Текст книги "Повелитель игры"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

8

В полутемном зале профессор поднялся на кафедру и пробежался пальцами по клавиатуре ноутбука. На экране появилось изображение продолговатой блестящей металлической трубы, показавшейся Бэленджеру похожей на торпеду. Рядом с нею стояла группа солидных мужчин в белых костюмах.

– Это первый предмет, который можно с полным основанием назвать капсулой времени, несмотря на то, что практика изготовления подобных посланий восходит к античности, – сказал профессор Мердок. – Ее изготовили для Всемирной выставки, проходившей в Нью-Йорке в тысяча девятьсот тридцать девятом. Финансировала все приборостроительная корпорация «Вестингауз», прославившаяся высоким качеством своей продукции. Капсулу времени предполагали заложить на пять тысяч лет, что, конечно же, должно было говорить о высочайшей надежности изделий «Вестингауза». Почему именно такой срок? Потому что было установлено, что история человечества, отраженная в письменных источниках, насчитывает именно пять тысяч лет. Следовательно, дата Всемирной выставки находилась на полпути между прошлым и будущим. Создатели капсулы провозгласили: «Мы хотим верить, что человечество решит проблемы, стоящие перед миром сегодня, люди преодолеют все преграды, и наше будущее окажется славным». Конечно, ужасы начавшейся вскоре Второй мировой войны поубавили им оптимизма.

Профессор прикоснулся к компьютеру, и на экране появилось следующее изображение – здание довольно фантастического вида, похоже один из павильонов Всемирной выставки. На заднем плане висел громадный плакат «МИР ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ». Перед входом стояла огромная очередь. Бэленджера изумило одно обстоятельство. Несмотря на то что выставка, бесспорно, являлась праздничным событием, мужчины по большей части были одеты в костюмы при галстуках и в строгих шляпах.

– Капсулу изготовили из чрезвычайно прочного медного сплава, не боящегося сырости, – продолжал профессор. – Ее заполнили, герметично закрыли и опустили в шахту. Это случилось в день осеннего равноденствия. Была создана чуть ли не религиозная атмосфера, усугубляемая звуками китайских гонгов. Шахту закупорили крышкой со встроенным перископом, через который желающие могли видеть капсулу времени, лежащую на глубине в пятьдесят футов. По окончании выставки шахту засыпали, запечатали и установили над нею бетонный знак. «Желаю капсуле времени сладких снов», – сказал президент «Вестингауза». Поскольку из существовавших прежде подобных артефактов больше было потеряно, чем найдено, «Вестингауз» составил «Памятную книгу о капсуле времени». Несколько тысяч экземпляров напечатали на бескислотной бумаге невыцветающей краской и разослали в библиотеки и музеи всего мира, даже в Тибет. Помимо прочей информации в книге были приведены точные координаты местонахождения капсулы – мудрая предосторожность, поскольку бетонный монумент во Флашинг-Медоуз за прошедшие годы успел изрядно осесть.

На экране появилась новая картинка с изображением множества разных предметов.

– Что же содержала в себе капсула? – спросил сам себя профессор Мердок. – Какие драгоценные образцы, по мнению ее изготовителей, должны были лучше всего охарактеризовать для наших далеких потомков общество тысяча девятьсот тридцать девятого года? Будильник. Консервный нож. Авторучка. Скоросшиватель. Зубная щетка. Кепи с изображением Микки-Мауса.

Кто-то из слушателей рассмеялся.

– Там лежит много других предметов, но названные мною должны показать, насколько трудно решить, что именно по-настоящему важно для нашего общества. Сохранятся ли в будущем консервные ножи? Будильники и папки-скоросшиватели? Не исключено, что вещи, которые мы сейчас считаем неотъемлемой частью действительности, окажутся для жителей будущего чем-то совершенно непостижимым. В полном созвучии с заглавием романа, вложенного в капсулу, все культуры рано или поздно прекращают существование, уносятся ветром. Всемирной выставке тридцать девятого года выпала честь рассказать будущему, на что походил мир в этот исторический момент. Но в тщательности, с которой организаторы проекта подбирали содержимое капсулы, угадывается боязнь того, что они сами могут быть забыты.

На экране возникло изображение внушительного здания, похожего на средневековый замок.

– Это кампус Университета Оглоторпа в Атланте, где я преподаю, – пояснил профессор Мердок. – Именно там в тысяча девятьсот тридцать шестом году зародилась идея капсулы «Вестингауза». В то время президентом в Оглоторпе был Торнуэлл Джейкобс. Он распорядился осушить крытый плавательный бассейн и наполнить его многими тысячами разных предметов, среди которых были и микрофильмы страниц энциклопедий, и такие предметы повседневного быта, как платяная щетка, губная помада, устройство для очистки грейпфрутов, мухобойка, набор для строительства игрушечного бревенчатого дома и ампула с пивом «Будвайзер». Проект был настолько амбициозным, что Джейкобс смог завершить его лишь к середине сорокового, через год после открытия Всемирной выставки. В результате слава создателей первой в мире капсулы времени досталась «Вестингаузу», невзирая даже на то, что идея принадлежала другим. Джейкобс выбрал метафору, связанную с похоронным делом, и назвал свой проект Криптой цивилизации.

Бэленджер услышал позади звуки движения. Обернувшись в полутемном зале, он увидел мужчину и женщину, покидавших помещение. В дверях они шепотом обменялись с Карен Бейли несколькими словами. Мужчина показал на часы. Карен понимающе кивнула.

Свет мигнул, сообщив о смене картинки, и Франк вновь посмотрел на экран. Он увидел солдат нацистской армии, застывших в парадном шаге с высоко поднятыми ногами. Пошла серия слайдов с изображением руин взорванных бомбами домов, танков со знаком свастики, груд трупов в лагерях смерти и грибовидного облака взрыва атомной бомбы.

– Джейкобс задумал создание крипты в период Великой депрессии, из-за которой у него, возможно, появился скепсис в отношении будущего цивилизации. Не исключено, что его целью была не похвальба перед потомками успехами современников, а попытка сохранить нечто из того, чему, как он боялся, грозила опасность уничтожения. Ведь в тысяча девятьсот сороковом году, когда крипту запечатали, немецкие армии стремительно шли победным маршем по Европе, и пессимизм в обществе быстро нарастал. В документе, который Джейкобс поместил в крипту, было сказано: «Мир одержим стремлением навсегда покончить с нашей цивилизацией, и здесь, в этой крипте, мы оставляем ее для вас».

Бэленджер вновь услышал шорох позади. Он обернулся, увидел еще одну уходящую пару и нахмурился.

– Крипта уцелела, но большинству капсул не повезло, – продолжал профессор Мердок. – То контейнеры оказывались негерметичными, то в содержимое попадали органические субстанции, которые начинали гнить. Больше того, как это часто бывает, лучшим намерениям не раз вредили проявления человеческой природы. Амбициозные жители одного города в Калифорнии заложили семнадцать капсул времени и потеряли все. В одной из школ Виргинии шесть выпускников изготовили капсулу времени и замуровали ее где-то в кампусе. Шел тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. За прошедшее с тех пор время школу сровняли с землей, а у всех шестерых случилось нечто вроде провала в памяти, касающегося и содержимого капсулы, и места, где ее заложили. Можно подумать, что они вовсе не делали ничего подобного. Жители близлежащих городов с увлечением предаются игре в кладоискателей или в охотников на мусор.

Когда еще два человека покинули зал, Бэленджер весь напрягся.

«Что происходит?» – думал он.

– Из тысяч потерянных капсул времени особый интерес вызывают пять, – сказал профессор Мердок. – Первой из них является так называемая капсула каравана двухсотлетия. – Профессор как будто понизил голос, и Бэленджер наклонился вперед, чтобы лучше слышать. – В День независимости тысяча девятьсот семьдесят шестого года капсулу, содержащую двадцать два миллиона подписей, везла в Вэлли-Фордж, что в Пенсильвании, целая процессия автомобилей, названная караваном двухсотлетия. – В зале как будто стало темнее. – В церемонии, посвященной юбилею Войны за независимость США, намеревался принять участие президент Джеральд Форд. – Голос профессора делался все тише и тише. – Но перед началом церемонии кто-то украл капсулу из оставленного без охраны фургона. – Глаза Бэленджера закрывались сами собой. – Вторая из наиболее интересных разыскиваемых капсул находится в Массачусетском технологическом институте. В тысяча девятьсот тридцать девятом году инженеры МТИ запечатали некоторое количество различных предметов в контейнер и заложили его под большим циклотроном, который монтировали. Циклотрон…

9

Кланг.

Бэленджер медленно приходил в себя. Резкий, равномерно повторяющийся звук издавал, как ему показалось, надтреснутый колокол.

Кланг.

От этого звука у него болезненно пульсировало в голове.

Кланг.

Он с усилием открыл глаза. Его окружала тьма, а от холодного ветра пробрала дрожь. Бэленджер слышал грохот волн. Ветер попахивал гарью.

Вдруг его ослепил свет. Застонав, он поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Предплечье болело.

– Парень, тебе тут нечего делать, – сказал грубый голос. – Вставай и убирайся отсюда.

Бэленджер смог лишь еще раз простонать в ответ.

– Ты меня слышал? Шевелись!

– Где?..

Горло Бэленджера пересохло до боли. Он не смог заговорить с первого раза.

– Я повторять не буду. Поворачивайся!

– Где я? – Бэленджер, прищурившись, всмотрелся в тьму, из которой ему в лицо бил свет фонаря, и внезапно понял, что лежит на песке.

– Помилуй бог! Неужто ты так нажрался, что не помнишь, где находишься? – воскликнул второй грубый голос. – В Эсбёри-Парке, дружище, где же еще? Где был, там и остался.

Кланг.

Бэленджер с величайшим трудом поднялся на ноги. В свете мощного ручного фонаря он различил полуразрушенное здание. Запах гари сделался сильнее.

– В Эсбёри-Парке?

Кланг.

Разум Франка к этому времени слегка прояснился, и он узнал звук из своих кошмарных сновидений: грохот наполовину оторванного листа железа на заброшенном здании. Его вновь пробрал холод. Теперь уже от страха.

Кланг.

– Городские власти ведут восстановление района. Такие, как ты, нам здесь не нужны.

– Нет!.. – сдавленно воскликнул Бэленджер и испуганно ткнул рукой в сторону груды развалин. – Это же не?.. Только не говорите, что…

Кланг.

– Отель «Парагон», – с готовностью отозвался первый голос. – То, что от него осталось. Когда там поубивали кучу народа и здание сгорело, мы решили: «Хватит! Эта набережная вновь заживет полной жизнью». Так ты уберешься или тебя забрать в кутузку?

Бэленджера затрясло от волнения.

«Отель „Парагон“, – панически думал он. – Как я тут оказался?»

– Эдди, подожди-ка минуточку. Где-то я его уже видел. Эй, послушай, ты, случайно, не?..

– Бэленджер, – уверенно сказал второй. – Франк Бэленджер. Да, конечно, он и есть. Иисус! Дружище, как вы сюда попали? – Его тон заметно изменился. – Я был уверен, что это место вам меньше всего на свете захочется посетить.

– Аманда, – прошептал Бэленджер.

– Я не слышу, что вы говорите.

– Аманда, – хрипло повторил Бэленджер.

– Какая Аманда? С вами был кто-то еще?

– Эдди, погоди. По-моему… Прошлой осенью, когда отель сгорел!.. Как же была ее фамилия? Эверт. Аманда Эверт. Франк, это та женщина, которую вы спасли?

Кланг.

– Аманда! – выкрикнул Бэленджер. – Где ты?

Ему показалось, что связки вот-вот разорвутся. Нетвердо держась на ногах, он побрел к обгорелым развалинам.

– Франк, все-таки, ради всего святого, объясните, что вы тут делаете?

10

– Манхэттенский клуб любителей истории? – Джефф Кокрэн нахмурился.

Этот могучий рыжеволосый мужчина с лицом, усыпанным веснушками, был шефом полиции Эсбёри-Парка. Два года назад, перед тем как уйти из полиции и самому заняться поисками пропавшей жены, Бэленджер работал у него в подчинении.

– Капсулы времени?

– Это последнее, что я запомнил. – Бэленджер помассировал ладонью шею у основания черепа, пытаясь унять головную боль. – Послушай, нельзя бросать поиски на берегу. Аманда, может быть, еще…

– Там уже начали повторный осмотр. Обещаю, будет сделано все, что в моих силах. Когда, говоришь, вы пошли в этот клуб историков?

– В субботу. Сегодня. – Свет ламп, горевших под потолком, резал глаза.

– Нет, вчера. Уже перевалило за полночь.

– Суббота… – Бэленджеру понадобилось сосредоточиться, чтобы вспомнить дату. – Второе июня?

– Совершенно верно. Знаешь, похоже, ты наелся чего-то такого, что вывело из строя твою память. Вроде той наркоты, которую подсыпают девчонкам при дружеском изнасиловании.

– В кофе и сэндвичах?.. – Бэленджер помотал головой, отчего она разболелась еще сильнее. – Но ведь все там пили и ели. Эта женщина… Как же ее звали? Минуточку-минуточку… Карен! Да, именно так она и представилась. Карен Бейли принесла нам кофе. Значит, вот когда все это было проделано.

– Ты говорил, что она задернула занавески и выключила свет.

– Да. – У Бэленджера мерзко засосало под ложечкой. – Чтобы профессор… Мердок? Да, Мердок. Чтобы он мог читать лекцию и показывать слайды на экране. Через некоторое время люди начали уходить, а в зале как будто сделалось темнее.

– Почему ты все время трешь левую руку? – спросил Кокрэн.

– Чешется. – Бэленджер снял ветровку и закатал рукав рубашки. Посреди предплечья вздулась красная опухоль. В ее центре виднелся след от укола.

– Тут все ясно, – заметил Кокрэн. – Добавочная доза наркотика, чтобы ты не успел очухаться, пока тебя везли сюда.

Трясущимися руками Бэленджер обшарил карманы и заметил:

– Бумажник на месте. Часы тоже не взяли. Это не ограбление.

– Сотовый телефон?

– Я не брал его с собой. Мне некому было звонить, кроме Аманды. Мы же пошли вместе, вот я и решил, что вовсе незачем таскать его с собой.

Кокрэн через стол пододвинул к нему свой служебный телефон и спросил:

– А у нее мобильник был?

Тщательно нажимая кнопки, Бэленджер набрал номер. Он почувствовал, как вспотела ладонь, которой он держал аппарат около уха.

– Абонент временно недоступен, – сказал электронный голос.

Кокрэн хорошо расслышал ответ.

– Теперь звони домой, – посоветовал, даже приказал шеф полиции. – Может быть, она сидит дома, ждет тебя и места себе не находит от беспокойства.

– Но если нас напичкали наркотиками, какой смысл везти меня сюда, а Аманду – домой?

– Пока я ни в чем не вижу никакого смысла. – Звони домой, – повторил Кокрэн.

Бэленджер поспешно набрал номер. Его ладонь вспотела так сильно, что он с трудом удерживал мобильник в руке.

– Алло, – раздался голос Аманды.

«Слава богу», – подумал Бэленджер, но, услышав и осознав следующие слова, снова пал духом.

– Оставьте, пожалуйста, сообщение после гудка. – Автоответчик замолчал.

Бэленджер все же заставил себя заговорить.

– Я не знаю, что случилось, – сказал он и сам испугался того, как сильно дрожал его голос. – Если ты получишь это сообщение, позвони в управление полиции Эсбёри-Парка. – Он продиктовал номер телефона. – Спроси шефа Кокрэна.

– Раз такое дело, посмотрим, чем нам сможет помочь полиция Манхэттена. – Кокрэн протянул руку, и Бэленджер пододвинул к нему телефон.

11

Кокрэн свернул на Восточную Девятнадцатую улицу. Голова у Бэленджера продолжала раскалываться. Воскресным ясным утром движения на улицах почти не было, и от яркого света у Франка начали слезиться глаза, покрасневшие от усталости. Часы на приборной доске показывали 8.11.

– Следующий квартал, – сказал он Кокрэну. – Сюда. Вот этот дом, посередине.

Возле подъезда Бэленджер увидел высокого мужчину лет за тридцать, испанской внешности, в спортивном пиджаке, но при галстуке. Рядом с ним стояла очень худая женщина с платиновыми волосами, одетая в брючный костюм. Яркая помада и густо подведенные глаза не позволяли с первого взгляда определить ее возраст.

Кокрэну удалось припарковать машину лишь в конце квартала. Бэленджер быстро зашагал к нужному дому.

– Шеф Кокрэн? – осведомился испанец.

– Это я, – ответил тот, догоняя Бэленджера.

– Детектив Ортега. – Мужчины обменялись рукопожатием. – Это Джоан Дэнбридж.

– Франк Бэленджер. Вчера этой вывески тут не было. – Все глубже и глубже проникаясь мрачными предчувствиями, Бэленджер указал на площадку на крыльце, где стоял прислоненный к двери плакатик «Продается». Ниже, буквами помельче, было напечатано: «Никербокер риэлти» и телефонный номер.

– Это моя компания, – сообщила Джоан, бросила сигарету на тротуар и решительно наступила на нее.

Бэленджер перевел взгляд на пустой квадрат над дверью.

– Здесь была бронзовая табличка.

– Что? – неожиданно резким голосом спросила женщина.

– Над дверью, с надписью «МАНХЭТТЕНСКИЙ КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ИСТОРИИ».

Джоан взбежала по ступенькам, вынула очки из сумки и уставилась на кладку над дверью.

– Боже мой! Там действительно видны следы от шурупов, которыми была прикреплена табличка. А ведь он обещал не причинять дому никаких повреждений.

– Он? – вскинулся Кокрэн.

– Хозяин дома приобрел его не подумавши, а теперь запрашивает слишком много, – пожаловалась риелторша. – Я уже устала объяснять ему, что бум прошел и цена, которую он хочет, нереальна. Так что когда кто-то позвонил и попросил сдать ему этот дом на один день, я уговорила хозяина согласиться. Мне удалось выторговать очень хорошую цену.

– Сдать на один день? – Бэленджеру показалось, что у него выбили почву из-под ног.

«Аманда!» – повторял он про себя и не мог дождаться, когда же наконец его впустят внутрь.

– Да, чтобы устроить прием. Этот человек сказал, что жил здесь подростком, пока его родители в восьмидесятых не продали дом. Мол, случайно проезжал мимо, увидел, что здание выставлено на продажу, и решил устроить сюрприз своему отцу, который всегда сожалел, что пришлось продать дом, – устроить здесь прием по случаю его дня рождения. Я еще пошутила: «Нисколько не возражаю против того, чтобы сдать дом на день. При условии, что ваш отец потом купит его насовсем». Он рассмеялся и ответил: «Никакая ностальгия не стоит четырех миллионов долларов».

– Как он выглядел? – поспешно спросил Бэленджер.

– Я его не видела.

– Как это?..

– Все переговоры мы вели по телефону. Контракт он прислал по электронной почте. Чек оказался в полном порядке. Я получила гарантийный депозит, сумму за аренду и больше ни о чем не волновалась. Ведь я же ничего не подозревала, хотя и проверила, кто владел домом в начале восьмидесятых. Виктор Эванс. Человека, с которым я заключила контракт, звали Филип Эванс. Фамилия одна и та же. Так что у меня не было никаких сомнений в законности всего этого. – Она вынула из сумочки ключ, досадливо поморщилась и вновь посмотрела на красовавшиеся над дверью дыры. – Это же исторический район! Боюсь, что для оплаты ремонта гарантийного депозита не хватит.

Женщина отперла дверь.

– Подождите здесь, – сказал Ортега.

– Но я должна убедиться, что они не испортили ничего другого внутри.

– Сначала мы удостоверимся, что там никого нет.

Ортега, Бэленджер и Кокрэн вошли в дом. В вестибюле пахло затхлостью.

– Здесь стояла тренога, – сообщил Бэленджер. – На ней был закреплен плакат с портретом профессора.

Они прошли по коридору. Старинных фотографий с видами Грамерси-парка на стенах не оказалось.

– Лекция проходила здесь. – Бэленджер указал направо.

Они вошли в длинный зал. Складных кресел тоже не было. Как и фотографий, гардин, кафедры, экрана и столов для кофе, чая и сэндвичей.

Ортега осторожно приоткрыл дверь в дальнем конце комнаты и выглянул.

– Никого.

Бэленджер внимательно вслушивался в тишину, стоявшую в здании, потом крикнул:

– Аманда!

Эхо разнеслось по коридорам и замерло. Никто не ответил.

Потирая предплечье, он вернулся в коридор и посмотрел на лестницу. Ступеньки, покрытые темной ковровой дорожкой, вели во мрак.

– Аманда! – И опять ответа не последовало.

Бэленджер шагнул на заскрипевшую лестницу.

– Я пойду с тобой, – сказал Кокрэн.

– Лучше пропустите вперед меня, – вмешался Ортега.

– Я знаю, как себя вести, – ответил Бэленджер. – Сам служил в полиции.

– Разве вы вооружены?

– Нет.

– Шеф Кокрэн?

– Я не в своем районе. Поэтому не взял оружие.

– Значит, спорить не о чем. Я пойду первым.

Поднявшись по лестнице, Ортега заглянул в мрачную комнату и двинулся дальше по коридору.

Бэленджер вошел в помещение. На полу лежал ковер, по отпечаткам на котором можно было узнать, где прежде стояли кровать, комод и кресло. Дверь стенного шкафа распахнулась, показав пару плечиков, висевших на перекладине.

Во второй комнате оказались две пустые упаковочные коробки.

На третьем этаже они обнаружили только еще несколько плечиков и сверток пузырчатого упаковочного пластика.

Ортега открыл последнюю дверь.

– Чердак.

Несколько секунд все трое стояли не шевелясь, затем собрались с духом и поднялись по узким ступенькам, скрипевшим куда сильнее, чем главная лестница. Бэленджер шел следом за Ортегой. От пыли щекотало в носу. За собой он слышал шаги Кокрэна.

Через грязное оконное стекло с трудом пробивался солнечный свет. Наклонный потолок оказался таким низким, что Бэленджеру пришлось пригнуться. На неровном полу из сосновых досок лежал видавший виды спортивный мат.

– Когда-то здесь, наверно, жили слуги.

– На пещеру похоже, – отозвался Ортега. – Спорить могу, дети обожали здесь играть.

– А что это в углу? – ткнул пальцем Кокрэн.

– Коробки с какими-то компакт-дисками, – ответил Бэленджер.

Ортега вынул из кармана пиджака резиновые перчатки, надел их, наклонился и поднял с пола две коробочки.

– Это не музыка. Видеоигры. Об этой я никогда не слышал, а вторая – «Grand Theft Auto (Великий автоугонщик)». Мои дети страшно увлекаются ею. Я им запрещаю. Куда это годится! Дети копа забавляются играми, в которых угоняют машины и избивают проституток. Хотя они, конечно же, продолжают играть так, чтобы я не знал. – Ортега открыл по очереди обе коробки. – Ничего удивительного, что их тут бросили. Дисков-то нету.

Предплечье Бэленджера продолжало зудеть. Болтовня спутников нисколько не успокаивала его.

– Мы еще не закончили осмотр.

– Я знаю, – согласился Ортега. – Почти в каждом доме есть еще и подвал.