Текст книги "Дон Кавелли и папский престол"

Автор книги: Дэвид Конти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

LXI

Было почти шесть часов. Через несколько минут у Жана-Поля Фавра закончится смена, и подойдет персонал, отвечающий за уборку, чтобы привести залы музея в порядок. Каждый раз ночное дежурство заставляло его вспомнить о долге и дисциплине. А все потому, что время между тремя и пятью утра всегда было самым худшим для Фавра. В эти часы слабело ощущение реальности, а желание закрыть глаза становилось почти непреодолимым. Тени и звуки в музее начинали жить собственной жизнью, изматывая чувства. Только с рассветом он снова приходил в себя, насмешливо вспоминал нелепые ночные страхи, а незадолго до конца смены у него начинался такой прилив бодрости, что не было ни малейшего желания ложиться спать.

Конечно, он все равно уснет, как всегда: сменившись и дойдя до кровати, он в течение считаных минут провалится в глубокий сон, от которого пробудится уже днем. Фавр взглянул на наручные часы. Еще несколько минут, и смена закончена. Вдруг раздался пронзительный сигнал тревоги. По характеру звука он понял, что это не дверная или оконная сигнализация, а витринная. Дверные и оконные сигналы тревоги автоматически перенаправлялись на диспетчерский пункт, а сигналы от витрин – нет. То обстоятельство, что это произошло за несколько минут до окончания его смены, делало все произошедшее совершенно нереальным, не угрожающим, а скорее досадным. Да это просто издевательство! Он неохотно потянулся к рации и нажал кнопку переговорного устройства:

– Говорит пост сорок. Пожалуйста, ответьте. Прием.

Ответ пришел почти мгновенно. Голос из динамика звучал непривычно напряженно.

– Центральный слушает. Прием.

Фавр снова нажал кнопку.

– Проверяю сигнализацию витрины на втором уровне. Прием.

– Вас понял. Прием.

Фавр пересек зал и начал подниматься по спиральной лестнице, напоминающей внутренность экзотической раковины. Наверху располагались разнообразные торговые киоски с книгами, открытками, плакатами и другими музейными сувенирами. Поднимаясь, Фавр размышлял о том, отчего же сработала сигнализация. Возможно, с потолка на витрину свалилась штукатурка? Или птица залетела да и заблудилась внутри здания? Он приблизился к концу лестницы, оставалось примерно десять метров, когда что-то его насторожило.

Послышались быстро приближающиеся шаги, шум и крики. Потом вдруг раздались выстрелы. К собственному изумлению, Фавр не почувствовал страха. Машинально он вытащил «Глок-17», снял с предохранителя и передернул затвор. Только когда пистолет уже был направлен вверх, Фавр осознал, что не запросил по рации подкрепление. Но теперь уже поздно менять позицию. Слегка пригнувшись, он осторожно, но решительно двинулся вперед. Оставшееся расстояние он преодолел одним прыжком. Три или четыре человека, он не разобрал в спешке, сколько их, пробежали вдоль витрин и тут же исчезли за одним из торговых прилавков. Фавр глубоко вздохнул и шагнул в зал. Встав в стойку, он направил пистолет в сторону нарушителей музейного спокойствия и крикнул громким голосом:

– Бросьте оружие! Выходите с поднятыми…

И тут началась стрельба. Кусок облицовки откололся от стены рядом с ним и ударил в бедро. Фавр развернулся и прицелился в ту сторону, откуда раздался выстрел. За первым выстрелом последовал второй. Фавр увидел двух мужчин, которые стреляли в него с другого конца зала. Второй раз за это утро он действовал не задумываясь, подчиняясь реакциям, которые были отработаны на тренировках на случай таких неожиданных ситуаций. Он мгновенно прицелился и выстрелил. Он знал, что стрелять надо ни в коем случае не в голову, а в грудь, если хочешь попасть наверняка. Действуя строго по инструкции, Фавр не стал интересоваться, куда он попал, а мгновенно сменил позицию и выстрелил еще дважды. Он не знал, достигли ли цели все четыре пули, но по крайней мере две попали точно, поскольку оба мужчины лежали на полу, не подавая признаков жизни.

Не опуская оружие, он быстро окинул взглядом зал, ища других нападавших. Видимо, желающие вступить в перестрелку закончились. Затем он снова повернулся к торговому прилавку и повторил приказ сдаваться. Ему навстречу медленно вышли с поднятыми руками женщина и двое мужчин. Только теперь он запросил подкрепления. Конечно, это было излишне. Подкрепление уже спешило к нему.

КНИГА ТРЕТЬЯ

LXII

Восьмой день конклава

Если несколько человек стали свидетелями автомобильной аварии, а затем их по одному допрашивают в полиции о том, что они видели, их показания обычно сильно различаются. Разными будут описания цвета машин, про водителей скажут, что они молодые, старые, толстые, худые, светловолосые и темноволосые. Каждый расскажет на свой лад, полагая некоторые вещи важными, а другие – незначительными. Однако чем дольше вы будете разговаривать со свидетелями, тем больше будут совпадать показания. Прямо противоположным образом ведут себя люди, которые заранее сговорились озвучить придуманную версию. Поначалу их слова сходятся, но чем дольше вы их допрашиваете по отдельности, тем больше начинают разниться их показания. Это знают не только полицейские, но и историки, которые постоянно проверяют многочисленные, часто противоречащие друг другу источники. Знал об этом и Кавелли.

Через несколько минут после того, как прогремели последние выстрелы, сорок вооруженных до зубов гвардейцев уже заняли здание и принялись обыскивать весь музей в поисках преступников. Кавелли прикинул, что потребовались бы по крайней мере час или два, чтобы все объяснить.

Конечно, Кавелли, Беатрис и Монти могли просто спуститься с гвардейцами вниз по винтовой лестнице, а затем, выйдя из музея, вернуться в Ватикан через ворота Святой Анны. Но главное правило в этих стенах гласило: «Вы не должны привлекать внимания». Именно поэтому их и повели назад почти тем же путем, которым они пришли, вероятно, в помещение казармы швейцарской гвардии. Они все еще находились в каком-то почти сюрреалистическом заторможенном состоянии. Командир гвардейцев, полковник Дюран, узнал и Кавелли, и кардинала Монти, что несколько смягчило их положение: их не арестовали, хотя и не позволяли уйти. Несмотря на любезное и вежливое обхождение, требовалось прояснить слишком много непонятных моментов. И еще кое-что было ясно: ситуация слишком ненадежная и запутанная, чтобы рисковать и рассказывать полную правду. До поры до времени целесообразно разыгрывать невинных жертв, но это удастся лишь в том случае, если все они расскажут одну и ту же историю. Кавелли решил взять инициативу в свои руки, прежде чем ей завладеет кто-либо другой.

– Полковник Дюран, извините, пожалуйста…

Командир швейцарской гвардии, который как раз собирался дать указания нескольким гвардейцам, недовольно обернулся.

– Не сейчас.

Но Кавелли не позволил так просто от себя избавиться. Он говорил подчеркнуто громко, чтобы все могли его хорошо слышать.

– Мы только что избежали покушения на убийство. Кардинал Монти и профессор Беатрис Кингсли срочно нуждаются во врачебной помощи. – Он заметил, что Беатрис собирается что-то возразить, поэтому одарил ее самым выразительным взглядом, каким мог, призывая к молчанию. – Я не уверен, что вы захотите взять на себя ответственность за здоровье этих двоих.

Дюран задумчиво почесал в затылке. Здравый смысл подсказывал ему, что синьор Кавелли прав. Те двое, что, по всей видимости, представляли реальную опасность и из-за которых возник неприятный инцидент, сейчас лежали мертвыми в серых пластиковых мешках. Очевидно, что присутствию в музее кардинала Монти, синьора Кавелли и профессора Кингсли есть какое-то разумное объяснение, которое эти трое в свое время предоставят. То, что кардинал или член династии Кавелли могут ворваться в музей с преступными намерениями, совершенно немыслимо. Гораздо важнее то, что кардинал, наконец, нашелся, а вовсе не исчез из Ватикана без ведома гвардии, как утверждал монсеньор Ринанцо. С этим господином еще хотелось бы перекинуться парой слов, но придется немного подождать. Теперь первым делом надо заняться ликвидацией последствий преступного вторжения. Прежде всего, следует позаботиться о здоровье кардинала. Уже два высокопоставленных священнослужителя умерли во время этого конклава, еще не хватало, чтобы он, полковник Дюран, был в ответе за смерть третьего. Что же касается выяснения обстоятельств ночного происшествия…

Кавелли, казалось, угадал мысли Дюрана.

– Пока кардиналу и профессору Кингсли, – он намеренно подчеркнул официальные звания своих спутников, – будут оказывать помощь, я сообщу вам о том, что здесь произошло.

Дюран медленно кивнул. Такой подход к делу решал все проблемы: никто не сможет упрекнуть его в том, что он вел себя неосмотрительно. Он отдал приказ, и сразу же двое гвардейцев бросились по спиральной лестнице вниз и вскоре вернулись с двумя музейными инвалидными колясками, которые всегда стояли наготове на случай непредвиденных ситуаций. Кавелли помог Беатрис и Монти сесть в них, причем он больше мешал, чем помогал. При этом он по-отечески смотрел на Беатрис.

– Придите сначала в себя, наберитесь сил, а я тем временем обо всем позабочусь. Вот увидите, все будет хорошо, – сыпал он ничего не значащими фразами, очень надеясь, что она догадается, что он на самом деле хочет до нее донести: «Не говори никому ничего, все объяснения предоставь мне!»

По крайней мере, у него сложилось впечатление, что она его поняла. Ее досада испарилась, а состояние здоровья становилось «хуже» с каждой секундой. Создавалось впечатление, что ей даже понравилось изображать страдалицу. Хотелось верить, что она не будет переигрывать. Кавелли знал ее достаточно долго, чтобы понимать, что у Беатрис есть такое свойство: иногда она увлекается настолько, что остановиться уже не может. В таких случаях ее можно скорее принять за непрофессиональную актрису комедии дель арте, чем за авторитетного профессора.

Кавелли смотрел вслед своим спутникам, пока их вывозили на улицу. Между тем у него осталось время для того, чтобы составить хоть какой-то план. Во-первых, важно донести до официальных властей свою версию ночных событий, которые привели к перестрелке в музее. Его история была близка к истине, но все же отличалась от нее ровно настолько, чтобы на него и на его спутников не пала даже тень подозрения. Те, кто бы мог эту версию опровергнуть, лежали мертвыми на полу. А вот во всем, что касается второго пункта плана, ему очень понадобится удача.

LXIII

Большинство людей, когда слышат слово «инквизиция», сразу представляют себе Испанию, Великого инквизитора Томаса де Торквемаду, пытки и сожжения предполагаемых еретиков. Они, вероятно, удивятся, если услышат, что инквизиция вела себя во всех других христианских странах гораздо менее кровожадно. Речь идет и о количестве обвиняемых, и о тех наказаниях, которым они подвергались. Но, вероятно, еще более поразительным для многих станет тот факт, что эта организация существует в Ватикане и по сей день. Эта курия называет себя Конгрегацией доктрины веры и находится в большом угловом здании на юго-западе Ватикана, рядом с Залом аудиенций. Одним из самых известных ее руководителей был кардинал Джозеф Ратцингер, будущий папа Бенедикт XVI. Еще менее известно широкой публике, что это единственное здание на ватиканской земле, в которое можно войти прямо из Италии, не проходя ни через какие охраняемые ворота. Многие вообще не подозревают, что это строение принадлежит Ватикану, видя в нем лишь одно из римских административных зданий.

Кавелли искренне надеялся, что эти подробности не известны представителям тех враждебных сил, которые пытаются повлиять на конклав в своих интересах. Тем людям, которые, каким бы невероятным это ни казалось, контролируют все ворота Ватикана.

Последние два часа он провел в кабинете полковника Дюрана и уже столько раз во всех подробностях рассказал ему свою придуманную историю, что, наконец, сам в нее поверил. Звучала она так: кардинал Монти, который, как известно, живет в том же палаццо, что и Кавелли, случайно перепутал дозировку лекарства, пришел в замешательство и пробежал через Ватиканские сады, с тем чтобы позвонить Кавелли и попросить о помощи. Кавелли и его коллега профессор Кингсли из Университета Сапиенца позаботились о нем. Но вдруг появились эти два совершенно незнакомых человека. По-видимому, они где-то узнали о том, что Кавелли владеет различными ключами от помещений Ватикана. Они взяли его, кардинала и синьорину Кингсли в заложники и заставили отвести их в папскую квартиру, где они, видимо, что-то искали. Пока злоумышленники отвлеклись на поиски, Кавелли, кардинал и профессор Кингсли попытались сбежать через боковую дверь квартиры, но двое грабителей разбили дверь и, стреляя, погнались за ними через весь музей, убив по дороге гвардейца.

Такова была его версия событий.

Итак, двое грабителей проникли в папские апартаменты. Возможно, они надеялись найти материал, который в какой-то форме скомпрометировал бы Ватикан? Такое предположение имеет право на жизнь, поскольку ценных предметов в папских апартаментах не было. Однако злоумышленники выбрали для своей вылазки самый неподходящий момент. Во времена «свободного престола» в кабинете папы отсутствуют какие бы то ни было документы. Тем не менее дело казалось ясным. Самым трагическим событием во всем этом стала смерть швейцарского гвардейца.

Полковник Дюран чуть не поседел при мысли о том, что ему придется общаться с семьей убитого. Можно ли было предотвратить его смерть? Следует еще раз пересмотреть все внутренние меры безопасности, чтобы предупредить все теоретически возможные опасности. Тогда в следующий раз швейцарская гвардия Ватикана будет готова к любому, даже самому маловероятному событию. Очевидно, что кардинал Монти, профессор Кингсли и синьор Кавелли действовали по принуждению и стали случайными жертвами, а не преступниками.

Оставалась еще эта зловещая связка ключей на столе. Полковник Дюран нахмурился. Конечно, ему было известно, что этот Кавелли пользуется здесь определенными привилегиями, но до сих пор он оценивал все это как своего рода забавный ватиканский фольклор. Но всего час назад он впервые увидел переведенную копию папского акта, принятого в 1503 году, и в первый момент пришел в ужас. Человек, который не имеет никакой должности в Ватикане, имеет полный доступ во все помещения на его территории, – как такое возможно? Да это же нарушение всех правил безопасности!

Впрочем, тут уж ничего не поделаешь. Дюрану пришлось буквально наступить себе на горло, когда он протягивал Кавелли связку с многочисленными как старыми, так и новыми ключами. Кавелли поблагодарил и указал на небольшую россыпь предметов, которая лежала на столе: то немногое, что нашлось у двоих грабителей. Вот она, удача, на которую он так надеялся: они подобрали смартфон, который он выбросил во время бегства.

– Злоумышленники отобрали у меня телефон. Разрешите? – Он протянул руку и с самым непринужденным видом забрал со стола свое имущество. Дюран лишь рассеянно кивнул. Это уже не имело для него никакого значения.

Наконец, Кавелли отпустили. Не торопясь, он вышел из кабинета командира гвардейцев, но уже в коридоре ускорил шаг. На лестничной площадке он вытащил смартфон из кармана и набрал номер Беатрис. Она ответила уже после второго звонка.

– Дон, где…

– Нет времени на объяснения, ты все еще в больнице, а кардинал рядом? Не называй имен, просто скажи «да» или «нет».

– Да. Да.

– Кто-нибудь из вас что-нибудь рассказал?

– Нет.

– Хорошо, тогда слушай внимательно. В Ватиканских садах есть так называемая башня Святого Иоанна, кардинал ее знает…

Кавелли дал Беатрис самые подробные инструкции. Затем повесил трубку и поискал в списке вызовов еще один нужный номер. Ему не потребовалось много времени, чтобы его найти. Набрав его, после некоторого ожидания он услышал осторожный женский голос.

– Да?

– Синьорина Сильвестри?

– Кто это говорит?

– Донато Кавелли.

На другом конце провода послышался судорожный вздох. Повисла длительная пауза.

– Вы все еще здесь, синьорина?

– Что вы хотите?

Ее голос был буквально пронизан недоверием. Что могло с ней случиться? Она несколько раз пыталась поговорить с ним, и вот теперь, когда он позвонил…

– Вы все еще хотите интервью?

Снова молчание.

– И что?

– Я и кардинал Монти дадим вам интервью. Он – тот человек, который больше других знает о том, что происходит во время этого конклава.

– Откуда мне знать, что это не ловушка? Меня пытались убить.

– Меня тоже, если вас это утешит. Мы встретимся с вами в Ватикане. Надеюсь, вас это успокоит. Оператор запишет на видео ваше интервью с кардиналом. Хорошо?

– За моей квартирой следят, думаю, что за входами в Ватикан – тоже. Они всеми силами попытаются мне помешать.

– Я все продумал. Вы войдете в Ватикан не через ворота, а через здание Конгрегации доктрины веры. Вы знаете, где оно расположено?

– Нет.

– Большинство людей этого не знает. Это большое палаццо на углу, слева от площади Святого Петра перед Залом аудиенций.

– Ах это! И как же я…

– Вы возьмете такси, выйдете прямо перед входом и зайдете в здание. Я буду вас там ждать. С этого момента вы в безопасности.

Снова пауза.

– Зачем вы это делаете, синьор Кавелли? До сих пор вы яростно сопротивлялись тому, чтобы общаться с прессой.

– Я все еще против этого, но не вижу альтернативы. Кто-то должен предать огласке эти события, если мы хотим выжить.

– Кто это «мы» и что вообще происходит?

– Именно об этом и пойдет речь в интервью.

– Я могу спрашивать все, что захочу?

– Вы совершенно свободны.

Снова потребовалось некоторое время, чтобы Фиона Сильвестри ответила.

– Отснятый материал будет доступен исключительно мне. И я хочу получить гарантии, что Монти не станет делать никаких других заявлений для прессы, это только мой материал, понятно?

– Согласен, – неохотно ответил Кавелли. Он взглянул на наручные часы. – Я жду вас через час. Но не раньше!

– Поняла. – В трубке раздались короткие гудки.

Кавелли поколебался некоторое время. Затем набрал еще один номер из памяти телефона. Абонент заставил себя ждать почти минуту, прежде чем взял трубку. Наконец раздался сонный голос.

– Алё?

– Энцо, это профессор Кавелли.

Послышался сдавленный стон.

– Да?

Кавелли объяснил, что ему надо, и уточнил, как быстро Энцо сможет добраться до Ватикана.

– Ну что ж, – голос Энцо звучал в трубке несколько подавленно. – Принять душ, одеться, позавтракать… Чуть менее чем через два часа я мог бы…

– У тебя есть тридцать минут максимум. Жду тебя у ворот Святой Анны.

Кавелли закончил разговор прежде, чем ему смогли возразить. Он нащупал в кармане пиджака связку ключей. Мог ли вообще удаться план, который он придумал? Вполне. Но шансы в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. А может, и меньше.

LXIV

Камерарий Де Дженнаро пережил тяжелую ночь. После того как в музее раздались выстрелы, его сразу же известили, и с тех пор он каждые полчаса получал новые сведения от полковника Дюрана. Конечно, все это просто ужасно – взлом, убийство гвардейца. Но сейчас ему следовало сосредоточиться на конклаве. Он с огромным облегчением узнал, что кардинал Монти получил медицинскую помощь и что его состояние временной растерянности вызвано лишь тем, что он не принял лекарство вовремя. Камерарий только что сообщил эту радостную новость кардиналам, собравшимся перед «Домом святой Марфы». А вот историю про взлом и стрельбу он предпочел сохранить в тайне. Ни к чему еще больше расстраивать кардиналов. Все вместе они прочитали прямо под открытым небом короткую благодарственную молитву. Кроме того, была еще одна хорошая новость: более часа назад Монти заверил его по телефону, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы участвовать в конклаве.

Появился маленький белый автобус, который подвозил кардиналов от «Дома» до Сикстинской капеллы. Скрипя шинами, он остановился рядом с Де Дженнаро, водитель опустил стекло кабины.

– Кардинал Монти больше не в больнице.

– А где же он?

– Доктор и сестры не знают. Он был там и вдруг исчез.

– Хорошо, тогда поищите его дома.

Водитель посмотрел на него обиженно.

– Уже поискал. Я позвонил, открыла уборщица, дома он тоже не появлялся.

Камерарий застонал. Что он такого сотворил, что Бог так его наказывает? Уже зная, что это бессмысленно, он все же снова отправил водителя в больницу на поиски Монти. Затем он печально оглядел кардиналов и, смирившись с собственным бессилием хоть как-то повлиять на ситуацию, дал указание садиться в автобусы. Во время поездки его внезапно осенило: наверное, кардинал Монти пешком отправился от казарм швейцарской гвардии до двора Сан-Домазо. Ведь для него это намного удобнее и ближе, чем если бы он добирался сначала до «Дома святой Марфы». Конечно, это и есть разгадка! Иначе и быть не может.

Уже через две минуты он понял, что ошибался.

Кардинал Монти снова пропал.