Текст книги "Холод (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Пришлось вновь чесать затылок и пожимать плечами – жить в мире безымянных вещей, бесполых людей, как то мне уже надоело.

– Знаете, я всегда считал верхом мещанства держать картину, упрятанную в раму, с гипсовыми завитушками "а-ля" под старину и с нанесенной позолотой. – Якоб вертел в руках кусочек гипса, отлетевшего от картины, после встречи с головой Костика. – Но теперь понимаю – это не украшение. Это – средство самообороны!

– Сайд. Покажи "тот мир". – Попросила Алиция, вместо мужа. – Пожалуйста.

– Снимайте обувь и носки. – Прищурился я с улыбкой. – Брюки закатывайте повыше, а я пойду, возьму пару полотенец...

Работать с профессионалами всегда очень приятно.

Ни малейшей заминки, удивления, смущения или возмущения.

К моему возвращению, супруги уже сидели на кончиках стульев, готовые прыгнуть вперед, по первой же команде.

Как я не бьюсь, переход снова и снова окунает меня в воду. В следующий раз – прихвачу с собой топор и сделаю настил. Надоело с мокрыми ногами бродить. А таскать с собой полотенце тоже не выход, а извращение – вода холодная, градусов восемь, если не меньше...

В этот раз переход получился совершенно "кривой" – после второго шага нас вытолкнуло из перехода с такой силой наподдав пониже спины, что только чудо спасло Алицию от купания в реке. Она приземлилась ровнехонько на нас, растянувшихся на скользком каменном дне, пузами и отфыркивающихся от ледяной водички, стремительно набравшейся не только в наши рты...

Полотенца, белым и зеленым флагом, поплыли вниз по течению.

Клацая зубами, я попытался открыть переход обратно в комнату, но вместо этого позорно потерял сознание, от элементарной усталости.

Пришлось мокрому Якобу вытаскивать меня на бережок и укладывать на теплом песочке.

Так что пришел я в себя через пару минут не только мокрым, но еще и вывалявшимся в песке, что хорошего настроения мне не добавило. Как и тот факт, что мои собственные туфли стремительными лодочками унеслись следом за полотенцами.

Алиция попыталась было протестовать, когда я встал на ноги, но махнула рукой – сколько не сиди, а зажигалка только у меня в кармане.

Якоба догнал уже у самого леска, метрах в трехстах от берега.

Этот не хороший человек, этот... Профессор, прости меня господи, помчался за дровами даже не выжав одежды! И теперь задумчиво изучал флору нового мира глазами представителя фауны старого. То есть – стоял и хлопал глазами, уставившись, как...

– Это – будет гореть? – Якоб указал пальцем на свисающую к самой земле голую ветку, без единого листка. – Оно – сухое?

– Сейчас проверим... – С этими словами, я уцепился за ветку обеими руками и потянул ее вниз. Через пару секунд ко мне присоединился Якоб и громкий треск вознаградил нас, возвещая, что ветку мы сломали.

Вместе с деревом.

От падения которого, мы порскнули в разные стороны не хуже стайки воробьев, от велосипедиста.

Минут через пятнадцать, мы благополучно вытащили сухое деревце на берег реки, наломали веток, которые поддались нашим слабым ручкам, ножкам, объединенной массушке тушек и запалили костер.

Алиция, как самая сухая из нас, заботливо рассадила нас вокруг пылающего огня и принялась заниматься излюбленным женским занятием – качать головой, пока мужчина занят.

Переглянувшись с Якобом понял – меня ждет то же самое.

Лет через десять брака...

– Мужчины! Пока вы сохнете, я пройдусь по бережку. – Алиции надоело качать головой и она принялась за второе любимое женское дело – злить мужчину, когда он занят.

Едва Алиция скрылась за поворотом, мы с Якобом, почесав затылки, облачились во влажную одежду и пошли ее догонять.

Мой мир пока еще очень спокойный и неторопливый. Он еще только начал приходить в себя от той чистки, что устроили ему сапфиры, сперва в реках, а потом взявшись и за воздух, вытягивая из него пыль, тяжелые металлы и черт знает еще что.

Радиационный фон уменьшился втрое – проверено мной лично. И воду стало можно пить. Глядишь, через годиков эдак с десять, в речках заплескается серебристая рыбка. Или – золотая, может быть?

Алицию мы догнали, когда она, разувшись, влезла в воду уже по колено и стояла рядом с густо-синим камнем, высотой ей по шею.

– Любопытна, хуже кошки... – Улыбнулся Якоб, любуясь фигуркой своей супруги, с закатанными джинсами.

– Страшно любопытно, состоит из двух слов: "страшно" и "любопытно". – Усмехнулся, усаживаясь на песок. – Что, Алиция, не в курсе, что любопытство сгубило кошку?

– В курсе. – Алиция развернулась и побрела к берегу. – Только я еще и помню, что ты рассказывал о десятке, друз сапфиров. А здесь, насколько я вижу, больше полусотни!

Усевшись на песочек рядом с мужем, Алиция натянула сухие носки и кроссовки.

– Сайд. Они что...

– Нет, Якоб. – Успокоил я ученого. – Кристаллы не разумны – пока. Но... Вы все еще хотите заполучить себе образец, для экспериментов?

Якоб быстро закивал головой.

– Вверх по течению, в воде, стоит кристалл с длинными, десяти сантиметровыми отростками. – Начал объяснять я. – Сейчас мы, не торопясь, пойдем к нему. По пути, подумайте, что именно Вы хотите сделать с образцом. Потом, подойдите к кристаллу и просто попросите...

– Так просто?! – Якоб даже запнулся, от удивления. – Просто – попросить?

– Да. – Я грустно скривился. – Так просто.

Через два десятка минут мы стояли напротив Небесно-голубого кристалла, похожего на миниатюрный дубок – такой же основательный и такой же раскидистый. У его основания, омываемого речной водой, можно было до сих пор рассмотреть черные остатки, что некогда травили воду.

– А мне – можно? – Алиция качнула головой в сторону камня.

Я сделал приглашающий жест рукой и отвернулся, уставившись на лесок, что играл зеленой листвой под порывами ветерка.

Все очень просто – только надо попросить.

А камень, просветит тебя насквозь, вывернет наизнанку и сам решит, получишь ты зародыш или нет. Стоишь ты того или можно дать тебе пинка.

Любуясь игрой листьев, теней и световых пятен, в который раз пожалел, что рисовать мне не дано – пейзажи моего измерения, моей планеты, даже и в "грязные" времена были уникальными. Пусть и преобладал свинцовый оттенок у неба, коричневый у листвы и зеленоватый у воды.

А электроника здесь не работала.

Я даже нашел старенький пленочный фотоаппарат, "ФЭД", но не смог дать ему ума – "выдержка", "экспозиция" и куча других, страшных слов сгубила метры и метры пленки, подарив мне, всего пять удачных кадров.

А сегодня я его не взял.

– Спасибо, Сайд. – Услышал я голос Алиции и, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону леса, приглашая встать рядом и полюбоваться.

– Ты и свой, так же, пронес? – Женщина встала рядом со мной и замерла в восхищении: хитрый лес, словно дождавшись женского внимания, распушил свои листья, пропустил через них луч светила и выпустил его на волю каскадом самых ярких и чистых красок.

Каждый лист, каждая веточка, подсвеченные и спрятавшиеся в тени, все они создавали сумасшедшую по красоте картину, от которой захватывало дух.

Вся картина длится считанные секунды. За время своих посещений, я поймал такое, всего один раз – сегодня. И фотоаппарат остался дома!

Непруха!

– Бесподобно... – Якоб замер позади жены, обнимая ее за плечи и прижимая к себе. – Сайд... Это – невообразимо...

Взгляд Алиции, брошенный на мужа и перехваченный мной, отображал такую гамму чувств и эмоций, от обожания и до боготворения, что я даже испугался.

Еще сильнее я испугался, когда заметил в руках Якоба отросток кристалла. Ярко-синий, бесконечный, как наше, земное небо. Отросток сантиметров на пять короче и светлее тоном, крутила в руках Алиция.

– Вот, – помялся Якоб. – Выпросил...

Если учитывать, что кристалл отзывался на призыв одаренного, то...

– Алиция... – Хрипло прокаркал я, закончив сканировать Якоба. – Вы психи... Оба!

Уже два года эта семейная пара проводит эксперимент, за который их просто побьют камнями.

Алиция, каждый день, утром и вечером, "мутит" энергетику мужа, устраивая ей лавину за лавиной, раскручивая смерч за смерчем. Одним из нас Якоб может быть и не станет, но...

– Эксперимент удался. – Констатировал я, факт. – Примите мои поздравления и восхищения. Психопаты...

"Раскачанная" постоянным стрессом энергетика Якоба, "поймала" резонанс кристалла. Будь у него чуть больше дара, точнее – будь у него дар – у моего измерения появился бы второй хозяин.

Вывалив все это на головы двух счастливых, словно молодожены, супругов, тяжело вздохнул.

– Сайд... Так откуда, другие кристаллы? Рассказывай! – Потребовал Якоб, не выпуская свой "подарочек" из рук. – Рассказывай лучше сам... Иначе – натравлю Алицию!

– Откуда, откуда... – Я подкинул в костерок веток и бешено зачесался – ветка, неудачно брошенная в костер, к которому мы вернулись с час назад, выбросила целый веер маленьких искр, приземлившихся исключительно мне на руку. – Когда стало понятно, чем именно занимаются кристаллы, начал "выклянчивать" их и растаскивать по окрестностям. Чем больше их становилось, тем было легче дышать. Чем легче дышать – тем дальше я раскидывал "Отростки". Сперва, бегал, как дурак... Потом догадался "провешивать" узкие проходы и зашвыривать уже в них...

– Сколько всего? – Якоб уставился на меня так, словно я умом подвинулся.

– Да пес его знает... – Легкомысленно пожал я плечами, продолжая чесаться. – Полтысячи – точно...

– Сайд! – Алиция поймала меня за руку, останавливая "почесушку". – Я знаю, что происходит!

Я воззрился на женщину, пытаясь понять, о чем она говорит.

– Сайд! У тебя – аллергия! – Алиция тяжело вздохнула. – Ты что, не чувствуешь? Надо срочно возвращаться!

Проход я открывал уже плохо соображая, что делаю.

На наше счастье, выход оказался в подъезде соседнего дома, а не в лесу и не на скоростном шоссе, как это у меня уже один раз было.

Бегать босиком, по снегу... Ну его нафиг! Я это удовольствие, с удовольствием, оставлю моржам... Выскочив из подъезда, пробежавшись по пушистому снежку и заскочив в свой, я уже почти отключаясь, достал ключ от квартиры и сунул его Якобу.

В квартиру меня уже вносили.

Алиция вызвала "скорую", но раньше, чем приехала бело-красная машинка, появились Лиззи и Стелла.

На мое счастье, кстати, появились...

Пока скорая накачивала меня лекарствами, эти три красавицы держали меня под таким контролем, что я не то что на тот свет, в туалет бы не смог попасть...

Потом Лиззи позвонила и в мою квартиру притащили аппарат для чистки крови.

Потом мне долго чистили кровь, заодно – прочищали мозги.

А потом приехала Марша и мир спокойно покатился под откос, потому что удержать меня больше никто не мог.

Я одновременно был в трех местах – у себя в постели, в своем мире и там, куда мы все попадем, в конце-концов. Скажу сразу – там пусто, скучно и нет знакомых. Врет все библия. "Там" лишь одиночество. Зыбкая тишина и серость.

Пришел в себя глухой ночью, от молодецкого храпа Якоба, развалившегося в кресле, в соседней комнате.

Осторожно, стараясь не разбудить Алицию, придремавшую в кресле по соседству с моим диванчиком и сладко посапывающую, выбрался на балкон и втянул полной грудью свежий воздух, морозный и наполненный светом звезд. Колючих, далеких и таких заветно – желанных.

Оперевшись на перила балкона, подавил бунт живота своего, норовящего вывернуться наизнанку.

Во все времена, для любого, кто остался романтиком и не потерял "ребенка в себе", звезды будут самыми желанными и далекими одновременно.

Давным-давно, у нас отняли мечту.

У нас отняли нашу "Энергию" и наш "Буран", дав взамен блестящие звезды, вертящих задницей певичек, актрисулек и бизнес-вуменов. Нам сменили одно – единственное слово и мир рухнул.

Всю жизнь мы бегали и играли в "войнушку", кто дальше прыгнет и кто добудет селитру... Мы – соревновались!

А сейчас – дети "меряются" телефонами, кому подарят квартиру, в какой ВУЗ пойдет учиться... Они – конкурируют...

Одно слово...

И два, совершенно разных, мира.

Уже понимая, что появление Стеллы, Лиззи и приезд Марши мне всего-навсего примерещился, со вздохом потянулся к сигаретам. Подкурил и закашлялся так, словно захотел избавиться от легких.

– Очухался? – Алиция прикрыла рот зевая.

– Спасибо Вам, огромное! – Прокашлявшись, я снова начал созерцать звезды.

– Не за что. – Пожав плечами, Алиция вернулась в комнату, оставив меня тет-а-тет со звездами.

В который раз, любуясь звездами, я находил в них родственную душу. Чуть отстраненные, загадочные, мерцающие. С детства хотелось стать таким же.

Не вышло: даденое Звездам – Человеку не подвластно. А жаль!

Где-то там, у каждого из нас, есть своя, личная, звездочка.

Найти бы свою, проторить к ней дорожку и остаться там, под ее лучами.

– Сайд. – Алиция вернулась и встала за моей спиной. – Мы не психи... Сколько тебе лет? 35-37?

– 44-е. – Обернулся я и увидел в глазах женщины искреннее удивление.

– На три года младше... Скоро ты поймешь и увидишь, как человек, живущий рядом с тобой, стареет. Сперва морщинки, потом седина. Потом...

– Алиция. – Я остановил ее, подняв указательный палец. – Сделанное Вами – сделано. И, если Ты вспомнишь, в моих словах, интонациях и даже эмоциях, не было порицания или неприязни...

– Это меня и удивило. – Призналась Алиция. – И твой возраст, не вяжется с внешним видом...

В ответ я подмигнул и улыбнулся – Знай наших!

– Спокойной ночи, Сайд! – Алиция вернула мне улыбку и мир с щелчком встал на место.

Все последствия отравления вымело начисто, оставляя тихую тоску и грусть.

Мы напридумывали столько законов, вывели целый сонм адвокатов и прочих стряпчих, поверенных, юристов и теперь удивляемся, почему все вокруг нас такое зыбкое и раненое на всю голову.

Сами виноваты.

"Фемида" только потому пользуется такое бешеной популярностью, что у нас все максимально просто, быстро и прозрачно. Любое наше действие – это действие, понятное простым людям.

Мы не прикрываемся законами и не прячемся за адвокатов. За свои поступки отвечаем сразу.

За то, что я избил четверых придурков и не вызвал им "медицину" – мне пришлось распроститься с "полевой" работой. Пока – "бессрочно". Через пять лет, новая аттестационная комиссия проверит мои навыки и "просветит" мозги.

Шефу надо отдать должное – получив "чудо-приблуду", он вступился за меня на комиссии.

За что и получил замечание.

Зря я на него сорвался.

Решено. Утром – извинюсь. Но стволы – не сдам, пусть даже и не рассчитывает!

Пробираясь по темной квартире в прихожую, задумался и еще вот над чем – два "выпрошенных" кристалла, сейчас выписывали круги, над головами своих спящих владельцев, наматывая виток за витком и впитывая в себя все побочные последствия их "эксперимента", снимая усталость и вредные накопления.

Сдается мне, поспешил я заявить о том, что кристаллы не разумны...

Или, скорее всего, все зависит от человека, в чьи руки попали зародыши...

Любуясь замысловатым орбитам, искренне пожелал этой семейной паре еще долго-долго быть рядом друг с другом.

Не мудрено, что я, глупый умник, не смог увидеть мир Алиции.

Вон он, этот мир, похрапывает в соседнем кресле и крепко держит руку своей половинки, собственник.

Впрочем, она ничуть не лучше. "Гусь да гагарочка"!

Одевшись, тихонько выскользнул за дверь – утром гостей надо кормить, а меня в холодильнике не то что мыши, бактерии не найдешь...

Тем паче, что после сегодняшних "чисток", оба этих "сюпруга", жрать будут – мама не горюй!

***

Марша вернулась тихая, грустная и отсутствующая.

На все мои попытки добиться ответа – только прижималась сильнее и прятала лицо у меня на груди.

Не выдержав, нашел номер будущего тестя и созвонился с ним, выясняя, что же случилось.

Нарвался в ответ на то, что это не моего ума дело и высказал ему все, что я о нем думаю.

Поругались мы знатно, не скрою. Хорошо еще то, что тещи нет...

Стелла устроила разгон нам с Альбой, за распитие спиртных напитков на рабочем месте.

"Наверное, обиделась, что её не позвали..." – Предположила Альба и больше мы к этой теме не возвращались.

Моя группа завалила промежуточное тестирование, откровенно на него забив.

Виноват снова оказался я, сказавший, что "этот бред нужен министерству безобразования для галочки" – конец цитаты. Эту самую цитату и принес Стелле в "лапках" представитель министерства, которого мои студенты раскатали в "отрицательный блин" и пошли дальше, игнорируя его широко открытый рот и выпученные глазки.

Февраль, в полной мере проявил себя, засыпав всю округу снегом мне по шею и морозом в минус 42. Студентов подтянули чистить дорожки, с дуру...

Мои снова отличились – вместо того, чтобы очистить дорожку от снега, они его растопили, перегнав в третье состояние. И попортив асфальт вместе с клумбами. Одно расплавили, другое – обжарили, умники... Пришлось демонстрировать им свою придумку, что я уже применял...

Лучше бы не показывал, честное слово! За пятнадцать минут, мои гении разложили "конструкт", расписав его прямо на снегу, упростили и запустили в работу.

Только формулы, стереть забыли!

Через два часа по всему академгородку носились невидимые отвалы, громоздящие снег, раскидывающие снег, равняющие снег и утрамбовывающие его – на ветру некоторые символы стали нечитаемы и народ подставлял свои переменные. Даже там, где переменных быть не должно!

Я очень сильно гордился своей предусмотрительностью, убрав "корветика" в арендованный гараж – нашу, учительскую парковку милые "проказники" и "шалунишки" студентики, превратили в снежную горку, засыпав весь автотранспорт. Позже выяснилось – снег насыпали прямо на крышу, которая, не выдержав такого издевательства, рухнула на стоящие авто, погребая их под собой.

Пару "конструктов" повеселее, я даже отловил и препарировал – очень остроумно, между прочим, студенты решили проблему чистки дорожек насухо, добавив в один "конструкт" – температурную накачку, а в другой – бешено крутящиеся тепловые струи. И ведь не заморачиваясь, для питания столь энергозатратных решений, применили простейшее решение – принцип термопар, гениально просто!

Найду творцов – сперва заставлю пересдавать правила ТБ, а потом отдам их нашим "физикам" и Лиззи, в особенности – пусть сама с ними разбирается, тем более что нечего было бросать свою машину на обочине – парковка у нас всегда свободна. А то, что машина почти взорвалась... И слегка расплавилась... И "раскаталась" в блин – студни не виноваты!

Больше всех пострадал наш круглосуточный магазинчик – длинный и узкий, как анаконда, он оказался засыпан снегом по самую крышу и каждый из студентов, да чего греха таить, и из преподавателей – тоже, приложил свою руку, направляя на расчистку свои "конструкты".

Так что, выходящие, кто поневнимательней – ломали ноги, оказавшись в глубокой, пятиметровой траншее, опоясывающей наш "Супермаркет" по всему периметру. Лишившись всех подведенных коммуникаций, магазинчик превратился в "холодный склад", без света, воды и отопления. Перебитые трубы начали наполнять траншею кипятком и, гм, сточными водами, а кабель, заискрив, отключил подстанцию, оставив без света весь городок.

Так, к переломам, добавились ожоги.

Единственные, кто ликовал – медицинский факультет. Его декан устроил внеочередной зачет по полевой медицине катастроф, ожогам и переломам. Сам декан, в чине генерал-майора медицинской службы, прошедший все наши "горячие точки" и сам четырежды раненый, с блестящими глазами, раскрасневшийся, стремительный, успевал повсюду, раздавая указания, помогая и показывая.

Наблюдая за "генералом", заприметил и мою Маршу, среди студентов, помогающую раненым.

Даже ревность прихватила, когда генерал, увидев, как Марша сноровисто срезает джинсу с поврежденной конечности молоденькой студентки, легким взмахом моего ножа, купленного еще в поездке, на "порезать колбаски", расцеловал ее и что-то начал объяснять студенткам, придерживая мою невесту за талию.

Кошмар длился почти пять часов. За это время, к обожжённым и переломанным, добавились обмороженные...

"Физики", "математики" и "техники" гонялись за "конструктами", успокаивая их и устраняя повреждения. "Медики", "биологи" и "химики" – занимались пострадавшими. "Юристы" – подсчитывали прибыли от "претензий", а "психологов" послали успокаивать всех, до кого мы дотянемся.

Зря они так с нами – руки у нас длинные!

Лично я, поплелся помогать "техникам" – ожоги, промокшие ноги, нервы и советы нежданных помощников – вот не полный список того, что мне предстояло разобрать.

Выбрав себе бригаду по вкусу, включился в работу – молча. Сперва – на подхвате. А потом, втянувшись, неожиданно для самого себя, начал и покрикивать, отправляя мокрых и злых – отогреваться и добреть от горячего чая, с малой толикой трав и специй.

Для того чтобы закрыть вентиль теплотрассы пришлось импровизировать – кипяток уже начал выплескиваться из траншеи, залив узел.

Парни предлагали, сгоряча, конечно, нырнуть... Или заткнуть пробкой, на худой конец.

Подошедший преподаватель, покачав головой, пояснил, на пальцах, что он думает о "горячих головах", "худых концах" и "пробках".

Его "конструкт" меня просто поразил своей простотой и логичным совершенством – эдакий осьминог, "булькнув" на дно узла, он оплел своими щупальцами вентиль и завертел его, закрывая.

Перекрыв воду, преподаватель задумался, пошкреб недельной длины щетину и щелкнул пальцами, вызывая еще один "конструкт". Чертыхнулся и заозирался по сторонам.

– Что надо? – Поинтересовался я, видя растерянность в его глазах.

– Погодь. Думаю, куда воду сливать будем... – Препод что-то просчитывал. – А ты, иди, пока, чайку хлебни...

Вот так всегда с водой: мало – плохо. Много – катастрофа. Жарко – грязь. Холодно – лед... Сливать воду в ливневку – похерить все систему...

– Сайд! – Тронул меня за рукав молоденький студент и сунул в одну руку чашку с горячим чаем, а в другую – вырванный из блокнота листок.

Чай был с корицей.

А на листке – корявый "конструкт", напоминающий трубу большого диаметра, точнее – половину трубы, здоровенный акведук, по которому можно было вполне пристойно слить воду за черту городка.

Отдав листок преподу, заодно лишился и чая – замерз не я один! Пару минут думали в две головы, но упростить дальше было уже просто некуда. Так и протянули нитку трубы, молясь, чтобы хватило обоим, сил, удержать "конструкт" от развала.

Хлынувший поток, черный от грязи и дурнопахнущий от канализации, рванул по "трубопроводу" прочь, за территорию.

Прокопанный овраг стал на глазах мелеть, оставляя после себя лишь пар, запах и липкую грязь, быстро замерзающую при минус 42 градусах Цельсия.

Как не быстр оказался "конструкт", мороз оказался быстрее, прихватив ледком все вокруг и устроив ледовый аттракцион грандиозного масштаба.

К переломам после падения в канаву, добавились "побитости" и растяжения.

Потом прибежал генерал-майор и дал нам втык, за то, что нечистоты выливались рядом с городком, гарантированно грозя нам, по весне, суровыми кишечными расстройствами.

Однако – "сделанного не воротишь", а сколько перед зеркалом не крутись – все едино раздеваться придется, мы отмахнулись от генерала и взялись за починку водоснабжения, канализации, попутно помогая нашим физикам восстанавливать электроснабжение.

И никому из нас даже не пришло в голову поинтересоваться, куда же пропала земля, из этой траншеи!

Каждый из нас благополучно перенес этот интерес на более позднее время – когда будем яму закапывать.

В самом начале нашей эпопеи, все старались вести себя культурно и не использовать высокомогучий и всеобъемлющий язык. Первым вышел из себя генерал-майор, потом все покатилось под откос и к приезду "аварийной службы", успевшей тютелька в тютельку к завершающему шву на последней трубе, я услышал столько новых слов, произнесенных иностранцами всех мастей, чинов, возрастов и рангов, что впору писать новый словарь "русских табуированных..."

Особой экспрессией выделялся наш президент...

В результате, наш генерал от медицины подкрался к нему со спины с инъектором и подхватив обмякшее после укола тело, передал его своим студентам, для "удаления с поля боя, во избежании повышенного травматизма"!

Заделав трубы, восстановив кабель и вытерев сопли, мы уселись кружком и, глядя друг на друга схватились за головы – температура падала, а земли, закидать все это безобразие – не наблюдалось.

Пять часов, что мы убили на восстановление, грозили показать нам "кузькину мать" и "разморозиться".

Землю нашел президент.

Нет, конечно, не планету я имею в виду... Отвалы грязи, вперемешку с кусками бетона, огрызков труб и прочих прелестей – именно это обнаружил биг босс, придя в себя и выглянув из окна кабинета на клумбу, разбитую вокруг подаренного нам памятника Рабиндранату Пифагору – это от заклятых индийских друзей, по обмену...

От памятника остался на свободе только череп ученого, точнее – его чугунные волосы. Все остальное, вместе с парадным входом было засыпано и уже успело замерзнуть.

"Аварийка", видя такие проблемы, поспешила очень технично испариться, по-английски, оставив нас перед фактом, что если мы проблему не решим в течении ближайших нескольких часов, то начнет темнеть, холодать и тогда разморозится уже ВСЯ система, а "аварийка" за такое ответственности не несет!

Вспомнив "конструкты", которые недавно препарировал, рассказал о них технарю – все, как вариант, может и пригодится.

Не пригодилось – шеф нашел землю!

Для "пересыпки", можно было использовать "акведук", но мы уже устали, как пять собак и хотели всего сразу, особенно – в туалет.

В чистый, теплый, с горячей водой и "ветродуйкой" на замерзшие ручки!

А еще, от нас воняло!

Георг, который появился звать меня на экстренное совещание, устраиваемое непоседливой Стеллой, принюхался, повертел головой и ... Остался помогать нам.

Через полчаса, к парням из "моей" группы, стали присоединятся парни из "параллельных".

Девятнадцатого помощника, я и технарь послали... Помогать упавшим и уронившимся, к медикам.

Медфаку надо отдать самое наше горячее "уважам" – благодаря их заботам и вниманию, мы не поморозились в усмерть – горячее питье, теплая палатка, раздобытая нашим генералом и поставленная в десяти метрах от места работ, прямо на газоне, все это и есть прямая и явная забота о нас, сантехниках...

Первый "ковш" земли скинул в траншею САМ, Лично! Малость промахнулся, правда, на "пару метров", но из палатки мы уже успели смыться – как седалищным нервом все почувствовали, что пора завязывать с чаепитием и вывернулись на улицу.

Получив пример, каждый из преподавателей, в меру своих сил, разумеется, заставил студентов работать.

Получившиеся "конструкты", технарь отлавливал и препарировал с такой скоростью, что мне даже мечтать не приходилось!

Закидали мы все, конечно, с нарушениями, но воду и отопление дали, а это уже – "ого-го-го"!

Технарь, почесав затылок, внедрил, таки, термопары. Больше для собственного спокойствия, чем по необходимости – система хоть и на последнем издыхании, но держалась.

Расползаясь по домам – преподы и по общагам – студенты, почти не разговаривали, устав от неожиданных сюрпризов, получившихся совершенно случайно.

Ведь, как всегда – все хотели как лучше!

Шесть вечера в феврале это темно, холодно и страшно.

Стелла, наша чудо – декан, предложила всех развести, но... По такому гололеду и без того всех развезло...

Жаль, коньки я так и не освоил!

А провесить проход – сил уже не было.

И Марша куда-то пропала, солнышко мое рыжее! Телефон молчит молчком, у кого не спрашиваю – тишина.

Самое время начать волноваться...

На этих печальных мыслях, мои ноги выписывают замысловатую фигуру, земля с угрожающей скоростью приближается к моему затылку, а небо, соответственно, удаляется, и дальше меня накрывает тьма.

Хорошо, плотно так накрывает, словно живое и разумное существо...

Приходить в себя, после такого, очень не интересно – голова кружится, люди вокруг тебя пытаются достучаться до твоего сознания дурацкими вопросами, типа: "Сколько пальцев" и "Вы помните, как вас зовут"...

А теперь, навалилась чертова апатия и ни взад, ни вперед...

Это так утомительно, особенно когда тебя до сих пор подташнивает после сотрясения мозга, а смеяться ты не можешь от того, что швы будут снимать только через две недели и вообще – с Маршей пора поговорить серьезно, надоели эти тихие движения. Решила уйти – пусть идет, жаль, но задерживать не буду. И сам не сдохну – такое уже было, плавал, знаю.

Проведя неделю в больнице, под чутким присмотром нашего медфака, без допуска к моей тушке – видимо в наказание за грехи – Марши.

Наш генерал все опасался воспаления легких – провалялся я на льду больше получаса, а осложнения потому и называются осложнениями, что все так сложно и без них...

Обошлось.

Сегодня меня выписали, а идти домой совершенно не хочется – понимаю, что я снова сам себе напридумывал... Но идти и ставить точки над "ё" – нет сил.

Так что, можно я постою вот здесь, в уголочке и покурю, хорошо?

Иногда так приятно почувствовать себя одиноким и позабытым-позаброшенным...

За неделю, проведенную на больничной койке, с невестой разговаривал каждый день и каждый день, чувство, что мы расходимся, как в море корабли только становилось все острее и острее.

Вот и всё, шутки в сторону

Нам с тобой – было здорово

Только жаль мне, что поровну

Не разделишь любовь

Ничего не получится

Ни к чему было мучиться

И теперь – дело случая

Что мы свидимся вновь...

«Что такое не судьба? Не судьба это просто... Не судьба!» – Шутка с бородой в полсотни лет. И песня эта, с чего вдруг вспомнилась? Неужели действительно – все?

– Сайд!

– Стелла... Вот только тебя, мне не хватало... – Скривился я. – Что еще?

– Долго Ты еще намереваешься мучить свою невесту?!

– Так... Во-первых, какого... Ты здесь делаешь? А во-вторых, кто кого мучает, это еще тот вопрос! – Блин, генерал же говорил – не дергаться!

– Сайд. – Стелла чуть сбавила обороты. – Ты что, совсем – идиот?

– Спасибо, госпожа декан! – Поклонился я. – Надеюсь это только Ваше мнение, или, уже всего женского коллектива?

– Точно – идиот... – Стелла вздохнула и подхватила меня под локоть. – Пошли. Буду тебе мозги вправлять...

– Не надо. – Попросил я, как можно мягче. – Не надо, пожалуйста. Или я, уже завтра, здесь работать не буду...

– Как это по-мужски – свалить все на женщину и забиться в норку, закрыв лицо газетой! – Стелла кипела праведным гневом, смысла которого я совершенно не понимал.

– Стелла... Да что случилось – то? – Рявкнул от всей души я, прерывая обвинения. – Если что-то знаешь – говори. Не знаешь – не выкручивай мне мозг – он и так пострадал...

– Ничего я не знаю. – Быстро огрызнулась женщина. – Только чувствую. Да Альба – плешь проела, что у Вас как-то не так...

– Стелла... Наше "так или не так" – это не достояние всего коллектива! Это только мы. Мы сами решим, что у нас так или не так. Не вынося и не обсуждая. – Рука привычно потянулась к сигаретам. – Только мы сами можем принять решение. А ваша помощь – не понадобиться. Мне – точно.