Текст книги "История взлетов и падений"

Автор книги: Дэвид Фридман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Другие ученые пытались воспроизвести эксперимент Браун-Секара, но березультатно. И сейчас, сто лет спустя, мы точно знаем почему. Даже если бы вещество в тех собачьих яичках – тестостерон – и вправду обладало волшебными свойствами омоложения, в которые так верил Браун-Секар (что, к сожалению, не так), он все равно не ощутил бы на себе такой эффект. Я говорю это со всей уверенностью, поскольку в 1935 году ученые научились выделять тестостерон – тогда-то они и обнаружили, что он нерастворим в воде.

Ошибка Браун-Секара свидетельствует о силе ума, который способен убедить тело в том, во что верит он сам. Тем не менее практика проведения экспериментов на себе, особенно с помощью всевозможных инъекций, имеет долгую историю. Всего два десятилетия назад самая знаменитая инъекция, когда-либо сделанная ученым самому себе, возвестила о начале новой эры – и, возможно, заключительной главы в истории взаимоотношений мужчины с собственным пенисом. Пять тысяч лет мужчины без конца задавались вопросом «Кто из нас двоих главнее – я или он?», пока химия наконец не дала им точный ответ.

VI. Неуязвимый шарик

Где-то на «Стрипе», как называют центральную магистраль Лас-Вегаса, в огромном казино с великолепными залами для развлекательных представлений, в знаменитом номере программы «Зигфрид энд Рой»[232]232
  «Зигфрид энд Рой» – цирковая программа, которая 30 лет шла в Лас-Вегасе с большим успехом. Ее создали два немецких артиста: фокусник Зигфрид Фишбахер и дрессировщик Рой Хори. Самым знаменитым трюком их программы было исчезновение крупных тигров-альбиносов, которые потом вновь появлялись на сцене.


[Закрыть] бесследно растворялся в воздухе белый тигр; в другом не менее знаменитом номере Сэмми Дэвис исполнял свой грандиозный хит «Я должен стать самим собой!»[233]233
  Сэмми Дэвис-младший (1925–1990) – легендарный певец, музыкант, киноактер, мастер разговорного жанра, а в 1950-х годах – один из «шалопаев» знаменитой «голливудской четверки», в которую также входили Фрэнк Синатра, Дин Мартин и Питер Лоуфорд.


[Закрыть]; в третьем номере двое воздушных акробатов – один на плечах у другого – шли по тонкой пятнадцатиметровой проволоке под куполом цирка без всякой страховки. Но даже Лас-Вегас не видел подобного шоу.

Шел 1983 год, и он выступал здесь впервые. Но это не было шоу юных дарований. В этот вечер на сцену вышел профессиональный врач-исследователь – британец по имени Джайлс Бриндли. Здесь, в невадской пустыне, съезды, конгрессы и симпозиумы следуют один за другим, и доктор Бриндли оказался в этом городе не ради развлечений, а чтобы выступить с докладом перед несколькими тысячами членов Американской урологической ассоциации (AUA). Иными словами, зал был набит людьми, которые зарабатывают на жизнь, обследуя простаты. В Лас-Вегасе такую публику называют «крепким орешком». Но Бриндли это не пугало. В Европе он не раз делал доклады на научных конференциях вроде этой, и у него была репутация гениального исследователя в области биоинженерии. В 1964 году Бриндли изобрел первый в мире визуальный протез для слепых. Тогда трем добровольцам даже успели имплантировать три пары «электронных глаз», прежде чем проект прикрыли из-за огромных затрат и низкой эффективности. Однако концепция дизайна, придуманная Бриндли, произвела на его коллег сильное впечатление – это был крупный прорыв в медицине, пожалуй, на грани гениальности. Необычные физиологические проблемы всегда вызывали у Бриндли живое любопытство. Однажды он проделал следующий эксперимент: находясь в едущем автомобиле, он поднимал кролика к крыше салона, а на крутом повороте отпускал его, чтобы тот упал на пол. Таким образом Бриндли пытался понять, как центробежная сила влияет на способность этого животного приземляться на все четыре лапы. Стоит заметить, что машина, в которой он находился, ехала со скоростью почти 130 километров в час.

Впрочем, в тот памятный вечер в Неваде Бриндли не совершал никаких трюков, а просто возвышался на трибуне. Последнее время он занимался физиологическими проблемами, которые нередко можно встретить у мужчин. Из Лондона до Америки докатывались интригующие слухи. Поговаривали, что Бриндли, который отказался выступать на предыдущей конференции, сославшись на неотложные и важные исследования, экспериментировал с медикаментозными средствами, дававшими потрясающий эффект: после их инъекции в пенис возникала эрекция, длившаяся несколько часов, – даже у мужчин, которые уже не одно десятилетие были импотентами. Даже у парализованных. Если Бриндли и вправду это удалось, то он раскрыл физиологическую тайну, которая оставалась нераскрытой многие тысячелетия. Однако глубинный смысл его работы мог быть еще больше. Если за всеми этими слухами скрывалась истина, то открытие Бриндли расширяло пределы возможностей не только врача, но и пределы возможностей самого человека.

Импотенция стала предметом серьезных урологических исследований относительно недавно. Большую часть позапрошлого века урологи вполсилы и без особых успехов воевали с психиатрами за первенство в сфере «практической» мужской сексуальности. После Фрейда и специалисты, и сами пациенты стали считать импотенцию психологической проблемой. Большинство урологов это вполне устраивало, так как им и без того хватало дел с камнями в почках, недержанием мочи и распухающими простатами. Правда, в 1970-е годы технический прогресс принес с собой новые хирургические методы лечении импотенции, которые были хоть и экстремальными, но действенными. Одна из этих новых процедур позволяла вживлять в пенис имплантат, который при необходимости можно было надувать. Другая называлась реваскуляризацией и состояла в замене кровеносных сосудов, по которым в пенис поступала кровь, как это делается при коронарном шунтировании сердца.

В 1983 году слухи об экспериментах Бриндли с лекарственными препаратами вызывали у врачей, специализировавшихся на этих новых операциях, скептическую реакцию. В Лас-Вегасе один из урологов подошел к Бриндли и во всеуслышание потребовал от него доказательств эффективности его лекарственной терапии, но не в виде графиков, таблиц и доказательств, а в виде конкретного результата. Бриндли – бывший спортсмен, уважавший дух соперничества, – принял этот вызов. Результатом этой коллизии стала, пожалуй, самая эффектная публичная демонстрация за всю историю современной медицины. Сперва Бриндли невозмутимо прочитал перед собравшимися свой доклад, а после вышел из-за трибуны и спустил с себя не только брюки, но и трусы. Надо пояснить, что незадолго до этого он, извинившись перед коллегами, вышел на пару минут в туалет и сделал себе инъекцию. И вот теперь, в зале, битком набитом незнакомыми людьми, он предъявил всем свое «доказательство» – во всей его красе.

Зал ахнул. Но Бриндли не хотел, чтобы урологи решили, будто он их «надувает», демонстрируя им силиконовый протез. Поэтому он спустился в зал и предложил желающим обследовать это «доказательство», так сказать, своими руками. «А я еще удивился, – рассказывал позднее доктор Арнольд Мелмэн, заведующий отделением урологии в нью-йоркском Медицинском колледже имени Альберта Эйнштейна, – отчего это Бриндли вышел делать доклад в тренировочных брюках. И тут до меня дошло». Некоторые урологи приняли предложение Бриндли и, надев очки, стали разглядывать знакомый объект. Никогда еще столько врачей сразу не разглядывали эрегированный пенис одного мужчины (который к тому же не нуждался в их услугах). В этот самый момент человеческая сексуальность, медицина в целом, а также взаимоотношения мужчины с собственным пенисом претерпели грандиозную трансформацию, последствия которой мы ощущаем до сих пор.

Судите сами: ведь Бриндли не просто придал новый смысл термину «научное доказательство». Благодаря ему возникло современное представление о пенисе как об обычном человеческом органе, реагирующем на воздействие лекарств, лишенном психического смысла и тайны и превращенном в конгломерат мельчайших кровеносных сосудов, нервных окончаний и мышечной ткани, о которых известно лишь узкому специалисту. Этот эксперт в белом халате устанавливает стандарты размеров и ригидности (жесткости) данного органа, по которым потом можно будет судить обо всех прочих эрекциях и объявлять любое отклонение от этой нормы болезнью. Врожденная капризность этого органа – единственная в истории человечества константа – была переосмыслена экспертами как патология, корректируемая лишь с помощью лекарств и/или хирургии.

Такой пенис неподвластен религиозным учениям, фрейдистским прозрениям и феминистской критике. Он выведен за рамки человеческого дискурса. Это просто вещь – воздушный шарик, который практически невозможно проткнуть, но который можно, при необходимости, надуть, сколько бы он прежде ни сдувался в силу тех или иных причин. Нелегкие взаимоотношения между мужчиной и его главным мужским органом были улажены средствами медицины. Самая длительная борьба за власть, снедавшая жизнь многих поколений, закончилась. То, что было неподвластно, стало послушным, а самая заветная мужская мечта наконец-то сбылась – чтобы пенис «крепчал», когда нужно, и хорошо бы не на час и не на два, да так, чтобы он мог удовлетворить любую, даже самую требовательную женщину. А то, глядишь, и сразу несколько.

Сегодня урологи постоянно видят эрегированные члены. Они создают их у себя в кабинете, а после показывают пациентам, как добиться столь же впечатляющих результатов на дому, с помощью лекарственной терапии, разработанной Бриндли и его коллегами. Такого же эффекта можно достичь и с помощью трансуретральных гранул, просто вложив их в уретру. А 27 марта 1998 года федеральное Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) выдало лицензию на продажу «виагры» – первого перорального лекарственного средства для лечения эректильной дисфункции. Потрясающий медицинский, общественный и коммерческий успех маленькой голубой таблетки фирмы «Пфайзер» – а «виагру» принимали около 10 миллионов мужчин, что ежегодно давало фирме доход, оцениваемый в 1 млрд долларов, – привел к стремительному развитию фармацевтической эректильной индустрии[234]234
  Это данные за август 2002 гола, не учитывающие продажи «виагры» без рецепта врача, а также продажи за пределами США. – Примеч. авт.
  В 2000 году продажи «виагры» составляли 92 %, всемирного рынка таблеток, предназначенных для лечения эректильной дисфункции. Однако в 2007 году доля «виагры» снизилась до 50 %, поскольку появились конкурирующие изделия – «сиалис» американской «Эли Лилли», «левитра» компании «Байер», a также множество подделок и аналогов.


[Закрыть]. Коммерческий союз специалистов-медиков и фармацевтических компаний сегодня уже ищет новые лекарственные средства, которые действуют быстрее и дольше и, соответственно, приносят больше прибыли. Этот путь психолог и обществовед Леонора Тифер назвала «погоней за совершенным пенисом».

Прибыльные методы лечения, разработанные и выведенные на рынок компанией «Пфайзер» и ее конкурентами, позиционируются средствами массовой информации как модернизированное средство личной гигиены для примерно 30 миллионов американцев, имеющих проблемы с эрекцией, – такую цифру назвала (а по мнению критиков – сфабриковала) «индустрия эрекции», которой выгодно записывать всех подряд в пациенты. Безусловно, эти средства помогли миллионам людей – «виагра» и вправду работает… не говоря уже о миллионах акционеров фармацевтических компаний, которые их производят. Однако за всеми этими цифрами легко не заметить куда более важный момент. «Индустрия эрекции» – это не только вопрос здоровья или бизнеса. Это еще и очередная и, возможно, последняя глава в истории взаимоотношений мужчины с собственным пенисом.

* * *

История лечения импотенции почти так же стара, как история самого человечества. Древние медицинские тексты свидетельствуют о том, что, как только человек обнаружил, что его пенис может становиться твердым, он тут же стал бояться утратить это замечательное свойство. Восхищение силой пениса и страх перед его немощью привели к появлению самых немыслимых снадобий, которые стали прикладывать к бессильному органу. В одном древнеегипетском папирусе, датируемом 1700 годом до нашей эры, рекомендовалась следующая припарка: «Состав: одна часть листьев держидерева[235]235
  Оно же «христовы тернии» (Paliurus spina-christi) – кустарниковое дерево высотой 3–4 метра. По преданию, именно из него был сплетен терновый венок Христа.


[Закрыть], одна часть листьев акации, одна часть меда. Растереть листья в меде и накладывать [на пенис] как повязку». На глиняных табличках из долины между Тигром и Евфратом (IX век до нашей эры) сохранились рецепты ассирийских лекарей, прописывавших своим пациентам средство из сушеных ящериц и кантарид. Последняя субстанция, изготовленная из растертых жуков, приводила к воспалению мочеполовой системы, что в древности – и не только! – ошибочно принимали за усиление сексуального пыла (много веков спустя европейцы назвали это средство «шпанской мушкой»). Те же ассирийские лекари рекомендовали мужчинам иметь под рукой женщину, которая бы натирала их пенис особым маслом с частицами железного порошка. Для большего эффекта она должна была одновременно произносить заклинания: «Быть этому пенису как палке марту-дерева!» или «Пусть этот конь меня возьмет!» Похоже, что сила позитивного мышления и женская лесть имеют древнюю историю.

В индуистском медицинском трактате «Сушрута Самхита»[236]236
  Сушрута (VI век до н. э.) был великим древнеиндийским хирургом и врачом; в своем каноне он описал более 120 хирургических инструментов и 300 хирургических процедур.


[Закрыть] также упоминается несколько средств от импотенции, которые в основном предназначались для приема внутрь. «Съев яички козла… поджаренные в топленом масле гхи, приготовленном из пахты молока буйволицы, – пишет он в «Самхите», – мужчина способен посетить, одну за другой, сотню женщин». В древних культурах Запада также полагалось есть яички животных для восстановления или улучшения потенции. Древнегреческий врач Никандр (II век до нашей эры) рекомендовал употреблять яички гиппопотама – «рецепт», доказывающий, что у этого врача была очень богатая клиентура. Но хотя среди наших древних предков было немало трудолюбивых предпринимателей по части улучшения эрекции, истинных родоначальников современной эректильной индустрии можно обнаружить лишь в XIX веке, когда некоторые западные урологи разработали способы исправления этой мужской слабости, которые сегодня кажутся нам в лучшем случае смешными, а во всех остальных – варварскими. Для пациентов с жалобами на импотенцию это были не самые лучшие времена, тогда как профессия врача-шарлатана, напротив, очень котировалась.

А все потому, что даже образованные врачи не слишком ясно представляли себе физиологию эрекции. Благодаря первопроходцам в этой области знания – Леонардо да Винчи, Амбруазу Парё и Ренье де Граафу, – они понимали, что эрекция происходит за счет притока крови в пенис. Однако они не знали, как она туда попадает и главное – что ее там удерживает. Анатом XVI века Констанцо Варолио (1543–1575) считал, что способность пениса к эрекции объясняется наличием в нем особых «эректорных мышц». Триста лет спустя многие врачи все еще придерживались такого мнения, хотя механизм действия этих «мышц» так никто и не продемонстрировал. Лишь в 1863 году немецкий ученый Конрад Экхард объяснил роль нервной системы в функционировании этого механизма. Он заметил, что если воздействовать на нервы тазовой области собаки электрическим разрядом, у нее возникает эрекция. «То, что у процесса эрекции имеется неврологический аспект, сегодня представляется вполне очевидным, – говорит доктор Артур Л. Бэрнет, руководитель андрологической консультационной клиники в Университете Джона Хопкинса в Балтиморе. – Однако не стоит забывать, что наше понимание эрекции претерпело длительную эволюцию. Ведь было время, когда считалось, что эрекцией управляют духи, а пенис наполняется воздухом. Основная масса научных сведений касательно эрекции появилась лишь в последние двести лет. Многим же из них нет и двадцати».

В XIX веке сочетание проверенной научной информации и огромного количества домыслов привело к появлению донельзя странных и болезненных методов лечения импотенции. Одним из самых уважаемых американских специалистов в этой области был врач Сэмюэль У. Гросс, автор «Практического руководства по импотенции, бесплодию и иным заболеваниям мужских половых органов», опубликованного в 1881 году. Гросс был профессором хирургии в Медицинском колледже имени Джефферсона в Филадельфии, так же как его отец, Сэмюэль Д. Гросс (американский художник Томас Икинс[237]237
  Томас Икинс (1844–1916) – американский художник, фотограф, педагог, основоположник американской реалистической живописи.


[Закрыть] обессмертил обоих врачей на картине «Клиника Гроссов», написанной в 1875 году, – особенно старательно он изобразил отца Гросса, который давал ему уроки анатомии).

Как и многие его коллеги, Гросс-младший был убежден в том, что эректильная дисфункция при половых сношениях связана с мастурбацией. Причиной импотенции, по его мнению, были стриктуры, то есть сужения канала у основания пениса, где предстательная железа окружает мочеиспускательный канал. Эти стриктуры, утверждал Гросс, образовывались в результате воспаления и опухания предстательной области уретры: он назвал это заболевание простатической гиперестезией, а причиной его возникновения объявил мастурбацию и непроизвольные ночные «поллюции». Гросс ставил этот диагноз после обследования, заключавшегося в том, что он вводил в мочеиспускательный канал пациента длинный и тонкий никелированный инструмент, который назывался бужем (расширителем). Как сказано на 34-й странице его «Практического руководства», эта процедура редко доставляла удовольствие объекту бужирования.

«Пациент XIII. Механик двадцати трех лет… Обследование зондом № 25 [бужем-расширителем] выявило наличие сильной гиперестезии всей уретры, в особенности ее предстательного отдела… Введение инструмента в канал вызвало тремор и сокращение яичек, когда же он достиг предстательного отдела, пациент скорчился от чрезмерных страданий, вызываемых движением зонда, при этом у него конвульсивно дергались мышцы век, носа и губ. После выведения зонда наружу на шарике [на конце бужа] обнаружилось немалое количество выделений из простаты. После этого обследования пациент добрался до дома на трамваях, но через два часа после мочеиспускания в его руках и ногах появилось странное ощущение мурашек, после чего он потерял сознание и упал на пол, где его – с налитым кровью лицом – нашли друзья…»

В это трудно поверить, но вскоре пациент №13 вернулся к доктору Гроссу, чтобы пройти курс лечения, несмотря на то что оно подразумевало новые вторжения в его интимную область. В итоге он прошел все круги ада; в его мочеиспускательный канал впрыскивали горячую и холодную воду, В анальное отверстие вводили горячую резиновую пробку, а буж, продезинфицированный в коррозийных растворах, применяли десятки раз.

Если состояние пациента не улучшалось, многие урологи использовали методику, явно вдохновленную анатомическими умозрениями Варолио в XVI веке и недавними экспериментами Экхарда на собаках: они стимулировали (мифические) «эректорные мышцы» внутри пениса электрическим разрядом. На первом этапе этой процедуры врач вводил в меатус пениса (для тех из нас, кто мало смыслит в урологии: это отверстие мочеиспускательного канала) металлический инструмент с двумя зубцами, напоминающий миниатюрный камертон (правда, ручкой вперед). К «зубцам» был подсоединен маленький генератор, который то включали, то выключали. На иллюстрации в тогдашнем учебнике по урологии видно, что процедура лечения сильно напоминала зарядку севшего аккумулятора от прикуривателя. Врачи, рекламировавшие эту электротерапию, продавали своим пациентам специальные устройства, которые «заряжали» неработающий пенис электрическими импульсами, или писали книги, превозносившие достоинства подобного лечения. Как ни странно, мало кто из них терял на этом деньги.

* * *

Возможно, вы думаете, что нет ничего хуже, чем лечить пенис электрошоком или вводить в него расширитель с активными химическими веществами? Вы ошибаетесь. Потому что в начале XX века врачи освоили трансплантацию яичек.

То, что кажется нам сегодня кознями самого Франкенштейна, коренилось в смеси старых предрассудков и новейших научных исследований. Еще во времена Нерона многие оргии подпитывались древнеримской «виагрой»: зельями, приготовлявшимися из размолотых яичек козлов и волков. Сами по себе подобные препараты не оказывали никакого реального действия, разве что лишний раз подтверждали волшебную силу плацебо[238]238
  Плацебо – физиологически инертное вещество, используемое в качестве лекарственного средства, положительный лечебный эффект которого связан с бессознательными психологическими ожиданиями пациента, зависящими от степени его внушаемости.


[Закрыть]. Восемь веков спустя этот психологический эффект все еще не утратил своей силы, поэтому знаменитый багдадский врач Иоанн Месу-старший[239]239
  Абу Закерийя Яхья-бен-Масавай (777–837), известный на Западе как Иоанн Месу-старший, руководил медицинской школой в Багдаде, был врачом, астрологом, астрономом; знал много языков и поэтому руководил переводом на арабский язык текстов древних врачей, включая Гиппократа и Галена.


[Закрыть] продолжал прописывать своим пациентам экстракты, сделанные из растертых яичек животных. А еще через восемь столетий в английском медицинском справочнике «Новая лондонская фармакопея» Уильяма Сэмона[240]240
  Уильям Сэмон (1644–1713) – автор «Искусства хирургии», книг по анатомии, фармакологии, астрономии, садоводству, поварскому искусству, переводил классические медицинские труды с латыни. Не имея права практиковать в лондонской больнице Святого Варфоломея, он лечил у ее ворот тех, кого туда не брали. Сэмон был большим эрудитом: в его библиотеке насчитывалось более 3000 книг.


[Закрыть] усиленно рекомендовалось использовать в тех же целях экстракты из яичек десятков различных животных:

«Aper, или вепрь: яички и пенис высушить, давать в порошке, помогает при слабости; Canis, или собака: яички и выделения возбуждают похоть… Buteo, или сарыч: яички помогают от слабости, когда нужно иметь потомство».

Реальное понимание андрогенической роли яичек (то есть их влияния на появление вторичных половых признаков, таких как волосатость на лице) отсутствовало до 1848 года, когда немецкий физиолог Арнольд Бертольд проделал следующий эксперимент с шестью только что кастрированными петухами. Двоим из них в брюшную полость вернули по одному яичку, двум другим пересадили яички от других птиц, участвовавших в этом эксперименте, а еще двух оставили как есть, для сравнения. Бертольд заметил, что сразу после кастрации гребешок и петушиная бородка у всех птиц стали атрофироваться, и только у первых двух они со временем восстановились. Исследователь правильно усмотрел в этом доказательство «репродуктивной функции яичек, воздействующих на ток крови, а также, за счет определенной реакции ее компонентов, и на весь организм».

Этот эксперимент сегодня считается одним из краеугольных камней современной эндокринологии. К сожалению, в следующие пятьдесят лет его попросту игнорировали, поэтому невежество в отношении истинной функции яичек и заблуждение, будто съеденные яички животного способны восстанавливать мужскую потенцию, существовало еще довольно долго. Но когда в 1889 году Шарль Браун-Секар, один из самых уважаемых врачей своего времени, сообщил, что ему удалось вернуть себе сексуальную силу с помощью инъекций экстрактов из перемолотых яичек собаки, старый круг, возникший еще в античной медицине, замкнулся, а новый, к счастью куда более короткий, начался. Всего через несколько недель после своего «омоложения» Браун-Секар начал рассылать по почте пробирки с liquide testiculaire («тестикулярной жидкостью», полученной из яичек собак или морских свинок) всем врачам, которые желали провести эксперименты с этой жидкостью. Не сумев воспроизвести его результаты, врачи единодушно решили, что проблема была не в методе, а в том, что присланный экстракт был «слабоват». Требовалось, заключили они, использовать сами яички, а не их экстракт.

Так получилось, что первая в истории трансплантация мужского яичка, описанная в медицинской литературе, не была связана с сексом. Во всяком случае, напрямую. В ноябре 1911 года к докторам Леви Хэммонду и Говарду Саттону, практиковавшим в Филадельфии, обратился девятнадцатилетний юноша, которого ударили ногой в мошонку, после чего одно из его яичек невероятно распухло – больше чем на двадцать сантиметров. Поначалу, движимые эстетическими соображениями, врачи решили заменить его яичком, взятым у барана. Однако накануне операции появилась возможность использовать яичко молодого человека, умершего от потери крови. И, повинуясь импульсу, врачи решили рискнуть. Сперва они удалили яичко у донора, промыли его в физиологическом растворе и оставили на ночь в лабораторной склянке при сорока градусах по Фаренгейту[241]241
  + 4,4°С.


[Закрыть], а утром пересадили его своему пациенту. (Похоже, это и вправду было первой пересадкой человеческого органа, описанной в медицинской литературе.) Однако через месяц они с сожалением констатировали, что пересаженный орган заметно атрофировался. Хэммонд и Саттон больше не распространялись о судьбе этого эксперимента, но, зная все то, что мы знаем сегодня, можно смело предположить, что пересаженный орган был отторгнут иммунной системой.

Природа отторжения чужеродных тканей, равно как и сама иммунная система, в то время была еще мало изучена, а потому эксперименты с пересадкой яичек продолжались. Уролог из Чикаго Виктор Лепинас заявил, что провел пересадку яичка за несколько месяцев до Хэммонда и Саттона, однако о ее результатах он сообщил лишь по прошествии нескольких лет в «Журнале Американской медицинской ассоциации» и в «Чикагском медицинском бюллетене». В отличие от Хэммонда и Саттона, Лепинас собирался улучшить половую функцию своего пациента. Однако он не стал пересаживать яичко донора целиком, а разрезал его на кусочки и после стал вживлять их в мышечную ткань мошонки. Вот как Лепинас описывал эту операцию в 1914 году:

«Мужчина, возраст 38 лет, пришел ко мне на консультацию в январе 1911 года, чтобы узнать, нельзя ли что-то сделать в связи с утратой им обоих яичек. Одно было удалено при операции грыжи, второго он лишился в результате несчастного случая… Он не мог иметь нормальных половых сношений и поэтому обратился за помощью.

Было получено яичко от здорового мужчины… Оба пациента одновременно находились под наркозом… реципиента готовили таким образом: мошонку раскрыли в верхней части и подготовили в ней основу – точь-в-точь так, как мы обычно готовим основу для приема неопустившегося яичка… Волокна прямой мышцы были обнажены и разделены, после чего было удалено яичко, предназначенное для трансплантации. С него сняли эпидидимис… и разрезали поперек его длинной оси долями толщиной около 1 мм. Центральная и соседняя доли были вынуты и помещены среди волокон прямой мышцы. Другая доля была помещена в мошонку».

Лепинас писал, что его «удивило, как много яичек можно было получить для трансплантации», однако не уточнил, компенсировали ли живым донорам их услуги, и если да, то сколько это стоило.

Уже через четыре дня, писал Лепинас, его пациент «почувствовал сильную эрекцию, сопровождавшуюся выраженным сексуальным влечением, и настоял на незамедлительной выписке, чтобы поскорее удовлетворить свое желание». Что и случилось – и продолжало происходить, сообщал Лепинас, в последующие два года, после чего хирург потерял с ним связь. И все же Лепинас был не готов объявить себя чудо-хирургом. «Половая функция на девять десятых является функцией психической, – писал он, – поэтому трудно сказать, что определяет конечный успех трансплантации – мощный психический стимул, генерируемый операцией, или реальное функционирование [пересаженных яичковых] клеток».

Эта неопределенность не помешала, однако, Лепинасу сделать еще несколько схожих операций. В 1922 году один из его пациентов, которому были пересажены половые железы, удостоился заголовка на первой странице газеты «Нью-Йорк таймс» – скорее всего, потому, что им был сам Гарри Ф. Маккормик, председатель компании «Интернэшнл Харвестер Корпорейшн» – IBM той эпохи[242]242
  Компания-производитель сельскохозяйственной техники и грузовых автомобилей, основанная в 1902 году.


[Закрыть]. Маккормик, которому на тот момент исполнился 51 год, был женат на Эдит Рокфеллер, дочери того самого Джона Д. Рокфеллера, поэтому его можно было смело считать самым богатым человеком на земле – в двойном размере. К тому же в то время у него был широко разрекламированный роман с прекрасной оперной дивой из Европы, что делало этот газетный материал еще пикантнее. Соответственно, заголовок и подзаголовки в «Нью-Йорк таймс» были такими: «ТАЙНАЯ ОПЕРАЦИЯ МИСТЕРА Г. Ф. МАККОРМИКА/ Родственники отказываются сообщить, действительно ли он лег в больницу в связи с пересадкой желез/ЕГО ХОББИ – БЫТЬ МОЛОДЫМ/Его хирург Лепинас, ведущий специалист по омоложению, также хранит молчание по этому поводу».

Ходили слухи, что донором Маккормика был кузнец из штата Иллинойс. Так ли это было или нет, но во всех американских тавернах тут же стали распевать ехидную шуточную песенку, переделанную из стихотворения Генри Уодсворта Лонгфелло:

 
Над сельской кузницей каштан
Раскинул полог свой.
Да нечем кузнецу ковать,
Страдает день-деньской:
Каштаны Гарри отхватил
Железною рукой.
 

Слава Лепинаса росла как на дрожжах, и все же нашелся человек, который смог его превзойти. В 1920 году доктор Дж. Фрэнк Лидстон из Чикаго сообщил журналистам, что он осуществил трансплантацию яичка… самому себе. В статье, опубликованной в Журнале Американской медицинской ассоциации» (JAMA), Лидстон писал, что всего им было проделано девять пересадок этого органа – восемь из них он осуществил на добровольцах, а девятую ему сделал Лео Л. Стэнли, главный хирург Сан-Квентина, известной калифорнийской тюрьмы для самых опасных преступников и приговоренных к смертной казни. По этой причине у доктора Стэнли не было недостатка в свежих донорах: на его рабочем месте заключенных казнили достаточно часто. Сообщение Лидстона в JAMA об одном пациенте доктора Стэнли, основанное на фактах, сообщенных тюремным врачом, являет собой удивительную смесь оптимизма и снисходительности:

«Пациент № 9. Мужчина, 25 лет, явно слабоумный, в тюрьме за ограбление, пять лет назад его ударили ногой по яичкам… На момент проведения операции яички были размером с косточки оливок. Пациент высокий, худой, вялый, очень унылый и равнодушный… Донором был негр, которого казнили через повешение за убийства. У него удалили половые железы… через пятнадцать минут после смерти… их поместили в холодильник… [а через несколько часов имплантировали…]. Через семь недель после операции врач сообщал, что яички были твердыми и… «хорошо заполняли мошоночный мешок». Пациент поправился на пятнадцать фунтов, стал активным и начал проявлять интерес к жизни – вообще улучшение у него было заметно во всем, он также сделался чрезвычайно активен в половом отношении… Доктор Стэнли сказал; «У него появились эрекции, по ночам и в дневное время, чего раньше никогда не наблюдалось»[243]243
  Желание Стэнли помочь своим пациентам улучшить здоровье не ограничивалось пересадкой яичек. Он был убежден, что причиной преступлений нередко является физическое уродство или изъян, мешающие человеку адаптироваться к жизни в обществе, а потому исправил некоторым заключенным Сан-Квентина форму носа и подтянул им кожу на лице. – Примеч. авт.


[Закрыть].

В разделе комментариев к своей статье в JAMA Лидстон осветил межрасовый аспект проделанной Стэнли операции. Его поразили как расовая принадлежность донора, таи и улучшившаяся сексуальная жизнь пациента (в тюрьме, где содержались одни мужчины!), что отражало его непреходящий интерес к данной теме. В 1893 году он написал статью «Сексуальные преступления среди негров Юга с научной точки зрения», в которой ратовал за полную кастрацию – «как на Ближнем Востоке», где преступникам удаляли и яички и пенис, – любого негра, приговоренного к тюремному заключению за изнасилование белой женщины: на его взгляд, это было бы единственно эффективным наказанием. Складывается впечатление, что доктор Лидстон проводил немало времени в размышлениях о гениталиях своих темнокожих сограждан.

Лидстон сообщил общественности об операции на собственном яичке просто потому, что в 1920-е годы самым знаменитым специалистом по пересадке половых желез стал хирург русского происхождения Серж Воронов (1866–1951), работавший в Париже и привлекавший к себе много внимания. Как большой патриот Америки, доктор Лидстон хотел напомнить миру о том, что пересадка семенников (яичек) была впервые сделана в Старом Свете, где десятки хирургов осуществляли эту операцию, добиваясь прекрасных результатов. Все это было правдой, которая, однако, никак не повлияла на грандиозную рекламную шумиху вокруг Воронова. И не потому, что он делал больше операций по пересадке семенников, чем кто-то другой. Просто он не использовал в качестве доноров людей.