Текст книги "Во имя Господа. Кто убил Папу Римского?"

Автор книги: Дэвид Яллоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Хотя Италия добивалась передачи ей Синдоны, в Ватикане он безусловно превратился в «персону нон грата». Государственный секретарь кардинал Вийо ежедневно докладывал папе Павлу VI о новых последствиях «краха Синдоны». Его святейшество впадал во все более глубокое беспокойство. Хотя и поговаривали, будто Павел VI мечтал стать первым «бедным» папой современности, это заблуждение. Изъятие большей части капиталовложений Ватикана в итальянскую экономику преследовало одну-единственную цель: добиться больших доходов. Стремясь уклониться от итальянских налогов на дивиденды по акциям и избавиться от излишнего внимания общества Италии к своим богатствам, корпорация «Ватикан» пала жертвой Синдоны и его подручных, соблазнившись перспективой приумножить свое богатство благодаря вложениям в США, Швейцарии, Германии и других странах.

Версия, в которую Ватикан хотел бы заставить поверить мир, гласит, что ответственность за десятилетие тесного сотрудничества Ватикана с Микеле Синдоной всецело лежит на одном лишь папе Павле VI. Еще одно лживое утверждение Ватикана. Показательно, что подобную выдумку при жизни Павла VI никто не осмелился произнести во всеуслышание. Нельзя отрицать того, что, убеждаемый многочисленными советниками – личным секретарем монсеньором Паскуале Макки, кардиналами из Чрезвычайной канцелярии Гуэрри и Бенедетто Арджентьери, государственным секретарем кардиналом Вийо и Умберто Ортолани, что никто иной, как Синдона – ответ на молитвы Ватикана, Павел VI широко распахнул Бронзовые врата перед Акулой, кивком указав дорогу. А уж оказавшись внутри, Синдона не нуждался в провожатых. Наверное, папа мог бы и заподозрить неладное, если бы его советники соблюдали элементарную осторожность. Тщательное изучение уже описанных выше событий подводит к неизбежному выводу, что многие в Ватикане были готовы, хотели и едва ли не жаждали поучаствовать в преступной деятельности Синдоны. Были ли порядочными и честными людьми Макки, Арджентьери, Гуэрри и Вийо? Были ли порядочными и честными людьми Марцинкус, Меннини и Спада из Ватиканского банка? А сам его святейшество папа римский Павел VI?

Епископу Марцинкусу пришлось пройти через унизительные допросы, на которых представители итальянских властей настойчиво выспрашивали у него подробности его личных и деловых отношений с Синдоной. Марцинкус, который по приглашению Синдоны и Роберто Кальви заседал в совете директоров банка в Нассау – этого «налогового рая» на Багамах, – близкий друг Синдоны, в апреле 1973 года, в ходе другого напряженного допроса, заявил представителям органов юстиции США:

Мы с Микеле очень хорошие друзья и знаем друг друга уже несколько лет. Тем не менее наши совместные финансовые операции носили крайне ограниченный характер. Как вам известно, он один из самых состоятельных предпринимателей в Италии. В финансовых вопросах он идет далеко впереди своего времени.

Менее чем через два года, 20 февраля 1975 года, честный и порядочный епископ Марцинкус давал интервью итальянскому журналу «Эспрессо», и на вопрос о его отношениях с Синдоной он ответил: «Правда в том, что с Синдоной я даже не знаком. А значит, из-за него понести убытки я не мог. Ватикан не потерял ни цента, а все прочее – фантазии».

Не раз оказывалось, что у Марцинкуса очень плохая память, что для президента банка весьма опасно. Государственным прокурорам США он сказал в 1973 году: «Наши совместные финансовые операции носили крайне ограниченный характер». Напротив, финансовые дела епископа с банкиром мафии имели обширный и продолжительный характер с конца 1960-х годов и практически вплоть до самого «краха Синдоны» в 1975 году. Менее чем за два года до беседы с представителями органов юстиции США и ФБР Синдона сыграл решающую роль в продаже Марцинкусом «Банка каттолика» Роберто Кальви за 46,5 миллионов долларов – в результате этой сделки Синдона выплатил Кальви и Марцинкусу незаконный «откат» в размере 6,5 миллионов долларов. Это, как и последующие понесенные Ватиканом убытки от деятельности Синдоны, никак не назовешь «фантазиями».

После краха Синдоны был арестован доктор Луиджи Меннини, секретарь-инспектор Ватиканского банка, а его паспорт изъят. Работавший в непосредственном подчинении у Марцинкуса, он открещивался от всего, утверждая, что ничего не знал. Вероятно, расспросами о преступной деятельности Синдоны и Кальви в равной степени был бы озадачен и его сын, Алессандро Меннини, занимавший ответственный пост в отделе внешних сношений «Банко Амброзиано» – нервном узле подавляющего большинства валютных махинаций.

До падения Синдоны Меннини по поручению Ватиканского банка участвовал в валютных спекуляциях совместно с коллегой Синдоны Карло Бордони. За долгие годы Бордони хорошо его узнал.

Несмотря на тот факт, что вел он себя как прелат, это был искушенный игрок. Он изводил меня во всех смыслах этого слова, потому что ему постоянно хотелось делать деньги, все больше и больше денег. Он спекулировал в «Финабанке», спекулировал на акциях, на товарной бирже. Помнится, однажды он передал мне краткое послание от Павла VI, в котором папа благословлял меня за мою работу консультанта Святого престола. В действительности Меннини был жертвой шантажа со стороны Синдоны, который часто угрожал предать огласке информацию о незаконных операциях Меннини, которые тот осуществлял с «Финабанком».

Массимо Спада, исполнительный секретарь Ватиканского банка, также находившийся в прямом подчинении у Марцинкуса, хотя в 1964 году официально и ушел из банка в отставку, по-прежнему выступал представителем обширных интересов Ватикана. Как и Меннини, однажды ранним утром, открыв дверь, Спада увидел у себя на пороге сотрудников финансовой полиции Италии с ордером на обыск. На его банковские счета распоряжением суда был наложен арест, паспорт изъят. В отношении него было возбуждено три отдельных судебных дела, связанных с многочисленными нарушениями законодательства о банковской деятельности и со злостным банкротством с целью наживы.

Спада, который, если верить данным под присягой показаниям Карло Бордони, был еще одной жертвой шантажиста Синдоны, и который был полностью в курсе проводимых Синдоной противозаконных операций, в интервью журналу «Эспрессо» в феврале 1975 года выразил ставшую традиционной для Ватикана позицию: «Кто бы мог подумать, что Синдона окажется безумцем?» – спросил Спада. Далее человек, который был директором трех банков Синдоны, за что получал очень высокую зарплату, продолжал: «За сорок пять лет я ни разу не попадал в такую ситуацию. Да, у меня в жизни были крайне тяжелые периоды, но никогда я не видел ничего подобного. Буйнопомешанные бросаются скупать миллиарды долларов за европейские валюты. Из-за этого-то все убытки. Кто мог знать, что каждый день синьор Бордони продавал 50 или 100 миллионов долларов, играя против швейцарского франка или голландского гульдена? Что известно совету директоров о безумных операциях, осуществленных с января по июнь 1974 года?»

В то время, когда Спада делился своими наблюдениями, он, даже в возрасте 70 лет, считался настолько выдающимся бизнесменом, что по-прежнему входил в советы директоров 35 компаний.

И так далее. Никто в корпорации «Ватикан» ничего не знал ни о Синдоне, ни о его преступной деятельности. Доверенного «человека Господа» обобрал дьявол.

Возможно ли, что все они действительно люди честные и порядочные, которых обманул и предал Микеле Синдона? Возможно ли, чтобы представители Ватикана, такие как Меннини и Спада, входили в советы директоров банков Синдоны и оставались в неведении о тех преступлениях, что совершали Синдона и Бордони? Массимо Спада проговорился, испортив всю свою игру, во время интервью «Эспрессо». Отвечая на вопрос, действительно ли только Синдона и Бордони виновны в спекулятивных махинациях с валютой, он сказал:

Да вы, должно быть, шутите! Для банков использовать в валютных махинациях сотни и сотни миллиардов давно стало делом обыденным. Когда на миланском рынке дилер средней руки оборачивает 25–30 миллиардов лир в день, а маленький миланский банк – 10–12 миллиардов лир в валюте, то отсюда следует вывод, что если вся банковская система Италии не горит синим пламенем, то нам остается благодарить Провидение, Господа Бога, святого Амвросия, святого Георгия, а прежде всего – святого Януария. В данном случае я бы сказал, что следовало бы во все итальянские банки разослать официальный юридический документ с предупреждением о том, что их действия подлежат расследованию.

Итак, если верить Спаде, человеку, чье имя стало синонимом корпорации «Ватикан», человеку, принадлежащему к семейной династии, представители которой на протяжении четырех поколений занимались финансами – его прадед был банкиром у принца Торлония, дед служил директором Банка Италии, отец Луиджи подвизался в качестве посредника по обмену валюты, а сам Массимо работал на корпорацию «Ватикан» с 1929 года, – если верить человеку со столь выдающимся генеалогическим древом и авторитетом в финансах, то вся итальянская банковская индустрия по уши погрязла в криминале, однако он утверждал, будто ничего не знал, что творится в том самом банке, директором которого он сам является.

После «краха Синдоны» было высказано множество различных оценок о размерах убытков Ватикана. Они варьировались от упомянутого выше предположения швейцарских банкиров о 240 миллионах долларов до собственной оценки корпорации «Ватикан»: «Мы не потеряли ни цента». Вероятно, реальная сумма убытков более близка к цифре в 50 миллионов долларов. Когда транснациональная корпорация на том берегу Тибра говорит, что ими не потеряно ни цента, то они, несомненно, включили в итоговый счет прошлые громадные барыши, полученные в сотрудничестве с Акулой, но уменьшение общей прибыли с 300 до 250 миллионов долларов все равно означает убыток на любом языке, в том числе и на латыни.

Помимо 50 миллионов долларов, потерянных благодаря Синдоне, корпорация «Ватикан» лишилась еще 35 миллионов долларов из-за небезынтересной истории с филиалом римского банка в Лугано – «Банко ди Рома перла Свиццериа» (или «Свиробанк»). Ватиканский банк имел контрольный пакет в 51 процент акций этого швейцарского банка, президентом там был князь Джулио Пачелли, а директором-распорядителем – Луиджи Меннини. Как и прочие связанные с Ватиканом банки, «Свиробанк» пускался в спекуляции, используя «черные капиталы» тех, кто занимался незаконным вывозом лиры, и счета преступного сообщества Италии. Обычным делом были и махинации с золотом и иностранной валютой. В 1974 году в финансах банка обнаружилась «прореха», вину за которую возложили на заместителя управляющего Марио Тронкони, что само по себе было достаточно странно, поскольку по существу ответственность за проведение сделок лежала на другом служащем «Свиробанка» – Франко Амброзио.

Осенью 1974 года Марио Тронкони «покончил с собой» – тело было обнаружено на железнодорожном перегоне Лугано – Кьяссо. В кармане нашли прощальное письмо, адресованное жене. Незадолго до его смерти Пачелли, Меннини и другие директора «Свиробанка», несомненно, во имя собственного спокойствия, заставили Тронкони подписать признание, в котором он брал на себя всю ответственность за финансовую дыру в 35 миллионов долларов. Никто не обвинял Амброзио – того, кто на самом деле проделал подобную «прореху». Более того, ему дали поручение ликвидировать потери. Правда всплыла два года спустя, когда в связи с «крахом Синдоны» был арестован и допрошен Марио Бароне, один из сопредседателей совета директоров «Банко ди Рома» (этот банк владел остальными 49 процентами акций «Свиробанка»). Очевидно, что в Италии банковское дело сопряжено с множеством рисков. Марио Тронкони был всего лишь одним членом банковского сообщества, чья смерть была обставлена как самоубийство. В течение последующих десяти лет список подобных жертв станет угрожающе длинным. К «итальянскому способу» разрешения проблем будут прибегать еще неоднократно.

Пока Микеле Синдона отбивал попытки итальянского правосудия экстрадировать его из Нью-Йорка и строил планы мести, корпорация «Ватикан» уже снова окунулась в океан спекулятивных авантюр с помощью преемника Синдоны, Роберто Кальви. В деловых кругах Милана Кальви был известен под прозвищем Иль Кавальере – Кавалер; странное прозвище для человека, который был казначеем ложи «П-2». Родилось оно в 1974 году, когда Джованни Леоне, бывший тогда президентом Италии, наградил Кальви за вклад в экономику орденом «За заслуги в труде», и он получил право именоваться «Кавальере дель лаворо» («Кавалером труда»). Кальви сменил Синдону в качестве главы «прачечной» по «отмыванию» денег мафии. И именно Кальви суждено было стать человеком, совершившим крупнейшую кражу в истории банковского дела.

Роберто Кальви родился в Милане 30 апреля 1920 года, но происходит его семья из альпийской долины Вальтеллина, протянувшей возле швейцарской границы, недалеко от тех мест, откуда родом Альбино Лучани. Таким образом, оба они выходцы из горцев. Окончив престижный университет Боккони, Кальви в годы Второй мировой войны воевал на Восточном фронте в составе итальянской дивизии против Советского Союза, а затем, как и его отец, занялся банковским делом. В 1947 году он поступил на работу в «Банко Амброзиано» в Милане. Названный в честь святого Амвросия, банк выделялся особым отношением к духовенству и религиозности вообще. Подобно «Банка каттолика дель Венето», он считался «банком священников». Перед тем как открыть счет, у нового вкладчика обязательно требовали предъявления свидетельства о крещении по католическому обряду. В завершение каждого заседания совета директоров возносилась благодарственная молитва Господу за его помощь в успешном ведении дел. В начале 1960-х годов в этом финансовом учреждении все было пронизано богопочитанием куда большим, чем во многих окрестных церквях. Кавалер с холодным, как лед, взглядом, имел свои, далеко идущие планы на этот провинциальный банк в тихой епархии. В число клиентов этого банка входил и архиепископ Милана, кардинал Джованни Монтини, который в 1963 году стал папой Павлом VI. К тому времени Кальви вырос в банке до главного управляющего. Когда папа Павел VI решил призвать Синдону, дабы тот помог Ватикану избавиться от неудобной для церковников крупной итальянской собственности, Акулу и Кавалера соединяли узы тесной дружбы. Они уже разрабатывали планы того, как овладеть контролем над «Банко Амброзиано» и превратить его в международное банковское учреждение совершенно особого рода. В 1971 году Кальви стал директором-распорядителем банка. В пятьдесят один год он достиг высот, на каких его отец, скромный банковский служащий, и не мечтал увидеть своего Роберто. Человек заурядный и не имеющий особых амбиций удовлетворился бы достигнутым и почивал на лаврах, первым вознося молитвы на заседаниях совета директоров. Но Кальви не был заурядным человеком, и единственное, что было в нем средним, – только рост. Что до его способностей измышлять и осуществлять хитроумные и бесчестные планы, касались ли они «отмывания» денег мафии, незаконного вывоза лиры, уклонения от налогов, сокрытия преступных деяний, связанных с мошеннической покупкой акций своего банка и с манипулированием рынком на Миланской фондовой бирже, взяточничества, коррупции, искажения хода правосудия, организации противозаконного ареста, а то и убийства, – то способности к подобным вещам были развиты в Кальви настолько, что равняли его с преступниками высочайшего класса. Кальви любил повторять всем и каждому: чтобы по-настоящему понять, что движет миром, лучше всего прочитать роман Марио Пьюзо «Крестный отец». С этой книгой Кальви буквально не расставался, в точности как священник с Библией.

В 1971 году Синдона познакомил Кальви с Марцинкусом, и миланский банкир очень скоро вошел в узкий круг избранных – в ватиканский клан «доверенных лиц». Эти немногочисленные миряне были своеобразной элитой, призванной служить корпорации «Ватикан», – такие люди, как Синдона, Спада, Меннини и Бордони, подобранные с величайшей тщательностью.

Еще в 1963 году Кальви создал в Люксембурге компанию под названием «Компендиум» – позже оно сменилось на «Банко Амброзиано холдингз». Это липовое акционерное общество, имеющее разве что почтовый ящик, послужило основой для обширных махинаций Кальви. Через люксембургскую компанию должны были проходить миллионные займы в евродолларах. Через этот «почтовый ящик» удалось мошенническим путем получить займы более чем у 250 банков по всему миру на общую сумму 450 миллионов долларов.

Империя Кавалера разрасталась быстро. Уже в начале 1960-х годов «Банко Амброзиано» купил «Банка дель Готгардо» в швейцарском Лугано. Этот банк после краха цюрихского «Аминкора» Синдоны и стал основным каналом для отмывания денег мафии. Затем последовали другие зарубежные приобретения, одним из которых был «Банко Амброзиано оверсиз» в Нассау. Это отделение на Багамских островах, в «налоговом раю», было основано в 1971 году, и с самого начала в состав совета директоров банка входил епископ Пол Марцинкус. Первоначально он назывался «Сизелпайн оверсиз бэнк», чтобы отвлечь излишнее внимание пытливых сотрудников финансовой полиции Италии.

Прибыли, текущие в сейфы Ватиканского банка, увеличивались пропорционально росту империи Кальви. Понять многие сложные и зачастую преднамеренно запутанные финансовые операции Кальви периода 1970-х годов возможно лишь в том случае, если уяснить один факт: по существу, миланский «Банко Амброзиано» и Ватиканский банк накрепко связаны друг с другом. Большинство важнейших операций осуществлялись ими совместно. Причина, по которой Кальви вновь и вновь удавалось безнаказанно нарушать закон, заключалась в том, что всякий раз ему на выручку приходил Ватиканский банк. Так, 19 ноября 1976 года, когда Кальви захотел купить 53,3 процента «Банко меркантиле» во Флоренции, сделка была заключена от имени Ватиканского банка. Кружными и путанными путями акции добрались 17 декабря до миланских маклеров фирмы «Джаммеи и компания», к услугам которой часто прибегал Ватикан. В тот же день после ловкой работы с документами акции были переправлены и «запаркованы» в Ватиканском банке. Сделке не помешало и то, что у Ватикана не было на особом счету достаточных средств для подобного приобретения. Возникшее препятствие было обойдено просто: Ватиканскому банку 17 декабря 1976 года записали в кредит, на только что открытый счет за № 42 801,8 миллиардов лир. Следующим летом, 29 июня 1977 года, «Джаммеи» выкупил акции у Ватиканского банка через миланский банк «Кредите коммерчиале». Пока акции перемещались таким образом по-змеиному извилистым путем из одного финансового учреждения в другое, цена их, по крайней мере по бухгалтерским документам, резко возрастала. Первоначальная цена составляла 14 000 лир за акцию, а когда акции снова добрались до «Джаммеи», то считалось, что одна акция стоит уже 26 000 лир. Затем, 30 июня 1977 года, «Кредите коммерчиале» продал пакет акций компании «Иммобильяре XX сеттембре», находившейся под контролем Кальви. На бумаге Ватиканский банк получил прибыль в размере 7 724 378 100 лир в результате возросших цен. В действительности Кальви выплатил Ватиканскому банку 800 миллионов лир за право воспользоваться его именем и возможностями: Институт религиозных дел, находящийся на территории суверенного города-государства Ватикан, был вне досягаемости итальянских банковских контролеров. Продавая самому себе акции по двойной цене, Кальви – формально, на бумаге, – значительно поднял стоимость «Банка меркантиле» и украл 7 724 378 100 лир, за вычетом, разумеется, того «отката», что он передал Ватиканскому банку. Впоследствии Кальви продал эти акции своей миланской конкурентке Анне Бономи за 33 миллиарда лир.

Опираясь на тесное и долговременное сотрудничество с Ватиканским банком, Кальви имел возможность снова и снова без ущерба для себя обходить и преступать итальянские законы. Операции, подобные описанной выше, не могли быть осуществлены без ведома и полного одобрения Марцинкуса.

Что же касается сделки, проведенной Синдоной, Кальви и Марцинкусом с «Банка каттолика дель Венето», то все имеющиеся данные свидетельствуют о существовании преступного сговора, в котором участвовали все трое.

Марцинкус в особенности стремился сохранить все в тайне, об операции не должен был знать даже папа Павел VI. Несколько лет спустя Кальви вспоминал о сделке в беседе с другом и партнером по бизнесу Флавио Карбони: [10]10
  Карбони втайне от Кальви сделал магнитофонные записи этого и большинства других бесед, состоявшихся у него с Кальви в период с октября 1981 по май 1982 года.


[Закрыть]

Марцинкус тот еще тип, грубый и неприятный, родился на окраине Чикаго у родителей-бедняков. С самого начала он хотел провернуть операцию, ни словом не обмолвившись своему боссу. То есть папе римскому. По поводу «Банка каттолика дель Венето» у меня с Марцинкусом состоялось три встречи. Он хотел продать банк мне. Я спрашивал, уверен ли он, сумеет ли это сделать, согласен ли его босс на продажу. Я настаивал, все твердил ему: «Сходите к боссу, расскажите ему». Марцинкус последовал совету, а позже сказал мне, что да, он переговорил с Павлом VI и получил его санкцию. Через какое-то время Марцинкус устроил мне аудиенцию с Павлом VI, и на ней папа поблагодарил меня за то, что уладил некоторые проблемы с библиотекой Амброзиано. В действительности, как я понял, Павел VI благодарил меня за согласие купить «Банка каттолика дель Венето».

Если кому-то требуется подтверждение, что к началу 1970-х годов папа римский приобрел новое звание председателя совета директоров корпорации «Ватикан», то его нетрудно найти в рассказе Кальви. Святейший отец и наместник Христа превратился для некоторых в «босса». Столь же красноречивы и обеспокоенность Роберто Кальви, и настойчивые вопросы, которыми он изводил Марцинкуса. Нет сомнений, что миланский банкир был прекрасно осведомлен о тесных связях этого банка с духовенством Виченцы. А упорное желание Марцинкуса утаить от папы продажу банка лишь подтверждает, что Кальви отдавал себе отчет в сомнительности предложенной ему сделки. Кардинал Бенелли оказался совершенно прав, когда отсоветовал Альбино Лучани обращаться к папе, сказав, что Павел VI не станет вмешиваться в это дело и не встанет на сторону патриарха, его епископов и священников. Какой смысл жаловаться о продаже банка тому человеку, который дал свое личное благословение на эту сделку? То, что создал тогда папа Павел VI при содействии Кальви, Марцинкуса и Синдоны, было настоящей бомбой с часовым механизмом, которая сработает в сентябре 1978 года.

Опасаясь взрыва негодования в Венеции, Марцинкус и Кальви всячески замалчивали новости о продаже банка. Лишь 30 марта 1972 года группа Кальви сообщила о приобретении 37,4 процента акций «Банка каттолика», но имеющиеся в моем распоряжении документальные свидетельства рисуют иную картину.

27 июля 1972 года Кальви написал Марцинкусу:

Настоящим письмом мы информируем вас о нашем твердом предложении приобрести 50 процентов акций «Банка каттолика дель Венето» по цене 1600 лир за акцию с нормальным узуфруктом на следующих условиях:

За 45 процентов акций вышеупомянутой компании, что составляет 16 254 000 акций, в случае принятия нашего предложения нами будет выплачено 42 миллиона долларов.

За остальную часть акций, составляющих 5 процентов капитала банка, или 1 806 000 акций, которые должны быть переданы, начиная с даты «заявления о намерениях» относительно вышеупомянутого «Банка каттолика дель Венето» и не позднее 31 октября 1971 года, будет выплачено 4 500 000 долларов 29 октября 1971 года.

Ватиканский банк получил 46,5 миллиона долларов в ценах 1971 года, что в настоящее время составило бы 115 миллионов долларов.

Кальви, вполне понимая, судя по его настойчивости, что послание с предложением будет показано папе римскому, далее пишет:

Информируем вас, что мы официально берем на себя ответственность поддерживать и сохранять высокие моральные, общественные и религиозные принципы католицизма, которыми руководствуется в своей деятельности «Банка каттолика дель Венето».

Копия послания, полученная Ватиканом, официально зарегистрирована и завизирована Марцинкусом. Соответственно, в Венеции о тайной продаже банка, состоявшейся в 1971 году, стало известно лишь год спустя.

От «высоких моральных, общественных и религиозных принципов католицизма» в «Банка католлика дель Венето» Кальви избавился так стремительно, что в середине 1970-х годов резиденцию Лучани осаждал, охваченный праведным гневом, едва ли не весь клир области. Лучани поспешил в Рим, но стало очевидно, что в это время ни о какой возможности что-то исправить и речи не идет – это был 1972 год, а продажу благословил сам папа Павел VI.

В последующие годы сохранялась весьма любопытная ситуация. Акции купленного Кальви банка так и не покинули пределы Ватиканского банка. 29 октября 1971 года, в день, когда последние 5 процентов акций были проданы Кальви, они, по-прежнему хранясь в сейфах Ватиканского банка, были переуступлены компании «Дзитропо», в то время принадлежащей Синдоне. Позднее «Дзитропо» перешла сначала в собственность Кальви, а впоследствии – Ватиканского банка. И акции «Банка каттолика дель Венето» так и продолжали лежать в ватиканских сейфах. Поэтому не вызывает удивления, что в марте 1982 года Марцинкус, теперь уже архиепископ, скажет, что «наши инвестиции в “Банка каттолика” оказались очень прибыльными».

Когда в 1974 году началось падение акций на Миланской фондовой бирже, в числе первых пострадавших оказался «Банко Амброзиано». Кальви был особенно уязвим. Главная составляющая в деятельности любого банка – доверие к нему. Было широко известно о тесной связи Кальви с Синдоной, и когда произошел «крах Синдоны», то в банковском мире стали более внимательно и настороженно присматриваться к Кавалеру. Кредитные лимиты снизились. Займы на мировом рынке предоставлялись все неохотней, а что самое важное, начал падать спрос мелких инвесторов на акции этого банка, что вызвало резкое падение цен на них. И словно по волшебству, в самый последний момент, когда, казалось, для «Амброзиано» уже пробил последний час, на рынке появилась акционерная компания под названием «Супрафин», зарегистрированная в Милане. Эта финансовая фирма выказывала предельное доверие к синьору Кальви. Она ежедневно покупала акции его банка, и прежде чем название «Супрафин» успевали внести в список акционеров, акции уже оказывались перепроданы какой-нибудь компании в из Лихтенштейна или Панамы. Доверие к Кальви стало восстанавливаться, «Супрафин» продолжал приобретать акции «Банко Амброзиано». На протяжении целого ряда лет, с 1975 по 1978 годы включительно, уверенность «Супрафина» в прекрасном будущем для банка Кальви не пошатнулась ни на один день – им было скуплено акций на 50 миллионов долларов.

Видимо, «Супрафину» было известно нечто такое, о чем не знал больше никто. Между 1974 и 1978 годами стоимость акций «Банко Амброзиано» продолжала падать, но «Супрафин» уже приобрел 15 процентов всех его акций. Официально «Супрафин» принадлежал двум лихтенштейнским компаниям, «Теклефин» и «Импрафин». Теоретически они принадлежали Ватиканскому банку – но это в теории. На практике владельцем «Супрафина» был Кальви. Следовательно, с полного ведома и при участии Ватиканского банка он поддерживал рыночную стоимость акций «Банко Амброзиано» посредством массовой их скупки – что является совершенно незаконным. Средства для финансирования мошенничества брались из займов, сделанных на международном рынке его дочерней компанией из Люксембурга и головным банком в Милане.

Свои возможности для осуществления крупномасштабных мошеннических операций Ватиканский банк предоставлял Кавалеру не просто так – за свое участие церковные банкиры получали громадные ежегодные выплаты, причем осуществлялись они разными путями. На все ватиканские вклады в банках «Амброзиано» выплачивались проценты на 1 процент больше, чем прочим вкладчикам. Другой способ заключался в «покупке» «Банко Амброзиано» акций у Ватикана. По документам Ватиканский банк продавал некий пакет акций панамской компании по цене, на 50 процентов превышающей действительную стоимость акций. Сами акции в действительности так и оставались в портфеле Ватикана, и банк, контролируемый Марцинкусом, богател еще на миллионы долларов. Панамская компания, обычно с уставным капиталом всего в несколько тысяч долларов, получала займ в миллионы у «Банко Амброзиано оверсиз» в Нассау, где директором подвизался Марцинкус. Отделению в Нассау, в свою очередь, деньги изначально давала в долг люксембургская компания, которая сама получала их в кредит у транснациональных банков.

По-видимому, Кальви вопреки всему надеялся, что в конце концов акции «Банко Амброзиано» подскочат в цене и он сумеет выгодно от них избавиться. К 1978 году он ступал по лезвию ножа. К тому же в это время у банкира возникли новые проблемы, которые наверняка тоже не давали ему спокойно спать. Во-первых, нужно было продолжать заниматься «отмыванием» денег для мафии. Во-вторых, из ложи «П-2» постоянно раздавались требования об очередных пополнениях кассы тайной организации. Все это означало еще большие хищения средств. Вдобавок Кальви испытывал болезненные побочные последствия кампании шантажа, развернутой Микеле Синдоной.

Пока Кавалер лихорадочно затыкал финансовые дыры, перенаправляя миллионные потоки, чтобы обманом поддержать курс акций «Банко Амброзиано», Акула вовсе не бездействовал. Синдона очень напоминал персонаж из пьес Пиранделло, где все происходящее на сцене может оказаться иллюзией. Театральность из него просто-таки лезла наружу. Даже у искушенного сочинителя не достало бы воображения придумать такое в романе. Лишь реальной жизни под силу создать такой феномен, как Микеле Синдона.

Личо Джелли продолжал отплачивать Синдоне за приверженность «П-2». Когда в январе 1975 года миланская прокуратура обратились к США с запросом об экстрадиции Акулы, то американские судебные органы в ответ попросили представить дополнительную информацию, в том числе и фотографию Синдоны. Кроме того, они потребовали, чтобы вся документация касательно экстрадиции была переведена на английский язык. Составив новый запрос о выдаче, насчитывающий 200 страниц, миланская прокуратура отослала его в Рим, в министерство юстиции, для перевода и последующей отправки в Вашингтон. Через какое-то время досье вернулось в Милан с отметкой, что соответствующий отдел министерства не в силах справиться с задачей перевода документов, и это несмотря на тот факт, что министерство юстиции располагает одним из самых больших переводческих отделов в Италии. Посольство США в Риме уведомило, что и не подозревало о существовании запроса об экстрадиции. Что ж, у Личо Джелли есть друзья повсюду.