал Бьорн, пожимая широкими плечами. – По крайней мере сегодня.
– Ладно. – Рика поверить не могла, что эти слова сорвались с ее уст. Прав был Магнус, предупреждая ее о необычайной силе любовных песен и историй. – Всего один поцелуй.
Улыбка молнией озарила его лицо.
Бережно, словно это было хрупкое франкское стекло, Бьорн заключил в ладони ее лицо. Неторопливо он сократил расстояние между их ртами и замер, едва их губы соприкоснулись. Его теплое дыхание с хлебным запахом эля окутало ее. Большой палец Бьорна медленно прошелся по контуру ее рта, а взгляд – по ее лицу и остановился на глазах. Она почувствовала, что ее затягивают темные глубины его очей, и зажмурилась.
Губы Бьорна накрыли ее рот нежной лаской. Это было похоже на любовный шепот. Он слегка повел ртом, как бы пробуя ее на вкус, словно ожидая отклика, – терпеливо, но настойчиво. Когда ее губы податливо приоткрылись, его язык скользнул внутрь ее рта с той же осторожностью и вдумчивостью, с какой он обследовал бы незнакомую бухту.
Рика едва дышала. Ее рот посылал странные, непонятные сигналы ее телу, пугающие, но в то же время волнующие и возбуждающие. В предвкушении его прикосновений кожу Рики покалывало иголочками. Поцелуй углублялся, пока какая-то искра не прожгла ее насквозь. Пламя побежало по всем ее клеточкам и сосредоточилось жарким комком где-то в животе. От охватившего волнения все разумные мысли вылетели из головы, и единственной реальностью оставалось головокружение.
Бьорн баюкал в большой ладони ее остриженную голову, а другой гладил шею. Кожа Рики трепетала под его пальцами. Его рука слегка задела железный ошейник.
Ненавистный обруч мгновенно вернул ее к реальности. О чем только она думает? Для этого мужчины она всего лишь вещь… собственность, которой можно пользоваться, как кровавым мечом или ночным горшком… и ценить гораздо меньше, чем драккар.
Подумать только, она растаяла, размечталась, наслаждалась его обществом, смотрела на него телячьими глазами и, что хуже всего, ответила на его поцелуй!.. Как могла она забыть Магнуса? Кровь отца на Бьорне! Чувство вины горечью обожгло ей горло. Она положила обе руки на грудь Бьорна и резко оттолкнула его.
У него хватило ума выглядеть удивленным.
– Ну вот, – промолвила она, – ты получил свой поцелуй. – С этим она отвернулась к стене и сжалась в комок.
Бьорн помолчал мгновение, а затем задул коптилку.
– Доброй ночи, Рика. Желаю тебе спать без снов. Разумеется, так оно и будет: все ее сны, все грезы умерли с Магнусом.
Глава 7
Когда Рика проснулась снова, Бьорна уже не было рядом. Однако он зажег маленькую лампу и оставил ее на деревянном сундуке у изголовья. Без нее в этой комнатке без окон было бы темно, как в глухую безлунную ночь. Ломоть хлеба и кусок соленого сыра лежали около лампы тоже явно для нее. Рика обшарила все углы, но ее кусачая туника куда-то делась.
Локи побери этого человека! Он прекрасно понимал, что она никуда не сможет выйти в своей короткой рубашке. Без всяких засовов он запер ее в своей каморке. Она фыркнула с досадой, взяла сыр, сердито отломила кусочек и сунула в рот. Комнатка Бьорна представляла собой небольшую каморку, отгороженную от большого зала дома Гуннара, без собственного очага и дымохода. Постель представляла собой земляное возвышение в торце, на котором лежал соломенный матрас, поверх него были навалены мех и тканые одеяла из тонкой шерсти.
Единственной мебелью был тяжелый деревянный сундук, предназначенный для хранения одежды и личных вещей. Круглый щит из задубелой кожи: стол, прислоненный к противоположной стене. Щит был весь иссечен следами отраженных ударов. Бьорн явно брал его с собой в битвы и набеги. «Какая жалость, что щит отразил их все», – подумала Рика.
Длинный широкий меч стоял рядом со щитом, надежно укрепленный на перевязи, надеваемой через плечо. Она обхватила пальцами его рукоять и попыталась поднять, но быстро поняла, что он слишком тяжел, чтобы она могла с ним управиться. Так что, досадливо фыркнув, она оставила его в покое.
Ей придется отыскать другой способ поквитаться с Бьорном Черным за смерть Магнуса.
Комнатка была чисто выметена, аккуратно прибрана и, как и ее хозяин, выглядела по-спартански. Единственной вещью, которая казалась не на месте, была маленькая костяная флейта на деревянном сундуке. Рика задумалась, умеет ли Бьорн на ней играть, или это осталось у него на память о чем-то или о ком-то – например, о победе над какой-нибудь безмозглой девицей… Наглец он этакий!
Дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник этот самый наглец.
– Ты проснулась. Это хорошо. – Бьорн решительно вошел в комнатку. Под мышкой он держал сверток одежды. Он бросил его на постель рядом с девушкой. – Вот, можешь надеть это. Ты знаешь, как ездить верхом?
– Да, я умею ездить верхом, – проговорила она, разбираясь с принесенной одеждой. Туника была из мягкой ткани цвета спелой пшеницы, и еще там была юбка цвета темной хвои. Рика коснулась пальцем двух сверкающих серебряных брошей. Они были такой же тонкой работы, как те, что покупал ей Магнус. Мысль о погибшем отце пронзила ее и заставила с отвращением отвернуться от подарка.
– Обычно мы плавали туда, где Магнусу предстояло выступать, но иногда он мог поехать верхом в какую-нибудь малонаселенную местность, – объяснила Рика.
– Такому прославленному скальду, как Магнус, не было нужды забираться в какие-то затерянные места, – пожал плечами Бьорн, отламывая кусочек хлеба. – Я слышал от одного из наших купцов, что он бывал при датском дворе.
– Мы много раз там бывали, но Магнус не мог долго выносить придворную жизнь… Всю эту суету, притворство, похвальбу и напыщенность. Так что спустя некоторое время мы отправлялись в глушь. – Под одеялом она стащила с себя его короткую рубашку. Если Бьорн воображает, что она станет раздеваться у него на глазах, он жестоко ошибается. – Кроме того, иногда в этих затерянных местечках отец находил новые истории, поэтому полагал, что далекая поездка всегда того стоит. Магнус любил повторять, что скальд нужен всем людям, а не только сильным мира сего. Наши саги и эдды делают нас тем народом, какой мы есть… Они делают нас сильными.
– Нет сомнения, что вчера ты подняла дух присутствующих в доме Гуннара. – В его темных глазах сверкнуло восхищение. – Столько смеха я не слышал с тех времен, когда ярлом был мой отец. – Голос Бьорна стих, словно память затянула его в далекие глубины.
– Давно его не стало? – спросила Рика.
Ее собственная утрата продолжала жечь сердце огнем, и она уловила такую же боль в его голосе и опущенных плечах.
– Немногим больше года, – ответил Бьорн. – Но так много произошло перемен, что кажется, прошло больше.
Рика не могла позволить себе сочувствовать человеку, который забрал у нее ее отца. Она совсем скрылась под одеялом и после непродолжительной возни с туникой и юбкой откинула его, будучи уже вполне одетой.
Бьорн насупился.
– Сколько хлопот ты себе доставила, одеваясь так. Будто я уже не видел тебя голой.
– Тогда я была без сознания, так что это не считается. – Она провела ладонью по своим коротко остриженным волосам. Они были так коротки, что она даже не пожалела об отсутствии гребня. – Меня не готовили к участи постельной рабыни, так что я не стану подчиняться твоим распутным представлениям о том, как себя вести.
– Жалко, – пробурчал он себе под нос.
Рика мрачно взглянула на него, но тут же сообразила, что ей следует быть ему благодарной. Маленькие замечания вроде этого помогают ей его ненавидеть, как он того заслуживает. Прошлой ночью, когда он проснулся от кошмарного сна, растерянный и испуганный, ей захотелось увидеть в нем просто человека… мужчину, а не грубого захватчика, каким она его знала.
При свете дня она задумалась, не притворялся ли он, не выдумал ли весь этот страшный сон, чтобы ослабить ее неприязнь и сдержанность. При воспоминании о его нежном поцелуе губы ее закололо иголочками, а в груди пробудилось некое стеснение. Она встряхнулась, чтобы избавиться от нежелательных ощущений. Ее озадачило, что тело вело себя независимо от доводов разума. Ее губы отказывались воспринимать Бьорна как врага. Нет, этот поцелуй был явно ее ошибкой. Несомненно. Теперь, когда она узнала, какой он хитрый, она будет бдительной вдвойне.
– Куда мы едем? – поинтересовалась она. – Я надеялась, что ты позволишь мне сегодня повидаться с братом. Хоть ненадолго. Мне нужно удостовериться, что с ним все хорошо.
– Сегодня мы поедем в горы, – сказал Бьорн. – Твой брат уже на пути туда. Я позабочусь о том, чтобы ты с ним повидалась.
– А ты уверен, что меня здесь не хватятся? – спросила Рика. – Может быть, нужно посоветоваться с госпожой Астрид? Наверное, осталась еще какая-нибудь уборная, которую я не выскребла?
– Я уже разговаривал с Астрид, – кивнул Бьорн, закидывая в рот очередной кусочек сыра. – Ты больше не будешь скрести уборные. Скальд Согне не может заниматься подобной работой. Отныне ты будешь только прислуживать мне. Днем и ночью.
– Может быть, я предпочла бы уборные, – пробормотала она, застегивая пряжку на новом кожаном сапожке.
Они пересекли двор перед домом ярла, направляясь к конюшне. Там они сели на двух похожих гнедых меринов и неспешно выехали на дорогу, мимо кузницы и сараев кожевенников, мимо пышных обработанных полей. Далее они поднялись по узкой тропе в сосновый лес, полный терпкого смолистого аромата. Воздух был таким свежим и морозным, что Рике пришлось поплотнее закутаться в шерстяной коричневый плащ, который Бьорн накинул ей на плечи перед выездом.
Стволы нескольких старых деревьев были искривлены жестокими ветрами и напоминали странные человеческие фигуры. С наростами на месте глаз, щелями в коре, похожими на рты, и неровными бородами мха они выглядели, как лесные тролли. Легкие порывы ветра, проносящиеся между деревьями, колыхали их, заставляя раскачиваться в жутковатом танце. Рика решила, что ни за что не хотела бы оказаться в этом лесу при лунном свете.
– Куда ты меня везешь? – поинтересовалась она. Порыв ветра с вершин, пронизанный легким морозцем, заставил ее получше завернуться в плащ.
– На новые поля, – отозвался Бьорн, награждая ее ослепительной… и обольстительной улыбкой. Лучи солнца играли синими бликами на его черных как смоль волосах. Она должна была себе признаться, что когда Бьорн хотел очаровывать, он был невероятно привлекателен.
«Наверное, таким становится проказливый бог Локи, когда стремится задурить голову какому-нибудь дурню», – напомнила себе Рика. Она с усилием оторвала взгляд от великолепной фигуры Бьорна, стараясь не обращать внимания на то, как возбуждается все ее тело и сжимаются внутренности от этого зрелища.
Бьорн махнул рукой в сторону тропы:
– Там есть чудесное ровное место. Когда срубим деревья и выкорчуем пни, мы сможем увеличить свои пахотные земли вдвое. Посадим больше ячменя и ржи. Сейчас в Согне живет довольно много людей. Гораздо больше, чем раньше. И всем им нужно есть.
– Но зачем мне это видеть?
– Лишняя пахотная земля необходима и важна для поселения в целом, – заметил Бьорн. – Я полагал, что скальдов интересует и жизнь людей, а не только возможность их развлекать. – И когда она неохотно кивнула, продолжил: – И вообще, это важно для меня.
– Но почему это должно меня интересовать? – резко откликнулась Рика, страстно желая забыть вкус его поцелуя.
– Потому что я этого хочу, – прищурился он. Окинув взглядом окрестности, он глубоко втянул в себя хрустальный воздух. – Земля дает нам все необходимое, если мы о ней заботимся, Рика. Я привез тебя сюда, чтобы показать то, что имеет для меня особое значение. Как иначе мне тебя убедить, что я вовсе не чудовище, каким ты меня считаешь?
– Действительно, как? Это ведь невозможно. – Она яростно сверкнула на него глазами и поджала губы. Лицо ее приняло выражение, от которого ее поклонники в местах, где они бывали, торопливо разбегались, возвращаясь к местным возлюбленным. – Я никогда не забуду, что ты отвечаешь за смерть моего отца, хотя не твоя рука нанесла последний удар. Ты зря тратишь время, Бьорн Черный.
– Моё время, мне его и тратить, – сказал он с обманчивой кротостью. – Но когда я целовал тебя прошлой ночью, мне показалось, что ты готова чуточку меня простить.
Кровь прилила к ее лицу. Значит, он почувствовал этот краткий миг, когда ее тело предало ее, открылось ему, упало в него, как ласковые воды фьорда, как она откликнулась на его поцелуй. Она сгорала от стыда при мысли об этом.
– Прошлой ночью ты говорил, что для всего есть свое подходящее время, – мрачно сказала она. – Наше с тобой время кончилось, не начавшись, когда умер мой отец.
Он вонзил пятки в бока лошади и, пока они ехали, больше не сказал ни слова. Крутая тропа продолжала подниматься в гору, в глухую чащобу. Вскоре Рика услышала удары топоров о стволы деревьев и скрежет двуручных пил. Еще раньше, чем она заметила людей, ее легкие наполнил запах умирающих деревьев, терпкий аромат сосновой смолы.
Через чащу они выбрались на прогалину, где люди и упряжки лошадей трудились над корчеванием мощных пней, оставленных дровосеками. Крупы лошадей, старавшихся исполнить волю своих хозяев, потемнели от пота.
Бьорн соскользнул с коня и нажал плечом на один из самых упрямых пней. Мощные мышцы его рук вздулись от напряжения, когда он с кряканьем присоединился к другим работникам.
– А ну-ка, все разом, – проревел он, и люди и лошади соединили свои усилия. Длинные змеистые корни наконец поддались, перестали цепляться за землю, выпростались наружу и, покорные воле людей, потянулись к небу. Все радостно закричали.
Бьорн одним прыжком вернулся в седло с грацией прирожденного наездника и, причмокнув, послал мерина вперед. Он искоса бросил взгляд на Рику, но она отвела глаза, твердо решив не позволить ему застать себя за рассматриванием его мышц. Вместо этого она уставилась на поля.
– Ты сказал, что Кетил будет здесь. – Она прикрыла глаза ладонью от солнца. – Но я нигде его не вижу.
– Он где-нибудь здесь работает топором. Сегодня утром он сказал мне, что ему нравится рубить деревья, – объяснил он, ища Кетила в дальнем конце делянки. – Он ведь сильный, твой брат. Я просил Сурта присмотреть за ним, но он сказал, что Кетил знает, как обращаться с топором.
– Это он знает… Кетил готов рубить дерево просто ради удовольствия. – Она была раздосадована тем, что Кетил разговаривал с Бьорном. Он не должен был этого делать. Одно дело она общается с человеком, взявшим их в плен… Особенно потому, что у нее нет выбора, а кроме того, хватает сообразительности быть с ним настороже… Но Кетил не может отличить ужа от гадюки. Ее кроткий брат был невероятно доверчивым. Он может стать легкой добычей для такого, как Бьорн, который легко повернет любые слова Кетила к своей выгоде.
