Текст книги "Повелитель игры"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

5

Бутылка оказалась в другом фальшивом бревне, которое, частично засыпанное камнями, лежало подле алтаря. У Аманды, обнаружившей тайник, сразу часто забилось сердце.

Ей хотелось жадно припасть к бутылке пересохшим ртом, как это сделал Рей, но она ограничилась коротким словом:

– Есть.

Аманда, Деррик и Вив пили из бутылки по очереди. Все внимательно смотрели, как бы кто-нибудь не сделал глоток больше, чем остальные. Рей хмуро наблюдал за ними, стоя в нескольких шагах.

Аманда пила последней. С наслаждением ощущая вкус воды во рту, она отняла от губ пустую бутылку и поинтересовалась:

– Где тут мусорное ведро?

Никто не улыбнулся ее шутке.

– В горах мы всегда собираем мусор и уносим его с собой вниз, – сказал Деррик.

– Вам когда-нибудь говорили, что вы ужасный человек? – спросил Рей.

– Я как раз хотел добавить, что не собираюсь беспокоиться из-за того, что после нас останется мусор.

– У нас не было никаких емкостей, – сказала Аманда. – Я возьму ее с собой. – Она собралась запихнуть бутылку в карман комбинезона, но вдруг уставилась на нее. – Какие-то цифры.

– Где? – Вив шагнула к ней.

– На этикетке. Внизу. Кто-то написал три пары цифр.

– Дайте-ка я взгляну. – Деррик взял бутылку у нее из рук. – После цифр еще и буквы: ЗД.

– Западная долгота? – предположил, подойдя к ним, Рей.

– Да, похоже на координаты. Градусы, минуты и секунды.

– Где бутылка, которую выкинул Рей? – Аманда осторожно направилась по рассыпанным камням к стене и обнаружила бутылку возле остатков скамьи. – Три пары цифр, и буквы есть. Только другие – СШ.

– Северная широта, – сказал Рей. – Теперь мы знаем, куда идти дальше.

– Подождите. Что-то не то… – встревожилась Аманда.

– Естественно. Со всей этой чертовой игрой не то, и…

– Нет. Разве вы не чувствуете?

Камни, на которых стояла Аманда, задрожали. Деревяшки под ее ногами словно куда-то поползли.

– Боже мой, что это? – Вив попятилась.

– Не уверен, но думаю, нам лучше… – Дрожь земли усилилась, и Деррик выкрикнул: – Убраться отсюда!

Стены закачались.

– Бежим! Бежим! – кричала Вив.

Перебираясь через груду камней, Аманда споткнулась и потеряла равновесие. Стена накренилась. Понимая, что убежать не успеет, Аманда рыбкой кинулась к раскачивавшейся стене, скорчив гримасу от боли. Она крепко прижалась к основанию стены и закрыла голову руками. В ту же секунду стена начала с грохотом рассыпаться. От ударов Аманда застонала.

Но очень скоро грохот прекратился. Дрожь земли унялась, и все стихло. Аманда слышала лишь стук своего сердца. Она задыхалась от пыли, пыталась продуть ноздри и набрать воздуха в легкие. Основная масса камней повалилась на середину церкви. На Аманду упала небольшая их часть, лишь те, что находились прямо над ней. Камни из верхней части кладки полетели в ту сторону, куда накренилась стена, и повалились чуть поодаль. Все равно Аманда ощущала себя разбитой.

Она услышала крики и торопливые шаги, потом все дружно начали быстро разбирать камни вокруг нее.

– Вы целы? – крикнул Деррик.

– Больно.

– Могу поверить.

– Но голову я смогла спрятать.

Вив и Деррик помогли ей подняться.

– Это я тоже сохранила. – Подмигнув, Аманда протянула Вив пустую бутылку, на которой были написаны координаты.

Она не могла не заметить, что Рей стоял в стороне. Он не стал помогать откапывать ее.

«Если в группе произойдет раскол, мы не выживем», – подумала Аманда, но тут же увидела, что Рей показывает вниз.

– Бутылки с водой! – сказал он, и Деррик и Вив обернулись. – Камнями разбило еще несколько фальшивых бревен.

Словно повинуясь притяжению магнита, группа направилась к нему.

Бутылки, манившие своим содержимым, ярко сверкали на солнце.

– Теперь хватит на всю прогулку, – сказал Рей. – Слушайте, Деррик, можно я возьму вот эту?

Тот довольно долго рассматривал его, потом согласился:

– Валяйте.

– Спасибо, босс. С вашего позволения…

«Да, в группе раскол», – думала Аманда.

Она подняла бутылку, отвинтила крышку и стала пить. Благословенная жидкость смыла пыль, забившую ей горло. Аманда так измучилась от жажды, что хотела влить в себя всю воду, как это сделал Рей, позволить жидкости свободно литься по глотке и пищеводу, но она боялась, что ее стошнит.

Рей между тем пил из своей бутылки и сердито посматривал по сторонам.

– Если мы в ближайшее время не найдем какую-нибудь еду… – В животе Вив громко заурчало.

– Хватит ныть! – прикрикнул Рей. – В Ираке я жрал букашек и выжил.

– Эй, полегче, – вмешался Деррик. – Мы все голодны.

– Как вам будет угодно.

– Это еще забавнее, чем я рассчитывал, – сказал голос.

Слыша его в своих наушниках, Аманда каждый раз вздрагивала от страха.

Деррик хмуро посмотрел в небо и спросил:

– Это что, тоже часть игры? Рассчитываете, что мы передеремся?

– Здесь в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году нашли золото.

– Вот как?

– В долину кинулись тысячи старателей. Город был построен чуть ли не за одну ночь. Некий англичанин, спекулянт недвижимостью, купил землю у владельца ранчо, который решил, что раз в долину все равно ринулись люди, лучше получить приличные деньги и предоставить кому-нибудь другому возможность разбираться с неизбежным хаосом. Как выяснилось впоследствии, первый землевладелец поступил совершенно правильно.

– Золото! – усмехнулся Рей. – Недавно вы рассказывали про лед!

– Англичанин, основавший этот город, обожал истории о короле Артуре. Как вы уже догадались, свой город он назвал в честь места, где тот спит вечным сном в ожидании уготованной ему участи. Но за восемь лет золото выгребли до крошки. Большинство старателей покинули долину. Это произошло в тысяча восемьсот девяносто третьем году, когда случился финансовый кризис, охвативший всю Америку и вошедший в историю как образец паники. Обитатели городка решили, что в других концах страны у них будет ничуть не больше шансов выжить, чем здесь, и остались. Англичанин был вынужден продать долину обратно ее первому владельцу, который обеспечил местных жителей работой. Но его это не спасло. Рассчитывая, что бум продлится намного дольше, он так нерасчетливо распорядился деньгами, что, поняв неминуемость разорения, ушел из города в первую же вьюжную зимнюю ночь. Через несколько месяцев бригада, заготавливавшая лед на озере, обнаружила его замерзший труп.

– Сами же говорили, что у нас только сорок часов, а теперь тянете время, – бросил Рей. – Лучше сказали бы, что вам нужно.

– Мне кажется, Повелитель игры так и делает, – заметила Аманда. – Он дает нам ключи к следующему этапу игры. Верно? – обратилась она к невидимке. – Вы ведь назвали все это бегом с препятствиями и охотой за старьем.

– Похоже, вы можете стать моим любимым игроком.

– Отлично, – заявил Рей. – Вот она и вырвалась вперед.

– Но ведь я права, верно? – спросила Аманда Повелителя игры. – На каждом шагу вы даете нам проблему, которую надо решить, и опасность, которой надо избежать. При успехе мы получаем в награду информацию, которая нужна для того, чтобы выиграть. Вы это имели в виду, когда говорили о том, что по ходу игры нужно узнавать ее правила?

– Чтобы узнать их, вы должны играть.

– Но как нам победить?! – взвыл Рей.

– Аманда, почему бы вам не рассказать нам об этом? – предложил голос.

Она потерла ушибленную руку и услышала:

– Вы ведь уже поняли?

– Слова на алтаре…

– Ну и?..

– Склеп мирских страстей.

– Так что же? – Казалось, что Повелителя игры разбирает любопытство.

– Тут нет ничего случайного. Еще один ключ.

– Но что это может означать?

– Склеп? Что-то связанное с кладбищем, – сказал Деррик.

6

Несколько полицейских взбежали по лестнице.

– Вы хоть представляете себе, насколько велико наше здание? – спросил администратор библиотеки. – Чтобы обыскать его, потребуется несколько часов.

– Столько времени я ждать не могу, – сказал Бэленджер.

– Эта женщина опасна? Надеюсь, она не террористка. Вы же не думаете, что у нее есть оружие или взрывчатка?

– Насчет оружия – представления не имею, – отозвался Бэленджер, напряженно размышлявший над происходившим. – Что же касается опасности – да, так и есть.

Еще одна группа полицейских пробежала через огромный вестибюль и затопала вверх по лестнице.

К Бэленджеру быстро подошел Ортега и сообщил:

– Никого похожего.

– Она могла выйти из здания до приезда полиции или спрятаться на третьем этаже, – ответил Бэленджер. – Это объясняет, почему никто не видел, как она спустилась по лестнице.

Вновь появился охранник из читального зала и заявил:

– Черт побери, я вообще не видел ее!

– Но ведь она была именно здесь, прямо в дверях читального зала, – твердо сказал Бэленджер.

– Я стоял спиной сюда. Когда вы выскочили из-за стола и побежали, только на вас и обратил внимание. Вы устроили такой переполох! Она вполне могла удрать под шумок.

– Но зачем ей нужно было показаться мне и скрыться?

– Хороший вопрос, – заметил Ортега.

– Может быть, она хотела, чтобы я погнался за нею. Если так, то зачем она спряталась? Почему бы не показаться мне еще раз, чтобы я и дальше ее преследовал?

– Тоже хорошие вопросы.

– Вас что-то смущает? – спросил Бэленджер.

– Пока что сам не знаю. Жду ответов по другой линии расследования.

– Какой именно?

– Я вам потом скажу.

Бэленджер, заинтригованный против воли, глянул на часы. Скоро четыре. Он подумал о недостатке времени, вынул из кармана сотовый телефон и набрал номер информационной службы.

– Куда вы звоните? – поинтересовался Ортега.

После непродолжительного ожидания механический или прикидывающийся таковым голос спросил Бэленджера, какой город ему нужен. Суетившиеся в коридоре полицейские сильно шумели, и он отступил в сторону.

– Атланта.

– Назовите номер телефона или название учреждения, – сказал голос.

7

– Университет Оглоторпа, – произнесла женщина.

– Мне нужно поговорить с кем-нибудь с исторического факультета, – сказал в телефон Бэленджер.

Ожидая, он чувствовал, как его сердце билось все быстрее и быстрее.

– Исторический факультет.

Бэленджер хорошо запомнил, как фальшивый профессор рассказывал что-то об обществе капсул времени, существующем при Университете Оглоторпа, и сейчас молился про себя, чтобы это не оказалось ложью.

– Я не уверен, что обращаюсь туда, куда нужно. Нет ли у вас кого-нибудь, кто обладал бы информацией о капсулах времени? – Одним из признаков того, насколько сильно изменился мир, в котором он жил, служило то, что, задавая этот вопрос, Франк ясно понимал его смысл.

– Сейчас я переключу вас.

Рука, в которой Бэленджер держал телефон, была мокрой от пота.

– Международное общество капсул времени, – сказал мужской голос. – Профессор Донован.

– Я пытаюсь найти сведения об одном объекте, о котором вы можете что-то знать.

Шум в библиотеке мешал ему разговаривать. Бэленджер вышел на улицу, но и там гул машин заставлял его покрепче прижимать аппарат к уху.

– Насколько я помню, он называется Крипта цивилизации.

– Это здесь, в Оглоторпе, – энергично ответил собеседник.

– Подождите секундочку. Я звоню из Манхэттена, и машины страшно шумят. – Бэленджер вернулся в вестибюль библиотеки. – Вам приходилось слышать что-нибудь о некоем Склепе мирских страстей?

– Конечно.

– Вы серьезно?

– Возможно, это всего лишь легенда. Но если он действительно существует, то его следует отнести к числу самых интересных из разыскиваемых капсул времени.

– Расскажите мне все, что вам известно.

– Боюсь, на это потребуется некоторое время. Сам склеп – это тайна, но он вплетен в обширный исторический контекст. Мне нужно свериться с документами. Если вы перезвоните мне завтра…

– У меня нет времени! Я должен выяснить все сегодня же!

– Сэр, у меня свои планы, и через несколько минут я уйду отсюда. Так что придется вам подождать. Постойте, вы сказали, что звоните из Манхэттена? Возможно, вам и удастся сегодня что-то выяснить. Человек, который знает о Склепе мирских страстей больше всех на свете, преподает в Нью-Йоркском университете.

8

Южная сторона Вашингтон-сквера. После залитых солнцем газонов раскинувшегося вокруг парка в здании факультета было сумрачно. Чувствуя все ускоряющееся движение времени, Бэленджер вышел из лифта, торопливо прошагал по коридору и остановился перед дверью с табличкой «ПРОФ. ГРЭМ, ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ».

Из-за двери доносились звуки выстрелов. Бэленджер постучал, но ответа не последовало.

Чувствуя, как опять усиливается сердцебиение, он вновь дал о себе знать и на этот раз услышал не то недовольный, не то растерянный женский голос:

– Войдите.

Когда Бэленджер открыл дверь, стрельба зазвучала гораздо громче. Он увидел невысокую женщину чуть старше шестидесяти с коротко подстриженными седыми волосами и продолговатым веснушчатым лицом. Две верхние пуговицы светло-голубой блузки были расстегнуты. Она сидела за столом, впившись взглядом в большой компьютерный экран, и лихорадочно работала мышкой и клавиатурой. Стрельба доносилась из компьютерных колонок.

– Профессор Грэм?

Никакой реакции.

– Я Франк Бэленджер.

Она кивнула, но Франк не понял, относится ее жест к его имени или к тому, что происходило на экране. Скорость, с какой женщина манипулировала мышкой и клавиатурой, казалась потрясающей для ее возраста. Очереди выстрелов сливались одна с другой.

– Я звонил вам полчаса назад, – предпринял следующую попытку Бэленджер.

Она все с тем же азартом нажимала на клавиши.

– Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле.

Вдруг стрельба прекратилась.

– Черт! – пробормотала профессор Грэм, отбросив мышку и скорчив недовольную гримасу. – Сломалась. Уже вторая за неделю. Неужели нельзя делать их покрепче? Сами посудите, много ли силы осталось в этих старых пальцах? – Она помахала рукой, демонстрируя ее Бэленджеру. Пальцы были тонкими, с артритными суставами, обтянутыми сухой кожей. – Вы сказали, что полицейский…

– В прошлом. Из Нью-Джерси.

– Увлекались когда-нибудь видеоиграми?

Бэленджеру не терпелось как можно скорее раздобыть необходимую информацию, но из своего опыта работы детективом он знал, что важнее всего установить взаимопонимание со свидетелем, а вот торопить его ни в коем случае не следует. Надо прикинуться спокойным.

– Они никогда меня не занимали.

– Вы, наверное, считаете их бестолковыми?

Бэленджер пожал плечами.

– Я питала то же самое заблуждение, – сказала профессор Грэм. – Но несколько лет назад один студент превратил меня в их горячую поклонницу. Ученики подчас оказываются умнее своих преподавателей. Этот парень полностью перевернул мою жизнь. Попробуйте абстрагироваться от содержания видеоигр. Среди них много действительно бессмысленных. Подумайте о тех навыках, которые необходимы для того, чтобы одержать победу. Эти игры развивают рефлексы. С их помощью мозги обучаются работать быстрее и осмысливать параллельные линии. Кое-кто считает многозадачность злом, но что может быть плохого, если я научусь делать несколько дел одновременно, да так, чтобы все получались хорошо?

– Двое мальчишек, перебивших своих соучеников в школе «Колумбина», очень увлекались боевыми видеоиграми.

– Как и огромное число других детей. Но из многих миллионов…

– Даже так?

– Промышленность видеоигр приносит больше дохода, чем киноиндустрия. Половина населения этой страны – геймеры. Из миллионов детей, увлекающихся играми с пальбой и драками, к настоящей стрельбе переходят считаные единицы. В убийц их, конечно же, превращают совсем иные факторы. Вы сказали, что были полицейским в Нью-Джерси? Где именно?

– В Эсбёри-парке.

– Девочкой я каталась там на коньках, участвовала в соревнованиях. – Седовласая пожилая женщина смотрела поверх головы Бэленджера куда-то вдаль. – Давным-давно. – Ее взгляд вернулся на лицо собеседника. – Как бы там ни было, я удивлена, что вы, сотрудник правоохранительной системы, не увлечены видеоиграми. Та, в которую я играю сейчас, называется «Doom 3».[6]6
  Название игры «Doom» переводится как «гибель», «судьба», «рок».


[Закрыть] Это новая версия одной из тех игр, которыми увлекались убийцы из школы «Колумбина». Игры этого типа называются стрелялками от первого лица. Как правило, геймер видит все окружающее через прицел ружья. Я морской пехотинец на марсианской базе, захваченной демонами. Как только возникает какая-то угроза, я расстреливаю ее носителей. Враги появляются часто и движутся очень быстро. Я блуждаю в лабиринте. Потолки рушатся. Никогда не знаешь, какой кошмар может ожидать тебя за закрытой дверью.

Бэленджер невольно вспомнил отель «Парагон».

Профессор Грэм окинула его оценивающим взглядом и продолжила:

– Я слышала, что полицейские играют в стрелялки от первого лица, чтобы повышать скорость рефлекторной реакции, когда нет возможности упражняться в тире, и часто занимаются ими как бы для разминки перед выходом в рейд.

По-видимому, нетерпение Бэленджера все же отразилось на его лице.

– Простите. Бывает, что мой энтузиазм перехлестывает через край. По телефону вы сказали, что профессор Донован считает, что я смогу вам помочь. Я изучаю американский фронтир, освоение западных земель, но глубоко увлечена феноменом капсул времени. Так что же вы хотели бы узнать?

Бэленджер сам удивился тому, как зачастил его пульс, когда он стал рассказывать о достопамятной лекции в старом доме на Девятнадцатой улице.

– Манхэттенский клуб любителей истории, – повторила Грэм, когда он закончил. – Никогда не слышала о таком.

– Конечно, ведь его не существует.

– Вас отравили наркотиком, подсыпанным в кофе?

– Совершенно верно. Когда я пришел в себя, моей подруги не было.

– Ваша левая рука! В чем дело? Вы все время почесываете ее.

Бэленджер опустил глаза. Упомянутое движение стало уже почти рефлекторным.

– Пока я был без сознания, кто-то ввел мне еще какое-то успокоительное. Место укола покраснело и опухло.

– Похоже, туда попала инфекция. Вам нужно к врачу.

– Времени нет. – Бэленджер подался вперед. – Профессор Донован сказал, что вы много знаете о штуке, называемой Склепом мирских страстей.

– Помилуйте, вам-то откуда о нем известно? – откровенно удивилась она.

– Похитители моей подруги переслали мне эти слова как нечто вроде ключа. Я думаю, что это элемент ужасной игры не на жизнь, а на смерть. – Бэленджер то и дело ловил себя на том, что непроизвольно глядит на экран.

– Склеп мирских страстей… – Профессор Грэм кивнула. – Эта история занимает меня уже давно. Третьего января тысяча девятисотого года в город Коттонвуд, неподалеку от горного хребта Уинд-Ривер, явился некий Дональд Райх. Он был тяжело болен, в сильнейшей лихорадке. Несколько дней стояли морозы, шел снег. Его доставили к местному врачу, который определил, что Райх отморозил нос, уши и пальцы на руках и ногах. Их нужно было срочно ампутировать, пока не началась гангрена. В короткие периоды прояснения сознания Райх поведал потрясающую историю о своем пешем походе из города под названием Авалон. Это поселение, расположенное в горах Уинд-Ривер, было основано для шахтеров. Когда месторождение полностью выработали, в Авалоне настали тяжкие времена. Расстояние оттуда до Коттонвуда составляло добрую сотню миль, а Райх утверждал, что вышел под самый Новый год и проделал этот путь в самую неблагоприятную погоду, какая только бывает в тех местах.

Бэленджер внимательно слушал.

– Райх оказался не слишком адекватен, – продолжала профессор Грэм. – Но врачу все же удалось выяснить, что он был священником в Авалоне и предпринял свое отчаянное путешествие вовсе не потому, что городу понадобилась срочная помощь. Он шел не за лекарствами, чтобы бороться с эпидемией, не за продуктами, чтобы спасти свою паству от голода. Нет, Райх бежал.

– Бежал? От чего же? – напрягся Бэленджер.

– Райх все время говорил о новом столетии. Вы обратили внимание на дату, которую я вам назвала? Третье января тысяча девятисотого года. За три дня до того двадцатый век сменил девятнадцатый. Райх ужасно боялся начала нового века, все время бормотал, что он трус. Мол, ему надо было остаться и попытаться помочь. Из-за того, что он поддался страху и бежал, душа его будет проклята навеки.

Желудок Бэленджера от волнения стиснуло болезненным спазмом.

– Но что же могло так напугать его, что он бросил своих прихожан и рванул лютой зимой за сотню миль практически на верную смерть?

– Склеп мирских страстей.

9

Бэленджер крепко стиснул подлокотники кресла.

«Аманда! – думал он. – Я должен найти тебя».

– В моей книге «Американский Запад в конце девятнадцатого века» одна глава специально посвящена истерическому восприятию окончания века. – Профессор Грэм подошла к книжному шкафу, сняла с полки томик, быстро пролистала его и отыскала нужное место. – Прочтите выделенный текст. Он принадлежит этому самому Райху. В его одежде оказалось несколько исписанных листов.

Бэленджер послушно принялся читать.

«31 декабря 1899 г.

Год подошел к концу. Век вместе с ним. Боюсь, что я теряю рассудок. Я не имею в виду „утрату ощущения реальности“. Я совершенно точно знаю, что происходит, но бессилен воспрепятствовать исходу. С каждым днем у меня остается все меньше силы ума для сопротивления.

Этот последний день уже наступил. Вероятно, солнце взошло, но за окном темно и воет метель. Завывание ветра и снежные вихри вторят моей растерянности.

Я молюсь о том, чтобы эта запись помогла моим мыслям проясниться. Если же нет, если мир, против всякого вероятия, проживет еще век, вы, кто найдет это в склепе, вероятно, сможете постичь то, что мне оказалось не под силу».

– Похоже, что действительно писал сумасшедший, – произнес Бэленджер, отложив книгу.

– Врач нашел в одежде Райха дюжину исписанных листов. Вы прочли самое начало рукописи.

– Райх упомянул склеп. – Бэленджер ткнул пальцем в последнюю фразу.

– Но не полное его название. Оно появится в рукописи дальше.

– А что может означать «если мир, против всякого вероятия, проживет еще век»?

Профессор всплеснула старческими руками и заявила:

– Истерическим страхам такого рода часто сопутствуют апокалиптические ожидания.

– Получается, что в этом отжившем свое городишке, укрывшемся в долине, запрятанной, скажем так, посреди небытия, был пастор, который дал слишком много воли своему воображению. Но почему он убежал? Уверен, что этот Райх не думал, что ему удастся скрыться от конца света, удрав в другой такой же поселок.

– В своих исследованиях я порой натыкалась на апокалиптические представления, связанные с местной спецификой. Например, вера в то, что потоп уничтожит определенную область. Именно на этом холме произойдет второе пришествие, – ответила профессор Грэм. – Но я не верю, что Райх страшился приближающегося конца света. Дальше из рукописи станет ясно, что на самом деле он боялся Склепа мирских страстей и одного человека, другого священника, которого звали Оуэн Пентекост.[7]7
  Фамилия «Пентекост» (Pentecost) соответствует названию христианского праздника Пятидесятницы, Троицына дня.


[Закрыть]

– Пентекост?

– В Библии говорится, что, когда Святой Дух снизошел на Христовых апостолов, им было видение. Это чудесное явление произошло как раз в день Пятидесятницы.

– Отличное имя для священника. Слишком хорошо подходит для его ремесла, чтобы быть настоящим. Судя по всему, он сам себе его присвоил.

– В рукописи Райха описано, как преподобный Оуэн Пентекост – высокий, чрезвычайно тощий, одетый во все черное человек с бородой и длинными волосами, делавшими его похожим на Авраама Линкольна, – явился в Авалон девятью месяцами ранее, в апреле. Стояла ужасная засуха. Ветры поднимали пыльные бури. Можно было подумать, что этот самый Пентекост возник из одного из пыльных смерчей. Раньше других его увидел человек, искавший корову, которая ушла из хлева. Первые слова, произнесенные Пентекостом, были: «Грядет конец века».

– Такое впечатление, что он обладал театральной подготовкой, – заметил Бэленджер.

– Или же был ненормальным. Явившись в Авалон, Оуэн первым делом прошагал по главной улице на холм, к церкви. Райха там не было. Он находился возле больного ребенка. Следующими, на кого наткнулся Пентекост, оказались муж и жена, владевшие местным магазином и следившие за порядком в церкви. Они застали его молящимся перед алтарем. Рядом с ним лежал мешок и шевелился.

– Шевелился?

– Почему он шевелился, мы узнали из продолжения рукописи. За последующие недели и месяцы Райх побеседовал со всеми, кто общался с Пентекостом, и записал содержание своих бесед. Когда супруги-торговцы спросили Оуэна в церкви, не могут ли они чем-нибудь помочь ему, тот ответил, что пришел издалека. Он не откажется от пищи и воды, но прежде должен узнать, нет ли в городе больных. На это ему сказали, что тяжело страдает один мальчик. У него сильные боли в правой нижней части живота, а также лихорадка и рвота.

– По описанию соответствует аппендициту, – сказал Бэленджер.

– Совершенно верно. В то время это воспаление считалось почти гарантированной смертью. Среди врачей было не много достаточно умелых хирургов, способных удалить пораженный орган. Если кто и знал, как это сделать, все равно от его умения не было проку, поскольку на Фронтире практически не имелось возможности отыскать анестезирующие вещества. Операция без обезболивания, скорее всего, закончилась бы смертью пациента от шока. В Авалоне не было эфира.

Явившись в дом, где жил больной мальчик, Пентекост застал там Райха, который молился вместе с отцом ребенка. Единственный врач покинул Авалон год назад, и с тех пор Райх, вдобавок к своим церковным обязанностям, выступал в качестве сиделки при больных, поскольку набрался кое-какого медицинского опыта за время своего пастырского служения. Но аппендицит был ему, конечно же, не по силам, так что они с отцом на самом деле просто провожали умирающего в последний путь. Пентекост первым делом спросил у него, есть ли поблизости лес. Райх ответил, что есть, в горах. Но чем, мол, это поможет ребенку? Оуэн поинтересовался, нет ли чего поближе, и услышал, что возле озера растет осиновая роща. Райху было очень любопытно, что представляет собой пришелец, и он отправился его провожать. Однако возле осинника Пентекост попросил его подождать и направился в рощу один. Вскоре он вернулся с какими-то травами. В доме больного мальчика Оуэн сделал из них отвар и заставил ребенка выпить его. Тот впал в оцепенение, и Пентекост сделал операцию.

– Даже так?

– Мало того! – продолжала профессор Грэм. – Главное, что мальчик выжил. После этого Пентекост попросил у Райха позволения отслужить в церкви молебен и вознести общую хвалу Всевышнему за спасение мальчика. Во время службы он взял свой мешок и вывалил его содержимое на пол. Вы спрашивали, что там было. Змеи. Народ с криками бросился к выходу, но Пентекост раздавил каблуками головы всем тварям, и ни одна не укусила его. Прихожанам же он сказал, что они должны проявлять неусыпную бдительность и всегда и везде попирать зло, как он – змей.

– Нет, парень явно обладал драматическим дарованием, – заметил Бэленджер. – Скажем, с травами. Очень уж кстати оказалось, что в роще имелись все нужные ингредиенты, вот только никто о них ничего не знал. Поспорю на что угодно, необходимые средства были у него с собой. Он аккуратненько всыпал их в отвар, улучив момент, когда на него не смотрели.

– Как бывший полицейский вы легко видите мошенничество через сто с лишним лет, но подумайте сами! Как в то время жители этой оторванной от всего мира долины, затерявшейся среди гор, могли устоять против чар, которые творил Пентекост? Операцию я объяснить не могу. Возможно, Оуэн пошел на риск и случайно преуспел, но не исключено, что он мог иметь медицинское образование.

Бэленджер всем своим существом чувствовал, как безвозвратно улетают секунды.

«Аманда!» – думал он.

– Теперь расскажите мне о Склепе мирских страстей.

– Мы пока не знаем наверняка, но мало кто сомневается в том, что это должна быть капсула времени. Естественно, такого термина тогда не существовало, он возник лишь во время Нью-Йоркской всемирной выставки тысяча девятьсот тридцать девятого года, но суть та же самая. Каждый день Пентекост вновь и вновь напоминал, что приходит новый век. Он говорил, что все души ждет испытание, что вот-вот грядет апокалипсис. Когда наступила осень, он потребовал, чтобы все выбрали вещи, которыми больше всего дорожат. В декабре Оуэн велел всем отнести самое ценное имущество в Склеп мирских страстей. «Тщета, все это тщета! – говорил он. – Когда наступит новый век, косное имущество утратит всякое значение!»

– Что представляет собой этот склеп?

– Никто не знает.

– Как же это? – Бэленджер не смог скрыть своего разочарования.

– Манускрипт Райха был составлен наспех. Автор перескакивал с одного на другое, старался как можно больше успеть записать до наступления полуночи последних, как он считал, хотя и сомневался в этом, суток существования мира. Из абзаца, который вы прочли, следует, что Райх намеревался вложить эти записи в склеп. Но смелости у него не хватило, и он бежал, сунув незавершенные записи в карман.

– Ладно, пусть склеп не описан в манускрипте, – сказал Бэленджер. – Но ведь Райх мог рассказать о нем доктору.

– Он так и не пришел в сознание полностью. Заражение охватило весь его организм с молниеносной быстротой. Райх впал в кому и умер уже на следующий день.

– Если в склепе предполагалось хранить все ценные вещи, имевшиеся у горожан, то он должен быть большим, – рассуждал Бэленджер. – Неужели никто его так и не нашел? Жители Коттонвуда должны были заинтересоваться. Уверен, что весной, когда сошел снег, они отправились в Авалон выяснять, что там стряслось.

– Конечно.

– Ну и…

– Они не нашли ничего такого, что могло бы сойти за склеп.

– Но обитатели Авалона наверняка могли показать им, что и где. Судя по названию, эта штука должна была находиться на кладбище.

– Поисковая партия из Коттонвуда нашла безлюдный город. Дома брошены. Никаких следов насилия или, скажем, какой-то внезапной катастрофы. Нет недоеденной пищи на столах, валяющихся на полу вещей, которые могли бы обронить люди, охваченные паникой. Напротив, все было очень аккуратно и в полном порядке. Кровати застелены. Одежда развешана как положено. В комнатах обнаружили места, откуда, судя по всему, унесли стоявшую там мебель, вазочки или картины, висевшие прежде на стенах. Даже собаки и кошки исчезли. Что же до скотины – свиней, овец, коров и лошадей, – то их трупы обнаружили на лугах неподалеку. Все животные замерзли или погибли от голода.

– Но в этом же нет никакого смысла! Сколько жителей было в Авалоне?

– Больше двух тысяч.

– Не может же столько народу пропасть бесследно! Они, вероятно, переселились в какой-нибудь другой город.

– Если и так, то об этом не сохранилось никаких свидетельств, – ответила профессор Грэм. – Шуму о таинственном происшествии было немало. Если бы жители Авалона собрали вещи и отправились среди зимы в другие края, то кто-нибудь из них обязательно рассказал бы, как это было. Не может быть, чтобы из двух тысяч человек ни один не проговорился.