Текст книги "Холод (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Выйдя из ванны, потянулся на запах еды – за те 15 минут, что я провел под горячими струями, Марша успела сделать яичницу и заварить кофе.

Я бы, лично, за это время только бы чайник поставил!

Электрический, разумеется.

Услышав мое признание, Марша рассмеялась.

Только не весело.

В ее смехе не было ни капли веселья.

Усталость, боль и злость – вот что было в ее смехе.

Однажды я уже слышал такой смех.

От самого себя.

Подойдя к ней в плотную, крепко обнял и поцеловал, попытался поцеловать – Марша вывернулась, как кошка, которой надоело назойливое внимание детей.

Хорошо, хоть еще не зашипела и не поцарапала!

– Сайд. Завтракай и уходи. – Попросила она, отступая от меня. – Пожалуйста, просто уходи. Пусть останется прекрасная сказка ночи, в которой мы были свободны. Ты...

– Знаешь что, Марша Хэммильд... – Я почему-то воспользовался её полным именем – фамилией, как это сделал ди-джей. – Хватит морочить мне голову! Завтракай и поехали! А еще лучше – поехали прямо сейчас, позавтракаем по дороге. Например – в Киеве!

Всю свою жизнь я мечтал сказать это любимой женщине.

Снова прижав к себе Маршу, крепко ее поцеловал.

– Марша... Поехали.

Девушка странно дернулась, спрятала лицо у меня на груди и прижалась так, словно пыталась слиться со мной в единое целое.

На мое счастье, квартирка Марши была в двух шагах от ее работы, а, следовательно, и от гостиницы, на парковке которой мерз мой "корветик".

Оставив Маршу собирать вещи, забрал свои шмотки из номера, закидал их в багажник и вернулся к ней, приткнув своего "ската" у тротуара, под окнами ее квартиры.

Где застал Маршу в слезах, сидящей на кровати, обхватив колени.

– Ты чего? – Испугался я, что она снова что-то себе придумала и мне придется вновь вытряхивать из ее головы мусор воспитания и ворох предубеждений.

– Ты не сказал, что брать... – Сквозь слезы, снова прижавшись ко мне, сказала девушка. – И, как быть с работой?!

– Позвони Зулу и скажи, что твой мужчина тебя похищает! – Предложил я.

– Ага, и через две минуты в мою квартиру будет ломиться весь охранный полк нашего клуба, в надежде оторвать тебе яйца! – На лице Марши заиграла улыбка. Она дотянулась до телефона, лежащего на тумбочке, набрала номер и замерла в ступоре, словно страшась сказать первые слова.

Я мягко забрал у нее телефон из рук и поднес к уху.

– Марша, девочка, что случилось? Что-то с этим козлом? Марша! – Зул ревел в трубку, как разъяренный бык.

– Зул! – Остановил я поток, льющийся на мою персону. – Марша увольняется и уезжает со мной. Сейчас.

– Ух ты... – Выдохнул хозяин клуба и спустил пар. – Дай трубку Марше!

Отдав трубку, подмигнул заплаканной блондинке.

– Да. Да. Да, Зул. Спасибо! – Марша отбросила трубку на кровать и в один прыжок оказалась у меня на шее. – Что брать?

– Главное, бери себя. А вещи купим на месте. – Только сейчас я начал осознавать, что впервые в жизни принял решение за другого человека и... Безумно этому рад!

Я взваливаю на себя ответственность, и мне это нравится.

– Там, где я живу... Сейчас очень холодно... – Начал шептать Марше на ушко, я. – Снег может идти несколько дней подряд и никто не объявляет чрезвычайного положения. Термометр может показать минус 49, а на улице будут бегать счастливые дети, гоняя хоккей. В любой момент может пропасть свет, и люди будут сидеть при свечах.

– Сайд... – Марша оторвалась от меня и заглянула в глаза. – Сайд. Ты – русский?

– Хуже. Я – Советский!

– Тогда, раз уж начал за меня решать... – Марша вытерла слезы. – Решай, что брать! Ведь, наверное, надо будет вызвать такси... Да и в самолет, квартиру не засунешь!

– А если – не самолет? – Поинтересовался я и увидев заинтересованные, точнее – заинтригованные, горящие девичьи глаза, подвел ее к окну и показал на припаркованный "Корвет Стингрей". – Вместо самолета...

– Знаешь... – Марша замерла, что-то подсчитывая. – Кое-что не получается, тогда...

– Что именно? – Ее подсчет меня заинтересовал.

– "Позавтракать в Киеве"! – Ткнула она меня локтем под ребра и тут же поцеловала. – В лучшем случае – если только позавтракать – завтра!

– Ну... – Протянул я. – Мы можем ехать не торопясь...

Через полчаса, Марша застегнула вторую сумку и вручила ее мне, повесила на плечо свою дамскую сумочку, подхватила изящный саквояжик и замерла на пороге квартиры.

Захлопнув дверь, заперла ее на ключ, а ключ спрятала за металлический уголок косяка двери.

– Не боишься? – Я поинтересовался насчет ее тайника.

– Завтра, Зул отправит кого-нибудь, проверить... – Марша подхватила меня под локоть. – Заодно и холодильник, разгрузить...

– Зул такой заботливый хозяин... – Сделал я вид, что начинаю ревновать.

– Зул мой старший, сводный брат! – Марша прижалась и вдруг сладко зевнула. – Ой, Сайд, какой ты скучный! С тобой так спать хочется!

Радуясь тому, что успел расчистить пассажирское сиденье и даже стряхнуть с него пыль и крошки, помог Марше устроиться. Конечно, мой "корвет" далек от удобств "япошек" или "немок", но и в нем есть свои очаровательные секреты.

Особенно, если над вашей машиной поработали специалисты технического отдела "Фемиды".

Через десять минут, плотно "упакованная" в зимнюю одежду Марша, начала разоблачаться, закидывая снятое за сиденье.

В машине стало намного жарче, честное слово! Я уж даже подумал, а не остановиться ли мне, помочь девушке?

Оставшись в джинсах и легком свитере, Марша с укоризной глянула на меня, но вместо слов, наклонилась и поцеловала, слегка укусив.

Вроде и большая страна, Венгрия, а пролетели мы ее не заметно – отличная трасса, красивая спутница и все, четыреста километров корова языком слизнула!

Выскочив к пограничному посту, замер – колона завивалась хвостом в полкилометра, а сзади меня уже подпирали три новомодные электромашинки, игрушечных по виду, с серьезно расстроенными владельцами и пассажирами.

– Чего вы все так... Ломитесь?! – Почесал я затылок и тяжело вздохнул, вот думал же, что когти надо рвать через Берегово, нет же, с умничал – через Чоп поехал... – Да...

– Сайд... – Марша наклонила голову и положила ее мне на плечо. – Люди хотят встретить новый год в кругу семьи...

У меня отвисла челюсть.

Сегодня – 30 декабря!

Надо отдать погранцам должное – работу свою они делали максимально быстро, сортируя авто по количеству пассажиров, паспортам и гражданству.

Надеюсь, что с другой стороны мы увидим такую же грамотную работу...

Тем не менее, пока мы докатились до шлагбаума, Марша умудрилась славно придремать, откинув спинку сиденья.

Пограничник, видя спящую девушку, развел руками, извиняясь. Маршу пришлось будить – увы, граница дело тонкое и шуток не принимающее.

Изучив мои документы, пограничник покачал головой и протянул руку за паспортом моей девушки.

Сказать, что мне едва не стало плохо, это очень... Слабо сказано: у Марши паспорт был зеленого цвета. Моя суженная, оказалась гражданкой Ирландской республики, выпавшей из стальных объятий Англии в 2010 году. Европарламент ирландцев сильно недолюбливал, называя их, в своих "кулуарных" разговорах "террористами", "предателями", "негодяями" и постоянно решая, как бы их прижать.

Увы, для старушки Европы, ирландцы плевали на их мнение и жили в свое удовольствие, не преминув, проехаться по всем мозолям Грётанной Бретании, заключая договора и решая свои проблемы самыми простыми способами.

Так, например, с нашей страной у них безвизовый въезд и минимальный пакет документов, для устройства на работу. Конечно, на украинской таможне могут возникнуть вопросы...

Прозвонив нашу машину на предмет взрывчатки и обнюхав – на предмет наркотиков, венгерские вояки пожелали счастливого пути и открыли шлагбаум.

Украина превзошла все мои ожидания...

Четверо – двое таможенников и двое пограничников, с лицами, уставшими от сегодняшнего дня, шли вдоль колонны автомобилей и Выборочно! – проверяли документы.

Мимо нас прошли с таким видом, что я только перекрестился – не дай боком, обратить на себя внимание!

Культурная и воспитанная Марша, попыталась было рыпнуться, но один поцелуй все расставил по местам, а гостеприимно распахнувшийся шлагбаум и нетерпеливый гудок от машины сзади, заставил покинуть территорию погранучастка и вывернуть на шоссе.

– Сайд! – Потрясенная девушка оборачивалась назад, провожая взглядом пост. – Но это же – не нормально! Это – не правильно! Это... Это...

– Марша... Это – Украина! – Пожал я плечами. – Они так хотят попасть в Евросоюз, что отключают любой здравый смысл... И если я, с моими документами, для них... Личность не самая приятная... То ты, с ирландским паспортом – враг номер один!

– Но... С твоей страной, у нас вообще свободный въезд! Я проверяла! – Сдала себя с потрохами, госпожа Хэммильд.

– Вот потому и въезд для Вас свободный, чтобы эти – злились! – Рассмеялся я. – Политика!

– А если бы... Он меня остановил? – Марша смотрела на меня так, будто я должен был открыть ей страшную тайну.

Ну, я и открыл.

– Марша. Я работаю на "Фемиду". Представляешь, сколько лапши я могу повесить на уши, лишь бы Ты осталась рядом?

– А как же: "Мы вершим справедливость!" – Марша неожиданно открылась с новой стороны, что меня очень обрадовало и насторожило, одновременно.

– Бумажник проверила? – Поинтересовался я, догадавшись, откуда ветер дует.

Моя негаданная любовь покраснела и кивнула.

– Потом залезла в сеть и просмотрела все, до чего дотянулась. – Призналась она. – Хотелось понять, кто же мне так понравился, с первого взгляда...

– Только понравился? – Обиделся я. – А я то, размечтался... Глупый...

Получив честно заработанный поцелуй, рассмеялся и съехал на обочину.

***

– ... Фимка! Фимка! Покажись, красавица неписаная! Лучше сама яви свой лик, по-хорошему прошу! – Рыжий Тор раскручивал свой молот все быстрее и быстрее. Вот молот уже расплылся в серебристый диск и нежный женский голос, откуда-то сверху, поинтересовался, с какого дуба рухнул этот стоеросовый пень и не пристукнуть ли его стрелой или чем потяжелей?!

Другой голос, не менее женский и очаровательный, заявил, что время Рагнарека еще далеко и пусть орет – Римским богам до Скандинавских дела нет!

– Фимка! – Не выдержал рыжий Тор. – Я те меч, сломаю, красавица чернявая!

Мгновение ока богиня справедливости оказалась рядом с Тором и требовательно протянула руку.

– Не стой так – привыкнешь! – Ехидный голос позади нее заставил богиню подпрыгнуть, а затем, в кои-то веки – смутиться. – Ты жеж богиня жеж!

– А ты – вообще, ни разу не бог! – Возмутилась Фемида, икнула и прикрыла ротик ладошкой, стараясь дышать в сторону.

Поздно!

Уж столько было выпито этими двумя "Пьющими" (или "Танцующими" – по другим летописям, но только от того, что танцевали они на поле брани!), так что знакомый запашок вчерашних "дрожжей" был ими четко опознан.

– Не бог. – Согласился Вой, задумчиво почесывая затылок и судорожно пытаясь вспомнить, куда они вчера с Тором мотались, что пили и где эта чертова железяка богини Фемиды?! Весы – он точно помнил – они спихнули Вулкану, у того как раз, пошло время строго отмеренных доз, а то планетка не выдержит, вот и взвешивает... А они и рады помочь, тем более что под это дело, кузнец сваял Тору новые доспехи, а вот что получил за "подгон" Вой, он и сам не помнил.

И тут в памяти всплыли слова Вулкана, о том, что, мол, перекуем мечи на орала!

Вой, впервые в жизни обрадовался, что он не совсем бог. Точнее, слегка совсем не бог. То есть, конечно, бог, только не для этих времен и ... Неужели они Фимкин меч перековали?! Ну, конечно, не они – лично...

Между тем, разговор между Тором и Фемидой набирал обороты, причем в очень странную сторону:

– Ты что творишь, красавица! Вертай все взад! – Тор уже не контролировал свои чувства и слова, что грозило, как минимум, дипломатическим конфликтом, а эта, без повязки, могла и папе пожаловаться. Да бог с ним, с папой! Могла сестренку позвать, с ее собаками и луком. А справиться с этой адалиской, тьфу – амазонкой – совсем не просто, особенно если она также "фонит", как и ее сестра!

Шмяк!

Тупая стрела напомнила Вою, что Богиням чтение мыслей – подвластно.

– Меч Тебе! – Грохотал Тор, снова начиная раскручивать свой молот. – Будет Тебе меч! Будет и меч, и лук, тактическая боеголовка!

– Тор! – Вой начал тормошить своего друга. – Пошли отсюда, быстро!

– Ну, нет! – Тор грохнул молотом в землю, и та содрогнулась, подкинув всех вверх, сантиметров на десять. – Ты посмотри, на что она замахнулась! На самое святое и главное, в жизни любого мужчины! Вертай все на свои места, Справедливая, а то я – Бог! Как слово дал, так и назад заберу! Да еще и Мойрам, мне тоже есть, что сказать... Ишь ты, под чужую дудку стали плясать, одноглазые! Вот, как все на свои места вернешь, так и меч – отдам!

– Тор... – Вой наклонился к уху друга и прошептал: – Мы Фимкин меч пролюбили...

– Ага... – Замер рыжий бог и снова азартно завертел молотом. – Понятно. Тогда – сваливаем!

Молот вновь стукнул в землю, поднял столб пыли и едва не заставил стоящих повалиться на землю.

– Папа! – Обиженно обратилась к небесам Фемида, все-таки услышавшая, что именно сказал Вой. – Папа!

Ответом ей было дружный хохот с небес, на два взрослых мужских голоса...

***

– ... Твой «Европейский подарочек» мы исследовали... – Шеф тяжело вздохнул, и перед ним материализовалась кружка с кофе.

Такая же, появилась передо мной, исходя благородным парком и божественным ароматом.

– Найти бы, кто догадался, о таком простом отличии и себе прибрать... – Шеф сделал глоток, поморщился и "явил" себе сахарницу. – Теперь, увы, ниточки нет... Угораздило, тебя...

Я пожал плечами и развел руками – действительно, кто бы мог подумать, что из четверых "гастролеров" выживет только один – которому я разбил голову. Остальных, дорезал псих – фанатик, вместо того, чтобы вызвать скорую.

Бремя славы, черт его возьми! "Свободная Европа", как ни как... Вот так, станет плохо в сортире, и не докричишься!

Вру, конечно.

В Европе, на помощь придут намного быстрее, чем в той-же Москве, Питере или Астане. В любом городе.

Ну, а мне, за мои "художества"... Тоже сидеть больно, если честно. "Мы вершим справедливость", этот лозунг действует в обе стороны, как ни крути. Меня, конечно, не пороли и в тюрьму отправлять не собирались – но урок преподали.

Марша меня потом сутки горячим черным чаем отпаивала, старательно прижимаясь и молчала, Чудо Моё, по-женски мудрое!

– ...Не знал бы я, твою маниакальную брезгливость к использованию ножа – решил бы, что Ты их и грохнул! – Утешил меня шеф, после экзекуции. – Терпи. Справедливость – штука двояковпухлая!

– ... Сайд! Ты меня снова игнорируешь? – Шеф вздохнул, поймав мою кривую улыбку. – Прости. Сам виноват.

Я отмахнулся: платить за свои косяки я приучился в том самом, 2003, году. Так что – все нормально. Если не давать нам, вот таких "пинков", мы действительно можем возомнить о себе черти что и перейти все писаные и не писаные рамки и границы. А остановить нас – дело очень не простое...

– Кстати, Сапфирр снова проявился... – Шеф вышел из-за своего стола и подошел к окну, разглядывая на панораму огней большого города с высоты сотого этажа. – Появился, как всегда, не там где ждали, сделал то, чего не ожидали и смылся так, как и подумать не могли!

– Что на этот раз? – Насторожился я. Появление Безобраза всегда сопровождалось шумихой и кровью. Взрывами и разрушениями.

– Подводная лодка, класса Е. – Шеф уперся лбом в оконное стекло, снимая головную боль. – И весь флот сопровождения. Все шесть кораблей.

Силы у Безобраза было просто немеряно – утащить шесть кораблей, напичканных приборами, вооружением и людьми – это сильно!

– Не утащить, Сайд. Утопить... – Шеф развернулся ко мне. – За полторы минуты.

– Шеф... – Я постучал ногтями по столешнице. – Может, отпустите, на "охоту"? Пора уже.

– Ничего не пора! – Шеф ткнул в меня пальцем. – Женился? Так вот сиди и учи детишек. Жену радуй. С Сапфирром и без тебя, есть кому разобраться! За "конструкт", новый, премию получишь! Займись, наконец-то, жизнью, а не наблюдениями и анализом! Кстати, наблюдательный ты, наш, Ты хоть знаешь, на ком женился, фрукт?

– Знаю. – Расплылся я в улыбке. – Марша все рассказала. И про паспорт, и о папе – тоже!

Это была очень странная ночь...

Называется – "Сделал предложение"...

Зато теперь – спим спокойно, не ожидая "выстрела из прошлого".

Да. Я ее люблю...

– И о том, что папа – активный участник ИРА?! – Шеф открыл рот.

– Ага. Между прочим, надеюсь, папа будет на свадьбе... – Огорошил я новостью шефа, любуясь его реакцией. – Самолет, через два часа будет в Дублине...

31 января мы подали заявление.

Я и Марша.

Муж и жена...

Иногда, наблюдая за своей женщиной из-под полуприкрытых век, я понимал правильность пословицы: "Мужчина – голова. Но вертит головой – шея!" Вот мне и досталась – "шея".

А спим мы, на все тех же матрасиках! Марше понравилось – падать не высоко...

И мои друзья, как-то сразу приняли ее в свою компанию. И студенты не приревновали. Заодно, отвалились все пересуды по поводу меня и Стеллы. А с Альбой, Марша поговорила сама. По словам Лиззи, наша блонда теперь, при одном только имени "Марша", бледнеет и ищет пятый угол.

Жена – страшная сила, доложу я вам, господа...

Через месяцок, я надеюсь, Марша перестанет обесцвечиваться и я увижу во всей красе ее рыжие, ирландские лохмы!

А характер у нее, уже – будь здоров!

Я даже представления не имел, как же это здорово, когда тебя встречают у порога, когда на столе – горячий обед, а в постели – горячая женщина, вся, от ноготка на пальчиках ног и до кончика волос на голове – твоя!

Моя супруга – Марша О' Хэммильд... Офигеть!

– Сайд! Вернись, на грешную землю! – Снова шеф вернул меня самым прозаичным способом – грубым окриком. – Разговаривать с тобой, сейчас, бесполезно... Какая тебе "охота" на Сапфирра?! У тебя в голове, совсем другая, "охота"!

Зря так шеф.

"Охоту" на Безобраза я веду уже давно, только – безрезультатно. Безобраз, как хитрый, старый волк, ведет себя очень осторожно. Его проявление на первое сентября, последнее, касающееся непосредственно меня, проявление. Тем не менее, чувствуя я, что мы еще встретимся. И хотелось бы, что бы встреча прошла по моим правилам и на территории, что не жалко...

– Чего опять замолчал? – Шеф насторожился.

– Поведение Сапфирра, его поступки, не укладываются в обычную логику. – Принялся рассказывать я. – Обладая подобной силищей, он, словно невидимка. Полное отсутствие, видимой нами, логики. В то же время – поступки настолько просчитаны... Похоже на поведение шизоида...

– Наши аналитики пришли к тому же выводу. – Шеф снова занял свое место во главе стола. – Теперь осталось найти его... Кстати... Ты когда свой телефон поменяешь?!

Моя "цээмдэшка", для техотдела, как красная тряпка для быка. Уж не знаю, что там в ней не так, но... Отследить меня по ней, не получилось еще ни у кого! По какому-то странному бзику, моя мобилка цепляется не к Ближайшей соте, а к самой Дальней, разворачивая радиус поиска... Причем, словно живя своей собственной жизнью, она может взять, и в середине разговора "перецепиться" за другую, дальнюю, соту. Стоящую напротив. Это у нее в порядке вещей. А техотдел – воет, сучит ножками и спускает кипяток, из нижнего клапана, ошпаривая себе колени и бедра.

"Дудки они у меня ее получат!"

В кабинет шефа, без стука, влетел еще один мой хороший друг.

Госпожа Анна Кройц.

Уже с видимым "пузиком" и все так же прячущаяся от папаши ребенка. И молчащая в трубочку, о том, кто же это! Впрочем, Марша вернется – натравлю ее на Анну. Есть, конечно, опасность... Но...

Плюхнувшись на сиденье напротив меня, Анна потянула носом в сторону кофе, но шеф ее опередил – перед Анной возникла чашка "шиповникова" отвара.

Вот не дано мне стать начальником. Глядя на шефа, я просто поверить не мог, как тот умудрялся держать в голове столько информации, привычек своих сотрудников и ничего не перепутать!

Сделав глоток, Анна передернула плечами и "сердито" засопела.

– Что прилетела? – Без "Здравствуй и привет", поинтересовался шеф.

– Соскучилась! – Анна показала язык и обратилась ко мне. – Знаешь, Сайд... Вечно забываю тебя пнуть, за твоих "пяток" редких! Слабо было сказать, что остальные – "Уники"?! Скотина! Я же в первый день так подставилась!

– Анна! Ну, виноват я, виноват... Исправлюсь! Наверное...

– Ага... Твое счастье, что ты жену привез... – Анна сделала еще глоток. – Так, чего я принеслась, то... Сапфирр появился. Самолет гробнул.

– Какой самолет? – Страшное предчувствие резануло по сердцу.

– "Боинг", рейс 0173 до... Сайд?!

Мир сжался до размеров спичечного коробка и снова развернулся.

Красная пелена, упавшая вдруг, отступила.

Помотав головой, начал старательно дышать, вентилируя легкие.

Кабинет дрожал и мерцал, слева, под панелями прятался пулемет, сверху – "два нелетальных" ствола. За окном – мерцал город, перемигиваясь огнями светофоров и суетой фар.

Анна молчала.

Шеф сидел как истукан, с кем-то общаясь по лайну.

В кабинете под нами шла дружеская пирушка – надо будет зайти, напроситься на чашку коньяка – справа, взволнованное запросом шефа, гудело наше "информбюро", собирая данные и готовясь провесить проход к точке падения самолета и приступить к спасению... Если есть кого спасать.

Судя по экранам, там сейчас ветрено и вода – ледяная... Счет идет на минуты. Потянулся, разыскивая в мешанине волн любимое сознание.

Тишина и покой.

Мимоходом, зацепился за крик, заглушаемый ветром, и скинул точку "провешивающему".

Мгновение и в "проход" хлынула вода и тело человека в легкой белой рубашке.

Операционное поле заполнили медики и оперативники – лиха беда начало – первая точка есть, а значит уже можно начать прочесывать воды, в поисках биологических объектов.

Еще сознание и снова поток воды, в этот раз окрашенный красным – раненный.

"Опера", прочесывающие квадрат, тоже начали выдавать координаты.

Сперва – по одному. Потом – двое, трое. Следом – целый ряд "Боинга", с пристегнутыми к сиденьям пассажирами.

Сознание разделилось – одной частью я ощущал спокойствие, другой – наблюдал за происходящим в зале, страшась увидеть... Третью часть, словно засасывало глубиной.

Отступил страх, пропал покой.

Осталась глубина и холод.

Кабинет шефа стал стираться, словно песочный замок, на берегу океана. Волна за волной, синие, холодные. Все тоньше стены замка, все меньше защитников его.

Океан, извечный страх и колыбель человечества, всегда собирает свою жатву.

Горячая боль, обожгла лицо. Еще раз и еще, до текущей из носа и разбитых губ, крови.

Глубже! Если нет здесь, значит она – глубже!

И снова боль.

От удара Анны, отлетел вместе со стулом и больно ударился затылком.

Вытер лицо и рассмотрел ладонь – вся в крови.

Анна совершенно не сдерживалась, когда била меня по морде, возвращая в бренный мир.

– Спасибо! – Я снова приставил стул к столу и принялся размазывать кровь по лицу, все еще не сообразив достать носовой платок, который сегодня, с утра, сунула в карман Марша. – Я вернулся.

Жутко хотелось жрать. И спать. И напиться.

Сделал глоток кофе и удивился – кофе оказался холодным.

Посмотрел на часы.

– Поисково-спасательные работы длятся уже полтора часа. – Правильно истолковала мой жест Анна и хотела что-то добавить, но махнула рукой.

В нагрудном кармане рубаки, закрытом на кнопку, прыгала на вибре сотка. Трясущимися руками, достал телефон, пачкая рубашку в крови.

Номер неизвестный, на четыре тройки и девятку.

– Сайд. Говорите. – Я приготовился услышать все, от соболезнований и до...

– Сайд! Сайд, миленький! – Голос Марши в трубке оказался тем прутиком, что едва не сломал хребет верблюду. – Не волнуйся за меня! Сайд! Я, на рейс опоздала! Я проспала, Сайд! Милый, не беспокойся, я в порядке! Я просто – проспала! Проснулась, а тут... Я сразу Тебе звонить! Пришлось карточку купить, новую... Слышишь, милый, не молчи! Я знаю, я дура...

– Как же я тебя люблю, моя соня! – Только и смог я сказать в трубку, как меня настиг "откат".

Само понятие "откат", которое любят фантасты всех времен и народов, это единственное, что они предсказали очень точно. Только, природа у отката, не имеет отношения ни к физиологии, ни к энергетикам разных мастей, а к – психологии!

Тело оператора "конструктов", даже самого слабого, первого уровня, способно создать девятиэтажку, с полным комплектом мебели и замков. Только это самое тело, подохнет от офигения и переоценки собственной значимости. Сил, энергии – хватит. А понимания – нет! Вот и учат нас, в первую очередь не здраво оценивать собственные силы, коих в человеке больше чем в табуне лошадей, под капотом БелАЗ-а, а собственную психологическую гибкость. В свое время, Лиззи, чтобы я сделал маленький шажок вперед, после многолетнего топтания на месте, выбила у меня из под ног табуретку, выстрелила из допотопного револьвера и облила бензином.

Вмиг, организм захотел жить и все стеночки, что возводила психика, оказались сметены и рассыпаны в прах. И пусть веревка была надрезана, на полу лежал мат, револьвер был заряжен холостым, а от бензина остался только запах, но я то, всего этого не знал!

Я оказался готов сделать шаг.

А вот оставшаяся в живых Марша – прямое подтверждение того, что я готов и дальше шагать по жизни с гордо поднятой головой и в обнимку с любимой женщиной – едва не отправила меня на больничную койку, зараза любимая!

После моего "отключения", шефу пришлось применить все свое красноречие, доказывая, что со мной все в порядке и отрубился я от счастья и, нет, возвращаться не надо, минут через 30, максимально – час я ей перезвоню, сам.

Потом, в том же самом, Маршу убеждала уже Анна, а меня, в это время, старательно "откапывали" и "обкалывали", прямо в кабинете шефа.

Снедаемая сомнениями, Марша вылетела следующим рейсом на родину, давая мне шанс прийти в себя, а остальным, в очередной раз высказать всё, что они обо мне думают.

Думали не так уж и много, но очень эмоционально...

Марше я перезванивал уже из больничной палаты, куда меня определили на сутки – побыть под присмотром врача.

Первое, что пришло мне в голову, когда я проснулся утром, в чужой постели, это то, что теперь Безобразу я объявляю личную вендетту! Ибо – задолбло!

Второе, как то неожиданно странно всплыл наш разговор с шефом... Что он там говорил по поводу " редкоземельного вещества, используемого, в очень узкоспециализированных отраслях."?

С кровати не слез – слетел, в предвкушении разговора, что наклевывался...

Вернувшись домой, позвонил Марше и нарвался на ее папочку – моего будущего тестя.

А ничего, чувствую – еще не раз выпьем, с тестем... Понравился мне ее бодрый старичек – и чувство юмора, вполне и суждения – здравые.

Одно плохо – дочку, кажется, боится.

Поворковав, с полчасика, отправился на работу, "работать".

Первой, принесла свои глубочайшие соболезнования, Альба.

Я так и не понял, имела ли она в виду, что Марша выжила, или просто была не в курсе, что Марша выжила?

Сказав "спасибо", в любом случае – человек старался, отправился на занятия.

Сегодня у меня было шесть занятий с разными группами и два со своей собственной.

По дороге остановила Стелла и предложила перенести занятия.

Снова сказав "спасибо", пошел в аудиторию.

Студенты сегодня были дисциплинированы, внимательны и послушны, аж страшно стало – куда пропали "отроки во вселенной", полные юношеского максимализма, жеребячьего задора и молодецкой удали?!

Искусанные губы, думаю, добавляли мне трагичности вида.

Мои тоже добили – по своим местам скользнули, как мышки! На вопросы отвечали спокойно и не громко, словно боясь разрушить атмосферу трагедии. Ни шепотка, ни единого затылка...

На втором занятии, собрав работы, отпустил их по "домам".

Должно же быть хоть какое-то вознаграждение, за примерное поведение?

Да и смеяться в туалете, точнее – ржать, конечно, не стоило, но... Люди, пожалуйста, я вас так люблю, с вашей внимательностью...

Из двухсот человек пассажиров, "Фемида" успела вытащить сто пятнадцать – живыми и здоровыми, сорок семь – ранеными.

Носовую часть самолета до сих пор ищут.

Вернувшись домой, снова разложил документы, что "присвоил" из закрытого отделения.

Слишком много информации там было обо мне...

И о городе, который я ненавижу, всеми фибрами души!

Перелистывая старые дела и перекладывая фотографии людей, пошедших в разработку – поражался своему городу. Самый высокий процент "мертвых", по всей нашей "банановой" стране! Причем, исключительно у рожденных до 80-го года. Потом, как отрезало!

Как ни крути – проклятое мы поколение, рожденное в 77 – 79 -х годах... Все, что нам досталось – начальное образование. И – мечта.

Яркая, манящая и такая недоступная...

Восемьдесят девять тысяч "мертвых", на триста тысяч населения города...

В живых, на данный момент – тридцать две тысячи.

Самое страшное для нас, в тот год – мы поняли, как относятся к нам люди.

Мы теряли друзей, бродили по темным улицам, напивались и уходили.

Правда, страшно.

Слышать, как тебе говорят: "ты – самый-самый" и добавляют в уме: "большой чудак"!

Через букву "М".

Мы читали мысли, резали себе вены и открывали газ, слушали родных и шли топиться или вешаться, потому что быт во лжи – уже достал...

Во всех этих документах, виделась растерянность и недоумение – как помочь тем, кто помощи не просит? Кто упрямо лезет мыть окна на девятом этаже и разгоняется на свежекупленном авто...

Перелистывая документы, отсматривая файлы на своем старом стационарном компе, постоянно возвращался к тому, что я пропустил нечто важное.

Сигареты и кофе. Кофе и сигареты.

Как слова старой песни, чередовались и скрещивались у меня столе два этих "продукта".

За пару часов, что я вернулся домой и засел за работу, атмосфера в квартире превратилась в плотное дымное марево, отвратительно воняющее никотином. Даже аромат кофе уже не спасал дело.

Пришлось выползти на лестничную площадку, где Валентин, заботливо поставил пепельницу, оставив в квартире настежь открытые окна и балконную дверь.

Впервые, за всю свою "курительную" жизнь, я курил в квартире. Да и на лестничной площадке, если честно, я тоже не частый гость. Курю, по привычке, на балконе.

"Может, бросить, к чертовой матери?!" – Задавил я сигарету и закрыл пепельницу крышкой. – "Надоело..."

Закрыв окно, поежился – февраль крутил мороз, присыпал его снежком и раскручивал вьюгу, полируя поземкой каток и плохо вычищенные дороги. Фонари едва пробивались сквозь стену снега, блеклые, желтушные и мерзкие. Тротуары и дороги академии, еще час назад полные счастливых и молодых парней и девчонок – пустели. Погасли окна в аудиториях и только в библиотеке, светится окно ночного абонемента. В библиотеке и в деканате. Стелла снова мучается от бессонницы. Или ругается с Альбой.