Текст книги "Старые солдаты"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

На-Солт на мгновение замолчал. В конце концов, Ка-Фракан не спрашивал его одобрения этого плана. Но не это заставляло его молчать. То, что генерал сказал о живучести пехоты в бою между подразделениями тяжелой бронетехники, было самоочевидной истиной, однако использование пехоты Ка-Сомала в бою, который давал, по крайней мере, возможность снизить боеспособность Боло перед решающим сражением с На-Литаном, имело смысл в хладнокровном расчете войны. И единственный способ гарантировать, что у пехоты была возможность повредить Боло, состоял в том, чтобы держать все силы вместе, заставляя Боло противостоять пехоте до того, как он сможет добраться до бронированных подразделений.

Но два неповрежденных батальона Ка-Сомала составляли более восьмидесяти пяти процентов от общего числа уцелевшего личного состава. Если бы они погибли, в звездной системе осталось бы слишком мало Народа для осуществления заветного плана генерала по созданию здесь имперской колонии.

На-Солт еще мгновение смотрел в глаза своему командиру, затем поднял уши в знак согласия.

– Да, сэр, – сказал он и начал отдавать приказы.

* * *

Мэйника/Лазарус наблюдали, как вражеские силы разделились.

– Я этого не ожидала, – сказала ее/их половина Мэйника, продолжая быстро продвигаться к точке, где враг разделился на две колонны.

– Как и я. Анализ стандартной тактики противника и решений, принятых на сегодняшний день этим вражеским командующим, предполагает вероятность 87,031 процента того, что он сохранит концентрацию своих сил, – ответила ее/их половина Лазарус.

– Хотя, я полагаю, это имеет смысл, – сказала Мэйника. – Их пехота не сильно поможет в стоячем бою с их броней.

– Вероятность того, что вражеская пехота нанесет значительный урон этому подразделению при таких обстоятельствах, не превышает 15,02 процента, – согласился Лазарус. – Однако вероятность того, что вражеский пехотный заслон на поспешных оборонительных позициях на этой местности нанесет значительный, хотя и не выводящий из строя, урон до его уничтожения перед началом бронетанкового боя, приближается к 62,47 процентам.

– Тогда почему он не оставался сосредоточенным? Он мог бы легко развернуть заслон пехоты на любом месте вдоль маршрута продвижения, по которому он следует. По крайней мере, это заставило бы нас пробиваться сквозь него с боем, чтобы добраться до его мехов. В лучшем случае, это могло бы задержать нас достаточно надолго, чтобы мехи захватили наш четвертый, прежде чем мы смогли бы вмешаться.

– Действительно. Именно по этой причине я назначил вероятность того, что он не сможет этого сделать, всего в 14,969 процента. У меня нет объяснения его действительному решению, кроме очевидного факта, что оно вынуждает нас решать, какую силу преследовать.

Время и расстояния, скорость передвижения и возможности оружия мелькали в ее/их общем сознании с психотронной скоростью. Решение было самоочевидным. Оставшийся бронетанковый батальон противника представлял единственную реальную угрозу для колонии, независимо от того, что случится с командой Мэри Лу Этуотер. Уничтожение Суртуров и поддерживающих их Фенрисов имело абсолютный приоритет, и если она/они сначала отправятся за пехотой, был шанс, пусть и незначительный, что это может ухудшить ее/их боеспособность перед решающим сражением.

– Итак, мы идем за броней, – сказало изображение Мэйники Тревор из маленького окна дисплея связи, открытого в углу экрана визора майора Этуотер. – Возможно, мы и вывели из строя ракеты их Бета, но мы должны держать ракетные батареи на их оставшихся Фенрисах по крайней мере в восьмидесяти километрах от вашей позиции, а это означает, что их надо уничтожить задолго до этого момента. Что, я боюсь, также означает, что их пехота достигнет вашего периметра прежде, чем мы сможем вернуться к вам. Но если немного повезет, по крайней мере, их бронетанковые подразделения не будут стрелять в вас в то же время.

– Понятно, – сказала Этуотер, надеясь, что ее голос звучит более жизнерадостно, чем она себя чувствовала. Два батальона пехоты Псов, особенно с полудюжиной Хеймдаллов и сотней или около того воздушных кавалеристов на подмогу, были довольно трудными противниками для ее одиночного батальона, несмотря на превосходство его индивидуального оружия и преимущество подготовленных позиций. Численный перевес был бы почти четыре к одному, и мелконианская пехота несла много переносного противотанкового оружия в качестве частичной компенсации за отсутствие мощной боевой брони.

С другой стороны, мрачно подумала она, наши шансы против их пехоты будут чертовски выше, чем наши шансы против их брони. Или чем будут ее/их шансы против их брони.

– Удачи, Мэри Лу, – сказала Мэйника.

– И вам, – ответила Этуотер. Ей удалось натянуто улыбнуться. – Заглядывай, когда у тебя будет возможность. Мы все еще будем здесь.

8

Так что он все еще преследует нас.

Тесласк Ка-Фракан наблюдал, как значок Боло достиг точки, где расходились оси два и три. Вместо того, чтобы продолжить движение дальше на запад вдоль оси два, чтобы достичь оси один, он повернул на юг, чтобы мчаться за уцелевшими мехами На-Литана, и странное, поющее спокойствие, казалось, текло через него.

Решение Боло на самом деле не было неожиданностью. Он никогда по-настоящему не ожидал, что человек-машина даст его собственной броне то, что равносильно свободному запуску в зону ракетного поражения блокирующей позиции ополчения. Тактик в нем скорее сожалел, что этого не произошло, но, по правде говоря, глубоко внутри он был почти рад. Что бы он ни решил сказать На-Солту, он с самого начала знал, что это был наиболее вероятный исход его решения разделить свои силы. Что, конечно же, было причиной того, что его командная машина сопровождала первую бронетанковую колонну вместо колонны полковника Ка-Сомала.

Но независимо от того, был он прав или нет, ему все равно пришлось иметь дело с последствиями своего решения.

И последствия заключались в том, что его первоначальное явное преимущество в боевой мощи было сведено на нет.

Ракетное вооружение его шести Фенрисов, вероятно, позволило бы ему нанести первые удары, нанести первый урон. Но после того, как они опустошат свои однозарядные ракетные отсеки, Фенрисы будут безнадежно уступать Боло, если только они не смогут каким-то образом обойти его с доступом к более легкобронированным флангам. Это было маловероятно на такой ограниченной местности, и даже если бы это оказалось возможным, боковая броня Боло, хотя и была намного тоньше лобовой, все же была достаточно тяжелой, чтобы основное оружие Фенрисов могло пробить ее. Что означало, что основное сражение в значительной степени ляжет на его три Суртура.

Исход будет висеть на волоске, что бы ни случилось, и На-Солт был прав. Удержание пехоты для поддержки брони вполне могло склонить чашу весов в его пользу. Так почему же он этого не сделал? Он уже принял одно подозрительное решение за этот день; принял ли он второе? Позволил ли он эмоциям, своей собственной, возможно, глупой надежде на то, что люди все еще могут выжить на этой планете, диктовать свои решения? Смогла бы пехота Ка-Сомала достичь разницы между победой и поражением, если бы он держался за нее, развернув два оставшихся батальона Ка-Сомала в качестве жертвенной ширмы?

Не было никакого способа узнать, и, в любом случае, решение уже было принято. Фигуры были в движении для финального противостояния, и исход будет таким, каким пожелает Безымянный повелитель.

* * *

Полковник Вирэнк Ка-Сомал злобно выругался, когда его командная машина накренилась и подпрыгнула на кошмарном ландшафте, оставленном оползнем проклятых людей в ознаменование резни второго бронетанкового и его собственного третьего пехотного батальона. «Еще больше смертей, еще больше резни», – подумал он, и ненависть к виду, который убил его собственный мир, а вместе с ним и его жену, детей и семью, закружилась в его душе, как медленная, густая лава.

Экран ретранслятора, подключенный к гораздо более мощным тактическим компьютерам на борту командной машины бригады генерала Ка-Фракана, показал ему Боло, быстро удаляющегося от его собственной позиции. Он знал, в интеллектуальной, профессиональной части его, которая закончила Академию армии императора Яртаисуна много лет назад, что у его пехоты и вспомогательных разведывательных мехов не было бы никаких шансов против Боло, если бы вместо этого он решил преследовать его колонну. Но та часть его, которая помнила опустошенный ландшафт Расанты – планеты, на которой он родился и на которой его дети, его жена, его родители, братья и сестры погибли под разрушительным натиском других Боло, – цеплялась за эту удаляющуюся иконку голодными пальцами ненависти.

Другие, возможно, все еще цепляются за надежду, предложенную Ка-Фраканом, – надежду на то, что они все же смогут каким-то чудесным образом захватить достаточное количество промышленной инфраструктуры людей, достаточное количество их звездолетов, чтобы когда-нибудь снова отправиться домой. Или к другой надежде, что вместо этого они могли бы выжить здесь. Постройте новую колонию, поддержите жизнь империи, даже если в других местах весь остальной Народ отправится на смерть.

Ка-Сомал этого не сделал. Будущего не было. Ни для него, ни для Ка-Фракана, ни для империи, ни даже для Народа. Была только месть. Только смерть возвращалась за смертью. И поэтому, даже когда его глаза цеплялись за значок Боло, и он страстно желал стереть этот значок своим собственным оружием – своими собственными обнаженными, окровавленными кулаками и клыками, – другая часть его была рада видеть, как это происходит. Возможно, На-Литан все-таки сможет уничтожить его. Возможно, действительно выживет достаточное количество его мехов, чтобы что-то изменить. Но независимо от того, произошло это или нет, решение Боло преследовать На-Литана означало, что Ка-Сомал достигнет позиций ополчения.

Пилот майора На-Партала сделал вираж за очередным поворотом в долине реки, и майор задался вопросом, был ли пилот так же удивлен, как и он сам, тем, что им удалось избежать нападения Боло живыми.

Тот факт, что они это сделали, был в значительной степени обусловлен летным мастерством сержанта Са-Хорука, и На-Партал сделал мысленную пометку, чтобы убедиться, что Са-Хорук знает, что он осознает это, когда все это закончится.

Уши майора дернулись в горьком веселье при этой мысли. Делал ли он это замечание, чтобы быть уверенным, что Са-Хорук получил по заслугам? Или потому, что создание этого подразумевало, что существовал по крайней мере ничтожный шанс, что На-Партал будет жив, чтобы продлить его?

Он отбросил эту мысль в сторону. На это не было времени, и он полностью сосредоточил свое внимание на местности долины.

Ущелье, забитое оползнями, и новое озеро, быстро формирующееся за ним, лежали далеко на западе, когда он и его уцелевшая воздушная кавалерия вели разведку впереди колонны полковника Ка-Сомала. Хеймдаллы, которые полковник На-Литан выделил для сопровождения пехоты, быстро приближались к воздушным подразделениям На-Партала, но пехота на своих менее маневренных бронетранспортерах отставала, все еще наверстывая расстояние, потерянное из-за задержки оползнем.

На-Партал снова проверил свои собственные дисплеи. Ретранслятор, передающий изображение с машины генерала Ка-Фракана, показал ему Боло, быстро приближающегося к тылу оставшегося батальона На-Литана. После того, что эта демоническая машина уже сделала с бригадой, На-Партал обнаружил, что, как бы сильно он ни старался, невозможно быть уверенным в том, что произойдет, когда она догонит первую бронированную колонну. И, в конце концов, как предположил он, если полковник На-Литан все-таки не сможет остановить его, все, чего могли бы достичь остальные, не будет иметь большого значения.

Он задавался вопросом, не отложит ли Ка-Сомал свою собственную атаку до тех пор, пока не узнает исход боя бронетехники, который вот-вот начнется. Если На-Литан победит, то задержка до тех пор, пока его уцелевшие бронетанковые подразделения не смогут прибыть для поддержки атаки Ка-Сомала, спасет сотни жертв и, возможно, изменит ситуацию между возможностью продолжить атаку против других сил людей или просто обескровить себя в конечном счете бессмысленной битве на истощение против блокирующей позиции. Но если На-Литан проиграет, то отсрочка атаки только даст Боло время подойти и поддержать ополчение людей оставшимся оружием. В этом случае они смогли бы убить гораздо меньше людей, прежде чем умерли бы сами.

В другой войне, против другого врага, возможно, были бы другие варианты для обдумывания. Возможно, даже существовала возможность почетной капитуляции. Но это была война, которую они вели, и как бы отчаянно какая-то внутренняя часть его ни желала, чтобы все было иначе, майор Бирьяк На-Партал больше не мог по-настоящему представить себе какую-либо другую войну.

– Униформа-Три-Семь, это Альфа-Ноль-Один, – сказал он в свой микрофон. – Следи за этими поворотами. Ты скользишь слишком высоко, загораживая собой небо. Сделай это ближе к врагу, и он разнесет тебя прямо в воздухе!

– Альфа-Ноль-Один, Униформа-Три-Семь принял. Извините за это, сэр. Я постараюсь, чтобы это больше не повторилось.

– Ты сделаешь это, Тарсал, – сказал На-Партал. – Мне бы не хотелось приводить новый ужасный пример, чтобы показать другим, как не следует выполнять задание.

– Да, сэр. Униформа-Три-Семь, выходим.

– Альфа-Ноль-Один, выходим, – подтвердил На-Партал, и его уши дернулись в очередной вспышке иронично-горького веселья. Так что они все еще играли в эту игру, все еще притворялись.

Странно, насколько ценным может быть это потрепанное притворство, даже сейчас.

* * *

– Боло уже находится в зоне эффективного поражения наших средних, сэр, – спокойно сказал полковник На-Литан. – Он полностью настигнет нас не более чем через двадцать минут при наших относительных темпах продвижения, и это выглядит как наиболее вероятное место, которое мы собираемся найти, особенно если мы сможем сохранить эту линию хребта между нами и ним, пока мы не выполним запуск. С вашего разрешения, я хотел бы начать развертывание своих подразделений.

– Уран, это ваши подразделения, – ответил Ка-Фракан по связи. – Если это то место, которое вам нужно, тогда идите вперед и разворачивайтесь. Как бы то ни было, я официально передаю вам тактический контроль. Пусть Безымянные пошлют вам победу.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил На-Литан. А затем, без паузы, он начал отдавать свои приказы.

* * *

Мэйника/Лазарус не были удивлены, когда враг замедлил свой стремительный бросок. Местность впереди была для него настолько благоприятной, насколько он мог надеяться найти, и она/они замедлили свое собственное приближение, наблюдая, как вражеский командир разворачивает свои силы.

– Он точно не стремится к утонченности, не так ли? – криво заметила ее / их человеческая половина, когда ее индивидуальная точка зрения ненадолго поднялась над слиянием их личностей и восприятий.

– Это не та ситуация, которая требует утонченности, – ответила ее/их Боло наполовину. – Их командир достаточно мудр, чтобы признать это.

Мэйника безмолвно согласилась, а затем ее чисто человеческая точка зрения снова исчезла, когда она/они сосредоточили свое внимание на развивающихся схемах развертывания противника.

На самом деле, подумала она/они, он пытался добиться хотя бы небольшой утонченности. Тактическая ситуация была жестоко проста для обеих сторон, но он намеренно выставлял два из трех своих "кулаков" далеко вперед третьего. По сути, он списывал две трети своей общей численности, размещая эти подразделения так, чтобы они приняли на себя основную тяжесть ее / их атаки, и соглашаясь с тем, что они будут уничтожены, вместо того, чтобы использовать всю свою огневую мощь с самого начала. Очевидно, он надеялся, что прежде чем они будут уничтожены, они нанесут ей/им серьезный урон – достаточный для того, чтобы его собственный свежий, неповрежденный кулак прикончил ее/их, не понеся при этом больших потерь. В этом случае он почти наверняка вышел бы из боя с достаточной оставшейся боевой мощью, чтобы, в конце концов, прорваться и уничтожить колонию.

– Вероятность нашего уничтожения выдвинутыми вперед кулаками – 36,012 процента; вероятность их уничтожения – 93,562 процента, – отметил ее/их компонент Лазарус. – Вероятность нашего уничтожения оставшимся кулаком после уничтожения передовых кулаков, 56,912 процента. Вероятность выживания колонии после нашего собственного уничтожения или выведения из строя становится 73,64 процента, предполагая уничтожение всех оставшихся Суртуров и расходование ракетного вооружения всех Фенрисов против нас. Вероятность выживания колонии, при условии выживания одного Суртура, составляет 32,035 процента. Вероятность выживания колонии, предполагающая выживание двух Суртуров, уменьшается до 01,056 процента. Выживание каждого Фенриса без оставшегося ракетного вооружения снижает вероятность выживания колонии примерно на 06,753 процента. Выживание одного Фенриса с неизрасходованной ракетной нагрузкой снижает вероятность выживания колонии примерно на 32,116 процента.

Выживание двух Фенрисов с неизрасходованной ракетной нагрузкой снижает вероятность выживания колонии менее чем до одного процента, без учета выживших Суртуров.

– Тогда нам просто придется позаботиться о том, чтобы никто из них не выжил, не так ли? – холодно ответила ее/их Мэйника.

– Всем подразделениям приготовиться. Приготовиться к огневому плану Альфа по моей команде.

Голос Урана На-Литана был немногословным, затененным напряжением и в то же время странно расслабленным, почти успокаивающим.

Ка-Фракан прислушался к нему, услышав отголосок странной безмятежности, которая, казалось, витала в его собственном центре, и задался вопросом, о чем на самом деле думал полковник, когда Боло неуклонно приближался к его подразделениям.

Его уши плотно прижались к черепу, когда вопросы пронеслись в его голове.

Но, в конце концов, это на самом деле не имеет значения, не так ли? – печально сказал он себе. – Мясник я или защитник, сейчас у меня нет выбора. Никто из нас этого не делает – ни человек, ни из Народа. Мы оседлали вихрь; теперь мы должны мчаться на нем и молиться, чтобы каким-то образом уздечка выдержала. Что мы можем оставаться в седле на одну битву дольше, на одну живую звездную систему дальше, чем они. И поэтому я утоплю этот мир в крови, потому что я должен. Потому что я не могу рисковать, не могу рисковать, держа себя за руку. И, в конце концов, где-то какому-то другому генералу – мелконианину или человеку – придется принять окончательное решение, когда последний мир убийц его собственной расы будет беспомощен перед ним.

И этим генералом буду не я. – Глаза Ка-Фракана сузились, когда он наконец осознал источник своего странного внутреннего спокойствия. Это было знание, принятие. – Я умру здесь, в этом мире, – понял он.

Если не в эту минуту или в этот час, все равно я умру здесь. Ка-Пэлдин погиб, иначе он бы уже сообщил по стандартному радио. Все наши команды специального назначения внутри системы мертвы, не обеспечив захват ни одного из звездолетов людей, а "Нисходящая смерть" и Джизан исчезли. Мы все еще можем гарантировать, что здесь тоже не выживет ни один человек, что это просто еще один мир склепа, уничтоженный ради выживания расы, но ни мне, ни кому-либо из моих людей не будет спасения. И так, в любом случае, для меня это конец убийствам. Я больше не буду уничтожать миры, убивать детей, не буду сталкиваться с кошмарами, если, конечно, Безымянный не объявит вечное проклятие, которое мы все так щедро заслужили.

Я буду спать, – подумал он с чувством бесконечного, сладко-горького облегчения. – Я выполнил свой долг, и если это заслужит проклятие, то пусть будет так, но я жажду этого последнего сна, этого конца, потому что я так устал от убийств. И все же, это все еще мои солдаты, моя семья. Как мне сказать им, как много они значат для меня, когда я привел их всех сюда, чтобы они умерли вместе со мной?

– Всем подразделениям, – услышал он свой собственный голос по центральному командному каналу, с удивлением обнаружив, что нажал клавишу передачи, – это генерал Ка-Фракан. Вы собираетесь вступить в бой с врагом.

Это не та планета, которую нам изначально было поручено захватить, но это все еще враги Народа, с которыми мы сталкиваемся, и то, что происходит здесь, вполне может оказаться гораздо более важным для людей, чем все, что могло бы произойти на нашей первоначальной цели. Я горжусь вами больше, чем любой поэт, любой бард, мог бы когда-либо придумать слова, чтобы сказать. Для меня большая честь командовать вами, привилегия сражаться бок о бок с вами так много раз раньше и сражаться с вами здесь сегодня. Империя, возможно, никогда не узнает, чем мы здесь занимаемся, но это делает это не менее важным, не менее нашим долгом. Мужчины и женщины 3172-й бригады, вы никогда не дрогнули, никогда не нарушили свой долг передо мной, перед самими собой или перед народом. Я знаю, что сегодня вы не потерпите неудачу.

Он отпустил клавишу передачи и откинулся на спинку своего удобного кресла, и тишина в его командной машине отозвалась эхом и ревом вокруг него. Даже сообщения о готовности по тактическим каналам казались на мгновение приглушенными, неподвижными, и до него внезапно дошло, что они поняли.

– Подразделения поддержки, – голос На-Литана был ровным, но звучал шокирующе резко, когда он прорезал тишину, – начинайте огонь по плану Альфа.

* * *

Хеллборы Суртуров Альфа были намного легче, чем единственное 110-сантиметровое орудие Марк XXVIII, но их эшелонированные башни позволяли всем шести из них вести огонь по дуге чуть более 310 градусов. В любом месте в пределах этого огневого поля Суртур мог вести в три раза больший огонь основной батареи, чем Мэйника/Лазарус, и если относительная легкость его оружия означала, что он мог вести огонь примерно в два раза меньшей мощности, количество выстрелов тоже учитывалось.

Фенрисам, с другой стороны, не было никакого дела до Боло, если они могли этому помочь.

В отличие от Суртура, боевой экран Фенриса был достаточно легким, его броня достаточно тонкой, чтобы даже ионные разряды непрерывных повторителей Марк XXVIII могли убить его на средней или короткой дистанции, а его 38-сантиметровому Хеллбору потребовалось бы минимум три попадания в одно и то же место, чтобы пробить его./их лобовую броню. Но фронтальное столкновение с Боло было не тем, для чего предназначались Фенрисы, и теперь тяжелобронированные люки на кормовых палубах этих мехов открылись, и ракетные отсеки поднялись из своих колодцев на гидравлических подъемниках. На каждом Фенрисе было установлено по три капсулы; в каждой капсуле было установлено тридцать две ракеты; и в первом бронетанковом батальоне майора Са-Тора было шесть Фенрисов.

Капсулы поднялись в положение полного выдвижения и слегка приподнялись на длинных стеблях своих подъемников.

* * *

Замаскированные сенсоры Мэйники/Лазаруса засекли всплески излучения, когда Фенрисы запустили свои ракеты. Кластеры точечной обороны выдвинулись вперед и приподнялись, противоракеты скользнули в их пусковые установки, и она / они замедлились еще больше, отвлекая энергию от ее / их трансмиссии, чтобы усилить ее / их боевой экран.

Это было все, что она/они могли сделать. Максимальная эффективная дальность действия тактических ракет Фенриса составляла всего восемьдесят километров, потому что они использовали антигравитационные двигатели, как и ее/их собственные высокоскоростные ракеты. Но ракеты Фенрисов были намного меньше, чем у нее / их, и это означало, что их двигатели не могли быть ни такими мощными, ни такими надежными. Они подменили скоростью и численностью дальность действия, сложные системы наведения и средства проникновения и были предназначены для насыщения противоракетной обороны противника, растягивая ее настолько тонко, что по крайней мере несколько ракет с термоядерными боеголовками должны были пройти.

Ракеты Мэйники/Лазаруса были гораздо более дальнобойными и точными, но она/они даже не рассматривали возможность запуска ни одной из них. Она/они просто не установили достаточно пусковых труб, чтобы в ответ взломать оборону мелконианского батальона, и все. На плоской, открытой местности эффективная дальность стрельбы оружия прямой наводки Боло значительно компенсировала ракетный потенциал Фенрисов, вынуждая их выполнять запуск с большей дальности и подвергать свои ракеты более продолжительному оборонительному огню. Но теперь враг был менее чем в двадцати четырех километрах впереди, все еще скрытый от них неровной, изрезанной рельефом местностью.

И на таком расстоянии время слежения и взаимодействия действительно должно было быть очень коротким.

– Огонь! – скомандовал На-Литан.

Фенрисы исчезли в огромных клубах света, дыма и ярости, когда ускорительные заряды вырвали их ракеты из капсул. Пятьсот семьдесят шесть "тандерболтов" с огненными хвостами взлетели со своих пусковых установок, медленно разгоняясь. Но только на мгновение. Как только они очистили свои пусковые установки и достигли высоты в тридцать семь метров, как раз достаточной над Фенрисами, чтобы пусковые роботы могли очистить зону движения, сработали их антигравитационные двигатели.

Втискивание этих двигателей в такие крошечные ракеты потребовало всевозможных сокращений и инженерных компромиссов, и при таких малых размерах просто не было способа построить их достаточно прочными, чтобы выдержать проходящую через них огромную мощность. В лучшие времена двигатели ракет расходовали себя чуть менее чем за десять секунд, и у них не было рулей управления в атмосфере. Они не могли корректировать свои курс или уклоняться, как только их двигатели выгорали, что делало их ужасно уязвимыми для перехвата после этого момента. Но за те секунды, в течение которых работали эти двигатели, они разогнали свои ракеты до ста семидесяти g.

При таком ускорении им потребовалось бы 5,38 секунды, чтобы добраться до места назначения, а их скорость, когда они это сделают, превысит тридцать тысяч километров в час.

* * *

Мэйника/Лазарус точно знал, что произойдет.

Данные текли через нее/них подобно реке молний, мерцая и вспыхивая так быстро, что даже при ее прямой связи с Лазарусом Мэйника Тревор не могла по-настоящему их воспринять. Для ее чисто органического мозга было просто и буквально невозможно организовать данные в понятный формат при такой невероятной скорости. Но если она не могла это организовать, она могла это понять. Она разделяла гештальт Лазаруса, получала конечный результат его вычислений и анализа.

Стелс-функции и системы радиоэлектронной борьбы были бесполезны против этой атаки. Ракеты Фенрисов были специально сконструированы так, чтобы быть глупыми и слепыми. Они будут лететь по тому профилю, который был запрограммирован в них перед запуском, и восполнят отсутствие сложных систем обнаружения и слежения, отсутствие передовых средств РЭБ проникающего действия, с помощью огромного объема их огня и мощности их боеголовок. Это была старомодная система насыщенной атаки, способная к маневрам в полете только до тех пор, пока действовали их двигатели, что определяло их дальность действия. И скорость, с которой они разгонялись, скорости, которых они достигали, были тяжелыми для планеров. В вакууме это было не так уж плохо, но при запуске в воздухе, в среднем, где-то от шести до семи процентов из них потерпели бы катастрофическое разрушение конструкции. Что было слабым утешением для их целей, учитывая количество, в котором они были запущены.

Дистанционные датчики, наблюдавшие за мелконианами в момент запуска, измерили ракетные отсеки, углы поворота и возвышения с мельчайшей, абсолютной точностью. Данные, хранящиеся в тактических файлах Лазаруса, знали точную последовательность запуска, время цикла и разгонную способность ракет Фенрисов. Анализ всплесков выбросов при включении ракет и уровней мощности при подаче самой команды на запуск и циклическом прохождении капсулами последовательности запуска дал ему драгоценные доли секунды предупреждения до того, как ракеты действительно выстрелили. И вооруженный всей этой информацией, боевой компьютер предсказал траектории полета этих ракет с точностью и уверенностью ветхозаветного пророка, провозглашающего волю Божью.

Кластеры точечной обороны, противопехотные кластеры, роторные пушки, даже непрерывные повторители уже двигались, поворачиваясь к точкам в пространстве, в которых, как она / они знали, должны появиться ракеты. Возвышающаяся, острая, как нож, линия хребта почти точно посередине между ней / ими и врагом – тот же самый хребет, который защищал Фенрисов от ее / их "Хеллбора" и повторителей и защитит их от взрыва их собственных детонирующих боеголовок – заставил ракеты подняться, и на их скорости они не смогли пролететь по плотному профилю "облизывая землю". Они должны были подняться подальше от гребня, подставиться под ее/их огонь, и этот огонь ждал их, когда они это сделали.

Облако ракет поднялось над хребтом, затем опустило носы так резко, как могли только ракеты с антигравитацией, и понеслось прямо к Мэйнике/Лазарусу. Пусть они и были маленькими по сравнению с ракетами Боло, но все равно весили почти 2,4 метрических тонны. При их скорости простой кинетический удар дал бы эквивалент более чем двадцати двум метрическим тоннам старомодного тротила, но они не были кинетическим оружием.

Торнадо оборонительного огня ворвалось в ракетный шторм, когда ее/их защита столкнулась с угрозой.

Лазеры, огнеметы, пушечные снаряды, противоракеты с неконтактным взрывателем, которые на самом деле были запущены за доли секунды до того, как это сделали Фенрисы. Это было так, как если бы твердый, раскаленный добела таран устремился вниз, бросаясь на них через хребет, и его растущая как гриб голова пламени была ракетами, раскалываемыми и разрываемыми на части ее/ их огнем.

Она/они убили многих из них. По ней/им были выпущены почти шестьсот ракет, и четыреста семьдесят три были уничтожены ее/их оборонительным огнем. Еще тридцать семь получили структурный сбой и просто распались, а обломки от их распада уничтожили еще шесть птичек, которые столкнулись с этими обломками в полете. Еще девять опустились слишком близко к линии хребта и врезались в дальнюю сторону его гребня, как искусственные метеоры. Но все еще оставались пятьдесят одна.

Термоядерные боеголовки взорвались за долю секунды до того, как они попали в ее/их боевой экран. Этот экран поглотил бы чисто кинетическую энергию этого оружия без малейшего проблеска, но создавшие ракеты мелконианские оружейники хорошо знали об этом. И поэтому они сконструировали свои боеголовки так, чтобы они взрывались в последнюю долю секунды, прежде чем боевой экран сможет разорвать их на части. Даже Конкордиат не смог бы гарантировать действительно одновременный взрыв такого количества боеголовок – не с такой скоростью. Шесть из них не взорвались вовремя, врезались в боевой экран Мэйники/Лазаруса и исчезли. Еще девятнадцать не смогли сдетонировать достаточно быстро и были убиты в результате братоубийства до того, как их взрыватели сработали. Что означало, что "только" двадцать шесть на самом деле взорвались, как и планировалось.