355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэшилл Хэммет » Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3 » Текст книги (страница 2)
Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 04:35

Текст книги "Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3"


Автор книги: Дэшилл Хэммет



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Но прежде чем лечь, я позвонил Дику Фоли. Тот сообщил, что миссис Эстеп-первая не совершила в течение дня ни одного подозрительного поступка, ей никто не звонил и писем она ни от кого не получала. Я сказал, чтобы он прекратил слежку – во всяком случае до того, пока я не выясню, что связано с Джоном Бойдом.

Я опасался, как бы Бойд не заметил, что за женщиной организовано наблюдение. Бобу Филу я приказал следить только за квартирой Лендвича – по той же причине Кроме того, меня интересовало, когда тот вернется домой и вернется ли вообще.

Мне почему-то казалось, что этот Бойд работал вместе с женщиной и именно по ее поручению следил за Лендвичем Видимо, женщина тому не доверяла. Но, как я уже сказал, это были всего лишь предположения.

На следующее утро я нахлобучил старую выцветшую шляпу, надел гимнастерку, оставшуюся у меня после армии, высокие сапоги – старье и хлам. Теперь я выглядел не лучше, чем Бойд.

Тот вышел из своего отеля в начале десятого, позавтракал в той же столовой, где вчера ужинал, а потом направился на Лагуна-стрит и, остановившись на углу, стал поджидать Джекоба Лендвича. Ждать ему пришлось довольно долго – почти целый день, ибо Лендвич вышел из дома лишь с наступлением сумерек. Что ж, этого человечка нельзя было назвать нетерпеливым. Он то ходил взад и вперед по улице, то стоял, прислонившись к стене, иногда на одной ноге, чтобы дать отдохнуть другой.

Мы с Бобом просидели в комнате целый день, покуривая и перекидываясь ничего не значащими фразами, поглядывая на маленького человека, который упорно ждал появления Лендвича.

Как я уже сказал, тот вышел, когда начало смеркаться, и сразу же направился к трамвайной остановке. Я выскользнул на улицу, и мы снова образовали «гусиное шествие» – впереди Лендвич, за ним Джон Бойд и наконец я. Так мы прошли несколько десятков ярдов, и тут мне в голову пришла неплохая мысль.

Гениальным мыслителем меня, конечно, не назовешь. Если я успешно справляюсь со своей работой, то в первую очередь благодаря терпению и выносливости. И отчасти – везению Но на сей раз меня действительно осенило…

Лендвич находился впереди меня на расстоянии квартала. Я ускорил шаг, перегнал Бойда и вскоре поравнялся с Лендвичем. Тут я снова замедлил шаг и, не поворачивая головы, сказал:

– Послушайте, дружище, это, конечно, не мое дело; но имейте в виду, что у вас на пятках висит ищейка!

Лендвич чуть было не испортил мне все дело. Он на мгновение остановился, но сразу опомнился и зашагал дальше, как будто ничего не произошло.

– А кто вы такой? – наконец буркнул он.

– Ай, бросьте вы! – прошипел я в ответ, продолжая идти рядом. – Какая вам разница, кто я такой? Просто случайно заметил, что эта ищейка пряталась за фонарем и ждала, пока вы пройдете… вернее, выйдете из дома.

Эти слова подействовали на него.

– Вы серьезно?

– Какие уж здесь могут быть шутки! Если хотите убедиться, сверните за ближайший угол и проверьте.

Я был доволен спектаклем и сыграл его, как мне показалось, неплохо.

– Нет, не нужно! – сказал он сухо. Маленький рот презрительно скривился, а голубые глаза небрежно скользнули по мне.

Я распахнул куртку, чтобы он мог увидеть рукоятку револьвера.

– В таком случае, может быть, одолжить вам эту штучку? – снова спросил я.

– Нет. – Он продолжал оценивающе поглядывать на меня, пытаясь понять, что я за человек. Ничего удивительного – на его месте я бы поступил так же.

– Но, надеюсь, вы не будете против, если я останусь здесь и посмотрю эту комедию?

Времени для ответа уже не было – Бойд, ускорив шаг, сворачивал за угол. Нос у него продолжал вздрагивать, как у настоящей ищейки.

Лендвич неожиданно встал поперек тротуара, так что маленький человечек, издав какой-то хрюкающий звук, натолкнулся прямо на него. Какое-то время они безмолвно смотрели друг на друга; я сразу же пришел к выводу, что они знакомы.

В следующую секунду Лендвич неожиданно схватил маленького человечка за плечо.

– Зачем ты следишь за мной, погань? – прошипел он. – Я же сказал тебе, чтобы ты не совался во Фриско!

– Простите меня, – запричитал Бойд. – Но я не хотел причинять вам никаких неприятностей. Я просто подумал, что…

Сильно встряхнув, Лендвич заставил его замолчать. Тот замолк, а Лендвич повернулся ко мне.

– Оказывается, это мой знакомый, – насмешливо сказал он. В его голосе снова прозвучало недоверие, и он внимательно осмотрел меня с ног до головы.

– Что ж, тем лучше, – бросил я. – Всего хорошего, Джекоб…

Я повернулся, собираясь уйти, но Лендвич остановил меня:

– Откуда тебе известно мое имя?

– Ну, это не удивительно, – ответил я. – Вы человек известный. – Я постарался сделать вид, будто удивлен наивностью вопроса.

– Только без выкрутасов! – Лендвич сделал шаг в сторону и сказал с угрозой: – Спрашиваю еще раз, откуда тебе известно мое имя?

– Катись-ка ты подальше! – процедил я. – Какая тебе разница?

Моя злость, казалось, успокоила его.

– Ну хорошо, – сказал он. – Можешь считать меня своим должником. Спасибо, что сказал мне об этом человеке… Как у тебя сейчас дела?

– Бывало и похуже… Нельзя сказать, что полностью сижу в дерьме, но и хорошего тоже мало.

Он задумчиво перевел взгляд на Бойда, а потом снова посмотрел на меня:

– Ты знаешь, что такое «Цирк»?

Я кивнул. Мне было известно, что подонки называют «Цирком» шалман Хили Макаронника.

– Если пойдешь туда завтра вечером, я, возможно, помогу тебе в чем-нибудь.

– Не выйдет. – Я решительно покачал головой. – Сейчас мне опасно показываться в общественных местах.

Этого еще не хватало! Встречаться с ним там! Ведь больше половины клиентов Хили Макаронника знают, что я детектив. Значит, нужно сделать вид, что я замешан в каком-то грязном деле и не могу показываться на людях.

Мой отказ, судя по всему, поднял меня в его глазах. Какое-то время он молчал, а потом дал мне номер своего телефона на Лагуна-стрит.

– Забеги ко мне завтра приблизительно в это же время. Возможно, я найду для тебя кое-какую работенку.

– Хорошо, я подумаю, – небрежно сказал я и повернулся, собираясь уйти.

– Минутку, – окликнул он меня. – Как тебя зовут?

– Вишер, – ответил я. – Шейн Вишер, если уж говорить о полном имени.

– Шейн Вишер, – задумчиво повторил он. – Это имя мне, кажется, незнакомо.

Меня это совсем не удивило – я выдумал его четверть часа назад.

– Только не надо кричать на всю улицу, – поморщился я. – А то его узнает весь город.

С этими словами я снова повернулся и на этот раз действительно ушел, в душе очень довольный собой, – намекнув, что за ним следит Бойд, я, кажется, оказал ему большую услугу и в то же время показал, что принадлежу к той же категории людей, что и он. А своим независимым поведением дал понять, что я плевать хотел на его отношение ко мне – и тем самым еще больше укрепил свои позиции.

Если я встречусь с ним завтра, то при встрече, разумеется, получу какое-нибудь предложение. Он даст мне возможность немножко подработать – конечно, незаконным путем. Скорее всего его предложение будет иметь отношение к делу Эстепа, но, поскольку он замешан, любая связь пригодится.

Побродив по городу еще полчасика, я вернулся на квартиру, снятую Бобом Филом.

– Лендвич вернулся?

– Да, – ответил Боб. – Минут двадцать назад. И привел с собой какого-то маленького человечка.

– Отлично! А женщина не показывалась?

– Нет.

И тем не менее мне почему-то казалось, что миссис Эстеп придет вечером. Предчувствие меня обмануло – она не пришла.

Мы с Бобом сидели в комнате и наблюдали за домом, в котором жил Лендвич. Так прошло несколько часов.

Лендвич вышел из дома в час ночи.

– Пойду посмотрю, куда это его понесло, – сказал Боб и взял шляпу.

Лендвич исчез за углом. Вскоре из моего поля зрения пропал и Боб. Минут через пять он вернулся.

– Выводит свою машину из гаража, – сообщил он.

Я бросился к телефону и заказал машину. Боб, стоя у окна, воскликнул:

– Вот он!

Я успел подскочить к окну как раз в тот момент, когда Лендвич входил в дом. Его машина уже стояла у подъезда. Через несколько минут Лендвич снова вышел из дома в обнимку с маленьким человечком. Тот, тяжело опираясь на Лендвича, шел к машине. В темноте мы не могли различить их лиц, но одно поняли наверняка: Бойд или напился, или почувствовал себя плохо.

Лендвич помог своему спутнику сесть в машину, и они уехали. Красный сигнальный огонек машины еще какое-то время мерцал вдали, потом исчез.

Заказанная мною машина прибыла только минут через двадцать; я отослал ее обратно. Теперь уже не было смысла их разыскивать.

Лендвич вернулся домой в четверть четвертого один и пешком. Пришел, правда, со стороны, где находился его гараж. Он отсутствовал ровно два часа. За это время можно многое сделать.

Ни я, ни Боб этой ночью домой не возвращались – переночевали в той же квартире. Утром Боб сбегал в магазин купить чего-нибудь съестного. Принес он и свежие газеты.

Я начал готовить завтрак, а Боб расположился у окна и посматривал то на дом Лендвича, то в газету.

– Ого! – вдруг воскликнул он. – Смотри-ка!

Я вернулся из кухни, держа в руках сковородку, на которой аппетитно шипела поджаренная ветчина.

– В чем дело?

– Слушай! «Таинственное убийство в парке», – прочитал Боб. – «Сегодня рано утром в Голден-гейт-парке, неподалеку от дороги, найден труп неизвестного. По данным полиции, у человека проломлен череп, а отсутствие повреждений на теле позволяет сделать вывод, что этот человек не упал и не был сбит машиной. Предполагают, что его убили в другом месте, а потом привезли в парк и бросили».

– Ты думаешь, это Бойд? – спросил я.

– Конечно, – ответил Боб.

Съездив после завтрака в морг, мы убедились, что наши предположения верны. Найденный в парке человек – Джон Бойд.

– Лендвич выволок его из дома мертвым. Я кивнул:

– Да, конечно! Он был очень маленьким, а для такого верзилы, как Лендвич, не составляло особого труда протащить его до машины, удерживая в вертикальном положении – ведь расстояние было всего два-три ярда. А в темноте нам показалось, что он ведет пьяного. Надо сходить в полицейское управление и узнать, что им известно.

В отделе расследования убийств мы разыскали сержанта-детектива ОТара.

– Этот человек, которого нашли сегодня в парке… – начал я. – Ты что-нибудь знаешь о нем?

ОТар сдвинул на затылок широкополую шляпу с узенькой ленточкой и посмотрел на меня так, будто я сморозил черт знает какую глупость.

– Я знаю только то, что он мертв, – наконец сказал он. – И больше ничего.

– А как ты отнесешься к информации, из которой будет ясно, с кем встречался этот человек непосредственно перед смертью?

– Такая информация наверняка не помешает мне напасть на след убийцы, – ответил ОТар. – Это ясно как Божий день.

– Например, такая мелочь: его звали Джон Бойд, он остановился в отеле в двух шагах отсюда. А перед смертью встречался с человеком, который состоит в каких-то непонятных отношениях с первой женой доктора Эстепа… Ты, наверное, знаешь о докторе Эстепе и его второй жене, которую обвиняют в убийстве своего супруга? Не правда ли, интересные сведения?

– Конечно, – согласился ОТар. – Так куда же мы направимся в первую очередь?

– С этим Лендвичем – так зовут человека, который был с Бойдом незадолго до его смерти, – справиться будет довольно трудно. Поэтому, я думаю, лучше начать с первой жены доктора Эстепа. Возможно, когда она услышит, что Лендвич ухлопал Бойда, то испугается и расскажет что-нибудь интересное. Ведь она наверняка связана с Лендвичем. А если предположить, что они сообща решили отделаться от Бойда, то тем более не мешает познакомиться с этой женщиной и посмот-

Кеть, что она собой представляет. А уж потом направимся к [ендвичу. Мне все равно не хочется наведываться к нему раньше вечера. Я договорился с ним о встрече, и мне интересно, что он собирается мне предложить. Боб Фил направился к двери:

– Пойду посмотрю за ним. Иначе может статься, что он вообще исчезнет из поля зрения.

– Хорошо, – сказал я. – И следи повнимательнее. Если почувствуешь, что он собирается дать тягу, не церемонься, зови полицию, упрячьте его за решетку.

В холле отеля «Монтгомери» мы с ОТаром сперва поговорили с Диком Фоли. Тот сообщил, что женщина находится у себя в номере. Она распорядилась, чтобы ей принесли завтрак. Писем не получала, по телефону ни с кем не разговаривала.

Пришлось снова прибегнуть к помощи Стейси.

– Мы хотели бы поговорить с миссис Эстеп. Возможно, нам придется взять ее с собой. Не могли бы вы послать горничную, чтобы узнать, одета ли дама? Наш визит внезапный, и мы не хотим застать ее в постели или полураздетой.

Мы захватили с собой горничную и поднялись наверх. Девушка постучала в дверь.

– Ну, кто еще там? – послышался нервный женский голос.

– Это горничная… Мне хотелось бы…

Послышался звук поворачиваемого ключа, и миссис Эстеп с сердитым лицом открыла дверь.

Мы сразу вошли в комнату. ОТар предъявил полицейское удостоверение.

– Полиция, – сказал он. – Хотели бы поговорить с вами. Миссис Эстеп не оставалось ничего другого, как впустить

нас. Прикрыв дверь, я сразу задал ей вопрос, который, по моим предположениям, должен был вывести ее из равновесия:

– Скажите, пожалуйста, миссис Эстеп, с какой целью Джекоб Лендвич убил Джона Бойда?

Пока я говорил, выражение ее глаз успело смениться несколько раз. Услышав имя Лендвича, она удивилась, при слове «убил» испугалась, а при имени Джона Бойда недоуменно пожала плечами.

– С какой целью? Кто? Что сделал? – заикаясь, спросила она, стараясь выиграть время.

– С какой целью Джекоб Лендвич убил у себя на квартире Джона Бойда, а потом отвез труп в парк и бросил?

Снова смена выражений на ее лице, снова недоумение, а потом внезапное просветление и попытка сохранить спокойствие. Все это читалось, конечно, не так ясно, как в книге, но для человека, часто играющего в покер и считающего себя хорошим физиономистом, этого было вполне достаточно.

Теперь я понял, что Бойд не был с нею заодно. Одновременно я понял: она знает, что Лендвич кого-то убил, только не этой ночью и не Бойда… Кого же в таком случае? Доктора Эстепа? Вряд ли… Если он и был убит – то только своей женой, своей второй женой… Да, недостаток фактов может испортить нам всю историю. Кого же убил Лендвич до Бойда? Он что – профессиональный убийца?

Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове. А миссис Эстеп между тем спросила:

– И вы пришли сюда только ради того, чтобы задать мне эти дурацкие вопросы? Какая чушь…

И она проговорила минут пять без единой паузы. Слова так и сыпались, но что удивительно – она не произнесла ни одной фразы по существу. Она говорила и говорила, чтобы выиграть время, а сама лихорадочно соображала, какую позицию ей выгоднее занять.

И прежде чем мы успели посоветовать ей рассказать обо всем чистосердечно, она нашла выход, приняла решение: молчать. Молчать!

Она внезапно замолчала, и мы больше не услышали от нее ни одного слова, а ведь молчание – самое действенное оружие против строгого допроса. Обычно подозреваемый на словах пытается доказать свою невиновность и, независимо от того, опытен человек в таких делах или нет, рано или поздно он все равно проговорится. Но когда человек молчит, с ним ничего нельзя поделать.

Миссис Эстеп так и поступила. Она даже не сочла нужным слушать то, о чем мы ее спрашивали. Правда, выражение ее лица часто менялось. Тут были и возмущение, и недоумение, и другие оттенки чувств, но нам-то от этого было не легче. Нужны слова, а слов не было. И тем не менее мы решили не сдаваться и провели у нее добрых три часа. Мы уговаривали, льстили, чуть не танцевали вокруг, но так ничего и не добились. В конце концов нам это надоело, и мы забрали ее с собой. Правда, против миссис Эстеп не было никаких улик, но мы не могли оставить ее на свободе, пока Лендвич не разоблачен.

Приехав в управление, оформили ее не как арестованную, а как свидетельницу, и посадили в одну из комнат управления – под надзор женщины, работающей в полиции, и одного из людей ОТара Мы надеялись, что, может быть, им удастся что-нибудь вытянуть. Сами же отправились решать дела с Лендвичем В управлении миссис Эстеп, разумеется, обыскали, но не нашли ничего интересного.

После этого мы с ОТаром отправились обратно в отель и тщательно перетряхнули номер, но тоже ничего не нашли.

– А ты сам вполне уверен в том, что мне рассказал? – спросил ОТар, когда мы вышли из отеля. – Ведь если это ошибка, меня по головке не погладят.

Я пропустил вопрос мимо ушей.

– Встречаемся в 18 30, – сказал я. – И поедем вместе к Лендвичу

ОТар понимающе улыбнулся, и я отправился в контору Вэнса Ричмонда

Увидев меня, адвокат вскочил из-за письменного стола. Лицо его казалось еще более бледным и изможденным, чем обычно. Морщины стали рельефнее, под глазами – синие круги.

– Вы просто обязаны сделать что-нибудь! – выкрикнул он хриплым голосом. – Я только что вернулся из больницы. Состояние миссис Эстеп чрезвычайно опасно. Если эта история затянется еще на день-два, она просто не выдержит и покинет этот мир…

Я перебил его, сообщив о событиях дня и тех последствиях, которые, по моему мнению, должны наступить вслед за ними. Он выслушал меня молча, но не успокоился, а лишь безнадежно покачал головой.

– Неужели вы не понимаете, что это всего лишь капля в море? – воскликнул он. – Я, конечно, уверен, что доказательства ее невиновности рано или поздно появятся, но боюсь, что это произойдет слишком поздно… Я не имею к вам претензий – вы сделали все, что могли… И, может быть, даже больше, но этого пока слишком мало! Нам нужно еще кое-что… Что-то, похожее на чудо. И если не удастся вытряхнуть правду из Лендвича или из этой авантюристки, называющей себя миссис Эстеп, то, возможно, все ваши усилия пропадут даром. Конечно, правда может выплыть на судебном процессе, но на это никак нельзя надеяться… К тому же моя клиентка может просто не дожить до суда… Но если я прямо сейчас освобожу ее, то, возможно, она выкарабкается. А пара дней в тюрьме наверняка доконают ее, и тогда вообще безразлично, виновна ли она. Смерть забирает с собой все заботы и неприятности. Ведь я уже сказал, что она находится в крайне тяжелом состоянии…

Я ушел от Вэнса Ричмонда так же, как и пришел, – неожиданно. Этот адвокат ужасно действовал мне на нервы. А я не люблю волноваться, когда выполняю задание. Волнение только мешает работе, а работе детектива – тем более.

Вечером, без четверти семь, я позвонил в дверь Лендвича, ОТар пасся неподалеку. Поскольку последнюю ночь я провел вне дома, на мне все еще была старая военная форма, в которой я представился как Шейн Вишер.

Дверь открыл сам Лендвич.

– Добрый день, Вишер, – сказал он равнодушным тоном и провел меня наверх.

Четырехкомнатная квартира; два выхода – главный и черный; обстановка обычных меблирашек в доходных домах. На своем веку мне довелось повидать множество таких квартир.

Мы уселись в гостиной, закурили и принялись трепаться о пустяках, внимательно изучая друг друга. Мне, например, показалось, что Лендвич нервничал; складывалось впечатление, что он совсем не рад моему приходу. Скорее наоборот.

– Вы мне обещали немного помочь, – наконец напомнил я.

– Сожалею, – ответил он, – но выяснилось, что в настоящее время я ничего не могу для вас сделать. У меня были кое-какие планы, но в последние часы обстановка изменилась. – Он немного помолчал и добавил: – Может быть, немного попозже…

Из его слов я понял, что он хотел поручить мне Бойда, но, поскольку Бойд уже вышел из игры, работы у Лендвича для меня не нашлось.

Лендвич встал и принес бутылку виски. Какое-то время мы еще беседовали о том о сем. Он не хотел показать, что желает поскорее избавиться от меня, а я тоже не спешил.

Несмотря на то что разговор шел о всяких пустяках, мне все-таки удалось понять, что он всю жизнь промышлял мелким жульничеством, а в последнее время нашел более выгодный бизнес. Это подтверждало слова Пенни Граута, сказанные им Бобу Филу.

Потом я стал рассказывать о себе. Рассказывал намеками, недомолвками, делая многозначительные жесты. Короче говоря, дал ему понять, что за мной тоже водятся грешки, а в довершение всего намекнул, что в свое время был членом банды Джимми Пистолета, которая сейчас почти в полном составе отбывает наказание в Уолл-Уолле.

Наконец Лендвич решил дать мне взаймы некоторую сумму, которая поможет мне встать на ноги и обрести уверенность. Я ответил, что мелочишка, конечно, не помешает, но хотелось бы найти какую-нибудь возможность подработать основательно.

Время шло, а мы так и не могли договориться до чего-нибудь определенного. Наконец мне надоело говорить обиняками, и я решительно сказал:

– Послушай, приятель, – говоря это, я внешне был совершенно спокоен, – мне кажется, ты здорово рисковал, ухлопав шустряка, которого я наколол.

Я хотел внести элемент оживления в нашу скучную беседу, и мне это удалось как нельзя лучше. Лицо его сразу же исказилось от ярости, а в следующее мгновение в руке блеснул кольт.

Но я был начеку и сразу же выстрелил. Результат превзошел самые смелые мои ожидания: револьвер вылетел из его руки.

– Вот так-то будет лучше, – сказал я. – И не вздумай рыпнуться!

Лендвич сидел, потирая онемевшую от удара руку и с удивлением таращась на дымящуюся дыру в моем кармане Он был ошарашен. Это и понятно: выбить выстрелом оружие из руки противника – очень эффектная вещь, и удается крайне редко. Но тем не менее удается. Не очень опытный стрелок – а я именно таковым и являюсь – всегда стреляет приблизительно в ту сторону, куда хочет попасть. Это получается автоматически. Раздумывать тут некогда А если противник делает какое-либо подозрительное движение, то стреляешь обычно в том направлении, где это движение возникло Когда Лендвич выхватил револьвер, я, естественно, выстрелил в его сторону. Остальное сделала пуля Но выглядело это, повторяю, очень эффектно

Я погасил тлеющую ткань куртки и прошел к тому месту, куда отлетел револьвер

– Нельзя играть с огнем, – назидательно сказал я – Так и до беды недалеко.

Он презрительно скривил маленький ротик.

– Выходит, вы из легавых, – процедил он не то утвердительно, не то вопросительно, но тем не менее постарался вложить в свои слова все презрение, которое питал к полицейским и частным детективам, а презрение, судя по всему, он питал к ним немалое

Возможно, мне удалось бы его убедить в противном, что я не легавый, а действительно Шейн Вишер, за которого себя выдаю, но я не стал этого делать и кивнул

Он глубоко задумался, все еще потирая руку Лицо его было совершенно бесстрастно, и лишь неестественно блестевшие глаза выдавали работу мысли.

Я продолжал молча сидеть и ждать результатов его раздумий. Конечно же, он пытался в первую очередь разгадать, какую роль я играю в этом деле А поскольку я встретился на его пути только вчера, сообщив о слежке, то он, видимо, решил, что я ни о чем не знаю Кроме того, что он прикончил Бойда. Видимо, посчитал, что я не знаю даже о деле Эстепа, не говоря уже о других грехах, которые водились за ним

– Вы не из полиции? – спросил он чуть ли не радостным тоном, тоном человека, который понял, что еще не все потеряно и, может быть, еще удастся выкрутиться из неприятного положения

Я рассудил, что правда мне не повредит, и сказал

– Нет, не из полиции. Из агентства «Континентал». Он подвинулся ближе.

– Какую роль вы играете в этом деле? Я снова решил сказать правду:

– Меня беспокоит судьба второй жены доктора Эстепа. Она не убивала своего супруга.

– И вы хотите добыть доказательства ее невиновности, чтобы она могла выйти на свободу?

–Да.

Он хотел придвинуть свой стул еще ближе к моему, но я сделал знак оставаться на месте.

– Каким образом вы собираетесь это сделать? – снова спросил он, и его голос стал еще тише и доверительней.

– Перед смертью доктор Эстеп написал письмо, – сказал я, – и я почти уверен, что оно содержит доказательства невиновности его второй жены.

– Ах вот оно что! Ну и что дальше?

– Дальше ничего. Неужели этого мало?

Он откинулся на спинку стула. Его глаза и рот снова уменьшились: видно, он опять задумался.

– А почему вас интересует человек, который умер вчера? – медленно спросил он.

– Дело не в этом человеке, дело в тебе, – сказал я, не скрывая правды и на сей раз. – Ведь следил-то я за тобой, а не за ним. Второй жене доктора Эстепа это, возможно, и не поможет непосредственно, но я знаю, что вы с его первой женой затеяли какую-то опасную игру против нее. Из своего же опыта я знаю: что вредит одному – на пользу другому. Поэтому и решил, что если прижму вас немного, то это пойдет на пользу миссис Эстеп. Скажу откровенно, мне многое еще неясно; я бреду в потемках, но я всегда быстро иду вперед, как только завижу свет. И темнота вокруг меня рано или поздно рассеивается, уступая место солнечному дню. И одну из светящихся точек я уже узрел: я уже знаю, что произошло с Бойдом и кто виноват в этом деле.

Глаза Лендвича снова широко раскрылись. Раскрылся и его рот – насколько вообще мог раскрыться такой маленький ротик.

– Ну что ж, пусть будет так, – сказал он тихо. – Только имейте в виду, что дешево вы меня не купите. Придется приложить много усилий.

– К чему ты клонишь?

– Думаете, меня будет просто обвинить в убийстве Джона Бойда? Ведь у вас нет никаких вещественных доказательств!

– Вот тут ты ошибаешься…

Но в глубине души я и сам был убежден, что он прав. Хотя бы потому, что ни я, ни Боб не были уверены, что человек, которого Лендвич вытаскивал из квартиры, был Бойд. Вернее, мы были уверены, но поклясться перед судом присяжных не смогли бы. Ведь если они проведут следственный эксперимент, то выяснят, что с такого расстояния в темную ночь мы не могли увидеть его лица. К тому же мы тогда посчитали, что Бойд не мертв, а пьян. И лишь позднее, узнав о трупе, найденном в парке, поняли, что, когда Лендвич вытаскивал его из дома, тот уже был мертв. Все это, конечно, мелочи, но частный детектив должен иметь безукоризненные доказательства.

– Вот тут-то ты и ошибаешься, – повторил я вопреки своим размышлениям. – Если хочешь знать, мы добыли против тебя столько материала, что его хватит, чтобы засадить тебя не только за решетку, но и в более тепленькое местечко. То же самое относится и к твоей сообщнице.

– Сообщнице? – протянул он не очень удивленно. – Вы, наверное, имеете в виду Эдну? И вы ее, наверное, уже взяли?

– Ты угадал!

Лендвич рассмеялся: – Ну, ну, с Богом! Только вряд ли вы узнаете от нее что-нибудь. Во-первых, потому что она сама мало знает, а во-вторых… Да и вы сами, наверное, уже убедились, что ее не так-то легко расколоть. Поэтому предупреждаю заранее: не вкручивайте мне мозги, уверяя, что она все выболтала!

– А я и не собираюсь этого утверждать. Несколько минут мы молчали, а потом он вдруг сказал:

– Я хочу сделать вам предложение… Хотите верьте, хотите нет, но письмо, которое доктор Эстеп написал перед смертью, было адресовано мне. И из него ясно видно, что он покончил жизнь самоубийством. – Лендвич сделал паузу и добавил: – Дайте мне возможность скрыться! Всего полчаса… а потом действуйте так, как сочтете нужным. Я же, со своей стороны, обещаю переслать вам это письмо…

– Ты способен выполнить такое обещание? – спросил я не без сарказма.

– Значит, вы мне не верите? Что ж, в таком случае мне придется поверить вам, – сказал он. – Я отдам письмо, если вы пообещаете, что ничего не предпримете в течение получаса!

– Зачем же давать такие обещания, – бросил я, – ведь я могу забрать и тебя, и письмо в придачу!

– Не удастся! Неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы хранить письмо в ненадежном месте?

Этого я, конечно, не думал, но тем не менее считал, что письмо найти можно. Нужно только постараться

– Чего мне с тобой нянчиться? – буркнул я – Ведь я и так загнал тебя в угол. Могу обойтись и без обещаний

– Ну а если я скажу, что освободить миссис Эстеп можно только с моей помощью? Тогда вы согласитесь?

– Возможно… Только сначала я должен выслушать, что ты скажешь.

– Хорошо. Я расскажу всю правду, но ее не доказать, если я сам не сознаюсь. Если вы сблефуете, то не удастся установить, что все было действительно так. А присяжные подумают, что пройдоха детектив их морочит.

С этим я был полностью согласен. Мне приходилось выступать свидетелем на судебных процессах, но я никогда не видел, чтобы суд доверял частному детективу – считают, что мы ведем двойную игру, выгораживая клиента.

– Один молодой врач попал в грязную историю, – начал свой рассказ Лендвич. – От суда отвертелся, но власти лишили его частной практики. Бедняга по пьянке поплакался одному деляге – и тот предложил доктору фальшивые документы. Врач согласился; деляга исполнил обещание. Этого врача вы и знаете под именем доктора Эстепа, и это я вновь поставил его на ноги и помог обрести место в обществе Да, еще одно… Настоящее имя человека, которого нашли сегодня в парке мертвым, – Хамберт Эстеп…

Это новость… Правда, нельзя поручиться, что Лендвич не лжет. Тот между тем продолжал:

– Сейчас фальшивые документы достать легко Ими торгуют все, кому не лень. Но тогда, двадцать пять лет тому назад… Мне помогла Эдна Файф. Эту женщину вы знаете как первую жену доктора Эстепа.

Эдна вышла замуж за настоящего Хамберта Эстепа. Хамберт – чертовски плохой врач, и, прожив какое-то время впроголодь, Эдна уговорила его закрыть практику Она вообще могла из Хамберта веревки вить.

Я передал диплом и лицензию молодому доктору; тот уехал в Сан-Франциско уже под именем Хамберта Эстепа и открыл здесь частную практику. Настоящая супружеская чета Эстепов пообещала никогда не пользоваться своим настоящим именем – это было им только на руку.

Я, соответственно, продолжал держать связь с молодым доктором, получая свои проценты. Короче говоря, я держал его в руках, а он был не настолько глуп, чтобы сделать попытку освободиться. Через несколько лет я узнал, что его дело процветает, и тоже поселился в Сан-Франциско – здесь легче следить за его доходами. Примерно в то же самое время он женился, и дела его шли все лучше и лучше. Он даже стал помещать капитал в предприятия. В общем, доходы росли, а моя доля оставалась довольно скромной. Доктор, правда, никогда не нарушал наш первоначальный договор, но на повышение моего гонорара не соглашался. Он отлично понимал, что я не стану резать курицу, которая несет золотые яйца. Конечно, его деньги мне помогли, но капитала, как он, я не сколотил, и это меня очень огорчало. И вот несколько месяцев тому назад, узнав, что он увеличил капитал почти вдвое, я перешел к более активным действиям.

За эти годы я изучил характер доктора: когда выколачиваешь деньги, волей-неволей изучаешь человека. Так, например, я знал, что доктор никогда не говорил жене о своем прошлом, отговаривался какими-то общими словами. Сказал между прочим, что родился в Западной Вирджинии. Кроме того, я знал, что у него в письменном столе всегда лежит револьвер, и понимал зачем: если все откроется – он покончит с собой. Доктор рассуждал так: власти, учитывая его безупречную жизнь здесь, в Сан-Франциско, наверняка замнут дело и не допустят огласки. В этом случае жена не будет опозорена перед общественностью, хотя и узнает правду. Мне самому, разумеется, никогда бы не пришла в голову подобная мысль, но доктор был человек со странностями – ради репутации мог пожертвовать жизнью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю