Текст книги "Борьба (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4

Ларк

Этого не могло быть. Ронан был моим новым соседом? Это шутка?

Я боялась соседей. Любых соседей.

Когда я только переехала сюда, это был мой тупик. Моими соседями были строительные бригады, нанятые Пирсом и Керриган для строительства этого комплекса. Они работали от дома к дому, заполняя квартал семейными домами. Их грузовики и трейлеры толпились на обочинах, а воздух был наполнен стуком молотков и жужжанием электроинструментов.

Шум меня не беспокоил, по крайней мере, ведь я каждое утро уходила на работу. Каждый вечер к ужину рабочие разъезжались, оставляя меня одну в моем тупике.

Но постепенно, дом за домом, у меня начали появляться соседи. Две семьи, которые переехали сюда, были людьми, которых я знала много лет. Как и я, они хотели новые дома и участки. Единственным недостатком было то, что их дети были старше, и им уже нельзя было играть с Рен.

Один из домов был продан семье, недавно переехавшей в Каламити. Миссис Эдвардс, женщина, которая знала меня с рождения, жила в другом. У нее были претензии к моей тете, и, очевидно, ко мне, потому что с тех пор, как она сюда переехала, она едва ли сказала мне и десяти слов.

Пять из шести домов были заняты. Я считала, что мне повезло, когда дом рядом с моим был достроен последним. Мне нравилось, что этот конец улицы был в моем полном распоряжении.

Видимо, удача отвернулась от меня.

Керриган не так давно упоминала, что этот дом был продан. Но моя сестра в тот момент особо не участвовала. Когда дома были спроектированы и построены, она передала их своему риелтору и перешла к следующему проекту.

Кроме того, я не расспрашивала о новом соседе. Она тоже ничего не рассказала. Когда дело доходило до местных сплетен, Керриган поняла, что моя позиция изменилась. После слухов, которые ходили обо мне по Каламити последние два года, что ж…

Я была довольна тем, что жила в своем «пузыре», формируя собственное мнение и принимая все, что слышала, безоговорочно.

Меня не касалось, кто с кем спит. Если это не был родственник, мне было все равно, кто разводится. Меня не интересовали сплетни о том, что произошло в баре «Джейн» в прошлые выходные.

Я занималась своими делами и даже старалась не обращать внимания на сплетни на работе. Это было нелегко, учитывая, что школьная молва превратила Каламити в детскую забаву. Но я очень хорошо научилась отключать звук от окружающего мира.

Только, возможно, я зашла слишком далеко.

Когда Ронан направился ко мне, уверенно ступая по бетону своими длинными ногами, я поняла, что прятать голову в песок чревато последствиями.

Мне определенно следовало спросить Керриган о моем новом соседе.

Черт.

– Вот это сюрприз. – Он ухмыльнулся, останавливаясь передо мной. Он был таким высоким, на пару дюймов выше шести футов, что мне пришлось вытянуть шею, чтобы выдержать его взгляд.

– Ага. – Я кивнула, изо всех сил стараясь не пялиться на то, как напрягаются его бицепсы под футболкой.

До сих пор я видела Ронана только в слаксах и накрахмаленных рубашках. Строго одетый, он был восхитительно красив. Но в таком виде, в линялых джинсах и простой рубашке, облегавшей его широкую грудь и плоский живот, он, без сомнения, был самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела.

Я не могла допустить, чтобы рядом со мной жило такое искушение.

Это было плохо. Это было очень плохо.

– Мячик! – голос Рен разнесся по воздуху, когда мячик покатился по дорожке. – Мама! Мячик.

Прежде чем я успела броситься, чтобы поймать его и не дать ему вылететь на улицу, Ронан обежал меня, подхватив маленький розовый футбольный мяч, который мой брат подарил Рен на прошлой неделе.

Рен ковыляла по подъездной дорожке, всегда двигаясь слишком быстро, на мой взгляд, но каким-то образом ей удавалось сохранять равновесие. Она свернула с намеченного пути, когда заметила Ронана, и, сунув большой палец в рот, бросилась к моей ноге.

– Извините. Мы, эм, работаем над сосанием пальца. – Я напряглась, когда Рен задела мою ногу, прижалась ко мне и уставилась на Ронана.

– За что вы извиняетесь?

Хороший вопрос. Я пожала плечами.

– Похоже, извинения идут рука об руку с материнством.

Извините, у нее насморк.

Извините, она шумная.

Извините, она решила вздремнуть, так что я задержусь.

А в последнее время нашей проблемой стало сосание большого пальца.

– Мой папа постоянно напоминает мне, что, если я в ближайшее время не отучу ее сосать большой палец, это войдет у нее в привычку, от которой потом будет труднее избавиться. Что это может привести к проблемам с зубами.

Еще одна проблема воспитания. Вы должны беспокоиться о том, что малейшее решение, принятое сегодня, будет иметь последствия на всю жизнь.

– А-а. – Ронан кивнул. – Ну, не то чтобы вы спрашивали мое мнение, но мне она кажется довольно маленькой. Я бы посоветовал дать ей пососать свой большой палец. Может быть, уговорить ее остановиться, когда она поступит в колледж. Или если дантист скажет, что у нее проблемы с зубами.

Странно, что разрешение незнакомого человека дать моей дочери пососать свой палец внезапно заставило меня почувствовать себя лучше. Рен была маленькой. И делала она это не всегда. Только когда нервничала или стеснялась.

Я погладила Рен по мягким волосам, а она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Он присел на корточки, протягивая ей мяч.

Она внимательно посмотрела на него, но медленно вынула большой палец изо рта. Затем слюнявой рукой она взяла мяч и побежала к траве.

– Похоже, это хороший район, – сказал Ронан, вставая и возвышаясь надо мной.

Мне всегда нравились высокие мужчины. Черт возьми.

– Так и есть. – Я медленно отодвинулась от притягивающего взгляда Ронана. – Это здание построили моя сестра и шурин.

Это была единственная причина, по которой я смогла купить дом в этом районе. Мне, матери-одиночке, живущей на зарплату учителя, потребовались бы годы, чтобы накопить достаточно для первоначального взноса. Но вместо того, чтобы брать кредит, я заключила контракт непосредственно с Пирсом и Керриган.

– Они отлично поработали, – сказал он, его взгляд переместился на Рен, когда она играла. На его губах появилась улыбка, когда она попыталась ударить по мячу, но вместо этого потеряла равновесие и упала на задницу.

Он казался… очарованным.

И, боже, это было так привлекательно. Единственными мужчинами, которые когда-либо обожали Рен, были ее родственники.

В моей груди разлилось тепло, и в то же время меня охватила паника.

Моей работой сейчас было думать о последствиях и о том, как они повлияют на Рен. На безумно красивом лице Ронана было написано, что он что-то задумал.

– Я лучше отведу ее в дом, – сказала я.

Рен все еще сидела на лужайке, выдергивая стебельки короткой весенней травы. Ее брюки, должно быть, промокли насквозь. Во дворе было сыро, так как почти всю прошлую неделю шел дождь, а земля еще не успела прогреться.

– Как насчет бургеров?

– Хм?

– Бургеры. Я съезжу в город. Привезу нам ужин.

Этот мужчина был настойчив, и я была готова уступить ему. Часть меня хотела сказать «да». Часть, которая была сильнее, чем я собиралась признаться самой себе.

– Нет, спасибо.

Он наклонил голову, его глаза сузились.

– Я что-то сделал не так? Или вы продолжаете отвергать меня, потому что я посторонний?

– Посторонний?

– Да. Ну, знаете, не из Каламити. – Он наклонился ближе, оглядываясь по сторонам, словно не хотел, чтобы кто-то еще услышал. – Я калифорниец.

Я хихикнула. Ничего не могла с собой поделать. То, как он это сказал, игривость в его тоне заставили меня рассмеяться. Прошло много-много времени с тех пор, как меня заставлял смеяться великолепный мужчина.

– Почему меня должно волновать, что вы калифорниец?

– Жители Монтаны не любят калифорнийцев.

– Кто вам это сказал?

– Несколько человек. Моя ассистентка. Мой брат, тоже калифорниец, сказал, что это общеизвестный факт.

– Некоторым старым скрягам в городе не нравится, как меняется Каламити. Им не нравится, что калифорнийцы и множество людей из других штатов привнесли с собой другой образ жизни и мнения, которые могут противоречить их собственным. Если бы все было по-ихнему, этот город был бы точно таким же, каким он был тридцать лет назад. Те же предприятия. Те же люди.

И наш город был бы на пороге смерти.

– Вы так не считаете? – спросил он.

– Нет. Мне нравится, что мы меняемся. Я надеюсь, что Каламити останется маленьким городком. Есть это чувство безопасности, которое приходит вместе с тем, что каждый знает друг друга. Мне нравится знать своих соседей и не переживать, если я случайно оставлю дверь своего гаража открытой, пока нахожусь на работе. Мне нравится знать, что я могу пройтись вечером по Первой улице и не беспокоиться о том, что меня могут ограбить. Но я хочу, чтобы у моей дочери были возможности, которых не было у меня в детстве. А это значит, что мы не можем оставаться прежними.

И чем больше я размышляла о будущем Рен, тем больше мне становилось интересно, не в другом ли городе оно будет.

– Значит, у вас нет проблем с калифорнийцами? – Он ухмыльнулся. – Тогда что же во мне такого, из-за чего вам так легко отказать мне?

Это было нелегко. Каждый раз, когда он спрашивал, моя решимость слабела.

– Вы действительно нашли двадцатку на тротуаре? В тот день, когда мы познакомились.

– Нет. – Ронан не колебался. Его карие глаза заблестели, а улыбка стала шире. – Я был в отчаянии. Это было лучшее, что я смог придумать в тот момент.

– Это было не очень тонко.

– Тонкость переоценивают. – Он взглянул на Рен, словно хотел убедиться, что с ней все в порядке.

Этот мимолетный взгляд, и мне пришлось подавить стон. Ад. Почему он не мог просто игнорировать ее, как большинство одиноких мужчин? Притвориться, что дочери не существует, пока он не поладит с матерью?

Не то чтобы у меня были такие мужчины.

С тех пор как родилась Рен, у меня было два свидания, оба с одним и тем же мужчиной. На первом свидании я поддерживала непринужденную беседу. Я позволила ему поцеловать себя, когда он провожал меня до машины, и все было… нормально.

На втором свидании я намеренно упоминала имя Рен в разговоре как можно чаще, желая оценить его реакцию. К тому времени, когда официантка принесла счет, он уже ерзал на стуле.

Неудивительно, что больше он мне не позвонил.

– Вы держитесь молодцом, – сказала я.

– Да. Когда вижу то, что мне хочется. – От того, как его глаза встретились с моими, у меня перехватило дыхание. – Я не буду извиняться за то, что был таким решительным. Вот такой я, Ларк.

О, черт возьми. Это было так сексуально.

Тепло разлилось по моим венам. Я с трудом сглотнула, не обращая внимания на трепет внизу живота. Хорошо, что он уже спросил об ужине, а я уже сказала ему «нет». Потому что в тот момент я хотела изменить свой ответ на «да».

– Я лучше отведу ее в дом.

Он усмехнулся, проведя рукой по своим темным волосам. Они растрепались, отчего он стал выглядеть еще более растрепанным.

– Вы очень уязвляете мужское самолюбие.

– Похоже, это ваша проблема, а не моя. – Я с трудом сдержала улыбку.

Он рассмеялся, покачав головой.

– Я хороший сосед.

– Посмотрим.

– Я могу показать вам рекомендации.

Я подняла руку.

– В этом нет необходимости.

– Я так же умею пользоваться инструментами. Большинство людей, считают, что, поскольку я юрист, я не знаю, что делать с инструментами. Но мой отец – плотник. Он многому меня научил. У меня был старый дом в Сан-Франциско. Там всегда требовался ремонт. Я даже построил свой собственный домик на дереве, когда мне было пятнадцать.

– Учитывая, что вы стоите здесь сегодня, а не умерли от перелома шеи, кажется, домик на дереве удался, – пошутила я.

– Он все еще находится на заднем дворе моих родителей.

– Что ж, если мне когда-нибудь понадобится домик на дереве, я буду знать, кому позвонить.

– Это вы так спрашиваете мой номер телефона? А я-то думал, что неинтересен вам.

Мы флиртовали. Когда я флиртовала в последний раз? Я уже и забыла, как здорово флиртовать с сексуальным, умным парнем. Я уже и забыла, как сильно мне нравится его глубокий, ровный голос.

Визг Рен заставил нас обоих обернуться. Она стояла, держа в руках траву и грязь. И штаны у нее сзади были мокрые.

– Это потому, что я ваш сосед? – спросил он. – Это из-за этого вы продолжаете мне отказывать? Слишком близко к дому.

– Ну, еще пять минут назад я понятия не имела, что вы мой сосед. – В субботу утром я увидела, как подъехал грузовик и припарковался перед его домом, но я как раз направлялась на вечеринку по случаю дня рождения папы в доме моих родителей.

И я намеренно избегала смотреть, кто поселился по соседству, пребывая в блаженном неведении, пока мы не столкнемся лицом к лицу. Как сегодня.

– Я думал, вы знаете, кто живет по соседству, – сказал он.

– Нееет, – протянула я. – Откуда мне знать?

Он пожал плечами.

– Всю жизнь живете в Каламити. Работаете учителем в школе. В городе много родственников. Думаю, я просто предположил, что вы спросите о своем новом соседе.

Я выпрямилась и напряглась.

– Как вы узнали, что я учитель? И что у меня есть семья в городе?

– Я спрашивал о вас.

Я сжала челюсти. Ответ неверный.

– Вы спрашивали обо мне.

Кого? Что именно он услышал? Очевидно, достаточно, чтобы знать мою фамилию. Чтобы знать, чем я занимаюсь. Вот вам и флирт. Ронан с таким же успехом мог бы вылить мне на голову ведро ледяной воды.

Возможно, он думал, что я легко нахожу общий язык с жителями этого города. Это был способ для «чужака» познакомиться с местными жителями и расширить свою юридическую фирму. Может быть, он слышал, что в молодости я каждую субботу заходила в «Джейн» и, пропустив пару стаканчиков, уходила домой с самым горячим парнем в баре. Может быть, он слышал, что я много лет спала с женатым мужчиной, пока случайно не забеременела – полнейшая чушь, от которой у меня всегда закипала кровь.

Я стиснула зубы, когда подошла к дочери и подняла ее с травы.

– Эй, я не хотел вас расстраивать. – Ронан поднял руки. – Мне просто было любопытно.

– Я полагаю, ваше любопытство было удовлетворено, не так ли? Потому что вместо того, чтобы спросить меня о моей работе или семье, вы уже получили ответы на свои вопросы. – Я фыркнула. – Увидимся, Ронан.

С этими словами я прошествовала через лужайку, увлекая Рен внутрь, вместе с пучками травы и всем прочим. Я толкнула дверь гаража, закрываясь от своего нового соседа и его проклятого любопытства.

Почему я была такой дурой? Я чуть не пустила слюни от его красоты. Я чуть не упала в обморок от такого внимания, как ко мне, так и к моей дочери.

Между тем, он, вероятно, слышал сплетни о том, что я шлюха. Это точно. Неудивительно, что он продолжал приглашать меня на свидания. Как удобно для него, что я живу по соседству.

– Парни тупые, – сказала я Рен, неся ее в ванную.

– Дии. – Она подняла руки, и кусочки травы рассыпались по всей столешнице, когда я открыла кран.

– Грязь, – сказала я, глубоко вздохнув. Затем я подняла травинку. – Трава.

Она что-то пробормотала, прежде чем попыталась засунуть грязную руку в рот.

– О, нет, ты этого не сделаешь. – Я подхватила ее на руки, развернула к раковине, где вымыла ей руки.

Рен извивалась и суетилась, злясь на то, что я разрушила всю ее тяжелую работу.

– Нет, нет, нет.

– Прости, малышка.

Разве жизнь не была бы проще, если бы взрослые могли ерзать и суетиться? Обнажать свои эмоции, а не прятать их внутри? Может быть, хорошая истерика с криком помогла бы мне почувствовать себя лучше. Или, может быть, все, что мне было нужно, – это бокал вина.

Поэтому я отнесла Рен в ее манеж в гостиной, оставив с игрушками и мультиками, которые я включила, чтобы заглушить фоновый шум. Затем я удалилась в свою спальню, чтобы переодеться в спортивные штаны и футболку.

Я приготовила себе салат, а Рен – макароны. Затем, после того как искупала ее, мы отправились в ее спальню, чтобы почитать книгу и пообниматься в ее кресле-качалке.

Окна ее спальни выходили на дом Ронана. С этого места, с кресла, стоящего прямо у стекла, я могла видеть его гараж.

Одним из условий проекта Керриган было расположение гаражей боком, чтобы они не выходили на улицу. По ее мнению, изогнутые подъездные дорожки повышают привлекательность бордюров. Она не ошиблась. Но сегодня вечером я действительно жалела, что мне досталось место в первом ряду.

Он вошел в дверь, ведущую внутрь дома, со стопкой сплющенных картонных коробок под мышкой. Он бросил их в кузов блестящего черного грузовика и вернулся в дом.

Два года назад я бы бросила этому парню кость. Мне было бы все равно, если бы он стал расспрашивать обо мне, потому что я бы тоже поспрашивала о нем.

Слишком многое изменилось за последние пару лет. Слишком многое изменилось со времен Гавайев.

Поэтому я поцеловала Рен в волосы, когда она зевнула.

Затем я потянулась к жалюзи, закрываясь от заходящего солнца.

И Ронана Тэтчера.

Глава 5

Ронан

Признать свое поражение было все равно что проглотить лезвие бритвы.

Но слова Ларк прозвучали громко и ясно. Нравилось мне это или нет, ответом было категорическое «нет».

Последние пять дней я дулся. Лелея свою уязвленную гордость. Прокручивая в голове наши разговоры, чтобы понять, что я пропустил. Между нами проскочила искра. Она ведь тоже это почувствовала, не так ли? Или это было односторонне?

Почему каждый раз, когда она отвергала меня, она нравилась мне все больше и больше? Неуловимость Ларк была такой же гипнотической, как и ее захватывающие дух глаза.

– Черт, – пробормотал я, облокотившись на стол и закрыв лицо руками. Что, черт возьми, со мной не так? Почему я не мог выбросить ее из головы?

Все выходные я ловил себя на том, что заглядываю в окна в надежде что-нибудь увидеть. Это было неловко. Мне нужны были жалюзи.

К вечеру воскресенья я был так зол – на Ларк, на себя, – что отправился на пятимильную пробежку, чтобы выпустить пар. Даже физические упражнения не помогли мне выбросить ее из головы. Как и душ после этого, когда я сжал свой ноющий член в кулак, желая, чтобы это желание исчезло.

Я надеялся, что, придя сегодня в офис, выбравшись из тупика, я смогу преодолеть это. И все же я был здесь, размышляя об этой женщине.

Забудь о ней.

С этого момента я больше не буду тосковать по своей соседке. У меня сейчас были более важные дела, например, мой бизнес. Поэтому я встал из-за стола и вышел из своего кабинета, чтобы встретиться с Гертрудой.

– Здравствуй.

– Здравствуй. – Она отвернулась от стола, закрывая книгу в мягкой обложке, которую читала.

– Кто-нибудь звонил?

– С тех пор, как вы спросили меня об этом, – она взглянула на часы, – двенадцать минут назад, – ни разу.

Я фыркнул.

Возможно, моя зацикленность на Ларк была связана не с женщиной, а с тем фактом, что я, черт возьми, сходил с ума, не имея достаточного количества работы.

Нет, дело было в женщине.

Но скука не помогала.

– Ты сегодня особенно раздражительный, – сказала Гертруда.

– Ты сегодня особенно прямолинейна, – проворчал я. – Мне скучно, ясно? Я не привык сидеть сложа руки.

Она нахмурилась.

– Мы открыты всего неделю. Дай этому время.

Я нахмурился и подошел к окну, сначала уставившись на улицу. Гертруда могла думать, что бизнес был единственной причиной моего разочарования. Было жалко так страдать из-за женщины. Так ли чувствовали себя уродливые мужчины?

Три раза. Ларк отвергла меня три гребаных раза. Все, о чем я просил, – это ужин. Может быть, выпить и дать мне возможность познакомиться с ней поближе. Черт возьми, на данный момент я бы согласился на любое время суток.

Не то чтобы я искал серьезных отношений. И уж точно я не искал любви. Не сейчас. Только не после эпической катастрофы, которой стал мой брак. Не после того, как я пришел к выводу, что любовь – это ни что иное, как проклятая ложь, которую мы внушаем себе, чтобы не быть одинокими.

Лично мне нравилось жить одному. Я не испытывал никаких угрызений совести по поводу тихого дома. Но мне нравились женщины. Мне нравился секс. Мне нравилась Ларк.

Забудь о ней.

Возможно, дело было не во мне, а в этом городе. Возможно, переезд сюда, где все было так по-другому, был ошибкой.

– Ронан, – сказала Гертруда.

Я отвернулся от стекла.

– Что?

– У тебя сердитый вид.

– Хм?

– Ты стоишь у окна и смотришь исподлобья. Ты отпугиваешь клиентов еще до того, как они войдут в дверь.

– О. – Я нахмурился и, подойдя к дивану, присел на краешек. – Есть электронные письма?

Она приподняла брови.

– Я расцениваю это как «нет».

– Почему бы тебе не убраться отсюда? Я побуду поблизости и сообщу тебе, если кто-нибудь позвонит, напишет электронное письмо или зайдет.

– Нет. Я не хочу уходить. – Даже если день будет идти мучительно медленно.

Работа для нашего первого клиента, мужчины, который обратился к нам с просьбой открыть его «ООО», была завершена. В пятницу к нам обратилась женщина, которая искала адвоката, который помог бы ей с разводом. Конечно, это был неоспоримый развод, так что не потребовалось никаких усилий, просто согласовать все с адвокатом мужа и подготовить документы для судебного решения. Но я был очень рад помочь, потому что любая работа лучше, чем ничего. И, может быть, если бы я мог чем-то занять свои мысли, они перестали бы возвращаться к Ларк.

Вот только сегодня было ужасно тихо. У нас не было никакой активности. Никакой.

Возможно, я зря выбрал Каламити. Я мог бы выбрать один из более крупных городов Монтаны, таких как Бозмен или Миссула. Место, где сплетни не распространялись так широко.

Блять. Это было моим падением, не так ли? Когда я упомянул, что спрашивал о ней.

Я мог поклясться, что Ларк была близка к тому, чтобы согласиться. Пока я все не испортил.

– Ронан, ты опять сердишься, – пробормотала Гертруда, смотря в книгу.

– Нет, это не так. – Да, это так. Я почувствовал, как у меня между бровями залегла морщинка.

Гертруда поджала губы, не отводя взгляда.

Это было выражение, которое я видел на лице Коры бесчисленное количество раз. Я ненавидел это чертово выражение.

Отлично. Я думал не только о Ларк, но и о Коре. Черт возьми.

Я вскочил на ноги и прошествовал в свой кабинет, чтобы не сердиться в присутствии Гертруды. Затем я рухнул в кресло и схватил бейсбольный мяч со стола. Он идеально лег в мою ладонь, а шов был таким же знакомым, как моя собственная кожа.

Мой брат подарил мне этот мяч много лет назад на день рождения. Когда я был двенадцатилетним мальчишкой, мечтавшим о высшей лиге, я был хорош, но не великолепен. Мне потребовалось несколько лет, чтобы понять, что бейсбол будет всего лишь развлечением, а не карьерой.

Но Ноа верил в мои мечты едва ли не больше, чем я сам. В тот год он сказал маме, что хочет купить мне подарок от себя, поэтому в шесть лет он порылся в своей копилке в поисках наличных. Потом она повела его в магазин, и он выбрал бейсбольный мяч.

С тех пор я держал его при себе, брал с собой в колледж и юридическую школу. Он лежал на каждом моем столе, включая этот.

Я откинулся на спинку стула так глубоко, что мне пришлось задрать ноги. Затем я подбросил мяч к потолку. Он снова упал мне в руку.

Бросок за броском, я позволял мячу взлетать, с глухим стуком ударяясь о потолок, прежде чем он упал.

– Кхм. – Гертруда прочистила горло, заставив меня выпрямиться так резко, что я чуть не упал.

– Кто-то пришел?

Она скрестила руки на груди, стоя на пороге.

– Прекрати это.

– Прекратить что?

– Подбрасывания. Это раздражает.

– Ты же понимаешь, что я твой босс, да?

– Да. К чему ты клонишь?

По-видимому, у меня ее не было.

– Мне скучно.

– Ха-ха, – сухо сказала она. – Хочешь книгу? Я принесла две.

– Что за книга?

Она одарила меня злобной ухмылкой.

– Роман.

– Принеси ее, – сказал я, разоблачая ее блеф.

Ее ухмылка чуть-чуть угасла, прежде чем она пришла в себя, на мгновение отошла к своему столу и вернулась с книгой. На обложке была изображена пара в объятиях, на женщине было платье, а торс мужчины был обнажен.

Я никогда раньше не читал любовных романов, но если это поможет мне забыть о Гертруде, то я бы попробовал. Не то чтобы мне было чем заняться.

– Выглядит великолепно, – сказал я, открывая книгу на первой странице.

– Ронан. – Гертруда подождала, пока я встречусь с ней взглядом. – Иди домой.

Я отложил книгу в сторону, потирая переносицу.

– Дома мне тоже нечего делать.

Пока я мучился и дулся из-за Ларк все выходные, я закончил распаковывать вещи. Так что все, что меня ждало, – это телевизор, который, как ни странно, на данный момент казался менее привлекательным, чем любовный роман.

– Я испытываю трудности, Герти, – признался я. – Твоя прежняя работа была такой же скучной?

– Нет, но я также не ожидаю, что эта работа будет скучной. У тебя уже было два клиента. Если предположить, что оба ушли отсюда счастливыми, они будут рекомендовать тебя другим.

Сарафанное радио. Это могло улучшить или разрушить мой бизнес. Точно так же, как это помешало мне сыграть с Ларк.

В тот момент я не верил в свои шансы.

– Что, если мы разместим несколько объявлений в местных газетах? Мы могли бы разместить их и в Бозмене. – Он был всего в двух часах езды. На данный момент двухчасовая поездка в одну сторону казалась отличным способом убить время.

– Ты хочешь, чтобы я узнала, сколько это будет стоить? – спросила Гертруда.

– Да, пожалуйста.

Она кивнула и уже собиралась уходить, когда обернулась.

– Ты привыкнешь к более медленному темпу.

– Да, – пробормотал я. Хотел ли я вообще к нему привыкать? Я был человеком, который всю свою взрослую жизнь провел в вечном движении. Было слишком стоять на месте. Слишком много времени на раздумья.

Было намного проще игнорировать прошлое, свои ошибки, когда я был на грани изнеможения.

– Может, мне стоит стать пилотом. – Идея возникла из ниоткуда, но мне она не понравилась.

Гертруда моргнула.

– Что?

– Я мог бы брать уроки пилотирования в свободное время.

– Тебе нравится летать?

Я пожал плечами.

– Не особенно.

– Будь честным. Переезд в Каламити – это кризис среднего возраста? Потому что я просто предупреждаю тебя, я уже пережила это со своим мужем, и больше не стану этого делать.

– Мне тридцать пять. Это не средний возраст.

Она пересекла комнату, схватила свою книгу в мягкой обложке и оставила меня одного, на этот раз закрыв за собой дверь.

Был ли это кризис среднего возраста? Возможно, мне суждено было умереть молодым. Я схватил телефон и позвонил одному из немногих людей, которые были со мной откровенны.

Ноа ответил после первого гудка.

– Привет.

– Мне скучно.

Он усмехнулся.

– Жизнь в маленьком городке – не совсем то, чем она кажется?

– Это было ошибкой?

– Не знаю. Может, подождешь месяц или два, прежде чем сдашься.

– Да, – пробормотал я. – Как дела?

– Хорошо. Занят.

– Я бы убил, чтобы быть занятым. – Быть настолько поглощенным работой, чтобы не зацикливаться на своей соседке.

– Я бы убил за отпуск, – пробормотал он. – Я подумывал о том, чтобы купить тур. Куда-нибудь в тропики. Давненько я не проводил неделю на пляже. Выпивка. Женщины. Рай.

– Подожди. Я думал, ты встречаешься с той девушкой, как ее звали? Дженни?

– Нет. Мы просто трахались. Я бросил ее несколько недель назад.

– А. – Пора вернуть разговор к работе.

Я любил Ноя, но у меня не было настроения слушать о его последних сексуальных похождениях. Он был хорош собой – в конце концов, он был моим братом. Ноа сейчас наслаждался жизнью молодого, одинокого, подающего надежды юриста с доходом и улыбкой, от которой можно было упасть в обморок.

– Над чем ты работаешь? – спросил я. – Позволь мне жить через тебя.

– Ну, мне только что поручили дело о диффамации. Это твоя специальность. Хотя это не такое уж большое дело. Ты бы за него не взялся.

– Что ты об этом думаешь?

– Пока не уверен, – ответил он. – Но, возможно, я обращусь к тебе за советом после того, как разберусь с деталями.

– Я здесь. Всегда. – Ради своего сводного брата я готов был на все.

Мама шутила, что в тот день, когда они с папой привезли Ноа домой из больницы, у меня появилась вторая тень.

Когда мы были детьми, он копировал меня почти во всем, от прически до одежды. Мои увлечения были его увлечениями. Когда он позвонил мне и сказал, что подумывает о поступлении на юридический факультет, никто из нас не удивился.

Возможно, причиной была шестилетняя разница в возрасте, но меня никогда не беспокоило это подражание. Ноа был моим. Он предъявлял на меня права, как и я на него. Точно так же, как папа предъявлял права на меня, хотя Ноа был его единственным биологическим ребенком.

Мы были братьями, независимо от того, была ли у нас общая кровь.

– Сегодня утром я столкнулся с Бобби в спортзале, – сказал Ноа. – Мы говорили о том, чтобы навестить тебя этим летом.

– Да. – Я бы с удовольствием отвлекся, потому что соскучился по знакомым лицам. – Просто выберите дату. Не то чтобы у меня были какие-то дела.

Ноа усмехнулся.

– Я лучше вернусь к работе.

– Хвастун, – пробормотал я с улыбкой. – Пока.

– Увидимся.

Как только звонок закончился, я набрал имя Бобби.

– Привет, – ответил он. – Как дела в Монтане?

– Блэх. Как твои дела?

– Занят.

Все были заняты, черт возьми. Ревность была отвратительной штукой.

– Я только что разговаривал по телефону с Ноа.

– Да, мы приедем навестить тебя этим летом.

– Чем скорее, тем лучше.

– Оуу. Уже скучаешь по мне? Хочешь, я позже пришлю тебе селфи, чтобы ты мог использовать его в качестве обоев на своем телефоне?

Я усмехнулся.

– Только никаких фотографий члена.

Мы с Бобби познакомились на первом курсе колледжа и с тех пор поддерживали дружеские отношения. Он выбрал другой путь в своей карьере, предпочитая уголовные дела гражданскому суду. Он работал в офисе окружного прокурора, и, учитывая его приверженность борьбе с грязью в Сан-Франциско, я подозревал, что в скором времени он наденет мантию судьи. Мужчина работал без остановки.

В дверь моего кабинета постучали, и я убрал трубку ото рта.

– Да?

Гертруда открыла ее ровно настолько, чтобы помахать мне рукой.

– К тебе пришли.

Клиент.

Спасибо, черт возьми.

– Я, пожалуй, отпущу тебя, – сказал я Бобби. – Сделай одолжение, проводи время с Ноа. Я беспокоюсь, что ему недостает хорошего влияния сейчас, когда я в Монтане, ясно?

Он усмехнулся.

– Я сделаю все, что в моих силах, Тэтч.

– Увидимся. – Я закончил разговор и встал, разглаживая рубашку, затем вышел из кабинета.

Гертруда стояла у своего стола, не сводя глаз с нашего клиента.

Нет, не клиента.

Ребенка.

Подростка.

Девушка мерила шагами зал ожидания, скрестив руки на груди и уставившись в пол. На плечах у нее висел рюкзак, который трещал по швам. Пальто на ней было темно-фиолетового цвета, такого же, как и ее потертые и выцветшие теннисные туфли.

Возможно, девушка хотела найти работу. Или сделать пожертвование на благотворительный вечер. Или эмансипироваться. Это может быть весело.