Текст книги "Торговец кофе"

Автор книги: Дэвид Лисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

28

Неделю спустя Мигель получил записку от Гертруды. Она вернулась из путешествия, у нее все было хорошо, и она предлагала встретиться позднее в этот же день в «Поющем карпе».

Увидев ее, Мигель подумал, что она необычайно красива в ярко-красном платье с синим лифом и красном капоре с синей отделкой. Ее губы были алыми, словно она их кусала.

– Я рада возвращению, – сказала она, целуя его в щеку. – Здоровье моей тетушки во Фрисландии полностью поправилось. Настолько полностью, что я стала сомневаться, была ли она в самом деле больна. А теперь, – она взяла Мигеля за руку, – расскажите мне свои новости, мой милый партнер.

Мигель жалел, что был таким доверчивым, но он видел то, что хотел увидеть. Гертруда втерлась к нему в доверие, и он по-прежнему не знал, зачем это было ей нужно.

– Я рад, что ваша тетушка поправилась.

Мигель долго обдумывал эту проблему и пришел к утешительному выводу: если Гертруда работает на Паридо, она даст ему требуемую сумму, иначе план парнасса провалился бы. С помощью этих денег Мигель покроет свои собственные инвестиции, а потом покажет Паридо, насколько глупо было полагать, что можно перехитрить человека, хорошо знакомого с проделками Очаровательного Петера. Но, несмотря на долгие раздумья, Мигель не знал, как обратиться с этой просьбой.

– Ну и хорошо, – сказала Гертруда. Она сделала большой глоток пива. – Есть новости о нашем грузе? Какие новости на бирже? Я сгораю от желания начать действовать.

– Кое-какие новости есть, – начал Мигель, – хотя хорошими их не назовешь. Вы должны понимать, что подобные вещи редко проходят гладко и по плану и что торговец должен делать все, что в его силах, дабы избежать скрытых опасностей.

Гертруда облизала губы:

– Скрытых опасностей?

– Видите ли, цена товара подвержена изменениям в течение определенного периода времени. Никто не способен предугадать в точности эти изменения, кроме случая монополии, к чему, собственно, мы и стремимся и чего еще не достигли.

– Цена на кофе выросла? – спросила она прямо.

– Да, и намного больше, чем я мог предположить. Кроме того, стоимость поставки оказалась значительно выше, чем меня уверяли. Плюс конфиденциальность, которая тоже стоит денег. Подмазал одного, подмазал другого, не успел оглянуться – и в кошельке пусто.

– Начинаю догадываться, к чему вы клоните.

– Я надеялся на ваше понимание. Видите ли, я полагаю, нам понадобятся дополнительные деньга, чтобы осуществить задуманное. Еще немного денег, и мы уберем с пути все неопределенности.

– Еще немного?

– Тысяча пятьсот гульденов, – сказал он небрежно, но, увидев выражение ее лица, подумал, что его ожидания были завышены. – Но возможно, тысяча решит наши проблемы.

– Вы сильно переоцениваете мои возможности, – сказала она. – Я рассказала вам, с каким трудом мне удалось добыть те три тысячи. Теперь вы с невозмутимым видом просите у меня еще полстолько.

– Разве я прошу деньги для собственных нужд, мадам? Нет, они нужны, чтобы гарантировать наше богатство. Вы предложили мне работать с вами, поскольку верили, что я знаю, как организовать наше предприятие. Я действительно знаю это и говорю вам, что нам нужны эти деньги, если мы хотим победить.

Мигель ожидал, что она помрачнеет и станет его критиковать, но также надеялся, что чувство юмора ей не изменит. Но она была вне себя от ярости:

– В самом начале я спросила, сколько вам потребуется денег, и вы мне сказали: три тысячи гульденов. Я дала вам эти деньги. Если бы вы сказали – четыре с половиной тысячи, я бы сказала, что это невозможно. Трех тысяч, которые я вам дала, не достаточно, чтобы решить проблемы? Эти деньги пропали?

– Не пропали, – сказал он поспешно. – Я вам обещаю. В худшем случае мы получим не так много, как планировали. Вы вернете свои вложения в целости. Я просто подумал, что, если бы у нас были дополнительные деньги, это нам очень бы пригодилось.

– Никаких дополнительных денег! – отрезала Гертруда. – И будьте так любезны говорить мне правду! Я знаю, правда дается нелегко человеку, который был тайным иудеем.

– Это уж слишком, – возразил Мигель.

– Вы сами мне это сказали – мол, вам пришлось научиться искусству обмана. Но мне не нужен обман. Мне нужна правда.

– Если человек умеет обманывать, это еще не означает, что он не может быть правдивым. Я не стану вам лгать, как и вы, я знаю, не станете лгать мне. – Вероятно, не стоило этого говорить, но он надеялся, что ему удалось скрыть иронию. – Ваши деньги в безопасности, и, хотя дополнительная сумма облегчила бы мне задачу, я смогу все уладить.

– Вот и улаживайте тогда, – сказала она, непринужденно улыбнувшись.

Гертруда помолчала. Она пила пиво и смотрела мимо Мигеля.

– Я вам верю, – наконец сказала она. – Я знаю, что вы мой друг и не причините мне вреда. Но если есть что-что, о чем я должна знать, лучше скажите, потому что, если вы причините мне вред – даже если кому-то со стороны покажется, что вы причинили мне вред, – вы должны понять, что Хендрик вас убьет и я не смогу его остановить.

Мигель делано засмеялся:

– У него не будет причин для негодования, когда все будет закончено, так же как и у вас. Теперь, когда все решено, мне лучше поспешить и заняться делами.

– Когда груз будет в порту? – спросила она.

Срок его опционов на кофе подходил через три недели. Первоначально он планировал, что кофе будет в порту через две недели после этого срока. Так не получится, но кому-либо знать об этом не обязательно. Во всяком случае учитывая то, что он задумал.

– Через месяц, – сказал он. – Может быть, раньше.

Встреча оставила у него во рту кислый вкус, но с этим ничего нельзя было поделать. На Вармусстрат он обратил внимание на двоих мужчин, которые делали вид, что не смотрят на него, – наверняка шпионы маамада. Он ничего не нарушал. Ходить по улицам не запрещалось. Тем не менее он постарался поскорее исчезнуть с их глаз и свернул в переулок, ведущий на другую маленькую улочку, по которой он снова вышел на магистраль.

Он обернулся и увидел, что шпионы по-прежнему позади него. Вероятно, они никуда не сворачивали, зная, что Мигель вернется на свой прежний маршрут. Он подобрал плоский камень и бросил его в канал, надеясь пустить "блинчики", но камень пошел ко дну, едва коснувшись воды.

Мигель поднял мешок с кофейными зернами – легкий, настолько легкий, что его было можно перебросить из одной руки в другую. Следует экономить, иначе скоро в мешке ничего не останется. Может быть, люди в турецкой кофейной таверне разрешат ему купить немного кофе для его собственных нужд?

Составив перечень стоящих перед ним проблем, Мигель пришел к следующему заключению: его кофейный план на грани краха ввиду задержки поставки и недостаточных средств; его партнер, Гертруда, не тот человек, за которого себя выдает, и, возможно, состоит в союзе с Паридо, а возможно, и нет; Иоахим, бесспорно, в союзе с Паридо, однако это обстоятельство не усложняло, а облегчало жизнь Мигеля, так как, похоже, деньги Паридо вернули Иоахиму рассудок. Мигель не мог заплатить долг Исайе Нунесу, так как использовал деньги, чтобы рассчитаться с братом и агентом Московии; он не мог получить деньги, заработанные на блестящей сделке с китовым жиром, так как маклер Рикардо отказывался платить Мигелю и даже не раскрывал имени своего клиента; Мигель ничего не мог поделать с Рикардо, поскольку обращение в голландский суд навлекло бы на него гнев маамада, а обращаться в маамад было слишком опасно из-за Паридо.

Точнее, было слишком опасно раньше.

Мигель допил остатки кофе из чашки. По крайней мере одну проблему он мог решить, причем незамедлительно.

Обойдя полдюжины таверн, Мигель отправился к Рикардо домой. Маклер был известен тем, что нанимал самую дешевую прислугу, какую только мог отыскать, и существо, открывшее ему дверь, по всей видимости, обошлось тому почти даром: это была сгорбленная и дрожащая древняя старуха, почти слепая и с трудом передвигающая ноги.

– Зачем вы пришли? – спросила она Мигеля по-голландски. – На ужин к еврею?

Мигель радостно улыбнулся:

– Конечно.

– Тогда проходите. Остальные уже едят. Еврей не любит, когда его гости опаздывают.

– Вам не приходило в голову, – спросил Мигель, следуя за шаркающей ногами старухой, – что, когда вы говорите о еврее, вы обращаетесь к другому еврею?

– Обсудите это с ним, – сказала она, – мне нет до этого дела.

Старуха провела его по длинному, отделанному нарядными керамическими плитками коридору в просторную комнату, где не было никакой мебели, кроме большого стола. Однако на стенах в избытке висели картины: портреты, пейзажи, библейские сцены. Мигель узнал один портрет, портрет Соломона, выполненный в стиле того странного художника, жившего в свое время во Влойенбурге и дававшего деньги бедным евреям, чтобы они ему позировали.

Однако натурщики были единственными бедными евреями, попавшими в этот дом. За столом, на котором, как показалось Мигелю, было довольно мало еды, собрались самые богатые выходцы из Португалии, включая Соломона Паридо. Судя по оживленной беседе, Мигель заключил, что Рикардо был более щедр в отношении вина, чем еды.

Маклер, смеявшийся над чьей-то шуткой, поднял голову и увидел Мигеля в сопровождении старой служанки.

– К вам еще один еврей, – объявила она.

– Лиенсо, – зло сказал Рикардо. – Вас-то сюда никто не приглашал.

– Вы сказали мне приходить и принять участие в вашей веселой дружеской пирушке. Вот я и пришел.

Паридо поднял бокал:

– Тогда давайте выпьем за Лиенсо. Самого опрометчивого торговца Амстердама.

Рикардо с трудом встал из-за стола:

– Пройдемте в мои личные комнаты на минутку.

Его шатнуло, и он чуть не упал, но потом собрался с духом и снова обрел равновесие. Мигель поклонился гостям и последовал за ним.

Рикардо повел его вверх по узкой лестнице, и они оказались в небольшой комнате с письменным столом, несколькими стульями и кипами бумаг на полу. Окна были плотно закрыты, и в комнате было темно. Маклер приоткрыл ставни, впустив немного света, – достаточно, чтобы они могли видеть друг друга, но не более того.

– У меня создается впечатление, – сказал Мигель, – что вы пьете вина больше, чем это полезно для представителя нашего народа. Голландцы – бездонные бочки, но вы подошли к своему пределу.

– А я думаю, – сказал Рикардо, – что вы еще больший негодяй, чем мне сначала показалось. С какой стати вы являетесь сюда, когда я развлекаю своих друзей? Надо отметить, вы никоим образом не входите в эту категорию.

– Я понятия не имел, что вы принимаете гостей. Я пытался отыскать вас в публичных местах. Если бы вы не наняли свою служанку на кладбище, она могла бы построже фильтровать посетителей.

Рикардо опустился на стул.

– Ладно, что вы хотите? Говорите быстро, но, если вы насчет этих проклятых денег, я вам скажу то же, что уже говорил: вы их получите в свое время, и не раньше.

Мигель решил не садиться. Он ходил взад-вперед по комнате, как адвокат, выступающий с речью перед бюргерами.

– Я думал над тем, что вы сказали, и считаю это чепухой. Видите ли, эти деньги принадлежат мне, и если я не могу их получить, то имею право по меньшей мере знать, кто мой должник.

Усы Рикардо дрогнули в высокомерной усмешке.

– Думайте что хотите, но мы оба знаем, что вы ничего не можете с этим поделать.

– Это вы так полагаете. Думаете, что я побоюсь вызвать гнев маамада обращением в голландский суд и что не буду обращаться в маамад, поскольку один из парнассов может настроить совет против меня? По крайней мере вы так считаете. Возможно, вам также известно о моей недавней встрече с советом и однодневном отлучении, но, поскольку разбирательство проводится втайне, вы не знаете, чем оно закончилось. Поэтому позвольте мне сказать вам следующее: мой враг на этом заседании выдал себя и его неприязнь ко мне стала очевидна другим парнассам. Этот человек не сможет настроить совет против меня.

– Очень хорошо! – по-змеиному прошипел Рикардо. – Если хотите, можете подать свою жалобу. Посмотрим, что будет.

– Благодарю за учтивость, – кивнул Мигель. – Не сомневаюсь, маамад сочтет этот случай очень интересным. Вдобавок ему будет интересно узнать, что вы пользовались защитой этого человека, отказываясь заплатить причитающиеся мне деньги. Который попадет из-за вас в неприятное положение и обрушит на вас весь свой гнев. Но, – сказал Мигель, – быть может, он вовсе и не разгневается. Как вы говорите, посмотрим, что будет.

Рикардо вскочил на ноги:

– Вы угрожаете мне, сеньор?

Мигель засмеялся:

– Конечно! Я угрожаю вам тем, что вы сами предложили мне сделать. На самом деле это вовсе не угроза, но я вижу, вы разволновались.

Рикардо поспешно кивнул, будто спорил о чем-то сам с собой.

– Вы не хотите обращаться с жалобой в маамад, – сказал он.

– Не хочу, но вы не оставляете мне другого выхода, и я это сделаю. И с удовольствием посмотрю, как вы с Паридо будете корчиться. Мне нечего терять – в отличие от вас, Рикардо. Вы можете заплатить мне, вы можете назвать имя вашего клиента, или маамад вынудит вас сделать и то и другое, но это поставит вас в неловкое положение и сделает Паридо вашим врагом. Вам выбирать, но я собираюсь завтра утром подать просьбу назначить слушание. Так что решайте быстрее.

Мигель развернулся уходить; он знал, что Рикардо не даст ему этого сделать, но его речь требовала под занавес картинного ухода.

– Подождите, – сказал Рикардо. Он медленно опустился на стул. – Подождите. Подождите, подождите, подождите.

– Я жду. Я давно жду.

– Понимаю. – Он поднял руку, призывая к молчанию. – Вот что я предложу. Я назову вам клиента, и можете сами выколачивать свой долг, но вы не должны говорить ему, что я его выдал. И вы не должны ничего говорить Паридо. Он не знает, что я использовал его имя в этом деле, и мне хотелось бы, чтобы он этого не узнал.

У Мигеля сжалось горло. Наконец он получит свои деньги. И он одержал победу, что в последнее время случалось слишком редко.

– Я согласен, – сказал он.

Рикардо вздохнул:

– Очень хорошо. Вы понимаете, что мой клиент приказал мне хранить эти сведения в тайне. Я это делал не по своей воле.

– Просто скажите мне имя.

– Я же сказал, что сделаю это. Его имя – Даниель Лиенсо. – Он хихикнул. – Если подумать, получается довольно забавно. Он это сделал из-за тысячи, которую вы взяли у него в долг, но сам должен вам вдвое больше. Он помыкал вами, потому что вы были у него в долгу, но в последнее время должником был он. Вы находите это столь же забавным, как я?

Мигель поднял стопку бумаг и швырнул ею в Рикардо. Записки, гроссбухи и корреспонденция разлетелись по комнате. Этим он хотел показать, что на самом деле не находит это столь же забавным, как Рикардо.

29

Мигель знал, что у Даниеля финансовые проблемы, но не подозревал об их тяжести. Все это презрение, все это ворчание по поводу невзгод Мигеля, когда он сам был в беде, можно было простить. Мигель мог простить и этот важный вид, и осуждающие взгляды. Но он не мог простить Даниелю, что он взял, точнее, украл деньги у брата, когда тот в них нуждался.

Но, невзирая на весь свой гнев, Мигель не мог себе позволить говорить об этом. Он не мог жаловаться, потому что, пока кофейное предприятие не разрешится тем или иным образом, он не мог съехать из дома брата, не привлекая внимания.

Несколько дней спустя Аннетье снова появилась в кабинете Мигеля с объявлением, которое могло быть шокирующим, если бы не было ожидаемым. На пороге дома был Иоахим Вагенар, который хотел его видеть.

Иоахим спускался по узкой лестнице, держась одной рукой за поручень, зажав шляпу в другой руке. Внизу он споткнулся, шатаясь как пьяный.

– Ну вот, сеньор. Круг замкнулся. Как говорится, птичка всегда возвращается в родное гнездо.

Иоахим не был настолько пьян, как могло показаться на первый взгляд. Неожиданно Мигель подумал, что Иоахим выпил для храбрости. Но для чего ему нужна храбрость? Мигель вновь перебрал в уме все возможные средства защиты.

– Это ваше гнездо? – спросил Мигель. – Едва ли.

– Не соглашусь. – Иоахим сел без приглашения. – У меня такое чувство, словно я родился в этой комнате. То есть таким, каким я стал. А каким я стал, я сам не знаю.

– Вы пришли, чтобы сказать мне это?

– Нет. Я пришел сказать, что много думал и пришел к странному заключению, что, возможно, вы мой единственный друг в настоящее время. Странно, не так ли? Когда-то мы хоть и не были друзьями, но поддерживали дружеские отношения. Затем мы стали врагами. Я почти полностью беру на себя вину за это, хотя мой гнев можно объяснить; уверен, вы это понимаете. И теперь мы снова друзья. Настоящие друзья, я имею в виду. Друзья, которые должны заботиться друг о друге.

– Как вы пришли к такому странному выводу?

– Очень просто, сеньор. У меня есть нужные вам сведения. У меня есть сведения, с помощью которых вы можете заработать кучу денег. Фактически у меня есть сведения, которые спасут вас от краха. Боюсь, вы окажетесь слишком большим глупцом и не воспользуетесь этими сведениями, но тем не менее у меня они есть, и я готов ими поделиться.

– И за эти сведения вы хотите пятьсот гульденов, о которых я так часто слышу.

Голландец засмеялся:

– Нет, я хочу часть вашей прибыли. Надеюсь, вы улавливаете суть. Я хочу, чтобы мой успех и мое состояние вновь были связаны с вашими.

– Понимаю.

Мигель сделал глубокий вдох. У него было ощущение, что все это происходит не с ним. Вот он сидит у себя в подвале и ведет переговоры с Иоахимом Вагенаром. И если бы его застали за этим, скорее всего, Соломон Паридо убеждал бы маамад, что это преступление следует простить. Он перестал что-либо понимать в этой жизни.

– Нет, – покачал головой Иоахим, – вы не понимаете, Лиенсо, но скоро поймете. Вот что я предлагаю: я согласен предоставить вам сведения, с помощью которых вы получите баснословную прибыль. Если я окажусь прав, вы дадите мне десять процентов от заработанного с помощью этих сведений – назовем это комиссионными маклера. Если я окажусь не прав, ваш долг аннулируется и вы обо мне больше никогда не услышите.

– Вы упустили одну важную деталь.

– Какую деталь?

Мигель сглотнул:

– Вы сумасшедший, и ничему из того, что вы говорите, нельзя верить.

Иоахим кивнул, словно Мигель привел какую-то мудрую библейскую цитату:

– Сейчас я прошу мне поверить. Я никогда не был сумасшедшим, я просто был несчастен. Вы можете сказать, что было бы с вами, если бы вы, сеньор, потеряли все и у вас не было бы ни денег, ни дома, ни еды? Можете поручиться, что не потеряли бы рассудок от отчаяния?

Мигель промолчал.

– Я никогда не стремился к мести, – продолжал Иоахим, – я лишь хотел получить свое, и я не могу сидеть сложа руки, видя, как один человек уничтожает другого лишь удовольствия ради. Думаю, вы знаете, что я познал крах. Я не позволю, чтобы другой человек испытал то же, что и я.

Теперь Мигель был весь внимание:

– Я слушаю.

– Вам придется не только слушать. Вам придется согласиться.

– А если я выслушаю все, что вы скажете, и не поверю вам?

– Это ваше право, но, если вы решите поверить мне и воспользоваться этими сведениями, вы заплатите мне десять процентов того, что заработаете.

– Или?

– Никакого "или" быть не может, – сказал Иоахим. – Между нами теперь не может быть никаких угроз. Я не буду заставлять вас подписывать контракт, ибо знаю, что вы рискуете, вступая в сделку с одним из нас. Я оставлю на вашей совести решать, что подобает благородному человеку.

Мигель сделал большой глоток вина. Иоахим не был больше похож на сумасшедшего. Неужели деньги Паридо изгнали демонов из его рассудка или Иоахим сам сделал это, опираясь на собственное здравомыслие и решимость?

– Я готов выслушать вас.

Иоахим глубоко вздохнул:

– У вас не найдется для меня чуть-чуть вина? Или, быть может, пива?

– Вы не в гостях, Иоахим. Говорите или уходите.

– Нет нужды вести себя столь недружелюбно, сеньор. Когда вы услышите то, что скажу, вы будете угощать меня, не скупясь. – Он снова замолчал. – Ладно. Видите ли, когда я приходил к вам в последний раз, я не был с вами до конца честен. На самом деле я выполнял поручение человека, который послал меня к вам.

– Соломона Паридо, – сказал Мигель. – Вы с таким же успехом могли бы привести его сюда. Я сразу догадался.

– Я подозревал, что вы догадались, но не сказал ему об этом. Я уже тогда стал думать, что едва ли из нашего с ним злополучного сотрудничества выйдет толк, и понял: вы хотели, чтобы он поверил в то, что вы сказали мне. Я уже начал ненавидеть его больше, чем вас, поэтому держал язык за зубами.

– Я хотел бы узнать об этом подробнее. Как вы оказались на службе у Паридо?

– Это коварный человек. Он пришел ко мне и сказал, что знает, что я преследую вас повсюду. И сказал, что знает, почему я это делаю. Он сказал, что мы могли бы действовать заодно. Он даже дал мне десять гульденов и сказал, что снова придет через неделю. Проходит неделя, и он хочет, чтобы я пошел к вам и поговорил с вами. Я сказал, что не стану этого делать, что наши отношения совсем разладились. Признаюсь, в тот момент меня интересовало только то, что он мог предложить. Но он ничего мне не предложил. Он говорит, что в таком случае я должен немедленно вернуть долг с процентами и что он больше не намерен иметь со мной дел. Я сказал, что не могу заплатить долг, и он начал пугать меня Распхёйсом. Он говорит, что знает членов городского совета и что они немедленно посадят меня за решетку и, возможно, проверят, почему меня так быстро освободили в предыдущий раз. У меня не было никакого желания возвращаться туда, как вы понимаете.

– Продолжайте.

– Итак, какое-то время я делал то, что он велел, но все время думал, что я могу сделать для себя. Оказалось, что это зависит от того, что я могу сделать для вас. Кстати, мне понравилась ваша маленькая хитрость, но он в нее не поверил. Когда я ему передал ваши слова, он сказал, что из всех бывших тайных иудеев, которых он знает, вы самый искусный лжец.

Мигель ничего не сказал.

Иоахим потер рукавом кончик носа.

– Короче, мне удалось сложить несколько фактов вместе. Вы знаете некоего Нунеса, который торгует товарами из Ост-Индии?

Мигель кивнул, впервые поверив, что у Иоахима действительно могут быть важные сведения.

– Этот Нунес работает на Паридо. Это как-то связано с поставкой кофе – напитка, который я однажды попробовал и который, кстати, мне совершенно не понравился, моча какая-то по вкусу.

Нунес работает на Паридо? Как это могло случиться? Как его друг мог его предать?

– Так что насчет этой поставки? – спросил Мигель едва слышно.

– Нунес лгал вам. Говорил, что груз задерживается, или что его невозможно получить, или какую-то другую чепуху, но все это ложь. Корабль сменился. Теперь груз на корабле, который вроде бы называется "Морская лилия" и должен прибыть, насколько я знаю, на следующей неделе. Больше мне ничего не известно, кроме того, что Паридо не хочет, чтобы вы об этом узнали, и что он хочет что-то сделать с ценами.

Мигель начал ходить по комнате, почти позабыв об Иоахиме, который смотрел на него во все глаза. Паридо и Нунес вместе! Он не ожидал, что Нунес окажется предателем, но это многое объясняло. Если Нунес – человек Паридо, он сообщил бы ему о планах Мигеля. Тогда Паридо стал бы искать способы расстроить эти планы и при этом извлечь для себя выгоду. Но Паридо знал только о кофе и о том, что Мигель сбивает цену. Вероятно, он не знал о его плане установить монополию. Мигель не понял всего замысла, но в одном был уверен: если Гертруда тоже работала на Паридо, она не рассказала ему всего, что знала.

– Вы как-то упомянули имя Гертруды Дамхёйс. Она тоже работает на Паридо? – спросил Мигель в надежде решить этот вопрос раз и навсегда.

– От нее лучше держаться подальше.

– Что вам о ней известно?

– Только то, что она воровка и мошенница. Как и ее приятель.

– Это я и без вас знаю. Какое отношение она имеет к Паридо?

Иоахим сощурился:

– Никакого, насколько мне известно. Двоим таким шакалам в одной стае не ужиться. Я лишь слышал, как он сказал, что, мол, у вас с ней какие-то дела.

Мигель вернулся на свое место. Если Гертруда не работает на Паридо, что она тогда задумала и зачем ей была нужна его дружба, завоеванная обманным путем? Возможно, Иоахим не знал всех секретов Паридо. Может быть, он нанял ее, а потом понял, что она обманывает его, так же как и Мигеля. Он не видел в этом логики, но, скорее всего, Паридо лишь отдаленно представлял, что связывает Мигеля с Гертрудой.

– А мой брат? – наконец спросил Мигель неожиданно для себя.

– Ваш брат?

– Ну да. Что вы знаете о его отношениях с Паридо? Вы слышали, как тот упоминал Даниеля Лиенсо?

– Как печально, – покачал головой Иоахим, – когда человек не может доверять даже собственному брату. Кажется, у евреев так было всегда. Только вспомните Каина и Авеля.

– Каин и Авель не были евреями, – раздраженно сказал Мигель, – они были сыновьями Адама, и, следовательно, они такие же ваши предки, как и мои.

– Постараюсь впредь не цитировать ваше Писание. Что касается вашего брата, ничего не могу о нем сказать. Знаю, он проводит много времени с Паридо, но для вас это не новость. Вы хотите знать, действует ли он против вас, но я об этом понятия не имею.

– А свиная голова? Это дело рук Паридо или ваших?

Губы Иоахима чуть дрогнули.

– Обоих, – сказал он.

Мигель замолчал. Он был оправдан. Даниель обвинял Мигеля в том, что тот навлек такие ужасы на его дом, а на самом деле виноват был парнасс.

– Как объяснить то, что Паридо имел глупость говорить обо всем этом в вашем присутствии? Может быть, он послал вас ко мне специально?

– Теоретически это возможно, – сказал Иоахим. – На вашем месте я бы тоже так подумал. Но я не понимаю, что он выигрывает, давая вам эти сведения. Как только "Морская лилия" причалит, не составит никакого труда заплатить матросу, чтобы он вскрыл бочку и сказал, что там внутри.

– Вы не ответили на первый вопрос. Почему он рассказал вам все это?

– Он мне этого не рассказывал, – отозвался Иоахим. – По крайней мере не намеревался. В конце концов, кто мог бы подумать, что полоумный голландец понимает язык португальских евреев?

Мигель невольно рассмеялся.

– В таком городе, как Амстердам, – повторил он однажды сказанные ему Иоахимом слова, – никогда нельзя предполагать, что человек не понимает язык, на котором вы говорите.

– Да, это дельный совет, – согласился Иоахим.

– Я должен хорошо обдумать все, что вы мне рассказали.

Он подумал, что все это может оказаться ложью. Еще одной уловкой Паридо. Но какой уловкой? Какая уловка стоит того, чтобы выдать Мигелю эту предательскую сеть? Теперь Мигель мог, если захочет, отдать Нунеса под суд; никто не станет упрекать Мигеля за недоверие маамаду в этом деле. Мог Паридо намеренно выдать Иоахиму такие важные сведения?

– Обдумывайте тогда, – сказал Иоахим. – Но прошу вас дать мне слово. Если вы решите воспользоваться тем, что я вам сказал, и если ваши действия принесут прибыть, вы дадите мне десять процентов того, что заработаете?

– Если окажется, что сказанное вами правда и что вы вели себя как человек чести, я сделаю это с радостью.

– Меня это устраивает.

Иоахим встал. Какое-то время он смотрел на Мигеля. Тот открыл кошелек и протянул ему несколько гульденов.

– Не тратьте все в тавернах, – сказал Мигель.

– Как я их потрачу, мое дело! – дерзко сказал Иоахим. Он остановился, пройдя половину ступеней. – Можете вычесть их из десяти процентов, если хотите.

Покончив с делом, Иоахим пожелал Мигелю хорошего дня, но Мигель последовал за ним наверх, так как не хотел, чтобы Иоахим один бродил по дому. Наверху Мигель сначала услышал шуршание юбок, а потом увидел Ханну, спешащую прочь. Овладевшая им паника почти тотчас унялась. Ханна не говорила по-голландски, поэтому могла слушать сколько угодно, все равно она ничего не могла бы понять.

Однако, когда Мигель проводил Иоахима из дому, Ханна поджидала его в коридоре.

– Этот человек, – тихо сказала она, – это он напал на нас на улице.

– Он на вас не нападал, – устало сказал Мигель, скользнув взглядом по ее выступающему животу, – но вы правы, это тот самый человек.

– Какие дела у вас могут быть с этим дьяволом? – спросила она.

– К сожалению, – сказал он, – дьявольские дела.

– Я не понимаю. – Она говорила тихо, но держала себя с какой-то новой уверенностью. – Вы думаете, что, если вам известен мой секрет, вы можете глумиться над моим здравым смыслом?

Мигель подошел к ней поближе, чтобы его слова звучали более задушевно:

– Что вы, сеньора. Я никогда бы не позволил себе этого. Я знаю, что вам все это кажется странным, но мир… – он вздохнул, – мир намного сложнее, чем вам представляется.

– Не говорите со мной так, – сказала она чуть громче. – Я не ребенок, которому нужны сказки. Я знаю, что представляет собой мир.

Как изменилась эта женщина! Его кофе превратил ее в голландку.

– Я не хотел вас принизить. Мир намного сложнее, чем даже мне казался до недавнего времени. Прежние враги стали моими союзниками, а прежним союзникам нельзя доверять. Этот странный и ожесточенный человек оказался в положении, когда он может мне помочь, и он решил это сделать. Я должен позволить ему это.

– Пообещайте, что он больше не придет в мой дом.

– Обещаю, сеньора. Я не приглашал его и не планировал, что все так обернется. И я сделаю все, что в моих силах, дабы защитить вас, – сказал он с неожиданным для себя пылом, – даже ценой своей жизни.

Он говорил напыщенно, как идальго, и сразу понял, что перегнул палку. Так говорят с любовницей, а не с женой брата. Но взять свои слова назад он уже не мог. В одно мгновение он взял на себя роль ее любовника, и теперь ему придется продолжать ее играть.

– Сеньора, у меня для вас есть подарок.

– Подарок? – Перемена в его тоне рассеяла чары.

– Да. Я сейчас принесу его.

Мигель поспешил в свой подвал и нашел книгу, которую он купил для нее: описание заповедей на португальском языке. Она не могла прочитать их без чьей-либо помощи, но он надеялся, что книга все равно ей понравится.

– Книга? – Она взяла томик в руки и провела пальцами по твердому кожаному переплету.

Мигель вдруг осознал, что она, наверное, даже не знает, что следует разрезать страницы.

– Вы смеетесь надо мной, сеньор? Вы знаете, что я не умею читать.

Мигель улыбнулся:

– Может быть, я смогу вас научить. Не сомневаюсь, что вы будете прекрасной ученицей.

В ее глазах он прочитал, что она в его власти. Он мог повести ее вниз, в подвал, и там на своей тесной короткой кровати овладеть женой брата. Нет, думать о ней как о жене Даниеля было пошло. Она независимая женщина, и он будет обращаться с ней соответственно. Что его удерживает? Мораль? Разве Даниель не заслуживал предательства после того, как присвоил деньги Мигеля?