Текст книги "Тринадцать часов"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– Не может быть!

– Наверное, куда-то спустилась… Вот сука!

– Давай ищи ее, слышишь?

Барри, дрожа от возбуждения, листал атлас.

– Там ступеньки. Значит, она спустилась на Страткона-роуд. – Он снова подкрутил окуляры. – Точно! Вон она! Я ее вижу.

Гриссел, Деккер и Клуте стояли на тротуаре у выхода из больницы и наблюдали, как Джон Африка за стеклянной дверью утихомиривает Вилли Маутона и его адвоката, одетого как похоронщик.

– Мне очень жаль, Франсман, – сказал Гриссел.

Деккер ничего не ответил; он не сводил глаз с трех человек за дверью.

– Всякое бывает, – рассудительно заметил Клуте. Он глубоко затянулся сигаретой и посмотрел на свой сотовый телефон. Целая куча эсэмэсок от журналистов – и все недовольны. Клуте тяжело вздохнул. – Бенни не виноват.

– Знаю, – кивнул Деккер. – Но мы сейчас напрасно теряем драгоценное время. Джош Гейсер спокойно мог сбежать куда-нибудь в Томбукту!

– Тот самый Гейсер?! – ахнул Клуте.

– Вы о ком? – не понял Гриссел.

– О парне, который поет духовные гимны. Вчера Барнард оттрахал его жену у себя в кабинете, а она во всем призналась мужу.

– Кто, жена Барнарда? – не понял Гриссел.

– Да нет. Жена Гейсера.

– Мелинда? – тут же спросил Клуте.

– Вот именно.

– Быть не может! – вскричал потрясенный Клуте.

– Погодите-ка… – сказал Гриссел.

– У меня есть все их диски, – сказал Клуте. – Не верю, что такое может быть, не верю, и все. Значит, вот что плетет Маутон?

– Ты что, любишь духовные гимны, госпел? – спросил Деккер.

Клуте едва заметно кивнул и щелчком выкинул окурок на улицу.

– Он врет. Говорю вам, он врет. Мелинда – лапочка. И потом, они с Джошем возродились – она ни за что не пошла бы на такое.

– Возродились они или нет, а только Маутон уверяет, будто все так и было.

– Погоди, Франсман. Теперь мне объясни, – попросил Гриссел.

– Очевидно, вчера Барнард трахнул Мелинду у себя в кабинете. А Джош, ее муж, вчера вечером явился к ним в контору, сказал, что ему все известно. Он угрожал забить Барнарда до смерти. Но Барнарда на месте не оказалось.

– Не может быть, – повторял Клуте, правда уже не так убежденно. Будучи полицейским, он прекрасно понимал, что люди способны на все. Он уже начал примиряться с мыслью, что слышанное им может оказаться правдой. Лицо у него вытянулось. – Представляю, что сейчас начнется…

– Это точно, – кивнул Гриссел.

– Бенни! – Услышав голос Вуси Ндабени, все трое повернули голову. Чернокожий детектив, запыхавшись, подбежал к ним. – Где комиссар?

Все трое, как один, ткнули пальцем в стеклянную дверь. К Африке, Маутону и адвокату присоединился врач.

– Бенни, та, вторая девушка… она еще жива. Но за ней охотятся. Она где-то в городе. Придется комиссару выделить нам подкрепление!

Она неспешно брела по Мармион-стрит к центру города. Ее охватило какое-то оцепенение: будь что будет. Из переулка задним ходом выезжала машина, маленький черный «пежо». За рулем сидела женщина. Рейчел направилась к машине, не ускоряя шага, желая продемонстрировать, что она не представляет опасности. Подрулив к обочине, водительница «пежо» остановилась. Посмотрела налево, направо – нет ли машин на главной улице. Заметив приближающуюся Рейчел, она на секунду посмотрела ей в глаза, но тут же отвернулась.

– Здравствуйте, – невозмутимо сказала Рейчел, но женщина ее не слышала. Тогда Рейчел шагнула вперед и тихонько постучала в стекло костяшкой среднего пальца. Владелица «пежо» с досадой повернула к ней голову. Рейчел заметила необычно сильно опущенные вниз углы рта. Женщина в «пежо» на несколько сантиметров опустила стекло. – Вы не позволите мне позвонить по вашему телефону? – ровным голосом спросила Рейчел, не слишком надеясь на положительный ответ.

Женщина оглядела ее с головы до ног: одежда в грязи, ссадины на подбородке, локтях и коленях.

– В ресторане Карлуччи есть телефон-автомат. Это на Монтроуз.

– Я попала в беду.

– Ресторан совсем близко, за углом. – Водительница снова посмотрела налево – нет ли машин, едущих прямо, по Мармион-стрит. – Направо за угол и два квартала вперед.

Владелица «пежо» подняла стекло и включила поворотник. Поворачивая налево, она в последний раз бросила взгляд на Рейчел. В глазах ее читались подозрение и антипатия.

Барри посмотрел на карту, лежащую на капоте его пикапа, и сказал в трубку:

– Слушай, она могла свернуть налево, на Честерфилд, или же пойти по Мармион, но я нигде ее не вижу. Здесь ракурс неподходящий.

– Какая улица ведет в центр? – задыхаясь, спросил его собеседник.

– Мармион.

– Значит, все время следи за Мармион. Минуты через две мы сядем в машину, и ты будешь нас вести. Копы доберутся до нужного места минут через десять. А она к тому времени может оказаться где угодно…

Барри взял бинокль и снова поднес его к глазам.

– Погоди-ка…

Он осмотрел Мармион-стрит, густо обсаженную деревьями. Кроме деревьев, на улице много трехэтажных домов, заслоняющих тротуар. В бинокль можно рассмотреть лишь куски мостовой. Барри посмотрел налево, в сторону центра, потом, не опуская бинокля, скосил глаза на карту. Мармион переходит в… Монтроуз. Если она хочет попасть в центр, ей придется повернуть там налево.

Барри отыскал в бинокль Монтроуз-стрит. Широкая улица, хорошо просматривается сверху. Повернул голову влево. Никого! Неужели она повернула направо?

– Барри!

– Что?

– Мы сели в машину. Едем на Мармион.

– Давайте, – протянул Барри, не отрываясь от бинокля.

Он заметил ее. Отсюда, сверху, девушка казалась просто крошечной, но ошибки не было. Та, кого они ищут, переходит дорогу.

– Есть. Засек ее! Она на Монтроуз… – Барри скосил глаза на карту. – Только что прошла перекресток с Форест-стрит, движется на восток…

– Ясно. Мы скоро там будем. Смотри не упусти ее!

13

Из стеклянной двери отделения скорой помощи вышел Джон Африка. Один. Очевидно, Вилли Маутон и его адвокат, похожий на гробовщика, поднялись наверх, в палату.

– Хорошая новость, ребята, – сказал Джон Африка, подходя к подчиненным. – Жизнь Алексы Барнард вне опасности. Травмы не так опасны, она только потеряла много крови, поэтому ее пока оставили в… А, Вуси, доброе утро. Что ты здесь делаешь?

– Извините, сэр, я понимаю, вы сейчас очень заняты, но я вынужден просить вас о помощи…

– Не извиняйся, Вуси. Так чем тебе помочь?

– Я насчет американской девушки, которую убили возле церкви… оказывается, девушек было две, теперь нам это доподлинно известно… – Вуси Ндабени вытащил из кармана своего безупречного пиджака блокнот, встал по стойке «смирно» и продолжал: – Имя жертвы – Эрин Рассел. Ее подругу зовут Рейчел Андерсон. Они приехали в Кейптаун вчера в составе туристической группы. Сегодня около шести утра мисс Андерсон видели на Сигнальной горе. За ней гнались преследователи. Она видела, как убивали ее подругу, и ее жизнь в опасности. Ее обязательно нужно найти!

– Черт! – сказал Джон Африка, но английское ругательство в его устах звучало невыразительно. – Говоришь, за ней гонятся? Кто?

– Пятеро или шестеро молодых людей. По словам очевидицы, среди них есть как чернокожие, так и белые.

– Что за очевидица?

– Дама по имени… Сибил Граветт. Она выгуливала собаку на Сигнальной горе, когда к ней подбежала мисс Андерсон. Она попросила миссис Граветт позвонить в полицию и снова побежала в сторону Кэмпс-Бэй. Через несколько минут следом пронеслись пять или шесть молодых людей.

Джон Африка посмотрел на часы:

– Вуси, мать твою, да ведь это было больше трех часов назад…

– Знаю. Вот почему я прошу дать нам подкрепление.

– Черт побери! – Африка потер подбородок. – Свободных людей у меня нет. Придется просить помощи на местах, в участках.

– Я уже обзвонил участки, сэр. В «Каледон-сквер» никого нет, их отправили охранять какой-то марш протеста. А в «Кэмпс-Бэй» всего две патрульные машины. По словам тамошнего начальника, одну машину обстреляли перед Новым годом, когда они выезжали на вооруженное ограбление, а еще одна попала в аварию…

– Мать твою! – повторил Африка, не дожидаясь, пока Вуси договорит.

– Я, конечно, объявил Рейчел Андерсон в розыск и разослал ее приметы, но если бы в нашем распоряжении оказался вертолет… И если бы нажать на начальников участков…

Африка достал из кармана сотовый телефон.

– Посмотрим, что получится… Кто же за ней гонится?

– Не знаю, сэр. Но вчера они ходили в ночной клуб «Ван Хункс».

– Господи… – Джон Африка покачал головой и набрал номер. – Когда мы, наконец, очистим эти притоны?

Рейчел Андерсон зашла в ресторан со стороны кулинарии – на вывеске было написано: «Диетические продукты». Она направилась к кассе, где хозяйничал молодой человек в белом фартуке. Он доставал мелочь из целлофановых пакетов.

– От вас можно позвонить? – Голос у нее был ровным, монотонным.

– Телефон вон там, рядом с банкоматом. – Молодой человек поднял голову. Он сразу заметил грязь на одежде, ссадины на лице и на коленях. – Постойте… что с вами?

– Мне плохо. И нужно срочно позвонить.

– Телефон не принимает карточки. Мелочи дать?

Рейчел сняла рюкзак.

– У меня есть. – Она пошла туда, куда показал ей молодой человек. Кассир заметил: несмотря на грязь и кровь, девушка красива.

– Может, вам помочь?

Она не ответила. Он наблюдал за ней с озабоченным видом.

– Давайте скорее! – сказал Барри в трубку. – Она только что зашла в какой-то паршивый ресторан.

– Черт! В какой?

– На углу Монтроузи… вроде бы Аппер-Ориндж. Да, точно.

– Мы будем там через две минуты. Не упускай ее из виду!

– Не волнуйся, не упущу.

Билл Андерсон спал у себя дома, в городе Уэст-Лафейетт, штат Индиана. Звонок разбудил его. Он приподнялся и попробовал дотянуться до трубки. Не получилось. Пришлось сесть и спустить ноги на пол.

– Что такое? – спросила лежащая рядом жена.

– Папа! – услышал Билл Андерсон, сняв трубку. Он поднес ее к уху.

– Дочка?

– Папа! – воскликнула его дочь, Рейчел, которая находилась за тридцать тысяч километров от дома, и расплакалась. У Билла Андерсона все сжалось внутри; спать сразу расхотелось.

– Детка, что случилось?

– Папа, Эрин умерла…

– О господи! Что случилось?

– Папа, помоги мне! Меня тоже хотят убить.

Большая витрина слева от нее выходила на Монтроуз-стрит. Впереди, за прилавком, работали три цветные женщины. Услышав ее слова, они обменялись встревоженными взглядами.

– Милая, ты ничего не путаешь? – Голос отца такой близкий, как будто он где-то рядом.

– Ей перерезали горло. Вчера. Я видела… – У нее перехватило дыхание.

– О господи! – воскликнул Билл Андерсон. – Где ты сейчас?

– У меня почти нет времени. Я в Кейптауне… но в полицию идти нельзя… – Снаружи, на улице, послышался визг тормозов. Рейчел выглянула в окно. У ресторана остановился новый белый «лендровер». Тех, кто в нем сидел, она узнала. – Папа, они уже здесь. Пожалуйста, помоги мне…

– Кто «они»? Кто убил Эрин? – настойчиво допытывался Билл Андерсон.

Из «лендровера» выскочили двое и понеслись к входу в ресторан. Рейчел швырнула трубку и метнулась к прилавку. Миновав оцепеневших от неожиданности фасовщиц, она бросилась к белой деревянной двери сзади. Распахнула ее настежь. На бегу она услышала крик молодого человека в белом фартуке:

– Эй!

Она очутилась в длинном узком проходе. Впереди маячила высокая белая стена, утыканная сверху битым стеклом. Единственный выход находился в конце прохода, справа – еще одна деревянная дверь. Рейчел бросилась к двери. Ею снова овладел ужасный страх.

Если дверь заперта…

Подошвы ее кроссовок гулко шлепали по дорожке. Вот и дверь. Она потянула ручку. Дверь не открывалась. Сзади заскрипела дверь черного хода. Она обернулась. Они увидели ее. Рейчел осмотрела дверь. Американский автоматический замок. Повернула его. С ее губ сорвался тихий нетерпеливый возглас. Дверь распахнулась. Ее преследователи совсем близко. Выбежав на улицу, Рейчел захлопнула дверь за собой. Заметила на ней задвижку. Попробовала закрыть, но тугая задвижка не поддавалась. Дверь прочная… С той стороны послышались голоса. Рейчел что было сил ударила по задвижке ладонью. Руку ожгло болью. Задвижка стронулась с места, и дверь оказалась запертой. Они били по ней ногами с той стороны.

– Вот сука! – закричал один из них.

Вниз, на улицу, вели бетонные ступени. Рейчел проворно сбежала по ним, повернула налево и понеслась под гору по Аппер-Ориндж-стрит. Она в отчаянии смотрела направо, налево… Надо где-то спрятаться, пересидеть. Они совсем близко. Да, им придется возвращаться назад, через ресторан, объезжать квартал кругом, но они все равно близко, так же близко, как вчера ночью, перед тем как схватили Эрин.

Билл Андерсон торопливо спустился вниз, к себе в кабинет. Его жена Джесс бежала за ним по пятам.

– Убили Эрин? – спросила она, сама не своя от страха и беспокойства.

– Милая, давай постараемся сохранять спокойствие.

– Я спокойна. Расскажи, что происходит!

Андерсон остановился у подножия лестницы. Развернулся к жене, положил руки ей на плечи.

– Я не знаю, что происходит, – медленно и спокойно произнес он. – Рейчел говорит, что Эрин убили. По ее словам, она еще в Кейптауне… и ей грозит опасность..

– О господи!

– Если мы хотим ей помочь, нам нужно сохранять спокойствие.

– Но что мы можем сделать?

Молодой человек в фартуке увидел, что двое, которые гнались за девушкой, возвращаются назад. Он снова окликнул их и загородил собой выход.

– Эй! Стойте!

Белый, бежавший впереди – напряженный, сосредоточенный, – едва покосился на кассира и обеими руками пихнул его в грудь. Кассир пошатнулся и налетел спиной на кассу. Двое парней пробежали мимо него и оказались на улице.

Молодой человек с трудом поднялся на ноги и увидел, что они топчутся на тротуаре – очевидно, решают, куда бежать дальше.

– Я звоню в полицию! – крикнул он, растирая ладонью поясницу.

Двое не обратили на него внимания. Они осмотрели Аппер-Ориндж-стрит, посовещались, подбежали к «лендроверу» и запрыгнули в него. Кассир забежал за прилавок, схватил телефон и набрал 10111 – номер полиции. «Лендровер» на полной скорости повернул за угол; завизжали шины. Из-за их неожиданного маневра старый зеленый «фольксваген», едущий навстречу, вынужден был резко затормозить. Вдруг кассир спохватился: надо же взглянуть на номерные знаки! Он бросил трубку и выбежал на улицу. «Лендровер» оказался довольно далеко. Молодой человекуспел заметить, что номер кейптаунский; вроде бы первые три цифры – четыреста двенадцать. Еще четыре цифры он разглядеть не успел, «лендровер» скрылся вдали. Развернувшись, молодой человек бросился назад, к телефону.

У Барри, стоящего на склоне пика Дьявола, зазвонил телефон.

– Да!

– Барри, где она?

– Шла по Аппер-Ориндж. Что случилось?

– Где она сейчас, мать твою?!

– Не знаю. Я думал, вы ее сами видите.

– Ты что, упустил ее, гад?!

– Ничего не упустил! Но отсюда не видно всей улицы, чтоб ее…

– Господи! Значит, она шла по Аппер-Ориндж?

– Ну да, я ее там видел… она прошла метров шестьдесят, а дальше деревья закрывают обзор…

– Продолжай наблюдение, понял?! Не своди глаз с чертовой улицы, слышишь?!

Билл Андерсон сидел в кабинете, за письменным столом, и прижимал к уху телефон. Он звонил своему адвокату. Его жена, Джесс, стояла рядом и тихо плакала, обхватив себя руками.

– Не берет трубку? – спросила она.

– Сейчас два часа ночи. Даже адвокаты иногда спят.

Наконец ему ответил знакомый голос, хриплый спросонья:

– Коннелли слушает.

– Майк, это Билл. Извини, ради бога, что звоню в такое время, но дело касается Рейчел. И Эрин.

– Тогда тебе не нужно извиняться.

В дежурке участка «Каледон-сквер» собрались четверо сотрудников ЮАПС – капитан, сержант и два констебля. Констебль, принявший звонок из ресторана Карлуччи, не знал о том, что девушка объявлена в розыск. Не знал он и о происшествии на Львиной голове. Записав все, что рассказал ему молодой кассир об инциденте в ресторане, он пошел в диспетчерскую к сержанту, и они оповестили о происшествии экипажи всех патрульных машин. Все машины с Каледон-сквер стянули к зданию парламента, где проходил митинг протеста. Сержант вкратце обрисовал ситуацию и приказал кому-нибудь съездить на место. Пришлось выбирать из нескольких добровольцев. Патрульные обрадовались возможности размяться; охранять митинг – дело скучное. Сержант выбрал две машины, которые стояли ближе всего к Аппер-Ориндж-стрит. Констебль вернулся в дежурку.

Надо было должным образом зарегистрировать звонок и оформить показания на бумаге.

14

Они сидели в уличном кафе на углу Шортмаркет и Бре-стрит; за столик, рассчитанный на четверых, втиснулись пятеро полицейских. Клуте сидел чуть поодаль, в тени красного зонтика, зажав между пальцами сигарету, и тихо беседовал по мобильному телефону, прося какого-то решительного журналиста немного попридержать лошадей. Остальные выставили локти на стол и сблизили головы.

Судя по глубокой морщине на лбу Джона Африки, ответственность давила на него тяжким грузом.

– Бенни, не подкачай, – сказал он.

Гриссел понимал, что за этим последует. Все как всегда. Начальство стремится руководить, но терпеть не может принимать решения.

– Комиссар, по-моему, главное – оптимально использовать имеющийся в нашем распоряжении личный состав. – Гриссел сам себе удивился. Почему он всегда так напыщенно выражается, беседуя с важными людьми?

Джон Африка торжественно кивнул.

– Наша главная трудность заключается в том, что мы не знаем, где убили Барнарда, – продолжал Гриссел. – Придется ждать результатов вскрытия. Раз есть выходные отверстия, значит, должна быть кровь, пули… Кроме того, пока непонятно, при чем тут Грейлинг…

– Гейсер, – поправил Франсман Деккер, который до сих пор сидел с обиженным видом.

Надо было запомнить, укорил себя Гриссел. Что с ним такое сегодня?

– Гейсер, – повторил он, навечно вбивая фамилию себе в память. – Гейсера с супругой придется вызвать на допрос. Но допрашивать их нужно раздельно. А тем временем Франсман съездит в компанию «Африсаунд»… – Он покосился на Деккера. Вдруг он и название тоже запомнил неправильно? Но Деккер ничего не сказал. – В звукозаписывающую компанию. Необходимо выяснить распорядок дня Барнарда. Где он был вчера вечером и с кем? До которого часа? Почему? В общем, дело нужно поднимать, что называется, с земли.

– Аминь, – кивнул Африка. – Убийство нужно раскрыть.

– Франсман, сними показания с Вилли Маутона. Сделаешь?

– Сделаю.

– Вчера кто-нибудь еще видел Гейсера? Слышал, что он говорил? Кто видел, что жена Гейсера входила к Барнарду в кабинет?

– Ну и каша заварилась, – с недовольным видом протянул Клуте, закончив разговор по телефону. Впрочем, его мобильник тут же зазвонил снова. Клуте вздохнул и отвернулся.

– Теперь Вуси… ему нужна помощь, сэр. Кто-то должен координировать работу участков. Придется задействовать людей с мест, с южных окраин, из Милнертона, со Столовой горы…

– Со Столовой горы? – фыркнул Деккер. – Тамошние пижоны не способны найти даже собственный зад, даже с зеркалом.

– Вертолет будет в нашем распоряжении через час. Бенни, координировать работу участков придется тебе. Кому же еще? – Джону Африке было явно не по себе.

Голос Гриссела сделался тихим и серьезным:

– Комиссар, она еще совсем ребенок. Кто-то гоняется за ней с самой ночи или с раннего утра…

Начальник уголовного розыска старался не смотреть на Гриссела. Он понимал, почему Бенни так взволнован. Он помнил о том, как полгода назад похитили дочь самого Бенни.

– Верно, – кивнул он.

– Нам понадобятся люди на местах. Экипажи патрульных машин… Вуси, где фото, которое снял тот американец? Портрет пропавшей девушки нужно размножить и раздать всем патрульным… в том числе автоинспекторам… муниципалам… – Гриссел вдруг вспомнил утреннего «фельдмаршала». Надо бы ему позвонить. Вдруг его подчиненные нашли что-нибудь интересное?

– Муниципалы? – поморщился Деккер. – Наши доблестные регулировщики…

Джон Африка смерил Деккера суровым взглядом. Деккер отвернулся и принялся смотреть на улицу.

– Какая разница? – сказал Гриссел. – Чем больше народу ее ищет, тем лучше. Комиссар, а что, если привлечь к операции Матта Яуберта? Он вполне мог бы координировать работу участков. Он там у себя в управлении не очень загружен…

– Нет, – неожиданно резко отозвался Джон Африка и смерил Гриссела удивленным взглядом. – Ты разве еще не слышал про Яуберта?

– А что такое? – спросил Гриссел, но тут у него зазвонил телефон. Он посмотрел на экран. Номер незнакомый. – Извините, – сказал он, нажимая кнопку «Прием вызова». – Бенни Гриссел.

– Говорит Вилли Маутон, – произнес самодовольный голос.

– А, мистер Маутон! – повторил Бенни вслух, чтобы остальные слышали.

Джон Африка кивнул.

– Я дал ему твой номер, – тихо пояснил он.

Маутон сказал:

– Я позвонил Джошу Гейсеру и вызвал его на студию. Сказал, что должен сообщить ему нечто важное. Он будет в «Африсаунде» через десять минут, так что можете его брать.

– Мистер Маутон, мы предпочитаем действовать без посторонней помощи. – Гриссел изо всех сил старался скрыть досаду и раздражение.

– Сначала вы выражали недовольство, потому что я, мол, не иду вам навстречу, – обиделся Маутон.

Гриссел вздохнул.

– Где находится ваша контора?

– Бёйтен-стрит, шестнадцать. Пройдете первый этаж насквозь; к нам вход через внутренний дворик. На стене большая вывеска. Войдете в приемную, скажете, что вы ко мне.

– Выезжаем. – Гриссел нажал отбой. – Маутон попросил Гейсера приехать в «Африсаунд». Гейсер будет там через десять минут.

– Господи, – сказал Деккер. – Что за идиот!

– Франсман, с Гейсером побеседую я, а ты пока разыщи его жену…

– Мелинду? – Клуте по-прежнему с трудом верил в происходящее. – Красотку Мелинду?

– Я возьму у Маутона их домашний адрес и сразу перезвоню тебе. Комиссар, получается, никто из нас сейчас не может помочь Вуси. Неужели ему вообще никто не поможет?

– Похоже, дело Барнарда пойдет у нас первым номером. Если улик достаточно, арестуй Гейсера, а потом отправляйся на помощь Вуси. К завтрашнему дню все закончим.

Увидев, какое выражение появилось на лице у Бенни, Африка понял: Гриссел надеялся совсем на другой ответ.

– Ладно. Можем временно привлечь Мбали Калени, пока ты не освободишься.

– Мбали Калени? – переспросил ошеломленный Деккер.

– Черт побери! – воскликнул Вуси Ндабени, но тут же добавил: – Извините…

– Подумать только! – воскликнул Деккер.

– Она умница. И старательная. – Начальник уголовного розыска как будто оправдывался.

– Она зулуска, – сказал Вуси.

– Она зануда, – заявил Деккер. – И потом, она в Бельвиле, начальник ее не отпустит.

– Отпустит! – Джон Африка снова взял себя в руки. – Кроме нее, у меня все равно никого нет. Бенни, она ведь тоже в списке твоих подопечных. Пусть руководит работой патрульных из участка «Каледон-сквер» – я попрошу выделить ей там место.

Джон Африка посмотрел на подчиненных. Вуси и Франсман Деккер понурили голову.

– И потом, – заявил Африка, словно ставя точку в обсуждении, – это всего лишь на время, пока Бенни не освободится. – Подумав, он укоризненно добавил: – Сами ведь знаете, сейчас идет кампания за равноправие… А вам не нравится, когда в полицию приходят женщины!

Молодой чернокожий легко и красиво бежал по дорожкам парка. Он выбежал на Аппер-Ориндж-стрит, где его ждал «лендровер-дефендер».

– Ничего, – сказал он, садясь в машину.

Молодой белый, сидевший за рулем, чертыхнулся и тронулся с места, не дожидаясь, пока захлопнется дверца.

– Надо убираться отсюда. Тот тип из ресторана наверняка позвонил в полицию. И видел «лендровер».

– Что ж, значит, пора и нашим копам поработать.

Белый вынул из нагрудного кармана мобильник и протянул чернокожему:

– Звони сам! И растолкуй, где именно она исчезла. Пусть и Барри тоже подтягивается. Там, наверху, он нам все равно не нужен. Пусть подъезжает к ресторану.

Грисселу и Деккеру было по пути.

– Что ты имеешь против инспектора Калени? – спросил Гриссел, когда они повернули на Луп-стрит.

– Она толстая, – сказал Деккер, как если бы это все объясняло.

Гриссел запомнил инспектора Калени с прошлого четверга: некрасивая коренастая толстуха, суровая, как сфинкс, в черном брючном костюме, который был ей тесноват.

– Ну и что?

– Мы с ней вместе работали в Бельвиле. Она всех раздражает до чертиков. Феминистка до мозга костей, уверена, что все знает лучше всех, к тому же лижет задницу начальнику участка… – Деккер остановился. – Мне сюда. – Он показал в другую сторону.

– Когда закончишь, подходи в «Африсаунд».

Деккер никак не мог успокоиться:

– И еще у нее поганая привычка появляться, когда ее совсем не ждешь. Как ее вижу, сразу настроение портится. Вечно следит за всеми, все вынюхивает, везде шляется на своих коротеньких ножках. В самый неподходящий момент смотришь – она рядом. От нее вечно несет жареными курами, хотя никто никогда не видел, чтобы она ела.

– Твоя жена в курсе?

– В курсе чего?

– Что ты запал на Калени?

Деккер раздраженно буркнул что-то неразборчивое. Потом откинул голову назад и расхохотался. Его смех был отрывистым, как собачий лай; на узкой улице он отдавался эхом от стен домов.

Идя к машине, Гриссел вспоминал всех знакомых ему толстяков. Не так уж их и много. Пожалуй, только покойный инспектор Тони О'Грейди по кличке Нуга. Толстый самоуверенный всезнайка, он вечно жевал нугу и разговаривал с набитым ртом. И редко мылся. Зато его мало кто мог перепить; он был компанейский парень, свой в доску, и его все любили. Все дело в том, что Калени женщина; сыщики еще не готовы к переменам.

Эх, куда ушли прошлые деньки?

Тогда Гриссел был трезвый, проницательный и бесстрашный. От его шуток, бывало, покатывались со смеху все ребята на утреннем разводе. Они служили в отделе убийств и ограблений; их начальником был аскет полковник Вилли Тил… Полковник уже три месяца как в могиле, умер от рака. Потом их начальником стал синеглазый капитан, потом суперинтендент Гербранд Фос. Мафиози с Кейп-Флэтс застрелили Фоса на пороге его собственного дома. И Матт Яуберт… кстати, Гриссел вспомнил о словах комиссара. Он вынул телефон, набрал номер, услышал знакомый голос:

– Матт Яуберт слушает.

– Я предложил комиссару попросить тебя о помощи, привлечь тебя к операции, но он мне отказал. Спросил: разве ты еще не знаешь про Яуберта? Чего я про тебя не знаю?

– Бенни… – словно извиняясь, проговорил Яуберт.

– Чего я еще не знаю?

– Ты сейчас где?

– На Луп-стрит, еду арестовывать за убийство исполнителя духовных гимнов.

– Мне надо в город по делам. Позвони, когда освободишься. Выпьем кофейку. Я угощаю.

– Так что там у тебя?

– Бенни… я все тебе расскажу, когда увидимся. По телефону не хочу.

Гриссел догадался, в чем дело. Сердце у него упало.

– Господи, Матт, – сказал он.

– Бенни, я хотел сам тебе рассказать. В общем, как разберешься с делами, звони.

Гриссел сел в машину и с силой захлопнул дверцу. Включил зажигание.

Прошлого не вернешь.

Все уходят. Рано или поздно.

Его дочь уехала в Лондон. Он вспомнил, как стоял в аэропорту рядом с Анной и смотрел Карле вслед. Дочь везла чемодан на колесиках, в другой руке сжимала паспорт и билет. Ей не терпелось начать свое большое приключение и поскорее уехать от родителей. Тогда Гриссел едва не разрыдался при жене, которая тоже вдруг отдалилась от него. Ему хотелось взять Анну под руку и сказать: «У меня теперь остались только вы с Фрицем, ведь Карла уехала, ушла во взрослую жизнь». Но он не осмелился.

Перед тем как скрыться за углом, дочь один раз оглянулась. Она была далеко, но Гриссел различил на ее лице волнение, радостное ожидание, мечты о том, что ждет ее впереди.

Отец в ее будущие планы не вписывался.

Что будет вечером? Что, если Анна скажет, что не хочет больше его видеть? Выдержит ли он? А если все наоборот, если она объявит: «Ладно, Бенни, раз ты бросил пить, можешь вернуться домой»… Что он тогда будет делать? В последние несколько недель он все чаще думал о жене и о будущем. Наверное, осмысление своих действий – своеобразная форма психологической защиты. Стремление как-то отгородиться от ее отторжения. Гриссел действительно не был уверен в том, что у них с Анной все снова получится.

По отношению к Анне он испытывал смешанные чувства. Да, он до сих пор любит свою жену. Но подозревает, что он сумел бросить пить именно потому, что жил один, потому что больше не приносил с собой каждый вечер домой, в семейный круг, черную тень насилия и убийств. Переступая порог, он не видел жену и детей и не цепенел от страха при мысли о том, что и их может постигнуть ужасная участь, не представлял себе их изуродованные тела, скрюченные руки, лица, обезображенные страхом смерти.

Но дело было не только в страхе за близких.

Когда-то – очень давно – они с Анной были счастливы. Задолго до того, как он начал пить. Они построили собственный мир, в котором им было уютно. Сначала их было только двое, потом родилась Карла, за ней Фриц… Бенни играл с детьми на ковре, а по ночам ложился в постель к жене. Они разговаривали, смеялись, занимались любовью, и все было просто и радостно. Им казалось, что в будущем их ждет только хорошее. Они радовались, несмотря на бедность, несмотря на то, что должны были выплачивать кредиты за мебель, машину и дом. Потом его повысили, он перешел в отдел убийств и ограблений, и будущее ускользнуло у него между пальцев, выскользнуло из его хватки – мало-помалу, день за днем, так незаметно, что он не сразу понял. И, лишь вынырнув из пьяного дурмана тринадцать лет спустя, он осознал: все пропало.

Прошлого не вернешь. Вот в чем главная подлость. Невозможно ничего вернуть – ни прошлой жизни, ни людей, ни тогдашней атмосферы. Все ушло, пропало, погибло, как О'Грейди, Тил и Фос. Ему приходится начинать жизнь заново, только без юношеской наивности, без тогдашней невинности, без оптимизма. В молодые годы он смотрел на жизнь влюбленно, словно сквозь какую-то дымку. Сейчас он стал другим и живет по другим законам. Он все понимает и все знает. Он смотрит на мир трезво, утратив иллюзии.

Гриссел не знал, удастся ли начать все сначала. Хватит ли ему сил вернуться в дом, где каждый день становился Судным днем. Анна орлиным взором следила за ним, когда он возвращался по вечерам. Где он был? Пахнет ли от него спиртным? Переступая порог, он заранее знал, что будет дальше. Он изо всех сил старался доказать жене, что не пил. Видя ее тревогу, он подыгрывал ей. Она смягчалась, лишь убедившись в его трезвости. Вспоминать об этом тяжело и сейчас. Вряд ли он сумеет снова нести эту ношу.

Кроме всего прочего, за последние два-три месяца он привык к спартанской жизни в своей холостяцкой квартире. До того как Карла уехала за границу, дети навещали его. Фриц и Карла сидели у него в гостиной. Они болтали запросто. А бывало, они ездили в ресторан и беседовали, как трое взрослых, трое… друзей, не скованные правилами и обязательствами обычной семьи. Как приятно, когда дома тихо! Гриссел отпирал дверь, зная, что никто не будет его ругать. Можно открыть холодильник, взять двухлитровую бутылку с апельсиновым соком и пить прямо из горлышка – долго, с наслаждением. Можно валяться на диване, не снимая туфель. Иногда он дремал до семи-восьми вечера, а потом выходил на улицу, покупал себе на ужин сандвич и бутылочку имбирного пива. Больше всего он любил большие гамбургеры из ресторана «Шпора». Потом он возвращался домой, двумя пальцами набирал письмо Карле, закусывал не отходя от компьютера. А потом перебирал струны бас-гитары и предавался мечтам. Или заходил к Чармейн Уотсон-Смит в сто шестую квартиру, возвращал посуду – старушка часто угощала его всякими домашними вкусностями.