Текст книги "Моя императрица (СИ)"

Автор книги: Дейлор Смит

Соавторы: Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Да, так он и было. Но я-то прекрасно понимал, что все эти слова были лишь прелюдией к тому действу, которое должно было разыграться здесь в скором времени. И потому держал шпагу поднятой, а глаз от демона не отводил. Он не стал драться со мной в первый раз, но сейчас явился сюда не для того, чтобы снова убраться прочь не солоно хлебавши.

Будет бой. Очень жаркий, судя по всему. Только насмерть, и никак более. А я вдруг подумал, что очень хочу еще раз увидеть Катерину, и потому не могу позволить себе проиграть этот бой.

Зеленые и красные всполохи замаячили над моими плечами, но я в этот раз даже головы не повернул, чтобы взглянуть, что там происходит. Я был уверен: мои «эполеты» на месте, и сила двух демонов готова поддержать меня в этой смертельной битве.

– А ты зли-и-шься! – очень напевно проговорил Лафудр. – Я вижу твой гнев, маг. Ты чувствуешь в себе силу… Ты думаешь, что сможешь убить меня своей жалкой шпажонкой, которой даже не смог заколоть эту груду дерьма! – он кивнул на тело князя.

Я не отвечал. Медленно двигался в сторону, выбирая наиболее удобную позицию. Но и демон понял смысл моих действий и оглушительно расхохотался.

– Неужели ты и самом деле настолько глуп, что надеешься, будто хорошая позиция поможет тебе? Нет, маг! Я пришел не для того, чтобы драться, я пришел просто убить тебя. Вот так!

И он махнул на меня нижней парой своих рук, похожих на лапы ящерицы.

Глава 28
«Кто ты, маг?», или Порядок на Огневой заимке

Я не понял, что произошло. Неизвестная сила ударила меня в грудь плотно сжатым воздухом, и этого удара хватило, чтобы приподнять меня над землей на пару аршинов и отшвырнуть прочь, к самой березе. В глазах потемнело, но я не мог позволить себе роскошь слишком долго приходить в чувство. Каким-то невероятном образом я поднялся на ноги, вслепую махнул перед собой шпагой и сразу же услышал противный смех в нескольких шагах позади.

Я стремительно развернулся. Зрение вернулось ко мне, но облегчением это не стало, потому что прямо перед собой я увидел страшную звериную морду и в страхе отпрянул.

– Я мог бы убить тебя прямо сейчас. В любой миг, в какой пожелал бы сделать это, – с кошачьим мурлыканьем в голосе проговорил демон. – Меня для того и призвали сюда, и твоя заговоренная шпага не сможет меня остановить… Но у меня остался вопрос! Спроси меня, маг: какой это вопрос?

Нельзя ему было отвечать, нельзя! Это было единственно, что я знал про этого демона, но и этого мне сейчас было достаточно. Я медленно отступал, выставив шпагу перед собой, и молчал.

А Лафудр снова рассмеялся своим отвратительным смехом.

– Не хочешь отвечать, маг? Это не поможет тебе спасти свою никчемную жизнь. Так зачем же сопротивляться? Ответь мне! Не хочешь? Ну ладно… Я знаю всех в этом мире, маг. Я знаю, кто эти двое, трясущиеся от страха, – он указал на стоящих в отдалении Кристофа с Вольдемаром. – Я знаю, кем была эта груда вонючей плоти, – он кивнул на останки князя Сергея. – Я даже знаю теперь, кто та девица, что явилась сюда из другого мира, чтобы повелевать всем и вся в этих землях… Одного я не знаю. Я не знаю, кто ты!

– Убирайся в свое Запределье, – медленно отчеканил я.

Но Лафудр не обратил на мои слова никакого внимания.

– Кто ты такой, маг? – с расстановкой спросил он. – Почему я ничего не знаю о тебе? И зачем кому-то нужно, чтобы я убил тебя? Ведь именно для этого он призвал меня сюда… Кто ты, ответь мне⁈

– «Раз, два, три, четыре, пять! – почти прокричал я первое, что пришло мне в голову, лишь бы не отвечать на вопрос. – Вышел зайчик твою мать!»

Я понятия не имел, что это за глупый стишок, и только мгновение спустя вспомнил, что читал эти строки в записках Катерины.

Катерина… Моя Като… «Девица, что явилась сюда из другого мира, чтобы повелевать всем и вся в этих землях…»

Так вот каково ее предназначение.

А демон напрасно требует от меня ответа на свой вопрос – я просто его не знаю. Кто я такой? Я Алешка! Алексей Федорович Сумароков! Камер-юнкер без императора на троне и царя в голове. Во всяком случае, моя матушка так полагает. А еще я сыщик сыскного приказу в отпуске. А еще – начинающий маг и государственный преступник. Возможно даже в розыске. Не зря я встретил у ворот императорского дворца того офицера Тайной канцелярии, ох не зря! Не исключено, что это именно меня он там разыскивал.

Но вряд ли Лафудр хочет услышать из моих уст именно это. Уверен, что все это ему и без того известно. А что ему неизвестно, так я и сам не знаю…

– Не желаешь говорить со мной? – вопросительно промурлыкал Лафудр. – Это твое право, маг. Но это не спасет тебя!

Последнее слово в этой фразе он выкрикнул, одновременно с этим резко выбросив в мою сторону одну из своих лап. Воздух всколыхнулся. Я увидел, как он сгустился перед демоном до такой степени, что даже утратил прозрачность и принял форму гигантского клина, а точнее – топора, который сняли с топорища. И острый как бритва край этого топора был направлен точно на меня. И он метнулся ко мне, намереваясь раскроить меня на две половины в мгновение ока.

Все произошло настолько быстро, что я даже предпринять ничего не успел. Передо мной вспыхнуло зеленое марево, образовав тончайшую стенку, и гигантский клин врезался в нее со всей силы, прогнул с противным скрипом. Но прорубить ее насквозь не смог. Завис в трех вершках от моего лица, а затем осыпался на землю звенящими осколками. Еще несколько мгновений они были видны на покрывшейся инеем траве, а затем с тихим шорохом испарились, уйдя в небо тонкими серыми струйками.

Лафудр замер, глядя на зеленое марево с непониманием. Потом посмотрел на свою ладонь, и во взгляде его стала заметна некая озадаченность, какая бывает, наверное, у человека, который выстрелил в противника из своего верного проверенного пистолета, но тот вдруг дал осечку.

А зеленое марево передо мной расступилось. Как две створки ворот оно раскрылось, мгновенно улучшив обзор, а откуда-то из моего лица – мне показалось, что прямо из глаз – в Лафудра метнулась красная тугая струя. В толщину она была с мою руку и абсолютно прямая и гладкая, лишь кое-где слетали с ее поверхности шипастые алые искры и падающими звездами сыпались на траву.

Эта струя врезалась Лафудру в грудь. Она не задержалась ни на миг – прошла сквозь него с такой легкостью, как будто он был не плотнее воздуха, его окружавшего – и улетела вдаль, растаяв там в голубой дымке.

А в груди демона осталось идеальное круглое отверстие с обугленными краями. Из него шел пар, и я видел через него ствол березы и усыпанную поникшей листвой ветку.

Лафудр, казалось, был поражен случившимся. Никак не мог поверить, что все обернулось таким вот образом. Он беспомощно озирался, трогал края раны и даже попытался засунуть внутрь себя лапу, но сразу же одернул ее и взглянул на меня с тоской во взгляде.

– Как ты это сделал, маг? – жалобно пробормотал он. – Ты не мог… Никто не может… Кто ты такой⁈

Теперь я мог бы и ответить на его вопрос, потому что некое внутреннее чутье подсказывало мне, что силы стремительно покидают этого демона, и он уже ничего не сможет сделать дурного.

Так что, я мог ответить без опаски. Вот только не знал что. Действительно не знал. Я и сам бы хотел получить ответ на этот вопрос. И потому просто проговорил отчетливо:

– «Раз, два, три, четыре, пять. Вышел зайчик, твою мать»!

Лафудр медленно оседал в траву. Нет, он не садился, и не падал без сил – он просто исчезал. Куриные лапы его уже истаяли, и трава на несколько шагов вокруг него замерзла. Я чувствовал зимний холод, исходящий от нее. А демон смотрел на меня, не отводя глаз, постепенно поднимая их все выше, по мере того как сам опускался ниже.

И когда вся его нижняя половина растаяла почти по пояс, он вдруг расхохотался.

– Я понял! – заливался он смехом. – Теперь я все понял! Меня призвали сюда не для того, чтобы убить тебя. Меня призвал, чтобы ТЫ убил меня!.. Я – третий демон! Это большая честь для меня, хозяин! До встречи в Запределье! БЕЛЫЙ МАГ!

Он запрокинул голову и дико захохотал, так что даже ветви на березе затряслись, и с листьев посыпался колючий иней. А демон хохотал и хохотал, и от хохота этого кровь стыла в жилах. Но когда от демона осталась лишь одна голова, торчащая над белой от инея травой, хохот захлебнулся, превратился в бульканье, а затем и вовсе стих. Голова демона укуталась густым туманом, а когда он рассеялся, то за ним уже ничего не было. Лафудр исчез без следа, и о его недавнем пребывании в нашем мире говорила лишь изморозь на траве и листьях.

Наступила гнетущая тишина. Не пели птицы, не стрекотали цикады, не плескалась в пруду рыба. Было очень, очень тихо. Разорванное напополам тело князя Сергея лежало в траве, залив все вокруг себя пузырящейся кровью.

Я обернулся к Кристофу с Вольдемаром, замерших в отдалении, словно в параличе. Перехватив мой мрачный взгляд, Вольдемар вздрогнул и машинально закрылся от меня руками, едва не ткнув в Кристофа шпагой, которую до сих пор сжимал в руке. Впрочем, он тут же спохватился и опустил руки, не отводя от меня испуганного взгляда.

Присев, я вырвал пучок травы, старательно обтер свою шпагу, хотя крови на ней почти не было, и спрятал ее в ножны. Встряхнулся, густо раскидав по сторонам белые крошки инея и брызги воды. Мне самому это мое движение показалось каким-то совсем не человеческим, скорее собачьим, или быть может волчьим. И я при этом даже рыкнул, чего никогда прежде за собой не замечал, но спохватился и откашлялся в кулак. Неторопливо, переваливаясь с боку на бок, подошел к притихшим секундантам.

– Соболезную вам, Владимир Сергеевич, – неожиданно хрипло сказал я. – Трагедия с вашим отцом случилась помимо моих воли и желания. Надеюсь, вы засвидетельствуете, что смерть князя Сергея произошла из-за вмешательства демона, чего ни я, ни он никак не могли предвидеть.

Вольдемар крайне тяжело сглотнул и торопливо закивал, даже челюстью тряся при этом. И продолжал смотреть на меня, не отрываясь, как будто я был каким-то чудом чудным, дивом дивным.

– Позвольте вам помочь…

Стряхнув с рукава зеленые искры, я взял у Вольдемара плащ князя, вернулся к его развороченному телу и расстелил плащ на траве рядом с ним, немного в стороне от лужи крови. Затем мы все трое уложили разорванные останки на плащ, завернули их и перенесли к лошади князя. Закинули поперек седла.

– Полагаюсь на вашу честь, сударь, – сказал я Вольдемару на прощание. – Видит бог, я не хотел подобного исхода.

Вольдемар снова торопливо закивал, потом схватил обоих лошадей – свою и князя – под уздцы и повел к дороге, прочь от пруда. По пути он пару раз обернулся, чтобы взглянуть на меня. И мне показалось, что сделал он это с изрядной долей страха. По крайней мере, именно это чувство я смог прочесть в его глазах.

– Что это с Вольдемаром? – спросил я у Кристофа. – Он как будто бояться меня начал. Ранее за ним такого не замечалось. Ведь это не я порвал его папеньку на куски. Воля случая. Трагедии на «тайных тропах» время от времени случаются, и не так редко, как некоторым кажется.

Кристоф выслушал меня внимательно, потрепал по шее свою лошадь и ответил:

– Он вовсе не из-за князя так струхнул, сударь, и не из-за мерзкого демона, хотя и он поначалу напугал Вольдемара изрядно… Но больше всего он напугался именно вас, куратор.

– Меня? – я приподнял брови. Вставил ногу в стремя и забросил себя в седло. – Люди, друг мой, как правило, считают меня весьма привлекательным человеком, и я тоже склонен в это верить. Бывает, что я кому-то и покажусь неприятным, но не до такой степени, чтобы терять дар речи.

Кристоф тоже запрыгнул в седло.

– Вы просто сами не видели себя после того, как расправились с демоном, сударь, – сказал он. – Это было то еще зрелище. Если бы я не знал вас столь близко, то, пожалуй, сбежал бы в ту же минуту.

Мне стало как-то неуютно от таких слов.

– С чего бы это, друг мой?

– Вид у вас был весьма странный, – пояснил Кристоф. Мы подстегнули лошадей и направились к дороге, но не за Вольдемаром, а в противоположную сторону. – Честно признаться, сударь, я никогда подобного не видел. В какой-то момент вы стали похожи на неизвестного зверя. Я даже не знаю, с чем это можно сравнить… Очень на волка похож, а глаза таким белым светом светились, что даже смотреть больно было. Страшновато…

Мы поднялись на дорогу, и Кристоф хотел повернуть лошадь в сторону Светозар, но я его остановил.

– Нам нужно в лес, навестим охотничий домик моего батюшки. И вот еще что, друг мой… Вы уж никому не говорите о том, что видели. Не хочу, чтобы меня считали каким-то чудовищем.

– Разумеется, куратор. Никому ни слова.

– И даже Фике! – напомнил я.

– И даже Фике, – согласился Кристоф.

Больше мы с ним эту тему не поднимали. Через четверть часа вышли на лесную дорогу и двинулись по ней вдоль пушистых вязов. Первое время лес не был таким уж густым и высоким, и подымающееся солнце то и дело мелькало среди деревьев. Но вскоре он сгустился, вязов стало меньше, но зато сосны и ели заполонили все вокруг, возвышаясь над головами на недосягаемую высоту, в которой теперь сложно было рассмотреть солнце.

Я не бывал здесь уже давненько, и потому боялся пропустить сверток налево, малоприметный и в давние времена, а ныне возможно и вовсе затерявшийся в подлеске. Но я напрасно беспокоился. Память не подвела меня, да и подлесок на свертке был кем-то старательно вырублен – должно быть дорогу эту иногда все же использовали. Вполне вероятно, что и батюшкин охотничий домик в Огнёвой заимке время от времени кто-нибудь навещал. Но если выставить на дороге пост, чтобы он не пропускал никого далее, то никто туда и не пройдет. Вряд ли найдется кто-то, желающий продираться к охотничьему домику через заросли.

К Огнёвой заимке добирались мы более трех часов. Я понял это по тому, что солнце вскарабкалось наконец на самые макушки сосен и повисло на них, время от времени перепрыгивая с одной на другую. Порой я переставал узнавать места, что, впрочем, было и не удивительно, учитывая сколь долго я здесь не бывал.

Но старый дуб узнал сразу. Он был старым еще во времена моего детства, и сейчас оставался таким же – необхватным, темным, притихшим. И я обрадовался встрече с ним, как старому знакомому. Потому что это означало, что я выбрал верное направление, и путанные лесные тропы не смогли сбить меня с толку.

У самого дуба я спрыгнул с лошади, неторопливо обошел вокруг ствола, ведя по грубой шершавой коре рукой. Присел у торчащего над землей толстенного корня и поманил рукой Кристофа.

– Подойдите, друг мой, хочу вам кое-что показать…

Кристоф тоже спешился, подошел, с интересом щурясь. Я же раздвинул траву у самой толстой части корня, примял ее и немного подкопал. Наткнулся пальцами на обитый медью угол шкатулки, и, ухватившись за нее поудобнее, потянул на себя изо всех сил. Поначалу шкатулка не поддавалась. Должно быть, корень, разрастаясь, плотно вжал ее в землю, но я вслепую поковырял вокруг ее пальцами, раскачал хорошенько и вырвал на свет белый.

Удивительно, но дерево не сгнило даже за прошедшие годы. Потемнело только. Медь на углах и ребрах позеленела, но еще держалась вполне сносно, а вот крошечный навесной замочек проржавел, и дужка его рассыпалась, едва я взялся за него.

– Что это? – шепотом спросил Кристоф. – Клад?

– Вы угадали, друг мой, – ответил я, аккуратно открывая крышку шкатулки. – Вы угадали… Это именно клад.

Внутри лежали «сокровища» многолетней давности: крошечная икона в бронзовом окладе, рыболовный крючок, самодельная свистулька из обрезка ветки, зеленый камушек в форме медведя, мой собственный молочный зуб, коготь какого-то неизвестного зверя размером с палец взрослого человека. Здесь было полно и другого барахла, но про него я уже и не помнил, где и при каких обстоятельствах оно у меня появилось. Какие-то бутылочные пробки, обломок серебряной вилки, пуговица от военного мундира, смятая ружейная пуля…

В общем, шкатулка была полнехонька всего того, что в далеком детстве казалось мне великим сокровищем.

– Дрянь какая-то, – проговорил Кристоф, осматривая содержимое шкатулки. – Чье это все?

– Мое, – ответил я, закрыл шкатулку и сунул ее обратно под корень. Забил отверстие землей и прикрыл травой.

– И что это означает?

– Это означает, Кристоф, что мы с вами почти пришли!

Дальше мы пошли пешком, ведя лошадей в поводу, и уже скоро действительно вышли к изгороди, установленной вокруг охотничьего домика моего отца.

За местом этим явно кто-то следил. Изгородь не то чтобы нигде не упала, но даже не покосилась. Дровяник у бани был полон – кто-то позаботился об этом. Дверь была поджата толстым суком, чтобы никакой зверь не пробрался внутрь. С самим домом была такая же картина – дверь подперта, и везде царила чистота и порядок. Внутри я нашел мешок с сухарями. Кадка для воды, понятно, пустовала, но совсем неподалеку здесь бил ключ, а чуть дальше имелась протока к речки Польке, так что натаскать воду в баню было совсем несложно.

В доме имелось три комнаты, мал мала меньше, но все же для императрицы и фрейлин можно было выделить отдельные помещения. Не царские покои, конечно, но какое-то время здесь прожить можно. А ежели на дороге будет замечена кавалергардия, то мы здесь узнаем об этом заранее и лесными тропинками успеем спуститься к реке. Там у шаткого причала привязана лодка с крепкими веслами. За пару часов мы протокой доберемся до реки Польки, а там уже пристанем к любому берегу – и ищи-свищи нас на расейских просторах. А ежели погоня за нами будет, так Федька нам «тайную тропу» откроет, в место потише да попустыннее, где мало риска выйти внутри какой-нибудь горы.

Федька молодец, Федька справиться. Главное, водку для него припасти, а там все пойдет как по маслу…

Глава 29
Деяние бесплотного стража

Все вышеописанное я обдумывал уже на обратном пути, под непрестанное щебетание Кристофа о том, что он страстно желает жениться на Фике и хочет нынче же выпросить у государыни на то разрешение. По его словам, Фике уже приняла его предложение и согласилась принять православие, так что теперь надлежало только провести обряд по всем правилам в любой ближайшей церкви.

Я слушал его вполуха. Матримониальные планы моего неофита меня волновали крайне мало, а думал я в основном о завтрашнем дне. С самого утра нам надлежало снова отправиться в Огнёву заимку, где государыня со своей свитой и проведет ближайшие дни. Охранять их придется оставить Кристофа, а в помощь дать пару крепких и головастых мужиков из своих, чтобы в лесу не растерялись, а в случае надобности могли бы врага и топором приложить. Впрочем, командовать ими назначу Гаврилу. Он с нашими деревенским общий язык быстро найдет.

Но об этом нужно будет с матушкой посоветоваться. Она прекрасно знает своих людей, кто из них на что способен. А сам я завтра с Федькой отправлюсь в столицу. Разузнаю как там дела у Гришки Орлова, и готов ли лейб-гвардии Преображенский полк выступить за свою императрицу. И если готов, то присоединятся ли к нему другие полки. Следовало четко знать кто друг нам, а кто враг.

А еще у меня из головы не шел третий демон. Лафудр. Почему-то он назвал меня Белым магом, как и сам Кривой Нго после моей битвы с Румпельштильцхеном. Понятия не имею, что он имел в виду! Каких-то значимых изменений, помимо время от времени появляющихся «эполетов», я в себе не замечаю, и не знаю какие планы в моем отношении строил всесильный маркграф Хардинер.

Впрочем, над этим сейчас ломают голову магистры магии Синей Линии, и я уверен, что они обязательно что-нибудь придумают. На то они и магистры. Мое же дело более приземленное – думать о службе государевой, чтобы присягу свою дворянскую не нарушить и вернуть престолу его законного наследника…

В Светозары мы прибыли в разгар дня, когда все наши домашние и гости уже отобедали и занимались каждый своим делом. Нам с Кристофом накрыли в столовой за малым столом, и лишних вопросов не задавали. Должно быть вестей из Ижорского, имения Глебовых, пока никаких не поступало, и никто не проведал о нашей с князем Сергеем дуэли. А также о том, что произошло чуть позднее у Ижорского пруда.

Но шила в мешке не утаишь, и уже скоро все станет известно. Мне придется объясняться с государыней и с матушкой, и еще неизвестно какого разговора я боюсь больше. Хотя, я чувствовал свою абсолютную правоту в этом вопросе, да и не дуэль вовсе привела князя Сергея к гибели.

Внезапное появление демона было тому виной! Причем, демон даже не имел намерений убивать князя, тот просто оказался не в то время и не в том месте, прямиком в точке открытия прохода «тайной тропы». Трагическая случайность. Просто трагическая случайность.

А ведь мне еще предстоит объясняться с Лизанькой по этому поводу. Интересно, она поверит в мою невиновность в гибели князя? Или же назначит меня виноватым в этом несчастном случае?

Ай, не хочу об этом думать! Князь получил то, чего заслужил, не больше и не меньше! Я собирался убить его собственноручно, но был вынужден дать слово сразу двум людям не делать этого. И я свое слово сдержал! Но проведению было угодно, чтобы князь Глебов все же был наказан за все свои прегрешения, и не мне решать, соразмерным ли оказалось его наказание или нет.

Кстати, за смерть князя я все-таки отомстил. Не Вольдемар, который и должен был это сделать, а именно я! Демон пал от моей руки, и это наверняка мне зачтется… может быть…

Когда я отобедал, матушка отозвала меня во двор и предложила прогуляться по саду. Чувствуя, что разговор предстоит не из легких, я отправился следом за ней с тяжелым сердцем. И как только мы вошли в калитку, ведущую в сад, маменька сказала:

– Вчера вечером я имела беседу с Катериной Алексеевной. Фрейлиной, лейб-медиком, президентом новейшей коллегии… Я даже боюсь представить себе каких еще высот она достигнет в ближайшем будущем! Должна сказать, что это умнейший человек из всех, кого я когда-либо встречала… Заметь, Алексей Федорович, я сказала «человек», а не «барышня», потому что и мужчин столь большого ума я не припомню… Но самое странное, Алешка, самое удивительное, что эта девушка тебя искренне любит!

После этих слов я так и зарделся, словно девица, которой щедро отсыпал комплиментов удалой гусар.

– Так уж и любит… – пробормотал я, отводя глаза, а у самого сердце так и забилось.

До сего момента я и надеяться не смел, что моя Като испытывает ко мне хотя бы толику тех чувств, которые испытывал к ней я сам. Потому и речь об этом заводить боялся. Как бы я жил, ежели бы она меня отвергла? Не признаваясь ей в своих чувствах и не требуя ответа, я жил надеждой и мечтами, постоянными, постоянными мечтами о ней.

Но что сталось бы, если бы эти мечты были разрушены, а надежда погибла бы? Я этого не знал, и не хотел знать. И потому все время откладывал наш разговор на потом. А матушка сейчас взяла и все решила, и сказала мне об этом так просто и буднично, что я и поверить не мог в реальность происходящего.

– Так уж и любит… – повторил я, и в этот раз несмело глянул на матушку: уж не шутит ли она? Но нет, не похоже было, чтобы она шутила. – С чего вы это взяли, матушка?

– А с того, Алешенька, – не замедлила с ответом матушка, – что я сама женщина, и могу отличить, когда девушка любит молодого человека, а когда к нему равнодушна.

– А-а, только поэтому! – протянул я.

– Не только! – воскликнула матушка, заметив мое разочарование. – Я подробно расспросила Катерину Алексеевну об обстоятельствах ее появления в твоем доме, и ее рассказ совпал с твоим. Конечно, в нем много загадочного, но все это можно списать на потерю памяти после ограбления… в которую я не очень-то верю, между прочим. Но коль уж она не желает, чтобы о ее прошлом стало известно, так я и не буду настаивать. Но я сочла своим долгом спросить о том, как она к тебе относится. И она мне прямо и без всякого стеснения призналась, что испытывает к тебе любовные чувства. Она заметила также, что ты очень нерешительный в такого рода делах, и не хочет сама тебя подталкивать к каким-либо действиям…

У меня дыхание так и перехватило от этих слов.

– К каким действиям? – спросил я сипло.

Матушка резко остановилась, взяла меня за челюсть, повернула лицо к себе и нахмурилась.

– Алешка, ты у меня совсем дурак, али как? – поинтересовалась она. – Вот иной раз посмотришь на тебя и порадуешься: «Ай, какой разумный у меня сынок получился!» А иной раз послушаешь слова твои, и диву даешься: «В кого такой дурень уродился?»

– Матушка!

– Чего «матушка»⁈ Чего «матушка»⁈ – и она довольно болезненно постучала мне костяшкой пальца по лбу. Я зашипел, морщась. – В общем, разрешения на вашу женитьбу я у государыни уже испросила, она не возражает. Теперь дело только за тобой. Надеюсь, у тебя не совсем мозги высохли на службе государевой, и ты знаешь, что делать следует… – Она заглянула мне прямо в глаза с подозрительностью. – Ну, если не знаешь, если совсем головой худой, то давай я сама все улажу. Так и быть, утаю от Катерины с каким дурнем ей жить придется…

– Матушка, прекратите немедленно! – вскричал я. – Перестаньте лезть в мои дела, с ними я как-нибудь сам разберусь!

А потом все-таки не выдержал – заулыбался, растянув рот от уха до уха, и поднял крепко сжатые кулаки. Матушка рассмеялась.

– Чего радуешься, обалдуй? Ты от Катерины Алексеевны еще согласия не получил. Разрешение государыни на брак согласием невесты не является. Впрочем, Мария Николаевна сейчас прогуливается по саду в сопровождении своих фрейлин и почти наверняка составит с Катериной Алексеевной разговор.

Тут матушка хмыкнула и махнула рукой.

– Скучно ей тут, понимаешь? Хоть такие развлечения я ей устроила. На какое-то время ей хватит, а потом сызнова что-то придумывать придется.

– Не придется, матушка, – пообещал я. – Уже завтра мы с императрицей отбудем из Светозар.

– Вот как⁈ – матушка Настасья Алексеевна приподнял брови. – А что так скоро? Случилось чего?

– Неспокойно мне, матушка. Слишком много людей здесь, чтобы долго хранить пребывание в нашем имении государыни-императрицы. Хорошо хоть в этом саду вы бесплотных стражей поставили, так что никто посторонний сюда не пройдет…

Облако набежало на висящее над дальним лесом солнце, и мир вокруг сразу же помрачнел, даже звуки куда-то пропали.

А матушка нахмурилась. Снова поднесла руку к моему лбу, но стучать по нему на этот раз не стала, а только прижала ладонь.

– Не жар ли у тебя, Алексей Федорович? Или это шутки какие столичные, которых я не понимаю? О каких таких бесплотных стражах ты сейчас говоришь?

Сердце у меня так и замерло. Плечи опустились, а по хребту пробежал неприятный холодок.

– Но как же… – совершенно растерянно проговорил я. И сам удивился, каким беспомощным был мой голос при этом. – Я ведь сам видел… Мне Санечка показывала! Призраки демонов… Четыре штуки, а то и больше!

Матушка помахала у меня перед лицом руками.

– Я не знаю о чем ты, Алешка, но никаких бесплотных стражей я в своем саду не ставила. Я даже не умею этого делать!

– А кто же тогда поставил? – проговорил я с большим трудом.

– Я не знаю… – матушка казалась очень удивленной. Такой ее я еще никогда не видел. – Я и не знала, что у нас там кто-то есть…

Я так и замер на месте, схватив ее за руку. Она смотрела на меня неотрывно, и я видел, как необъяснимый страх постепенно заполняет ее глаза, так и сочится наружу.

– Где государыня? – спросил я тихо.

Матушка теперь стала сама на себя не похожа. Она как-то сразу вся поникла, уменьшилась ростом, и даже постарела за эти несколько мгновений. Неопределенно и почти беспомощно развела руками.

– Где-то здесь, в саду… – негромко ответила она, озираясь. – Алешенька, а что это, а? Что это?

Но я уже снова был сам собой. Что ж, демоны так демоны. Мне не привыкать. Сегодня я уже одного отправил в Запределье приходить в чувства и набираться сил. Так почему бы мне теперь не потягаться и с другими? Похоже, что война с демонами становится моим основным занятием.

– Идите в дом, матушка – приказал я. – В сад не суйтесь, и другим скажите, чтобы туда пока не ходили. Я за государыней.

Но матушка вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Алешка! Как же так-то⁈ Что делать-то теперь! Я тебя не оставлю!

– Иди в дом! – гаркнул я так, что матушка сразу же разжала пальцы и отдернула руки.

А я обнажил шпагу, развернулся и побежал вглубь сада. Пробегая мимо беседки, заскочил в нее на мгновение, убедился, что в ней никого нет и двинулся дальше.

Пробежал знакомой узкой тропинкой, вломился в кусты и буквально вывалился с противоположной их стороны, очутившись на той самой лужайке, где я видел бесплотного стража в прошлый раз. И едва не сбил с ног Санечку – едва успел подхватить ее, чтобы она не упала в траву.

– Алешка, оглашенный! Ты чего тут носаешься, как будто тебя шоршень цапнул⁈ Кого-то ищешь? – Тут она заметила в мое руке шпагу и сразу умолкла. Подняла на меня удивленный взгляд. – А зачем тебе… – начала она и снова осеклась. – Алешенька, что случилось?

– Где государыня? – резко спросил я.

Санечка пожала плечиками.

– Я не видела… Только слышала, как они с фрейлинами проследовали мимо, в сторону прудика с карасем.

– Давно? – Не глядя на сестру, я пошел к тому самому месту, где в прошлый раз видел бесплотного стража.

Если сейчас он и присутствовал здесь, то замаскировался настолько тщательно, что увидеть его не было никакой возможности.

– Не очень, – ответствовала мне Санечка. И спросила шепотом: – А что происходит?

Остановившись, я махнул перед собой шпагой, стараясь, чтобы клинок прошел точно по тому месту, где в прошлый раз висел над землей призрак демона. Но ничего не произошло. Тогда я опустил шпагу и повернул голову к Санечке.

– Вчера здесь был бесплотный страж. Где он теперь?

– Бес его знает, исчез куда-то!

– Раньше такое случалось?

Санечка мне не ответила. Потому что издали, со стороны прудика с карасем, послышался пронзительный женский крик. Не крик даже, а визг – тонкий, долгий, звенящий. Мне показалось, что от него и листва на деревьях вздрогнула. Но я не понял, кто это кричал. Точно не Катерина. И не похоже, чтобы это была императрица Мария Николаевна. Тогда может быть камер-фрейлина Голицына?

– Это Олюшка, – с уверенностью сказала Санечка. – Там, у прудика… Бежим!

И первая ломанулась в кусты. Уж не знаю, как она умудрилась не изорвать платье о сучья – даже не зацепилась ничем. А я же пер через кусты, как лошадь, нет – как огромная зверюга слон, у которой нос до самой земли. Чуть глаз себе не выколол и морду оцарапал до крови, но прорвался в конце концов и бросился за Санечкой, чье платье лимонного цвета мелькало впереди.