Текст книги "Во имя Господа. Кто убил Папу Римского?"

Автор книги: Дэвид Яллоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Тем временем Синдона жил в роскошных апартаментах отеля «Пьер» в Нью-Йорке. Чтобы добиться отказа в выдаче, он нанял специалистов юридической фирмы Ричарда Никсона и Джона Митчелла. Отвечая на вопросы журналистов, Синдона вообще отрицал, что у него на родине возникли какие-то проблемы:

Против меня строят козни глава Банка Италии и другие высокопоставленные чиновники. Я в жизни никогда не заключал ни одного контракта в иностранной валюте. Это все происки моих врагов в Италии, и я надеюсь, придет день, когда справедливость восторжествует.

В сентябре 1975 года, когда итальянскую прессу обошли фотографии, на которых облаченный в смокинг Синдона обменивается рукопожатием с мэром Нью-Йорка Абрахэмом Бимом, негодованию некоторых не было предела. Газета «Коррьере делла сера» писала:

Синдона неустанно раздает интервью и делает всевозможные заявления, продолжает вращаться в кругу избранных, выставляя себя в Америке то ли изгнанником, то ли беженцем. Существующие законы и практика экстрадиции действуют не для всех. Укравший пару яблок может протомиться в тюрьме месяцы или годы. Рабочего-эмигранта, не откликнувшегося на требование властей своей страны явиться на призывной пункт, силой вернут на родину, где он предстанет перед суровым военным трибуналом. Для них не существует никакой возможности обойти или обмануть бюрократическую машину.

В Италии мелкие акционеры через адвокатов пытались спасти хоть часть своих денег из-под обломков крушения финансовой пирамиды Синдоны. Ватикан заявил о «серьезном бюджетном дефиците». В США Акула нанял специалиста по связям с общественностью и отправился с лекциями по американским университетам.

В то время как высшее руководство «Фрэнклин нэшнл бэнк» было арестовано по обвинению в заговоре, злоупотреблениях и растрате миллионов долларов в результате валютных махинаций, Синдона рассказывал студентам Уортонской высшей школы в Филадельфии:

Целью, возможно, и чересчур амбициозной, этой короткой беседы является попытка внести свой вклад в вос становление веры Соединенных Штатов Америки в свою экономику, в свои финансы, в сферу денежного обращения. И еще я хочу напомнить, что Америка нужна всему свободному миру!

Миланский суд заочно приговорил Синдону к трем с половиной годам тюремного заключения, признав виновным по 23 пунктам обвинения, в частности в умышленном присвоении 10 миллионов фунтов стерлингов, а он тем временем поучал студентов Колумбийского университета:

Очевидно, что в случае осуществления перевода денег в обход закона с целью получить незаконную прибыль, общество обязано отреагировать на это. Должны быть сурово наказаны и тот, кто склоняет к преступлению, и тот, кто поддался соблазну сделать противозаконный шаг.

Продумывая планы шантажа своего собрата по ложе «П-2» и близкого приятеля Роберто Кальви, Синдона расписывал свое видение будущего студентам, которые внимали ему, желая превзойти его достижения:

Надеюсь, недалек тот день, когда мы войдем в контакт с другими планетами, с новыми мирами наших бессчетных галактик, и студенты этого университета смогут предложить своим компаниям планы по расширению их деятельности на космос и преобразования их в «космические корпорации», которые и понесут через всю Вселенную творческий дух свободного предпринимательства!

Очевидно, у Синдоны были самые серьезные намерения. Он договорился о нескольких встречах с боссами американской мафии и «коза ностры», с представителями сицилийских мафиозных кланов, на которых старался убедить их и Личо Джелли, что нужно организовать отделение Сицилии от Италии. В прошлом, в 1972 году, он участвовал в так называемом «белом путче» – неудавшейся попытке захватить власть в Италии. Мафия к подобной затее отнеслась скептически, Джелли – пренебрежительно. Он назвал его идею «безумной» и сказал Синдоне, что отделение Сицилии может произойти лишь при поддержке военных и политиков, входящих в ложу «П-2», и что они только и ждут благоприятного случая. Синдоне же Джелли посоветовал: «Отложите свой план в папку “Для рассмотрения”».

Наконец в сентябре 1976 года итальянские власти сумели чего-то добиться, и Синдона был арестован в Нью-Йорке. Это был первый заметный успех в долгой борьбе за его выдачу итальянскому правосудию. Синдона выразил свое удивление тем, что «только сейчас, почти через два года после выдвижения в Италии ложных обвинений против меня, Соединенные Штаты решили начать процедуру экстрадиции. Хочу особо подчеркнуть, что сфабрикованные в Италии обвинения ни на чем не основаны, никакого расследования практически не велось, а посему явно ложные». Впоследствии банкир был освобожден под залог в 3 миллиона долларов, но к 1977 году петля вокруг него начала затягиваться. Федеральное большое жюри начало расследование выдвинутых против Синдоны обвинений, в том числе и банкротство «Фрэнклин нэшнл бэнк».

Чтобы не быть выданным Италии, Синдона пустил в ход все силы и средства, которыми располагал. Влиятельные люди выступали в суде в защиту Акулы. Кармело Спаньюоло, глава одного из отделов Верховного суда в Риме, дал под присягой письменное свидетельство, что инспирированные обвинения против Синдоны – результат коммунистического заговора. Он также клялся, что Синдона – большой защитник рабочего класса, что люди, занимавшиеся расследованием деятельности Синдоны в Италии, в лучшем случае некомпетентны и контролируются его политическими противниками. В дополнение к этому судейский чиновник из Рима сообщил американскому суду, что многие представители итальянского правосудия принадлежат к левоэкстремистским партиям и группировкам и что если Акулу вернут в Италию, то его неминуемо убьют. Кармело Спаньюоло был членом ложи «П-2».

Показания в защиту Синдоны дал под присягой и Личо Джелли. Он отметил, что и его самого обвиняли в том, что он «является агентом ЦРУ, главой аргентинского “эскадрона смерти”, сотрудником португальской секретной службы, координатором греческой, чилийской и западногерманских разведок, лидером международного подпольного фашистского движения и так далее».

Опровергать эти разнообразные обвинения Джелли и не собирался. Он не привел ни одного довода, что они необоснованны, объяснив все «возросшим коммунистическим влиянием в Италии». Приведенный к присяге, Джелли продолжил бросать свои обвинения, в том числе и такие: «Влияние коммунистов уже проникло в целый ряд правительственных учреждений, особенно в органы правосудия, где на протяжении последних пяти лет произошел политический сдвиг от центра к крайне левым». И вновь он не привел никаких доказательств. Джелли уверял, что из-за «проникновения левых сил» Синдону в Италии ждет отнюдь не беспристрастный суд и, скорей всего, ему угрожает смерть. Он продолжал: «Коммунисты ненавидят Микеле Синдону из-за того, что он – убежденный антикоммунист и всегда выступал поборником системы свободного предпринимательства в демократической Италии».

Свое понимание «свободного предпринимательства» в условиях демократической Италии Синдона продемонстрировал на практике 13 ноября 1977 года. Была запущена запланированная им кампания шантажа по отношению к Кальви. По всему Милану стали появляться плакаты и памфлеты, обвинявшие Кальви в мошенничестве, растратах, вывозе валюты, подделке документов, фальсификации отчетности, присвоении денег, уклонении от налогов. В них приводились номера открытых на имя Кальви секретных счетов в швейцарских банках, детально описывались противозаконные сделки. Намекали на связи Кальви с мафией. В общем, вытащили на свет и растрясли все грязное белье миланского банкира. Расклеенные на стенах городских зданий листовки были куда интереснее статей в «Коррьере делла сера». Синдона, организатор этого публичного действа, пришел к мысли, что его «собрат» по ложе «П-2» и бывший протеже Роберто Кальви не проявил должного участия в судьбе попавшего в тяжелое положение Акулы. Синдона пожаловался Личо Джелли, и тот согласился, что Кальви следует сделать «солидный вклад» в копилку Синдоны на ведение войны с правосудием. Джелли предложил быть посредником между двумя «друзьями-масонами», тем самым гарантируя для себя получение комиссионных от обоих.

Вновь Роберто Кальви пришлось лезть в свой карман, а точнее – в карманы тех, кто держал деньги в его банках. В апреле 1978 года Кальви перевел в «Банка дель Готгардо» в Лугано пол миллиона долларов, которые были зачислены на счет Синдоны.

Человек, который по поручению Синдоны непосредственно организовывал и проводил кампанию запугивания, изготовления и распространения плакатов, листовок и памфлетов, Луиджи Кавалло, за свою задачу взялся с громадным удовольствием и отдавался делу всей душой. Какое-то время Кавалло промышлял в Италии в качестве постановщика различных клеветнических кампаний и действовал в одиночку. Как и профессиональные проститутки, он охотно продавался тому, кто больше заплатит. Следом за плакатами был нанесен новый удар – 24 ноября 1977 года на стол Паоло Баффи, главного управляющего Банка Италии, легло письмо, где перечислялись все обвинения в адрес Кальви, которые красовались на миланских стенах. Упоминались и всплывшие кое-где фотокопии счетов Кальви в швейцарских банках. Письмо, отправленное на имя главного управляющего, Кавалло завершил угрозой предъявить Банку Италии иск за неспособность выполнять возложенные на него законом обязанности, если не будет начато расследование деятельности «Банко Амброзиано».

Это письмо показывает фундаментальное различие между высококлассным преступником международного уровня, каким был Синдона, и третьеразрядным аферистом наподобие Кавалло. Инициатива отослать письмо принадлежала целиком Кавалло, и составлено оно было без совета с Синдоной, который никогда бы не санкционировал такую глупость. Он-то ясно понимал: можно красть яйца из-под курицы, несущей золотые яйца, но нельзя ее убивать – по крайней мере, пока курица еще способна нестись.

В ту же апрельскую неделю 1978 года, когда Синдона получил полумиллионную компенсацию, официальные представители Банка Италии, которые в течение нескольких лет имели самые серьезные сомнения в отношении «Банко Амброзиано» и лично Роберто Кальви, начали масштабное расследование. Во главе группы из 12 правительственных ревизоров, придирчиво отобранных Паоло Баффи и его коллегой Марио Сарчинелли, был поставлен Джулио Падалино. К несчастью для Кальви, Падалино был неподкупен.

Запущенная Синдоной кампания с плакатами и памфлетами была комариным писком по сравнению с проблемами, что нежданно возникли перед Кальви. Новости о начатом широком расследовании просочились в деловой мир Милана. Акции «Банко Амброзиано» резко упали в цене, вынудив Кальви отвлекать еще больше денежных средств, чтобы замедлить снижение их курса. К тому моменту в запутанной структуре империи, которую он контролировал, появилось отделение в Никарагуа; еще один филиал планировалось открыть в Перу. У Кальви имелись компании в Канаде, в Бельгии и в США.

Ахиллесовой пятой оказался «Супрафин». Если банковские ревизоры пронюхают правду о «Супрафине», тогда неминуем крах «Банко Амброзиано», а самому Кальви не избежать ареста и тюремного срока. К тому же давно поднимаемый итальянскими властями вопрос о выдаче Синдоны будет намного проще разрешить. Перед обоими замаячила неизбежность потерять все, включая и свободу, если ревизоры раскроют тайны головоломки «Супрафина». Кальви, находившийся в Милане, сильно заволновался. Обосновавшийся в Нью-Йорке Синдона перестал злорадствовать, вспоминая, как ловко он выудил у Кавалера полмиллиона долларов. У обоих оставалась одна надежда – на епископа Пола Марцинкуса. И тот откликнулся. Когда ревизоры Банка Италии спросили у главного управляющего «Банко Амброзиано» Карло Ольджати, кому принадлежит «Супрафин», тот ответил им: владелец компании – «Институте пер ле Опере ди Релиджионе», Ватиканский банк.

Представители Банка Италии спокойно продолжали расследование, внимательно изучая груды документов и пробираясь через лабиринт покупок и продаж акций, денежных переводов, взаимозачетов, трансферов, обратных покупок, «паркингов». Действия ревизоров были строго ограничены итальянским законодательством. Имеющаяся у них информация о заграничных партнерах оставляла желать лучшего. Если бы, например, контролеры имели возможность получить подробные сведения о люксембургской холдинговой компании Кальви и понять, что взятые в кредит на европейском рынке миллионы долларов были перекачаны в Манагуа и в Нассау, где в совете директоров вместе с Кальви заседал Марцинкус, и что эти две банковские компании, которыми владел «Банко Амброзиано», затем ссудили миллионы без всякого обеспечения какому-то непонятному панамскому «почтовому ящику», то игре тотчас же пришел бы конец. Но в получении полной информации о люксембургской холдинговой компании ревизорам отказали. Кальви, как мог, ставил палки в колеса, вилял, канителил. «Это все так сложно, вы же знаете этих иностранцев! – сетовал он. – У них “банковская тайна”. Я же не могу нарушить их правила о конфиденциальности». Ревизоры продолжали копать дальше. Они обнаружили, что 6 мая 1975 года Луиджи Ландра, в то время исполнительный директор «Банко Амброзиано», и Ливио Годелуппи, родной брат главного бухгалтера «Банко Амброзиано», были введены в совет директоров того самого «Супрафина». Не оказались ли эти двое, явно облеченные доверием руководства «Амброзиано», еще и в рядах избранных – «доверенных лиц» Ватикана?

Проверяющие установили, что компания «Супрафин» была создана в Милане в ноябре 1971 года двумя близкими партнерами Кальви – Ваганом Пасарджикляном, который ко времени расследования в 1978 году занимал пост директора-распорядителя «Банка каттолика дель Венето», и Дженнаро Дзанфаньей. Возможно, они тоже вошли в число «доверенных лиц» Ватикана? На «Супрафине» словно бы стояла печать «собственность Кальви».

Расследование шло своим чередом. Тщательный анализ текущих платежей и баланса «Супрафина» убедил ревизоров, что настоящим владельцем компании является «Банко Амброзиано», а не Ватикан. Зачем нужно было этому банку скупать у «Супрафина» акции «Нейтрале» по цене 13 864 лиры за каждую при биржевой цене 9650 лир за акцию, а потом продавать их снова «Супрафину» по 9430 лир за каждую? Неужели для того, чтобы получить благодарственное письмо от папы Павла VI? Или заслужить дружеское похлопывание по плечу от Марцинкуса?

В июле 1978 года контролеры вновь взялись за Карло Ольджати. Тот обратился за советом к Кальви, после чего явился к главному ревизору с письмом, которое со всем миланским шармом дал прочитать Падалино. Оно было адресовано Ватиканским банком Роберто Кальви и датировано 20 января 1975 года. В нем говорилось:

Настоящее касается портфеля акций по состоянию на 31 декабря 1974 года, переданного акционерной компании «Супрафин». Компании, принадлежащей нашему Институту. Посредством этого обращаемся к вам с просьбой взять на себя распоряжение указанным портфелем акций в наиболее подходящей форме, включая все операции по их вложению и изъятию. Просим вас также периодически информировать нас о состоянии дел, касающихся вышеуказанного портфеля и связанных с ним операций.

Письмо было подписано Луиджи Меннини и главным бухгалтером Ватиканского банка Пеллегрино де Стробелем. Несмотря на то, что письмо было датировано январем 1975 года, у банковских ревизоров возникли серьезные подозрения, что оно написано после того, как в апреле 1978 года Банк Италии начал свое расследование, и с полного одобрения епископа Марцинкуса.

Если поверить Марцинкусу и его коллегам из Ватиканского банка, то тогда Святой престол дал новое определение понятию «христианское милосердие». К нему отныне относятся и спекулятивная игра на Миланской фондовой бирже, и отчисление миллионов долларов единственно для того, чтобы не дать упасть в цене акциям «Банко Амброзиано». Представителям Банка Италии казалось маловероятным, что во всем мире бедняки-прихожане несли в церкви свои гроши для того, чтобы их приношениями распоряжались именно таким образом. Тем не менее Кальви, благодаря епископу Марцинкусу, удалось сорваться с крючка, во всяком случае на этот раз. Ведь было предъявлено явное доказательство, что «Супрафин» действительно принадлежит Ватиканскому банку. Обычно холодный и замкнутый, почти всегда невозмутимый, Кальви стал едва ли не любезен по отношению к ответственным служащим миланской штаб-квартиры. Уверенный, что заблокировал расследование, когда оно чуть не нащупало самое уязвимое место, он завершил приготовления к путешествию по Южной Америке вместе со своей женой Кларой. Путешествие должно было стать не только развлечением, но и деловой поездкой. На южноамериканском континенте предполагалось познакомиться с местами, где возможно появление новых филиалов банка, плюс неизбежные деловые встречи, связанные с перспективами такого развития, а затем полюбоваться достопримечательностями и местной природой.

В Южной Америке Кальви почувствовал себя куда спокойней. И тут скончался папа Павел VI. Телефонные разговоры между роскошными апартаментами Кальви в гостинице в Буэнос-Айресе и различными частями Италии не прекращались. Имя нового папы римского – Альбино Лучани – ввергло Кальви в состояние шока. Для него был бы намного предпочтительней любой другой из 110 кардиналов.

Кальви прекрасно знал о том, какой взрыв возмущения вызвал в Венеции захват им «Банка каттолика дель Венето»; о том, что Лучани ездил в Рим в надежде вернуть епархии контроль над банком. Также он знал о репутации Лучани: для него это страшный человек, призывающий к бедности и известный своей непримиримостью к дельцам в сутанах. Случай в Витторио-Венето с двумя священниками и спекулянтом недвижимостью в северной Италии давно превратился в легенду. Из Буэнос-Айреса по телефону Кальви отдал распоряжение продать часть акций банка, которыми владел «Супрафин». Поскольку правительственная проверка продолжалась, и ревизоры разве что через плечо не заглядывали, служащим банка приходилось действовать крайне осторожно. Так или иначе, но в первые три недели сентября 1978 года удалось избавиться от 350 000 акций. Потом до Кальви дошли новости, которых он опасался больше всего. Дни епископа Пола Марцинкуса в качестве главы ИОР сочтены. Если Марцинкус уйдет, станет неизбежным полное раскрытие всех махинаций и мошеннических операций. Кальви припомнил слова Марцинкуса, сказанные ему в телефонном разговоре через несколько дней после избрания Лучани папой: «Отныне все будет по-другому. Новый папа – совсем другой человек».

Альбино Лучани представлял крайне серьезную угрозу как для Микеле Синдоны, так и для Роберто Кальви. Последующие события со всей наглядностью продемонстрировали, что ожидает тех, кто представляет серьезную угрозу для этих двоих.

Очевидно, что и для епископа Пола Марцинкуса, президента Ватиканского банка, новоизбранный папа также был немалой угрозой. Если Лучани как следует займется банком, то весьма вероятно, там скоро образуется немало вакансий. Также обречены расстаться со своими местами Меннини и де Стробель, чьи подписи стоят под письмом о «Супрафине». Оба много лет участвовали в преступной деятельности Синдоны и Кальви. И если Марцинкус усомнился бы в способности Лучани предпринимать решительные и действенные меры, то разуверил бы его не кто иной, как де Стробель – когда произошла история с двумя священниками-растратчиками, он был адвокатом неподалеку от Венеции и знал все подробности случившегося.

Возможно, Бернардино Ногара и был капиталистом до мозга костей, но он выглядит просто святым по сравнению с теми, кто заправлял после него делами в корпорации «Ватикан», прошедшей большой путь с той поры, как Муссолини, подписав в 1929 году Латеранские соглашения, открыл перед церковью реалии современного мира.

К сентябрю 1978 года папа римский стоял во главе огромной транснациональной корпорации. Альбино Лучани, глядевшему из окна четвертого этажа Апостольского дворца, где находятся папские 19-комнатные апартаменты, человеку, проповедовавшему о «бедной церкви для бедных», предстояло взяться за решение задачи, по своей сложности и ей грандиозности сравнимой разве что с высотой того положения, куда его вознесла судьба.

Если его мечте стать последним «богатым папой» суждено было бы сбыться, тогда корпорация «Ватикан» была бы ликвидирована. Может, Папское государство и исчезло навсегда с карты мира, но его место заняла могущественная финансовая машина, делающая деньги.

Существовало Управление имуществом Святого престола, со своими отделами-канцеляриями, возглавляемое президентом, кардиналом Вийо, и секретарем, монсеньором Антонетти. Постоянная канцелярия распоряжается всем имуществом различных конгрегаций, трибуналов и учреждений. Она на практике управляет значительной долей недвижимости папского государства. В одном только Риме Ватикану принадлежит более 5 тысяч квартир в доходных домах. В 1979 году общая сумма активов, которыми канцелярия распоряжалась, превышала 1 миллиард долларов.

Чрезвычайная канцелярия, по сути еще один банк Ватикана, как и возглавляемый Марцинкусом ИОР, активно занималась спекуляциями на бирже, отдавая предпочтение операциям с валютой и тесно взаимодействуя с «Креди Сюисс» и «Сосьете де банк Сюисс». В сентябре 1978 года его совокупные активы превышали 1,2 миллиарда долларов.

Ватиканский же банк под управлением Марцинкуса имел капитал более 1 миллиарда долларов, а его годовой доход в 1978 году был больше 120 миллионов долларов; 85 процентов из них находились в личном распоряжении папы римского. В ИОР было открыто свыше 11 тысяч счетов. Согласно положению, утвержденному при образовании банка папой Пием XII в годы Второй мировой войны, счета в банке должны были иметь, по большей части, религиозные ордены и религиозные институты. Когда папой стал Альбино Лучани, только 1047 счетов принадлежало религиозным орденам и институтам, 312 – приходам, а 290 – епархиям. Оставшиеся 9351 принадлежали различным дипломатам, прелатам и «привилегированным гражданам», значительная часть последних даже не имела итальянского гражданства. Четверо из них были Синдона, Кальви, Джелли и Ортолани. Другие счета были открыты видными политиками различных политических оттенков и направлений и ведущими промышленниками. Многие владельцы счетов использовали возможности Ватиканского банка для вывоза капиталов из Италии в обход действующего законодательства. Кроме того, все вклады на этих счетах не подлежали никакому налогообложению.

Обе канцелярии Управления имуществом и Ватиканский банк представляли для Альбино Лучани важнейшие проблемы, которые ему необходимо было решить, прежде чем попытаться вернуть церковь к идеалам раннего христианства. Существовало и множество иных проблем, не в последнюю очередь касавшихся богатств, что были накоплены Ватиканом на протяжении столетий. К этим разнообразным сокровищам относились и множество бесценных произведений искусства.

Корпорация «Ватикан», подобно всем крупным транснациональным учреждениям, стремилась выглядеть респектабельно, а потому произведения искусства были тут как нельзя более уместны. В доступные для посещения часы можно полюбоваться плодами покровительства Ватикана: полотна Караваджо, фрески Рафаэля, золотой алтарный крест Фарнезе и подсвечники работы Джентиле да Фабриано, Аполлон Бельведерский, Бельведерский торс, картины Леонардо да Винчи, скульптуры Бернини. Неужели слово Иисуса Христа было бы хуже слышно в месте более скромном, чем Сикстинская капелла, украшенная «Страшным судом» Микеланджело? С точки зрения ватиканских бухгалтеров, все эти художественные творения проходят по категории «непроизводительного капитала». К какой категории отнес бы их самих основатель христианского учения, можно понять по его критическим словам в отношении богатства и собственности.

Что бы испытал Иисус Христос, окажись он на земле в сентябре 1978 года и будь он допущен в город-государство Ватикан?

Что бы почувствовал тот, кто провозгласил: «Царство Мое не от мира сего», – если бы попал в канцелярию Управления имуществом Святого престола, переполненную знатоками фондовых рынков и финансовыми аналитиками светского и духовного звания, отслеживающими по дням и по минутам биржевые колебания курсов акций и ценных бумаг и управляющими капиталовложениями Ватикана во всем мире? Как воспринял бы сын плотника электронное оборудование от «Ай-би-эм», действующее как в Управлении имуществом, так и в Ватиканском банке? Что сказал бы он, проповедовавший, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное, по поводу непрестанно поступающих в Ватикан новостей с мировых рынков и сведений о колебаниях цен на биржах в Лондоне, Нью-Йорке, Цюрихе, Милане, Монреале и Токио?

Что сказал бы он, заявивший: «Блаженны нищие», – узнав о том, какой ежегодный доход приносит Ватикану продажа почтовых марок? А прибыль внушительная – свыше миллиона долларов. А каково было бы его мнение о ежегодно собираемом «гроше святого Петра», который прямиком идет в карман папы? Эти пожертвования, которые эксперты рассматривают как показатель популярности папы, при харизматическом Иоанне XXIII составляли сумму в 15–20 миллионов долларов ежегодно! При Павле VI, после энциклики «Жизнь человеческая», эта цифра упала до 4 миллионов долларов в год.

Что испытал бы основатель христианства, по этим нескольким примерам поняв, насколько сильно извратили его учение? Вопрос, конечно, риторический. Впрочем, если бы Иисус Христос, появившись на земле, попытался бы попасть в Ватикан в сентябре 1978 года или сегодня, то результат был бы одинаков. Его не пустили бы дальше входных дверей Ватиканского банка, а скорей всего, арестовали бы еще у ворот Святой Анны и передали в руки итальянских властей. У него никогда не было бы возможности из первых рук узнать о корпорации «Ватикан» – об этом транснациональном конгломерате, богатства которого поступают из многих источников. Он бы никогда не услышал, например, о том, каким образом Ватикан получает огромные суммы из США и Западной Германии; о том, как в 1978 году, благодаря государственному налогу «кирхенштойер» Римско-католическая церковь Западной Германии получила 1,9 миллиарда долларов, львиная доля которого впоследствии попала в Ватикан.

Воплощение в жизнь мечты Альбино Лучани о «бедной церкви для бедных» можно сравнить только с подвигами Геракла – таких усилий она требовала. Современное чудовище, рожденное Бернардино Ногарой, к 1978 году превратилось в самостоятельный и самовоспроизводящийся организм. Когда жарким августовским днем 1978 года кардиналы избрали на папский престол Альбино Лучани, то они сделали неизбежным столкновение честного, благочестивого и совершенно неподкупного папы с корпорацией «Ватикан». Непреоборимым рыночным силам Ватиканского банка, Управления имуществом Святого престола и прочих сделавших своей целью делание денег групп предстояло столкнуться с непреклонной и честной натурой Альбино Лучани.