Текст книги "Песня любви"
Автор книги: Диана Гроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Глава 44
Рика не понимала, что стучит сильнее: копыта их коня по булыжнику или ее сердце. Пальцами она судорожно вцепилась в гриву коня, а бедрами плотно сжала ходившие ходуном бока. Руки Бьорна на ее талии не позволяли упасть, но от этого стремительного ночного полета по узким извилистым улочкам у нее захватывало дух.
– Йа-а! – орал Бьорн, и конь, прижав уши и вытянув шею, мчался галопом по площади Быка.
Рика слышала позади топот чужих копыт. У нее все сводило внутри. Значит, Торвальд был мертв. Иначе он никогда не дал бы преследователям пройти мимо себя.
– Они нагоняют! – вопила Рика. Они с Бьорном наклонялись вперед, как один человек, и конь откликался, увеличивая быстроту бега. Но он нес на себе удвоенный вес, и с каждым скачком они проигрывали расстояние слугам араба.
Бьорн рванул поводья, и они круто свернули в темный проулок. За миг до этого Рика оглянулась и увидела погоню, группу всадников во главе с Абдул-Азизом, лицо которого было искажено свирепой яростью.
Путь становился все круче, и острый рыбный запах подсказал Рике, что они приближаются к гавани. Когда они вырвались из проулка на деревянные мостки набережной, звонкий цокот копыт перешел в глухой стук. В конце длинного пирса Рика заметила «Валькирию» и Йоранда, факелом освещавшего им путь.
Она услышала крики Абдул-Азиза, но его слова унес ветер. Когда они добрались до судна, Рика почти свалилась с коня. Орнольф то ли поймал, то ли стащил ее и зашвырнул в ожидающее судно. Бьорн выхватил нож и рывком обрезал веревки, удерживающие «Валькирию» у причала. Оттолкнув судно в волны, он с разбегу прыгнул на корабль, уже отходивший от причала.
Йоранд, Аль-Амин и священник сидели на веслах. Бьорн присоединился к ним, и они стали торопливо грести, а Орнольф сидел у руля. Рика стояла на носу, упираясь в борта, чтобы не упасть. Отложенная паника нагнала ее, и она дрожала, как лист на ветру.
И тут воздух наполнился свистящим жужжанием тысячи «пчел». Стрелы полетели над водой прямо в них. Одна впилась в высокий нос «Валькирии» почти рядом с ладонью Рики.
– Рика, пригнись! – крикнул Бьорн между гребками.
Она укрылась за изгибом носа, прислушиваясь к ударам стрел о борта. Византийскую стражу тоже подняли против них. Она знала, что Абдул-Азиз очень влиятелен и что у него связи по всему городу, но представить себе не могла, что он сможет так быстро привлечь власти на свою сторону.
Воздух полнился шумом приказов и разъяренными воплями Абдул-Азиза. Но вдруг полет стрел прекратился: они вышли за пределы их досягаемости. Рика выглянула из-за борта корабля. Они уверенно приближались к узкому горлу гавани Феодосии. Она заметила на берегу отряд стражи, грузившийся в тяжелое греческое судно. Другой отряд бегом направлялся к входу в бухту. Там, на мысу, стража начала крутить большое колесо, натягивая поперек бухты тяжелую цепь. Ее мокрые звенья скоро покажутся из воды.
– Они перекрывают бухту, – прокричала Рика Ор-нольфу.
– Сбрасывайте груз в воду, – проревел он. – Облегчайте корабль.
Греческое судно направлялось к ним, так что гребцы не могли даже на миг прерваться и помочь Рике. Она стала ворочать и сбрасывать в темную воду тяжелые ящики, которые только могла поднять. Серебро и золото, которые должны были обогатить Согне, находили покой в теплых глубинах бухты. Рулоны шелка, мешочки с пряностями заколыхались на волнах. Орнольф на миг оставил рулевое весло, чтобы скинуть более тяжелые грузы. Облегченная «Валькирия» как ласточка полетела вперед, уходя от преследующего судна.
Рика видела, что люди на борту греческого корабля стали возиться с какой-то объемной массой. Она не могла понять, что они делают, пока там не зажгли факел. Тогда она ахнула. Как-то раз она оказалась в бухте вместе с Аль-Амином и наблюдала демонстрацию необычайного оружия, предназначенного для обороны Миклагарда. Оно было грозой пиратов и врагов Византийской империи на всем Срединном море. Оно называлось «греческий огонь»…
Длинный язык пламени рванулся к ним по воде, зажигая по пути качающиеся на волнах рулоны шелка. «Валькирия» пока была вне зоны досягаемости, но это закончится, как только она коснется цепи, перегораживащей бухту.
– Мы в ловушке, – тихо сказала Рика, глядя на Бьорна.
Он все еще налегал на весло, хриплое судорожное дыхание вырывалось из его груди. Сердце ее переполнялось любовью к нему, глаза налились слезами. Он так старался. Если ей суждено умереть, то она умрет рядом с ним, и в этом последнем пожаре пепел их тел смешается… Большего она у судьбы не просила.
– Рика, иди на корму, – приказал Бьорн. Она на четвереньках пробралась мимо него, но в нежном любовном прощании на миг коснулась рукой его плеча. – По моему знаку все бросают весла и бегут на корму, – выкрикнул он.
Рика увидела, как натянулась цепь у самой поверхности воды, ее металл тускло поблескивал в свете греческого огня. Пламя снова с шипением побежало к ним, его пахнущее серой дыхание напоминало адский огонь христиан. – Жар этого огня обжег ей предплечье, и она, сжавшись, отпрянула.
– Держитесь, – произнес Бьррн с ледяным спокойствием. – Еще три гребка. Раз. – Он погрузил весло в воду…
– Два. – Четверо гребцов налегли на весла, изо всех сил посылая «Валькирию» вперед.
– Три. Суши весла! – Они сделали последний гребок и сложили весла вдоль бортов, чтобы уменьшить сопротивление, а сами бросились на корму. Добавочный вес на заднюю часть судна приподнял нос «Валькирии», и она пронеслась над цепью почти на половину длины, прежде чем сесть на нее и замереть, причем вторая ее половина повисла над водой.
– Вперед! – приказал Бьорн, и все опрометью кинулись на нос.
Фигура на носу «Валькирии» склонилась к воде, корма ее приподнялась.
– Йоранд, ко мне! – Бьорн взялся за дальние весла и вместе с другом стал отталкиваться, пытаясь перетащить корму через цепь.
Греческий корабль приближался, и Рика видела, как солдаты готовят оружие к очередному залпу. На этот раз их поджарят, как дичь. Сердце у нее ушло в пятки. Орнольф схватил весло и тоже стал отпихивать цепь, постанывая от напряжения. Аль-Амин вцепился в последнее весло и отпихивал цепь с другого бока «Валькирии». Корабль задергался и рывками начал переваливаться через цепь – сначала понемножку, а потом, когда большая его часть переместилась вперед, – все быстрее и быстрее. Наконец «Валькирия» освободилась, погрузилась в воду и, оставив цепь за собой, заскользила по волнам.
Пламя греческого огня полыхнуло им вслед, но затанцевало вдоль цепи, образуя огненную стену в человеческий рост… но уже позади.
– Весла поднять! – скомандовал Бьорн. Они с Йоран-дом подняли парус, и ветер тут же наполнил его. «Валькирия» легко и весело приподнялась и побежала вперед, как легкая лань, отрываясь от своих преследователей.
Когда цепь будет опущена и огонь погаснет, погоня прекратится. Неуклюжим греческим судам никогда не догнать легкий и маневренный корабль норманнов.
Содрогаясь от рыданий, Рика свалилась на руки Бьорну. Это были слезы облегчения. Он гладил ее волосы и прижимал к себе.
– Не плачь, любовь моя, – шептал он, – мы плывем домой.
Глава 45
Аль-Амин оказался неважным моряком, но после того как Доминик пронянчил его целую неделю из-за морской болезни, он стал переносить покачивание «Валькирии» если не с удовольствием, то по крайней мере без жалоб. Путь вверх по Днепру оказался более тяжелым, чем их бешеный сплав к низовьям, несмотря на то что «Валькирия» была без груза. Бьорн, Йоранд и Орнольф неотрывно сидели на веслах, и, оправившись от морской болезни, им помогали Аль-Амин и Доминик. Они плыли против течения, иногда очень сильного, иногда лишь неприятного, но всегда изматывающего, старающегося утянуть «Валькирию» обратно к Черному морю.
Поскольку у Рики не хватало сил на то, чтобы грести, она настояла, и Бьорн научил ее направлять корабль рулевым веслом, так что когда одному из пяти гребцов позволялось ради этого оставить весла, у нее тоже появлялась возможность отдохнуть. Для разговоров не было ни сил, ни дыхания, и Рика часто оставалась наедине со своими мрачными мыслями.
Она грустила без Хельги, ощудцая нехватку женского участия и поддержки, ведь рядом с ней были одни мужчины. И потом, она тайком плакала по Торвальду, этому печальному сломленному человеку, соверщившему чудовищную ошибку, которая преследовала его всю жизнь. Впрочем, он расплатился за нее героическим самопожертвованием. Она надеялась, что его измученная душа наконец обрела покой.
Ее тревожила судьба Кетила. Брат видел в снах, что его отправляют в Священную рощу, так же, как увидел ее путешествие в Миклагард. Теперь, когда она знала, что Гуннар пытался утопить Бьорна ребенком и сумел убить собственного отца, она не сомневалась, что ее кроткому брату грозит серьезная опасность. С тревожной яростью она считала дни, оставшиеся до летнего солнцестояния. Они должны попасть в Уппсалу до начала Блота, девятидневного пира в честь Одина, во время которого состоятся обряды и убитые жертвы повиснут на раскидистых деревьях в роще вокруг храма.
За время плавания у Рики совсем не было возможности остаться наедине с Бьорном, и они оба остро это ощущали. Быстролетных нежных взглядов и сорванного украдкой поцелуя скоро оказалось недостаточно. Наконец у Аэфора Бьорн объявил остановку.
– Если я не женюсь на этой женщине прямо здесь и сейчас, я просто лопну! – воскликнул он, когда они разбили лагерь.
– Не знаю, племянник, как ты можешь сделать это здесь по правилам, – пожал плечами Орнольф. – Наши силки и сети накормят нас, но свадебного пира не обеспечат. И потом, мы же не жрецы и не сумеем пропеть обрядовые песнопения. Так что нет никакого способа поженить вас сейчас по всем правилам.
– Если хотите, – тихо промолвил Доминик со сдержанной улыбкой, – я могу их поженить. Но для этого нужно, чтобы они приняли христианство и были крещены. После этого они смогут стать мужем и женой еще до захода солнца.
– Согласен, – произнес Бьорн. – До сих пор твой Бог хорошо о тебе заботился, друг мой. Рика, ты примешь христианство, чтобы я последовал за тобой?
Она крепко его обняла. Ее норманнские боги были недосягаемы и равнодушны. Она давно утратила веру в царство Асгарда. То немногое, что она узнала об арабском Аллахе, не привлекло ее к этой вере. Кровавые распри между христианами Миклагарда вызывали у нее подозрение и недоверие, но ей очень хотелось во что-то верить. Это желание жгло ее изнутри. Она даже попыталась удовлетворить эту потребность еженедельным паломничеством к статуе Марса. Получалось, что все люди стремятся признать какое-то высшее существо. Ее только очень огорчало, что они не могут договориться о том, кто это, и прийти к согласию.
Она повернулась к Доминику. Маленький священник был добрым, храбрым и стойко переносил все трудности. Она знала, что Бьорн благодарен ему и считает себя обязанным за то, что не сошел с ума в заключении. Если личность человека определяется тем, чему он поклоняется, то характер Доминика явно свидетельствовал в пользу его бога.
– Я согласна на все, что сделает меня женой Бьорна, но я мало что знаю о Христе, – призналась она.
– Тогда считай это своим представлением ему, – улыбнулся священник. – Уверяю тебя, что если ты захочешь, то обязательно узнаешь его лучше.
Орнольф, насупившись, впился взглядом в Доминика, но в его глазах читалось уважение. Священник имеет на Бьорна большое влияние. А до сих пор это почти никому из варягов не удавалось.
– Ты распространяешь свою веру принуждением?
Маленький священник примирительно раскинул руки.
– Северные люди такие упрямые. Я обращаю в свою веру любым доступным способом.
Рика и Бьорн в сопровождении Доминика вошли в воды Днепра и, не понимая ни слова, выслушали произнесенные на латыни слова обряда крещения. Действие сопровождалось шумом водопада Аэфора, но Рике казалось, что ее сердце бьется громче.
После того как обряд крещения закончился и Бьорн с Рикой как следует промокли в брызгах водопада, Доминик совершил брачный обряд. В результате из воды вышли мокрые и счастливые молодожены.
Глава 46
Свет факелов ярко озарял поселение Уппсала. Колеблющиеся тени играли на стенах могучего храма, где находились гигантские статуи Одина, Тора и Фрейра с воздетым мощным фаллосом. Стоявший в воздухе смрад от разложения свидетельствовал о том, что Священная роща уже была увешана телами принесенных жертв. Блот был в самом разгаре.
В течение девяти дней празднества каждую ночь проходил ритуал приношения в жертву девяти самцов различных животных. Им перерезали горло, а кровь собирали для проведения всяких таинственных обрядов варяжского жречества. Обескровленные останки развешивали возле храма на ветвях могучих дубов, чтобы они разлагались и запахом тления очищали это священное место.
Рика не могла на это смотреть. Она лишь на миг зажмурилась и произнесла краткую молитву своему новому Богу о том, чтобы они не опоздали и она не увидела болтающееся на ветру тело брата.
– Мы вовремя добрались, – сказал ей на ухо Бьорн. – Людей пока на ветвях нет, но этой ночью будут. Если Кетилу предназначено висеть, то у нас осталось совсем немного времени до того, как луна окажется в самой высокой точке.
Рика обмякла и прильнула к нему, почувствовав облегчение и панику одновременно. И вдруг выпрямилась.
– Вон там Сурт! – воскликнула она, указывая на согненского раба на противоположной стороне переполненного людьми поселения.
Они подбежали к Сурту и выяснили, что действительно, как они и предполагали, Кетил должен был быть жертвой от Согне. Одной из девяти жертв для Блота. Сурт отвел их к особой хижине, где под стражей держали будущих жертв. Их хорошо поили и кормили, ублажали, как и положено тем, кому вскоре суждено предстать перед Отцом Всемогущим. Им предоставляли все, чего душа пожелает, – от вкусной еды и напитков, игр и музыки до опытных шлюх.
– Сестра! – Широкое лицо Кетила расплылось в лучезарной улыбке. – Я знал, что ты придешь, видел это во сне. – Он произносил слова невнятно, икал… Сурт наполнил его опустевший рог сладким пьянящим медом.
– Ох, Кетил, – прикусила губу Рика. Он всегда плохо переносил вино, но, видимо, Сурт решил облегчить его мучения и отправить на заклание пьяным. Она опустилась возле брата на колени и поцеловала его в щеку. Слезы покатились по ее лицу.
– Говорю тебе, не плачь, – промолвил Кетдл, смахивая слезы с ее щек. – Я знал, что увижу тебя снова… в том месте, где большие деревья. – Лицо его сморщилось от страха. Видимо, питье Сурта было недостаточно крепким, чтобы стереть даже из убогого разума Кетила осознание предстоящей злой судьбы.
Бьорн наклонился и положил руку на плечо Кетила.
– Мужайся, брат, – сказал он. – Ты не отправишься этой ночью на заклание, клянусй тебе.
Мрачное и решительное выражение лица Бьорна не оставило у Рики сомнений в том, что он сделает все возможное, чтобы сдержать свою клятву. Затем он выпрямился и шепнул Рике:
– Оставайся с ним, если хочешь. Я иду к Голосу Закона.
– Тогда я пойду с тобой, – откликнулась она.
– Я останусь с твоим братом, если можно, – произнес Доминик. – Давать утешение в беде – мой долг.
– Пытаешься приобрести еще одного обращенного? – хмыкнул Орнольф, скрещивая руки на груди.
– Нахожу их, где могу, – не стесняясь, ответил Доминик.
Рика быстро обняла Кетила и пообещала:
– Я скоро вернусь. Мы покинем эту рощу вместе. Так или иначе это обещание сбудется: либо они с Бьорном освободят Кетила, либо этой ночью они все вместе умрут и навсегда покинут пределы Мидгарда.
С Орнольфом и Йорандом по бокам и ничего не понимающим Аль-Амином позади Бьорн и Рика направились через все поселение к длинному дому ярла Уппсалы. Хриплые выкрики пирующих рвались оттуда, будоража тихую теплую ночь.
Бьорн прорвался к дверям и внимательно оглядел большой зал, полный дыма оттлеющих очагов. Он увидел Гуннара, который что-то нашептывал на ушко служанке и смеялся. Астрид сидела рядом и испепеляла мужа и всех окружающих злобными взглядами. Орнольф указал на крупного мужчину, сидевшего рядом с Халфданом из Раумарики и другими ярлами. Это и был Домари, Голос Закона.
– Закон требует справедливости, – проревел Бьорн, перекрывая шум. – Призываю Домари, Хранителя Закона.
Постепенно шум вокруг прекратился.
– Обращаюсь к твоей мудрости и знаю, что ты выслушаешь мое дело. – Бьорн шагнул вперед, уверенно выговаривая традиционные слова обращения к Голосу Закона.
– Кто ты и в чем состоит твоя жалоба? – встал Домари, прямой и величавый. Несмотря на свои шесть десятков зим, он оставался могучим мужчиной. Посеребренные сединой волосы спускалась до плеч.
Бьорн выждал, пока в пиршественном зале наступила абсолютная тишина.
– Я Бьорн Черный из Согнефьорда. А привело меня сюда убийство. – Он медленно повернулся и яростно посмотрел на Гуннара. – Я обвиняю моего брата, Гуннара Харальдссона, в убийстве нашего отца, Харальда из Согне, прежнего ярла этой прекрасной земли.
– Клятвопреступник! – раздался выкрик Гуннара. Он вскочил и стал тыкать пальцем в Бьорна. – Этот человек дал мне клятву верности и смеет оскорблять меня клеветой перед такими людьми в священную ночь!
– Это правда? – спросил Домари.
– Да, я человек Гуннара, – подтвердил Бьорн. – Но выслушайте сначала мои доказательства вины ярла Согне, а за нарушение клятвы я отвечу потом.
– Он признался! – взревел Гуннар. – Зачем Голосу Закона слушать клятвопреступника?
– Сядь, сын Харальда, – приказал Домари Гуннару. – Твой отец был моим другом, и Закон ищет правду. Давайте установим истину. Говори, Бьорн Черный.
Бьорн медленно повернулся, окинул взглядом присутствующих. В этот миг ему был необходим дар красноречия Рики, ее умение обращаться со словами, способность вызывать у слушателей яркие образы… Но что поделаешь? Придется ему ограничиться сухим изложением фактов. Он кратко описал историю своего боя с Фенрисом Пешеходом и рассказал о предсмертном признании великана.
– Все это выдумка, – прервал его Гуннар. – Мой брат околдован этой женщиной. – Он свирепо уставился на Рику. – Она выставляет себя скальдом, и, без сомнения, именно она сочинила эту сказку.
– Я, Йоранд из Согне, сын Орма. Я был свидетелем этого боя, – выступил вперед Йоранд. – Все произошло именно так, как рассказал Бьорн Черный. Умирая, Фенрис признался в убийстве. Он также назвал человека, давшего ему серебряный браслет и нанесшего Харальду из Согне смертельный удар. Я не думаю, что человек, который готовится уйти в мир иной, решится делать это с ложью на устах.
– Бьорн Черный – капитан Йоранда, – не унимался Гуннар. – Этот человек ради своего капитана скажет что угодно.
– Это правда, что он мой капитан, и добавлю еще, что Бьорн Черный – мой друг. – Голос Йоранда прозвучал на весь зал. – Но я не связан с ним клятвой верности. Мои слова принадлежат только мне, и, клянусь честью, мое свидетельство истинно.
– Этот браслет, о котором идет речь, с вами? – осведомился Голос Закона.
– Да, – ответил Бьорн. Увидев, как при этих словах побледнело лицо брата, Бьорн ощутил внутри дрожь предчувствия победы. Но он подавил в себе это чувство, потому что не сомневался в том, что Гуннар так просто не сдастся. Орнольф вытащил браслет из кошеля и предъявил его Домари для осмотра.
– Я Орнольф Кровавый Топор, – произнес он. – Я подарил этот браслет моему племяннику Гуннару Харальдссону в день его свадьбы. Сплетенные змеи – символ, который Гуннар сам себе выбрал. Внутри браслета имеется надпись. – Он коснулся пальцем рун и передал браслет Домари, а затем повернулся к Гуннару: – Мне было грустно увидеть его в Миклагарде и узнать о том, что им расплатились за смерть моего брата.
– Любой человек может потерять браслет, – настаивал Гуннар, обращаясь к Домари. – И потом, вы же наверняка видите, что здесь просто говорит зависть. Вторые сыновья всегда поддерживают друг друга. Разве не в этом дело, дядя? – Ободренный молчанием Голоса Закона, он выступил вперед. – Все, что у них есть, – свидетельство клятвопреступника, ложь его признанного друга и давно потерянное украшение, которое я требую вернуть мне как мою законную собственность. Остальное – всего лишь сказка, предназначенная для того, чтобы пугать ребятишек темной зимней ночью.
Домари, нахмурясь, разглядывал браслет.
– Так это все?
– Нет. – Бьорн вытащил галатский меч и вскинул его в мерцающем свете факелов. – Это меч Фенриса Пешехода. Как вы видите, это отличный клинок, но у него есть изъян. – Он провел пальцем по лезвию, старательно избегая острого края. – Меч моего отца, Харальда из Согне, оставил на нем зазубрину, слишком глубокую, чтобы ее можно было заполировать. Этот клинок оставил точно такую же зазубрину на мече моего отца. – Он прищурился, глядя на Гуннара. – Давай-ка, братец, вытащи меч отца и покажи нам, совпадают ли эти отметины.
– Только чтобы послать тебя в Хель, брат, – взревел Гуннар.
Он выхватил меч и рубящим ударом попытался поразить Бьорна. Тот встретил смертельный замах галатским мечом.
По знаку Голоса Закона присутствующие мужчины схватили Гуннара и Бьорна и, заломив им руки, обездвижили противников.
– Да не прольется кровь в этом доме, – провозгласил Домари. – Ярл Согне выбрал суд боевой схваткой. Да будет так. Приготовьте хольмганг, и пусть бой состоится до того, как выгорит следующий факел.
